Текст книги "Алмазный квартал (СИ)"
Автор книги: Seguirilla
сообщить о нарушении
Текущая страница: 25 (всего у книги 43 страниц)
…Когда я открыл глаза в следующий раз, в моей привязанной к бортику кровати руке торчала игла капельницы, рядом ритмично пищал кардиомонитор, а надо мной был уже прекрасно мне знакомый потолок больничной палаты.
– Твою ж мать, – пробормотал я.И почти тут же вновь провалился в никуда.
шестьдесят миль в час = девяносто шесть километров в час.
** «Чудо на Гудзоне» – 15 января 2009 аэробус А-320 совершил аварийную посадку на воду, другими словами – практически упал в Гудзон неподалеку от Манхэттена. То, что все 150 пассажиров и 5 членов экипажа спаслись, действительно, иначе как чудом не назовешь.
Глава 18.
Медсестра была симпатичной, но вот с отзывчивостью у нее явно были проблемы – в ответ на просьбу отвязать меня от кровати она лишь дежурно улыбнулась и пообещала сообщить доктору, что я проснулся. Нет, ну нормально? Она вообще меня слышала? Я, как бы, не о том ее просил…
Еще одна улыбка – и я вновь остался в одиночестве. Блин, охренеть… Я попытался проанализировать свои ощущения и понял, что ни малейшего восторга по этому поводу не испытываю – чувствовал я себя абсолютно разбитым, болели мышцы, в горле саднило так, словно я пытался проглотить кусок колючей проволоки, и при этом дико хотелось пить. Еще болела задница… нет, не в том смысле, просто похоже, мне делали внутримышечные уколы. Левая рука забинтована и тоже побаливает; кажется, меня еще и капали – в голове промелькнуло смутное воспоминание о торчащей из вены игле. Ладно, с какой стати эта рука привязана, понятно – чтобы капельницу не вырвал. А вот правая почему?.. В голове было пусто и немного страшно, словно после грандиозного перепоя. Что-то не похоже, будто меня привязали в награду за примерное поведение… Интересно, а я вообще где? В краткий миг просветления, когда я впервые осознал, что нахожусь в больнице, мне показалось, будто я узнал потолок. Н-да, на редкость здравое предположение. Можно подумать, там были какие-то особые приметы… От следующей мысли меня бросило в холодный пот – блин, надеюсь, я хотя бы не в психиатрии? Что-то мне совсем не нравится этот провал в памяти; последнее, что я помню до больницы, это обнимающий меня Джаред. И все. Я напряг память, пытаясь зацепиться хоть за что-то… и мне внезапно показалось, что лучше этого не делать. Словно вплотную подошел к накрепко запертой двери, из-за которой раздается чье-то хриплое дыхание: сразу возникает закономерный вопрос – а стоит ли открывать?..
От философских размышлений меня отвлекло появление в палате нового действующего лица в белом халате, при виде которого я одновременно испытал облегчение – и почти разозлился. Блин, я понял, этот чертов госпиталь просто никогда не отпускает тех, кто однажды имел глупость переступить его порог. Ну, или переехать на каталке… Я обречен возвращаться сюда снова и снова, пока эти стены не высосут из меня жизнь до последней капли…
И снова – странное ощущение, какое-то недовоспоминание… точно прикосновение чужого кошмара… Я встряхнул головой. В висках моментально плеснуло болью. Блядь!
– Добрый день, мистер Эклз. Как вы себя чувствуете?
Блин, как же его зовут-то, а?.. Я прищурился, всматриваясь в бейджик. Твою ж мать, не могу сфокусироваться.
– Отвратительно, – проворчал я.
Врач подошел ближе, наклонился ко мне и, достав из кармана ручку, попросил следить взглядом за ее кончиком.
– Вы знаете, где находитесь? – поинтересовался он, вглядываясь мне в глаза.
– В Дне сурка, – мрачно отозвался я.
Вот теперь он действительно посмотрел на меня.
– Ха. Ха, – раздельно произнес он, убирая в карман ручку и выпрямляясь. – Очень смешно. И все же?
– Госпиталь Святого Луки, пересечение Амстердам авеню и сто тринадцатой стрит. Довольны? – огрызнулся я.
Доктор смерил меня задумчивым взглядом.
