Текст книги "И.С.Т. (СИ)"

Автор книги: shizandra

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 39 страниц)

Деймос обвел притихших и разом посерьезневших мальчишек тяжелым взглядом и позволил себе улыбнуться.

– Я не хочу вас пугать. Не хочу, чтобы вы боялись выйти дальше «нулевого» уровня. Ничего этого не случится, если соблюдать правила, слушать преподавателей и никогда, никогда не забывать о том, что все это – не игрушка, не компьютерная симуляция. Это все по-настоящему. Так что… – он хлопнул ладонями по бедрам и выпрямился. – Все будет хорошо, парни. Ну, а пока… Как насчет того, чтобы немного поскрипеть мозгами? Я хочу, чтобы вы, каждый из вас взял сейчас листок бумаги и, хорошенько подумав, проанализировав все самое необычное, что случалось с вами в жизни, написал, кем он себя считает: оракулом, оператором, хроником или материалистом. И кем бы он хотел быть. Я никого не тороплю, до окончания урока еще полно времени. Но я хочу, чтобы вы отнеслись к этому серьезно. Итак, приступайте, господа.

====== 5. ======

5.

День прошел быстро. Очень быстро. За хлопотами и суетой первого учебного дня, разбором коротких конфликтов на межнациональной и прочих почвах. Дейм устал, а еще неясная тревога терзала. На обеде Кот еще раз пересекся с Аяном. Они не разговаривали, даже не касались друг друга, но воронки, образовавшейся вокруг них, хватило бы на то, чтобы утянуть за собой весь Институт. Благо, что рассеялась она почти мгновенно и без последствий. Павел был замечен крутящимся вокруг украинца, и издалека наблюдающим за Шенноном. Рому, проигнорировавшего указание о сне, никто не трогал, но это, скорее, заслуга новоприобретенных друзей, которые щитом стояли, не подпуская никого ближе. Впрочем, Силиверстов ушел к себе сразу, как только закончились занятия. И Дейм еле удержал себя от того, чтобы не последовать за ним, воспользовавшись оставшимся на ладонях оттиском. Стоило дождаться ужина и остальных. Так будет легче. Хотя предчувствие не обещало ничего хорошего. Проблема Романа была нестандартной и внушала опасения. Поэтому стоило запастись силой и энергией. Кстати, об ужине. Он давно сервирован.

Первым, как всегда, пришел Лемешев. Чинно постучал в дверь, хоть мог свободно открыть сам. С некоторых пор он уважал личные границы и приватное пространство. Он устал. Впрочем, меньше чем думал. Группа была достаточно умная и продвинутая и материал ловила легко. И все-таки напряжение давало о себе знать. Слишком много стен пришлось удерживать.

– Прекрасные дети. Совершенно очаровательные. Но такие озабоченные, что страшно становится. Ладно еще не научились давить на материалистов, иначе треть группы девками б стали. Оргазм хорош в любой форме. Хоть в женской, хоть в мужской.

– Себя вспомни. А у них третий год воздержания пошел, – хмыкнул Дейм, всем телом оборачиваясь к нему. – Ты тоже это чувствуешь? Здесь, – он коснулся ладонью своего солнечного сплетения. – Как раньше, только сильнее.

– Я на втором курсе не выдержал и пошел ловить тебя по углам, – фыркнул Александр. – По-моему отлично получилось, м? Кстати, тебе моя Сашенька хоть немножко нравилась? Ну красивая же девочка получилась!

Господин Лемешев приблизился, закинул руки ему за шею и потянулся всем телом, позволяя себе почувствовать его напряжение и вновь задрожавшую внутри алую нить. Дрогнувшую и рванувшуюся навстречу ему, заплясавшую на неощутимом ветру.

– Ты такой мне всегда нравился больше, – Дейм подхватил его, потерся щекой о щеку, закрыв глаза и с головой уходя в ощущение тепла, окружившее их словно коконом. – Еще дня два – и мы снова друг в друга вляпаемся. Как же мне не хватало тебя, Сашка…

– Ты этого боишься? – шепотом полюбопытствовал тот. – Мне все равно. Я не собираюсь маяться без тебя. Вот как хочешь. Но если ты все еще планируешь возвращение к жене, так и знай, свяжу и упакую в карман. Ты от меня никуда не денешься, Грека, хватит, десять лет бегал где-то.

