Текст книги "Алмазный квартал (СИ)"

Автор книги: Seguirilla

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 43 страниц)

Глава 5.

Приближался День Благодарения. Здравый смысл требовал не позднее вечера среды оказаться как можно дальше от Нью-Йорка и не возвращаться ранее вечера воскресенья. Нет, разумеется, я согласен – парад «Macy’s» и «черная пятница» это ужасно увлекательно, но только в первый раз. И при условии, что весь этот бедлам происходит не под твоими окнами.

Пятницу у нас, как и во многих конторах, великодушно объявили выходным днем, и потому ничто не мешало мне реализовать сыновний долг и навестить родителей. Ровно за неделю до дня икс я заказал билеты, и уже подумывал, не нужно ли сделать звонок-напоминание второму по безалаберности (после меня) члену нашей семьи, но в пятницу обнаружил на автоответчике сообщение с номером субботнего рейса из Гонконга. Спустя двадцать часов я обнимал в зале прилета JFK свою радостно визжащую младшую сестренку, которая хоть и заставляет меня временами нервничать, в итоге обязательно появляется, причем именно так – неожиданно, но удивительно вовремя.

Потом мы поехали ко мне.

Разумеется, сестра вполне может позволить себе снять люкс в Mandarin Oriental, причем не только благодаря доходам по акциям фамильного предприятия. Кензи нельзя назвать модным фотографом в обычном понимании этого слова, но она вполне успешна в своей области. Черт, наверное, это приятно, когда твое хобби не только доставляет моральное удовлетворение, но и становится источником дохода; и почему у меня в свое время не хватило фантазии заняться чем-нибудь подобным?.. Так вот, несмотря на то, что Кензи может позволить себе лучшую гостиницу, приезжая в Нью-Йорк, она всегда останавливается у меня. И я абсолютно не возражаю.

Возможно, наша привязанность выглядит немного странной для брата с сестрой, у которых целых семь лет разницы, но дело в том, что мы действительно искренне любим друг друга. А как еще можно относиться к своему собственному отражению в зеркале? Мы напоминаем разные версии одной и той же компьютерной программы – я чуть более корявая и глючная, моя сестра – тщательно доработанная и вполне исправно функционирующая, но в целом мы удивительно похожи. Не внешне, нет, хотя и в этом есть определенное сходство, но в плане характера – мы просто однояйцовые близнецы. Причем если Маккензи и отличается от меня, то только в лучшую сторону. Я не устаю восхищаться тем изяществом, с которым она превращает мои недостатки в собственные достоинства – она настойчива, но не уперта, любопытна, но не безбашенна, открыта для всего нового – но никогда при этом не теряет головы. Если мне для того, чтобы хоть немного усмирить внутренних демонов, пришлось осесть в Нью-Йорке и погрузиться в работу, то своих Кензи благополучно приручила, даже больше – направила их деструктивную энергию в созидательное русло. Ну, почти в созидательное. В поисках вдохновения моя неугомонная сестренка колесит по всему миру и большую часть времени действительно вполне благопристойно делает снимки закатов в горах Тибета или дождя над Амазонкой. Но потом случается землетрясение в Китае или военный переворот в Таиланде, и на следующий день наша семья дружно переживает один на всех сердечный приступ, увидев в прессе имя автора эксклюзивного фоторепортажа. С ней бесполезно спорить или в чем-то убеждать. Она просто не может жить по-другому. Впрочем, не мне ее винить… И потом, Маккензи – это все же не я. С тех пор, как я спустил с лестницы парня, который попытался угостить Кензи наркотой, и провел с сестрой первую и последнюю в своей жизни воспитательную беседу, многое изменилось. Она сумеет за себя постоять и всегда сделает правильный выбор. Я в нее верю.

