Текст книги "От звезды до звезды. Беглецы (СИ)"
Автор книги: skjelle
Жанры:
Слеш
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 35 (всего у книги 39 страниц)
Рядом с яутом, оперирующим научными понятиями, становилось неуютно. Очень хотелось, чтобы самозваный навигатор немедленно ляпнул что-нибудь вроде “славный трофей”, но яут молчал.
А заговорив, только ухудшил ситуацию.
– Проприетарные разработки, – пробормотал он. – Развертка генетического резерва в закрытой системе…
– Хватит, – не выдержал Йонге. – Матка боска, ты опять словно Фелицию в голову себе запихал или еще чего похуже! Холера!
Сайнжа крутанул запястьем, и голограмма стянулась в точку. Вспыхнув, та немедленно погасла. Яут опустил голову.
– Не вопи, умансоо, – уже привычным тоном сказал он. – Я живу дольше тебя, поэтому неудивительно, что я знаю намного больше.
– Старый хрен, – радостно сказал Йонге.
Теперь все снова было как надо. Он оглянулся и тут же уткнулся взглядом в подозрительно знакомую пробирку, торжественно занявшую центр стола. Остальное было сметено в открытый ящик.
– Так, – грозно произнес Йонге. – Что это?
Сайнжа шагнул к столу, но первый пилот оказался быстрее. Подхватив пробирку, он поднял ее и посмотрел на свет. Сомнений не оставалось – внутри вязко и отвратительно колыхалась альясова ДНК.
– Йхо-онхе, не трогай, – предупредил Сайнжа, нехорошо прищурясь. – Это мое!
– Вроде это твое Рудольф закинул в аквариум, нет?
– А это запасной вариант.
Сайнжа сделал два широченных шага и перехватил Йонге за запястье. Аккуратно вытащил пробирку из пальцев и опустил к себе в поясной кармашек.
– Тебе тоже стало скучно, Йхо-онхе? И ты пришел сюда нарушать мой сон?
Йонге улыбнулся краем рта.
Сайнжа довольно заворковал, перешел на клекот и отпустил его. Заложив руки за спину, величественно прошелся по каюте, вцепляясь когтями в пол. Круто развернулся и встал в четверть оборота, выпятив грудную клетку.
– Притяжение имперской ветви! – объявил он.
Дредлоки рассыпались по плечам, клыки влажно и грозно блеснули. Йонге засмеялся. Этот яут был ему гораздо понятнее, чем бормочущий умные слова.
Сайнжа расцепил руки и упер в бедра.
– Может, телесных наслаждений, умансоо? Иди сюда, и я…
– Нет-нет, – спешно перебил Йонге. – В смысле, у нас тут минут десять осталось, а я не люблю, когда все на бегу, в смысле… Короче, позже. У нас важное дело.
– Я могу и быстро, – явно развлекаясь, заклекотал Сайнжа.
Йонге погрозил кулаком и тактически отступил. Поворачиваться спиной он не рискнул.
Еще раз обойдя подведомственные территории и перебросившись парой слов с отчаянно нервничающим инсалар, Йонге отправился в грузовой отсек.
Там обретался довольный механик, любовно разглядывающий что-то в планшете. Жаки не наблюдалось.
– Ты его довел, и он самоустранился с разбегу? – строго поинтересовался Йонге.
– Он самоустранился на камбуз, – отмахнулся напарник. – А у меня тут шестьдесят процентов искового покрытия! Ну?
– Я в финансовом экстазе, – ухмыляясь, откликнулся Йонге. – Главное, чтобы признали официально.
– Как минимум путевые расходы должны компенсировать, – Рудольф любовно погладил планшет. – Амортизацию на перевозки, запас генератора и прочие статьи. По-моему, я от тебя подхватил эту ужасную любовь к финансам.
– Она не ужасная, – уязвлено сказал Йонге. – Благодаря ей мы на плаву.
С потолка мелодично пиликнуло.
– Добро пожаловать на станцию Зеф-один, вам открыт полный доступ. Обратите внимание, к вам прибыл представитель контрольной службы.
– Надеюсь, не жаки, – мрачно сказал Рудольф.
Пандус пассажирского люка пополз вниз, и Йонге машинально проверил состояние воротника. На новой форме с иголочки он лежал, как пластиковый. Покрутив головой, Йонге вздохнул.
Пандус открылся.
