Текст книги "И.С.Т. (СИ)"

Автор книги: shizandra

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 39 страниц)

– Боорзый, – с непонятным удовлетворением протянул Ромка и отвернулся. На рожон он обычно не лез, но иногда находило… вдохновение. Правда, этот случай в исключения точно не попадет. Лениво. Интересно, а мороженое здесь вкусное? Про швейцарский шоколад он наслышан. Он даже с собой чуть весь свой запас не потащил, но вовремя остановился. Все равно, что в Тулу со своим самоваром. Причем не самого лучшего качества поддельной позолотой. – Выдохни. У меня есть только один знакомый Сэмен и называть кого-то еще его именем меня не вставляет. Рома, – коротко представился он. – Комплексов не имею, хоть ромашкой назови.

– Ну… годно, – и впрямь выдохнул тот, поводя плечами в попытке поудобнее устроить за спиной рюкзак. – Я думал тут сплошные инглиши с дойчерами будут. На крайняк лягушатники. А тут ты…

– Угу, прекрасное видение, – Рома ухмыльнулся, окинул его быстрым взглядом и снова отвернулся. – Почему мне кажется, что скейт подошел бы тебе больше? И сколько там еще народа осталось? – он оглянулся назад, где фактически за его спиной находились двери входа. – Долго еще тут торчать?

– Ровно столько, сколько потребуется для того, чтоб сел еще один самолет с вашим будущим коллегой, господа, – на чистейшем русском ответил встретивший их мужчина, с прищуром глядевший в небо, обрамленное зубцами виднеющихся гор. Легкая улыбка на губах делала его лицо по-мальчишески юным. Монгольские скулы и внезапно синие глаза. Темные волосы. Черт его знает, на азиата вроде как не смахивает. Ближний Восток? Или все-таки Европа? Или даже Россия, где-то в районе Казани?

Одет пофигистично, как и большинство туристов. Но со вкусом. То есть с точки зрения Симы – однозначно. Если не сандалии на хэбэшные носки – уже отлично. Насмотрелся на перлы с ДВРЗ и Борщаги. Только вот джинсы от «Армани», и футболка-поло с характерным всадником, вышитым на груди слева. Если б не табличка с надписью – хрен просечешь, что этот товарищ из… кого, собственно?

Точно подслушав его мысли, мужчина вернул им свое внимание и пояснил.:

– Из вашей группы осталось встретить только одного студента. Отличный парень. Глубокий потенциал. Собственно, вы все потенциально совершенно прекрасны. Но учеба поможет вам раскрыться максимально.

– О как, – глубокомысленно кивнул Сима.

– Именно, господин Бехерович, – усмехнулся мужчина.

– И у него потенциал? – кивнул Сима на стоящего рядом Романа.

– Господин Силиверстов – самое настоящее сокровище, – с готовностью подтвердил встречающий.

– Завидовать нехорошо, – почти на автомате отшутился Рома, пытавшийся понять что имелось в виду под словом «потенциал». И за какие такие красивые глаза его обозвали сокровищем? Впрочем мысль о сарказме была логичной.

– Подпишусь, – тонко улыбнулся синеглазый, сопроводив свой ответ убедительным кивком.

– И у вас потенциал? – вскинул бровь Сима, с любопытством изучая собеседника.

– А как же иначе? – пожал плечами тот. – У всех потенциал, иначе – не интересно. И главное никакого стремления к саморазвитию.

– Пффф… – закатил глаза Сима. Ну вот началось. Саморазвитие. ОГА, канешна.

– А что удивительного? Любая специальность требует самосовершенствования и саморазвития, иначе – смерть, – невозмутимо припечатал неназванный встречающий.

– Прям смерть? – натурально округлил глаза Сима, аккуратно пихнув локтем господина Силиверстова. – Прикинь, не будешь учиться – кони двинешь.

– Ага, от голодной смерти. Впрочем дворники все еще требуются, – Роман изучал встречающего с явным интересом. Ибо чем-то странным, но почти родным от него таки веяло. Отвратительное ощущение, насквозь непонятное. Словно смотришь в очень кривое зеркало. – У вас всем стипендия полагается или есть коммерческое отделение?