К вечеру у меня реально рябило в глазах от мелькающих на мониторе ноутбука экзотических видов, портретов и жанровых сцен. Впрочем, это нормальная реакция непривычного или просто отвыкшего от Кензи человека. Как я и предполагал, к полуночи у меня открылось второе дыхание, в итоге мы протрепались почти всю ночь, уговорили полтора литра мартини (мне все равно, что пить, а Кензи его любит), потом я отнес уснувшую сестру на кровать, а сам устроился на диване. Мне пришло в голову, что Маккензи, наверное, понравился бы Джаред. Общий язык они бы точно нашли. Вот только рассказывать сестре о своих приключениях я не собирался. Нет, не потому что думал, будто она меня не поймет или, не дай бог, осудит… Скорее она сама начнет встречаться с женщиной в знак солидарности со мной, если кто-нибудь посмеет хоть что-то вякнуть в мой адрес. Кстати, это не преувеличение, подобное очень в ее духе. Просто я не видел необходимости рассказывать. Незачем ей знать. Может быть, как-нибудь потом…

Кензи пробыла у меня до понедельника, утром я оставил ей ключи с тем, чтобы она передала их консьержу при отъезде, мы попрощались до среды, и я ушел на работу. Около шести она прислала мне смс с сообщением, что благополучно добралась до Далласа, и что родители меня любят, целуют и ждут. Я послал ей смайлик в ответ и позвонил в American Airlines, чтобы подтвердить бронь на среду. Так, на всякий случай. В конце концов, не я один предпочитаю в День Благодарения оказаться от Нью-Йорка подальше; если моя бронь пропадет, купить билет в день вылета мне вряд ли удастся.

Джаред воспринял новость о том, что в следующий раз мы увидимся только через неделю, абсолютно спокойно.

– О, классно… – пробормотал он, потягиваясь. – Немного отдыха мне не помешает. Ты меня совершенно заездил, ты в курсе?

Я рассмеялся.

– И это вместо того, чтобы хотя бы из вежливости посетовать, как сильно тебе будет меня не хватать?

– Ложь – хреновая основа для серьезных отношений, не так ли, милый? -

съязвил Джаред, а потом порывисто развернулся ко мне и навалился сверху, заглядывая в лицо.

– Значит, в следующий понедельник? – спокойно поинтересовался он, проводя подушечкой большого пальца по моей нижней губе. Я поймал его палец зубами и слегка прикусил.

– Да.

– Хорошо.

Черт возьми, мне понравилась его реакция. Не то чтобы я опасался недовольства или возражений, просто… именно так было правильнее всего.

– А ты не поедешь домой? – негромко спросил я, убирая челку с его лба.

Он отрицательно покачал головой.

– Нет. У меня дела в городе.

Мне показалось, что он не вполне искренен. Впрочем, это его дело.

Потом уже полностью одетый Джаред привычно поцеловал меня на прощание, и я запустил руку в его волосы, взъерошивая и поглаживая одновременно.

– До понедельника?

Внимательный теплый взгляд. Я не удержался от улыбки.

– В девять. И не опаздывай, – прошептал я, вновь привлекая его к себе и мягко касаясь губами его губ.

Легкий, аккуратный поцелуй.

– Встречай меня голым, – шепнул Джаред мне в губы и встал.

Когда хлопнула дверь, я выключил свет и подумал – все же очень жаль, что Джаред не баба. Я бы на нем женился. Однозначно.

После Нью-Йорка с его холодной осенней моросью оказаться в теплом и солнечном Далласе – это на редкость приятно. Разумеется, когда я вышел из здания DFW, уже стемнело, но Техас дышит солнцем независимо от времени суток. Наверное, надо здесь родиться, чтобы, лишь ступив на родную землю, почувствовать всем телом – сегодня здесь солнечно.

И родители, и Джош с семьей имеют квартиры непосредственно в Далласе, где и проживают большую часть времени, но наши семейные сборища неизменно проходят в фамильном, так сказать, гнезде – большом особняке в Карролтоне, построенном в самом начале прошлого века прадедом по отцу. Район это хоть и фешенебельный, но достаточно унылый, и, если бы не воспоминания детства, я вряд ли любил бы здесь бывать. Но когда в очертаниях старого сарая до сих пор угадываешь контуры вражеского форта, а узловатый вяз на заднем дворе совершенно непонятно почему напоминает о пиратах и сокровищах… Наверное, это единственное место в мире, в котором я могу себе позволить быть сентиментальным и не чувствовать себя при этом полным идиотом.

