Текст книги "Loving Longest 2 (СИ)"
Автор книги: sindefara
сообщить о нарушении
Текущая страница: 32 (всего у книги 47 страниц)
====== Бонус к главе 42 (вырезанная сцена) ======
Комментарий к Бонус к главе 42 (вырезанная сцена) Для тех, кто голосовал за это в ВК, если ещё помните:) Я не включила эту сцену в основной текст, но написала, так что пусть не пропадает :D
– Тургон, неужели такое возможно?! Ты, наверное… ну ладно… я никогда… эх… – Майрон вскочил и стал оглядываться, как будто чего-то искал. – Ну даже если ты врёшь, интересно… Мелькор мне такого никогда не говорил, хотя он, конечно, не стал бы… Хотя, наверное, именно так он и… Ну и ну, жаль, я не видел!
– Помнишь, Майтимо, я говорил тебе – вряд ли кто решился бы на такое для Келегорма… – продолжил, как ни в чём не бывало, Тургон.
– А, ну да, точно, Майтимо! – воскликнул Майрон. – А ну иди сюда!
Он вытащил Маэдроса на середину комнаты; тот растерялся, вцепившись в рукоятку меча. Безумный восторг на лице Майрона испугал его гораздо больше любой угрозы.
– Ну дайте, дайте мне что-нибудь! – закричал Майрон. – Надо же проверить! Ну что вы все столбом стоите! Маэглин, ну ты, что ли!
Маэглин с поклоном подал Майрону свой меч из странного чёрного металла. Майтимо отшатнулся, увидев, что тот взмахнул им; Маглор рванулся к нему, готовый закрыть брата собой.
Майтимо увидел с удивлением, что Майрон взял меч в левую руку, но слишком поздно понял, что тот хочет делать.
Майрон отрубил себе правую ладонь, ту самую, с которой Финарфин откусил палец. Кость на срезе засияла ещё ярче. Левой рукой он вцепился в Маэдроса.
Майтимо отчаянно закричал, вырываясь: нет, он не хотел этого!
Майрон повалил его на пол, продолжая держать; правой обрубленной рукой он прижал его здоровую левую руку. Несколько секунд Майтимо чувствовал странный запах его крови и прямо перед его глазами лучилось радужное сияние: теперь он и сам видел, что это именно сияние Сильмарилла – ведь он видел оболочку, ещё не погружённую в свет Деревьев.
Затем его правая рука словно превратилась в нож, который резал всё его существо, резал сам себя: он закричал снова от невыносимой боли и отчаяния.
Вернуть руку обратно как будто значило бы, что Фингон не только окончательно умер для всех – а что его никогда и не было, что от него ничего не осталось.
Он уже чувствовал суставы пальцев на правой руке; он видел, как Маглор тянется к нему, шепчет «Брат!..» – но всё-таки не смеет попытаться его освободить. Он почувствовал, как холодеет кожа на тыльной стороне ладони, как ладонь становится влажной; он царапнул кончиками пальцев по земле.
Майрон отпустил его и встал.
– Надо же, оно работает! Тургон, ты прелесть! – Майрон, к великому изумлению Тургона, поцеловал его в щёку.
– Никогда не предполагал, что тебя лично заинтересует такая возможность, – Тургон недоуменно пожал плечами.
– Все возможности нужно иметь под рукой и использовать, – наставительно сказал Майрон.
Майтимо остался на полу в полуобморочном состоянии. Он чувствовал такую же боль и слабость, как когда эту руку ему отрубили. Он не мог встать. Маглор бережно приподнял его за плечи и усадил в кресло. Майтимо закрыл лицо руками – обеими руками и потерял сознание.
====== Глава 43. Сад, где растут розы для прекрасных дев ======
But death none can deal to any of the race of the Valar, neither can any, save Eru only, remove them from Ea, the World that is, be they willing or unwilling.
The Annals of Aman
Но смерти никто не может причинить никому из племени Валар, и никто – кроме одного лишь Эру – не может устранить их из Эа, то есть из Мира – хотят они этого или нет.
«Анналы Амана»
Все цитаты в этой главе взяты из “Утраченных сказаний” (том 1 “Истории Средиземья”).
Гватрен сидел за письменным столом и вчитывался в письмо Белемира. Положение дел в Химринге и вообще на северо-востоке должно было устроить Майрона.
