Текст книги "Алмазный квартал (СИ)"
Автор книги: Seguirilla
сообщить о нарушении
Текущая страница: 41 (всего у книги 43 страниц)
На самом деле, по моим прикидкам денег у меня оставалось близко к «нет вообще»… но у меня еще была квартира стоимостью полтора миллиона баксов. И, похоже, ход моей мысли был слишком предсказуемым, поскольку Джейсон сдержанно усмехнулся.– Ага, а для этого продашь по дешевке квартиру и потребуешь у риелтора в качестве бонуса коробку из-под телевизора, в которой ты потом сможешь жить. Остынь, Дженс. Я, как тебе известно, тоже человек небедный. Потом сочтемся. И да – я предлагал Падалеки вполне разумную денежную компенсацию причиненного морального и физического ущерба, которую он сможет потратить на свое усмотрение – хоть на лечение, хоть на покупку небольшой яхты.
– И что?Спокойный взгляд.– Он отказался.
Эта новость отрезвила меня до такой степени, что я смог не только перевести дыхание – даже сел ровно.– И чего он хочет? – Пока что – ничего конкретного, – со вздохом отозвался Маннс. – Но время подумать у него еще есть.Мой мозг включился абсолютно помимо моей воли. – Он уже дал показания? – Вообще-то меня это совершенно не волновало, я и так прекрасно понимал, что именно он скажет копам – просто, на мой взгляд, этот вопрос напрашивался.Джейсон усмехнулся и сел поудобнее, откидываясь на спинку стула.– Не поверишь, но нет, – сообщил он. – Утверждает, будто ничего не помнит. Я…гм, скажем так, краем глаза видел, как он общался с детективом Адамс. Ну что я могу сказать – не имей я удовольствие пусть мельком, но все же наблюдать мистера Падалеки в обычной жизни, скорее всего, пришел бы ко вполне однозначному выводу: что этот человек действительно способен падать в обморок при виде капли крови и честно амнезировать любые события, которые ему не понравились. По парню Голливуд плачет, Эклз, помяни мое слово – если он попадется на глаза какому-нибудь толковому агенту, лет через пять у нас будет готовый номинант на Оскар. Я не стал спрашивать, каким образом Маннсу удалось стать свидетелем полицейского опроса потерпевшего. Вот уж кто точно номинант на Оскар, так это он в процессе работы. Все же адвокат это даже не стиль жизни – это отдельная порода. Как овчарки. Или… хаски. Бог ты мой, я совсем про него забыл. Н-да, и подозреваю, что теперь мы увидимся нескоро. Черт.– И, кстати, его идея с амнезией мне понравилась, – между тем продолжал Джейсон. – Завтра тебя в любом случае будут допрашивать, вот этой линии, пожалуй, мы и станем придерживаться – ты тоже ничего не помнишь. Получится очень даже органично, особенно когда они поднимут дело о выезде на байквей. Итак: вы действительно любовники, несколько дней назад поссорились, потом напряженная ситуация на работе – тут вообще говори правду и только правду, тогда точно не запутаешься – а вот начиная с момента возвращения домой, полный провал. Да и твои слова, в принципе, большого значения сейчас не имеют, с такой-то доказательной базой… Есть показания твоей домработницы, да и взяли тебя фактически над телом пострадавшего, с твоим же пистолетом под кроватью… так что, полагаю, сорок восемь часов они по-любому ждать не станут, и обвинения будут тебе предъявлены уже утром. – На этом месте Маннс посерьезнел, в его тоне появились сухие деловые нотки. – К сожалению, речь вряд ли пойдет о простом нападении*, скорее тебе предъявят берглэри**, поскольку сам факт проникновения в чужое жилище ночью и последующее нанесение телесных повреждений смертоносным оружием – налицо. А по уголовному кодексу штата это уже в лучшем случае фелония*** класса С. Ну, это если нам повезет, и они не нароют каких-нибудь особо хитровыебанных отягощающих обстоятельств, которые позволят повысить класс преступления до В.– И чем мне это грозит? – мрачно поинтересовался я. Как только я понял, что Джаред вне опасности, то внезапно обнаружил, что моя дальнейшая судьба мне тоже далеко не безразлична. И с каждой минутой границы этого небезразличия все более расширялись.– При самом хорошем раскладе, минимум – семь лет, – спокойно отозвался Джейсон. – Максимум – пятнадцать.– Класс, – выдохнул я, в конце слова почти сорвавшись на шипение.Я не хочу сидеть пятнадцать лет. Да и семь, блядь, тоже ни малейшего желания не испытываю.– Чем нам поможет моя амнезия? – резко спросил я, полностью собираясь – и физически, и душевно. Я знаю, Джейсон готов драться за меня до последнего, и я не собираюсь усложнять ему задачу. Я тоже хочу за себя драться. Теперь – точно хочу. Похоже, Маннс это почувствовал. Я понял по глазам. Мы слишком давно друг друга знаем, чтобы не заметить подобное.– Так мы сумеем выиграть время, – просто ответил он. – Рано или поздно, но Падалеки начнет давать показания. И я очень надеюсь, что когда он заговорит, окружной прокурор будет вынужден переквалифицировать обвинение.Мне внезапно показалось – если я сейчас задам по-настоящему правильный вопрос, мне откроется истина. Ну, или что-то вроде того.