Я люблю приезжать в этот дом; впрочем, для меня не секрет, что для моих родителей эти нечастые визиты значат гораздо больше, нежели для меня самого. И я вполне осознанно подбираю для праздничного ужина именно дорогой деловой костюм, хотя и наелся этой униформы на работе по самое не хочу, – я знаю, что для них это важно. И мой преуспевающий вид – не только законный повод для родительской гордости. Им просто приятно видеть, что я в самом деле изменился. Пусть это не вполне соответствует действительности, но в свое время я слишком качественно потрепал родительские нервы, чтобы теперь лишать их этой безобидной иллюзии.

…Терпение моего отца лопнуло, когда в возрасте двадцати трех лет я наконец доигрался и передо мной замаячил вполне реальный и продолжительный срок. Нет, я никогда не торговал, но у меня всегда было, а когда меня взяли… у меня действительно было много, да еще тот мудак среди прочих назвал мою фамилию. Далее по совокупности – вождение в нетрезвом виде, сопротивление при аресте… ну, и все в таком духе. Отец меня выкупил. Примчался в Остин в течение четырех часов и щедро наполнил все карманы, какие было нужно. Не знаю, во сколько ему это обошлось, даже думать об этом боюсь, но моя криминальная история осталась чистой, иначе не видать мне потом приличной работы. Впрочем, кто в юности заглядывает так далеко … Когда я протрезвел, отец сообщил, что это был первый и действительно последний раз. И что если я не сделаю правильные выводы, он умывает руки. А слезы матери берет на себя. Потом он, судя по всему, все же разглядел во мне готовность к диалогу, и в нескольких предложениях обозначил, что именно заставит его поверить, что до меня еще можно достучаться. Месяц спустя я был женат и учился в Колумбийском Университете. К счастью, делать правильные выводы я умел уже тогда.

К сожалению, делать выводы и меняться – это не одно и то же. Есть вещи, которые по определению не бывают «бывшими». Но раз невозможно себя переделать – свою натуру можно и нужно учиться скрывать. Хотя бы ради спокойствия тех, кому ты небезразличен.

Лично мне это удалось; по крайней мере, с тех пор в семье воцарился относительный мир, сохраняющийся и по сей день, поскольку юность Кензи не внесла в наше привычное существование и трети того оживления, как моя.

День Благодарения прошел быстро и незаметно. Впрочем, так часто бывает, когда встречаешься с людьми, которых давно не видел и с которыми тебе есть о чем поговорить. Еще я заметил, что с возрастом почему-то начинаешь ценить маленькие семейные традиции, даже если в них практически нет смысла – например, какой смысл мужчинам перемещаться после ужина в курительную комнату, если из всей семьи условно курящим могу считаться только я? Но почему-то именно там, согревая в ладони бокал с коньяком и наблюдая за тем, как отец и брат увлеченно изображают из себя курильщиков, сжимая в зубах дорогие сигары, я понял, что улыбаюсь. Просто так. Без причины. И что мне давно не было настолько хорошо.

Потом мы с Джошем еще долго сидели на террасе и говорили о жизни. Он привычно уговаривал меня вернуться в «Эклз Петролеум» на должность его заместителя, я, как всегда, со смехом отказывался, мотивируя это тем, что лучше останусь начальником службы безопасности «МорнингСтар Лтд» и развалю эту компанию, а не ту, которая так много значит для моего любимого старшего брата.

Правильно говорят, что в одну и ту же воду нельзя войти дважды. И возвращение в дом своего детства ничего по сути не изменит – время все равно упрямо течет только в одном направлении. Уже к утру пятницы опьянение воспоминаниями прошло и осталось лишь легкое сожаление о том, что все закончилось так быстро. Да, а еще у меня болела спина. Должно быть, это от двух ночей в непривычно мягкой кровати. Если доживу до понедельника, обязательно попрошу Джареда… Стоп. Вообще-то я собирался отдохнуть не только от Нью-Йорка, но и от этого парня, так что подобные мысли сейчас совершенно не к месту. Черт, надо было напомнить себе об этом раньше – меня внезапно со страшной силой потянуло домой. В Нью-Йорк. И когда я стал считать этот город своим домом?..