Поэтому он удивлённо поднял брови, когда Майрон подошёл к нему и вдруг резко ударил кулаком по столу, выхватил у него письмо и бросил в ларец с бумагами. Затем Майрон взял с полки чистые листы пергамента и швырнул на стол перед Гватреном.
– В чём дело? – спросил Гватрен.
– Бери перо и пиши, – выплюнул тот.
– Писать что? – Гватрен откинул назад белокурые локоны и постучал ногтями по столу.
– Что знаешь, – сказал Майрон. – Запиши-ка мне, мой любезный Квеннар, твои «Анналы Амана». В том виде, пока их не прочёл и не испоганил твой учитель Румиль.
На лице Гватрена ничего не отразилось. Он откинулся назад и несколько раз нервно щёлкнул пальцами.
– Мы так не договаривались, Майрон. Я не буду ничего тебе писать. Ты обещал, что я не должен буду давать тебе ни о ком никаких сведений.
– Я обещал не это, – Майрон сел напротив него и пододвинул к нему письменный прибор с длинными чёрными перьями и с чернилами трёх разных цветов – лиловыми, розово-алыми и зелёными. – Вспомни, что именно я обещал.
– Ты обещал, что я не буду давать никаких сведений для картотеки, – сказал Гватрен.
– Вот именно, мой милый Квеннар, – сказал Майрон. – А про кого у меня картотека? Правильно, про других эльфов, людей и гномов. Я обещал тебя не спрашивать ничего об айнур? Было такое?
– Нет, – ответил эльф, – но…
– Пиши, – сказал Майрон. – Мне нужна та часть, где рассказывается о веках до пленения Мелькора. Там про эльфов не должно быть почти ничего. Если было – можешь опустить.
– Я не очень хорошо помню, – отозвался Гватрен. – И не называй меня больше «Квеннар», если можно. Мне это имя перестало нравиться.
Майрон рассмеялся.
– Почему-то я не удивлён. И да, я думаю, ты быстро всё вспомнишь. У меня есть для тебя помощник. Который уже переписывал твою книжку раза три. Он тебе всё напомнит.
Майрон подошёл к двери, распахнул её и пригласил Пенлода.
– Здравствуй, Гватрен, – хмуро поздоровался тот.
– Ах, какой же ты недогадливый, Пенлод, – Майрон похлопал его по плечу. – Тургон, конечно, поумнее, но тоже не сообразил. Разве ты его не узнаёшь? Ведь это же твой старый друг ещё со времён Амана – Квеннар Исчислитель собственной персоной. Может быть, он похорошел и поправился с тех пор, как ты его видел в последний раз? В моём обществе это неудивительно. Ладно, Пенлод, хватит столбом стоять. Садитесь, у меня мало времени.
– Мало времени? – насмешливо спросил Гватрен. – Может, мне посчитать ещё раз для тебя, сколько времени прошло с появления Деревьев? Или с пленения Мелькора? Тебя, Майрон, интересует только то, что важно для тебя сегодня и то место, где находишься ты сам. Мне всегда казалось, что создание Столпов, Валинора и Двух Деревьев очень важно для всей Арды, хотя это и случилось века назад. Тебе давно следовало об этом подумать.
– Ладно. – Майрон не стал возражать. – Но я хотел бы, чтобы к вечеру вы оба всё вспомнили.
– Тебе удалось поймать убийцу Финвэ? – помолчав, спросил Гватрен.
– Разумеется, – Майрон небрежно пожал плечами. – После того, что мы с тобой узнали от Финголфина после последнего допроса, всё стало совершенно очевидным.
Гватрен ничего не ответил. Ему всегда было страшно и неприятно видеть, как Саурон допрашивает Финголфина подобным образом. Но выбора не было: в конце концов, всё могло быть ещё хуже.
Саурон в двух словах рассказал Гватрену обо всём, в том числе о прибытии Финрода и гибели Финарфина. Он положил перед ним рукопись, которую Финрод привёз из Амана.
