Текст книги "Алмазный квартал (СИ)"
Автор книги: Seguirilla
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 43 страниц)
– Надеюсь, никто из вас не дополнил эту красотень собственной блевотиной? – холодно поинтересовался я и понял, что дал единственный ответ, который Бореанез мог расценить как условно правильный. По крайней мере, он лишь усмехнулся и покачал головой.
– Жаль, что тебя там не было, – не совсем к месту бросил он, мечтательно глядя в сторону.
Я уже был готов доступно объяснить этому вконец обнаглевшему уроду, что я о нем думаю, но сдержался. Сейчас не время выяснять отношения.
– Вы хотя бы не наследили? – буркнул я.
Взгляд Бореанеза стал высокомерным и неприязненным.
– Не учи меня делать мою работу, Эклз, – процедил он сквозь зубы, а я внезапно поймал себя на мысли о том, что никогда не подозревал, будто работа десантника заключается именно в этом. Пожалуй, надо будет изучить его досье. Хотелось бы сказать «повнимательнее», но на самом деле – давно уже следовало хотя бы раз туда заглянуть.
Услышав о смерти Крауна, Шеппард сначала побледнел, потом покраснел, а затем разразился эмоциональной тирадой на тему несправедливости этого гребаного мира, в котором из-за разных несвоевременно дохнущих ублюдков честному коммерсанту нет никакой возможности спокойно заниматься своим делом. Узнав подробности, он пошел пятнами, слабым взмахом руки отпустил Бореанеза и закатил мне истерику с припевом «Дженсен, мы покойники». Ну что ж, раз Шеппард вернулся к своей обычной роли, земля все еще вертится. Я мог бы возразить, что на данный момент непоправимое если и произошло, то только с нашим несчастным миноритарием, а как эта ситуация отразится на нас, пока что абсолютно не ясно, но я слишком хорошо знаю эту ипостась Марка. Сейчас с ним бесполезно разговаривать. Тонкая душевная организация во всей красе, что поделать. Вообще-то в сочетании с непробиваемым эгоизмом и зашкаливающей жадностью получается тот еще коктейль, но, возможно, именно сочетание этих качеств и позволяет ему уверенно вести компанию вперед, успешно балансируя между законом и откровенным криминалом. В любом случае, Совет Директоров в качестве генерального директора он устраивает, а значит, всем остальным остается только приспосабливаться.
Я уже подумывал, не спуститься ли мне в бухгалтерию, у Кэтлин Финч с собой всегда есть ксанакс, когда Марк неожиданно прекратил метаться по кабинету, заламывая руки, и вернулся на свое место. При этом лицо его было спокойным и почти умиротворенным.
Усевшись, Шеппард посмотрел на меня с вежливым любопытством, словно не вполне понимал, какого черта я все еще сижу, вместо того чтобы уже бежать и делать хоть что-то. Все же временами непосредственность его реакций ставит меня в тупик.
– Так какие будут распоряжения, Марк? – спросил я, чтобы избежать в дальнейшем обвинений в чрезмерной инициативности.
– Ждем, – отрезал Шеппард, подвигая ближе к себе лежащие на столе бумаги. – Может, его еще и не найдут. Или, по крайней мере, найдут не скоро. Ты умеешь молиться, Эклз? Нет? Тогда самое время научиться.
Я вышел из кабинета генерального директора… и неожиданно для самого себя прямиком направился в кадры, где запросил личное дело Бореанеза. Эмили Дайсон, секретарь, окинула меня удивленным взглядом, но промолчала. Блин, стопроцентно доложит Кейну… Впрочем, к черту.