До полудня я еще как-то держался, но потом уехали Джош и Эллен, внезапно куда-то засобиралась Маккензи… Короче, совершенно закономерный вопрос «какого черта я делаю», я себе все же задал, правда, это было уже на борту боинга, выполняющего рейс Даллас – Нью-Йорк. Ответить на него я так и не смог, но все равно чувствовал огромное облегчение, словно сделал что-то охренительно умное и правильное.

Очередной приступ здравомыслия у меня случился уже в аэропорту La Guardia, когда я шел к стоянке такси. Ну хорошо, я прилетел, впереди еще два выходных, и что дальше?.. То есть, разумеется, ответ напрашивался, но явно был неверным. Да и вообще у меня нет его телефона… Кстати, полный идиотизм – за столько времени даже номерами мобильных не обменяться; впрочем, это как раз не проблема, выяснить номер я смогу без труда… Я остановился, мысленно сплюнул и полез за трубкой. И – нет, я не собирался делать глупости. Только не сегодня.

– Эклз? – голос Джейсона звучал немного озадаченно. Я машинально посмотрел на часы – да ладно, время начало десятого. В любом случае, можно и без предисловий.

– С Днем Благодарения, Джей, – торжественно произнес я.

Маннс поперхнулся, а потом весело рассмеялся.

– Ты мне еще рождественский гимн спой. Привет, Дженс. Опережая твой вопрос – у меня нет и в ближайшие дни не будет.

– Ну и хрен с ним, – согласился я и сразу перешел к делу: – Джей, что-то я давно у вас в гостях не был, тебе не кажется?

Пауза. Смешок.

– Блин, Эклз, ты охренительно дипломатичен. Раньше не мог предупредить, что тебя внезапно потянуло на семейные ценности?

– Я только сейчас это понял.

– Имей в виду, Лорейн будет недовольна. Ты не оставил ей времени для достойного кастинга.

– Ничего, пусть берет первую, кто под руку подвернется. Все равно ничего не выйдет, – усмехнулся я. – Ну так что?

Джейсон вздохнул.

– Твою б энергию да в мирных целях… – вполне добродушно проворчал он. – Ладно, завтра в семь.

– Маннс, ты лучший, – вполне искренне сообщил я. – Только подумай – вдруг Лорейн таки удастся наставить меня на путь истинный и женить на ком-нибудь? Будем дружить семьями.

– Раньше ад замерзнет, – подвел неутешительный итог мой друг и отключился.

Ну вот. Теперь занятие на завтрашний вечер у меня есть. А там и до понедельника недалеко.

С Лорейн Маннс у нас странные отношения. Мы каким-то непонятным образом одновременно искренне привязаны друг к другу, и в то же время не менее страстно и вполне взаимно ненавидим. Причем и для любви, и для ненависти у нас есть одна общая, вполне очевидная причина, и эту причину зовут Джейсон. Я не только не могу понять позицию Лорейн – я сам в себе не в состоянии разобраться. С одной стороны, мне трудно плохо относиться к женщине, которая действительно много сделала для моего лучшего друга, и которую тот, вроде как, любит. Но именно потому, что благополучие Джея мне небезразлично, я твердо убежден – он достоин лучшего, чем эта маленькая рыжая стерва с невинными глазами и железным характером. Быть может, я просто ревную… и, кстати – далеко не факт, что Джейсона. Н-да, а я предупреждал – у нас все очень непросто. Временами я действительно ловлю себя на вполне отчетливой мысли, что, не будь Маннса, возможно я и сам попытал бы счастья. Джейсон в курсе. Он считает, что это забавно.

