Текст книги "Алмазный квартал (СИ)"

Автор книги: Seguirilla

сообщить о нарушении

Текущая страница: 33 (всего у книги 43 страниц)

Пауза.– Где?– На побережье. Надеюсь, ты ничего не имеешь против Лонг-Бич?Неуверенный смешок.– Не знаю. Я там ни разу не был.– Там очень красиво, думаю, тебе понравится. А теперь передай трубку Немеку.– Дженсен… что случилось? – тихо спросил Джаред. Впрочем, я и не надеялся, что он не спросит.

– Ничего. Просто мне показалось, что нам обоим не помешает ненадолго сменить обстановку. – Я закрыл глаза и откинулся на спинку кресла. Не думаю, будто он мне поверил – с другой стороны, скорее всего он вообще разговаривает со мной сейчас только потому, что нервничает. В противном случае, полагаю, я вряд ли мог рассчитывать на такую покладистость с его стороны. – Дай трубку Немеку и собирайся, хорошо?

– Хорошо, – вздохнул Джаред.– Мистер Эклз?– Мистер Немек, все в порядке. Как подъедете, наберите меня. Я спущусь. – Сэр, я предпочел бы…– Я знаю, мистер Немек. Но нет.

А вообще-то даже интересно, как он отреагирует, когда узнает о моих дальнейших планах. Вот только телохранитель мне действительно больше не нужен. Слишком поздно.

Пожалуй, Кейн немного погорячился, когда торжественно заявил, что был неправ в оценке степени моего профессионализма – я не только ушел с работы в три часа, не испытывая при этом ни малейших угрызений совести, но и не нашел нужным сообщить об этом хотя бы Спейту. Да пошел он к чертям собачьим, если задуматься. Я и так уже сделал все что мог. И сделаю еще больше, когда понадобится, но вот конкретно сегодня – с меня хватит. Надо будет, найдут. В конце концов, Кэти в курсе, где я.До машины Немека меня провожал охранник, сославшись на прямой приказ не оставлять меня в одиночестве нигде, кроме собственного кабинета. Я не стал вступать в дискуссию исключительно потому, что очень боялся не сдержаться. Все, бля, не могу больше, меня уже конкретно тошнит от всего этого цирка, ведь когда мне действительно потребуется помощь и защита – рядом не будет никого из тех, кто сейчас так назойливо заботится о моей безопасности. Не могу. Надоело.Джаред молча подвинулся на заднем сидении, освобождая мне место, и, быстро заглянув в лицо, неожиданно взял меня за руку. Просто переплел свои пальцы с моими и слегка сжал, устраивая наши сцепленные руки на своем колене. Господи, я не знаю, что он увидел и что понял. Мне надо собраться. Если я не буду думать о будущем, наверное, я смогу сделать вид, будто все в порядке. Я постараюсь. Я должен.– Лонг-Бич, Вест Бродвей, 80, мистер Немек, – устало вздохнул я, откидываясь на спинку и стискивая ладонь Джареда в ответ.– Дженсен. Я повернул голову. Джаред смотрел на меня внимательно и тревожно. Я все же нашел силы выдавить из себя улыбку, хотя на самом деле мне очень захотелось уткнуться лицом в его плечо и рассказать обо всем. Просто чтобы не оставаться перед лицом неизбежного в холодном, тоскливом одиночестве. К счастью, я снова сдержался. Есть проблемы, которые в принципе нельзя перекладывать на чужие плечи – особенно на плечи человека, который тебе небезразличен. Мы одинокими приходим в это мир – и умирать должны тоже в одиночестве. Никогда не понимал смысла этой фразы… Ну что ж. Зато теперь понял.– Все в порядке, детка. Все в полном порядке, – прошептал я одними губами, вновь пожимая его ладонь.Джаред неровно выдохнул и отвернулся. Но мою руку так и не отпустил.Когда мы припарковались возле Allegria Hotel, я отправил Джареда оформлять забронированный на мое имя номер, а сам попытался донести до Немека, что до понедельника он может быть свободен. Корин внимательно выслушал меня, пожал плечами и набрал телефон Бореанеза. Услышав очередную новость дня, Дэвид было попытался применить свою обычную тактику подавления воли собеседника грубостью и напором, традиционно обложив меня по маме и по папе – но моментально осекся, услышав мое ледяное «это приказ, мистер Бореанез». Вот за что люблю военных, так это за способностью быстро и правильно реагировать на знакомые команды. На мой взгляд, это роднит их с хорошо обученными собаками – и, кстати, это комплимент. Собаки вообще лучше людей. По крайней мере – однозначно честнее.– Должен предупредить, мистер Эклз, я буду вынужден довести до сведения мистера Бореанеза, что, на мой взгляд, на вас оказывается давление, – спокойно заметил Немек, убирая телефон в карман.Я вздрогнул.– С чего вы взяли? – слишком резко бросил я, замирая с рукой, занесенной над ручкой дверцы.– Я это вижу, – невозмутимо отозвался Корин, глядя на меня в зеркало заднего вида. – Мистер Эклз, вы зря не доверяете тем, кто действительно в состоянии вам помочь.– Мне жаль, мистер Немек, но поверьте – в данной ситуации мне уже никто не поможет, – отрезал я, вылезая из автомобиля. Разумеется, было бы чертовски соблазнительно в лучших традициях Голливуда выставить против бандитов лихих ветеранов спецназа, поскольку в кино эти парни всегда побеждают… вот только, к сожалению, в реальной жизни все куда сложнее. …Джаред подал голос, лишь когда мы поднялись в номер – просторный люкс с панорамными окнами, выходящими на океан.– Дженсен, мне кажется, я имею право знать, что происходит, – негромко произнес он, прислоняясь плечом к стене прихожей и преграждая мне путь в комнату.

