Текст книги "И.С.Т. (СИ)"

Автор книги: shizandra

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 39 страниц)

– У меня до сих пор были только зрительные глюки, – Айвен бессильно опустился на пол. – Не думал, что чертов метатренинг может так душу выворачивать? Или это потому, что материалистов особо иллюзиями не обманешь?

– Сегодня утром, когда я проснулся, я не мог встать с кровати, потому что время вокруг меня летело так быстро, что… вперед-назад… снова вперед и снова назад… я подумал, что твоя поговорка – остановите Землю, я сойду – очень актуальна. Я не говорил ему… ему и так достается, так что просто лежал и ждал, когда все закончится.

– Может, зря не говорил? – задал вполне резонный вопрос Айвен. – Так бы он чувствовал, что тоже нужен тебе и что не он один сходит с ума.

– Не знаю, – покачал головой Санада. – Если бы я мог взять себе его безумие, я бы сделал это.

– Красиво, жертвенно, но нереально да и не нужно, – Айвен, иногда словно вспоминающий о своем «домашнем» прозвище и становящийся приземленным циником, покачал головой. – У каждого из нас свои тараканы, а это значит, что мы хотя бы с ними знакомы и можем справиться. Я вот совсем не уверен, чтобы делал, вздумай время танцевать. Так что…

– Сейчас нам всем нужно отдохнуть. И ни о чем не думать, – припечатал Анжей, выбираясь из объятий любовника и всем телом потягиваясь. – Вангую трудное утро. Так что лучше нам разойтись по своим постелям и как следует выспаться. Надеюсь, Линдстрем не явится по мою душу этой ночью.

– А что, может? – Айвен вскинул бровь. – Ты тогда меня разбуди, если явится. Всегда хотелось проверить, правда он такой холодный или прикидывается. Думаю, нам тоже баиньки пора. Пока Арестов не примерещился.

– Доброй ночи, милый, – подмигнул ему Анжей и, подав руку Санаде, вздернул его на ноги. – Идем, сокровище мое, мой маленький Будда… проведу тебя, чтоб поток времени тебя у нас не отнял.

Он улыбался. Но в глазах притаилась настороженность. Время пребывания в институте приучило его к мысли: может быть все. Нет ничего невозможного. Но так хочется хоть ненадолго побыть в покое.

Айвен нахмурился:

– Анж, Сан… Может махнемся комнатами? Раз уж так вышло и Санада – якорь у Тея. Я могу не понять вовремя, что ему нужна помощь.С кураторами и комендантом я договорюсь.

– Я не против, – кивнул японец. – Постараемся не сорваться в крутое пике. Хороших снов, Айвен. Я загляну утром за шмотками.

– Спасибо, – серьезно кивнул Айвен, заметно расслабляясь. – Надеюсь, что теперь все будет хорошо. Спокойной ночи, любимый, – он подмигнул, мягко улыбнулся и исчез за дверью комнаты вслед за Анжеем.

====== 4. ======

Матей с самого утра чувствовал себя неважно. Чем дальше они углублялись в метатренинг, тем больше его «коротило». Визуальные иллюзии почти прекратили мучить, зато появились слуховые. Понять разницу между ними и «голосами в голове» можно было только с помощью специалиста, и проявлять ненужную гордость он не стал. Его проверили, уверили, что психические болезни тут не при чем, но на просьбу помочь только развели руками. До сих пор самым действенным лекарством от вывихов сознания был «якорь». Но и к этим голосам он со временем привык. А вот страхи, сомнения и прочая «радость» накатывали все чаще, выворачивая душу. Отлично понимая, какой истеричкой он выглядит со стороны, Матей держал все в себе, все также улыбаясь и подкалывая, но все чаще все же молчал. Санада хмурился, Айвен откровенно переживал, но Матей только стискивал зубы, уверяя себя, что все отлично и что все пройдет.

Может, именно поэтому радостный гогот ввалившихся в кафе первоклашек так раздражал и действовал на нервы. Высокий и кудрявый, очень громкий мальчишка-оператор, его ангелоподобный друг и… кто-то новый. Весьма примечательный на вид. Нестандартный и почти вызывающий. При настоящем состоянии нервов – раздражающий.

– Это еще кто? – бесцеремонно прервав анекдот, вполголоса спросил он, кивнув в сторону раздаточных стоек.