Вернувшись к себе, я попросил Кэти меня не беспокоить, и, запершись в кабинете, погрузился в изучение досье. Четверть часа спустя я закрыл папку и в очередной раз за сегодняшний день подумал, что мне пора увольняться. По причине полной профнепригодности. За полтора года не проверить тех, с кем непосредственно приходится работать – это полный звиздец даже по моим меркам. Десантник, ага… Как же. И вообще-то действительно было глупо учить ветерана «Дельты», спецназовца и диверсанта, как вести себя на месте преступления… А вот теперь вопрос на миллион: квартира Питера Крауна стала местом преступления до или после того, как там появился Дэвид? Пусть это только предположение, но… На данный момент мне достаточно знать, что у него были навыки и возможность это сделать; зачем ему это могло понадобиться, я подумаю потом. Я не сомневался, что смерть Крауна – это лишь начало, и мы еще услышим о нашем акционере. Он слишком привык доставать «МорнингСтар» при жизни, чтобы изменить своим привычкам теперь. Впрочем, как и сказал Шеппард, – нам остается только ждать. Ах, да, еще молиться. Что-то я сомневаюсь в действенности последней меры…
Как выяснилось, Питера Крауна слишком многое связывало с нашей компанией, чтобы он заставил нас мучиться продолжительным ожиданием. Бомба взорвалась в пятницу утром, и, как ни странно, об этом первым узнал Розенбаум.
– Компьютер включен? – поинтересовался он, появляясь на пороге моего кабинета за секунду до того, как Кэти попыталась предупредить меня о его визите, и, не дожидаясь ответа, быстро прошел к моему столу.
– Что случилось? – спросил я, понимая, что просто так Майкл свое святилище не покинет, и раз он по собственной воле заявился ко мне, дело плохо.
Розенбаум молча отодвинул меня в сторону вместе с креслом и склонился над клавиатурой, заходя в интернет и открывая какой-то новостной сайт.
– Смотри, – коротко произнес он, отстраняясь.
Первое, что мне бросилось в глаза – между рекламными баннерами красовалась нечеткая фотография, занимающая почти пол-экрана. Я не сразу сообразил, что на ней изображено, а когда понял, то судорожно сглотнул, чувствуя, как затылок наливается тяжестью. Да, Бореанез был прав… То еще зрелище… Спасибо, хоть не пахнет. Я с трудом оторвался от созерцания обезображенного тела в бурой воде («гниющий суп», ага…) и перевел взгляд на серьезного Розенбаума, ловя себя на мысли, что никогда не получал настолько сильное эстетическое удовольствие от вида моего заместителя.
– Подробности, – внезапно охрипшим голосом потребовал я.
Майкл кивнул и четко изложил факты.
Как выяснилось, сегодня в семь утра от имени Питера Крауна была произведена рассылка электронных писем, причем в списке адресатов, помимо мейла «МорнингСтар», значились адреса десятка печатных изданий, дюжины информационных сайтов и, что самое неприятное – адрес почты NYPD. Этот опус начинался словами: «Если вы читаете это письмо, значит, меня больше нет в живых…» и содержал уже набившие оскомину стандартные обвинения, слегка приукрашенные упоминанием о связи руководства компании с недавно арестованным Даниэлем Марино. Самое неприятное, что этим пасквилем не просто заинтересовались в одной желтой газетенке, но и послали сотрудника побеседовать с нашим правдолюбцем (должно быть, у всей редакции дружно случился творческий кризис, раз не смогли придумать ничего более умного, уроды). Газетчик не счел нужным упомянуть, каким образом ему удалось попасть в закрытую квартиру, однако он не только обнаружил тело почившего акционера, но и сфотографировал его в самых неприглядных ракурсах. Снимки были незамедлительно выложены в сеть, и теперь интернет-пользователи обсасывали новость дня с энтузиазмом голодных гиен, а встревоженные акционеры потихоньку приходили в себя от первого шока и начинали забрасывать наши почтовые ящики письмами с требованиями прояснить ситуацию. Твою ж мать, готов поспорить – при жизни Питер Краун не получил и четверти того внимания, какого удостоился после смерти.
Я нажал на кнопку селектора и приказал Кэссиди немедленно разыскать Кейна с Бореанезом, а потом подумал и дал распоряжение Розенбауму отключить в конторе доступ к сети. В принципе, выход в интернет есть только у тех, кому он нужен по роду деятельности, да и сетевая активность отслеживается очень строго, но чем черт не шутит. Сначала надо выработать единую позицию руководства по отношению к случившемуся, и лишь потом давать информацию рядовым сотрудникам. Так, к слову о руководстве… Блин, может, сразу послать к нему кого-нибудь с успокоительным?..