Представитель контрольной службы стоял на чистом белом полу. Весь бокс ячейки был таким ослепительно-стерильным, что на мгновение присутствие “Фелиции” показалось в ней неуместным. Йонге тщательно постучал пятками ботинок, сбивая невидимую грязь, и первым пошел вниз. Рудольф быстро догнал его, энергично размахивая планшетом.
От пандуса до представителя нужно было пройти шагов тридцать. Йонге заложил руки за спину и, невольно чеканя шаг, приподнял голову. Фуражка номер два, любезно предоставленная “портным” вместе с комплектом парадной формы, в этот момент казалась очень уместной.
До представителя, затянутого в стандартный пак-вьювер, оставалось метров пять, когда массивный створ внутреннего шлюза почти бесшумно начал разворачиваться. Традиционная “улитка” растягивала и упрятывала сегменты. Хлынули запахи: дезинфектор, смазка, озон, кисловатая пыль-отходняк, легкий металлический привкус систем кондиционирования, неустанно гоняющих кубические километры воздуха.
За шлюзом виднелись десятки других таких же футляров-ячеек. Где-то деловито суетились техники, из большого лайнера цепочкой тянулись туристы, двумя рядами выше грузовоз выталкивал череду контейнеров с биомаркировками. Йонге озадаченно скосился по сторонам. Их ячейка по-прежнему была непрозрачной. Действительно словно медицинский бокс.
– Здравствуйте!
Представитель кивнул – по зеркальной пластине шлема пошли радужные разводы.
Экипаж остановился в двух шагах. Представитель неожиданно отдал честь.
– Приветствуем вас на станции Зеф-один. К сожалению, мы вынуждены задержать вас согласно имеющейся информации об участии в перевозках нелицензированного груза.
Рудольф ощутимо напрягся. Йонге положил ему руку на плечо и вздохнул, одновременно отдавая команду искину. Голову кольнуло.
– Как-то так я и думал. Мы здесь по этому же поводу.
– Задержать самих себя? – чисто по-человечески удивился представитель.
Шлем искажал голос, и никак не удавалось понять, мужчина перед ними или женщина.
– По поводу перевозок. Если вы можете проводить нас в Арбитраж…
Пандус “Фелиции” начал медленно подниматься.
– Корабль подлежит досмотру, – быстро сказал представитель.
– Только в ходе официального расследования, – так же быстро возразил Йонге.
Представитель медленно поднял руку на уровень плеча и картинно щелкнул пальцами. Проскочившую искру голографической команды Йонге увидел сразу. И из открывшегося шлюза хлынул не только запах, но и звук.
– Donnerwetter…
Рудольф бормотал совсем негромко, и все равно Йонге отчетливо расслышал его сквозь четкий марш шагов – левой, левой, левой.
Створ закрылся. Пандус за спиной туго щелкнул, полностью закрываясь. Йонге показалось, что он слышит скрежет когтей, но сейчас перед ними стояла, а вернее, шла навстречу, более масштабная проблема.
– Сразу восемь солдат, не много ли?
Йонге криво ухмыльнулся. Сейчас он еще больше обрадовался фуражке. В белоснежной пустоте бокса, на фоне сияющего чистотой костюма представителя и голографической брони военных, фуражки и кителя придавали уверенности.
– Так, а что это за военные такие? – в полный голос спросил Рудольф. – Не понял?
Йонге прищурился. На костюмах не было ни одной планки со званиями. Только общая эмблема. Удивительно сложный закрученный символ. На мгновение в глазах все вздрогнуло – Фелиция делала быстрый снимок. Неприятное ощущение закралось под ребра. Йонге перевел взгляд на представителя. Невольно поднял правую ногу на носок, покрутил и опустил на пятку, занимая упор. Инстинктивно, чувствуя, что желтая кровь Зверя кипит, и вот-вот нужен будет стремительный прыжок…
– Эй, так вы даже не военные?
Голос Рудольфа глухо прорвался сквозь морок. Йонге моргнул, отгоняя чужой инстинкт.
– Совершенно верно, – судя по голосу, представитель улыбался. – Военизированная охрана предприятия “Юта-корп”. А у вас – терра-вирус четвертого класса.
Ровная и стабильная нить синхронизации содрогнулась и тут же рванулась яростным пиком. Йонге схватился за висок. На загривке стало так горячо, словно чип вот-вот расплавится. Рудольф охнул и вцепился в шею. Синхронизация натянулась еще сильнее, до боли, скрутилась в раскаленную спираль.
