Текст книги "И.С.Т. (СИ)"

Автор книги: shizandra

сообщить о нарушении

Текущая страница: 32 (всего у книги 39 страниц)

Вот только Ллойд там был не один. Ну да, разумеется, комиссия. Предполагает наличие как минимум двух. В большом кабинете ректора его ждали трое. И Эрих Ллойд сидел даже не в центре, хотя привлекал внимание своим странным видом. На его фоне остальные просто терялись. Впрочем, стоило сидящему в середине вскинуть взгляд и прохладно улыбнуться, как все остальные отступили на задний план. Приятное лицо, немного резкое лицо, короткие волосы с проседью, очки прямоугольной формы и свободный пиджак. На первый взгляд в нем не было ничего особенного. Кроме его ярких голубых, почти синих глаз, напоминающих утреннее летнее небо. И взгляда – тяжелого, пронизывающего, словно его обладатель мог прочитать и услышать каждую мысль, уловить мельчайший шорох вероятности.

– Пан Михновский, – а вот голос у него был приятный. Глубокий, объемный. – Доброго дня. Заходите, присаживайтесь, не на экзамене, а разговор будет долгим.

– Здравствуйте, – мальчик-блядь пересек кабинет и присел в предложенное кресло. Растекся по нему, закинул ногу на ногу, улыбнулся. В его идиотию вряд ли кто-то поверит.

Ллойд усмехнулся, но «центральный» даже бровью не повел. Словно до встречи с Анжеем допрашивал его двойников пачками на завтрак, обед и ужин.

– Не буду тратить свое и ваше время, – голубоглазый откинулся на спинку, закинул ногу на ногу и устроил домик из пальцев на остром колене. – Поэтому сразу к делу. Нам известно, что во время ночного происшествия вы принимали самое деятельное участие в его устранении. Ваши кураторы высоко оценили вашу помощь, но сейчас нас интересует другое. Мы тщательно изучили планары во всех доступных временных плоскостях, и уже сейчас можем предположить, что же именно случилось. Это не тайна, к тому же достаточно умный человек может прийти к догадке сам. У первоклашек, а также имеющих слабую защиту при одновременном отсутствии якорей тянули энергию. Это очевидно, но сделать это сложнее, чем рассказать об этом. Нужен проводник. Якорь. И этим проводником стали вы. Пусть вы сами не чувствовали упадка сил, но именно вы стали ключом. Можете это объяснить?

Оп-ля. Блеф? Не похоже. Но странно. До чертиков. Он бы почувствовал. С чувствительностью у него всегда отлично было. Но чтобы его использовали в качестве ключа? Есть только одно предположение, и оно ему совершенно не понравилось.

Заводь. И еще эти книги о Темном планаре. Ведь именно он рассчитал еще летом вероятность поддержания уровня энергии для прорыва сквозь уровни и поддержания воронки Темного планара. Но как и кто сумел покопаться в его голове и достать эти знания, если он даже Айвену расклад не до конца выдал? Или он не один такой умный?

Размышления заняли какую-то секунду, и Анжей вскинул бровь в вежливом удивлении.

– Простите, но факт того, что я м-м-м… послужил ключом, от меня как-то ускользнул. Вероятно, вы знаете, что некоторое время назад на метатренинге я и моя группа провалились в Заводь. Вернее, провалился я, но члены группы попытались остановить мое падение, как и наш преподаватель. Отчет о происшедшем был подан. Пояснения писали все мы, так что эти данные у вас должны быть. Я могу предположить только то, что некто там, в Заводи, или в нижних слоях планаров закрепился на мне, и паразитировал все это время.

– Не на вас, – мужчина тонко улыбнулся. – Он всего лишь воспользовался вашими эмоциональными связями, коих у вас было предостаточно. То, что вы запечатлены, защитило вас, но не все могут похвастаться подобным. Это что-то типа паутинной цепочки. Но вы были первым. Не тем, с кого все началось, но первым, кто позволил этому всему случиться. Но отчеты, что получили мы, были неполны. Господин Арестов – лучший в своем деле, но для корректора обладает повышенной эмоциональностью. И теперь я думаю, что кое о чем он забыл упомянуть. Разумеется, совершенно случайно. Но сейчас я спрашиваю у вас, и очень советую не лгать. Мы знаем, что вашим спасательным кругом стал господин Силиверстов, но на тот момент у вас с ним не было устоявшихся связей. Мы можем понять, как вы утянули его за собой, но нам хотелось бы понять, как он вытянул вас. Никто из вас не был его ни якорем, ни любовником. И ассоциации в Заводи не работают.