Однако, к моему огромному удивлению, Шеппард воспринял новость вполне стоически, кротко буркнул что-то вроде «понятно» и отключился. Ну и ладно. Тем проще.
Остаток дня свернулся лентой Мебиуса и олицетворял собой бессмысленность человеческих потуг в борьбе с фатумом. Лишь только удалось немного успокоить особо впечатлительных акционеров, к нам попытались прорваться газетчики. Потом ко мне зашел Шеппард с пальто, небрежно перекинутым через локоть, и невозмутимо сообщил, что ему надо срочно отлучиться на предмет посещения своего лечащего врача. Ага, по причине обострения на нервной почве застарелого ишиаса, не иначе. Одновременно ожил селектор, и Кэти предупредила, что звонил охранник из лифтового холла первого этажа, и что к нам на лифте поднимаются копы. Шеппард мило улыбнулся, добавил, что вернется часа через три, и исчез за дверью. Готов поспорить, что он воспользовался лестницей. Несмотря на ишиас.
В итоге с копами пришлось общаться мне. В качестве, блин, заместителя генерального директора по безопасности. Впрочем, это не было похоже на полноценный допрос – скорее на почти светскую беседу. Вряд ли они ожидали услышать от меня что-то новое – да, я видел фотографии, какой ужас, не правда ли?.. да, держатель 0,5% акций, но терроризировал нас с настойчивостью владельца контрольного пакета… меры? а какие тут могут быть меры? извинялись перед остальными акционерами, и все… гринмейл? вряд ли, он не выдвигал никаких требований, только жаловался… личное мнение? он был просто болен… разумеется, мы готовы оказать любое содействие в расследовании… да-да, я тоже искренне надеюсь, что в следующий раз мистер Шеппард будет на месте…
Очевидно, из приемной врача прекрасно просматривался наш офис, потому что генеральный директор появился у меня на пороге ровно через десять минут после того, как откланялись полицейские.
– Все в порядке? – риторически поинтересовался он, окидывая меня быстрым внимательным взглядом, и добавил, не дожидаясь моего ответа: – Собери своих у меня через четверть часа. Пришло время серьезно поработать.
Можно подумать, до этого счастливого момента мы херней страдали, пока некоторые своим здоровьем занимались.
Впрочем, настоящая жизнь в любом офисе действительно начинается только тогда, когда на горизонте сгущается грозовая туча внешнего аудита или, как в нашем случае, полицейского расследования. До окончания рабочего дня все заинтересованные лица (то есть те, кто имел представление о настоящем бизнесе компании) изображали непринужденную повседневную деятельность, а когда простые смертные, провожаемые нашими завистливыми взглядами, отправились по домам, закипела настоящая работа. Перепроверять однажды сделанное на предмет выявления и подчистки возможных косяков – занятие, достойное одного из кругов ада. Спасибо хоть Кэти, пережив несколько секунд напряженной внутренней борьбы, обреченно вздохнула, констатировала, что я без нее не справлюсь, и осталась мучиться со мной на пару. Если чьи молитвы и в состоянии нам помочь, то только ее, поскольку, как говорят, просьбы святых имеют приоритетную доставку.
Около восьми вечера я вспомнил, что сегодня пятница, и что, о черт, я не успел предупредить Джареда. На осторожность у меня уже не было сил, а потому я просто спустился в кадры, проигнорировал удивленный взгляд работающего там Кейна, нашел личное дело Падалеки и забил в мобильный номер, указанный в качестве контактного. Затем еще пару секунд подумал, и, решив, что, если еще раз отвлекусь, то точно забуду, сразу написал короткую смс: «сегодня ничего не получится, завал с делами».
– Сообщаешь Шеппарду, что уже соскучился? – поинтересовался Кейн.
Кстати, да – генеральный, сука такая, свалил ровно в шесть, сообщив на прощание, что он полностью на нас полагается, но в понедельник обязательно все проверит.