Йонге резко согнулся, хватаясь за голову уже обеими руками. Фуражка упала и покатилась – белый диск словно плыл в мгновенно затянувшей все зрение хмари. Пульсация делалась все нестерпимее, истошнее, мучительнее…
– Хва… а-а!
“Эт-то они-и! – скрежещущий, визгливый звук пробился в самый череп. – М-мы на-ашли-и!”
Пронзительная вибрация чужого языка еще перекатывалась в голове, а Йонге уже разворачивался: страшно медленно, взмахивая рукой и даже видя, как летят с пальцев капли пота.
– Заслон! Фелиция!
Взбесившийся синхрон перевернул зрение: спиной, чужими глазами, пристальными окулярами видеодатчиков Йонге видел, как Рудольф делает стремительный шаг в сторону, сует обе руки под китель, выдергивает из-за пояса длинные плоские стволы штреккеров – и за спиной у Зеркального отряд вскидывает оружие.
Мелькнула испуганная мысль, что за перестрелку с хозяевами станции их упакуют лет на пять.
Рудольф стиснул штреккеры, и те дружно выплюнули веер зарядов. Глухо, почти деликатно отозвались винтовки.
Один, второй, третий, все точно в цель, прямо в широкую грудь, закрытую пластиком.
Йонге успел изумиться – откуда пластик? – успел почувствовать облегчение, успел увидеть чужими глазами, что бьют не патроны, а короткие иглы парализаторов – и игла воткнулась ему в шею.
Прямо в загривок, где надежно закрепился, распустив лапки-волоски, глейтерный чип.
Йонге остановился на полудвижении. Спина с хрустом выгнулась, опрокидывая весь корпус. Рука повернулась в плече, взмахом описывая круг. Шея дернулась с еще большим хрустом. Стерильная белизна блока лопнула с мучительным звоном.
Йонге увидел мрак.
Взмахнула вторая рука, спина начала прокручиваться, и не успевающие за ней ноги запнулись одна об другую. Щелчки выстрелов остались почти за пределами слуха, ритмично встряхивая воздух. Отчаянным усилием Йонге докрутил ноги следом, прежде чем его развинтило пополам.
Спина отозвалась треском, сгибаясь в обратном направлении. Йонге взвыл, приложился подбородком о грудь и прикусил язык.
Невероятно железная, окисленная боль вспыхнула во рту. Спина снова изогнулась – кадык едва не разорвал горло. Йонге ударился обо что-то коленями и ладонями.
Мрак стал прозрачным. Станция вспыхнула миллиардом голубых и сиреневых линий, прочерчивающих каждый миллиметр пространства. Под полом, под стенами, даже в воздухе – сквозь фигуры охраны…
Только Рудольф и Зеркальный оставались темными силуэтами. Механик упал на одно колено. Йонге моргнул и понял, что стоит на четвереньках, и его несчастную спину опять гнет в колесо, заставляя сводить лопатки.
Голова мотнулась, шея вновь хрустнула.
Цепляясь за гладкий пол, Йонге втянул хрусткий колкий воздух, и что-то в голове совместилось, выстраивая четкое объяснение происходящего. Чип, его чип разлетелся на части, и игла воткнулась в позвонки.
Щелкали и пружинили диски, выгибаясь всем столбом. Разноцветные линии стягивались к ладоням и коленям, жадно крутясь под полом. Йонге опять моргнул – и на мгновение отсек вновь стал белым. Охранники короткими быстрыми шагами двигались к ним. Трое лежали на полу. Стоило чуть сдвинуть взгляд – и снова все стало прозрачным и хрупким.
Йонге кристально-ясно понял, что через десять, в лучшем случае пятнадцать секунд их кокнут в этом прекрасном стерильном блоке.
И не оставалось никаких других вариантов.
Плечи повело в одну сторону, таз в другую – спина пыталась изогнуться восьмеркой. Под полом собирался пылающий омут, все сильнее воняло паленой изоляцией. Мостиковая накачка шла сама собой, впиваясь тончайшими разрядами сквозь кожу. Йонге втянул воздух, поднял голову, противясь выкручивающему движению, тянущему вниз и влево. Неловко свел обе руки.
В одной ладони заряд крутился вправо, в другой – в обратную сторону.