– Почему ты так думаешь?Блядь. Я никогда не умел спрашивать правильно.
– Давай не сейчас, Дженс, ладно? – после небольшой паузы произнес Маннс. – Мне не хотелось бы выглядеть излишне оптимистичным. Скажем так, без достаточных на то оснований. Особенно когда речь идет о тебе. Сейчас наша задача просто выиграть время. На этом и остановимся, хорошо?Я кивнул. Молча. Сейчас действительно было бы глупо о чем-то спорить.– Отлично. Значит так: со сделкой о признании вины мы торопиться не будем, потому что с учетом нынешних обвинений это будет означать гарантированный тюремный срок, пусть даже минимальный, а нам оно на хрен не нужно. Насчет залога я бы тоже особо не обольщался, но попробовать в любом случае стоит… Так, теперь давай пройдемся по всем вопросам более детально…
Я давно подозревал, что по Маннсу рыдает не только Голливуд, но и Национальная метеорологическая служба, поскольку в отличие от прогнозов этих парней, предсказания Джейсона сбываются практически всегда. Все получилось именно так, как он и говорил: берглэри класса C, ходатайство защиты об освобождении под залог отклонить, обвиняемый остается под стражей и будет препровожден в исправительное учреждение Линкольна, где и будет содержаться до дня заседания большого жюри. На этом месте, если честно, я даже слегка развеселился. У меня эту тюрьму из окна квартиры прекрасно видно – это если смотреть через парк, наискосок. Блин, может, я лучше домой, а?.. Все равно рядом.– Маннс, – прошептал я, делая вид, будто внимательно слушаю судью, и искренне надеясь, что кроме Джейсона меня никто не услышит – мне сейчас только обвинения в неуважении к суду не хватало. – Я хочу камеру с видом на Центральный парк. Заявляй ходатайство.– Заткнись, Эклз, – подавившись беззвучным смехом, пробормотал Маннс. – Скажи спасибо, что не Райкерс-Исланд****. Я, если честно, принципиальной разницы не видел, но на всякий случай заткнулся. Новость о месте моего дальнейшего пребывания явно обрадовала Джейсона, а значит, определенный повод для радости есть и у меня. Вот только я пока что совершенно не в курсе, какой именно… но, полагаю, это поправимо.Маннс постарался дать мне максимум информации за то время, которое нам потребовалось, чтобы выйти из зала суда – дальше наши пути расходились, и мой конвой явно не был настроен ждать, пока мы наговоримся. Я отправлялся осваивать новое место жительства, а Джейсон ехал по своим… или по моим, точно не знаю, делам. Как бы то ни было, я успел выяснить, что тюрьма Линкольн в крайне выгодную сторону отличается от глобальных комплексов вроде Райкерс-Исланд или Метрополитен-сентр, мирной, вполне камерной (блин, вообще-то мог бы подобрать и более подходящее слово) атмосферой, поскольку обитают там исключительно подследственные вроде меня, которым еще есть на что надеяться, или осужденные на небольшие сроки, которым есть что терять в случае откровенных косяков. Добавьте к этому вполне вменяемую администрацию и, как следствие, не страдающих нездоровой тягой к садизму сотрудников – и вы получите, по словам Маннса, то единственное место, которое в случае крайней необходимости он выбрал бы для себя сам. Я вслух позавидовал своему невзъебенному везению, которое привело меня в самую пиздатую тюрьму этого гребаного штата, и предложил Джейсону уступить ему свое место. Маннс хмыкнул и отказался. Похоже, выбора у меня не было – пришлось ехать самому.Мое нервное и абсолютно неуместное веселье слегка поутихло при первом же столкновении с мрачной реальностью. Пожалуй, процедура личного досмотра – это именно та вещь, о которой я задумаюсь в первую очередь, прежде чем поеду убивать еще кого-нибудь. Я не до такой степени эксгибиционист, и уж точно не до такой степени гей, чтобы получить от подобного хоть намек на удовольствие. Неудивительно, что когда я добрался до камеры, то был уже мрачен и неразговорчив. Там выяснилось, что жить я буду не один. Блядь, ну вот кого здесь нужно убить, чтобы получить одноместный люкс?.. Я не знаю, кто придумал, будто одиночное заключение является пыткой; на мой взгляд, настоящая пытка – это срать в присутствии посторонних, уж простите мой французский. Хорошо хоть пока не хочется. Как, блядь, знал – успел до отъезда в суд... Нет, ну а что вы хотите? Какое место, такие и мысли.