– Вот, загляни сюда, посмотри картинки, – усмехнулся Саурон. – Может быть, это поможет тебе вспомнить. Хотя от твоего текста тут мало что осталось. Честно говоря, я не очень жалею, что этот урод Арафинвэ (урод моральный, разумеется: выглядел он в прозрачной рубашечке очень привлекательно) – лишился головы, да ещё и по частям. Если бы удалось заполучить его сюда, это могло бы, пожалуй, подтолкнуть Мелькора к необдуманным действиям. Знаешь, мне чем дальше, тем меньше нравится эта ситуация и чем дальше, тем больше я ценю осторожность Тургона…
– Значит, это всё-таки ты, Квеннар, – выговорил с трудом Пенлод. – Гортауру удалось отвести мне глаза. И почему ты сейчас стал так похож на Гвайрена, хотел бы я знать?
– Гортаур никак не мог узнать, кто такой Гвайрен, и боялся пытать его слишком сильно, – ответил тот, кого в Ангбанде называли Гватреном. – Он решил, что если я буду ездить по его поручениям в этом облике, то кто-нибудь обратится ко мне, как к Гвайрену, и тогда он узнает, кто он такой и откуда. Я встречался со многими синдар и авари; меня несколько раз узнавали те, кто когда-то видел Гвайрена в Нарготронде, но больше никто. Всё это было бесполезно. Потом Гортаур пришёл к выводу, что тех, кто знает правду о нём, всё-таки надо искать среди нолдор, и, в частности – среди потомков Финвэ. Сначала он было хотел послать к ним меня, но потом всё-таки решил рискнуть настоящим Гвайреном, и, как ты теперь знаешь, расчёт оправдался.
– Это так ты решил? – Гватрен понял, что Пенлод имеет в виду не то, что произошло с Гвайреном, а его пребывание на службе у Гортаура в целом. – Это твой выбор?
– Да, это мой выбор. Ты же видишь.
– Квеннар, я не осуждаю тебя, но…
– Я предпочёл бы, чтобы меня называли тем именем, которое я ношу здесь, – ответил тот. Он положил перед собой тетрадку чистых, уже сшитых листков пергамента и взялся за перо. – Даже если Гортаур пожелал, чтобы вернулся тот Квеннар Исчислитель, который ни с кем не любил беседовать о своей любви к древним временам, но записывал всё, что услышал от Валар, майар и Перворожденных эльфов – это лишь на сегодня, Пенлод.
– Ни с кем, кроме Феанора, – покачал головой Пенлод. – Странно, правда?
– Феанору было интересно всё на свете, – Гватрен слегка улыбнулся. – Я даже начинал ревновать, хотя всегда не особенно любил его. Боюсь, что самый последний вариант моих записей остался у него, он перечитывал его много раз, и я его плохо помню. Я сейчас попробую восстановить предпоследний, тот что переписал тогда у меня ты – тот, что был в библиотеке Тургона. Прости, но я многого уже не помню. Ты правда мне поможешь?
Гватрен стал писать, иногда обращаясь к Пенлоду с вопросами: «Fumellar? Ты не помнишь, в этом слове одно l должно быть?», «Точно крюк? Не секира?» и тому подобное.
– Слушай, – сказал Пенлод, – а я ведь самого начала этих «Анналов» на самом деле раньше целиком не видел.
– Как это? – спросил Гватрен.
– В той нашей книге, что была в Гондолине, отдельные страницы переписал у тебя сам Тургон, а мне и другим он не стал это показывать, – пояснил Пенлод. – Откуда ты вообще всё это взял? Ты пишешь, что Ниэнна была женой Намо! И кто такие Магрон и Магринта?! В «Анналах Амана» Румиля всё было совсем не так. А ведь говорят, что ему обо всём рассказал сам Манвэ…
– Мне поведала об этом Вейсура, – ответил Квеннар.
Пенлод вздрогнул: в ранней юности он слышал валаринское имя Варды, но сам никогда не осмелился бы повторить его*.
– Как я и думал, – усмехнулся Майрон, прочтя написанное Гватреном; на это у него ушло всего две-три минуты. – Мне очень интересно, почему по наущению Манвэ эта история исчезла из всех книг, написанных Румилем. Смотрите, что сказано о приходе Валар в Арду:
«Однако когда все они пересекли пределы мира, и Вильна звенела от их полёта, пришли поспешно и поздно Макар и свирепая его сестра Меассэ; и лучше бы они не нашли этот мир, но остались бы вечно с айнур меж Вайтьей и звёздами, ибо оба были духами, склонными к раздору и вместе с некоторыми другими, меньшими, что пришли с ними, был первый и главный, что присоединился к раздорам Мелько и помогал ему распространять его музыку».