“Тум-тум-тум”, – вновь сказали винтовки.
Рудольф уронил штреккеры и завалился набок. Йонге переплел пальцы, сталкивая кольца друг с другом. В прозрачном мареве воздуха вспыхнуло.
Он рванул назад и вверх, опрокидываясь на собственные пятки.
Ослепительная дуга вырвалась из-под пола, разламывая безупречно белые плиты. Взвизгнули осколки, градом разлетаясь во все стороны. Дуга взмыла, ударила под потолок, и тут же ей навстречу зазвучала очередь с грохотом лопающихся светильников. Стеклопластик брызнул с новой силой. Дуга рассыпалась десятком разрядов и соскользнула по стенам шипящими потоками.
Стерильный белый свет погас – теперь уже взаправду.
Ладони онемели, спину заклинило, голова застряла в развороте направо.
Запах озона стал таким густым, что дышалось с трудом. И стояла тишина. Йонге попробовал прислушаться – но без глейтера словно провалился в цифровую яму. А затем сквозь тишину просочился равномерный звук.
Тук, тук, тук.
Он не мог повернуть голову. Звук остановился рядом. Протянулась рука, обтянутая белой перчаткой, ухватила его за подбородок и заставила повернуть голову.
В зеркальной пленке шлема Йонге увидел свое перекошенное изображение. То ли выпуклое изображение косило, то ли и впрямь у него поехала вся левая половина лица.
– Ай-яй-й, – сказал Зеркальный. – Ну вы тут и натворили. Кто платить будет?
– Вы не име-ете… – рот наполнился кровью, язык двигался еле-еле. – П-права, мы подали запрос… в Арбитраж…
– Никто ничего и никуда не передал, – спокойно сказал зеркальный. – Где груз?
– Это тоже… преступление… – Йонге попробовал ухмыльнуться. – Блокировать зап-просы… В государственные… оргх…
Зеркальный прижал палец к его губам. Надавил так, что стало больно.
– Где груз?
– Кнчл…
Палец убрался.
– Итак?
– Кончился, – выплюнул Йонге вместе с кровью. – Лопнул. Сработал и отправился нахрен!
– Значит, сработал? – уточнил Зеркальный.
Йонге проклял себя за лишние слова.
Они не могли, не должны были знать, что юнусы умирают по заказу.
– Где же он сработал? – почти ласково поинтересовался Зеркальный. – В одной тихой, далекой молодой туманности, я полагаю. А если точнее?
– Откуда…
Язык болел невыносимо, и остатком фразы Йонге просто подавился.
– Маяк, – снисходительно сказал Зеркальный.
– Че…го?
– Маяк, – повторил собеседник. – Ближайший от туманности Л-четыреста. Вы очень любезно прошли мимо. Спасибо, что выбрали именно эту станцию и не заставили нас бегать.
– Это не ваш… – Йонге попробовал вывернуть голову и разглядеть Рудольфа. – Это государственный…
– Все, что произведено в “Юта-корп”, работает на “Юта-корп”, – наставительно ответил Зеркальный.
Что-то в его манере держаться было странно знакомым. Почти пугающе.
– Вы кто? – невозможно было удержаться. – Кажет-тся… мы знакомы…
Зеркальный провел пальцами по шлему, и пленка убралась, открывая чистый прозрачный пластик. Йонге изо всех сил вглядывался в лицо. Неуловимо знакомое проскальзывало в поджатых губах, жестких скулах и серых глазах с белесыми ресницами.
– Не узнаете? – улыбнулся Зеркальный.
– Вы… Черт, вы…
Выражение лица мигом изменилось. Гримаса перекосила всю физиономию.
– Я торчала на этой занюханной ледышке четыре гребаных месяца, а вы явились и все испортили!
Челюсть отвисла сама собой. Снова потекла кровь из языка.
– А… Аннели?
– Точно, – лицо вновь стало обычным. Совершенно точно мужским. Майор поднялся и отряхнул колени. – Как вы мне надоели, парни. Заберите их! И вскройте эту банку!
– Эт-то противоречит закону
Еле шевелясь, Йонге попробовал подняться.
Ноги не слушались, он даже не смог повернуться набок. Под тяжелый топот приближающихся охранников успел ярко вообразить, как сейчас его будут пинать под ребра, и инстинктивно напрягся. Подошедших он не узнал. Только когда за ним наклонились, и лохмотья пленки выразительно качнулись поверх обычных защитных комбинезонов, Йонге сообразил, что умудрился посшибать всю голографическую защиту.
