Текст книги "И.С.Т. (СИ)"

Автор книги: shizandra

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 39 страниц)

– И как давно? – как можно мягче поинтересовался он.

– С первого курса, – почти шепот. Решимость говорить таяла на глазах. Это, оказывается, до чертиков сложно. Просто оказалось только Чеду сознаться. Если б не Шеннон, Тимур в конце концов бы тронулся крышей. Но присутствие приятеля и якоря в одном лице – спасало. Но не теперь.

Арестов обреченно прикрыл глаза:

– Это… довольно неожиданно, Тимур. Но вопрос, «почему вы молчали раньше» задавать не буду. Задам другой. Я могу сделать вид, что ничего не слышал и не знаю. А могу дать вам шанс. Чего хотите вы?

– Больше всего я хотел бы услышать от вас совершенно не это, – голос Тимура снова обрел силу. Вот только совсем не от того, что Тимур внезапно обрел надежду. Скорее от того, что надежду он потерял. – Я ведь студент. Ребенок по-вашему. Могу поспорить, что сейчас вы думаете, что это все метатренинг, а первый курс – ветер в голове и необходимость в ком-то видеть отца. Мне не нужна ваша снисходительность. А сейчас вы именно что снисходите, господин Арестов. Могу забыть, могу дать шанс. Вам это не нужно. Если бы не моя дурость, вы и дальше не замечали бы ничего.

– Студент. Но не ребенок, – серьезно ответил Арестов. – Тимур, вы не юный мальчик и уже тем более не девочка, чтобы жить розовыми мечтами о принце. Я не принц. Я замотанный жизнью и женатый на работе мужчина, давно забывший, что где-то есть другая жизнь и что такое отношения. Вы хотите от меня невозможного. Того, что я не могу вам дать сейчас. Но я не хочу пользоваться ни вашей симпатией, ни ситуацией. Это не снисходительность. Я действительно даю вам выбор для того, чтобы вы решили для себя, а нужен ли я вам такой и, быть может, убедить в этом меня. Позволить мне узнать вас не только как студента. Я мог бы сказать вам то, что вы хотели бы услышать, воспользоваться вами, но вы достойны большего. Как минимум – чтобы вам не лгали.

Простой бумажный пакет со сладостью мешал. Но ни бросить, ни отложить его Тимур не решался. Решился он только на одно. Шагнуть ближе, ладонью коснуться щеки Арестова и губами прижаться к губам.

Наверное, с его стороны это вообще наглостью выглядело. Или не выглядело, а было ею. Голова кружилась, колени подламывались, но он заставлял себя стоять прямо. И ласкать упрямые губы. Губы не-злодея и не-чудовища.

Марек сморгнул, но инстинктивно придержал его, прижав к себе. Несколько секунд бездумно и искренне наслаждался почти невинной лаской, а потом шевельнул губами, отвечая, тронул языком, словно желая попробовать на вкус, и отстранился. В потемневших глазах словно дотлевала гроза, а удерживающие руки были мягкими, но неумолимыми.

– Полагаю, это значит, что выбор вам не нужен, – выдохнул он на грани слышимости.

– Абсолютно точно. Не нужен, – подтвердил так же тихо Тимур. – Надеюсь, вы сильно против не будете. И сопротивляться не станете. Мне не хочется ломать вашу волю через свою коленку.

– Мне нравится ваша самонадеянность, – Арестов непривычно легко рассмеялся.– Но обещаю, что сильно… сопротивляться не буду.

– Спасибо, – Тимур улыбнулся светло и удивительно нежно. Трепетно почти. Осторожно вышагнул из объятий. – У тебя занятия? У меня уже нет. Но никто не отменял ни завтрашнего метатренинга, ни контроля. Так что… если будет возможность… не так. Освободи, пожалуйста, для меня вечер. Здесь недалеко есть очень красивое озеро. Я хотел бы тебе его показать. Очень.

Марек вскинулся, но сказал совсем не то, что собирался:

– Если уговоришь своих сокурсников не искать еще одну Заводь. – Странно. Наверное, стоило бы сказать, что за столько лет работы он знает здесь каждый листик, а не только горное озеро. Но, глядя в сияющие глаза Тимура, выдавить из себя резонное, но неуместное замечание не смог. В конце концов, до сих пор озеро было для него лишь водоемом. Наверное, стоит взглянуть на него по-другому. – Только одеться потеплее не забудь.