Вряд ли подобные мысли посещают Лорейн, хотя… кто знает. Она не скрывает, что я порой ее безумно раздражаю, потому как имею на нашего общего Джейсона слишком сильное, и, главное, слишком плохое влияние; вот только ее житейской мудрости, к счастью, вполне хватает, чтобы даже не пытаться лезть в наши отношения. Может, я и не образец для подражания, но Лорейн в курсе – что бы ни случилось, и Джейсон, и она сама могут полностью на меня положиться, и заранее благодарна мне за это. Наверное, в знак признательности за то, что я есть, а также совершенно определенно надеясь превратить мою жизнь в ад, миссис Маннс с завидным постоянством пытается меня свести с кем-нибудь из своих подруг. Пока что у нее ни хрена не выходит, но сам процесс получается чертовски увлекательным для всех заинтересованных сторон. А еще по виду очередной претендентки я понимаю, какое чувство именно сегодня преобладает в душе Лорейн по отношению ко мне.

Впрочем, на этот раз либо она действительно не успела должным образом подготовиться к незапланированному субботнему ужину, либо в принципе остыла к нашему противостоянию до такой степени, что теперь я не вызываю в ней ничего, кроме жалости. У меня упорно не получалось найти другую причину, которая могла бы заставить ее думать, будто меня заинтересует барышня, похожая на серую застенчивую мышку. Впрочем, я вел себя вполне прилично – шутил, смеялся, поддерживал непринужденную беседу и не забывал подливать своей даме вина. Сам я не пил. Слишком велик был риск необдуманных поступков, если мне в рот попадет хоть капля. Поэтому я даже в целях дополнительной страховки приехал не на такси, а на своей машине, чем заслужил искреннее недоумение вплоть до подозрительности в глазах миссис Маннс. Полагаю, она уже была морально готова, что после ужина я утащу ее мужа развлекаться дальше, и теперь никак не могла понять, стоит ли ей радоваться моему внезапному благоразумию, или лучше прикрыть Джейсона своим телом в ожидании близкой бури.

Ужинать в гостях и не притрагиваться к спиртному – для человека, который не является убежденным трезвенником, это скучно. Около десяти я начал украдкой погладывать на часы и придумывать предлог, чтобы потихоньку свалить. Думаю, им уже было и без меня хорошо – в конце концов, Лорейн перестала ждать от меня подвоха и расслабилась, ее подружка после пары бокалов тоже слегка раскрепостилась и даже стала бросать на меня заинтересованные взгляды. Джейсон выглядел до отвращения довольным и умильно поглядывал на свою дражайшую, чтобы не сказать «лучшую», половину. Подумать только, и это тот самый парень, который, если крепко выпьет, неизменно порывается присоединиться к танцующей на сцене стриптизерше… Черт, надо было ехать на такси. Семейная идиллия на трезвую голову – для меня это слишком.

Телефонный звонок прозвучал совершенно неожиданно, но весьма кстати – вот и предлог. Даже если это просто ошибка. Я посмотрел на экран – номер был мне неизвестен. Ну и ладно. Тем лучше. Впрочем, как только до меня дошло, о чем именно говорит взволнованный женский голос в трубке, я изменил свое мнение. Черт, вообще-то ни хера это не лучше…

Я пообещал сделать все, что от меня зависит, и нажал «отбой».

– Маннс, ты знаешь, где находится сорок первый участок?

Лорейн с мышкой, наперебой обсуждающие развод какой-то голливудской персоны, замолчали и удивленно уставились на меня. Джейсон оторвался от тарелки, прожевал и невозмутимо ответил:

– «Форт Апач»*? Это все знают, Эклз.

– Я не знаю, – быстро начиная раздражаться, огрызнулся я.

Маннс понял меня правильно.

– В Южном Бронксе, – спокойно сообщил он и выжидательно уставился на меня. – На Лонгвуд-авеню.

Я отложил в сторону салфетку и встал.

– Поехали, Джей. Для тебя есть работа. Дамы, прошу нас извинить.

Лорейн смерила меня выразительным взглядом и молча покачала головой. Я понял, что конкретно в этот момент могу не сомневаться в ее ко мне отношении. Впрочем, когда в старом мучительном вопросе появляется определенность – это даже неплохо.