– У нас нет коммерческого отделения. Все талантливые дети… абитуриенты… находятся в одинаковых условиях. Если будущий студент имеет необходимые навыки и таланты – он становится соискателем, ну, а если все необходимые условия соблюдены и уровень подготовки соответствует требованиям, предъявляемым к будущим технологам, все в порядке, кандидат становится студентом и получает материальную поддержку, – обезоруживающе улыбнулся мужчина. Казалось, его глаза вспыхнули искрами, как океанские волны под лучами солнца. – Вообще-то обо всем вам будут рассказывать на вводных занятиях в первый день, но раз ваше любопытство не унять до завтрашнего дня…

– Вообще-то я всего лишь пытался понять, откуда у института деньги, – Ромка похлопал ресничками с самым невинным видом. – Ну и раз нет коммерческого отделения… Богатые спонсоры? Государственные субсидии? И если уж на то пошло, какая именно страна решила разориться?

 – Транснациональные корпорации, – сделал страшные глаза собеседник, покачавшись с носка на пятку. – Массонские ложи… сообщество, правящее миром и вербующее в свои ряды будущие великие умы…

– Хм? – Роман сузил глаза. Шутка? Или правда, замаскированная под шутку? Как там незабвенный Холмс завещал? Что-то про самое невероятное объяснение. – Не знаю, как остальные, но мой ум великим даже с пивом не назовешь. Так что правда где-то посередке, нэ? – выдал он и вдруг вздохнул. – Мороженое хочу.

– Думаю, господин Силиверстов, вам стоит потерпеть, – убежденно заявил мужчина. – К тому же, – он выразительно кивнул в сторону здания порта и поднял в воздух указательный палец, привлекая внимание к объявлению. – Самолет вашего коллеги как раз сел. А мороженое у нас и в кафе есть. Ручаюсь, настолько вкусного черничного мороженного вы никогда не пробовали, – и синеглазый залихватски подмигнул, точно совершенно определенно знал, что именно это мороженное любит Роман.

Тот в ответ только хмыкнул, ничуть не удивленный. Если уж они визу ему сделали с такой скоростью, то узнать о предпочтениях вообще проще простого. Но он не был бы собой, если бы не решил немного пошалить.

– Мне бы мятного. С шоколадной крошкой. Есть? – И улыбнуться. По-детски наивно, благо, что длинные ресницы, светлые глаза вкупе со светлыми волосами вокруг головы делали его похожим на ангелочка. Весьма правда подпорченного ангелочка, но кому какая разница.

– Может тебе извращенского с васаби и лососем? Или огуречного? – ехидно предложил Сима, до рези в глазах вглядываясь в дверной зев, пытаясь угадать кто из прибывших собственно является будущим студентом Института.

– А ты у нас поклонник японской культуры? А то это у них обычно такое найти можно, – Ромке предполагаемый «коллега» был не интересен, зато их «встречающий» оказался в поле пристального внимания. И все равно что-то дергало в нем. Что-то странное. Вроде и легко в общении, но ощущение все равно тяжелое.

– А я вообще-то мясо люблю, отличный стейк лучше любого мороженого! – гордо бросил Сима.

– Придется полюбить, – пожал плечами синеглазый. – После иных пар за шоколадку или горячий шоколад убить хочется. Уж поверьте моему опыту, господин Бехерович.

– Я не девушка, чтоб шоколад хомячить, – скривил нос Сима. – Пусть господин Силиверстов трескает.

Ромка рассмеялся, неожиданно легко.

– Значит, ты меня уже в девушки записал? И, так уж и быть, я прослежу, чтобы шоколада тебе не досталось.

– Бляяя… – вздохнул Сима. – Это всего только по аналогии. Любишь мороженное, любишь сладкое, шоколад это сладкое, значит тебе шоколад и хряцать!

– Узко мыслишь, великий ум, – пожал плечами Ромка. – Любить мороженое – не значит любить сладкое в принципе.

– У каждого свой собственный тип мышления, – заметил сопровождающий, поднимая табличку точно бодрое знамя революции. – Вот вы, господин Силиверстов, уверен, мыслите значительно шире. А господин Бехерович мыслит быстро, и оптимально-прямолинейно. Ему так удобнее. Вам – иначе.