– Иначе шарфиком задушишь? – как же сильно меняла лицо Тимура улыбка. Он становился таким юным и таким уязвимым! И в то же время совершенно очаровательным, если конечно такое понятие применимо к высокому крепкому парню, который каждое утро с раздражением сбривает с лица проклюнувшуюся растительность.

– Так вот какого вы обо мне мнения, господин Ширинский, – Арестов тонко улыбнулся в ответ. – Но я непременно запомню ваше предложение. Кто знает, может, однажды даже решу им воспользоваться.

«Господин Ширинский» тихо рассмеялся. Его смех, кажется, так и звучал, даже после того, как он вышел, аккуратно прикрыв за собою дверь. Как же мало, оказывается, иногда нужно человеку для счастья. Хотя бы призрак надежды, и один поцелуй. И обещание удушить шарфиком. Вот и все.

Мало кто видел его настолько счастливым хоть когда-нибудь за почти минувшие три года. Вот Чед точно не видел. Хоть и предполагал, что однажды это может произойти. Потому он легонько пнул Ромку ногой под столом, обращая его внимание на чудо.

Тимур впервые завис над стойкой с десертами, хоть обычно проходил мимо, или равнодушно кидал на поднос что-нибудь.

– Кажется, господин Ширинский доволен жизнью, – заметил Лемешев, уплетая брауни. Разнообразия ради – из белого шоколада.

– Хм… – Рома сузил глаза, наблюдая за Тимуром с задумчивым видом. – Определенно, этот его вариант мне нравится больше. Откуда он такой?

– Полагаю, оттуда, куда вы не попали, Роман, – усмехнулся Александр. – Я взял на себя смелость перехватить вас по дороге к нашему любезному господину Арестову. И несколько скорректировать движение в пространстве тела господина Ширинского. Только и всего.

– Но откуда вы… – Чед вовремя прикусил язык и густо покраснел.

– Это очевидно, мистер Шеннон. Как сказал бы ваш вымышленный земляк: «Элементарно, Ватсон». Видите ли, заставка на телефоне господина Ширинского примечательная – фотография небезызвестной нам всем персоны, встречи с которой благодаря неким обстоятельствам избежал господин Силиверстов.

Рома сморгнул, продираясь сквозь замысловатые конструкции речи Лемешева, а потом тихо присвистнул с самым шокированным видом.

– Арестов? Тимур запал на Арестова?! О как… А я-то думал, что кроме Чеда ему вообще никто не интересен. Так смотрел на всех равнодушно. И когда это вы успели разглядеть заставку на его телефоне?

– Я же материалист. И преподаватель, – улыбнулся Лемешев. – Как вы уже знаете, якорь не обязательно означает запечатление. Секс не обязательно бывает полным контактом. А эмоции и привязанности – совершенно третье дело. Мистер Шеннон просто уравновешивает Тимура. Это работает и наоборот, Тимур уравновешивает Чеда. Но вот чувства нашего прекрасного татарина давно и прочно привязали его к Мареку. Арестову.

– Как жить-то интересно, оказывается, – протянул Рома и тут же повернулся к Чеду. – А ты, значит, знал, чудовище? То-то ты не особо удивлен, хотя орать должен громче всех.

– Личная жизнь, она на то и личная, чтоб не трубить о ней на всех углах, – назидательно пробубнил англичанин.

– Просто иногда ее надо несколько активизировать, – кивнул Александр, уминая теперь классический брауни с миндалем и кешью. – Так что, если будете тормозить с этим делом, придется браться за вас.

– А сколько по времени длится безопасный период торможения? – Рома похлопал ресничками с самым невинным видом.

– До Рождественского бала, Роман, – подмигнул ему Лемешев. – Предложение действительно только сегодня и только для вас.

– Хей, у Тимура три года было! – тут же возмутился Ромка. На мгновение замер и ухмыльнулся. – Дайте-ка соображу… Тимурчик счастливый, значит, у него выгорело? В смысле Арестов ответил ему взаимностью или пообещал выбить зубы не сразу?

– Вот она, косность и узость студенческого мышления, – тоскливо вздохнул Лемешев. – Учишь вас, учишь… одни двойки. Каждый год одно и то же. Линдстрем – айсберг, Амфимиади – плейбой, Лемешев – трепло, а Арестов обязательно монстр из семейки Адамс! Нет, ему до няшности далеко, конечно… но он и не кровожадный маньяк, которым его отчего-то малюют.