– Моим любовником господин Силиверстов стал несколько позже, – тонко усмехнулся Анжей. Думать. Надо понять, о чем сказал и о чем умолчал Арестов в своем отчете. – На тот момент у нас были поверхностно-приязненные отношения. Когда мы оказались в Заводи… я посоветовал господину Силиверстову тянуться и звать. Тянуться к тем, кто может попытаться выдернуть его самого. Ему удалось зацепиться за господина Бехеровича. Насколько мне известно, в настоящий момент Симеон является его оператором.

– Это не объясняет как, при отсутствии таких связей, он вытянул вас. Фактически это невозможно, учитывая природу Заводи.

– Я не знаю, как он сумел выдернуть нас. Все указывало на то, что моя группа превратится в «овощи», как и я. Моих знаний недостаточно для проведения анализа происшедшего, – вздохнул Анжей. Они рассказывали о парне в Заводи. Арестову рассказывали. Но упоминал ли он о призраке на планарах в своем отчете?

Все трое «мучителей» переглянулись. Что он такого сказал?

– Может, вы выбрались потому, что должны были выбраться? Что вас… просто отпустили потому, что вы нужны были здесь, пан Михновский. Как тот самый ключ и проводник. И что это вы думаете, что утянули Силиверстова за собой, но на самом деле это мысли о нем заставили вас провалиться, – Ллойд подался вперед, наконец подав голос. – Мы хотим, чтобы вы вспомнили хронологию четко по секундам. А также свои ощущения до погружения. Посекундно, пан.

Анж прикрыл глаза.

– Была пара метатренинга. Для комфортного погружения я использую технику аудирования. Попросту слушаю музыку. Многие композиции у меня ассоциируются с конкретными людьми. В плеере сработал свободный выбор композиции, и зазвучала песня, которая у меня связана с господином Силиверстовым. Потом я начал проваливаться. Не то чтоб я запаниковал… просто в какой-то момент понял, что не могу остановиться самостоятельно. За мной ушел мой якорь. Айвен. Дальше один за другим Санада и Матей. Я видел, что нам пытался помочь Ширинский, но не смог. Его вышвырнул Лемешев. Александр до последнего пытался затормозить наше падение, но не сумел. Следом провалился Роман. В Заводи я видел… пожалуй, самые неприятные мгновения своей жизни, к которым я бы не хотел возвращаться. И еще… мы все видели то, что происходило с нами в прошлом. И с Силиверстовым тоже. Что-то вроде коллективного сознания.

– Свободный выбор – это семечки для грамотного оператора, владеющего способностями оракула, не так ли, Эрих? – голубоглазый кинул на своего соседа странно довольный взгляд, и тот кивнул.

– Разумеется, Генри. Также для хорошего оракула и оператора не составило бы труда просчитать все до секунды. Другой разговор, что Заводь – это не то место, которое можно использовать по своему усмотрению.

– Только если она не создана искусственно, и с этим нам еще предстоит разобраться, – «голубоглазый», наконец-то «получивший» имя, снова повернулся к Анжею. – Но даже если она была искусственной, принципов ключа никто не отменял. Вашими страхами и эмоциями вас ослабили, лишив возможности сопротивляться. Но должно было быть что-то еще. Что-то, что вы унесли с собой, создав нить.

Они все не собирались отдавать Ромку. Они все прикрывали Ромку. От того парня. Того парня в очках. Их сделали уязвимыми, подранили острыми болезненными эмоциями из прошлого. Они так тщательно прятали свою боль, что когда она вскрылась, нанесла раны. Снова. Ослабив контроль. Разбив защиту. Ключ – защита Ромки. Он и дальше заботился о парне. Помогал ему. Подсказывал. Направлял.

Арестов не сказал. Точно и определенно не сказал. И если вскроется умалчивание фактов, увольнение – самое малое что ему грозит. Это преступление и преступление серьезное. И корректор мог на него пойти только, если человек ему известен. Если он кого-то намеревался защитить сам.