Тут же есть примечание о том, что их другие имена – Магрон, «Убийца» и Магринта, «Кровавая рука», а также Рамандор, «Гремящий» и Равенни, «Львица». Итак, если не считать этого текста, вы что-нибудь слыхали о таких Валар? Где они сейчас? И в какой момент они исчезли?
– Сейчас, когда я переписывал это, я серьёзно задумался над тем же, что и ты – когда именно они пропали, – сказал Гватрен. – Судя по всему, это произошло одновременно с пленением Мелькора. На момент пленения Мелькора оба они были в Валиноре, ибо, отправляясь к вратам Утумно, чтобы выманить оттуда Мелькора, Валар «облачились в оружие, которое они получили от Макара».
– И почему они исчезли?.. – спросил Пенлод.
– Почему – вполне очевидно: они были если не друзьями, то союзниками Мелькора, – ответил Майрон.
– Похоже на то, – сказал Гватрен. – Я раньше считал, что они ушли куда-нибудь, где им никто не мешал пользоваться оружием – ведь Макар, как у меня тут говорится, любил «наносить удары без причины». Мир велик, думал я тогда: они могут обитать где-нибудь среди льдов или, наоборот, на дальнем юге Эндорэ и перестать посещать советы Валар. Потом я удивлялся тому, что их не видели в Хэлькараксэ…
– Вот послушай-ка, Гватрен, – Майрон взял новую страницу и резко провёл по ней ногтем: – «Все Валар были злы на Мелько, и один лишь Макар противоречил Манвэ». Очевидно, что Макар был против захвата и заточения Мелькора: «Макар всё же говорил в его пользу, хотя и не слишком тепло, ибо он сказал: „Дурно было бы, если бы мир царил всегда: уже не слышно эха боя в вечном покое Валинора; и если мы не сможем увидеть ни боевых деяний, ни бурного ликования даже во внешнем мире, как это было бы досадно! – так что не хочу я, чтобы наступили такие времена“».
– И если бы Макар и Меассэ остались, они могли бы помочь Мелькору до срока бежать из плена или даже захватить власть в Валиноре? – спросил Пенлод.
– Безусловно, – ответил Майрон. – Тем более, что они оба – и брат, и сестра, – не выносили эльфов, для которых, собственно, всё это и делалось. Вот, здесь: «Макар сказал, что Валинор построен для Валар – „И уже он стал садом, где растут розы для прекрасных дев, а не жилищем мужей. Зачем вы хотите заполнить его детьми этого мира?“. В этом Меассэ поддержала его, и Мандос, и Фуи – то есть Ниэнна – были холодны к Эльдар». Словом, когда Мелькора взяли в плен, другие Валар не могли потерпеть того, что в Валиноре имеются те, кто стоит на его стороне. Я на месте Манвэ и его приятелей тоже убрал бы их куда-нибудь или до пленения Мелькора, или, скорее, во время его, чтобы никто не помешал.
– Это звучит разумно; тогда можно было бы особенно подозревать тех, кто не принимал участие в пленении Мелькора. Итак, – Гватрен ещё раз посмотрел на страницу, – кроме Манвэ, там были почти все Валар, которых мы считаем мужчинами, а именно Аулэ, который сковал для Мелькора цепь, Оромэ, Тулкас, Мандос и Лориэн, Эонвэ, ещё несколько майар, в том числе глашатай Манвэ, Норнорэ; им помогали Ульмо и Оссэ. Следовательно, Майрон, все валиэр, в том числе сама Варда, Йаванна с Ваной, которые с самого начала ненавидели Мелькора за то, что он уничтожал милые им деревья и цветы, а также Ниэнна и Эстэ – остались в Валиноре. Несса тоже вряд ли сопровождала своего супруга Тулкаса, я думаю.
– Я не Финрод и могу поверить в то, что один из Валар способен поднять руку на брата, но неужели женщина, тем более одна из айнур, могла пойти на такое злодейство? – недоверчиво спросил Пенлод.