– Нам простительно, мы еще маленькие, – отбил Рома. – Сами еще не разобрались. Хотя Фрею вот Арестов вроде нравится. Как человек. Да и Аян его ничуть не боится. Это что ж получается… Если бы не Заводь, Тимурчик бы так и ходил кругами?

– Как минимум до выпуска, – пожал плечами Александр. – Да и потом как бы еще распределение сложилось.

– Так он счастьем своим Михновскому фактически обязан. Анж будет в восторге, обрадовать Тиму что-ли…

Но возразил ему Чед.

– Не нужно, Ром, – он поежился в своем теплом реглане и добавил. – Арестова многие не любят. Зачем еще слухи подпитывать? Если еще и не сложится ничего, а трепать по углам разное станут… зачем?

– Ты так плохо меня знаешь? – Рома обиделся почти всерьез. – Кроме всего прочего, Тим мой оператор, и я не собираюсь влезать в его личную жизнь. Не говоря уже о том, что со мной сделает сам Арестов.

– Знаю, – почти смущенно ответил Чед. – И еще знаю, что ты ему немного завидуешь. Потому что он сделал то, над чем ты размышляешь сделать или нет. Решать, конечно, тебе, но я б…

– Я б вдуууууул!!! – заорал кто-то из третьекурсников из-за стола в стороне, восторженно тыкая пальцем в экран планшета.

– Ну как-то вот так, – фыркнул Лемешев. – В любом случае, времени вам до Рождества.

– Жестоко, – выдохнул Рома. – Но ты, Чед, не прав. Не завидую. Не дорос еще, – он дожевал последний кусочек и встал. – Ладно, пойду сдамся Арестову сам. Все равно не избежать. А так – раньше сяду, раньше выйду.

– Типа удачи, – кивнул Чед.

– Я бы не особо рассчитывал сейчас к нему попасть. Марек может быть занят. Но помни, малыш, Арестов – не кусается, – широко улыбнулся Лемешев. – А если укусит, сделаем укол от бешенства и разговаривать с ним пойду я!

====== 5. ======

Комментарий к 5. Извините, что меньше, чем обычно (

Ночь была тяжелой. И ладно если бы во сне за ним гонялись Чужие, Хищники, Фредди или Кровавый Пастор, это было б одно. Но нет. Сон просто был мутным. Он был, он затягивал в свой душный туман, опутывал тело влажными простынями и… все. Сима при всем своем желании не смог бы вспомнить что ему снилось.

Уснуть снова он просто не смог. Так и провалялся с закрытыми глазами до самого утра. Впрочем, его отражение в зеркале было всяко бодрее отражения Аяна. Вот кто был за малым не зеленым от недосыпания. Тоже кошмары? Или ночные бдения с Фреем? Лучше уж последнее, чем мучительные попытки выбраться из душного полузабытья.

– Кофе? – он сам не заметил, как вместо привычных шуточек теперь сопровождал вопросы напряженным молчанием.

– А поможет? – почти с безразличием спросил Аян, снова заворачиваясь в одеяло. Время летело на удивление быстро, осень осталась позади, и замок засыпало снегом. Приближались контрольные семестровые тесты и рождественский бал. И если последний не беспокоил, то неизменные хвосты – напрягали. – Сим, не мельтеши, а? – высунув руку из-под одеяла, он поймал край рукава и дернул на себя, в последнюю секунду отодвинувшись в сторону. В этот месяц он вообще сильно изменился. Уходила стеснительность и замкнутость, он все больше улыбался и учился снова радоваться жизни.

– Надеюсь, что кофе поможет, иначе я весь день буду косплеить зомби. А рядом с тобой – зомби-апокалипсис, – правда в пику своим же словам, Сима вытянулся рядом с Аяном на постели и обнял его поверх одеяла. – Пиздец, малыш…

– Ты плохо спишь, – тот поерзал, развернулся и уткнулся носом ему в плечо. Забавно, но иначе, чем братом, Симу он не представлял. И все их отношения были лишены и грамма интимности. – Ромка тоже что-то куксится. А мне плохо, когда его таким вижу.

– Ты как бы тоже, уж прости, не очень выглядишь, – фыркнул Сима. – Ваще какая-то фигня. Просыпаюсь, не могу вспомнить что мне снилось и снова уснуть уже не могу.