– Ни в одном из доступных источников не говорится об искусственных Заводях и о принципе ключа.

Генри хмыкнул, а Ллойд вдруг встал из-за стола. Подошел к окну, а потом медленно зашел за спину Анжу. В тишине звон колокольчиков в его волосах звучал слишком громко.

– Вы думаете, что сможете обыграть нас, пан Михновский? – вкрадчиво, очень опасно почти пропел он, лаской касаясь затылка. – Дружба – это всегда хорошо. Но стоит ли Марек Арестов угрозы разрыва вашей группы, Анжей? Ведь если наши предположения неверны, то все, что останется думать нам – это о беспрецедентных возможностях четверых третьекурсников, которые могут стать реальной угрозой.

Анж зажмурился. Туман расползался внутри, противными липкими прядями растекаясь по телу, холодной щекоткой прошелся вдоль спины, намертво приклеил к лицу улыбку.

– М-м-м… мне льстит легендарный Эрих Ллойд… охуеть, господа… Беспрецедентные возможности… угроза разрыва группы… – Блядь, он просто блядь! Похотливая сука, готовая раздвигать ноги перед всеми. Он должен в это поверить! – Марек Арестов стоит десятка ночей. М-м-м… как и Грек. Если бы я мог, я бы затащил в постель обоих сразу. Вот это я называю – беспрецедентно!

Мерные движения руки Эриха не изменились ничуть.

– Для созерцателя и Сказочника в вас слишком много эмоций. Они выдают вас, – так же вкрадчиво продолжал давить Ллойд. – И не избавляют от необходимости ответить на вопрос. Вам его напомнить? На тот случай, если вдруг подзабыли.

– Вот уж не знаю, кто меня считает созерцателем, – Анжей потянулся всем телом, точно нарочно подставляясь под ласку, позволяя телу наслаждаться. – Но то, что вы сейчас творите, лично я считаю пошлейшим шантажом… Совет всегда разбрасывается природно запечатленными группами?

– Вы оракул. Значит, созерцатель по природе. Или вы считаете, что с идентификацией ошиблись? – на этот раз ответил Генри. – Вы можете тянуть время сколько угодно, пытаясь найти выход. Мы никуда не торопимся. Но чем дальше, тем больше возникает сомнений в правильности наших теорий. Кстати, прошлой ночью с вами на планаре был ваш оператор. Айвен. Эрих, может, стоит отпустить мальчика? Он явно устал. Пригласим его любимого друга. В конце концов, он тоже был в Заводи.

– Хорошая идея, – Ллойд за спиной рассмеялся и наконец отошел. – Мне определенно нравится. Настолько сильные операторы мне попадались нечасто.

Настолько сильные оракулы – тоже. Разве что Рома. Только тому еще только предстоит запечатление. И скачок сил тоже.

– Господи, да что вы хотите услышать? Я – оракул. Часть природно запечатленной группы. Я запечатлен на своего оператора… и на материалиста… – Анжей опустил глаза, чувствуя, что ступает на очень, очень тонкий и скользкий лед. Об этом он не говорил. Никому. Потому что это страшно. Просто страшно. – И на хроника… ну что еще?.. момент запечатления был там, в Заводи. Я не говорил им об этом. Ни одному. Никому. Вы это хотели слышать? Наверное, нет. Черт, что еще? Меня глючило. Страшно. Такого со мной не было никогда.

– Не Айвен, – после недолгого молчания выдал Ллойд. – Никто из группы. У них есть гораздо более слабое звено.

– Силиверстов, – Генри коротко кивнул. – С ним мы пообщаемся обязательно. А пока… вернемся к прошлой ночи. Что именно вы увидели, когда оказались на планаре? Все, вплоть до секунды выхода.

– Планар был затоплен туманом. Все, кто в него провалился, были будто опутаны черными липкими глянцевыми нитями. Была воронка. Был Арестов. Он визуализировался как огненный шар. Последним провалился Ширинский. Он был в сознании и сопротивлялся. Он видел линии, видел эти глянцевые нити и рвал их. В какой-то момент он будто взорвался и разнес все вокруг себя. Этим выбросом с планара вынесло примерно половину студентов. Тимур выталкивал Силиверстова. Потом я вернулся с планара, рассказал Лемешеву и Амфимиади о том что увидел. Следом после моих слов на планар ушли Бехерович и Блэкберри. К тому моменту Бехерович запечатлился на Силиверстова. Дальше, насколько я могу судить, был выброс, и всех, кто еще оставался на планаре, вышвырнули прочь Арестов и Блэкберри. Все.