Мгновения гордости долго не продлились. Его подняли подмышки – ноги так и не разогнулись, Йонге повис на руках бронированных парней – и один из них достал инъектор.
*
Рудольф матерился и раз за разом швырял в стену ботинок. Тот упруго отскакивал от прозрачной преграды и весело откатывался обратно к ногам механика. Рудольф подбирал его, снова швырял и выпаливал очередную тираду на берлинском.
Без глейтерных подсказок Йонге ничего не понимал, но убедиться в том, что напарник жив, было чертовски приятно. Не слишком мешали даже вялые ноги.
К глубокому облегчению, после инъекции общая скрюченность его отпустила. По ощущениям, использовалось что-то вроде биоэлектролита, успешно компенсировавшего самоподжаривание. Однако за стометровку, да и за обычный бодрый шаг, Йонге поручиться никак не мог.
Методы ютовцев можно было бы даже назвать гуманными. Парализатор выветрился быстрее, чем за час – валяясь в лифте, Йонге имел ни с чем несравнимое удовольствие наблюдать за часами, отмеряющими станционное время.
– Сучьи потроха!
Натянув многострадальный ботинок, Рудольф тяжело прошел к стене и постучал кулаком по лифтовой панели. Та не отзывалась. Рудольф ударил сильнее, но добился лишь яростного писка кнопок. Насколько мог видеть Йонге, не поддалась ни одна. Пластик был крепким. Таким же, как корсет, принявший на себя больше дюжины игловых зарядов. Корсет с напарника содрали, но Йонге успел разглядеть в нем с десяток игл и знатно вздрогнуть, представив, как убойно сказался бы весь этот коктейль, попади он в кровь напарника напрямую.
Пройдя обратно, Рудольф с размаху опустился на пол и водрузил подбородок на руку. Побарабанил пальцами по колену. Йонге видел, что Рудольф сел в немыслимую для себя дамасскую позицию – и это снова было приветом синхронизации – но молчал. Сказать было нечего, а угадывать мысли напарника он перестал. Обидно было понять, что без глейтера он может ориентироваться только на мимику.
– Сам как? – буркнул Рудольф.
Йонге молча поднял большой палец. Прикушенный язык по-прежнему болел, и лишний раз им ворочать не хотелось. На пальцах глянцево поблескивала кожа, покраснев полосами там, где раньше красовался добрый десяток девайсов.
Рудольф потянулся и ухватил его за подбородок. Йонге скривился, мотнул головой, высвобождаясь.
– Дай посмотреть! Не откусил же ты его совсем.
– Н-не.
– Эй вы, мать вашу! – снова заорал Рудольф, повернувшись к прозрачной стене. – У вас тут человек помирает, между прочим!
Лифт по-прежнему оставался неподвижен. Прочная коробка висела в шахте, предусмотрительно очерченной красными аварийными маркерами. Никто из посетителей станции в скользящих мимо кабинах не пытался присмотреться, и Йонге мрачно подумал, что прозрачная часть футляра наверняка затонировалась.
– Вот блядство, – прошипел механик.
Йонге тоже скрестил ноги, упер в них локти и уткнул оба больших пальца в переносицу. Чертова синтетическая баба, перековавшаяся в чертова синтетического мужика, не давала дышать спокойно. Даже на фоне охренительного пробоя в памяти инсалар – Йонге был уверен, что именно водоплавающий едва не изжарил ему мозги своей передачей – эта новость оставалась шокирующей.
– Слушай, ну тут нам точно кранты, – Рудольф снова барабанил по колену. – Это же пиздец. Как там ее? Майор? Целая хренова корпорация!
– Медленнее – буркнул Йонге. – Не понимаю.
– Чего?
Рудольф решительно распутал ноги и сдвинулся поближе. Все-таки ухватил Йонге за голову и заставил поднять. Наклонился, пристально рассматривая.
– Зрачки одинаковые, – констатировал он. – Сотрясения нет. Что не так?
– Я мысли не улавливаю, – Йонге неловко потыкал себе в шею. – Чип разбился.
Теперь Рудольф заставил его наклонить голову. Повертел так и эдак. Йонге терпеливо вынес осмотр. На удивление ничего не болело. То ли обрубило нервы, то ли боль в языке перебивала все остальное.