– Пенлод, ты забываешь, что внешние признаки пола у Валар – это чистая условность: Валар просто пытаются быть похожими на детей Илуватара, – сказал Гватрен-Квеннар, – и при этом хотят, чтобы пары, которые они образовывают, с точки зрения людей и эльфов выглядели бы, как обычные супружеские пары – союз мужчины и женщины. Стоит только вспомнить о том, – он говорил теперь, обращаясь к обоим, и к Пенлоду, и к Майрону, – как отчаянно все Валар хотели, чтобы Аман был полностью свободен от всякого зла. Та же Йаванна или Ниэнна могли из самых добрых побуждений захотеть устранить Макара и Меассэ. Я не считаю это невероятным. К тому же учтите: Меассэ ведь почему-то выглядела и вела себя, как женщина – хотя Макар считался её братом, а не мужем, и ей, одной из Валар, не обязательно было принимать женский облик! Почему она решила быть женщиной? Очень возможно, что другие валиэр имели какие-то свои основания ненавидеть её, и убрать хотели именно её, а не Макара… Хотя, конечно, всё это могло произойти и до того, как Валар отправились в Средиземье. Например, Тулкас часто посещал Макара и Меассэ в их жилище и вступал с Макаром в учебные поединки. И находилось их жилище на дальнем севере Амана. Вот послушай:
Гватрен стал читать вслух. Колдовство исказило его облик, но сейчас, когда он читал собственный текст, Пенлод всё больше и больше слышал привычный ему голос Квеннара:
– «Макар и его свирепая сестра Меассэ построили жилище для себя: им помогал только их собственный народ, и мрачное это было жилище. Стояло оно у пределов Внешних Земель, неподалёку от Мандоса. Сделано оно было из железа и ничем не украшено. Здесь сражались слуги Макара, облачённые в доспехи, и здесь раздавался звон, и крики, и завывания труб, и Меассэ ступала между воинов, и побуждала их наносить новые удары, или же пробуждала ослабевших крепким вином, чтобы они могли продолжать сражаться, и руки её были по локоть красны от крови. И битва в покоях Макара продолжалась беспрестанно, если только слуги его не собирались в залах для пира или в то время, когда Макар и Меассэ отправлялись на охоту на волков и медведей в чёрные горы. Однако дом был полон боевого оружия и воинских уборов, и огромных щитов, и сверкание стали было на стенах. Он был озарён факелами, и пели здесь свирепые песни победы, захвата и разрушения, и алый свет факелов отражался в лезвиях обнажённых мечей. Здесь часто сидели Макар и сестра его, слушая те песни, и у Макара на коленях лежал огромный крюк, а у Меассэ – копьё».
– Обрати внимание, Квеннар, на местоположение дома. Мы к этому ещё вернёмся, – сказал Саурон. – Смотри-ка, – он наклонился над листом и ткнул в него ногтем, – наш приятель Румиль попытался исправить текст: «Однако в дни перед сокрытием Валинора эти оба в основном бродили по земле и часто были далеко от той земли, ибо они любили ничем не скованные бури, которые Мелько поднимал по всему миру».
– Да, я сам услышал от Румиля именно такое объяснение тому, что Макар и Меассэ не посещают собрания Валар – когда я узнал от Варды об их существовании, – подтвердил Гватрен. – Тогда я в это поверил.
– Тут даже было сказано, – заметил Саурон, – что Макар преследовал Мелькора в Хелькараксэ. Но, видимо, потом Румиль и сам понял, что это уже несусветная глупость, и решил написать всё заново.
– Но Майрон, почему ты так уверен, что их в тот момент не было – и нет – в Валиноре? – спросил Пенлод. – Может быть, они существуют, но действительно просто не любят Валар и эльфов, и поэтому нигде не появляются?