– День недели? – спокойно спросил он.
– Понятия не имею, – честно признался я. – Лично для меня время остановилось где-то около половины первого в ночь на воскресенье двенадцатого декабря две тысячи девятого. Хоть год-то все еще тот же?
– Что вы помните, мистер Эклз? – задал новый вопрос врач, во взгляде которого не было даже намека на участие – только профессиональное любопытство.
– Ничего, – буркнул я. – Я был простужен, выпил аспирин и лег спать. Проснулся здесь. Все. Может, теперь все же скажете, какой сегодня день?
Врач кивнул и опустился на стул. Похоже, разговор предстоит долгий.
– Было бы заманчиво подержать интригу подольше, но, на самом деле, вы почти ничего не пропустили. Сегодня все еще воскресенье. Сейчас, – он посмотрел на часы, – шестнадцать сорок пять. Хотите узнать еще что-нибудь?
– Хочу, – не удержался я. – Вы что, здесь живете? Вы же работали вчера.
Доктор приподнял бровь, делая вид, будто очень удивлен моей проницательностью.
– Все верно. Работал. А сегодня меня вызвали опять, поскольку пациента, которого я только что выписал, доставили ночью с подозрением на фенциклидиновый психоз. Полагаю, свое чудесное спасение вы отпраздновали на славу.
Мое бурное прошлое напомнило о себе моментально – когда тебя ловят на наркоте, первым делом надо собраться и отрицать абсолютно все, даже очевидное.
– Я не… – начал я, и неожиданно понял, что собираюсь сказать чистую правду. Блин, а я его вообще правильно понял? – Вы сказали, фенциклидин? То есть PCP? «Ангельская пыль»?..
Врач устало вздохнул.
– Если вы предлагаете мне игру «кто вспомнит больше названий этой дури», то я даже ввязываться не буду – по сравнению с вами у меня явно нет шансов. И да – я говорю о фенциклидине.
Ну ни хера себе.
– Тогда почему я здесь, а не в наркологии? – мрачно поинтересовался я.
– Допустим, туда вы всегда успеете, – любезно заметил доктор и пояснил: – Просто тот парень, что вызвал «скорую», очевидно исключительно по рассеянности забыл упомянуть о таком незначительном факте, как употребление психоактивных веществ, и ограничился тем, что рассказал о стремительно повышающейся температуре и о том, что вы упали и ударились головой о бортик ванной.
– Н-да? – выдавил я, понимая, что на самом деле пропустил до хренищи всего интересного.
– Н-да, – подтвердил врач. – Поскольку спутанность сознания, равно как и психомоторное возбуждение – симптомы достаточно неспецифичные, вас привезли сюда с в высшей степени честными предварительными диагнозами: «лихорадка неясного генеза» и «ЧМТ», но первый же рутинный анализ на токсикологию полностью прояснил ситуацию. Кстати, я правильно понял, этот молодой человек был вашим ситтером?
Бля, они точно все сговорились – не дилер, так ситтер…
– Док, я вас умоляю, – поморщился я. – Мне за тридцать, ну какие, на хер, ситтеры? Я в курсе, что и как на меня действует; можете поверить, сиделка мне без надобности, да и вообще – я давно завязал с подобными экспериментами. По крайней мере, в этот раз я действительно ничего не принимал.
Судя по глазам, врач мне не поверил. В принципе, логично – два мужика вдвоем дома, один из них уходит в Full Power… Блин, я и подумать не мог, что когда-нибудь буду оправдываться таким образом…
– Он мой бойфренд! – рявкнул я. – И он не мог ничего сказать ни про какие вещества, потому что ничего не знал! И не мог знать, потому что я ничего не принимал. Говорю вам – мне и без того было херово, я еще не до такой степени спятил, чтобы простуду наркотой лечить.
Доктор скептически приподнял бровь
– Вот как? Тогда спешу сообщить, опережая дальнейшие вопросы: с полчаса назад я отправил вашего бойфренда домой. Спать. Он сидел тут с ночи и уже конкретно задрал всех вопросами о вашем состоянии.