– Второгодка, – отозвался всезнающий Анжей. – Пашенька радостно сообщил, что парнишку привезли ночью и подселили к нашему очаровательному Роману. Вроде как при первом определении потенциала кто-то налажал. Слухи, знаете ли… Я не любопытствовал, откуда информация. Так что не могу доподлинно сказать, что она истинна.

– Чем дальше, тем больше ненавижу сюрпризы, – проворчал Айвен, с интересом косясь на новенького. Заметил жест, с которым тот прижался лицом к волосам мелкого оракула, стоя у раздачи в очереди, и вскинул бровь. Однако… парень время зря не теряет.

– И откуда же у нас Паша всегда такой осведомленный? – раздражение Матея поутихло, уступая место любопытству. – А он случайно не знает, кто тогда теперь этот тип по спецификации?

– Без понятия я про Пашу. Может трахается с кем, может иглы под ногти загоняет… – пожал плечами Анжей. – Но я без малейшего понятия кто новенький по специализации. Так что сори, я не Брюс Всемогущий.

– Может, кто-нибудь так попробует прощупать? – Матей оглядел остальных. – Он не материалист точно. Нет в нем нашей тяжести.

Айвен склонил голову к плечу, вглядываясь в подвижное, вызывающе-красивое лицо парня. Что-то было в нем неправильное. Хотя если ошиблись с классификацией, и он целый год проучился по не своей программе, то причина этого становилась понятна.

– Не моих будет, точно. Взгляд хоть и цепкий, но ленивый какой-то, а нам скорость реакции нужна. Скорее всего, корректор, их сложнее определить на ранней стадии, поэтому ошибаются по их поводу часто. Но корректор – уж сильно редкая птица. И учителей для него, я так понимаю, в его филиале не нашлось, – Айвен удивленно покачал головой. Зато Матей вдруг подался вперед, со странной жадностью глядя на высокого гибкого парня с лохмами пепельно-голубых волос.

– Нам не говорили этого, но вы все читали в тех книгах… Корректор – это стена. Это даже не якорь, это…

– Выдохни, – Айвен сильно дернул его за руку. – Корректор вытащит, залатает и заметет следы, но его работа – не панацея.

– Возможно, но он нам нужен, – почти с отчаянием выдохнул Матей, – очень нужен.

– Вот только мы ему до одного места, – Айвен пристально наблюдал за переглядками появившегося «мелкого будды», Силиверстова и незнакомого пока корректора. – У парней либо «треугольник» назревает, либо что-то еще, не менее интересное.

– Значит мы должны заполучить всех троих, если это будет треугольник, – Санада неохотно ковырялся в своем омлете, то и дело поглядывая на шумную компашку младших.

– Это если все будет тихо и гладко. А если нет – мы их оттолкнем. Сейчас они нас воспримут, как угрозу. Если не докажем на вечеринке обратное – будем иметь проблему. К той что у нас потенциально назрела, – констатировал Анжей. – Матей, не надо. Держи себя в руках… пожалуйста.

– В идеале – всех, – Матей только отмахнулся. – Разве что Тимур меня в этой компании… удивляет? Нет, беспокоит, скорее. И англичанин этот. Слишком тихий. А я тихие омуты не люблю.

– Тимур очень сильный. Даже без запечатления. А англичанин – темная лошадка, – Анжей закусил губу. – Но Тимуру мы никогда не перебегали дорогу и на любимые мозоли не наступали. У него нет повода недолюбливать нас.

Матей хмыкнул, но старую и, слава всем богам, уже не болезненную тему симпатий, поднимать не стал.

– Главное, чтобы они не появились потом. Было бы неплохо узнать, на кого Тимурчик глаз положил, чтобы не задеть ненароком, – Айвен покосился на него, но только улыбнулся уголками губ. – Я так понимаю, англичанин – его якорь. Но ничего больше я между ними не вижу.

Санада под столом взял Матея за руку и невесомо погладил кончиками пальцев запястье. Приятно и хорошо чувствовать. Просто чувствовать.

Вот только движения его были… медленными. Безумно медленными. Тягуче медленными. Как будто для того, чтоб прикасаться, ему требовалось преодолеть невидимое сопротивление. Он весь точно попал в невесомость. Такими текуче-плавными стали его жесты.