– Блин, ну вот, а если б ты мне его тогда выковырял, так же было бы?
Голову напарника он так и не выпустил, лишь переместившись за спину. Йонге откинулся затылком на твердое плечо. Хвастливый погон на кителе не нащупал – все искусственное с них в спешке посдергивали. Рудольфа обыскали особенно тщательно. Сам Йонге удостоился браслетов-подавителей и лишился колец.
– Может. Но я б сделал аккуратно.
– Ну да.
Рудольф рассеянно поглаживал его по лбу. Секунда за секундой – и Йонге с удивлением обнаружил, что непроизвольные подергивания пальцев ног прекратились. Обувь у него тоже отняли, и раздражало это неимоверно.
– Значит, Аннели, – пробормотал Рудольф. – Сука мстительная. Это что же, он нас подставил? Подсунул нам чертову рыбу? Охренеть! Че делать-то будем?
– Как минимум…
Йонге запнулся. Заготовленную длинную фразу его язык не выдержал бы. Без синхрона приходилось мучительно продумывать экономию каждого слова.
– Хармати, – наконец сказал он. – Жаки.
Рудольф сдавленно ругнулся.
– Но когда она доберется? Выжмут нас уже как цитроны.
Йонге тихонько застонал от безнадеги.
– Ты чего? – испуганно поинтересовался напарник.
– Спина болит, – соврал Йонге.
Вдали суетилась ремонтная бригада.
С немалой гордостью Йонге обнаружил, что своей дикой выходкой, едва не кончившейся инвалидностью, умудрился-таки испоганить что-то в ячейке – и “Фелицию” от компании майора отделила не только собственная обшивка, но и плита из цельного монокристалла.
Абсолютная и чудовищно неуместная прозрачность плиты давала разглядеть “Фелицию”. Корабль застыл, прижавшись к полу. Йонге устало поморгал, присмотрелся и сообразил, что ячейка практически целиком состоит из модульных блоков. Возможно, как раз на случай биологической или химической угрозы. Заградители должны были аккуратно подниматься из нижней, технической половины шестиугольного “футляра”, отсекая чумной корабль и надежно герметизируя. Но в ячейке две тысячи четыреста сорок один контуры управления сожгло к чертям.
Часть заградителей приподнялась, и команде техников приходилось таскать оборудование по пересеченной местности. И, судя по беготне, основную моноплиту заклинило намертво.
– И не улететь им, – вздохнул Рудольф.
– Скажи еще, прыгнуть. Ох…
Йонге опять застонал и чуть повернул голову, закрывая глаза. Рудольф почти машинально погладил его по лбу и внезапно напрягся. Йонге разлепил веки и скосил взгляд на стену.
Майор Аннели собственной персоной направлялся к ним по коридору. Перешагивая рухнувшие блоки светильников, преодолел последние метры и остановился перед лифтом. Комбинезон его так и лучился свежестью и опрятностью. Весь облик майора излучал подтянутость и деловитость.
Йонге с иррациональной обидой подумал о безвозвратно испорченной парадной форме.
Пальцы Рудольфа ощутимо закостенели.
– Господа, мы теряем время.
Йонге молча повернул кулак на колене и показал майору средний палец. Аннели понимающе кивнул и шагнул к стене. Набрал что-то на панели и снова вернулся к лифту. Несколько мгновений прошли в угрюмом молчании. В лифте тонко дзенькнуло, и на расстоянии вытянутой руки медленно опустился один из шестигранников, составляющих стену. Рудольф сжал пальцы еще крепче.
– Травить не буду, – сказал майор. – Это для вашего коллеги.
Подумав пару секунд, Йонге потянулся за склянкой. Рудольф предупреждающе заворчал. Йонге и сам мог навскидку назвать тридцать последствий неосмотрительного употребления неизвестной жидкости. Но у майора было сто раз по тридцать других способов оказать необходимое давление.
Поэтому он все же высвободился из хватки напарника и хлебнул от души. Зубы тут же свело. Йонге сморщился и осторожно побулькал. Сплюнул прямо на пол и набрал снова. Повторил операцию и выплюнул порозовевшие остатки уже в склянку. Он поводил языком и убедился, что больше ничего не болит. Ютовские секреты явно удачно совместились с высокой генетикой. Благодарить Йонге не стал, молча поставив стекляшку на пол.