– Он может, – буркнул я. Странное дело – сразу стало как-то легче. И вряд ли исключительно от мысли, что не только я провел веселую ночь. Известие о том, что Джаред все это время был рядом, отозвалось во мне приступом какой-то глупой щенячьей радости. Потому что вот это уже точно не было самообманом – он действительно был здесь и спрашивал обо мне. А еще… теперь я был уверен – он не желает моей смерти. Я в курсе, что такое фенциклидин. И насчет ситтера я слегка покривил душой, эффект «ангельской пыли» предсказать невозможно, а потому, если бы я остался один… Не исключено, все остальное я бы просто сделал сам. Когда тебя не только прет, но ты еще и практически не чувствуешь боли – это очень херово в плане прогноза выживания. И даже если Джаред этого не знал – у него было до хрена возможностей воспользоваться моим беспомощным состоянием. И уж наверняка он не стал бы вызывать «скорую», а потом пятнадцать часов сидеть в приемном покое, доводя персонал вопросами о моем самочувствии.
Ладно, все это замечательно, но расслабляться рано – в конце концов, этот чертов фенциклидин откуда-то взялся. Кстати, реально гадость несусветная; лет пять назад я решил освежить воспоминания юности и прикупил несколько таблеток – так практически все они до сих пор где-то дома и валяются. Меня после первой же дозы проглючило до такой степени, что Маннс был вынужден запереть меня в ванной – я настойчиво пытался выйти в окно. Пожалуй, действительно не стоит вспоминать, что было вчера – и без того понятно, что ничего хорошего... Да, а еще надо будет найти те таблетки и выкинуть, пока Джаред на них не наткнулся… Блин, кажется, случилось невероятное – мне действительно небезразлично, как я выгляжу в его глазах. Я… я в самом деле не хочу, чтобы он думал обо мне плохо. Другие – пусть. Но только не он.
…Если, разумеется, Джаред вообще захочет ко мне приближаться после того, что случилось. Одно дело оказать помощь – и совсем другое продолжать общаться с человеком, у которого крыша держится на честном слове. Наверное, я бы на его месте точно не захотел. В любом случае, я его пойму…
Я героическим усилием воли отогнал непрошенное воспоминание о тех словах, что мне послышались несколько дней назад, и заставил свои мысли вернуться в нужное русло. Не сейчас. Не время.
– Скажите, док… я ведь не ошибаюсь – фенциклидин растворим в алкоголе? – спросил я.
– Не ошибаетесь, – кивнул врач, внимательно изучая показания кардиомонитора. – В воде он не растворяется, а в этаноле – легко.
Вот блин. Неужели действительно... Ладно, похоже, сейчас самое время предложить доктору хоть какую-то версию того, что со мной случилось, иначе мне реально не миновать перевода в наркологию.
– Знаете… – медленно начал я, импровизируя на ходу. – Кажется, я понял, что произошло…
Врач быстро повернул голову и в упор посмотрел на меня.
– Было бы очень интересно услышать, – спокойно произнес он.– Вчера я… мы заезжали к одному человеку… скажем так – друг он хороший, но слегка увлекающийся всякой не вполне законной ерундой… ну, вы понимаете. Так вот, нам пришлось подождать… и я выпил. Не спрашивая разрешения, просто взял початую бутылку водки и выпил несколько порций с тоником… Я думаю… фенциклидин вполне мог быть в водке.
Я уверенно выдержал испытующий взгляд врача. Да, а еще я вспомнил, как его зовут. Крипке. Доктор Крипке.
– И, разумеется, имя этого друга вы не назовете.
В принципе, назвать вопросом это было сложно, но я все равно отрицательно покачал головой.
– А ваш партнер готов все подтвердить.
Я кивнул. Рискованно, но Джареда сейчас здесь нет, а если мне удастся поговорить с ним первым… Я почему-то был уверен – он мне не откажет.
Взгляд врача был абсолютно спокойным, но я понял, что он колеблется. Не потому, что поверил мне – возможно, просто задумался, стоит ли портить мне жизнь эпопеей с наркологией, или я все же заслуживаю того, чтобы дать мне еще один шанс.
– У меня хорошая работа и налаженная жизнь, – тихо произнес я, глядя ему прямо в глаза. – Я слишком ценю и то и другое, чтобы экспериментировать с наркотиками. Возраст не тот, да и неприятности мне не нужны. Я не жду, что вы мне поверите, но это действительно была всего лишь глупая случайность. Моя фирма в критической ситуации, знаете, мне сейчас вообще не до этого. И если дело в том, что вы опасаетесь нежелания страховой оплачивать мое пребывание здесь по поводу такой интоксикации и рассчитываете, что мой перевод в наркологию …
Доктор усмехнулся.