Это «приход» метатренинга?

Вдруг стало страшно. На миг. Пока не прошиб тело холодный пот. И снова все в порядке. Присутствие его якоря, его Матея – спасло. А если его не будет рядом?

– Да нет ничего, – склонив голову, к плечу выдал Анжей, даже не заметив манипуляций Санады, и как напрягся вдруг Тей. – Они просто соседи. Соседи в приятельских отношениях. И все.

– Свечку держал? – хмыкнул Матей, стиснув пальцы Санады. Он даже не смотрел на него, решив, что японцу такое внимание не понравится, но чувствовал, как понемногу расслабляется его тело.

– Узнать бы, что там да как, – Айвен, словно уловивший наконец что-то в воздухе, повернулся к ним, и Матей молча покачал головой, невесомо лаская подушечками пальцев бьющуюся на запястье жилку.

– Смертельно обижусь, – надулся поляк. – На поверхности лежит, мне не надо для того чтоб видеть угодить вглубь планара.

– И что еще для тебя на поверхности лежит?

– По-разному, – Анж отпил из своей чашки и слизнул капельку шоколада. – Иногда недавние события, которые еще не успели «закаменеть». Иногда какие-то мотивы или сиюминутные желания.

Матей покачал головой, покосился на столик в стороне, сузил глаза и вдруг поднялся. Пружинистой походкой подошел к первогодкам и, остановившись рядом, услышал конец разговора про постановку и Джульетту, подхватив его мгновенно:

– Может, ты?

– Боюсь, я по типажу не пройду. А Сима – мой друг, – мелкий оракул нахмурился.

– Жаль, я бы хотел полюбоваться. Тебе должен пойти костюм Ромео, – Матей изобразил разочарование. Пацан сглотнул.

– Хватит, – второгодка с громким стуком поставил свой стакан с соком на стол.

– А кто меня остановит? Ты? – Матей обернулся к нему. Улыбка изменилась едва уловимо. Стала нахальней, самоуверенней.

– Ну что ты, куда уж мне, – пацан красивым отточенным жестом откинул челку со лба. – Но ты ведь умный мальчик, и сам остановишься.

– Хм? – протянул Матей с удивлением, разбавленным изрядной долей восхищения такой наглостью. А потом подался вдруг вперед, склоняясь к второклашке так, чтобы заглянуть прямо в глаза. – Может, ты и прав. А, может, и нет, – медленно выпрямился и, взъерошив его челку, отошел от стола.

– Быстро, блок и убираем вероятность, – лихорадочно зашептал Анжей, мгновенно проваливаясь на «рабочий» уровень. Он видел это: пацан-оператор встает, нагоняет Матея и обеими руками толкает того в спину. Санада, который в этот момент провалится в завих метатренинга, вскакивает и сжимает время вокруг пацанов в тугой узел, корежа тела, материю, кроша в пыль все, что находится в пределах пары метров. А Матей… неее, никакой кровищи, мяса и смертоубийств. Не в его смену! – Сан, откат на десять секунд назад! – не слова, скорее образ, но японцу этого достаточно. – Милый… вот эту ниточку подтягивай, а эту сдвигай к чертовой матери!

– Тут без меня уже работают, – рыкнул Айвен в ответ, проваливаясь вслед за ним и перекидывая нить на точку, помеченную Анжем, как маяк. Еще успел отстраненно удивиться тому, как исчезает след его воздействия, и вынырнул обратно, успев услышать отчаянный вскрик мелкого оракула. У них получилось?

– Успели, – дрогнувшим голосом выдохнул Анжей, слизывая с верхней губы бисеринку пота. – Блядь… детский сад, штаны на лямках… пиздец… – он матерился, ничуть не стесняясь и не подбирая выражений. – Ебать, придурок малолетний… какого хера ему вздумалось кулаки почесать… Тей ничего такого не сказал….

– Детство в заднице играет. Один за всех и все за одного, – зло выдохнул Айвен, возвращаясь на место.

– Или ревность, – Матей вернулся за столик спокойным и даже с улыбкой. – Ну и что мы сотворили? И чем нам может это грозить?

– Убрали уже неслучившееся побоище, – рука поляка дрожала, когда он пил из своей чашки порядком остывший шоколад.