– Коротко. Все и ничего. По вашему рассказу, мистер Линдстрем даже не ступал на планар, но у нас другая информация. Упомянуть которую вы забыли. Непреднамеренно.

– Блядь, господа… вы только что сказали мне описать, что именно я видел на планаре. Я. Видел. На. Планаре, – еще раз по словам отчеканил Анжей, чувствуя, что попросту закипает. – Все, вплоть до момента выхода. Я описал все. Я его на планаре не видел. Черт. На планар он рванул после того как я оттуда вышел.

– Легче, пан Михновский, легче. Не надо так нервничать, – Генри подался вперед, опираясь локтями о столешницу. – Нервы вам еще пригодятся.

– Думаю, здесь мы больше ничего нового не узнаем, – Ллойд пожал плечами. – Может, пора выслушать господина Силиверстова?

– Всему свое время, Эрих. Планары закрыты, мы никуда не торопимся. У тебя больше нет вопросов к Анжею?

– Кроме того, который мы задали – нет. И я его повторю: что вы оставили в Заводи? Оставили или забрали.

– Эмоции, мистер Ллойд. Эмоциональную привязку к господину Силиверстову, – Анж чувствовал себя так, словно его вывернули наизнанку и теперь с садистской нежностью щекочут обнажившиеся внутренности и нервные окончания. Он все еще пытался сопротивляться. Но эти старше. Эти опытней. И играют в эти игры куда дольше него. И все-таки он в ответе за свою группу. И за Ромку. И подставлять кого бы то ни было не станет. Другой вопрос, что именно нужно услышать этим. – Там Ромка был один. А нас было четверо. Существовала вероятность гм… сакральной жертвы. Я немного читал о Заводях в открытых источниках. По всему выходило, что выбраться оттуда можно. К примеру, использовав, как трамплин, энергетическую сущность одного из попавших. Но мы не убийцы. И предпочли помочь ему. Мы приняли решение защищать его. И это образовало некую эмоциональную связь. Во всяком случае, между мной и Силиверстовым. К тому же, мы видели его прошлое.

– Вы лжете, пан Михновский. В открытых источниках нет информации о способах выхода из Заводи. О Заводях вообще написано очень мало. Я уж молчу о том, что мы слишком мало знаем о Заводях и… о сакральных жертвах, – Генри сузил глаза. – Вы узнали это из другого источника. Интересно какого.

– Неужели и здесь Марек отметился? – Ллойд хищно улыбнулся.

– Я умею читать. И анализировать. И еще неплохо знаком с компьютером, мистер Ллойд. Я читал в открытых источниках. Кем они были открыты – не говорил. Библиотека Совета не так уж хорошо защищена для того, кто ищет, – волосы на затылке шевелились. Они роют под Арестова? – Это не способ. Это предположение. Знаете, я никогда не любил церебральный секс. Мне не нравится когда мой мозг сношают. Особо с такой задоринкой. Жаль, что вы не родились во времена Инквизиции.

– Мы редко получаем то, что хотим и что нам нравится. Вам повезло аж целых три раза. Три якоря – неплохо для… скромной польской бляди, как вы сами себя величаете, – улыбнулся Ллойд.

– Сбавь обороты, Эрих, – Генри нахмурился. – Мы все здесь знаем, что пан Михновский нам лжет. И в том, как тянуть время, он явно достиг определенных высот. Но он не знает того, что знаем мы, поэтому его попытки выглядят забавно. К тому же, кроме него в этой Заводи побывало еще четыре человека. Так что… вы свободны, Анжей.

Хорошая мина при плохой игре.

Анж встал, улыбнулся. Нет, не пошло и не похабно.

– Велихошляхетская блядь, мистер Ллойд. Для простой бляди у меня слишком длинная и богатая родословная.