– Ага, Фрей говорил. А еще он говорил, что меня с Ромкой накрывает потому, что тот – мой якорь. И меня цепляет краем. А вот как тебя это касается – не знаю.

– Без малейшего понятия, – вздохнул Сима. – Но кошмары не отменяют наших пар. Так что вставай, радость моя. Надо ползти на завтрак. Может попустит? А если нет, тогда придется топать к медикам.

– Ты депрессуешь и хандришь, – Аян со вздохом отпустил его и принялся выбираться следом. Поежился от холодного воздуха и кинулся одеваться. – К черту душ. У тебя есть долги? Сегодня последний шанс их сдать.

– Дурацкая социология, – Сима ладонями потер лицо и зажмурился. – Но я выучил, так что есть вероятность, что сдам. Если не усну на дополнительной паре, конечно. Если не сдадим, Лемешев станет взывать к совести или Арестова на нас натравит?

– Арестов вроде не вмешивается в учебные дела студентов, у него другая специализация, – Аян пожал плечами. – Зато Лемешев начнет ехидничать, это да. Не спрашивал у Ромки, может он сможет твою вероятность просмотреть на предмет билетов и вопросов? У него, вроде, что-то осознанно получаться начало, хотя Лемешев ворчит, что рано.

– Чиииитер, – расплылся в улыбке Сима. – Не, не спрашивал. После той Заводи за ним вообще чуть не слежку устроили. Да и за старшими тоже…

– Не думаю, что кого-то заинтересует твое подглядывание, тем более, что ничего не мешает ректору провести свое исследование и заменить вопросы в последний момент, – Аян отразил его усмешку. – Завтракать пойдем или ты сначала парней будить?

– Само собой будить, – убежденно заявил Сима, кутаясь в теплый реглан. Из-за недосыпания он чудовищно мерз и ничего с этим поделать не мог. – Займешь место в кафе? И это, возьми термос чего-нибудь горячего, пожалуйста…

– Мне еще умываться. Так что без вас я на улицу не сунусь, – Аян чуть порозовел щеками, так, что без кого именно он не хочет уходить, понятно было без слов.

– Начинаю подумывать о том, чтоб махнуться комнатами… ты к Фрею, а я Ромку заберу. Хотя нет, вы тогда ваще из комнаты выходить перестанете, – фыркнул Сима, вываливаясь в общий холл. Приняв бодрый вид, он промаршировал до комнаты парней, махнул рукой появившемуся Чеду и заспанному Тиму, и принялся барабанить в дверь. – Просыпайтесь, сони! Пришло славное утро!

– Нельзя, – тихо в спину произнес Аян. – Меняться нельзя. Фрей – якорь Ромки, он его от кошмаров спасает.

– Чудовище. – Дверь приоткрылась и на пороге на мгновение показался Рома. В одном белье, сонный и взъерошенный – он смотрел на них с упреком, а потом на его плечо легла рука, и он исчез за спиной лохматого со сна Фрея. Косички его распустились и теперь лицо закрывала волна тяжелых даже на вид волос.

– И вам с добрым утром, – сипло выдохнул он. – Я так понимаю, душ сегодня принять никто не рискнул?

– На термометр глянь, морж, тридцатка за окном, – донесся голос Ромки, и Аян несмело улыбнулся, старательно отводя взгляд от голого торса Фрея.

– Идисюдаятебяпоцелуюуууу, – мгновенно обнаглев до предела, полез обниматься Сима. Только позитивом и «дурьюмаянием» можно было хоть как-то раскачать с утра всех.

– Уйди, противный, ты с утра не брился, – мгновенно отреагировал Фрей под Ромкин хохот. Даже Аян улыбнулся.

– Я светоч ясный, светоч доброты, а ты, противный, сам же и уйди! – нашелся Сима, гордо вздернув нос. – И ваще, собирайтесь скорее, пока по ваши души не явился САМ! – и он многозначительно поиграл бровями.

– Кто «сам»? – приглушенным, испуганным шепотом поинтересовался появившийся рядом с Фреем Рома, делая большие глаза.

– Ну, ОН! – принял еще более заговорщический вид Сима, еще на пол-шажочка проникая в комнату, буквально пропитанную сном. – ОООООН!

– Пиздец, что ли? – Рома изобразил озарение и сразу следом испуг.