– Неудобно все получилось, – картинно вздохнул майор. – Спешка, вопли, попорченное оборудование. Кстати, там, – он указал пальцем себе за спину, – полная блокировка. Подавляющее поле, если вам угодно. И эта пташка не улетит. Так может, вы сами расскажете, куда нам направляться за грузом?
Йонге подумал и повернул вторую руку, точно так же продемонстрировав одним пальцем точный маршрут.
Аннели чуть поморщился.
– Не хотите говорить вы – расскажет ваш искин.
– Фелицию не трогай, Arschloch! – взвился механик. – Руки от нее уберите!
– А хотите договоренность? – внезапно оживился Аннели. – Вы рассказываете, где оставили груз, мы его забираем и выплачиваем вам вознаграждение. И все квиты.
– Ага, и мы в виде пепла разлетаемся где-то в галактике, – усмехнулся Рудольф.
– Зачем вам груз? – выговорил Йонге. – Вы за нами команду зачистки отправили.
На мгновение Аннели оскалился.
– Некоторые, – выразительно сказал он, – совершенно не умеют нормально работать.
Улыбнулся и двумя пальцами извлек из-за пояса прозрачную пластинку. Шагнул еще ближе и аккуратно приложил к стене. Йонге невольно вытянул шею, приглядываясь. В запаянном футляре матово поблескивали узнаваемые глейтерные чипы.
– Это еще что за хрень?
Аннели шевельнул пальцем, и футляр скользнул в технический зазор. Секундой позже пластинка оказалась внутри и спланировала прямо под ноги Йонге.
– Это ваши новые чипы.
Рудольф наклонился, пытаясь дотянуться до пластинки через плечо напарника.
Губы скользнули по уху.
– Йонге, он не знает про Ха…
– О чем, господа? – оживился Аннели.
Пальцы Рудольфа вздрогнули.
Поганый синтетик слишком хорошо слышал.
– О моих проблемах, – спокойно сказал Йонге. – Не знаю, что у вас за чипы, штамповка какая-то. Мне не подходят. Я нестабилен в паре.
Мгновенно сориентировавшись, Рудольф обхватил его за пояс и подышал в макушку.
– Разработаем новые, – заулыбался Аннели.
Серые глаза оставались неподвижными и тошнотворно-пластиковыми.
– С чего бы такие траты, – тяжело сказал Йонге.
– Мы же не звери, а люди. Зачем вас убивать? Просто вступайте в нашу программу лояльности. Взаимовыгодное сотрудничество. Я не зря рекомендовал вас как самый скоростной корабль.
– Рекомендова-ал? – протянул Рудольф.
– А альтеянцев убивать – нормально? – не выдержал Йонге.
– Люди, – повторил Аннели. – Про чужерасцев речи не идет.
Йонге почувствовал, как от злости напарник вздрагивает, и поторопился ухватить его за руку.
– Мы подумаем, – сказал он. – Как минимум мне нужны другие чипы. Еще гарантии. Депозитный взнос. И к тому же с жаки нужно договориться, как… с инопланетчиком.
– Пять минут, – Аннели перестал улыбаться. – Моя щедрость ограничена.
Свет в коридоре мигнул.
Йонге потянулся и схватил чипы. Свет мигнул снова. Аннели дернул щекой, нарушая безупречность пластикового лица. Полуобернулся к техникам, и Йонге машинально прикинул, что окажись синтетик боевым, техники бы уже дымились кучками. Пальцы сами пихнули чипы в карман на рубашке. Майор снова повернулся.
– Ваш депозит будет существенно ограничен, – почти сквозь зубы сказал он. – Ущерб, нанесенный нашей парковке, знаете ли…
– Зато у нас уникальный корабль, – возразил Йонге. – Обсудим детали?
– Нет!
Свет опять мигнул, но на этот раз и не подумал восстанавливаться. Яростные подмигивания продолжались, свет тускнел и наконец погас совсем.
Взамен вспыхнула аварийная подсветка. Несколько мгновений ровный оранжевый свет усиливался, а затем пол под ногами ощутимо вздрогнул. Вся станция словно качнулась. Затем обычное освещение вернулось.
– Какого хрена, идиоты? – сорвался Аннели.
Развернулся и решительно устремился обратно.