– Я боюсь, что кому-то потом снова придет в голову нас разорвать, – Дейм тоскливо вздохнул и усилием воли отстранился. Тело отзывалось на близость, и рассудок начинал мутиться. Все это время он не жил монахом, но словно первый раз, первый курс. – Только Гейр… Не стоит ему это видеть. А он уже близко.

– Я думаю что он уже просчитал кучу вероятностей где мы с тобой вместе, мы в ссоре, мы не вместе или мы с другими. Будь рядом Натан – он бы даже вытянул наиболее благоприятную поближе… – Александр снисходительно усмехнулся, но позволил ему отойти. – Ты прелесть, мой Тесей, все еще боишься быть побежденным своим Минотавром?

Деймос только бровь вскинул.

– Уж не ты ли Минотавр?

– Нет, мой милый, твой Минотавр живет внутри тебя, потому что ты сам себе Лабиринт, – Александр приподнялся на цыпочках и легко тронул его губы своими, а затем снова шагнул назад, разрывая между ними расстояние.

За дверью – шаги. Деликатный стук. Пауза в пять секунд. Лемешев выразительно улыбнулся, точно говоря: вот видишь? И буквально спустя пару вздохов вошел Гейр.

– Входит Секс! – прокомментировал Александр, картинно падая в кресло у стола.

– Прости, что? – выгнул бровь норг.

– О-о-о, – картинно-разочарованно закатил глаза господин преподаватель. – Я постоянно забываю, что вы оба ни черта не понимаете наших идиом. Я только с пацанами поприкалываться и могу!

Деймос усмехнулся, неожиданно подмигнул Гейру и на не очень хорошем, но понятном русском произнес:

– Кушать подано, садитесь жрать, пожалуйста.

– В греческом зале… в греческом зале… – не остался в долгу господин Линдстрем, так же присаживаясь в свободное кресло под хохот Лемешева.

– Уделали, парни, да… беру свои слова обратно!

– Олухи, – почти нежно улыбнулся Деймос и устроился сам. – Съедаем все. Сладкое – особенно. Работа сегодня предстоит немаленькая. Честно говоря, давно я этим не занимался. Саша, ты забрал у Ромы книгу, которую он читал?

– Само собой, – уплетая салат, сообщил Лемешев, доставая из кармана джинсов тоненькую книжицу модулей для первого курса.– Держал в руках ровно пять минут. – Книжица перекочевала поближе к греку.

– Не замечал за тобой страсти к точности, – заметил Гейр, педантично расчленяя стейк, поджаренный с карамельным соусом барбекю.

– Ты удивишься, но время многое меняет и прививает самые неожиданные привычки, – «куснул» в ответ Александр.

– Особенно, если шпынять и пинать на протяжении четырех лет, – хмыкнул Дейм, потягивая сладкий морс. Мозгу нужна была глюкоза и в большом количестве. На книгу он едва взглянул и убрал в сторону. – На самом деле я бы предпочел, если бы у парня действительно была дислексия. И Паша не ходил бы вокруг него, как кот вокруг сметаны. Кстати, этот молодой человек был замечен рядом с Бехеревым. У него никаких странностей нет, надеюсь?

– Рядом с Бе-хе-ро-ви-чем, – по слогам произнес Лемешев. – Пока не знаю. Сегодня во всяком случае никак не проявились. Но мне тоже не нравится пристальное внимание квартета к этим ребятам.

– Ну, прости, что так обидел твоего любимца, – без капли раскаяния в голосе произнес Деймос. – И вариантов на самом деле много. Либо Сказочник сумел увидеть их появление, либо квартет просто напрягает сам факт наличия конкурентов, мало чем им уступающих, а уж прочувствовать их мог каждый, кто дал бы себе труд «прослушать эфир» еще вечером накануне. А то, что Кот сошелся с Аяном только вчера объясняется просто: сам господин Кунимицу появился не так давно. Есть еще вариант, и вот он мне не нравится совсем: парни могут присматривать себе союзников. А при отсутствии информации об их планах мы просто не имеем право допустить запечатление и создание стихийных мелких. Порознь их легче контролировать и ограничивать в случае необходимости. А возможности Романа, например, предполагают, что это сделать придется. Он действительно инициирован. И давно ко всему готов, раз сумел разглядеть вторичную матрицу. Больше всего меня удивляет, что он смог воспроизвести ее по памяти, хотя при чтении он видел то же, что и остальные.