Он вышел, мягко покачивая бедрами. Плавно, грациозно и с достоинством. Иначе нельзя. Иначе гордость не позволяет. Но едва только дверь за ним закрылась, стоило только оказаться один на один с пустотой приемной, как силы окончательно его оставили.

– Анж.

Объятия были неожиданными, сильными, почти яростными, знакомыми. Айвен.

– Что не так? Меня корежит твоим страхом.

– Отойдем… надо отойти… – выдохнул поляк, цепляясь за него. Трясло. Колотило почти. От страха, от боли, от собственной слабости и отчаяния. Всего несколько шагов в коридор. Чтоб наверняка не слышали. – Роют под Арестова… спрашивали о Заводи… грозили разрывом… я не рассказал о парне в Заводи. И о том, что преподы говорили о Натане… я слабак, Вань… я не могу противиться им… я слабак…

Айвен зашипел и вдруг подхватил его на руки, прижимая к груди.

– Успокойся. Тише, тихо. Сейчас вернемся в блок, ты успокоишься и все расскажешь.

…Дверь ему пришлось открывать пинком.

– Тей! Сан! Нужна ваша помощь! Надеюсь, они здесь, мы договорились не расходиться.

– Что случилось? – Матей появился сразу. Вылетел из комнаты, мгновенно оценил обстановку и свалил на пол кучу диванных подушек.

– Воды. Чая. Что-нибудь, – Айвен опустился прямо на пол и, опершись спиной о край дивана, устроил Анжа на коленях, баюкая. – Все, все хорошо. Успокойся. Мы все тут.

– Любимый, – Матей накинул на них обоих покрывало и пригладил прядки на лбу Анжа. – Что случилось?

Следующим явился Санада, с кружкой в руках, которую и протянул Анжу. Пальцы того мелко дрожали, так что японец поил его чаем, придерживая его руки.

Откат. Отходняк. Жесткий. Нервное напряжение давало о себе знать. Медленно, тяжело Анжей рассказал о допросе с пристрастием. О том, о чем умолчал и о собственных предположениях. Пока не завершил тихим:

– И еще… я запечатлен на всех вас. Вы – три моих якоря. Простите, что не рассказал раньше.

Матей облизнул пересохшие губы и бессильно сел рядом на пол. Айвен медленно опустил ресницы, невесомо поглаживая его по руке.

– Я рад… рад, что не один у тебя. И что у тебя есть поддержка. На тот случай, если что-то пойдет не так. Или со мной что-то случится.

– Не говори ерунды, – Матей сглотнул. – Все еще хуже, чем мы думали. Они действительно знают больше, чем мы думаем. Кто-нибудь видел Тима? Наверное, нам стоит предупредить Арестова.

– Это глупо, разрывать сильную естественную группу, но, похоже, для Ллойда это вопрос принципа… – Санада поднялся на ноги, прошелся по комнате, отставил опустевшую кружку на край стола. – Думаю, что сейчас придут за Ромой. Надо предупредить и его тоже. Я не видел Тимура с нашего совместного завтрака. Он вполне может быть с Арестовым. Того ведь отстранили, так что формально Арестов-сан должен быть у себя.

– Рома в эти игры умеет играть еще меньше, чем мы, – Матей поджал губы. – Но у него есть одно преимущество. Ллойд, кажется, души в нем не чает.

– Я не назвал бы это преимуществом. Скорее, лишним поводом поиздеваться. Разобрать и посмотреть, что внутри, – Айвен выдохнул. – И о чем мы будем его предупреждать? О том, чтобы о парне из Заводи не болтал? Так я не уверен в том, что они об этом не знают и что это не станет дополнительной уликой против Арестова. Вывернуть ведь как угодно могут. Мы его покрываем, а скажут, что он промыл нам мозги, например. Или заставил нас молчать.

– Значит, нам нужно поговорить с Арестовым. Прямо сейчас, пока еще кого-нибудь из нас не вызвали, – убежденно кивнул Анжей. – Нужно было сделать это с самого начала. До того, как меня выдернули. Черт… как глупо, – он зажмурился, еще отчетливее ощущая собственную самонадеянность.