Я приобнял его за талию и уткнулся лбом в плечо. – Я просто устал, Джаред, – прошептал я. – …Ты себе не представляешь, насколько я устал. Осторожное прикосновение руки к пояснице.– Дело только в этом? Я привычно не понял его интонацию – не то облегчение… не то горечь недоверия.– Да, Джаред. Только в этом, – вздохнул я и, погладив его по спине, прошел в номер.– Почему именно Лонг-Бич? – раздалось мне вслед. Я пожал плечами и принялся распаковывать собранную Джаредом сумку.

– Сначала я думал о Брайтоне, но сейчас здесь спокойнее, да и отели приличнее. Мне просто хотелось сделать тебе приятное.

Сдержанный смешок.– Чертовски странно слышать подобное. От тебя.

«Особенно после того, что произошло» – практически услышал я. Разумеется, я нашелся бы, что ему ответить – в конце концов, это не я развлекался на кухне с домработницей – вот только тратить время и нервы на бессмысленное выяснение отношений я не собирался. Я действительно слишком устал от всего этого дерьма. – Если тебе настолько плохо со мной, то почему ты не воспользовался возможностью раз и навсегда забыть о моем существовании? – Блин, все же не удержался. Впрочем, мне действительно было интересно, что он ответит.Еле слышный вздох.– Таких как ты, Эклз, не забывают. Не важно, любить или ненавидеть… все равно придется помнить всю оставшуюся жизнь. Я замер со свитером в руках.– Ты действительно очень многое для меня значишь, Джаред, – глухо произнес я, напряженно разглядывая тонкий кашемир. – Я никогда не хотел причинить тебе боль.

– Тогда зачем соврал про ту сучку из бухгалтерии?Я медленно положил свитер обратно в сумку и поднялся на ноги, разворачиваясь к Джареду.– А почему ты решил, что я соврал? – негромко спросил я, глядя ему в глаза. Джаред спокойно выдержал мой взгляд.– Твоя рубашка, Дженсен. И запах только твоего одеколона.