И тут же бойко зачастил по-английски, широко улыбаясь растерянно оглядывающемуся по сторонам парню.

Высокий, худощавый, тот тем не менее с легкостью удерживал в руке большую и явно тяжелую спортивную сумку. Обычные джинсы, обычный реглан, стоптанные кроссовки. Каштановые волосы собраны в хвост. Он улыбнулся, обнаружив наконец маленькую делегацию и направился к ним. Подойдя ближе представился, немного неловко.

– Чед Шеннон. Из Великобритании.

– Графьев прибыло, – Сима протянул ему руку и с чувством пожал, представляясь честь по чести.

– И снова – завидовать нехорошо, – Ромка улыбнулся, пожимая протянутую руку и представившись коротким именем. Подзабытые слова английского вспоминались на удивление быстро. А еще парень ему понравился. Как-то сразу. Не было в нем тяжеловесности «встречающего», который, кстати, так и не удосужился представиться, и почти нарочитой отвязности Симы. Не граф, но истинный англичанин – точно.

– Итак, господа, поскольку все в сборе, позвольте представиться, Александр Лемешев, преподаю Введение в специальность на первом курсе, – наконец, отрекомендовался синеглазый на чистейшем английском с легким лондонским прононсом. – Также являюсь куратором вашей замечательной группы. Надеюсь, мы с вами установим достаточно теплые и доверительные отношения за время нашего с вами знакомства и сотрудничества. И чтоб совсем уж не терять времени, прошу следовать за мной, нас ждет машина.

Машина и впрямь ждала. Вполне себе комфортный микробусик, водитель которого с готовностью сложил не слишком объемный багаж в заднем отсеке. Забавно, но стоило рассесться по местам, как господин Лемешев вручил каждому по термокружке и запаянной коробочке с сэндвичем.

– Каждый из вас подписал договор, получил карту, – между тем продолжал Лемешев, потягивая из собственной кружки кофе. Судя по сладковато-пряному запаху – с корицей. – Вы вправе самостоятельно распоряжаться денежными средствами, контролировать траты никто не будет. Общежитие института абсолютно бесплатно, Интернет есть, питание в кафетерии также для студентов бесплатно. Библиотека, спортзал, все что пожелаете. Существует один запрет. Но запрет очень жесткий, и, к сожалению, оправданный более чем целиком. Студентам запрещено употреблять любые алкогольные напитки. Любые наркотики. То есть если вам захочется побывать в Голландии и там внезапно кто-то продаст вам легальной травки, господа, я не шучу, то для вас это может закончиться летальным исходом…

– Это почему? – нахмурился Сима. В его кружке был чай. Именно такой как он любил: зеленый с тонким нежным вкусом цветов османтуса. Выходит, кто-то задурился и приготовил каждому именно тот напиток, которых тот предпочитал?

– Некоторым образом это связано с вашими способностями. У каждого они свои собственные. Индивидуальные. И поверьте мне, не стоит испытывать себя на прочность. Везение – тонкая штука, – Александр ободряюще улыбнулся англичанину, и мистер Шеннон вернул ему улыбку. Несколько озадаченную, напряженную даже.

А вот Силиверстов хмурился. Кофе ему нравился, хотя с дозировкой сладкого не угадали, а вот сказанное его напрягло. Нет, с наркотой он не дружил, сильным алкоголем – то же, но посидеть с друзьями без пива? Но даже не это напрягло. Угроза в голосе господина Лемешева была вполне нешуточной, чтобы не воспринять ее всерьез. Вкупе с уверениями в потенциале картину все это выдавало страшненькую. По всему выходило, что о нем эти господа знают что-то, чего не знает о себе он сам. А с учетом размера стипендии – это «что-то» кому-то очень нужно. А значит, собрать вещички и свалить в любой момент не выйдет.

– Вы наверное из тех, от кого не уходят? – хмуро, почти угрюмо поинтересовался он, пристально глядя в синие глаза.

Изумление на лице куратора было почти веселым. Не наигранным. Настоящим. И Александр неожиданно легко рассмеялся.