– Ага, а еще желаю ему доброй ночи, – усмехнулся я, убирая личное дело на место. – Он без этого заснуть не может.
Я вышел в коридор, когда в кармане коротко вздрогнул телефон.
«Жаль». И грустный смайлик.
Ладно, не время для сентиментальной переписки, работать надо. Хотя, если честно, мне тоже жаль. И потом – позавчера мы расстались на какой-то непонятной ноте… Будет обидно, если Джаред решит, что я его просто избегаю. Я мотнул головой, отгоняя несвоевременные мысли. Все, перерыв закончен. Как там говорится – «труд освобождает»? Блин, охренительно верная аналогия.
Судя по свету из-под дверей, в бухгалтерии тоже кто-то был. Кто именно – я не знал. Очередная гениальная идея Шеппарда из сборника «разделяй и властвуй»: если ты не в курсе, кто именно из сотрудников в деле, ты будешь со всеми одинаково осторожен. В принципе, как раз сейчас у нас есть шанс перезнакомиться, но вряд ли на это кто-нибудь пойдет, поскольку доподлинно никому не известно, кто из нас стучит генеральному на остальных.
Около десяти я предпринял неуверенную попытку отправить Кэти домой, но она лишь мрачно посмотрела на меня и отрицательно покачала головой. Я не стал настаивать. Дело в том, что к этому времени ко мне стали стекаться недостающие документы от моих заместителей, и я осознал, что без помощи Кэссиди эта ночь вообще никогда не кончится.
В начале первого я понял, что на сегодня все. И что я, по ходу, ночую в офисе, потому что просто не смогу себя заставить вернуться сюда завтра. Уж лучше пусть у меня не будет выбора. Тут возни-то еще часа на два, не больше. Я вышел в приемную, вопросительно посмотрел на Кэти и понял, что ей, похоже, тоже не очень улыбается среди ночи тащиться в Квинс. Потом мы одновременно перевели взгляды на стоящий в углу диван, я вздохнул и отправился в комнату охраны за матрасом. Хоть они и не имеют права спать на дежурстве, у них есть, я знаю.
Я шел по пустым полутемным коридорам и знал, что первое впечатление безлюдности обманчиво – стоит лишь прислушаться и присмотреться повнимательнее, как сразу станет понятно, что за плотно закрытыми дверями отделов горит свет и раздаются приглушенные голоса. Черт, абсолютно сюрреалистическое ощущение, просто дом с привидениями, да и только.
Спать на разложенном на полу потертом матрасе, укрывшись пальто и положив под голову пиджак – то еще удовольствие. Впрочем, я заснул почти сразу, только успел подумать, что моя жизнь в последние дни вообще все более напоминает картину Дали – все детали по отдельности вроде правильные, но вместе производят впечатление абсурдной фантазии не вполне здорового рассудка. С другой стороны, а что я хотел? Какая натура, такие и картины…
Целостное восприятие мира в следующий раз у меня включилось ближе к вечеру субботы, и то после того, как я не только попал домой, но и выспался. До этого я действовал на полном автомате, абстрагировавшись от окружающей действительности и сосредоточившись лишь на том, чтобы не допустить какой-нибудь глупой ошибки. Никогда не думал, что работа службы безопасности сопряжена с таким количеством бумаг, а уж учитывая, что часть из них вообще пришлось создавать по ходу дела (что поделать, раз нашим итальянским партнерам и в голову не приходило официально оформлять договора на охрану транспортируемого груза или юридическую поддержку совершаемых сделок)... Ладно, надеюсь, когда-нибудь я смогу забыть этот бесконечный день, иначе мне не миновать кабинета психоаналитика – уже к полудню я реально чувствовал себя жертвой морального изнасилования. Ага, в крайне извращенной форме и с особой жестокостью.
Вечером, когда я немного пришел в себя, и у меня, наконец, немного редуцировалась острая ненависть ко всему живому, я решил, что это дело стоит отпраздновать, и отправился ужинать в ресторан. А вообще-то, если честно, мне просто было лень разогревать еду и собирать на стол. Проще одеться и пойти туда, где все это сделают за тебя специально обученные люди.