– Дешевые духи быстро выветриваются, – непонятно зачем заметил я. Если честно, мое самолюбие было задето – вообще-то я предполагал признаться сам. А так меня просто поймали на не слишком продуманном вранье. Разница есть, причем существенная, верно?Джаред медленно кивнул.– С кожи да, но не с одежды. И если честно, мне просто нравилось так думать. Дженсен, если ты скажешь, что ничего не было – я поверю тебе. Даже спрашивать больше ни о чем не буду, просто скажи, что ничего не было.Его голос не сорвался, даже не задрожал – но я внезапно почти физически ощутил, насколько ему важен мой ответ. Я посмотрел ему в глаза и сказал:– Ничего не было, Джаред. Я действительно соврал. Причем, по ходу, последний раз только что – поскольку я рассказал тебе эту историю про секс с единственной целью – причинить боль.Джаред отвел взгляд.– Зачем тебе это понадобилось? – тихо спросил он, изучая глазами что-то возле плазменной панели на стене.Ладно, уж если говорить честно – значит, до конца. Другой вопрос, что никакой правды не существует – есть только интерпретация фактов.– Я был пьян, Джаред. – Полагаю, с этим вряд ли кто-то поспорит. – И мне показалось, что ты мне изменяешь. – Ведь реально только показалось, я так и не досмотрел ту гребаную запись – мне было слишком страшно окончательно похерить все свои иллюзии.Джаред тут же перевел взгляд на меня. В глазах искреннее недоумение.– Изменяю? – немного нервно усмехнулся он. – С кем, с холодильником? Дженс, у тебя даже ни одного порноканала нет, впрочем, ты же не мою правую руку имеешь в виду? А, к черту.– Я имею в виду Алекс, – тихо произнес я, внимательно наблюдая за реакцией Джареда. Блин, ну вот хрен ли толку, я все равно не в состоянии понять, что это было: он то ли действительно напрягся – то ли просто искренне удивился. Ладно, мне терять нечего. – Вот от тебя действительно пахло ее духами.Его реакция заставила меня в очередной раз задуматься о том, что я вообще ни хрена не понимаю людей. Джаред недобро прищурился и резко поинтересовался:– А откуда ты знаешь, какие у нее духи? – и сразу, без малейшего намека на паузу: – Блядь, я с самого начала это подозревал. Она у тебя не только квартиру убирала. Ты с ней спал, да? Ты поэтому так напрягся, когда застал нас в тот раз вдвоем, верно? Твою мать, Дженс, а вот теперь объясни – кого из нас в таком случае ты ревновал? Меня – или ее?!..Последнюю фразу он уже конкретно рявкнул в мою сторону, на всякий случай убирая руки в карманы джинсов – а мне внезапно стало смешно. Господи, ну пусть даже он просто быстро сориентировался в ситуации и вместо того, чтобы оправдываться, моментально перешел в наступление – на самом деле все это настолько мелочно и глупо, что вообще не имеет ни малейшего значения. Сейчас – точно не имеет. Да и вообще… Впрочем, не стоит делать поспешных выводов. Вот если вдруг произойдет невозможное, и я останусь в живых… тогда посмотрим. А конкретно здесь и сейчас я шагнул к тяжело переводящему дыхание Джареду и, перехватив пытающиеся оттолкнуть меня руки, прижался к нему всем телом.– Тебя, детка, – прошептал я, проходясь губами по его щеке. – Я вообще никого и никогда не ревновал, веришь?.. Только ты. Только тебя. Прости меня, ладно?.. Я просто не знаю, как правильно. Научишь?Джаред обреченно застонал, прекращая чисто символическое сопротивление, и обнял меня, прижимаясь щекой к щеке. – Хотел бы я знать, за что мне эта пытка – любить тебя, – еле слышно пробормотал он – и я не нашелся, что ему ответить... – Ну и какие у нас планы? – уже совсем другим тоном – спокойным, почти веселым – поинтересовался Джаред, немного отстраняясь и заглядывая мне в глаза.Я оторвал руку от его талии и, еще крепче прижавшись к Падалеки, через его плечо посмотрел на свои часы. Четыре десять. Успеваем. – Давай пройдемся, – предложил я. – Я хочу тебе кое-что показать.– Как скажешь, – легко согласился Джаред и поцеловал меня в ухо.…На самом деле, в копилке моих впечатлений наберется не так уж много по-настоящему красивых вещей, которыми я мог бы с кем-то поделиться. Ради Джареда я готов вывернуть ее наизнанку – но конкретно сейчас я могу предложить ему только это.Глава 24.