– Видишь ли, Пенлод, тут мало что сказано о Макаре, но можно себе составить какое-то представление об его характере, – задумчиво сказал Майрон. – Вспомни обстоятельства первого пленения Мелькора – не так, как вам рассказывал об этом Манвэ, а так, как они описаны здесь. Валар сначала притворно изъявили Мелькору покорность, а потом сковали цепью. И когда они обманывали его, то говорили, что Аулэ построит ему в Валиноре огромный дворец, башни которого будут стоять выше вершин Таникветиля, – «а если тебе угодно, поживи пока во дворце Макара». То есть Мелькору обещали, что он будет жить в доме Макара, которому он полностью доверял. Пенлод, вот ты как думаешь: могли ли Валар без разрешения воспользоваться именем Макара, чтобы обмануть Мелькора? Стал ли бы Макар обманывать так Мелькора, которого он всё-таки считал своим другом – и ради чего? Что бы он сделал, если бы узнал, что Мелькору обещали гостеприимство в его доме, а потом заковали в цепь? И Макар, и Меассэ, судя по всему, что тебе удалось узнать от Варды, свободно странствовали по всему миру: они могли предупредить Мелькора о готовящейся против него ловушке, но не сделали этого. Я практически убеждён, что когда Валар обещали Мелькору убежище в доме Макара, ни самого Макара, ни, скорее всего, его дома и его сестры в Валиноре уже не было.
– Вообще-то в этих преданиях его сестра вообще не произносит ни слова, – сказал Пенлод. – Меассэ только несколько раз выразила согласие с братом…
– Да, – кивнул задумчиво Майрон, – но её всё равно устранили, и копьё ей не помогло. Вообще мне очень интересно, как именно они это сделали: ведь оба они – и Макар, и Меассэ – были постоянно вооружены. Они всё время упражнялись в военном искусстве, и, думаю, владели им лучше, чем Тулкас, а, может быть, и сам Мелькор. Кто в таком случае…
– Я думаю, ответ на этот вопрос очевиден, – сказал Гватрен. – Они оба спали. И спрашивать об этом нужно всё-таки либо Ирмо Лориэна, либо его супругу Эстэ. Только Эстэ почему-то сама всё время спит. Хотя её муж и повелевает снами и грёзами, это странновато.
– Ты прав, Квеннар, – ответил Майрон. – Мне нужен тот, кто может проникнуть в обитель Эстэ. Сейчас как раз самое время… Пенлод, побудь здесь, завтра-послезавтра я тебя заберу и доставлю обратно.
– Гватрен, почему Варда вообще стала говорить с тобой об этом? – недоверчиво поинтересовался Пенлод.
Квеннар пожал плечами.
– Все любят говорить с теми, кто их слушает, – улыбнулся он. – Ты же помнишь, я с детства любил слушать рассказы о прошлом… ах, да, ты же младше меня. Всегда забываю, Пенлод – мне кажется, ты был всегда. Так вот, я всё время расспрашивал старших родственников, тех Перворождённых, что пришли в Аман, и, конечно, Валар и майар. Она прямо говорила мне, что не рассказывает всего, но я узнал довольно много. О чём-то я догадывался. Что-то… Пенлод, а почему это сейчас стало важно для него? Неужели он надеялся привлечь Макара и Меассэ на сторону Мелькора?
– Потому что Тургон ему объяснил, что Сильмариллы сделаны из костей одного из айнур, – мрачно ответил Пенлод.
– Что?! – Гватрен выронил перо. – Каких… каких костей? Чьих?! Но неужели?.. Тургону-то откуда про это известно? А ты об этом знал? Ты ведь работал в мастерской Феанора?!..
– Нет, я не знал, – сказал Пенлод. – Но Тургон, как я понимаю, догадывался – или знал – об этом всегда. Просто решил это использовать только сейчас.
– Но всё-таки – откуда?! Наверно, Ульмо ему сказал, они же друзья? Да, это похоже на Тургона… Может быть, это было какое-то существо вроде дракона? Есть же айнур, которые облачены в звероподобные тела, как Унголианта или Тхурингветиль.
– Тургон считает, что это было существо, похожее по облику на детей Илуватара, поскольку эти кости выглядят так же, как кости самого Майрона. В этом он смог убедиться, ибо ему там между делом отхватили палец, – пояснил Пенлод. – У Унголианты, например, кости вряд ли есть…
– Да, и я видел череп Тхурингветиль, – кивнул Гватрен. – Он лежит тут, внизу, в хранилище. Он желтовато-коричневый, полупрозрачный, но не испускает света – в отличие от оболочки Сильмариллов. Пенлод… мне что-то не по себе от всего этого. Неужели Феанор использовал… я даже не могу подумать – использовал кости Макара и Меассэ?..
– Тургон при мне спросил Майрона: «может быть, ты помнишь, чтобы кто-то из вас пропал? Долго не подавал о себе вестей? Какие-то подозрительные ссоры?». Тургон определённо думает именно это, Гватрен. Он очень хорошо помнит твою книгу.