Когда я утолил первый голод и немного расслабился, во мне внезапно проснулось желание обдумать сложившуюся ситуацию. Наверное, чрезмерно интенсивное умственное и физическое напряжение действуют на организм по принципу электрошока – когда отпускает, твое сознание полностью перезагружается, и в голову приходят действительно неожиданные мысли.
Я думал о том, что тотальная проверка в бухгалтерии обязательно выявит имеющиеся расхождения по перераспределению средств. Ну, если они есть. И что надо будет просто запросить сводку самому – это позволит мне выяснить официальную и самую последнюю версию состояния наших финансов. А еще немного поразмыслив, я пришел к выводу, что не буду этого делать. Мои потуги разобраться в происходящем все равно ни к чему хорошему не приведут, раз уж я за столько времени вообще ничего не выяснил. Ага, зато дошел до того, что сначала практически на ровном месте решил, будто меня хотят убить, а потом всерьез заподозрил черт знает в чем Бореанеза. Что же касается моих сексуальных экспериментов – это вообще тихий ужас. Я чуть не поругался с Маннсом, заявил ему о том, что я гей, едва не трахнулся с Джаредом в шкафу на глазах у охраны, устроил шоу на парковке… Черт. Полный финиш.
Вывод напрашивался сам собой – надо срочно брать себя в руки. В конце концов, из компании мне всегда есть куда уйти, а значит – да гори оно все синим пламенем. Раз никому, кроме меня, нет никакого дела до нестыковок в сводках, значит, мне это тоже не сильно интересно. Кейн завел в дизайнерском отделе крысу? Прекрасно, вот пусть сам и расхлебывает. Убийство? А я тут при чем? Крауна лично я не убивал, приказов таких не отдавал, и вообще расследование преступлений – это работа полиции, я ее выполнять не нанимался. У нас под боком укрепляет боевую дружбу целый оперативный отряд «зеленых беретов»? Да мне похер, вот кто их брал на работу, пусть тот с ними и разбирается. И вообще – имел я в виду всю эту хрень с рейдерами, мафией и контрабандой. А что касается Джареда… Здесь уж точно никаких проблем. Надо лишь напомнить самому себе, что я нормальный гетеросексуальный мужчина, и наваждение рассеется. Осталось только выбрать подходящий бар.
Минут через сорок я уже угощал выпивкой симпатичную студентку Колумбийского университета, устроившись рядом с ней за стойкой «Голодной кошки». Одинокий прилично одетый мужчина всегда имеет неплохие шансы на успех, особенно субботним вечером в недорогом заведении. Лайзе было двадцать три года, она была родом из Сиракуз, штат Нью-Йорк, училась на юриста, и крайне выгодно отличалась от Джареда невысоким ростом, узкими плечами, а также отсутствием развитой мускулатуры и наличием соблазнительной груди. Не думаю, что это любовь всей моей жизни, но у нас есть шансы провести неплохую ночь. А там… ну, как пойдет.
…Я даже не посмотрел на экран отчаянно вибрирующего телефона, но почему-то сразу понял, чей звонок отвлек меня от приятного и многообещающего разговора с этой юной особой. В первый миг я с трудом удержался, чтобы не оглянуться по сторонам – блин, у меня точно паранойя, Падалеки не стал бы меня выслеживать.
– Секунду, – бросил я в трубку, прикидывая, где можно поговорить так, чтобы слышать собеседника, и, решив не слишком усложнять себе жизнь поисками укромного места, просто вышел на улицу, взглядом попросив Лайзу никуда не уходить.
На улице было холодно. Кажется, подмораживает, скоро явно пойдет снег.
– Джаред?
– Привет, Дженс.
Его голос звучал как-то странно, словно он специально растягивал гласные. Я ощутил прилив внезапного раздражения – какого черта, теперь он что, меня каждую субботу будет дергать?
– Что случилось? – довольно резко спросил я.