– Лично меня порядком смущает тот факт, что я НЕ вижу вариантов развития событий для младших. Я вижу их потенциал, я вижу направленность дара каждого, я не вижу их потолка, а это само по себе очень круто. Но я не вижу их… ни группой, ни вероятностей разделения. Я не вижу их соратниками квартета. Я их просто не вижу. Я видел как они собирались, ощущал дорожку каждого, но сейчас это туман неопределенности. Я смотрю не сверху. Я как-будто смотрю изнутри и вижу не дальше узла вероятности, – Гейр по-прежнему пилил мясо в тарелке, не поднимая от белого фарфора взгляда. Словно это простое действие его успокаивало. Словно ему было нужно смотреть на раздираемые ножом волокна в соусе.

– Словно их что-то или кто-то закрывает. Вопрос в том, у кого хватит сил закрыть вероятности от такого оракула как ты, Гейр. Что ты видел в Шенноне? Его персона, кажется, даже наш квартет в ступор вводит.

– О, этот вообще закрыт. В коконе. Запаян. Обернут в сотню оберток. И стабилен. В идеальном равновесии. Как будто все, что с ним происходило до сих пор не раскачивало, а напротив, упрочняло его основу. Но все тесты показали результат со стопроцентной склонностью к управлению материей. И еще, стабилизации возмущений. Любых, – прекратив терзать мясо, Гейр принялся его есть. Медленно и старательно разжевывая мелкие кусочки.

– Он как противодействие, громоотвод, – задумчиво выдал Деймос. – Баланс всей системы, – он только покачал головой, представив себе это. – В таком случае, чем позже об этом узнают – тем лучше. Подобных ему почти нет. Но тут возникает вопрос: а стоит ли его… менять. И не изменится ли природа его дара после первого же секса.

– Секс не меняет, – покачал головой Александр. – Я когда рискнул на каникулах с девчонкой переспать, блин, ну сам помнишь, из ушей чуть дым не валил, так вот, я ни на один из планаров выйти не смог. Я истратил свою энергию на нее. Так с любым из одаренных. Секс не меняет. Он либо выкачивает энергию, либо уравновешивает ее. Перекосов не будет. Я уверен.

– Что-то мне кажется, что и с господином Силиверстовым ничего не должно было произойти, однако мы все имеем то, что имеем, – ехидно протянул Деймос. – Но уже слишком поздно, ночь на дворе. Поэтому тратить время не будем. Поговорить можно позже.

– Ну, я-то готов экран ставить по щелчку, – муркнул Лемешев, потягиваясь в кресле и сдвигая в сторону опустевшую тарелку и стакан. – А ты готов откатывать нас?

– Гейр? – Деймос повернулся к Линдстрему. – Здесь не нужно вмешательство, только наблюдение, так что мы справимся без Натана. Мне нужно только, чтобы ты показал и зафиксировал все узловые точки вероятности Романа. Судя по силе блока, интервал – не меньше десяти лет от этого дня. В идеале – одиннадцать-двенадцать. Сможешь?

– Не вопрос, – кивнул норг.

Под зажмуренными веками полыхнул символ, и комната поплыла, теряя рамки очертаний. Междумирье-муть. То самое, где так легко отслеживать пылающие вероятностные линии, те самые, где можно держать в руках алую ленту чужой жизни. Перервать нельзя. Хлесткий удар перерванного существования здесь – цеплял не только того, кто перервал бытие, но и десятки других нитей-лент, уничтожая слишком многое…

Дом несбывшегося будущего. Обитель оракулов. Вотчина операторов. Здесь трудно дышать. Каждый вздох опьяняет. И отнюдь не так как пьянит алкоголь. Скорее так дурманит голову тяжелая дурь. Пьет силы и решимость. Манит тысячами непрожитых дней, несовершенных открытий, не созданных шедевров. Отравляет разум, даруя ощущение всемогущества и вседозволенности. Лишает воли.