– Каким образом? Я, как понимаешь, поучаствовать не успел, – Матей дотянулся до его руки и мягко погладил костяшки пальцев.

– Парень-оракул что-то увидел, – Айвен отобрал у Анжея многострадальную чашку. – И к вероятности тянулся не один я, это точно. Воздействие немного другое только. Наложилось, но все равно получилось.

– И это был не этот припадочный кудряшка, – очень твердо сказал Санада, раскрошив окончательно и бесповоротно булочку на своей тарелке.

– Да, это был не Архангел, – медленно кивнул поляк, прикрывая глаза. – Но если не он, то кто?

– Серафим, – автоматически поправил Айвен.

– Меня больше интересует, почему здесь еще нет консилиума кураторов вообще и Арестова в частности, – проворчал Матей.

– И хвала богам и буддам, что нет. Но думаю, что они заметили. И решили посмотреть что будет дальше, – красивое лицо Санады исказила гримаса пренебрежения.

– Сгоняйте в эфир, мальчики, полюбуйтесь на возмущение уровней от нашей «тонкой» совместной работы, – с сарказмом в голоса произнес Айвен.

– Я не могу, – выдохнул Анжей, резко поднимаясь из-за стола. Губы дрожали, взгляд стал потерянным, капельки пота на лбу. И этот тремор в руках. Его даже не трясло. Его колотило. – Я не могу, Вань.

– Черт, – выругался тот и, дотянувшись до него дернул, вынуждая снова сесть. Стиснул пальцы, обнял крепко, запрещая себе впадать в панику. – Дыши. Ды-ши. Давай на счет за мной. Вдох. Выдох.

– Его это тоже накрыло, – сквозь зубы произнес Матей и, махнув на все, создал легкий щит. Всего лишь отводящий взгляд, но очень нужный сейчас, рядом с такой кучей народа.

– Обойдется, – убежденно кивнул японец.

Напряжение отпускало вместе с дыханием на счет и разбегающимися первоклашками. Все хорошо. Все уже хорошо. Обошлось. На этот раз.

– Такой же истеричкой, как я, вам, парни, не стать, хоть на второй год оставайтесь. Метатренинг изучать, – усмехнулся Матей. Дотянулся до Анжея, невесомо погладил по щеке. – Любимый? Как ты?

– Посплю и буду в порядке, – снова дрогнули ресницы, и поляк вымученно улыбнулся. – Придется извиниться перед нашим социологом, но на пару я не пойду.

– Безусловно, – кивнул Айвен, переводя дух, и тут же накинулся на Матея. – Какого дьявола ты к мелким полез?! Или думаешь, что после такого они к нам лучше относиться станут?

– Скорее, наоборот, – Матей задумчиво прикрыл глаза, вспоминая свой порыв. Что-то… Взгляд. Льдисто-серые глаза, блестящие за челкой пепельно-голубых волос. Странный излом и ощущение отсутствия дна. Ни двойного, ни тройного – никакого. – Но, думаю, шанс исправиться у нас будет.

– Айвен, – Санада предостерегающе покачал головой. – Мы все немного спятили. Нас всех накрывает по-своему. Просто на вечеринке, а я уверен что ее скоро объявят, один из нас должен будет подойти к ним и извиниться. Рассказать о метатренинге, о том, как нас кроет, и что мы не желаем становиться им врагами только потому что мы друг друга не поняли.

– Я не уверен в том, что на вечеринке нас не накроет еще хуже, – покачал головой тот. – Ректор еще не объявлял о ней, но не думаю, что что-то изменится. Старшие «накурят» младших, кураторы не допустят только самых грубых и опасных шуток, потому что им самим надо понаблюдать. А с учетом метатренинга вероятность, что в этот раз все пройдет по более милому и спокойному сценарию – равна нулю.

– Значит, навещу Ромашку до ее начала, – хмыкнул Матей. – Кстати, почему мы еще ни разу в гости к ним не ходили? Ведем себя, как буки и удивляемся, почему к нам так относятся.

– Каким бы ни был результат, на вечеринке нам стоит за ними присматривать и при необходимость защитить, если кто станет руки распускать, – Анжей побарабанил пальцами по столешнице. – Надо будет решить кто пойдет производить впечатление. Вариантов не так много… Сан с мелким хроником поиграл. Тей тоже отметился. Но в принципе, это ведь обычные извинения. Так что разницы нет.