Своих соседей я особо не разглядывал, мужики как мужики, двое постарше – один белый и один чернокожий, третий по виду мой ровесник или младше, белый. Я просто застелил указанную мне койку и лег, уткнувшись лицом в стену. Невежливо? Да мне похер. Я здесь не по своей воле и явно не затем, чтобы заводить новых друзей. Впрочем, новые друзья, поняв, что инициативы от меня им придется ждать долго, попробовали завестись сами. Причем достаточно неожиданным образом. Я так точно слегка прифигел, когда после возвращения с ужина услышал заданный в лоб вопрос младшего: «как насчет отсосать?». Я подумал и предельно вежливо отклонил это заманчивое предложение, объяснив, что мой член мне по-своему дорог, и кому попало в рот я его засовывать не собираюсь. Тут выяснилось, что я все неправильно понял, и речь шла о том, что желание взять за щеку почему-то непременно должно было возникнуть у меня. Причем в тот самый момент, когда я перешагнул порог камеры. На мой вполне закономерный вопрос, с какого перепугу подобная мысль в принципе должна была прийти мне в голову, прозвучал окончательно добивший меня ответ: «Ну так а какая тебе разница, ты же все равно пидор». Так я впервые столкнулся с тем, что слухи воздушно-капельным путем передаются не только в офисах, но и в тюрьмах. Или их на своих лапках мухами разносят охранники. Я не в курсе. Зато, как выяснилось, весь блок уже знал о том, что я пытался убить своего любовника, и очень воодушевился новостью про появление в этих стенах человека столь замечательной ориентации. Пришлось окончательно разочаровать моего собеседника, в нескольких словах объяснив ему, что помочь ему справиться с тяжелой формой недотраха я могу только одним способом – поставить его раком и отыметь так, чтобы второй раз трижды подумал, прежде чем попросить. Назревающий конфликт был сведен на нет своевременным вмешательством самого старшего из белых обитателей нашей камеры, который представился Джимом и предложил моему собеседнику изловчиться и отсосать у себя самому, раз уж совсем невтерпеж, а затем «успокоил» меня известием, что откровенного беспредела тут нет, и подобные вещи происходят исключительно по согласию. Кому захочется на себя еще и обвинение в изнасиловании вешать, когда проще договориться, верно?.. Так что, по мнению моего более опытного в подобных вопросах сокамерника, в конце концов, если я проведу тут достаточно времени, то просто не выдержу назойливых приставаний всех, кому не лень, и сам выберу себе «пару» покрепче и поавторитетней, чтобы отстали остальные. Но насчет насилия я могу быть спокоен. С этим тут строго.– Понимаешь, парень, – философствовал мой непрошенный гид по мрачному тюремному миру, аппетитно затягиваясь и пуская в потолок тонкие струйки дыма. Я так и не понял, официально можно было курить в камерах или нельзя, но он точно не заморачивался по этому поводу. – По большому счету здесь происходит все то же самое, что и там, только замес круче. Слишком много мужиков на слишком маленьком пространстве, сечешь? А настоящему мужику что нужно? Правильно, бабу и драку. С бабами, как сам понимаешь, тут напряженка, вот и приходится драться за то, что есть. За вас, за педиков. А иначе скучно. Перестаешь себя человеком чувствовать. Не будь ты гомиком… ну, может, кто-нибудь и рискнул бы попытать счастья, но без особой настойчивости. Потому как всякое бывает, иногда и от нормальных парней обламывается. И, кстати, многие из тех, кто в итоге соглашается, на самом деле, только и ждут, пока попросят. Типа как та монашка – и без греха, и вволю. Нет, я понимаю, тебе-то и там этого добра хватало, а многим и попробовать хочется – и стремно, как бы че не подумали. Не, разумеется, всякое бывает – иногда и не спрашивая нагибают, но это когда за дело. Говорю же, всё – как там. Ты ж, когда навыебываешься, потом не удивляешься, когда