– Я готов, – вот она, алая лента юного провидца. Шелковистая на ощупь. Такая нежная еще. Неоформившийся оракул.

Деймос вломился на уровень лихим ветром, почти штормом. Закружил на месте, замер световым сгустком, словно задумавшись, а потом обнял дрожащую в невидимых руках ленту вероятности и потянул на себя, словно сматывая в клубок. Очень осторожно, почти нежно, чуть не лаская узлы – ключевые точки, от которых в стороны тянулись другие вероятности – последствия не сделанного выбора. И дальше, дальше, пока под глазами не заполыхало от напряжения. Что видел там, в светящемся полумраке хроник, как текло время для него – знал только Деймос. Но когда пульсирующий сгусток отпустил, наконец, алую нить – не ушел, покинув чужой для него уровень, а замер, то ли ожидая чего-то, то ли прислушиваясь. И исчез, стоило только на краю сознания, на самой границы восприятия мелькнуть сияющему ярко-золотистому хвосту.

Выходить было трудно. Кружилась голова. Но контроль и привычка свое дело сделали. Когда Агейр открыл глаза, он был в комнате, за столом, пусть и мокрый от приложенных усилий и дрожащий от усталости. Настолько выборочный и глубокий уход без оператора – выматывал.

– Что ты увидел? – залпом выпив предложенный Александром морс, спросил он.

Грек выглядел не лучше. Разве что хмурился вдобавок.

– Трудно понять, – откровенно на все наплевав, он сполз по сидению и закрыл глаза, обмякая. Разве что напряжение на лице выдавало, что до настоящего расслабления так далеко. – Я не знаю, был ли у него активирован дар с рождения или что-то случилось, но сейчас это неважно. Важно то, что он свои… видения озвучивал, предсказывая погоду или неприятности. Его считали странным. Друзей не было. – Он начал говорить ломкими короткими фразами, и обычно это означало, что весь контроль уходит на поддержание спокойствия. – Его обзывали. Часто, много, обидно. Поэтому он привык. В девять родители решили его лечить, – Деймос открыл глаза и нехотя выпрямился, потянувшись к словно ждущей его шоколадной конфете из горького шоколада. – Его отправили в больницу, когда случилась первая паническая атака.

– Бред какой-то. Почему на это сразу не обратили внимания? – раздраженно бросил Лемешев. – И как это все коррелирует с отношениями с матерью? Я не понимаю, как это все вообще могло произойти? Пацан неглупый. И в общем благополучный.

– Потому что дальше было веселее, – Деймос хмыкнул и снова закрыл глаза. – В больнице от таблеток ему стало хуже. И ему попался один из наших. Потерянный. Я видел, как его нить оплела жизнь Ромы. Он сразу понял, что с мальчиком не так. Не знаю, что его сподвигло на это – ненависть, зависть или желание воспользоваться силой ручного оракула, но «благодаря» ему сейчас Рома так легко читает второй слой матрицы. Потому что ключ-планар он уже видел. Он уже читал его. В девять лет. И начал видеть шире и больше. Все закончилось, когда он увидел смерть собственного отца, хотя до этого его видения были гораздо большего масштаба. О них он рассказывал нашему доктору, не особо понимая смысл увиденного, а вот вероятная гибель отца потрясла его. А когда отец действительно погиб – решил, что это он виноват и захотел больше ничего не видеть. Видеть, помнить и знать. Так появился блок. Не на Даре, а на разуме, который просто не воспринимал показываемое даром, блокируя эти видения.

– Бляяяяяя… ха от сандалика, – не сдержался-таки Александр, выбираясь из-за стола и принимаясь нарезать круги по комнате. – Вот скажи мне, сердце мое, КАК теперь это сокровище лечить и как этот блок снимать. Я же не могу ему давать модули второго уровня. Это будет слишком. Он не готов к этому.

– Думаешь, это все? – Деймос вскинул бровь с ехидной улыбкой. Верный знак, что от «погружения» он уже отошел. – Когда я уже уходил, засек на уровне того, кого там быть не должно. Нашего Сказочника. Не знаю, что он там делал, но сбежал сразу, как только я его почувствовал. Судя по тому, что был он там не в компании Санады, а Айвена – могу предположить, что технику «погружения» они освоили. Или пытаются освоить.