– Я бы предложил всем пойти, но мы тогда напугаем мелочь еще больше, – Айвен с тревогой всмотрелся в лицо Анжа и успокоено улыбнулся. Тот выглядел гораздо лучше, чем пять минут назад.

– Ты прав. Тогда предлагаю пообщаться лично. Санаде – с со своей мелкой копией, я… кстати, с Кудряшкой Сью беседовать я не собираюсь, он пока неадекватен. С оракулом и, может быть, с новеньким. Интересный тип.

– Тебе ОН понравился? – японец задумчиво перебирал волосы, собранные в высокий хвост. – Осторожнее, Тей, ты видел как оракул, маленький хроник и этот новенький переглядываются? Это не заметит разве что слепой…

 – Они еще не запечатлились. И пока не стали якорями друг для друга, – возразил Анжей.

– Не думаю, что ТАК понравился, Сан, – Матей покачал головой. – Никому из них не сравниться с тобой.

– Не нужно быть оракулом, чтобы видеть, как там все сложно, – Айвен покосился на «мелочь». – Вспомните себя на первом курсе. Я так лично парнями не увлекался. И все, что происходило – пугало меня до усрачки. И когда вляпался – сопротивлялся изо всех сил, пока это не стало бесполезным и почти опасным занятием.

Санада замкнулся мгновенно. Просто закрылся, спрятав глаза под длинной челкой и отвернулся в сторону. То, каким он пришел в институт, лучше не помнить. Не вспоминать, не думать, не поднимать из глубин памяти того Санаду.

– О-о-о милый, то есть в меня ты вляпался?! Ты вот так меня… позиционируешь? – возмутился пан Михновский.

– Именно, – невозмутимо отбил Айвен, – вляпался. По другому никак не назовешь. С треском и под фанфары. До сих стыдно вспоминать, каким идиотом тогда был. Такой красивый ты, и я, смотрящий на тебя глазами полного дауна.

– Сан? – одними губами позвал японца Матей, стараясь не привлекать внимание остальных. – Все в порядке? – легко, почти невесомо коснулся кончиками пальцев запястья и устроил руку рядом, на расстоянии тепла.

Санада кивнул. О том, что когда-то с ним приключилось, знал только Матей. Только он один. Ну и куратор с Линдстремом.

– А я, помнится, чуть не вляпался в Тимурчика. Спасибо, что пронесло. Но после принять собственный интерес к кому-то еще оказалось легче, – Матей все-таки дотянулся до его руки.

– Большой хмурый русский мишка, – улыбнулся Анжей Айвену. – Ты так зыркал на всех, что к тебе подходить боялись. Но общее пространство и соседство по комнате имеет свои плюсы. Но ты, Тей, не знал что тебя штырило от Тимурчика.

– Знал, – покачал головой Матей. – Только принять это не мог. Я же всю жизнь по девчонкам был. А тут парень, да еще выше меня ростом.

Айвен хмыкнул:

– Скажи спасибо Анжу, что оказался не таким пуганным. Иначе все это было бы гораздо больнее и сложнее.

– Ты был первым, тебе виднее, – ухмыльнулся Матей. – Это вы сначала вдвоем везде ходить начали. Каким чертом меня к вам прибило – до сих пор не знаю.

– Просто Ваня красивее и интереснее Ширинского, – поляк пожал плечами и осторожно поднялся на ноги. Легонько погладил по волосам Санаду, коснулся бледной скулы и вышел из-за стола. – Вот тебе его и захотелось. А мне захотелось тебя.

– Поэтому участвовали вы оба, я помню. Кстати, на новогоднем балу, – Матей улыбнулся мечтательно. – А в первый день следующего года я увидел Санаду. Пора?

– Ты жил со мной в одном блоке и в упор не замечал, – фыркнул японец, поднимаясь следом за Анжеем. – Да, нам пора на пары, а пану Михновскому – спать и приходить в себя.

– Не думаю, что у нас бы что-нибудь вышло, увидь я тебя тогда. Общение с… паном Михновским здорово расширяет горизонты, – Матей тоже встал. – Может, пообщаешься с нашей мелочью, Анж, мозги им прочистишь? А то так переглядываться они долго еще будут.