– В первую очередь я опасаюсь того, что ваше состояние вновь ухудшится, – сообщил он, глядя на меня с явной иронией. – Судя по всему, мне не нужно вам рассказывать, что такое фенциклидиновый психоз. Пока что все неплохо, но у этого препарата достаточно длительный период полувыведения, а потому ни промывание желудка, ни активная инфузионная терапия не дают никаких гарантий. Лично я настоятельно рекомендовал бы вам задержаться в госпитале дня на четыре, но, поскольку оставить вас с таким диагнозом здесь мы не можем, единственный выход – перевод в специализированное отделение.
– Док, завтра я должен быть на работе. – Я почувствовал, что начинаю злиться. – А значит, я там буду. Черт, я в порядке, неужели не ясно?!
Инквизитор в белом халате вновь усмехнулся и покачал головой с видом человека, который никогда не перестанет удивляться тому, с каким трудом до некоторых доходит серьезность положения, в котором они оказались.
– Я понял вашу точку зрения, мистер Эклз, – спокойно произнес он. – Что-нибудь еще?
– Развяжите меня, – сквозь зубы потребовал я.
Доктор пожал плечами и расстегнул фиксаторы.
– Это все? – миролюбиво поинтересовался он.
– Нет! – Я с трудом сдержался, чтобы не рявкнуть в голос, поскольку меня не оставляло ощущение, что теперь он вообще перестал видеть во мне разумное существо. – Я хочу пить, и мне нужен телефон.
– Я пришлю медсестру, – коротко ответил доктор, разворачиваясь к двери, и я реально едва не взвыл – блядь, они вообще слышат, что им говорят?!!
Впрочем, как выяснилось, я был несправедлив: появившаяся в палате минуты через полторы медсестра (все та же, улыбчивая и безжалостная), принесла мне воду и трубку радиотелефона.
Когда Маннс услышал, где и по какому поводу я нахожусь, он молчал где-то с полминуты, потом выматерил меня так, что я едва не попросил его повторить сказанное, дабы я мог это куда-нибудь записать, и закончил тем, что приказал мне вообще не шевелиться до его приезда. А потом бросил трубку.
Медсестра забрала у меня телефон и, одарив меня очередной улыбкой, поинтересовалась, не нужно ли мне еще чего-нибудь. Я с трудом проглотил все то, что на самом деле очень хотел сказать, и лишь отрицательно покачал головой. Похоже, самое время взять таймаут. Или я сейчас договорюсь до Gracie Square*. И никакой Маннс мне уже не поможет…
***
Не знаю, что в конечном итоге оказалось решающим фактором – приезд взбешенного адвоката, перспектива возвращения Джареда или мои прекрасные глаза – но меня отпустили в тот же день, около семи вечера. На прощанье доктор Крипке окинул меня задумчивым взглядом и напомнил про возможность флэшбеков. Впрочем, его слова меня почти обрадовали – теперь я имел полное право галлюцинировать в свое удовольствие; если ко мне вновь припрется Краун, я с чистым сердцем решу, что в моем мозгу просто блуждают остатки фенциклидина.
– Твое мнение? – лаконично поинтересовался сидящий за рулем Маннс, глядя на дорогу.
– Водка или мартини. Без вариантов, – отозвался я.
– Значит…
– Кейн, – без особых эмоций констатировал я. – После того, как Джаред обвинил его в том, что он копался в моих вещах, он сам сказал, что Падалеки увидел его в тот момент, когда он залез в бар.
Пауза. Только шорох мотора, бормотание радио да мелькающие за окнами крайслера огни.
– Глупо, – коротко обронил Джейсон.
– Что именно?
– Все. Глупо было говорить тебе про бар, еще глупее – подсыпать наркотик в выпивку. Эти бутылки у тебя там сколько, полгода стояли?..
– Меньше.
– Не суть. Ты мог еще месяц к ним не притрагиваться. Или и того дольше. Тогда в чем смысл?