– Я могу огородить его. Огородить их всех от любопытства квартета, – Лемешев закусил губу и нахмурился.

– Это не выход, ты сам знаешь, – возразил Линдстрем. – Это вообще никогда не было выходом. Но все-таки, думаю, что мы все здесь именно из-за квартета. И из-за того, что они выходят из-под контроля.

– Если ты его спрячешь – они могут что-то заподозрить, а это не есть хорошо, – Деймос выдохнул, наконец-то расслабляясь. – Гейр, историю о Потерянном должны узнать в Совете. Времени прошло много, кто знает, что еще и с кем он успел сотворить, пусть проверят. И я не уверен, что снять блок Ромы возможно безболезненно. Нет, не так… Часть этого блока была снята во время теста, иначе Ромы бы здесь не было, но осталась другая, из-за которой у парня идет рассинхронизация. Саша, все-таки попробуй дать ему второй уровень. Там ключ работает тоньше. Первый ему в любом случае уже не нужен.

– Тогда мне придется прогнать по программе «Взлет-посадка» и остальных. Они не должны отставать от оракула. Я думаю, что это все-таки группа, – Александр с силой потер ладонями лицо и замер, глядя в окно.

– Они группа, просто еще не запечатлелись, – медленно проговорил Гейр.

– Ты это увидел?

– Нет. Я просто это знаю. Даже если я не могу проследить их линии – то, что их вот так слепило, не может ничего не означать.

– Бред! – припечатал Лемешев. – Ты сам-то слышишь, что ты говоришь?

– Великолепно, – кивнул норг. – Более того я в этом уверен.

– Я не понимаю, – Деймос покачал головой с задумчивым видом. – Я наблюдал за всеми, слушал тех, кто наблюдает. – Им не за что цепляться друг в друге. Рома и Сима разве что, но Силиверстов фактически оракул второго начального уровня уже сейчас. Шеннон до сих пор непонятен. А «хроник»… Аян? Он вообще сам по себе. Я не представляю себе, что может запечатлить их в группу. Попарно – возможно. Но группу?

– Поживем – увидим, – философски пожал плечами Агейр и душераздирающе зевнул. – В общем, парни, если вы не против, я вас покидаю и иду спать. У меня завтра контроль и доминирование над третьим курсом.

– Контроль? Доминирование? – обернувшись, вскинул бровь Александр.

– Именно, – хмыкнул ректор. – Дисциплина – Контроль. А доминировать придется. Иначе озабоченный курс меня просто не услышит! Так что доброй ночи, – он выскользнул за дверь, точно секунду назад не сидел в кресле, приходя в себя после глубокого погружения. Вот тебе и ректор-задрот!

– Сволочь, – бессильно, восхищенно и почти нежно выдохнул ему вслед Деймос и вдруг сам зевнул. – Точно сволочь. Хотя он прав – уже очень поздно. А завтра день будет не легче.

– Выставляешь меня за дверь? – Александр пересек комнату и остановился перед ним. Кончиком пальца очертил скулы, прислушиваясь к тихому шороху щетинок. Улыбнулся, глядя из-под ресниц, щурясь чуть близоруко.

– Пока могу, – Деймос улыбнулся, откровенно подставляясь. – Пока еще могу сказать себе «нет».

– Черт бы тебя побрал, мой прекрасный Ахилл, – вздохнул Александр. Несколько драматичней чем того требовала ситуация. Но даже эта гипертрофированная драматичность ему была к лицу. – Доброй ночи.

– Доброй ночи. Сашенька, – Деймос ответил ему насмешливой, жаркой усмешкой. – Надеюсь, что она будет очень доброй.

Когда дверь за Лемешевым закрылась, Дейм медленно выдохнул и подошел к окну. Воздух в комнате казался слишком густым и идея открыть окно стоила того, чтобы немного отложить отход ко сну, даже несмотря на весьма насыщенный день и усталость. И не понять, что вымотало его больше – прогулка в прошлое, неуемные студенты или это странное противостояние собственным желаниям не отпускать Сашку больше никуда и никогда. Распахнув створки и пустив свежий горный, очень прохладный воздух, Деймос вдохнул полной грудью и замер, глядя на бредущую по дорожке под самым окном фигуру. Знакомую и, судя по плечам, очень расстроенную. Силиверстов? Деймос поджал губы и, оставив окно открытым, стремительно вышел из комнаты. У парня явно бессонница. И, если говорить честно, основания для нее у него имеются.