– Сделаю что смогу, – кивнул тот, и направился к выходу.

– Матей, то есть ты расширял горизонты? Мне пора оскорбиться или все-таки не стоит? – японец смахнул с лица челку и принялся собирать посуду на поднос.

Тот кивнул уходящему вслед за Анжем Айвену и принялся помогать Санаде. А когда закончил, перехватил за руку и привлек к себе, пользуясь тем, что щит еще не был убран.

– Сан, – мягко обнял за талию и отвел упавшую темную прядку за ухо, открывая взгляду глаза. – Я знаю, что ты шутишь. Но на всякий случай хочу, чтобы ты знал. Больше всего на свете я боюсь обидеть тебя.

Тот с нежностью поцеловал любовника в щеку и улыбнулся. И улыбка эта теплой искрой отразилась в его глазах.

– Я знаю, Тей… и очень ценю это. И еще, если ты поймешь, что кто-то из мелких – твой, просто скажи. Ты не станешь для меня менее близким. Просто ты получишь то, чего так отчаянно хочешь.

– Я говорил, но повторю: никто из них не сравнится с тобой, – Матей на миг прикрыл глаза. – Ты как половина моего сердца, я очень тебя люблю. Не зарекаюсь, это глупо, но я хотел бы быть только с тобой. И если тебя унесет в сторону… мне будет больно, но если ты будешь счастлив – я буду улыбаться. Черт, похоже на клятвы в сопливой мелодраме.

– Нет, не похоже, – покачал головой Санада. – Мне Анжей дал почитать поэму «Витязь в тигровой шкуре». Вот где сопливые клятвы. Все рыдают, слезы потоками в океан, страдают, старательно пытаются погибнуть с честью и клянутся во всем на свете. Так что наши обещания – это просто наше решение и наши желания, а не мелодрамы.

– Не корректное сравнение, милый. Это все равно, что сравнивать отношение подчиненного к начальнику в современной Японии с отношением в сегунате. Другое время, другие нравы. И история, и люди – то же другие, – Матей отступил с улыбкой и, забрав поднос с грязной посудой, снял щит. – Пойдем, а то опоздаем.

– И тот и другой могут совершить сэппуку, так что Япония вообще некорректный пример, – отбил Санада, и уже куда спокойней и уверенней направился к выходу. – Идем. Не будем отдавать Ваню на растерзание преподавателю.

…Удивительно теплый день. Даже солнце есть. Оно пробивается сквозь редкие золотые листья деревьев, вызолачивая камни внутреннего двора, согревая стайку первогодок у фонтана.

Один сидит особняком. Забавно что он вообще внезапно оказался здесь один. Как правило рядом ошивается Роман или этот новый второгодка непонятного предназначения, Фрей. Он сидит на скамейке под деревом. Обособленно сидит и читает, стараясь не обращать внимания на фланирующий мимо третий курс, медленно, но верно съезжающий с катушек.

Шуршат страницы. Шелестят опадающие листья. Он красиво выглядит в теплом реглане, грубой вязки шарфе… оператор связал? Красиво и смотрится как жертва. Он и сам так выглядел на первом курсе. Азиаты почти для всех европейцев выглядят как фарфоровые куколки. В этом Санада успел убедиться давным-давно.

Рядом присел Патрик. Рыжий веснушчатый громила-ирландец был сущей головной болью кураторов. Задиристый любитель почесать кулаки, он взрывался по поводу и без. И естественно лез выяснять отношения ко всему что разумно и шевелится. Вряд ли он станет задевать младшего хроника. А вот распустить руки может вполне.

– Ты красивый, – Патрик тронул гладкие волосы Аяна и, не дожидаясь ответа, придвинулся ближе. – Ты мне нравишься…

О, метатренинг во всей красе. Вот и на джинсах бугор. Программа «пристать-валить-затрахать» активирована. И остановить его может только кто-то вроде Айвена или Матея. Хотя, не только его.

– Ты ж не девственник, правда? Я видел как ты трешься с однокурсниками, но они тебя динамят. Не понимают того, что тебе нужно… – вот и обнимашки. Патрик тянет лапу сграбастать тоненького Аяна за талию. Пора прекращать, пока все не зашло слишком далеко.