– Не казнись. Мы не могли знать. Никто из нас никогда не общался с такими типами. По сути, мы все здесь в тепличных условиях и реальной жизни технологов не знаем. А кураторы нас холят и лелеют, – неожиданно зло произнес Матей. – Анж, мне жаль, но пока ты единственный, кто сможет точно рассказать Арестову все, о чем тебя спрашивали. Так что идти придется тебе.

Анжей кивнул. Усилие на то, чтоб сесть. На то, чтоб подняться из теплых объятий Вани, на то, чтоб сделать шаг, потом еще один и еще.

– Не высовывайтесь. Забаррикадируйтесь, делайте что угодно чтоб вас не нашли и не вызвали. А лучше закройтесь с Ромкой.

Если их группу попытаются разорвать… о, Совет и лично Ллойд с этим загадочным лордом Генри об этом крупно пожалеют.

– Мы не сможем игнорировать вызов. Не стоит злить их больше необходимого, – Матей поднялся следом. Обнял и вдруг зашептал прямо в ухо, так, чтобы слышал только он. – Поговори с Ваней. Он должен знать, что особенный для тебя. Теперь, после твоих слов о запечатлении… Не надейся, что он это и так почувствует.

Анж только кивнул. Бросил долгий взгляд на Ваню и вышел.

Десять бесконечных минут. Он не впервые умолял время задержаться. Остановиться. Только раньше это было возможно сделать. Попросить Санаду время задержать. И успеть. Сейчас это невозможно. И переходы казались самыми настоящими лабиринтами, в которых немудрено заплутать.

Когда он добрался до заветной двери, он взмок, колени дрожали, но решимость сделать все, чтобы найти необходимый выход их положения только укрепилась. Как жаль, что нельзя выйти на планар и просмотреть вероятности. Как чертовски жаль.

Вот только там его ждали. Или, наоборот, не ждали. Два дюжих парня с лицами, не обремененными интеллектом, стояли по обе стороны двери комнат Арестова с явным намерением никого к охраняемому не пропускать. Пытаться уговорить даже не стоило.

– Мальчики… вы Ширинского Тимурчика не видели?.. – склонил Анжей голову к плечу.

– Мы не уполномочены отвечать на какие-либо вопросы, – один из них, правый, даже не изменил позы. – Вернитесь к себе.

Паясничать так паясничать. Анжей обворожительно улыбнулся и тряхнул головой. Мгновенно повело, так что пришлось даже опереться о ближайшего из «лбов».

– Ширииинскииий!! Тимуууур, ты мне офигеть как нужен!.. Выбирайся из постели! Я хочу видеть твои бесстыжие глазищи!

«Лоб» только повел бровью:

– Мистер Ллойд предупреждал нас о вашем появлении. И велел передать тому, кто придет, что любые попытки пообщаться с господином Арестовым будут рассмотрены как отягощающие обстоятельства. Пожалуйста, покиньте коридор.

– О, какая прелесть, тогда просто скажите, Тимур там или нет? Этот… офигенный парень… эта прекрасная трепетная лань… мне нужна прямо сейчас. Что касается господина Арестова – охраняйте сколько влезет. Я ж ничего против не имею.

«Лоб» улыбнулся. Переглянулся со своим «близнецом», и они одновременно шагнули навстречу друг другу, закрывая дверь. И снова замерли, устремив взгляд прямо перед собой. Кажется, даже из глаз ушли все признаки жизни.

– Засранцы, – вздохнул Анж и, сдув с лица челку, неспешно побрел по коридору прочь, все так же, прямо, гордо вскинув голову, мягко покачивая бедрами. А что еще оставалось делать? Да господи, что вообще делать?!

– Судя по выражению лица, вояж успехом не увенчался, – мрачно заявил Матей. С уходом Анжа они, кажется, даже позу не поменяли. Так и сидели на полу среди подушек. Разве только чашки уже были пусты.

– Он под арестом. Ллойд предусмотрел все. Мне разве что с верхнего этажа по веревке спускаться. Или под окном серенады петь, чтоб Арестов, как Рапунцель, косу вниз опустил, – хмыкнул Анж, подходя к Айвену. Он осторожно опустился рядом с ним на колени и обнял, устраивая голову на плече. Так спокойнее.

– То есть… помочь мы ему не можем, – заключил Матей. – Может, поговорить с Лемешевым. Посоветоваться?