суд тебя раком ставит? Вот о чем я и говорю. Так что все эти ваши Шоушенки… – он брезгливо сплюнул, – абсолютная херня. Просто потом бывает проще думать, что силой. А на деле…Он махнул рукой и замолчал. До меня, наконец, дошло, что он говорит то ли о книге Стивена Кинга, то ли о ее экранизации, но я никак не мог вспомнить, дошло ли до изнасилования главного героя в киноверсии, а потому решил не заостряться. Да и неинтересно мне было, если честно. Я просто молча кивнул в знак благодарности за интересную лекцию и перебрался на свою койку. Впрочем, мой собеседник, похоже, вообще не обратил на мой уход никакого внимания, полностью переключившись на развернувшуюся по другую сторону от него игру в карты. Я лег и вновь отвернулся лицом к стене.Что самое смешное, до меня только теперь начало доходить, насколько серьезно я вляпался. Здесь-то ладно, херня, но что будет, если меня действительно посадят?.. Семь лет – это уже федеральная тюрьма, рядом с пожизненно осужденными отморозками, которым вообще бояться нечего, да еще и с такой гомосексуальной славой… Блядь, это полный пиздец. Пусть Маннс делает, что хочет, но мне нужно выйти хотя бы под залог. А там пусть посылают за мной хоть всех «охотников за головами» в этой гребаной стране. Но я в тюрьму не сяду. Не в этой жизни. И я сейчас говорю абсолютно серьезно.Когда погасили свет, я не мог заснуть еще очень долго. Я думал о том, насколько моя жизнь была бы проще, если бы мрачным похмельным днем тридцать первого октября я бы просто взял и проебал те гребаные документы с лондонских торгов, еще не выходя из аэропорта.
Ближе к полудню среды я понял, что начинаю сходить с ума по-новой. Просто от одновременной абсурдности – и бессмысленности всего происходящего. Подъем, унизительное ссанье по очереди, построение на завтрак, безвкусная манка на воде, резиновый бисквит, отвратительный растворимый кофе – и снова камера. Впрочем, развить идею собственного сумасшествия в полную силу я попросту не успел – в пять минут первого за мной пришли. И мне очень хотелось надеяться, что меня ждут хорошие новости.Одна хорошая новость действительно была налицо – в комнате для допросов присутствовал Маннс. На этом, пожалуй, все положительные моменты исчерпывались, поскольку кроме него там же находились еще двое – женщина в строгом брючном костюме, представившаяся детективом Адамс, и уже знакомый мне детектив Бейкер, который допрашивал меня накануне в участке. Блин. Сомневаюсь, будто это хороший знак. У меня почему-то сложилось такое ощущение, что с добрым полицейским я общался как раз вчера – а это значит, что появление нового действующего лица дает мне повод слегка напрячься. С другой стороны – баба есть баба. Да и Маннс здесь.…Спустя полчаса я был морально готов покаяться во всем, и в первую очередь в том, что всегда преступно недооценивал женщин. Особенно женщин-детективов. От желания плюнуть на все и начать говорить правду меня, как ни странно, удерживало не столько присутствие Маннса, казалось, вполне искренне наслаждавшегося этим спектаклем и неизменно затыкавшего меня, прежде чем я успевал ляпнуть какую-нибудь откровенную глупость, сколько наличие в кабинете Бейкера. Пожалуй, это было нечто вроде мужской солидарности. Если меня расколет баба, ему точно будет обидно, я уверен. Сам знаю, что логикой в этом предположении и не пахло, но так мне действительно было проще держать себя в руках. На мой взгляд, в целом все прошло неплохо – но когда допрос закончился, и меня перевели адвокатскую, где, по крайней мере, не было этого раздражающего зеркального стекла на полстены, с лица Маннса сползло это словно намертво прилипшее к нему выражение вежливой доброжелательности, и он заявил мне прямо, что за время, проведенное вместе с Падалеки, мне если и стоило у него чему поучиться, так это качеству актерской игры. После чего очень остроумно попросил меня никуда не уходить и оставил в адвокатской в одиночестве. Блин, ну уж извините. Как могу, так и играю. Я машинально повернул голову в сторону открывающейся двери – и почти физически ощутил, как кровь отлила у меня от лица, переполняя сердце и взрываясь острой болью где-то за грудиной. Потому что первым в кабинет вошел Джаред. Бледный и осунувшийся, но не только живой, а даже способный передвигаться без посторонней помощи. – Готов поспорить, что это незаконно, – автоматически произнес я, обращаясь к появившемуся следом Маннсу. Впрочем, смотрел я при этом все равно на Джареда. А вот он на меня нет. – А ты подай на меня жалобу, – отозвался Джейсон, закрывая за собой дверь.