Здание сорок первого полицейского участка выглядело так, словно апокалипсис уже произошел, но просто не все это заметили. А еще мне почему-то вспомнился первый «Терминатор» и захотелось оглядеться в поисках валяющихся под ногами черепов. Да, у меня странный ассоциативный ряд, сам знаю… Впрочем, не исключено, что участок был в полном порядке, и дело исключительно в моей аллергии на все, так или иначе связанное с копами. Понимаю, что это глупо, но ничего не могу с собой поделать. Считайте это последствиями детской моральной травмы.

К счастью, у Маннса таких проблем нет. Ну, если только выбор профессии не определялся его подсознательным стремлением вечно быть в оппозиции с представителями закона… А что, очень даже может быть.

Мы вошли в участок, и Джейсон решительно направился к дежурному.

– Джейсон Маннс, Ассоциация Адвокатов округа Нью-Йорк, – вежливо представился он и сразу перешел к делу. – У вас находится мой клиент, мистер Джаред Падалеки, и я хочу знать, на каком основании он арестован.

Лицо дежурного копа окаменело, в глазах появилась тоска. Никто не любит адвокатов. Ну, разве что их непосредственный клиент… и то, пока в них нуждается.

– Он не арестован, он задержан, – нехотя буркнул полицейский. – Ему не нужен адвокат.

Джейсон любезно улыбнулся.

– Адвокат нужен всем, офицер, – сообщил он. – Просто не все об этом знают. До поры. Надеюсь, мне нет нужды объяснять вам разницу между “stop and frisk” и препровождением в участок? Итак, я хочу знать, какие «достаточные основания» позволили поместить под стражу моего клиента.

– Он задержан для выяснения личности, – нехотя выдал полицейский, во взгляде которого явственно читалась горечь сожаления об отсутствии у него святой воды или распятия, которые позволили бы ему отправить моего друга обратно в ад.

Маннс радостно улыбнулся, практически просиял.

– Ну, раз личность вы уже установили, он может быть свободным?

Дежурный со вздохом, явственно напоминавшим стон, потянулся к телефону. Ему явно было плохо и одиноко, и он нуждался в подкреплении.

Я было тоже хотел высказаться, просто, чтобы не чувствовать себя мебелью, но Джейсон безошибочно расшифровал мои намерения и жестко пресек эту жалкую попытку самоутверждения, однозначным жестом отправив меня отдохнуть на стоящую чуть в стороне скамью. Я просто не нашел в себе мужества с ним спорить, поскольку Маннс за работой вызывает у меня нечто вроде благоговейного ужаса и полнейшее нежелание сопротивляться его указаниям. Дальнейший разговор, к которому присоединился еще один коп в штатском, доносился до меня уже в виде отдельных фраз, по которым сложно было понять всю картину, но главное, как мне показалось, я все же уловил – Джаред был задержан по подозрению в причастности к произошедшей вечером в квартале массовой драке; хоть он и находился на некотором удалении от места происшествия, у него на лице были следы свежих побоев, а на руках кровь. Кроме того, свидетели упоминали участвовавшего в драке высокого белого парня, что, в совокупности, и показалось патрулю теми самыми «достаточными основаниями» для ареста. Джейсон понимающе улыбнулся, а, узнав, что медосвидетельствование не проводилось, кротко заметил, что, если клиент сообщит об отсутствии у него на лице следов побоев до встречи с полицией, в будущем иске к NYPD кроме обвинений в неправомочном аресте и нарушении гражданских прав появится пункт о жестоком обращении с задержанным. Копы обменялись страдальческими взглядами. Джейсон невозмутимо поинтересовался, дал ли его клиент какие-то пояснения. Выяснилось, что Джаред отказался подписать форму ознакомления со своими правами, сделал один разрешенный звонок, в котором сообщил кому-то о случившемся, и после этого не произнес ни слова. Маннс одобрительно кивнул и напророчил, что лично он совсем не удивится, если в его присутствии мистер Падалеки согласится сообщить господам офицерам, что он сам стал жертвой разбойного нападения буквально за полчаса до задержания, отсюда синяки и кровь на руках.