Я тяжело вздохнул. Мне никогда не казалось, будто Джейсон читает мои мысли – мы с ним в принципе обычно думаем именно так. В одном направлении.
– Я не знаю, Джей, – честно признался я. – Я уже вообще ничего не понимаю.
Повисшее молчание словно поставило точку в обсуждении этой темы. Собственно, а о чем тут еще было говорить?..
– Значит, Падалеки теперь живет у тебя, – вновь подал голос Маннс.
Я пожал плечами.
– Не факт.
– …Почему?
Я развернулся к нему и негромко поинтересовался:
– Джей, ты помнишь, что со мной было, когда я последний раз закинулся «поросятиной»?
Маннс выразительно хмыкнул.
– Такое хрен забудешь, – искренне признался он.
Я вновь откинулся на спинку кресла.
– Ты бы согласился жить в одной квартире с человеком, который устраивает подобные представления?
Маннс задумался, а потом решительно покачал головой.
– Нет. Не согласился бы.
– Вот и я о том же, – мрачно вздохнул я.
Я бы с удовольствием помолчал до самого дома, благо, мы уже были почти на месте, но Джейсон негромко спросил, сворачивая к подъезду:
– Он действительно так много для тебя значит?
Лгать другу мне не хотелось, но и сказать ему правду я не мог – не потому, что боялся непонимания, просто… это слишком личное. Я промолчал. Впрочем, по сути, это само по себе явилось более чем красноречивым ответом.
Джейсон специально подъехал вплотную к ступенькам – поскольку я не хотел задерживаться в больнице ни минутой дольше необходимого, сейчас я был в той же одежде, в которой меня забирала «скорая»: на мне были спортивные штаны, футболка и свитер. Дополняли это великолепие белые теннисные туфли Маннса, которого, как выяснилось, я вытащил с корта. Короче, самое то для середины декабря.
– Он вернется, Дженс, – негромко произнес Джейсон, когда я уже взялся за ручку двери.
Я не стал оборачиваться. И уточнять тоже ничего не стал. Боюсь, Маннс имел в виду не совсем то, что я хотел сейчас услышать.
– Счастливо, Джей, – пробормотал я. – И – спасибо тебе.
Нет, пожалуй, так выйдет совсем по-хамски. Я повернул голову. Джейсон смотрел на меня очень серьезно, без улыбки.
– Он спас тебе жизнь, Дженс, – тихо сказал он. – Я хочу, чтобы ты знал – я почти готов изменить свое мнение об этом парне в лучшую сторону.
Я криво улыбнулся и вылез из машины.
– Туфли не забудь вернуть, придурок, – раздалось мне вслед из приоткрывшегося окна.
Я взмахнул рукой, типа «не вопрос», и быстро взбежал по ступенькам. На улице реально было холодно, но мысль о том, что Маннс, в отличие от меня, крайне редко ошибается в людях, согревала меня лучше самой теплой куртки.Впрочем, мой энтузиазм слегка поутих, когда я понял, что если Джаред где и отсыпается, то точно не у меня – дверь мне никто не открыл. Я вздохнул и в очередной раз порадовался собственной неожиданно прорезавшейся предусмотрительности – если бы я вчера не отдал одну связку ключей Маннсу, сейчас мне в очередной раз пришлось бы менять замки.
В квартире было темно и тихо. Я включил свет, запер дверь и прошел в студию. Разобранная смятая постель, одно из одеял валяется на полу. Я машинально поднял его и положил на место. Вещей Джареда нигде нет. Ни сумки, ни ноутбука.
Впрочем, меня это не удивило, пожалуй – даже не расстроило. Просто внезапно стало очень холодно. И все.
Я разделся, отправил штаны и футболку в грязное белье, а свитер в шкаф, и отправился принимать душ. Заодно и согреюсь.
Я не стал говорить об этом врачу, но действительно чувствовал себя простуженным. Не думаю, что это имеет хоть какое-то отношение к фенциклидину – хотя сам по себе он действительно может вызвать повышение температуры, но ощущения немного другие. Да и повод у меня был достойный: в конце концов, мало кому пойдет на пользу купание в открытом водоеме в такую погоду. И еще это полностью объясняет, почему мне сейчас так паршиво…
Закончив с водными процедурами и поняв, что мерзну я все же скорее изнутри, а значит, душем ситуацию явно не исправишь, я влез в чистый спортивный костюм и, тяжело вздохнув, устроился на диване с ноутбуком. Мне чертовски не хотелось просматривать эти записи, но я просто обязан был узнать, что произошло здесь ночью. И раз уж у меня есть такая возможность… я должен ею воспользоваться.