Тяжелый вздох и короткий смешок.
– Да ниче… вбще-то… Просто хотел узнать, как у тебя дела… Вчера… ну… ты не пришел…
– Я предупредил, разве нет? – напряженно напомнил я, все еще не вполне понимая, что не так у него с голосом.
– Предупредил. Ну лан, я так… ты эт… отдыхай.
Тут до меня, наконец, дошло, в чем дело, и я прислонился спиной к холодной стене.
– Ну и что у нас за праздник? – негромко спросил я.
– В смсле?
– В честь чего ты нажрался-то, а?
– Я не… а, блядь… Ну да, выпил. Чуть-чуть.
– Я слышу. Ты где?
– В Гринвич-Виллидж. И Дженс, прикинь… я собстно, бухать пошел, чтоб тя не дергать… Ты не это… я в порядке, чстно…
Я закрыл глаза, собираясь с мыслями, а потом негромко произнес:
– Адрес, Джаред. Я сейчас приеду.
…Наверное, у попавшей в сети рыбы тоже до последнего сохраняется иллюзия свободы выбора, и она искренне верит, будто сама решает, в каком направлении плыть дальше. Вот только ячейки слишком мелкие, а крученая нить слишком прочная, и все равно приходится менять свои планы под напором сети, через которую не можешь проскочить. Сейчас для того, чтобы похерить все мои благие намерения, мне хватило одной единственной мысли: Джаред в Гринвич-Виллидж, а значит, если не будет меня, он найдет кого-то еще. А я… Черт возьми, я этого не хочу.
В настоящее время Гарлем действительно превратился пусть не в престижный, но во вполне цивилизованный район, особенно в своей западной части. Несмотря на то, что подавляющее большинство жителей по-прежнему составляют афроамериканцы, невысокая арендная плата и выгодное расположение привлекают сюда все больше не отягощенных лишними комплексами белых, прежде всего представителей богемы и мелких офисных клерков. Окончательно новый статус Гарлема закрепился в 2001 году, когда именно здесь (по адресу 55 West 125th Street) решил открыть свой офис бывший президент Билл Клинтон. Впрочем, в восточную часть Гарлема и сегодня без особой нужды посторонним соваться не рекомендуется.
Глава 8.Лайза была искренне разочарована и даже намекнула – если я буду не слишком долго разбираться со своими делами, она готова подождать. Прозвучало более чем соблазнительно, но я отклонил это великодушное предложение. Можно сколько угодно рассуждать об обстоятельствах непреодолимой силы, которые лишают тебя возможности поступать в соответствии с собственными желаниями, но я слишком люблю себя, чтобы прибегать к настолько беспомощному самообману – если бы я хотел остаться, полагаю, я так бы и сделал. А поскольку пару минут спустя я уже стоял на краю тротуара под пронизывающим холодным ветром и ловил такси… думаю, вывод очевиден.The Hangar bar, одно из старейших гей-заведений на Кристофер-стрит, я отыскал без труда; на миг задумался, отпускать ли машину, а потом попросил водителя подождать. Никакого настроения развлекаться у меня уже не было, я хотел просто забрать Джареда и поехать домой. Когда вокруг настолько много веселья, даже такой раздолбай как я невольно начинает тянуться к тихим семейным ценностям.Обстановка клуба меня разочаровала – никаких тебе перьев и стрингов, всё скучно и практически благопристойно. Пять баксов за вход, темный тесный зал, два бара и сцена, на которой лихо отплясывали go-go-boys озадачивающе солидного для подобного занятия возраста. Я даже притормозил, с интересом разглядывая двух извивающихся в танце парней, каждый из которых был старше меня лет на пять, не меньше. Нет, то есть я ничего не хочу сказать – выглядели они отменно, но, блин… Все равно что сорокалетнюю даму к шесту поставить – пусть даже опыт налицо, но в подобные заведения все же не сценическим мастерством приходят любоваться, а возраст… это возраст.