– Господа, материтесь на английском, – попросил Фрей, отходя вглубь и пропуская Симу и ввалившегося следом Аяна. – И вообще, мне ко второй паре, – он зевнул, потянувшись.

– Ну вы все равно уже это слово выучили, так что нафига? – выгнул бровь Сима.

Ромка и правда выглядел паршиво. Еще хреновее, чем вчера. Бледный, под глазами круги, руки мелко подрагивают. В общем, недосып налицо. Или на лице. Еще чуть, и они все начнут засыпать на ходу. В принципе, усталость уже сказывается на их учебе. Чудо еще что на ковер к ректору не вызвали. Хотя, лиха беда начало. Или еще не вечер. Вызовут еще. Он это буквально пятой точкой чуял. Но…

 – Я вот решился, а вы мне тут – не бритый, рожей не вышел, и все такое… злые вы, уйду я от вас!

– О, и с этого места поподробней, – Фрей принялся лениво одеваться. – Извини, что сразу не понял. Повторишь? Обещаю, что сопротивляться не буду.

– Хм? – Рома, натягивая теплый свитер, развернулся к ним с интересом.

– Да при чем тут Фрей? Я, может, пред Ромкой готов на колени пасть, а ты. – И снова гордо вздернут нос, дрожат от обиды и горестей отросшие кудряшки.

Фрей прыснул, не выдержав, и отошел, вскинув руки.

– Он не специально, не дошло сразу спросонья, – Рома взъерошил и без того торчащие волосы на голове и шагнул ближе. – Ну так что, повторишь?

– Мне кошмары снятся, – выдохнул Сима, глядя ему в глаза. – И Аян хреново спит. В общем, ты тоже красой утренней не блещешь. Я подумал, наверное, стоит обсудить… после той Заводи я дергаюсь по поводу любой мелочи, но… у всех и сразу не может быть дурных снов, понимаешь?

– Кажется мне, что ты не это Ягодке говорил, – шепнул Рома, повернулся к Фрею и тот, понятливо кивнув, вышел, прихватив с собой Аяна.

– Вообще я хотел предложить махнуться комнатами. Аяну с Фреем вроде как хорошо и пушисто… А я попробую заменить его тебе. Вроде как в Заводи ж получилось… вдруг? Чем черт не шутит?.. – Сима мялся, силясь добавить словам хоть немного уверенности и убедительности. Получалось откровенно хреново.

– Им действительно хорошо вместе. Но ты… Зачем это нужно тебе, Сима? – серьезно спросил Рома. – Только не лги. Пожалуйста.

– Я помню один свой сон. Остальных не помню. Но этот отличался от всех что мне снились до сих пор. – Сима шагнул ближе так, чтоб шептать Ромке на ухо то, что до сих пор старательно прятал глубоко в себе. – Мне снился Викинг. Снилось, что мы с ним… в общем… переспали, и снился еще какой-то тип, который смотрел на меня с такой ненавистью, точно готов был ушатать на месте. Вот только я не хочу спать с норгом. Пох какой он. Я не хочу. И я… в общем, ты мне нравишься куда больше. Вот.

Глаза Ромы на мгновение расширились. Надо было бы съязвить, свести все в шутку, но тоска и почти отчаянье в глазах Симы не давали дать волю языку.

– Думаешь, я смогу спасти тебя от твоих снов? – делать вид, что ничего не услышал, было легче. Сначала. – Я не могу спастись от своих. Но… мы всегда можем хотя бы попытаться.

– Именно, попытаться, – бледно улыбнулся Сима, одной рукой обнимая его за шею и лбом утыкаясь в его лоб.

– Но это же не все, верно? Дело не только во сне, – Рома подался вперед, потерся щекой о его щеку, выдыхая словно с облегчением. Словно наконец-то что-то стало правильно.

– Проблема в том, что я ревную, Ромка… знаю, что не должен, что это неправильно, но я все равно ревную. – Они так и стояли посреди комнаты, вцепившись друг в друга и шептались. Так интимно. Так, как надо, как должно было быть.

– Норга? Меня? К кому, Серафим? – Рома слабо улыбнулся. – Фрей с Аяна пылинки сдувает.

– Норга? Нет, – фыркнул Сима. – Нет, не его. Тебя. К кому? К старшим, Фрею и Аяну, ко всем… Не знаю, дурость все это, конечно, но я нифига не могу с собой сделать. Чувствую себя законченным идиотом.