Судя по всему, обе камеры работали нормально. Было немного странно видеть себя со стороны в режиме реального времени – я моментально почувствовал себя переживающим клиническую смерть пациентом в операционной; ха, вот что значит стать частым гостем больницы – поневоле проникаешься… Впрочем, собой я любовался недолго – в итоге все же скрипнул зубами и полез в архив.
Так, мы легли в начале первого… вот с этого времени и начнем.
Нет, это было уже не «немного» – очень странно видеть с принципиально иного ракурса все то, что ты, так сказать, помнишь совсем с другой точки зрения. Вот Джаред дает мне аспирин, потом перелезает через меня и устраивается рядом. Так, пока все тихо. Я включил ускоренную перемотку. Минут через пятнадцать я разворачиваюсь к Джареду и обнимаю его. Похоже, я уже сплю. А вот Падалеки еще явно нет – он устраивает меня поудобнее и целует в висок, прежде чем обнять в ответ. Блин. Аж мурашки по телу...
Ладно, дальше. Еще минут через тридцать мой сон становится беспокойным, я начинаю дергаться, отталкивать Джареда, что-то невнятно бормочу. Падалеки тут же просыпается, пытается разбудить меня. К несчастью, удачно. Я встаю и, пошатываясь, иду к ванной. Блин, надо было и туда камеру захреначить… Джаред просит меня не запирать дверь. Я что-то буркаю в ответ и прикрываю дверь за собой. Через пару минут раздается глухой звук падения, Падалеки срывается с кровати и бросается в ванную. Н-да, похоже, именно тогда я и навернулся… Ч-черт, а ему, по ходу, таки довелось реализовать свое давнишнее желание – обратно он тащит меня на руках. Господи, ну и позорище…
Впрочем, это были еще цветочки. Блин, ну почему я не треснулся головой достаточно сильно для того, чтобы совсем отрубиться, а?.. Пару секунд спустя я с хриплым воплем одним ударом отшвыриваю Джареда от себя и занимаю оборону в изголовье кровати. Понятно, началось… Вот я заряжаю в лицо неосторожно приблизившемуся Падалеки, матерясь так, что в иной ситуации заслушался бы; вот Джаред таки умудряется подмять меня под себя, прижимая к кровати и не давая пошевелиться; ну допустим, уговоры тут не помогут… хотя нет, кажется, теперь я уже не отталкиваю его, напротив – вцепляюсь мертвой хваткой в его плечи, что-то лихорадочно шепча… Ой бля, хотел бы я знать, что ему наговорил… Минутное затишье – и я вздрогнул от своего собственного отчаянного вопля, полного неподдельного ужаса: «Убери его!!!»…
Ебитская сила, кажется, я догадываюсь, кто навестил меня в этом наркотическом кошмаре… Внезапно закружилась голова, мне показалось, еще миг – и я все вспомню... Я зажмурился, и, не обращая внимания на крики, доносящиеся с экрана, попробовал прикинуть, сколько будет сто двадцать пять умножить на семнадцать, если действовать методом последовательного сложения. У меня получился довольно оригинальный результат «две тысячи с чем-то», но главная цель была достигнута – призрак Крауна растворился в глубине моего сознания, так и не показавшись на поверхности. И на том спасибо.
Дальнейшее я досматривал уже на ускоренной перемотке – вот Джаред вызывает «скорую» с трубки городского телефона, я пытаюсь встать, пользуясь его отсутствием, он быстро это просекает и вновь заваливает меня обратно, уже почти отработанным движением фиксируя на постели собой. В следующий раз он отпускает меня затем, чтобы открыть дверь приехавшим медикам. Очередная каталка, очередные люди в синей форме… Я уже не сопротивляюсь. То ли загрузился окончательно, то ли вообще отключился… Я нажал на паузу, а потом запустил воспроизведение в нормальном режиме. Интересно, Джаред сразу забрал вещи или вернулся позже?