Джаред прошел к столу – движения немного скованные, правую руку держит полусогнутой, инстинктивно готовясь прикрыть пострадавший бок – и, не поднимая глаз, сел напротив меня. Маннс зашел с другой стороны и опустился на стул в торце стола.– Так, парни, у вас есть двадцать минут. Было бы неплохо, если бы к концу этого разговора мы бы наконец определились со своей позицией, иначе еще пара допросов, и Дженсен до кучи возьмет на себя покушение на папу Римского. Оставить вас одних, уж простите, не могу, а потому просто не обращайте на меня внимания. Ничего нового я не услышу по определению, поскольку уже слышал обе версии. Вам ведь есть что сказать друг другу? Ну вот и говорите. Время пошло.– Спрашивай, Дженсен, – тихо и как-то абсолютно безэмоционально произнес Джаред, не отрывая взгляда от своих переплетенных в замок пальцев. – Я отвечу. Честно.
– Как ты? – вырвалось у меня.Он улыбнулся – горько и иронично. Уголком рта.
– Мне кажется, мы не с того начинаем. Но я все же отвечу. Я – нормально. И прости, я не хотел тебя пугать. Но я действительно с трудом переношу вид и запах крови. Что самое интересное, к мясу это почему-то не относится.Наверное, мне и теперь стоило спросить его о другом… впрочем, все равно с чего-то надо было начинать, и этот вопрос не лучше и не хуже прочих.
– Почему ты отказался от предложения Маннса и не взял деньги? Я действительно этого не понимал. Он словно нехотя поднял голову и впервые посмотрел мне в глаза пустым, спокойным взглядом.
– Потому что я не продаюсь, – отчетливо произнес он, и кровь опять бросилась мне в голову, опустошая сердце. «Некоторые персонажи поначалу настолько упорно набивают себе цену, что приходится применить силу, чтобы вернуть их в реальный мир. Первоначально он хотел сто».
– Что ж ты не сказал об этом Кейну? – вырвалось у меня уже с откровенной злостью.Джаред вновь опустил взгляд.– Я сказал. И те деньги… я их вернул. Практически сразу же.– Просто так взял и вернул пятьдесят тысяч?
Так мог бы поступить я, но для человека, который вынужден снимать квартиру на пару с посторонним человеком, это немного странный поступок. Блядь, ну пусть наконец скажет правду, я давно простил ему эти гребаные бабки… Как выяснилось, я до сих пор не мог простить ему одного – того, что он мне врет. Даже сейчас.В быстром взгляде откровенное недоумение вперемешку с раздражением.– Почему пятьдесят-то? С процентами, что ли? Сколько взял, столько и отдал. Десять тысяч. Больше, знаешь ли, никто не предлагал.А вот это, кстати, вполне в духе Кейна… Стоп. Что значит – больше никто?.. Ладно, я больше не в состоянии изъясняться намеками.– Тогда откуда взялись те деньги, которыми ты расплатился по долгам твоего отца? – прямо спросил я, глядя ему в лицо.К моему удивлению Джаред не только посмотрел на меня в ответ – но и спокойно выдержал мой взгляд.– Квартира в Бруклине, в которой я жил раньше, пусть формально и была подарена близкой подруге моей матери за полгода до смерти отца, фактически принадлежала мне. И у меня была генеральная доверенность на право продажи. В интересах собственника, разумеется… Но, к счастью, порядочные люди еще встречаются. Так что деньги были сразу переведены обратно на мой счет, и я в тот же день погасил всю задолженность. Я бросил быстрый взгляд на Маннса. Тот пожал плечами.– Я вообще-то адвокат, а не господь бог. Это конфиденциальная информация.– У меня есть все документы. Если возникнет такая необходимость – я могу доказать, что так оно все и было, – сдержанно сообщил Джаред не то мне – не то Джейсону.