–Ты должен был быть моим. Моим оператором, – уверенно, с легким налетом тоски произнес Рома. – Тимур – не мой. Как чужой. И да, я тебя, наверное, тоже ревную к викингу твоему. И на крыше этой… Господи, да что мы несем вообще…

– Но что-то пошло не так, – Сима вздохнул и вдруг с силой обнял его. Холод отступал, уступая место уютному теплу. Да, так намного, намного лучше. Почти идеально хорошо. – Подумай насчет переселения, ладно? Просто подумай.

– Тут нечего думать. Я только боюсь, что мы друг друга на дно утянем. Хотя… вместе точно будет веселее, – Рома ответил на его объятие, потрепал по волосам и отстранился на пару сантиметров, замерев на расстоянии тепла, так, что дыхание касалось лица Симы.

– Наверное, надо у кураторов спросить, да?

 – Ты же понимаешь, что я ленивая сволочь, а инициатива наказуема? – Рома отступил, одним слитным движением плеч сбрасывая напряжение. – А это значит, что перетирать с парнями и спрашивать будешь ты.

 – Я привык к тому, что в нашем чудном милом маленьком коллективе волшебные пинки раздаю либо я, либо Тим. Третьего не дано, – господин Бехерович шмыгнул носом, поправил на себе одежку, смахивая несуществующие сопли и слюни. – Я пошел, а вы здесь не вздумайте падать спать дальше. Иначе последуют санкции. Незамедлительные. Все понял, Ромашечка?

 – Подозреваю, что Фрей уже свалил на пару с Аяном, а Тим с Чедом – ещё раньше. А спать одному холодно и страшно, так что прогул мне не грозит, – Рома рассеянно улыбнулся, втиснувшись в брюки, потянулся к пуховику, висящему на вешалке. Обычно верхнюю одежду оставляли в холле в шкафу, но вчера Рома так замёрз, что расставаться с нагретым пуховиком сразу не пожелал.

– Тогда погнали наши городских, – Сима взял с той же вешалки грубой вязки шарф и намотал его на Ромкину шею.

– Спасибо, мамочка, – фыркнул тот. – Оказать тебе ответную любезность?

– Главное не придуши ненароком, – вернул ему любезность Сима, и потянул особо не сопротивляющуюся тушку прочь. Самолично запер двери комнаты, и как был, в толстовке, джинсах да кроссовках, попер к выходу. – Я закаленный в борьбе с непогодой, мне местные холода не страшны!

– Стой, полудурок! – Рома резко дернул его на себя. – Больного я тебя к себе не подпущу, пусть Аян с тобой, маленьким таким, возится, – сняв с крючка длинный пушистый шарф, он намотал его на шею Симы по самый нос.

Господин Бехерович возвел к нему полный восторженного обожания взгляд:

– Ми-ми-ми… Ромашечка, ты такой миииилый!

– Милый у нас Аян, а я злой, невыспавшийся и голодный парень, который сейчас кусаться начнет, если его не накормят, – Рома подался вперед, чмокнул укрытый шарфом нос и подтолкнул Симу к двери. – Вали, моя прелесть.

– Так и я невыспавшийся и голодный, – Сима потянул его за руку и вот так, малость перепутанные, они и вывалились во двор, к мутному свету, редким снежинкам, кружащимся на ветру, снежным шапкам далеких вершин. – Скоро Рождество. В смысле бал. Я постоянно забываю, что оно здесь до Нового Года будет.

– Вот-вот, бал. А мы как поговорили тогда про костюмы, так и забыли. А бал, между прочим, на носу, – Рома скосил глаза на упавшую на означенный нос снежинку и попытался ее сдуть. – Не, можно конечно и в костюме Адама явится, но ведь и фиговый листок здесь хрен найдешь.

– Дожить бы до этого бала, – свой нос Сима старательно «зарыл» в пушистом шарфе, и теперь бодро тянул Ромку через двор, ко входу в учебный корпус. – На крайняк оденемся пиратами, и станем болтать по-олбански.

– Надеешься, что успеешь сделать деревянную ногу? – Рома с тонкой улыбкой аккуратно утянул его в сторону столовой. – На пару мы еще успеем, а сейчас я жрать хочу. Омлет, бекон, сыр и блинчики. И попробуй только покуситься на блин, даже если он будет там последний.