– У вас слишком мрачный настрой, Роман. Отнеситесь к ситуации проще. Никто пользоваться вашей юностью и наивностью не станет. Принуждать… тоже. Открою вам страшную тайну. Я сюда попал с первого курса МГИМО. Было это достаточно давно, но я ни дня не жалею о том, что закончил ИСТ. Учиться здесь по-настоящему интересно. Захватывающе даже, я бы сказал. Закончив институт, вы вольны вернуться домой или получить направление на работу от учебного заведения. Если пожелаете – сможете заняться научной деятельностью. Выбор всегда остается за вами. И со временем вы увидите массу вероятностей. И поймете, что выбор, который вы сделали, единственный оптимальный.

– Мне нравится ваша оговорка, – Роман нахально фыркнул. Сбить себя «со следа» он редко кому давал шанс. – То есть мысль о том, что кто-то решит уйти не после обучения, а во время, даже не рассматривается? Я, конечно, не оракул, но пятой точкой чувствую, что что-то в вашем чудесном институте не так. Сима, тебе вот что странное предписали иметь с собой?

– Тебе хрустальный шар, что ли в приказном порядке надо обеспечить? – вопросом на вопрос ответил Сима.

Улыбка Лемешева стала шире и, насколько это возможно, ироничней. Но не острой злой издевкой, а какой-то необидной, мягкой.

– Невежливый ты какой-то, Серафим, – Ромка покачал головой. – Или тебе что-то стыдное досталось?

– Я не Серафим! – вспылил Сима, с трудом сдерживаясь от того, чтоб не засветить в светлый Ромашкин глаз.

– Полагаю, пластилин и палочки для еды в списке необходимых вещей для поездки в Швейцарию – достаточно странно выглядят? – подал голос Шеннон.

– А твое имя – твое слабое место? – Рома сузил глаза в ответ на выпад Симы и улыбнулся Чеду. – Палочки? Не так странно, как карты Таро.

– Вязальные спицы и нитки, – бросил Сима, отворачиваясь к окну.

– Может быть, тебе придется плести «Ловца снов», – предположил англичанин.

– А может вам предложат играть в студенческих театральных постановках, – добавил предположение Лемешев. – Вы все сами скоро узнаете.

– Хорошая шутка, – Рома отвернулся, коротко вздохнув. – Не дуйтесь, пан Бехерович. Я тебя фактически в ангелы произвел.

Лемешев прищурился и, цокнув, покачал головой.

– Вы прекрасны, господа. Я ведь могу продолжать, не так ли?

– Думаю, Сима и Роман готовы слушать, мистер Лемешев, – ответил за всех Чед.

– Благодарю, мистер Шеннон, итак… есть еще один нюанс и я, в отличии от остальных кураторов, считаю, что вам необходимо сообщить о нем уже сейчас, во избежание дальнейших проблем. Мы здесь все люди взрослые, да и смущаться тут нечего. Если кто-то из вас еще не стал мужчиной в полном смысле этого слова, советую и более чем настоятельно, как можно скорее исправить эту помеху.

– Оп-па… Вот это сюрприз, – Ромка рассмеялся от неожиданности. – И какие такие особенности требуют такого?

– Гормональная и энергетическая, – просто ответил Лемешев. – Вы просто не сможете усвоить материал который вам будут давать. Это мгновенно скажется на вашей успеваемости. И на вашем самочувствии.

– Темните вы, господин Лемешев, – Рома пожал плечами. – Жаль, что проверить мне не грозит.

– Вот и славно, – отозвался тот. – Да… филиал в Швейцарии исключительно для молодых людей. Девушек здесь нет. И не предвидятся.

Шеннон закашлялся, а совершенно ошарашенный новостью Сима возмутился:

– Чет я не понял…, а нахрена мне столько денег тогда?

– А это уже сугубо ваша фантазия подскажет, – хмыкнул Александр.

– Можешь мне отдать, – Рома с удовольствием потянулся, – я найду на что потратить. Кстати, а ты вязать-то умеешь? Носки там, шарфики с варежками?

– А в глаз? – хмуро осведомился Сима.

– Вот так и рождается порочная страсть, – вдруг заявил англичанин.

– И ты тоже хочешь в глаз? – Казалось, еще шпилька, и у господина Бехеровича из ушей пар повалит и искры из глаз посыплются.