– Да, – сказал Гватрен. – Видимо, и Майрон, прочитав это, подумал то же самое.
– Понимаешь… – сказал Пенлод, – я могу представить, что Феанор использовал кости, черепа, могу представить, как он сделал из них сосуды, вместилища для света, но почему вообще свет Деревьев смог войти в эту оболочку?
– Боюсь, что мы знаем ответ, – сказал мрачно Гватрен. – Скорее это лишь подозрения, но мне кажется, что я прав. Смотри: согласно рассказу Варды, Аулэ и Ульмо собрали свет, оставшийся после падения Светильников Иллуина и Ормала в два котла – Кулуллин и Силиндрин. Из этого описания, Пенлод, явствует, что это была жидкость или что-то подобное. И потом, было сказано, «они выкопали две огромные ямы»: «в одну Ульмо вложил семь золотых скал, которые пришли из самых безмолвных глубин моря, и туда бросили осколок светильника, что горел на Хелькаре на Юге», а в другую яму «бросили три огромные жемчужины, что Оссэ нашёл в Великом море, и после них Варда бросила маленькую звезду, и они покрыли его пеной, белыми туманами, и чуть присыпали землёю». Ну словом… ты же говоришь, что видел Майрона раненым, кажется?
– Квеннар, ты же не хочешь сказать?..
– Хочу, – кивнул тот. – Варда описала мне то, что видела: светящуюся жидкость в котлах и какие-то предметы, которые в них бросили. В том числе и что-то, что бросила она сама. Или что дали бросить туда ей. Ты же понимаешь, Пенлод – айнур сами не знают, как они устроены: во всяком случае, как устроены самые могущественные из них, а именно те, что предпочли облик детей Илуватара: Валар и приближённые к ним майар. Даже Майрон не догадался, что имеет дело с фрагментами костей, пока ему этого не сказал Тургон. Даже она могла не осознавать, что видит. Что-то из того, что было брошено в ямы, откуда позднее выросли Деревья, представляло собой остальные фрагменты тела. Или тел. Если свечение Деревьев представляло собой заключённую в них в виде сока кровь, то вполне естественно, что эта кровь смогла органически соединиться с оболочкой, слиться с ней в единое целое. Тебе ведь Майрон рассказывал, что Сильмариллы показались ему какими-то мягкими, незаконченными, когда попали к нему в руки? И даже при этом свет не вылился из оболочки.
– Если свет не выливается оттуда, – сказал Пенлод, – то… то их, может быть, можно было разрезать? Кстати, Гватрен, а ты знаешь, что Сильмарилл, который унёс отсюда Берен Эрхамион, был поддельным?
– Нет, – поражённо ответил тот.
Пенлод объяснил, как он догадался об этом, увидев в мастерской Майрона корону и отверстия для камней в ней.
– Ты сам как думаешь, Мелькор или Майрон могли распилить их? – спросил Пенлод. – Сделать новые?
– Нет, Пенлод, я думаю, что распилить их никто не мог, не выпустив – не разлив – Свет. Особенно учитывая, что этот Свет, как я тебе уже сказал, собой представляет. Дело в другом. Вот это вот, – Гватрен постучал по странице, – объясняет, откуда взялся ещё один Сильмарилл. А может быть, и не один.
– Каким образом? Ведь в этих главах нет ни слова о Сильмариллах… – ответил Пенлод.
– Пенлод, очнись. Ты же говорил, что Тургон показывал, как Феанор выкроил Сильмариллы из черепа. Было двое пропавших Валар – Макар и Меассэ. Значит, было два черепа. Из двух черепов можно было сделать шесть камней. Как минимум. Значит, весьма вероятно, что второй комплект камней существует.
– Но… Квеннар, как же тогда? Что теперь думать – по поводу чего Феанор и его сыновья дали клятву? Это же с ума можно сойти! – Пенлод начал нервно ходить по кабинету. – Они имели в виду все камни? Что с другими тремя? Или четырьмя? Ведь можно предположить, что если использовался череп Макара, он мог быть больше, чем череп его сестры, ведь он же был мужчиной?.. Ох, что я говорю!