Йонге протестующе захрипел, протягивая руку. Рудольф проследил за направлением и выматерился, отпуская напарника. Фелиция очнулась. Гравистабилизаторы повернулись. Все восемь, направляя векторы: вверх, вниз, вперед, назад, в стороны. Техники энергично забегали, на монопластине вспыхнули автоматические сигналы блокировки. Движение прекратилось.
– Что там этот гад вытворяет? – Рудольф метнулся к стенке, ударил кулаком.
– Сбежать он пытается, – мрачно сказал Йонге. – Не могу его осуждать.
– Он допрыгается, что их шваркнут! – Рудольф снова ударил. Зашипел от боли. – Сайнжа! Черт, не слышно нихрена… Ну корабль-то зачем ломать?!
От толпы техников отделился силуэт и помчался навстречу Аннели, размахивая руками.
Ровный свет мигнул и сменился на пульсирующий желтый. За монопластом вспыхнуло. Фигура Аннели превратилась в черный силуэт. Йонге вскинул руку, прикрывая глаза.
– Сайнжа!
Рудольф сорвался на хрип. Сияние погасло, но взамен налилась аварийкой половина видимого сектора.
Потеряв дар речи, Йонге смотрел, как одна за другой прозрачные лифтовые шахты вспыхивают тревожными маяками. Шестиугольные футляры ячеек точно также вспыхивали и поднимали стены. Чей-то груз покатился по перекосившимся рельсам.
Терзающий плиту оверэскер торопливо откатился и отключил растопыренные диски молекуляторов.
Станция содрогнулась. Над головой, под ногами – со всех сторон раскатился протяжный вибрирующий гул сдвигающихся конструкций.
Аннели потерял равновесие. В ячейке снова вспыхнуло. Дрожащие протуберанцы окутали корабль. В лифте отчаянно взвыла сирена.
– Внимание! – грянуло со всех сторон. – Всех гостей станции, находящихся в блоках, отмеченных аварийными маркерами, просим проследовать к эвакуационным выходам! Следуйте за указателями!
Йонге открыл рот. Рудольф метнулся назад, и точно так же кинулся обратно к лифту майор. Механики разбегались к эвакуационным выходам, прыгали в стволы и уносились вниз. Брошенное оборудование мигало маячками. Йонге попробовал встать, ноги подкосились, и Рудольф поймал его, успев бухнуться на колени.
– Что за херня?!
– Соблюдайте спокойствие. Прогноз гравитационного искажения – минус сорок восемь баллов, – станционник перешел уже совсем на апокалиптический голос. – Экипажи прибывших судов просим оставаться на борту! Аварийный сброс парковок через сорок секунд!
– Что значит – минус?! – выкрикнул Рудольф.
Аннели дико оглянулся. Серые глаза превратились в пылающие голубым бойницы. Станция вновь качнулась. Рудольф вцепился в ребра напарника так, что Йонге охнул.
– Scheisse, мы прокляты!
За прозрачной плитой вспыхнуло крошечное солнце. Черное, окутанное безумной лиловой короной.
Монопласт вспучился, покрываясь белесой паутиной трещин. Аннели попятился и вскинул руку.
– Фелиция! – взвыл Рудольф.
Йонге глотал воздух, не в силах вздохнуть сквозь хватку напарника. Взгляд тонул в провале, всасывающем свет.
По ту сторону заградителя беззвучно распускалась черная дыра.
И страшнее непрерывного воя сирены, страшнее рвущегося монопласта был полный штиль.
Секунду назад вся станция должна была превратиться в размазанные по пространству гравитоны – но солнце не гасло, и внешний створ, отделяющий футляр от вакуума, по-прежнему стоял нерушимо.
По станции прокатился грохот отцепляющихся секторов, мгновенно слившийся в чудовищный гул.
– Сохраняйте спокойствие, все аварийные блоки оснащены маяками, – прогремел станционник. – Аварийный сброс через десять секунд! Девять! Восемь!
– Аннели! – заорал Йонге, хватая напарника за руки. – Сука, гори в аду!
– Четыре! – надрывался станционник. – Три!
Станция вздрогнула. Черная дыра свернулась в крохотную ослепительную точку и исчезла. Монопласт рывком втянуло назад. Кристалл взорвался, разлетаясь ошметками, как обычный страховочный пузырь. Лифт врезался в стену, и под полом отчетливо лопнул один из упорных кронштейнов.