– На двоих разом тебя не хватит, а я за справедливость, – Рома подмигнул Чеду. – Вот кстати, как у вас относятся к нарушению дисциплины, господин куратор? Раз уж вы куратор, вам за нами присматривать и придется.

– Скажем так… дисциплина целиком и полностью на вашей совести. И в ваших интересах ее не нарушать. Со стороны педсостава санкций не будет.

– Здесь где-то есть подвох, – задумчиво протянул Шеннон, разглядывая собственные кроссовки. Он явно был озадачен. И понимание проблемы совершенно определенно ускользало от него вот именно сейчас. Но он вгрызался в задачу, рассматривал ее и так и эдак, вертел и крутил точно Кубик Рубика в попытке поймать неуловимый хвост.

– Всегда есть подвох, мистер Шеннон, – кивнул Лемешев. – Просто до некоторых необходимо дойти самостоятельно и без подсказок. Опыт – бесценен.

– Думаю, это что-то помеси вызова, «взять на слабо» и школой выживания. Мы будем искать подвохи, – Рома демонстративно покосился на куратора, – а господа инструкторы или преподаватели будут за всем этим со стороны наблюдать и делать выводы, – и неожиданно закончил: – Не нравится мне все это. Предвижу очередь в туалет, ибо наши желудки к альпийскому молоку не привычны. А кое-кто вообще привык видеть воздух, которым дышит.

– Еще одно… – вдруг вспомнил Александр.

– Скажите еще что нам понравится познавать, блин, глубины нетрадиционных отношений, – буркнул Сима.

– Это уж как пожелаете, господин Бехерович, – несколько рассеяно откликнулся преподаватель. – Сугубо ваша свободная воля. Я хотел сказать о другом. Если кому-то из вас нездоровится – не занимайтесь самолечением, ни в коем случае. Обратитесь в медпункт института. Не принимайте сами никаких лекарств. В процессе учебы на вас даже банальный аспирин может подействовать не так.

– Эм, а можно узнать, с какого момента все так изменилось? В смысле чего так сразу-то? Я еще сегодня таблетки от укачивания пил. И живой.

– Мистер Лемешев сказал – в процессе учебы, а не вот прямо сейчас, – улыбнулся со своего места Чед. – Так что думаю сегодня тебе ничего не грозит.

– Что возвращает нас к процессу учебы. Которой я лично уже бояться начинаю.

– Сожрут тебя там, – брякнул Сима. – Или нет, выебут…

– Господин Бехерович, считаю, вам не помешает спецкурс по литературе, – очень спокойно оборвал его речь Лемешев. – Эвфемизмы определенно обогатят вашу речь.

– А я что, не правду сказал, что ли? Девчонок в группах нет, институт черт знает где, того нельзя, сего нельзя…

– Симеон Давидович, я бы вас попросил поделикатнее подбирать выражения, – тихо-тихо попросил Лемешев.

– Не то что?.. – нехорошо прищурился Сима.

– Ничего, – улыбнулся Александр, возвращая все свое внимание Роману и Чеду.

Сима отвернулся. К горлу подкатила дурнота. Горький привкус желчи во рту, перед глазами плывут и скачут швейцарские виды. В очередной раз повернувшись в салон, он не сдержался, запрокинул голову на спинку сидения и застонал, прикрывая глаза. Стало только хуже. Реальность закружилась в «вертолетах», а в следующее мгновение на лоб легла прохладная ладонь. Тяжелая. Широкая и восхитительно прохладная.

Ему в руку сунули шуршащий бумажно-вощеный пакет. Определенно для побочных продуктов непереваренной жизнедеятельности. Или неудавшейся? И еще тонко и хорошо запахло можжевельником.

– Дышите, господин Бехерович… дышите.

– Кажется, я понимаю, почему дисциплинарные взыскания не предусмотрены, – пробормотал Рома, темнея лицом и не спуская глаз с Лемешева и Симы. На языке явно вертелся какой-то вопрос, но озвучивать его он не торопился. – А вы не особо любите неправильный русский, господин куратор, да? Или если художественно, то можно?

– Можно просто Александр Владимирович, – бросил на него беглый взгляд Лемешев. Он стоял за спинкой сидения Симы и аккуратно касался ладонью его лба. – Ругань, господин Силиверстов, ругани рознь. Мне нравится когда человек виртуозно владеет навыками коммуникации. Пусть даже очень неформатной.