Решив, что смотреть здесь больше не на что, я направился к ближайшему бару. Все, сейчас найду Джареда и домой. Пожалуй, еще никогда в жизни перспектива спокойного вечера перед телевизором не казалась мне настолько привлекательной, а возможность устроить у себя под боком пусть и нетрезвое, но все равно теплое и родное тело представлялась охренительным бонусом. Все же с возрастом мы не только хуже выглядим у стриптизерского шеста, мы еще и ощутимо снижаем планку наших ожиданий. С другой стороны, тем лучше. Чем конкретнее и приземленнее запросы, тем больше вероятность в итоге получить именно то, что ты хочешь, а не разбираться с вариациями на тему. Так, ладно, ну и где у нас Падалеки?..Вполне закономерно, что народа в баре было много; впрочем, вопреки моим ожиданиям, здесь отдыхали как мужчины, так и женщины, причем далеко не всегда в компании себе подобных. Н-да, толерантность в действии, причем с другой, так сказать, стороны вопроса… Прикольно. Я с трудом пробился к боковой части стойки, занял место у самого края (должно быть, только что освободившееся – обивка высокого стула была еще теплой) и постарался осмотреться. В поле моего зрения находилось человек пятнадцать, расположившихся за центральной частью стойки, но Джареда среди них не было. В принципе, у дальней стены находился еще один бар, и я задумался – то ли сразу идти туда, то ли остаться на месте и попробовать ему дозвониться. Вряд ли услышит, но, пожалуй, все равно стоит попытаться.
– Что будете пить?Я покосился на бармена, извлекая из кармана телефон, и пожал плечами.– На ваш вкус, – опрометчиво заявил я, открывая список вызовов и находя номер Джареда.
Телефон Падалеки был включен, но не отвечал. Интересно, вот как люди умудрялись находить друг друга в незнакомых многолюдных местах раньше, когда не существовало мобильной связи? Мне стало немного не по себе при мысли, что сейчас я получу прекрасную возможность проверить это на практике, а еще минуту спустя мои моральные страдания усугубились тем, что я стал обладателем большого клубничного мохито. – Наслаждайтесь, – искренне пожелал мне бармен, переключая свое внимание на других страждущих. Я ответил ему вымученной улыбкой, чувствуя себя большим геем, нежели все здесь присутствующие, и тут же услышал над ухом доброжелательное:– Привет. Почему я не видел тебя здесь раньше?Вот как. Оказывается, одинокий прилично одетый мужчина субботним вечером имеет неплохие шансы на успех не только в традиционном баре. Я осторожно, словно опасаясь спровоцировать нападение, повернул голову. Рядом со мной на стойку облокотился симпатичный парень приблизительно моего возраста, ориентация которого неуловимо сквозила во всем его облике. Странное дело: вроде всё по отдельности вполне в рамках приличий, разве что иссиня-черные волосы уложены с совершенно театральной тщательностью, но в целом даже вопросов не возникает – стопроцентный гомосексуал. Моя мысль привычно ушла в сторону и я задумался – интересно все же, как на самом деле в глазах окружающих выгляжу я?.. Парень вежливо ждал ответа. Я понял, что отмолчаться не удастся.– Наверное, потому, что раньше меня здесь не было. – Ладно, в конце концов, я знал, куда иду; надеюсь, немного вежливости здесь и сейчас зачтется мне когда-нибудь потом. – И больше не будет, – добавил я после секундного размышления.Парень улыбнулся – приветливо, явно стараясь произвести хорошее впечатление. Я ради интереса попытался проанализировать свои эмоции по этому поводу (в конце концов, искренне назвать самого себя натуралом у меня язык не повернется) и не обнаружил ровным счетом ничего. Не впечатляет, не тянет, не вызывает никакого волнения. А вот если серьезно – у меня вообще хоть какая-то ориентация есть? Давно подозревал, что за бабами я волочусь уже просто по привычке; как выясняется, мужики меня тоже не слишком сильно волнуют… Что там Маннс про пони говорил?.. – Тебе здесь не понравилось?Я пожал плечами и ответил абсолютно честно:
– Просто не мое.Парень придвинулся чуть ближе.