Пляж был пустынным, а небо чистым – декабрь в Нью-Йорке это, к счастью, не только дожди и слякоть, бывают и хорошие дни. Просто в суматохе большого города об этом как-то не задумываешься – всегда найдутся более важные дела, чем следить за погодой, да и черта с два за ней уследишь, когда постоянно видишь происходящее на улице исключительно через окна машины, офиса или квартиры. Впрочем, здесь и сейчас думать о чем-либо тоже не было ни малейшего желания. Хотелось просто смотреть и запоминать, впитывая кожей абсолютно все – как дышит спящий океан, как поет холодный ветер, как волны снова и снова пробуют на вкус прибрежный песок, превращая пологую полосу прибоя в зеркало, сверкающее расплавленным золотом заката. Так было за тысячи лет до появления на этом берегу первого человека – и будет еще столько же после исчезновения последнего, поскольку не имеет ни малейшего значения, наблюдает ли хоть кто-то за тем, как опускается на землю очередная ночь. Вечность не нуждается в одобрении зрителей. И уж совершенно точно ей плевать на проблемы тех, кто уходит из этого мира быстрее, чем ветра и течения меняют рисунок береговой линии. – Это прощание, Дженс?На самом деле, я ждал чего-то подобного. Надеялся, что ошибаюсь – и в глубине души знал, что именно так все и будет, знал с того самого момента, когда он заглянул мне в лицо еще в машине. Мне не стоило даже пытаться его обмануть. Хотя, если честно, на какой-то миг мне действительно показалось, что у меня получится; я просто не принял во внимание, что Джаред куда лучше меня умеет притворяться веселым и спокойным.– С чего ты взял?Я почувствовал перемену в его настроении почти сразу же, как только мы вышли на бордволк; наверное, именно тогда мне и нужно было срочно придумать что-нибудь еще, а не спускаться на пляж, залитый холодными лучами умирающего солнца… но генерировать какие-то оригинальные идеи у меня не было ни сил, ни желания. А может быть, где-то на уровне подсознания в тот самый момент до меня уже дошло, что надо заканчивать, что этот уик-энд точно не принесет ни одному из нас ни покоя, ни хороших воспоминаний – только истрепанные нервы… Вот только понимать это разумом я не хотел. Не хотел – и все.– Мне действительно надо объяснять?Джаред стоял чуть позади, и я не видел его лица… впрочем, наверное, это к лучшему. А еще лучше было бы, если бы он просто подошел и обнял меня… вот только это вряд ли. Момент упущен. А говоря по правде – и тогда, в номере, это не он меня обнял. Он просто не нашел в себе сил, чтобы оттолкнуть.– Я лишь хотел провести эти три дня с тобой. Вот и все, – тихо произнес я, до боли в глазах вглядываясь в постепенно сползающий к самому краю мира диск солнца. У рыбаков Ки-Уэста есть такая примета – если повезет разглядеть в ореоле заходящего солнца зеленый луч – это к совершенно невероятному везению. Вдруг сработает и здесь? Я хочу не так уж и много… всего лишь вернуться в отель вместе.