– То есть можно, – «перевел» Роман и хмыкнул. – А вы точно Александр Владимирович? А то у меня был знакомый Сергей Михайлович, по паспорту – Севлюджин Мевлюдович.

– Самый что ни есть настоящий, – усмехнулся Лемешев.

Сима слабо трепыхнулся, и куратор отнял руку от его лба и вернулся на свое место, с удобством устраиваясь в кресле.

– Пора требовать с вас список того, чего вы еще не любите… Александр Владимирович, – Рома закинул ногу на ногу и чуть сполз по сидению, когда машину качнуло в повороте. – Огласите?

– Дети, – восхитился тот. – Цветы жизни…

– Долго нам еще ехать? – сглотнув, наконец поинтересовался Сима. Очень тихо и очень вежливо.

– Полтора часа, – ответил господин Лемешев. – И отвечая на ваш вопрос. Не записывал, уж простите. Как-то не доводилось раньше. Но личные табу возникают когда этого совсем не ожидаешь. Вы бы отдохнули с дороги.

– Полтора? – Ромка удивился. – Туда, где наверняка ни выпивки, ни девушек? Кстати, а сколько времени учеба идет? Ибо пять лет целибата – это перебор. С учетом отсутствия «дисциплинарных мер», слова нашего штатного Серафима станут пророческими. Для кого угодно.

– Я. Не. Серафим! – выцедил Сима за малым не по слогам.

– Четыре года, – приоткрыв один глаз, вместо преподавателя ответил англичанин. – Это в договоре написано было. Один год специализации, если решишь продолжать обучение. Один год магистратуры.

– Поверь, лучше сразу стать ангелочком, чтобы потом тебе не прилепили что похуже, а предпосылки есть, – почти доверительно сообщил Симе Рома. – И морду всем не набьешь. Поверь, у меня опыт в этом большой, – усмешка на секунду стала горькой. – Спасибо, Чед. Даже четыре года – это сильно круто.

– Круто, – согласился Шеннон. – Но мы как-то из положения выходили. Я закончил закрытую школу. Только для мальчиков. Почти кадетский корпус. Не могу сказать что совсем уж плохо было, – он ухмыльнулся, стянул с волос резинку и снова прикрыл глаза. – Плейбой, душ и физические нагрузки. Почувствуй себя спортсменом перед соревнованиями.

– В самый расцвет полового созревания? – Рома подозрительно сузил глаза, одаривая парня очень долгим и внимательным взглядом. – Не смеши мои подковы. Тем более в твоем случае. Я не пытаюсь тебя обидеть, всего лишь констатирую то, что ты очень красивый. И вряд ли желающих тебе помочь не было.

– Были, – просто пожал плечами Шеннон. – Вопрос в другом: нужна ли была мне такая помощь.

– То есть ты у нас тот несчастный, которому проблему решить надо? – глубоко вздохнул Сима.

– Почему же проблема? Я это проблемой не считаю. К тому же, я католик. И для меня секс до брака это табу.

– Ну, если ты пережил свои шестнадцать и остался девственником, тогда точно не проблема, – Рома не улыбался. Только в глазах бесились черти. – Уважаю веру и тех, кто ей следует, но без фанатизма. Ты не будешь пытаться склонить нас принять католицизм?

– Я не странствующий проповедник и не миссионер, – улыбка у Чеда была хорошая. Мягкая, очень уверенная и спокойная.

– Диссонанс, – еле слышно выдохнул Рома и потер точку между бровей, болезненно морщась. Зажмурился, отворачиваясь к окну и откидывая голову на спинку. – Простите, парни, я пас, заряд закончился, – он еще пытался улыбнуться, но «заряд» и правда закончился. Словно последний час он жил на внутреннем огне, почти истерике. И сейчас он угас.

…Когда Сима открыл глаза, в окне виднелась только грубая каменная кладка. И еще плющ. Или как он там выглядит? В общем, было красиво, но странно. И машина, к слову, стояла на месте, а в открытую дверь проникал свежий прохладный воздух.