– Отличная мысль, вот только если к Лемешеву пойду я, думаю, что будет повторение ситуации с походом к Арестову. Боже, почему планары закрыты, можно было бы попытаться позвать его через планар.

– У нас есть еще один вариант. Цепочка. Арестов-Тимур-Шеннон. И она может сработать. Вряд ли за Чедом следят, – предположил Айвен.

– Лбы на входе сказали, что у них приказ не пропускать никого. Я попытался спросить есть ли в комнате Тимур. Мне посоветовали валить к чертовой матери… Я слабак, сердце мое… – почти беззвучно выдохнул Анж ему на ухо. – Прости, я такой слабак.

– Можно было предположить, что если за филиал возьмутся, то всерьез. Пора отвыкать от детских игрушек, – тот взъерошил его волосы с нежной улыбкой и встал. – И все же стоит добраться до Арестова. Хотя бы через Чеда.

– Или Фрея, – добавил Матей. – Но корректор, непосредственно работавший с Арестовым, вряд ли останется без присмотра.

– Есть еще Аян. Аян его фокус. И вот за Аяном не наблюдают. Нет смысла наблюдать за первогодкой, который был в памяти во время этого безумия и который напрямую не связан с Арестовым или нами, – Анж смотрел на него снизу вверх.

– Может получиться, – негромко заметил Санада. – И они оба должны быть у себя в блоке.

– Аян – хроник. И если Фрея нет рядом – дотянуться Аян до него вряд ли сможет. К тому же, Фрей – корректор и ученик Арестова, но никак не его якорь. Мы запечатлены, но даже у нас передача мыслей пока хромает и то только между парой возможна, все остальное – зов. Аян нам не поможет. Кстати, Чед тоже. Черт… – Матей с отчаянным выдохом зарылся лицом в ладони. – Кураторы – единственная наша возможность. Мы должны хотя бы попытаться. И у нас будет больше шансов, если мы прикинемся не сдавшими зачет учениками. Тогда к греку должен идти Сан, а к Лемешеву – я. Но у нас проблема – только Анж разговаривал с комиссией.

– Ты все еще материалист. И можешь создать щит, – тут же вскинулся Айвен.

– Это рискованно. Все, что тянет энергию планаров сейчас… Но ты прав.

– Ты поставишь щит, а я покажу, что видел и слышал. И все что говорил, – кивнул поляк. – Вы мои якоря, я запечатлен на вас и могу это сделать в любом состоянии.

– Вот это действительно опасно, – Айвен нахмурился. – Лемешев сам сможет увидеть все, нужно только провести тебя к нему.

– Ладно, – кивнул Анж, поднимаясь на ноги. – Только все нужно сделать очень быстро. Мы уже потеряли много времени. – Он шагнул ближе и с силой губами прижался к губам Айвена. – Я люблю тебя. И что бы они там себе не придумали, нас не разорвут.

Тот ответил на поцелуй, обласкал скулу и отступил.

– Только не задерживайтесь сильно. Мы с Саном подождем вас, а потом будем решать дальше. Его одного я к греку не пущу.

Матей криво усмехнулся:

– Присмотри за моим мальчиком.

Анж взял Матея за руку, переплетая пальцы, чтоб наверняка не отпустить его даже если кто-то рванет. Ну и энергию, сколько бы ее ни оставалось, запросто можно передавать через прикосновение. Обычное касание.

– Идем, милый. Надеюсь, Сашенька на месте и не погонит нас поганой метлой.

Матей кинул на притихшего Санаду тоскливый взгляд и потянул Анжея к двери.

– Если они навесили маячки, то скачок энергии засекут, ибо я пока такие маскирующие вещи делать не умею. Поэтому до кураторов идем так, но тихо и обходными путями. Щит на тебя я наброшу только у самой двери. Меньше времени и энергии – больше шансов быть незамеченными.

– Хорошо, – кивнул Анжей.

…Он устал. Вот никогда бы не подумал, что можно вымотаться от одного-единственного разговора и лихорадочных попыток не запалиться и помочь. Боже, давно ли Анжей Михновский стал гуманистом? Давно ли перестал плевать на всех, кроме них четверых? Почему сейчас таким важным кажется помощь Арестову? Линдстрему? Почему?