– Я слышал, что к концу обучения у всех появляются какие-нибудь задвиги. Вот Лемешев тащится по брауни… ты тащишься по блинчикам? – зайдя внутрь, Сима подхватил поднос и встал в сонную очередь, время от времени все-таки выставляя что-то, что ему более всего приглянулось. Оладьи с малиново-мятным топингом, кофе и йогурт. Бодрого утра, дорогая редакция!

– Я тащусь по мороженому. Но с утра я хочу блинчики, – уже успевший раздеться Рома покачал головой, поставил свой поднос и, потянув Симу на себя, размотал его шарф. – Слушай, я думал, что это я рассеянный, но ты все рекорды бьешь. Оглянись хоть, где наши окопались.

– Вон в уголочке, – Сима кивнул в сторону. – И я не рассеянный, я сонный.

Взгляд был почти физически ощутим. И не один. Как минимум три. Анжей рассматривал их из того самого уголка. По всей видимости, старший квартет явился раньше и любезно занял еще один столик для младших коллег. Из другого угла за ними внимательно наблюдал… Лемешев. И уже совсем от входа – ректор. И вид у всех был определенно не слишком радостный.

Сказочник улыбнулся и помахал рукой. Вид довольный. Хоть бы лимон пожевал. Может, другим завидно? С другой стороны зала в сторону стола со старшими направились Тимур и Чед. Поляк даже подвинулся, освобождая место рядом с собой.

– Эй, парни, падайте сюда!

Увидев соседей по блоку, бодро топавших к старшим, Рома только выругался:

– Проспать надо было, – обреченно вздохнул, отправил на поднос блюдце с блинчиком и, дождавшись Симу, направился вслед за ним к столику.

====== 6. ======

Если бы подушка могла, она орала бы человеческим голосом. В ее уголок снова впились крепкие белые зубы, гася вскрик. В темноте, щедро разбавленной мутным зарождающимся светом раннего утра прошелестело тихое, но неумолимое:

– Сильнее, еще, ну…

– Куда-то торопишься? До будильника еще полчаса, – Матей несильно прикусил плечо любовника, обласкал губами шею и двинул бедрами резче, загоняя член глубже внутрь податливого тела. И вышел также неторопливо, дразня и переплетая пальцы рук.

– Тееей… – не то рык, не то стон. Анж всем телом подался за ним, за мгновенно ускользнувшим ощущением наполненности. – Не спешу… просто хочу… Секс – отличная таблетка от недосыпа, как оказалось…

– Ты все равно получишь все, мой хороший, так зачем торопиться? – Матей накрыл его собой, рассыпая поцелуи вдоль позвоночника. – Ты любишь секс, так просто получай удовольствие. – Медленные, равномерные движения, на грани болезненной нежности. – Как ты хочешь кончить сегодня? Только от меня внутри? Помочь тебе руками или ртом? Давай, Анж, расскажи мне.

В постели нет места ханжеству или смущениям. Они слишком хорошо знали друг друга для того, чтобы стыдиться собственных желаний или наклонностей. Анжей любил грубый секс. Санада – нежный и вдумчивый. Матей обожал вот так, растягивать удовольствие и вынуждать просить. Айвен… мог быть любым. И делать все что пожелает.

– Только ты, – быстро облизнув пересохшие губы, выдохнул Сказочник. – Вытрахай меня так, чтоб я не думал о зачетах, Тей, – попросил он.

– Не думай о зачетах, – жарко выдохнул в его ухо Матей, стиснул бедра, приподнял, сунув подушку под живот так, чтобы немного приподнялся зад, и, сдвинувшись, погрузился в горячее тело, попав точно по простате. Еще раз и еще, превращая касания в одно долгое, растянутое, неумолимое и острое. Запустил руки вперед, сжал губами шею на плече и пальцами оттянул набухшие соски.

Если бы не многострадальная подушка, Анжей бы взвыл. Но вой снова безжалостно был оборван и превратился в сорванный стон, а тот переплавился в горячее сбитое дыхание. В отместку Анж с силой сжался, напрягая мышцы так, чтоб и самому доставить почти мучительное удовольствие любовнику.

– М-м-м… ненавижу тебя!

– Я тебя тоже, – Матей захрипел и остановился, уткнувшись лбом в его плечо и тяжело дыша. Его член распирал, давил, заставляя Анжея чувствовать себя нанизанной на иглу бабочкой. – Я могу мучить тебя бесконечно, мой любимый.