«Не оставляй меня!» – даже не крик – больше похоже на сдавленное рыдание. Блядь, по ходу меня еще не увезли, просто прихожая с этой камеры не просматривается. Вот чего мне стоило включить запись парой секунд позже, а? Я бы чувствовал себя гораздо лучше, если бы по-прежнему не подозревал о том, что, оказывается, не только буянил и выл от ужаса – еще и умолял Джареда не оставлять меня. Бля-я, ну надо же... Пожалуй, то, что он ушел, это к лучшему. В глаза бы я ему точно смотреть не смог. Это факт.
Кстати – вещи он так и не забрал. Быстро оделся и сразу бросился следом. Ладно, док сказал, что он просидел в госпитале где-то до начала пятого… Итак, начнем с шестнадцати тридцати…
Джаред вновь появляется в студии без двадцати пять, и сразу идет к постели, на ходу снимая и кидая на пол куртку, и расшнуровывает ботинки уже сидя на кровати. Вот свинота, а убирать потом кто будет, Алекс?.. Потом он, не раздеваясь, заползает под единственное оставшееся на постели одеяло, передвигается на мое место и зарывается лицом в мою подушку. Я не удержался и дотронулся до экрана кончиками пальцев, словно надеясь ощутить настоящее живое тепло его тела… и тут же отдернул руку. Так, без соплей. Мне, конечно, теперь все можно – ну, как условно невменяемому – но не до такой же степени.
Я включил перемотку. Из углов по квартире постепенно расползается темнота, вечерний полумрак сменяется настоящей ночью – разумеется, с поправкой на огни города за окнами, поскольку шторы, естественно, не задернуты. Кстати, получилось очень похоже на фильм ужасов. Джаред спит, почти не шевелясь, так, пару раз переворачивается с боку на бок. Блин, похоже, он реально вымотан до предела… Я смотрел, как он спит… и почему-то с каждой секундой испытывал все большее желание отвести глаза. С одной стороны, мне, пожалуй, даже нравилось наблюдать за спящим Джаредом, поскольку это создавало иллюзию причастности к чему-то до невозможности личному, что касалось только нас двоих... С другой – в этом-то и была вся проблема. Я постепенно терял уверенность, что это в самом деле касается меня. Что я имею право смотреть. Нет, то есть, ничего принципиально нового я там по определению обнаружить не смогу, даже если сейчас он вдруг решит раздеться догола – его тело мне знакомо не хуже, чем мое собственное. Вот только следить за человеком, в котором ты не уверен, с целью развеять свои подозрения, это одно. Но наблюдать за ним же, когда он спит… как выяснилось, лично для меня это совсем другое. Особенно так, исподтишка, через видеокамеру, а не находясь с ним на равных – рядом, в той же постели.
Блин, по ходу, можно поздравить себя с очередной нехилой задрочкой… И ведь хрен объяснишь даже самому себе, почему меня это внезапно так напрягло… Но и вообще, вся эта затея… Я передернул плечами, стряхивая с себя паутину абсолютно неуместной в данный момент сентиментальности. Блядь, такими темпами меня сейчас реально накроет по второму разу, и я отправлюсь в Центральный парк, танцевать по его аллеям под неслышную простым смертным музыку. Говорю же, эффект «ангельской пыли» непредсказуем, совсем не обязательно каждый раз впадать в паранойю, иногда все бывает не просто терпимо – по-настоящему феерично. Иначе бы это дерьмо хрен бы получило такое распространение среди некоторых скорбных рассудком персонажей… вроде меня, ага. Кстати, интересно – а откуда «поросятина» могла взяться у нашего святого Кейна? Я физически не в состоянии представить его на точке, покупающим дурь у незнакомого дилера. Впрочем, представить себе дилера, знакомого с Кейном, мне еще сложнее... И потом – взять и подсыпать наркотик в выпивку, это абсолютно не в его стиле. Вот если бы он просто пристрелил меня, зайдя со спины, я бы не удивился. Но отравление… Как говаривала старушка Кристи, «яд – это оружие женщин»… Я нажал на паузу, отставил в сторону ноутбук и сосредоточился, надеясь вернуть обратно промелькнувшую было у меня в голове не до конца оформленную мысль. Итак, водку я открыл месяца четыре назад, мартини – совсем недавно. С тех пор у меня в квартире из посторонних (ну, скажем так – о ком я знаю) были только Кейн, Маннс (даже если подозревать вообще всех, у него просто нет ни малейшего мотива), Джаред (сами травим, сами спасаем – чушь какая-то…), та девица из «Голодной кошки» и… Марси Миллер.