– Так вы все знали? – спросил я.Он понял меня и кивнул.
– Жить рядом с игроманом и ничего не замечать, это надо постараться, – горько усмехнулся он. – Мы не просто знали обо всем, но еще и подозревали, что добром это не кончится, а потому готовились, как могли. Вся добрачная собственность матери, наследство бабушки – все было своевременно подарено нескольким друзьям семьи... Правда, один из этих «друзей» в итоге конкретной сукой оказался… Ну да ладно, неважно. И, вообще-то, я давно собирался продать эту квартиру, чтобы раз и навсегда закрыть эту гребаную историю с долгом – уже и документы были готовы, и риелторы заряжены… но я до последнего надеялся, что справлюсь и так. Терять свое единственное жилье… это не слишком приятно, знаешь ли. Ну а потом случился Кейн… и у меня не осталось выбора.– Джаред. По порядку, ладно? – глухо произнес я, упираясь взглядом в стол. Теперь уже мне было неловко смотреть ему в глаза, потому что Джейсон вообще-то с самого начала предупреждал меня, что такая возможность существует. Но я предпочел сразу поверить в худшее. Блядь. – Все началось после Дня Благодарения, в ту субботу, когда ты… когда вы вытащили меня из участка. Вообще-то первоначально я просто собирался съездить в Гринвич-Виллидж, чтобы… – он покосился на Маннса, перевел взгляд на меня и обтекаемо добавил: – Ну, ты понял.Кстати да, я действительно понял. Чтобы найти себе активного партнера на ночь. Я помню.– Но мне позвонили на мобильный и назначили встречу в каком-то кабаке в Бронксе. Этот человек сказал, что дело срочное… и что это касается тебя. Ну… я и поехал.
– В Бронкс? Ночью? – не удержался я.Быстрый злой взгляд.
– Вообще-то не было еще и девяти, да и, знаешь ли, я обычно в состоянии за себя постоять. – А вот голос все равно ровный и почти спокойный. Как там Маннс сказал? «Готовый номинант на Оскар»?.. – Этот человек представился мистером Смитом; впрочем, ни на что другое я и не рассчитывал. Мы обошлись без долгих предисловий, и мне сразу было предложено десять тысяч в обмен на продолжение добросовестного оказания услуг сексуального характера начальнику службы безопасности фирмы, в которой я работаю, с той маленькой поправкой, что наши с тобой взаимоотношения отныне будут ненавязчиво контролироваться извне – проще говоря, мне будут говорить, когда я должен буду затрахать тебя до полусмерти, когда устроить истерику, а когда – вообще увезти тебя из города на романтический уикенд. Кроме того, меня предупредили, что, возможно, от меня потребуется кое-какая информация о тебе, причем, как нетрудно догадаться, исключительно интимного характера, которую невозможно узнать из твоего личного дела – типа твоих гастрономических или сексуальных предпочтений. Ну, на этом месте я просто встал и пошел на выход.– Почему?– Ну а на фига мне было влезать в какую-то откровенную хуйню, а? – с досадой отозвался Джаред и продолжил: – Смит остался на месте и даже не пытался меня остановить. Меня остановили уже на улице – просто загнали в ближайший переулок и как следует отпинали…– Значит, можешь за себя постоять? – Я постепенно понимал, что над многими из моих логических построений нависла вполне реальная угроза разрушения, и чувствовал себя по этому поводу просто отвратительно, вот и пытался укусить – пусть по мелочи, но хоть что-то. А вот Джаред оставался спокойным. Правильно, это ведь не он напридумывал себе всякой херни, да еще и свято в нее поверил. Ему-то с чего нервничать?..– Могу. Но не против четверых, и когда бежать просто некуда. И не тогда, когда тебя сбивают с ног и, зафиксировав на асфальте, приставляют нож к яйцам. Знаешь, как выяснилось, это куда эффективнее, чем нож у горла. Стоит только почувствовать кожей прикосновение стали в опасной близости к своим причиндалам, и моментально пропадает всякое желание сопротивляться, поверь мне на слово. Можешь сам попробовать, если считаешь, что я преувеличиваю.