– Рома? – Дейм догнал его у самой границы административной зоны. Силиверстов стоял перед развилкой в явной растерянности и, похоже, понятия не имел, куда ему идти дальше. На оклик он повернулся с задержкой, словно голос дошел до него не сразу.

– Добрый вечер, – бесхитростная, рассеянная, немного растерянная улыбка. Здесь и сейчас будущий оракул потенциально запредельного уровня был обычным мальчишкой, которому очень нужна помощь.

– Доброй ночи, скорее, – Деймос улыбнулся и кивнул в сторону светящихся окон кафе, притулившегося между спальной и административной зоной. – Не хочешь заглянуть, проверить, не появилось ли у них чего новенького?

Рома хмыкнул и вытянул из кармана плитку шоколада.

– Я уже там был. Но составлю вам компанию, если вам захочется выпить чая.

Деймос отразил его усмешку и решительно повернулся в сторону кафе, надеясь, что это сойдет за ответ. Судя по сопению за спиной – Рома все понял правильно.

Кафе встретило их ароматом сдобной выпечки, запахом какао, ванили и кофе. Взяв по кексу и чашке с чаем, они устроились за столиком в почти пустом зале. Правда, Рома сделал только глоток и тут же сжался, пряча пальцы подмышками.

– Что со мной не так? – спросил, словно в омут с головой бросился. Без прелюдий и размытых рассуждений о погоде. Деймос только головой покачал, но испытывать терпение и без того измученного неизвестностью парнишки не стал.

– На данный момент с тобой все в полном порядке.

– А когда было не в порядке? – Рома тут же зацепился за несказанное вслух.

Деймос закусил губу. Он не психолог на самом деле. И как рассказать так, чтобы не навредить еще больше – плохо представлял. Но Рома, пока он собирался с мыслями, понял вдруг сам и сделал вывод.

– Тогда, в детстве, да? – глухо произнес он, опуская голову и пряча глаза. Вытягивая руки из-под мышек и пряча их в длинной рукаве куртки.

– Да, – Деймос не нашел причин для утаивания. – По факту все, что сейчас ты должен был изучать – ключ-матрица, которая должна разблокировать твой дар, ты это уже слышал и знаешь. Твоя особенность в том, что тебе он не нужен, твой дар уже разблокирован. Но из-за того, что произошло в детстве, ты сам, на сознательно-бессознательном уровне заблокировал его снова. Поэтому сейчас тебя рвет на части. Но это можно изменить.

Рома громко сглотнул, покусал губу и вскинул голову:

– Я оракул, да? Вы рассказывали сегодня. Оракул. Я всегда видел… что-то. А потом оно сбывалось.

– Тише, – догадавшись, что следующим скажет Рома, Деймос подался вперед и стиснул его пальцы. – В этом нет твоей вины. И твой Дар… он не может быть добрым или злым, он просто есть. Все зависит от того, как ты сам им будешь пользоваться. Но не лишай этот мир его и себя. Он очень нужен. По-настоящему сильных оракулов немного. Тех, которые способны заглянуть на десять и двадцать лет вперед – единицы. Ты – сможешь. Не сегодня и не завтра, но сможешь. Сможешь предсказать катастрофу и помочь ее предотвратить или уменьшить потери. Я знаю, что ты думаешь, и как тебе больно, до сих пор больно, но подумай… ты можешь спасти сотни жизней. Никто не повесит тебе медаль и ты не станешь новой Вангой, но ты…

– Смогу спать спокойно, – невесело усмехнулся Рома, вытягивая свою руку из захвата. – Хреновый ангел-хранитель из меня выйдет.

– Не попробуешь – не узнаешь, – Деймос со вздохом вернулся к своему чаю.

– А как же уверения в том, что отцу бы понравилось? – Рома покосился на него с отстраненным любопытством.