– Я не знаю, зачем мы это делаем. Мы могли бы забить на все… и думать только о себе. Почему мы это делаем, Тей?

– Потому что так нужно, – тот только сильнее стиснул его пальцы, уверенно идя по проходу. – Потому что мы сейчас – они в прошлом. Потому что они не вместе, и мы не хотим закончить так же, как они. Потому что Тимур влюбился и наконец получил шанс на счастливую жизнь, а Арестов оказался вовсе не таким чудовищем. Мир не такой, каким мы себе его представляли. И за него можно побороться.

– На наших глазах собирается еще одна группа. Но какой она будет… – Переход, еще один, перебежка через двор. И всюду следы пребывания чужаков. Где-то – понуро бредущий студент. Где-то очередной «лоб».

– Другой. Прекрасной и сильной, но другой, – Матей остановился перед дверью в корпус кураторов. – Все, теперь тихо, очень тихо. – Он на миг закрыл глаза и пространство вокруг Анжа на секунду подернулось дымкой.

На удивление, рядом с дверью в комнаты Александра не было никого. Зато у дверей грека конвой таки стоял. «Лбы» проводили Матея подозрительными взглядами, но препятствовать не стали. Матей поежился и немного нервно постучал, вслух ворча на «учителя-деспота, который заставляет студентов в праздник сдавать никому не нужные тесты».

Александр открыл дверь самолично. Вежливое удивление, взлетевшая бровь, шаг назад, приглашающий войти жест. Он вроде был не так уж напряжен. Вот только было ясно, что это – показное. Лемешев профессионал, который будет «держать лицо» до последнего. Пока не свалится.

– Здравствуйте, Матей, – улыбнулся он, бросив, тем не менее, внимательный взгляд на посетителя. Несомненно, отметил крепко сжатую руку, потому что дверь он закрыл с некоторой поспешностью. Отнюдь ему не свойственной. – Как вы себя чувствуете?

– Могло быть и лучше, – Матей быстро оглянулся и со вздохом облегчения скинул щит, явив Анжея. – У нас мало времени, но нам нужно поговорить. Очень надо. Это насчет комиссии и Арестова.

Александр поменялся в лице мгновенно, точно кто сдернул с него маску невозмутимости, обнажая усталость и нервозность.

– Полагаю, вас уже допрашивали, – очень тихо уточнил Лемешев, глубоко вздохнул после быстрого кивка Анжея и на секунду задумался. – Если вы пришли ко мне, это значит что с Мареком связаться не вышло и он под арестом. Арестов под арестом. Какой очаровательный каламбур. Ладно, чтоб не пришлось два раза повторять… черт, надеюсь, этого не заметят. Располагайтесь, господа…

Он прикрыл глаза и резко выдохнул. По комнате заметался едва уловимый сквозняк, взметывая шторы, поднимая в воздух незаметные пылинки. Все быстрее и быстрее, пока они не оказались в самом настоящем эпицентре крохотного урагана.

«Дейм… »

Глаза Матея, внимательно следившего за всеми его манипуляциями, стали просто огромными. Лемешев использовал силу без стеснения и ограничения. Но КАК?! Планары запечатаны почти наглухо, да и отследить могут.

– Все, тут я, тише, – появившаяся… проекция? голограмма? Появившийся в комнате Деймос Амфимиади еле заметно мерцал и был больше похож на фантом, чем на реального человека, но все-таки это был он. – О, ты не один. Здравствуйте, мальчики.

– Всего только связь запечатления. Двусторонняя. Полная и завершенная, – усмехнулся Лемешев в ответ на шокированный взгляд Матея.

– Привет, – махнул рукой Анжей. – Круто, ничего не скажешь.

– Есть такое, – кивнул Александр. – Давай, вещай, Пифия. Раз уж ваш чудесный Казанова привел тебя под щитом, значит именно ты в курсе всего что происходит.

Анжей кивнул и принялся повторять свой рассказ по второму кругу. Дотошно, до мельчайших деталей, описывая каждое событие и каждое свое предположение, равно как и недосказанности. Повторил за малым не дословно разговор членов комиссии. Описал лбов под дверью Арестова. Выдохся он только тогда, когда Лемешев легонько тронул его за плечо и вручил стакан с теплой водой с лимоном.