– Спасибо, не хочется, – пробормотал я, поскольку такого желания действительно не испытывал. – Ну так вот. Мне, как сам понимаешь, пришлось вернуться обратно. Смит абсолютно невозмутимо, словно я просто поссать отлучался, продолжил с того места на котором остановился. Объяснил мне, что предложенные мне деньги – на самом деле, исключительно жест доброй воли и знак, так сказать, серьезности намерений моих нанимателей, потому что если я буду слишком долго думать или слишком активно строить из себя целку, они просто перекупят мой долг и поставят меня на такой счетчик, что расплачиваться с ними мне придется до конца жизни, причем посредством выполнения далеко не столь приятных и хорошо оплачиваемых поручений, как это. Заметно помрачневший Джаред, забывшись, попытался опереться локтями о стол, тут же скривился от боли и сел ровно. – Ну так и что мне было делать? – риторически поинтересовался он, глядя куда-то в сторону. – Я согласился. Более того, скажу честно – первоначально я действительно собирался от греха подальше просто делать то, что мне прикажут. В конце концов, ничего откровенно криминального от меня не требовали, контролировать тщательность выполнения не могли, а значит, отсутствие нужного результата еще не будет означать то, что я недостаточно стараюсь – если они знали о тебе хоть что-то, то не могли не понимать, что тебя хрен что заставишь сделать помимо твоей воли. И потом… ты ведь сам обозначил дистанцию наших отношений – только секс и ничего больше. Я не чувствовал себя ничем тебе обязанным и абсолютно не собирался настолько осложнять свою жизнь ради каких-то ваших игр больших шишек. По дороге к станции подземки меня задержали копы, а эта идиотка Бренда не нашла ничего более умного, чем позвонить тебе. Я вообще-то и ей позвонил только затем, чтобы не волновалась – никаких конкретных обвинений мне не могли предъявить по определению, а значит, самое позднее к вечеру понедельника я был бы уже свободен.
– Это твоя девушка?Джаред скорчил выразительную гримасу – типа и да, и нет.
– Бывшая. Мы когда-то вместе с ней приехали покорять Большое Яблоко, довольно быстро разбежались – она нашла кого-то более перспективного и многообещающего, но их идиллия продолжалась недолго, и спустя пару месяцев Бренда вернулась обратно, с просьбой если не возобновить отношения, то хотя бы сдать ей одну комнату, поскольку жить ей было негде. – Джаред усмехнулся. – Ну, мы все-таки когда-то были близки. Пришлось пустить. Денег я с нее, разумеется, не брал, мы просто пополам оплачивали все расходы на квартиру и еду, а еще она готовила и убиралась. Так что, наверное, со стороны это было даже похоже на семейную жизнь… – Хорошо, это я понял, – кивнул я, хотя, на самом деле, подобные отношения были мне абсолютно непонятны. – Что дальше?Джаред вздохнул.– А дальше в участке появился ты. И, если честно, был последним человеком, которого я ожидал там увидеть. Даже если бы ты узнал… ты был абсолютно не обязан, понимаешь? Когда только секс, за пределами постели каждый сам за себя – как ты всегда и говорил, никаких обязательств. А ты взял и приехал, быстрее, чем я со своими новыми соседями успел познакомиться. Да еще и с адвокатом. – Джаред вновь усмехнулся и покачал головой. – Словно тебе не все равно. Словно мы не только любовники, а еще и хоть немного, но все же близкие люди. Возможно – даже чуть-чуть друзья. Ты в самом деле волновался за меня… и это было неожиданно приятно.Он сделал паузу, а затем поднял голову и посмотрел мне в глаза.– Знаешь, Дженс, пожалуй, тогда я впервые задумался о том, что просто секса мне мало. А еще я понял, что верну те деньги, которые должны были перевести на мой счет в ближайшие часы, и наконец закончу эту историю с долгами так, как был должен уже очень давно. Есть вещи, с которыми нельзя слишком долго тянуть – из одних проблем неизбежно вырастают другие, и становится только сложнее. И… честно, Дженс, я благодарен тебе за то, что ты пусть невольно, но все же помог мне сделать этот последний шаг. Потом, уже у тебя дома, после ухода мистера Маннса, – Джаред покосился на Джейсона, который сидел с полузакрытыми глазами, откинувшись на спинку стула и скрестив руки на груди, словно на самом деле был где-то очень далеко отсюда, – когда я понял, что ты колеблешься, что ты сам еще абсолютно ни в чем не уверен… я правда