– Убери от него руки, Патрик, – очень тихо обронил Санада, обнаруживая себя стоящим рядом. Это нетрудно, скрыть собственное перемещение. – Встань и пойди займись рукоблудием. Или выеби Астафьева…

– Кунимицу, – в лепреконьих глазах ирландца зажглись болотные огоньки.

– Я сказал, – терпеливо повторил Санада, обнимая собственный учебник. – Ноги в руки и пошел. Оставь первогодку в покое. Не время и не тот человек, чтоб руки распускать и членом трясти. Исчезни.

Аян, уже мысленно приготовившийся звать на помощь и удирать, ибо справиться со здоровым, свихнувшимся третькурсником явно сам был не в состоянии, удивленно вскинулся. Поежился, отодвигаясь подальше от Патрика, евшего его глазами вот уже вторую неделю, а потом и вовсе встал, захлопнув книгу.

– Пожалуйста, оставьте меня в покое.

– Видишь, тебя вежливо просят, – голос Санады похолодел еще на пару градусов. – Я просить вежливей не стану. Так что отвали от парня. По-хорошему прошу.

Здоровяк поднялся со скамейки во весь свой гренадерский рост, навис над японцем, глядя на него сверху вниз. Страха нет. Третий курс не горит желанием связываться с их четверкой. Хоть со всеми вместе, хоть по отдельности.

– Умница, – прокомментировал Санада его шаг в сторону. Потом еще один и еще… – Расслабься, – уже совсем другим тоном сказал он младшему.

Аян опасливо на него покосился, неловко повел плечами:

– Спасибо. За помощь, – и вдруг спросил неожиданно даже для самого себя. – С вами тоже так было? Это потому, что у нас внешность другая? Меня мальчишки малышом называют…

– Меня до сих пор иногда зовут «маленький Будда» – улыбнулся Санада. – Или Котом. Ты извини за тот случай… я тогда, в столовой, повел себя не лучшим образом и порядком тебя напугал. Мне меньше всего этого хотелось. Так что извини. Меня зовут Санада. А ты Аян, если я не путаю.

Аян кивнул, облизывая пересохшие губы. Странно. Этот… Санада старше его совсем на немного, а ощущение… Закрытый словно. И смотришь на него как в помутневшее зеркало. И смущает отчего-то.

– Все в порядке. Я тогда… просто неожиданно было. И я совсем не понял, что произошло. Мне потом говорили, что я что-то сделал, но что – не знаю. А вы… зачем вы это сделали? Тогда.

– Я только прилетел, явился после перелета, не выспался, и тут мне говорят, что на первом курсе появился мой соотечественник, который очень и очень силен, – Санада присел на скамейку, глядя куда-то вверх, на блекло-голубое небо в ажурных прорезях желтых листьев. – Я не закрылся. Обычно я закрываюсь, чтоб не давить, а в тот раз не закрылся. Потому и получилось, что я на тебя давил.

Аян снова кивнул, поколебался немного и сел рядом. Это тоже было странно, но рядом с Санадой ему не хотелось прятаться и закрываться. И почему остальные решили, что парни из «квартета» – страшные? Странные, может, немного, ну так тут все такие.

– Ничего, – осторожно, мучительно подбирая слова, чтобы не обидеть ненароком, произнес он. – Все в порядке. Я испугаться не успел. К тому моменту мне уже рассказали, что это за место и как, и почему я сюда попал. Вы ведь тоже хроник?

– Да, – кивнул тот. – Кстати, есть некоторая закономерность в этом. Большая часть хроников – японцы, китайцы, корейцы и индусы. Говорят, у нас больше почтения ко времени нежели у всех прочих.

– А оракулы – среди тех, кто живет немного севернее? – Аян позволил себе улыбку. – Или тут статистики нет?

– Или я еще просто не дочитал учебник, – улыбнулся в ответ Санада. – В любом случае, все это очень и очень интересно. И вот еще что… у нас сейчас в разгаре метатренинг. Тяжелая дисциплина. У парней крыши едут. Так что рецидивы и приставания весьма вероятны. Постарайтесь до Рождества по одному не ходить. Я… сам люблю иногда почитать книгу в одиночестве, но сейчас это несвоевременно. Никто ничего дурного не сделает, но доставать будут основательно. А ты действительно очень красивый.