– Но мы… ограничены временем… – загнанно выдохнул Анж. – Пожалуйста, Тей, пожалуйста. – Бисеринки пота на лбу, на шее, плечах. Он бы заплакал, если бы мог, если бы на слезы были силы.

– Ничто не помешает мне доставить тебе удовольствие, – Матей с наслаждением слизал капельки пота с его спины и снова двинулся, лишь слегка ускорив ритм. Сдвинувшись вперед, он буквально втирался пахом в ягодицы Анжа, головкой попадая точно и четко в нужное место. Долгую минуту пытал, вырывая задушенные стоны, а потом вдруг задвигался сильно, быстро, почти не выходя и втрахивая любовника в подушку, заставляя его член тереться о собственный живот.

Анжей вскрикнул, выгнулся, жмурясь от накатывающего удовольствия, приподнялся на руках, точно пытаясь спиной прижаться к его груди, вот только руки подломились, и Анжей снова зарылся лицом в подушку, гася крик, рвущийся из глотки. Животный торжествующий крик.

Матей отстал от него ненадолго. Застонал мучительно, почти болезненно и обмяк, накрыв собой. Скользнул губами по плечу, аккуратно вышел, вытянувшись рядом и, дотянувшись до губ, жадно и глубоко поцеловал.

– С добрым утром. Если ты будишь Ваню так каждое утро, то я понимаю, почему у него такой счастливый и бодрый вид, несмотря на тесты.

– Секс – лучший в мире энергетик, – муркнул Анж, возвращая ему поцелуй. – Просто не все постигли эту простую истину… Я вот достиг просветления и делюсь им с вами. И очень, очень рекомендую. И зарядка, и разгон.

Матей нахмурился:

– Я в курсе. Но Санада… Я боюсь его оттолкнуть, испугать. Все время думаю, что близость дается ему тяжело. Он все еще помнит.

Анжей поерзал, устраиваясь так, чтоб смотреть ему в глаза.

– Если бы ему было неприятно, он бы просто ушел. Но он нас любит. И его тело тоже нас любит. Он очень чувствителен. Его чувственность иная, не похожая на мою… он любит нежность, и он любит заниматься любовью так, как ты… Так что не надо рефлексировать, мой нежный.

– Ты видел его самый страшный кошмар. Мы все видели, – Матей вздохнул и вдруг с силой обнял его, прижавшись скулой к виску. – Убил бы сук. И твоего урода тоже убил бы. А тех, кто мелкого оракула в больницу запихал – кастрировал бы к чертям. Что-то кровожадный я сегодня, – он с нежностью провел ладонью по спине вниз и натянул одеяло повыше, откинув на пол испачканную подушку. – Не хочу вставать.

– У каждого из нас свой кошмар, Тей, – Анжей покрыл его лицо мелкими невесомыми поцелуями. – Тебе ведь тоже невесело пришлось. Так что мы вместе не случайно. Наши вероятности переплелись так крепко, так… я не знаю, не вижу, что будет дальше, особо учитывая нашу маленькую связь с мелким оракулом.

– Ты прав, у каждого из нас есть свой скелет. И вряд ли у остальных их нет, так что… – Матей вздохнул под его лаской, искреннее ею наслаждаясь. – Не лезь на планары без веского повода, прошу. Метатренинг еще не завершился, нас накрывает все чаще и сильнее. Я так боюсь за тебя. За нас всех. Что это повторится, но на этот раз не будет с нами Ромки, который нас вытащит.

– Тей, – вздохнул поляк. – Мне придется выбраться. Хочу я того или нет. Когда я смотрел наши вероятности летом я не видел ничего потому, что боялся новичков. Боялся, что нашу группу разорвут. Теперь все иначе. Теперь я должен знать, что нас ждет. Ты давно обращал внимание на мелких? Они зеленые ходят от недосыпания. И могу поспорить, что причина тому – никак не тесты. И не секс по ночам. Они дерганные. Рома, Аян. Сима, не понять чей оператор…

– Не попадались мне мелкие, – Матей нахмурился. – Надо будет понаблюдать за завтраком. Составишь мне компанию? В последнее время мы сами сильно устаем, не всегда на завтрак выползаем. Похоже, пора собраться снова всем вместе.