хотел уйти и просто навсегда оставить тебя в покое. В тот момент я в самом деле не видел другого способа отблагодарить тебя за проявленное участие. Но когда ты предложил мне остаться… вот тогда я действительно понял, что хочу попробовать получить тебя всего, целиком. Не только секс – еще и доверие. Твою дружбу. А если совсем повезет, то, возможно, даже любовь. И что моей уверенности в конечном счете обязательно хватит на нас двоих. Еще я подумал, что пока я буду рядом, в твою постель не смогут подложить никого другого, а значит, я сделаю все, лишь бы задержаться там подольше. Я вспоминал о той ночи, которая была у нас после этого – и подавленно молчал. Именно тогда он сказал мне, что если я смогу дать то, что ему нужно – он не будет искать никого другого. Та еще клятва в верности… но я не понял даже этого. Я вообще не понял ничего, что тогда произошло, как, наверное, до сих пор не понимаю «настоящего смысла выбора пассивной роли». Хотя нет, об этом я, кажется, постепенно начинаю догадываться. – Мне хватило буквально пары дней, чтобы со всем разобраться и, знаешь, это окончательно заставило меня поверить в то, что я все делаю правильно. Даже с Сэнди все сложилось как нельзя более удачно – я позвонил ей в надежде разжиться парой полезных контактов по поводу съемных квартир – а выяснилось, что она ищет соседа. И парень-гей, который встречается с ее нанимателем, показался ей вполне удачным выбором.– У вас с ней что-то было?– Господи, Дженс, ну опять ты за свое… Блин, ну да, было. Пару раз. Но это же… это не то. Ей просто нравилась мысль, что она в состоянии завести даже гея, а я… – Ладно, Джаред. Проехали. Дальше.Вообще-то я его едва не убил. Так что, в каком-то смысле мы квиты. И, пожалуй, мне стоит напоминать себе об этом почаще.– Я искренне надеялся, что меня оставят в покое, поскольку больше никаких рычагов давления на меня у них не было – и вот в четверг меня вызывает к себе Кейн. Я понятия не имел, что от меня нужно особому отделу, хотя подозревал, что это может быть связано либо с этим чертовым долгом, либо с теми людьми, что собирались мне заплатить – черт, Дженс, я даже уже был готов рассказать ему обо всем и попросить помощи – а он начал с того, что высказал свое восхищение моей изворотливостью и принципиальностью, а закончил тем, что сообщил: как это ни печально, мне все равно придется делать все то, что мне велели, но уже исключительно на голом энтузиазме, раз уж я отказался от денег. Блядь, я понятия не имею, как к нему попала эта долбаная запись…Джаред вновь уставился в стол и замолчал. В принципе, догадаться было нетрудно, но я должен был знать наверняка. – Какая запись? – тихо спросил я.Джаред взлохматил волосы левой рукой, словно этот жест мог придать ему уверенности, и решительно посмотрел на меня.– Дженсен, я бы многое отдал, чтобы ты вообще никогда не узнал об этом, но, блядь... В тот день, когда ты впервые отшил меня – там, в паркинге, помнишь? – ребята из нашего отдела гудели в баре неподалеку, и я… Ладно, ни одному из нас не станет легче, если он вслух озвучит все то, что в тот вечер происходило.– Эту запись я видел, – ровным голосом произнес я. – Так что можешь ничего не рассказывать. Мне ее прислал Кейн. В понедельник. – Я так и не смог заставить себя произнести «позавчера». Потому что это было не позавчера – все случилось где-то в середине прошлой жизни. – Ну, тем лучше, – тихо произнес Джаред, отводя глаза. – Потому что я действительно не знаю, что сказать, Дженс. Это… это было на эмоциях… ну, и после хер знает скольких галлонов пива. И тогда я действительно считал, будто поступаю правильно. Ну, пусть не правильно… но я безумно хотел рассчитаться с тобой за пережитое унижение. Просто… наверное, ты слишком сильно зацепил меня, Дженс. С самого первого раза. С первого, мать его, поцелуя. И потом…Я в самом деле не хотел слушать, как он оправдывается. Это было абсолютно лишним. Я и так наперед знал все то, что он сейчас скажет. Мне было непонятно другое.– Джаред, мне плевать на то, что ты переспал со мной на спор. Кстати, поздравляю, не прошло не то что месяца – даже пары дней...