Потом начался торг. Коп в штатском пообещал не выдвигать никаких обвинений и отпустить Джареда утром, но настаивал на официальном оформлении ареста. Маннс обернулся и вопросительно посмотрел на меня. Я отрицательно покачал головой. И дело не в том, что я как-то по особому отношусь к Джареду, просто я сам слишком хорошо помню, что такое ночь в подобном месте. Это не тот опыт, который хочется повторить. И потом – на хрена парню портить себе криминальную историю, особенно если дело всего лишь в выполнении участком плана по задержаниям? Работодатели не будут разбираться.

Джейсон кивнул и утроил натиск. Очень скоро мне показалось, будто я нахожусь в классической опере – ни хрена не понимаешь, делаешь умное лицо и мучительно сожалеешь об отсутствии поп-корна. Судя по всему, копы были со мной солидарны. Мой рассудок милостиво отключил звук и оставил только зрение, благодаря которому я таки уловил тот счастливый момент, когда Маннс и полицейские обменялись последними фразами, после чего дежурный вновь уткнулся в экран монитора, недовольный офицер в штатском куда-то ушел, а мой друг направился ко мне.

Джейсон опустился на скамью и проводил уходящего копа откровенно злорадным взглядом.

– Сейчас получишь своего парня в целости и сохранности, – сообщил он. – Черт, ему реально очень повезло, что его загребли в Бронксе – копы здесь не слишком щепетильны, столько нарушений – просто Эльдорадо для адвоката. Когда захочу по-быстрому срубить бабок, предложу свои услуги местным наркодилерам.

– Джей, ты действительно крут, – искренне заметил я. – Даже для адвоката.

Маннс повернулся ко мне и самодовольно ухмыльнулся.

– Знаешь, как нас называют вопы из coska**?

– Как?

– «Твердый хер с портфелем». – Маннс откинулся на спинку скамейки с таким выражением лица, словно только что довел до оргазма весь участок.

Я не удержался от вопроса:

– А если адвокат баба?

Джейсон смерил меня снисходительным взглядом.

– Тот же хер. С тем же портфелем. Но немного больше уважения. Кстати, Эклз, а вот теперь объясни мне – с каких пор ты так печешься о своих сотрудниках?

– Не сейчас, – коротко бросил я и встал, потому что в конце коридора показался Джаред в сопровождении двух копов.

Я окинул его быстрым взглядом. Не похоже, что он серьезно пострадал – походка свободная и уверенная, вот только руки, сжимающие возвращенные вещи, сбиты в кровь. Лицо мне разглядеть не удалось – мешали волосы. Ладно, разберемся.

Джаред заметил меня, остановился, а в следующую секунду мне показалось, что он вообще сейчас развернется и пойдет обратно. Впрочем, у копов был на это свой взгляд, и точку в сомнениях задержанного тут же поставил выразительный тычок в спину.

– Полегче, офицер, – моментально подал голос Маннс, вставая. – Я вообще-то еще здесь.

Я тоже не собирался тратить время на ненужные реверансы, и, сделав шаг навстречу приближающемуся Джареду, первым делом остановил его прямо перед собой, а потом, прихватив парня за подбородок, решительно убрал волосы с его лица.

Ну, все не так страшно. По зубам Падалеки явно получил, причем не один раз – губы разбиты и припухли, царапина на лбу и ссадина на скуле. Ничего, жить будет.

Джаред во время моего бесцеремонного осмотра старательно отводил глаза, но все же выдавил сквозь зубы:

– Какого черта ты здесь делаешь?

– Мне позвонила женщина, сказала, что нашла мою визитку в твоих вещах, и попросила о помощи, – ровно пояснил я, разжимая пальцы и делая шаг назад. – Как ты?

– Спасибо, херово, – огрызнулся Джаред, вновь прячась за челкой.

За моей спиной деликатно кашлянул Маннс.

– Кстати, познакомься, – спохватился я, разворачиваясь. – Джейсон Маннс, на сегодня – твой адвокат.

Джаред среагировал быстро, хотя и сложно сказать, насколько правильно.

– Джаред Падалеки. Спасибо, – негромко произнес он, протягивая руку.