Эта идея в первый миг показалась мне настоящим озарением, но уже в следующий я был вынужден от нее отказаться. По причине абсолютной нереалистичности, так сказать. Пусть меня сложно назвать трезвенником, алкоголь я употребляю абсолютно бессистемно и нерегулярно, более того, у меня любимого напитка – и того нет, под настроение я пью практически все. Даже если добавить PCP во все открытые бутылки, не факт, что я прикоснусь хоть к одной из них именно тогда, когда это будет необходимо. А подобное действие, на мой взгляд, должно иметь более четкую временную привязку, нежели «когда-нибудь», иначе из серьезного мероприятия все автоматически превращается в мелкую пакость; с таким же успехом можно было бы крем для депиляции мне в шампунь добавить, голову я мою по-любому чаще, чем выпиваю. Тем более что фенциклидин это, конечно, неприятно – но не обязательно смертельно. Я мог спокойно посмотреть вполне нейтральные глюки и на этом успокоиться. Значит, либо это должен был быть кто-то, кому известно, как фенциклидин действует конкретно на меня, и тогда это Маннс, либо все продумано куда лучше, чем я могу себе представить.
…Впрочем – почему я не могу себе это представить?.. Очень даже могу. Вот я поднимаюсь из паркинга, Кейн встречает меня с бокалом в руке, на столе стоит бутылка. Он предлагает выпить за мое повышение. Полезу ли я в бар за другим напитком, если мне все равно, что конкретно пить? Маловероятно… В крайнем случае, всегда можно дать какое-нибудь замечание, начинающееся словами «Эклз, а тебе не кажется, что эта водка…» – и я буду вынужден по крайней мере пригубить, а потом уже глупо переключаться на что-то иное. Единственная засада: фенциклидин, если не нюхать, а глотать, действует не сразу. Алкоголь ускоряет наступление эффекта, но все равно это слишком индивидуально. С другой стороны – у нас было достаточно тем для обсуждений, чтобы Кейн мог полоскать мне мозги столько, сколько понадобится, пока меня не торкнет. Можно было даже сходить вместе со мной и еще раз посмотреть запись с камер паркинга «профессиональным взглядом»: было бы только лучше, если бы меня накрыло на людях, а потом – копы, «скорая», наркота у меня в квартире и в крови, госпитализация, возможно – последующий арест… Хм, что-то мне подсказывает, что при таком раскладе компании точно понадобился бы новый исполняющий обязанности генерального директора. И что Кейн точно оказался бы в первых рядах претендентов… Блядь, уебу суку…
Ха, а ведь если бы не Джаред, все действительно могло бы получиться именно так. Ладно, для очистки совести – что, если наркоту мне все же подсыпал Падалеки именно затем, чтобы вернуть себе мое доверие, своевременно и самоотверженно оказав мне помощь? Я задумался. Он не мог знать, что на меня это дерьмо подействует именно так; в любом случае, он хотя бы не должен был позволять мне лечь спать – раз уж я заснул, велика вероятность, что дело вообще ограничилось бы невероятно яркими сновидениями. Вот, кстати, еще один хороший вопрос: это сколько же надо было вбухать в бутылку, чтобы меня буквально с нескольких глотков развезло как с полноценной дозы?.. Я еще раз заставил себя вспомнить то, что предпочел бы забыть навсегда – как Джаред прижимал меня собой к кровати, сорвано умоляя успокоиться и бездумно перебирая все ласковые обращения, которые в тот момент приходили ему в голову, от «малыша» до «любимого». В другой ситуации, возможно, это выглядело бы смешно. С учетом моих остекленевших глаз, выступающей на губах пены и бешеных попыток вырваться – это было по-настоящему страшно. Он не знал про камеры. А значит, без всей этой ерунды вполне можно было обойтись. Достаточно было просто меня связать. Ну, или запереть в ванной. Как когда-то сделал Маннс. И, если бы все просто шло своим чередом, в соответствии с первоначальным планом, он бы не забрал свои вещи…