– Я не любитель рассказывать очевидные вещи, – Деймос пожал плечами, вонзая зубы в кекс. – И ты вполне взрослый мальчик, чтобы понимать, когда время для рефлексии заканчивается. Я знаю, как сложно спорить с сердцем, Роман. Но чувства – это не то, что поможет тебе сейчас. Ты должен договориться со своим мозгом. Пусть не сразу, но снять свой блок. А для этого нужно по-настоящему захотеть.

– Спасти сотню жизней, да? – хмыкнул Роман. – Или уйти от стрелы в первый день. Это ведь была проверка?

– Меня там не было, – Деймос легко пожал плечами, – а остальные, как понимаешь, мне ничего не докладывают. Но даже если это и она, и ты вполне жив, то ты ее прошел. Никто не обещает легкой жизни. Но она, по крайней мере, будет интересной.

– Хороший довод, – Рома чуть расслабился и наконец потянулся к кексу и остывшему чаю. – Обещаю над ним подумать.

– Только не очень долго. Александр Владимирович обещал дать тебе матрицу второго уровня. С учетом того, что все остальные предметы у тебя будут вполне обычными – может возникать дискомфорт восприятия. Ничего страшного в этом нет, как только твой блок снимется, все неприятные симптомы исчезнут сами собой. Просто не затягивай с этим. И поверь, на это уйдет куда меньше усилий.

Рома покачал головой:

– Почему я не хочу этого делать?

– Потому что ты боишься. Это нормально. И потому что могут вернуться воспоминания, без которых было бы определенно спокойней. Но ты справишься.

– Спасибо за веру в меня, – губы Ромы дрогнули в улыбке.

– Она обоснована. Как насчет того, чтобы разбрестись по постелькам? Тебе сон необходим.

Рома пожал плечами, вставая.

– Спасибо вам за компанию. И объяснение.

– На самом деле со всем этим лучше всего справился бы Ге… ректор. Он у нас оракул. Думаю, вы смогли бы друг друга понять, – Деймос допил чай и поднялся следом. – Тебя проводить?

– Спасибо, но я сам, – Рома покачал головой, коротко попрощался, буркнув что-то на тему странных учителей и объяснений, и неторопливо вышел вслед за Деймом. Коротко кивнул и направился в сторону общежитий. Оставшийся один Деймос поежился под порывом ветра и, привычно отбросив все рабочие мысли, пошел к себе. Завтра будет новый день. И вряд ли он будет легче уходящего.

====== 6. ======

Спать было стремно. Для начала Чед пытался как можно дольше не появляться в комнате. Он сидел в кафе, заливаясь кофе и изучая модули, высшую математику, социологию и что-то там еще, пока его окончательно не вырубало часам к трем ночи. Тогда он собирал книги и тащился в комнату, где снова не спал… Тимур.

Чем-то этот сын степей напоминал Лемешева. Скуластый, темноволосый. Только кожа его была не светлой, а золотистой, ближе к золоту шафрана. И глаза были янтарно-карими.

Тимур Тагирович Ширинский был земляком… почти земляком Симы и вот уже третий год обретался в Швейцарии, постигая азы будущей специальности. Забавно, но в отличие от остального населения Института, Тимур мужественно держал себя в руках. Шептались, что на третьем курсе многие парни становились «парами» чем значительно упрощали себе воздержание и отсутствие женского внимания и ласки.

Тимур был красив, отлично сложен, и никто из старших курсов не мог похвастаться вниманием с его стороны. Поговаривали даже, что одно время к нему подкатывал красавчик Казанова, парень офигенно замороченный и обладавший бешеной харизмой. Но татарин свалил от него, гордо вздернув породистый тонкий нос.

Почему при таких раскладах Чед Шеннон не желает оставаться в собственной комнате? Потому что вот уже четвертый день как у Тимура тупо «едет крыша». Это, конечно, слова Симы. Да и Ромка сказал так же. «Едет крыша» – значит наметился какой-то психический разлад.