Аян смутился. Мог бы и сам догадаться.

– Спасибо за совет. Я просто не подумал. Обычно мы ходим все вместе, но Сима странно ведет себя в последнее время, Рома… – он запнулся, но тут же продолжил, – Рома с ним, а Фрейю нужно догнать остальных по паре предметов.

– Ты всегда можешь обратиться ко мне. Или к моим парням. Я их предупрежу. Матей правда порядком накосячил, но он не со зла, его тоже накрыло. Но он переживает и ему неловко подходить к Роману и вашему новенькому, так что просто имей в виду, что если вдруг что – мы поможем, – Санада медленно поднялся и ободряюще улыбнулся собеседнику. – Не переживай, все хорошо.

– Матей? – Аян на мгновение нахмурился, а потом его лицо озарилось пониманием и улыбкой. – Казанова?

– Он самый, – уже со смехом кивнул Санада. – Наш оракул – Сказочник, на самом деле Анжей, поляк. А его оператор – Сайбер, Айвен. Ну или Иван, кому как удобнее его называть. Кажется, скоро все забудут как нас зовут.

Аян очень мило зарозовел щеками.

– Я не забуду точно. Просто вы… ну… всегда такие закрытые, всегда вместе. И другие вас опасаются.

– Просто мы группа. Стали ею. Вот этого остальные понять не могут. БОльшая часть запечатлений в Институте – парные. Но не групповые. Так что я надеюсь что и у вас будет группа. Иначе к выпуску на нас будут смотреть как на реликтовое чудовище, – Санада церемонно поклонился. – Хорошего дня, Аян-кун.

– Спасибо за беседу, Санада-сан, – Аян поклонился в ответ, снова замыкаясь. – Хорошего дня.

Весь путь до своей комнаты Санада улыбался. Маленький шаг. Огромный шаг. Теперь главное не налажать. И чтоб остальные ничего не испортили. Но нет, все будет хорошо. Все обязательно будет хорошо.

– Ты счастлив, это хорошо, – погруженный в какую-то книгу Матей кинул на него скользящий взгляд и выпрямился, глядя на него с улыбкой.

– Пообщался с малышом-хроником… составил о нас положительное впечатление, – японец положил книгу на стол и, подойдя к нему, с нежностью поцеловал. – Сказал, что если будут проблемы с метатренингом третьего курса, они всегда могут обращаться к нам.

Матей ответил на поцелуй:

– Не сомневался, что если у кого получится, то у тебя. И что ты теперь думаешь? Как он? Или они, если вы про других тоже разговаривали?

– О нас рассказали стандартные страшилки, но поскольку я его сегодня спас от Патрика, и заочно познакомил со всеми нами, вроде как все в порядке, – Санада бесцеремонно присел ему на колени и обнял за шею.

– Уверен? А то вдруг они Анжа испугаются? Или меня, – Матей подался вперед, обнимая его и поглаживая кожу, забравшись под пояс брюк.

– О том, что у третьего курса метатренинг и едет крыша – я тоже предупредил, – Сан зажмурился совсем по-кошачьи, чуть более, чем полностью оправдывая свое прозвище, прогнулся, подставляясь под нехитрую ласку. – Так что у нас есть шансы с ними подружиться.

– Отлично, – Матей потянулся за ним, губами проводя по шее и скулам. – Как ты, любимый? Я знаю, что ты не хочешь меня волновать, но я чувствую, когда тебе тяжело.

– Лучше, – уверено ответил японец. – И что самое приятное – становится еще лучше, когда я рядом с тобой.

– Как всегда – ушел от ответа, – Матей улыбнулся мягко, почти нежно и завалился на постель, вытягиваясь на боку и целуя уже чуть припухшие губы. – Я без тебя с ума схожу.

– А я без тебя, – Санада кончиками пальцев погладил его лицо. Щемит в груди. От какой-то запредельной болезненной нежности внутри тесно.

Ответные объятия были сильными, собственническими, жаркими, какими-то злыми.

– Если бы я мог… если бы я только мог, я бы вернул назад время и не дал бы к тебе прикоснуться и пальцем. Обещаю, Сан… Никто и никогда больше не причинит тебе боль.

– Я знаю, – выдохнул тот. – Я знаю, Тей. И так люблю тебя.