– Пенлод, ты же читал мой словарь вроде бы, – горько усмехнулся Гватрен. – Я же ещё там говорил, что Клятва – довольно бессмысленная штука. И дело не только в том, сколько вообще существует камней и какие из них можно считать «сильмариллами». Кто вообще может считаться хранящим их? Как они попали к Мелькору, если он не убивал Финвэ, а Финарфин, как ты говоришь, их ему передать не смог?
– Если в этом деле принимают участие Валар, – сказал Пенлод совсем тихо, – и мы подозреваем, что Валар убивают друг друга, то открывается гораздо больше возможностей. Становится отнюдь не обязательно искать похитителя Сильмариллов в доме Финвэ. Ведь тот же Ирмо или Эстэ могли усыпить всех и войти в дом так, что никто потом ничего бы не вспомнил…
– И самым подозрительным, – сказал Гватрен, – это всё делает Феанора.
– Но почему? Ведь всё равно получается, что Феанор пострадал больше всех! Финарфин убил его отца, и ему пришлось покинуть Аман в поисках Сильмариллов – кто бы их ни похитил! Он погиб первым из нас…
– Я не знаю, что думать, Пенлод, – покачал головой Гватрен. – Мы сейчас перестали понимать Феанора, вот в чём дело. Мы не знаем, почему он решил сделать эти камни из этого материала. Мы не понимаем, какую игру он вёл с Валар. Неужели никто из Валар или из их прислужников-майар, за всё это время не попробовал хотя бы побеседовать с ним о камнях и о том, из чего они сделаны? Что ему сказали? Что он сам думал по этому поводу? Почему он сам так дорожил Сильмариллами? И в конце концов, Пенлод, ты помнишь, с чего началось всё это расследование? С того, что Майрон зашёл в покои Тургона здесь, в Ангбанде, и сказал Тургону, что ему было неприятно убивать Феанора. Феанора, эльфа, который родился в Амане и которого он вроде бы раньше никогда не видел. Почему?
Комментарий к Глава 43. Сад, где растут розы для прекрасных дев * У Толкина есть много разных эльфийских имён Варды, но варианта прямо на валарине нет. Однако в приложении к «Утраченным сказаниям» упоминается возможно, эльфийское по происхождению общее имя Манвэ и Варды – Wanwavoisi. Первая часть – Wanwa– явно обозначает Манвэ и, видимо, связана с одним из вариантов эльфийских обозначений ветра. Я взяла вторую часть и позволила себе её немного «починить», чтобы она стала больше похожа на валарин :)
====== Глава 44. Расколотая душа (1): Близнецы ======
For Tilion tarried seldom in Valinor, but more often would pass swiftly over the western land, over Avathar, or Araman, or Valinor, and plunge in the chasm beyond the Outer Sea, pursuing his way alone amid the grots and caverns at the roots of Arda. There he would often wander long, and late would return.
J.R.R. Tolkien
Ибо Тилион редко задерживался в Валиноре, но чаще он быстро проходил над западной страной – над Аватаром, или Араманом, или Валинором и погружался в бездну за Внешним морем; один он шествовал среди гротов и пещер у самых корней Арды. Здесь он часто бродил подолгу, и возвращался поздно.
Дж.Р.Р. Толкин
Кирдан продолжал стоять на месте, словно замороженный, глядя в то место, где только что светилось перед ними видение – лежащий на высоком ложе в золотых одеждах Финголфин.
Майтимо оглянулся, пытаясь понять, заметили ли Финголфина в этот краткий миг Тургон и Аракано. И увидел, что Тургон горько плачет, опустившись на колени. Майтимо подбежал, чтобы утешить его.
– Турьо… Турьо, Гортаур держит слово. Он вернёт тебе Пенлода. Конечно, вернёт, – сказал Майтимо.
– Майтимо… – Тургон безудержно рыдал, вцепившись в рукав Аракано, – Майтимо, он ведь хотел, чтобы Гилфанон остался на ночь! Майтимо, ты понимаешь?!
– Кто? Майрон? – Майтимо ничего не понимал.
– Финарфин! – воскликнул, наконец, опомнившись, Кирдан. – То есть Воронвэ. Когда сын Тургона был тут в гостях, он уговаривал его остаться здесь на ночь. Мерзавец! Тургон, не плачь, всё позади, он мёртв, он никого больше не обидит.