Александр Владимирович стоял чуть в стороне и о чем-то говорил с высоким нордическим блондином. Последний больше напоминал уютного аптекаря в свой законный выходной. Вернее, напоминал бы, не будь его лицо таким холодным. Отстраненно-холодным. Крупной вязки песочного цвета джемпер и слаксы. И мокасины. И очки на кончике носа. И светлые-светлые волосы. И глазищи голубые.

Викинг! Драккара не хватает за спиной. Ну и всего что еще викингам полагается. Щита там, топора, доспехов.

– Приехали, что ль? – почти шепотом спросил он.

– На выход нас не приглашали, или я это проспал? – Рома со стоном распрямился и, вопреки собственным словам, первым вышел из мини-автобуса. – Черт, даже дорогу не запомнил, теперь обратно пешком не вернешься.

– Вы проснулись, – Лемешев обернулся на звук голоса и шагов и улыбнулся. – Отлично. Добро пожаловать в Швейцарский филиал Института. Его руководитель – Агейр Линдстрем.

Викинг улыбнулся и кивнул, приветствуя прибывших. Улыбка осветила лицо и лишь самым краем коснулась льдистых глаз.

– Ну точно викинг, – Сима высунулся следом.

– Судя по имени – норг, – убежденным шепотом добавил Чед.

– Доброго дня…– Роман скопировал его кивок. – Что-то вроде ректора? И, кстати, поближе ничего нет? В смысле дальности от места проживания, – этот вопрос он адресовал уже куратору. Похоже, вместе с ним проснулось и его любопытство, недоверие и болтливость.

– Не для ваших, несомненно, выдающихся, способностей, – у норга дернулся уголок губ, намечая еще одну улыбку.

– Отбрил, – по-русски шепнул Сима. – Нам в общежитие бы. И вещи забрать.

– Ваши вещи уже перенесли в общежитие. Ключи и планы получите на первом этаже, на ресепшене. Прошу вас, устраивайтесь, – снова норг, а Лемешев просто смотрит. Смотрит и отчего-то молчит.

– Слишком мягко стелете, господа, – также по-русски выдохнул Рома и снова перешел на английский. – У вас есть поговорка о мышеловке и бесплатном сы… – он резко замолчал и вдруг шарахнулся в сторону, врезавшись в Симу, а там, где он только что стоял, воткнувшись в землю, покачивалась стрела. Самая настоящая стрела. Из лука. – Ну ни хрена ж себе, теплый у вас прием…

Покачнувшийся господин Бехерович ухватил того за руку, но пальцы только скользнули, и Сима грянулся на мощеную площадку, с размаху усаживаясь на задницу.

– Бля…

Линдстрем поднял взгляд и очень спокойно бросил что-то по-норвежски. С другой стороны площади виновато опустив головы, побрели двое. Один – с луком и стрелами, другой – просто встрепанный и с какой-то сумасшедшинкой что ли?

Чед протянул руку, помогая упавшему подняться на ноги, и даже аккуратно отряхнул. Стыдобища, конечно. Но…

– Ты что, увидел куда стрела попадет? Как только заметил этих?

– Ничего я не видел, – буркнул Роман, почти с ненавистью разглядывая яркое оперение. Ненавистью и затаенным страхом. – Я вообще не знал, что там кто-то был, а уж то, что в меня полетит что-то – тем более!

– Здесь ассасинов готовят? – разглядывая колоритную парочку, полюбопытствовал Шеннон.

– Нет, – качнул головой Александр. – Просто кто-то, не слишком хорошо подумав, решил попрактиковаться. Не в том месте и не в то время. Что странно, поскольку как минимум один из них должен был последствия предвидеть. А вы молодец, господин Силиверстов. Отличная реакция.

– Очень люблю жить, знаете ли, – почти сухо отозвался Роман, которому вдруг стало стыдно за взрыв эмоций. Даже если он и имел на них право. – Всего лишь интуиция.

– Она себя замечательно проявляет, – на секунду обернувшись, сказал Линдстрем. – Прислушивайтесь к ней повнимательнее, Роман. Это важно.

– Да уж придется, если у вас это в порядке вещей, – тот скользнул взглядом по подошедшим парням и отвернулся.

– Идем, – Сима легонько толкнул его плечом в плечо, точно приободряя. – Пойдем смотреть комнаты. Надеюсь, здесь все как в пяти звездочках!