Тимур может часами сидеть на своей постели, скрестив ноги, и наблюдать за тем, как Чед читает. Смотреть и не мигать. Не шевелиться, не ерзать, почти что не дышать. Даже в туалет выйти он как-то не порывается. В общем, как-то странно все это. Очень странно. И на расспросы не отвечает. Улыбается только своими «блядскими» губами. Что это значит Чеду тоже очень доходчиво объяснили Сима с Романом. Кто-то из парней добавил еще «рабочий» рот. Что это значит ему объяснял уже Женя, а потом к объяснению подключился еще и Казимир.

Уяснил и смутился. Потому что таких слов применительно к парню он никогда не слышал.

Он даже рискнул подойти с расспросами к Лемешеву. Александр выслушал его, улыбнулся. И заверил, что это нормально. Третий курс сейчас проходит дисциплину «Метатренинг», которая влияет на сознание студентов так же жестко как и текстовые модули первого курса. То есть глючить будет страшно. Возможны неконтролируемые всплески эмоций. Но и это нормально. В Институте еще никто от пар и их последствий не умирал.

Выслушав короткий пересказ ответа Лемешева, Сима сказал что все бывает впервые. И кто даст гарантии что Чед Шеннон не станет первым?

И вот теперь Чед не желает топать к себе. Вчера он ночевал у Ромы. Но стеснять коллегу было как-то неприятно. К тому же он помнил как радовался Силиверстов тому факту, что будет жить один.

Это просто какая-то «Миссия невыполнима». Невозможно держать глаза открытыми, невозможно понимать написанное в книге. Невозможно отдохнуть по-человечески. Безумие. Как же хочется домой!..

Однажды, когда он так же навел резкость и попытался увидеть к книге текст, а не скачущие ленточки, чья-то крепкая рука за шкирку выдернула его из-за стола. Его перекинули через плечо, отчего резинка спортивных штанов с талии переместилась на задницу, весело демонстрируя ночным коридорам мягкий трикотаж плавок и лейбовую надпись «Кельвин Кляйн».

Это вранье, что татары мелкие. Вранье, что слабые. И вранье, что британцы способны драться, как берсерки. Особенно если толком не спали уже неделю. Вранье, что можно сопротивляться и брыкаться вот в такой позе, болтаясь через плечо точно куль с картошкой, жопой кверху. В таком положении можно только блевать: укачивает сильно.

Его сгрузили на постель, пахнущую корицей и отчего-то лимонником. Его раздели до трусов, обернули в одеяло и, обняв, приперли к стенке. Молча. Без единого слова. И понимай как знаешь. Особо утром, когда кроме него самого в комнате никого не оказалось.

…Круги под глазами господина Шеннона были черными. Сами глаза были пьяными и заспанными. Рядом с господином Шенноном стоял термос с кофе, который теперь стал его неразлучным спутником.

– Чееед, – Сима обнял британца за шею, заглядывая в покрасневшие от недосыпа глазищи. – Чувак, что с тобой? Ты меня пугаешь!

Тот попытался изобразить улыбку. И не преуспел. Устало зажмурился, душераздирающе зевнул и, сложив руки не столе, уткнулся в них лицом.

– Бедолага, – сочувственно промычал Бехерович, падая за стол рядом с ним. – Вон и Ромка тоже заспанный. Один я такой красавчик, как на курорт приехал… Сышь, Ром, а с тобой-то чего?

– Ничего, – буркнул тот, находясь явно не в духе. Хотя в последнее время у него настроение редко поднималась выше отметки «где-то около плинтуса», пусть временами и были времена «просветления». – Голова раскалывается, спасибо, что не тошнит. Жду не дождусь, когда очередной прием к местному эскулапу состоится, тот обещал какие-то таблетки дать.

– Блин, ну что с вами творится, а? – отчаянно возвел очи горе Сима. – Оба как зомби. Месяц еле прошел, а вы… Ни поговорить нормально, ни побеситься. Все ботанят. Казимир вон с первого раза не сдал модуль, ходил такой смурной, будто у него любимого хомячка на глазах распяли. Пипееец…

– Пить нельзя, спать с девушками нельзя, тесты каждую неделю, а я вообще за второй курс отдуваюсь. И ни тебе поддержки, ни опоры. И мороженое здесь не такое. И вообще… Чего это ты такой довольный, Серафим? – Рома уставился на него нарочито подозрительным взглядом. То ли боль немного отпустила, то ли природа и характер начали брать свое.