– Всегда пожалуйста, – усмехнулся Маннс, отвечая на рукопожатие.

Я тоже знаю, что его услуги стоят намного дороже, чем «спасибо». Ничего, я оплачу.

– Так что, мистер Падалеки, – без малейшей паузы невозмутимо поинтересовался Джейсон, – вы собираетесь дать делу ход и обратиться в суд?

Джаред покосился на копов и неожиданно твердо спросил:

– Как вы оцениваете мои шансы, мистер Маннс?

Джейсон улыбнулся широко и искренне. Если крокодилы улыбаются, то делают это именно так.

– Как несомненные, мистер Падалеки.

– Тогда собираюсь, – решительно отозвался Джаред.

– Эклз, а этот парень мне нравится, – усмехнулся Джей и тут же взял ситуацию в свои руки: – Для начала съездите в ближайший госпиталь и зафиксируйте факт побоев. Посмотрим, возможно, потом это пригодится.

Джаред мрачно кивнул.

Из-за стойки подал голос дежурный:

– Мистер Падалеки, подпишите.

Джаред дернулся, но Джейсон тут же остановил его движением руки.

– Никаких автографов, пока я не посмотрю.

Маннс практически выхватил лист из рук дежурного, быстро пробежал глазами и хмыкнул.

– В данном случае – вообще никаких автографов, – коротко резюмировал он, а потом почти перегнулся через стойку и почти ласково поинтересовался у дежурного: – Я могу попросить вас вновь пригласить офицера Гарсия? У меня создается впечатление, что мы не вполне поняли друг друга.

Я кашлянул.

Джейсон обернулся и сделал широкий жест, однозначно отправляющий нас с Падалеки на выход.

– Пошли, – я дернул Джареда за рукав.

Есть вещи, которые не стоит видеть непосвященным. Адвокат в действии – одна из таких вещей.

Оказавшись у меня в машине, Джаред внезапно как-то растерял весь свой боевой настрой и ехать в госпиталь отказался наотрез. Я понимающе кивнул, заблокировал двери и позвонил в справочную, чтобы уточнить адрес ближайшей клиники. Ближайшим оказался абортарий. Искушение последовать рекомендации Маннса буквально было очень велико, но вид Джареда не предполагал готовности адекватно реагировать на мое нездоровое чувство юмора, а потому я подавил тяжелый вздох и уточнил свой запрос. Спустя минуту мы уже ехали в Lincoln Medical Center.

Всю дорогу мы молчали. Падалеки мрачно смотрел в окно, как-то неловко скорчившись на сидении, я просто не знал, что сказать. Меня не оставляло ощущение, что я влез не в свое дело, и чувствовал я себя с каждой минутой все более неловко. Я уже почти стыдился своего дурацкого порыва – в конце концов, Джаред меня ни о чем не просил и, наверное, сейчас тоже чувствует себя полным идиотом, потому что по логике должен меня поблагодарить, но по факту – абсолютно не испытывает такого желания. Н-да, похоже, не выйдет из меня Дон Кихота, уж слишком искренне я убежден, что нельзя лишать людей права попадать в те неприятности, в какие они сами считают нужным. Или я действительно за него волновался?.. Блин. Мне нельзя ездить домой, раз я не в состоянии вернуться в реальность и не притащить за собой хвост из сентиментальных воспоминаний и прекраснодушных порывов. Нью-Йорк такого не прощает.

В принципе, если бы Джаред сейчас еще раз попросил меня оставить его в покое, я так бы и сделал. То, что мы трахаемся, не дает права вмешиваться в жизнь другого ни мне, ни ему. Падалеки, кажется, это понимает, А я, блядь, тупо лезу куда не просят.

К счастью, Джаред молча вылез из «мустанга» и обреченно поплелся ко входу в госпиталь. Я отогнал автомобиль на парковку, заколебался на миг, потом плюнул и все же поспешил за ним. Ладно, к черту. Раз уж начал, надо идти до конца. В конце концов, если Джаред сочтет меня чересчур навязчивым, мы в любой момент можем разбежаться.