– Мечтай, – усмехнулся Чед, сдувая со лба упавшую прядь каштановых волос. – Скорее как в хостеле. Звездочки на три. И молись, чтобы соседи были адекватными. И не храпели.

– Ой бляяя… храп – это страшно! – поделился соображениями Сима, топая к гостеприимно распахнутым воротам, ведущим в арку и дальше – во двор. – У меня брательник старший храпит как газонокосилка!

– Это у вас не семейное? А то, может, ты и сам как паровоз, м? – Рома, отойдя на несколько десятков шагов, на мгновение развернулся, окинул быстрым взглядом двух взрослых и двух понурившихся парней и с легкой усмешкой отвернулся. Настроение выравнивалось, хоть осадок все еще и теплился где-то на дне сознания.

Бехерович скорбно вздохнул, изобразил на лице такую тоску, которую ничем в этой жизни не истребить, и заявил:

– Нет, чтоб проявить сочувствие к ближнему своему, так ты скалишься!

– Это я пытаюсь тебе иммунитет привить, а то слишком нежный, обидчивый и мнительный, – Рома светло и широко улыбнулся. – А ничего так местечко. Правда, голова немного кружится. Видно, высоко забрались.

– Ничего, привыкнем, – Сима пропустил шпильку по поводу нежности мимо ушей, и когда на другой стороне дворика на стене у двери показалась табличка с надписью «Общежитие», с гиканьем рванул вперед.

– Я себе несколько иначе представлял украинцев и русских, – негромко заметил Шеннон.

– У нас на улицах не ходят медведи в ушанках и с балалайками, а на Украине едят не только сало, – Роман пожал плечами, с любопытством глядя на него. – Ты странно чувствуешься. Как ты вообще сюда попал?

– Я просто попаааал, – протянул Чед. – Для Кэмбриджа набрал маловато баллов, решил попытаться на следующий год, а тут пришел пакет из этого Института. Условия показались очень хорошим. Грантовое обучение, и гарантировано место работы если я решу работать по специальности. К тому же, поощряется саморазвитие, и я подал документы еще и в Кэмбридж на пару заочных курсов.

– Ясно, – Рома покачал головой. – А ты не особый любитель говорить о себе, да?

====== 3. ======

Их всегда было четверо. Нет, попали они сюда по одиночке, но уже к концу первого курса обучения стало понятно, что их – четверо. И проще материки раздвинуть, чем их разделить. Идеальная группа. Почти совершенная. Как и все стихийно сложившиеся. Их притянуло друг к другу, словно магнитом. Таких берегли, холили и лелеяли. Обычно. Но тут все с самого начала пошло как-то по-другому. Они сами были другими. Где бы они не находились, вокруг них всегда словно было силовое поле, которое оберегало их от вторжения посторонних, даже если поодиночке большей частью они были вполне милы и общительны.

Деймос наблюдал за ними давно, с самого возникновения. Ибо они напоминали ему другую группу, такую же сильную. Но эти мальчики отличаются от всех остальных, что учатся здесь. А еще он чувствовал, что что-то должно было произойти. Что-то, что изменит известный мир, сломав систему и законы. Но это ощущение было слишком зыбким, неоформившимся, таким, с которым не выйдешь на свет. Они все верили интуиции, но умели отделять ее от… всего остального. И когда два года назад, после зимних каникул увидел четверку парней, устроившихся на подоконнике, дрогнуло что-то внутри. И не перестает дрожать до сих пор. Неправильно. Не так. Где-то они все пошли не туда. Или, наоборот, оказались там, где должны были. Он не Оракул, он не видел нитей вероятностей, но верил в то, что ошибаются время от времени все. Другой разговор, что порой эти ошибки обходятся слишком дорого. Этих парней он считал ошибкой. Но если весной так считал только он, то теперь вопрос решался на самом высоком уровне. Ибо правило, по которому стихийные группы не разбивались НИКОГДА, предстояло нарушить. Куратор и преподаватель в нем выл от такой перспективы. Член Совета холодно аплодировал. Их нельзя разрушать. Но и оставлять так – тоже. Слишком сильны. Слишком неуправляемы. От них уже идет возмущение, а что будет, когда войдут в полную силу?