– Я мог бы сводить тебя в Ty’s. Там более уютно и музыка получше. Если ты не…Я не стал дослушивать это заманчивое предложение и отрицательно покачал головой.– Я встречаюсь здесь с другом, – произнес я, привлекая внимание бармена жестом, чтобы расплатиться.– Жаль. – Если парень и был разочарован, то постарался особо это не демонстрировать. – Может, все же придержать место? Его пальцы легли на мою ладонь. – Не стоит. – Я вежливо, но вполне однозначно убрал его руку и встал. Ну все, Падалеки, теперь ты точно мой должник – может, я только что упустил любовь всей своей жизни. И все же где это пьяное недоразумение носит, я же сказал, что приеду? Будь это Маннс, я бы уже пробивался к сцене со стриптизершами; где любит отрываться Падалеки, я не имел ни малейшего понятия. Значит, будем искать везде. Я прошелся к дальнему бару и узнал у бармена, что он, кажется, видел этим вечером среди гостей высокого крепкого парня с темными растрепанными волосами, но вроде как тот был не один, да и вообще – при таком наплыве клиентов сложно быть в чем-то уверенным. Я сунул ему десятку и направился к танцполу. Впрочем, хватило беглого осмотра, чтобы понять – Джареда там нет. Сложно предположить, будто пьяный Падалеки сумеет остаться незаметным, а раз его нет в том месте, где шумно и весело, значит, он уже дошел до той кондиции, когда возникает потребность в тишине и покое. Другой вопрос – он отдыхает в одиночестве, или у него действительно есть компания?.. Я нахмурился и, машинально размяв кулаки, направился к туалету (кстати, вот оно, торжество толерантности: сортир унисекс, никакого тебе оскорбленного чувства собственного достоинства при мысли, что ты вынужден ссать без бабского пригляда). Я столкнулся в дверях с каким-то мужиком в кожанке, выругался сквозь зубы и вошел внутрь. Блин, у меня моментально возникло сильное подозрение, что трубы здешней канализации выполняли свою непосредственную функцию задолго до того, как вокруг них возник нынешний бар. А вообще-то, если честно, это просто был обычный сортир в кабаке, где собралось много активно выпивающих мужиков. Ха, как выяснилось, гадят геи ничуть не более изысканно, чем натуралы. Тот же запах, та же грязь на полу… Говорю же – полное разочарование. О том, что происходит в ближайшей кабинке, мне не хотелось и думать – доносящиеся оттуда звуки можно смело использовать в качестве аудиоряда к порнофильму. Больше в помещении никого не было, лишь над раковиной склонились два парня. Один из них, судя по всему, пытался утопиться под открытой на полную струей воды, а второй, почти мальчишка, морально его поддерживал, приклеившись пахом к бедру и поглаживая по спине. Я почувствовал, как мое лицо окаменело. Что-то мне слишком хорошо знакома эта задница… Я подошел ближе, сопровождаемый неприязненным взглядом пацана с выразительной прической в стиле «вырасту – само решу» и стал ждать окончания водных процедур.Джаред вынырнул из-под струи воды, фыркая и с трудом переводя дыхание, тяжело оперся на раковину, а потом попытался сфокусироваться на своем отражении в зеркале. В следующий миг он увидел за своей спиной меня и испуганно замер.– Детка, – тут же капризно потребовал внимания его спутник, мазнув по моему лицу быстрым высокомерным взглядом. Блядь, у него глаза подведены. – Хватит, ты уже весь мокрый.– Привет, Дженс… – пробормотал Джаред.– Привет. Детка, – сдержанно произнес я и, ухватив накрашенного парня за шиворот, придал ему ускорение в сторону ближайшей стены.– Мамочки! – взвизгнуло трепетное создание, прикладываясь о кафель.Я прислонился задом к керамической столешнице и скрестил руки на груди.– Отдыхаешь, значит, – мрачно констатировал я. Интересно, он просто забыл, что я должен приехать, или ему реально пофиг, в каком состоянии и в чьем обществе я его обнаружу?