– А что потом? – резко, жестко.Нет, не выйдет. Я не вправе его удерживать – а сам он не останется.– Я не знаю, – честно ответил я.

Глухой шорох прибоя, шум ветра и крики чаек. Пусть уходит. Мне действительно больше нечего ему предложить, кроме себя – и этих трех дней. А для того, чтобы продолжать притворяться, я слишком устал. У любого человека однажды наступает предел, за которым внезапно становится просто все равно. Я и так держался слишком долго. – А кто знает, Дженс? Кто – знает?! Он внезапно рванул меня за плечо, разворачивая к себе – в глазах ярость и боль. А еще отблески заката.– Дженсен, пожалуйста, просто скажи честно, что случилось,– произнес он, явно сдерживаясь из последних сил, а я подумал, что уж лучше бы он на меня накричал. Возможно, нам обоим так было бы легче. – Можешь думать, что хочешь, но я действительно не имею ни малейшего представления о том, что происходит. Я несколько дней вообще из дома не выходил, помнишь?.. Черт, ну не смотри ты на меня так! Ты уверял меня, что все в порядке, правильно?.. Что в фирме все нормально, что Бореанез перестраховщик… А сейчас ты отослал Немека – почему? Потому что опасность миновала – или потому, что тебе уже реально все равно, что будет дальше?..Пожалуй, для человека, который не в курсе происходящего, он слишком хорошо выражает в словах то, что я пока что всего лишь чувствую. Впрочем, не могу сказать, будто меня это удивляет – полагаю, для того, чтобы читать мои эмоции сейчас, не нужны вообще никакие особые способности. Должно быть, на каком-то энергетическом уровне от меня уже реально несет мертвечиной.– Я хотел побыть с тобой, а не с Немеком, – устало произнес я. – Разве это не очевидно?Наверное, мне не стоило этого говорить. Вот только иногда бывает уже совершенно неважно, что ты скажешь или о чем промолчишь – для того, чтобы уже запущенная цепная реакция не закончилась взрывом, нужны средства посерьезнее. А еще требуется очень сильное желание этот самый взрыв предотвратить. К сожалению, сейчас у меня не было ни первого, ни второго. Нет, я не хотел его специально провоцировать… но и не видел смысла уходить от конфликта. Пусть уж он лучше в самом деле разозлится и уйдет. Так будет проще для нас обоих. Мне вообще не стоило его сюда привозить. – Нет! – рявкнул Джаред, теряя над собой контроль. – Не очевидно! Это все куда более похоже на какую-то гребаную прощальную вечеринку, последний день перед концом света! Ты зачем сюда приехал – чтобы полюбоваться закатом и пулю в лоб себе пустить?!.. Или все гораздо приземленнее, и ты просто именно в такой манере расстаешься со всеми, кто тебе наскучил – горячий уик-энд, побольше трагичной томности во взгляде, прогулка по пляжу, и, блядь, «дело не в тебе, детка, дело во мне, а вот эту безделушку прими на память»?!!Последняя фраза неприятно задела. Потому что да. Как правило – именно так все и происходило. И, что самое смешное… я искренне думал, что это правильно. – Нет.– Что – «нет»?!! – Джаред встряхнул меня с такой силой, что у меня в шее реально что-то хрустнуло. Жаль, что это вряд ли перелом позвоночника, умереть в лучах заходящего солнца от руки любимого – это был бы номер. Ого. Чувство юмора?.. Ну надо же. Уже и не надеялся.Вот только я все равно не собираюсь говорить ему правду. Да вообще-то и не собирался. Разве что о том, что у меня в дипломате лежит авиабилет, а также путевка на его имя в один из лучших отелей Оаху… но теперь это уже вряд ли имеет значение. Потому что для нас все закончится здесь и сейчас. И, если честно – мне жаль. Действительно – жаль.Я протянул руку, чтобы провести кончиками пальцев по его щеке, но он отдернулся, резко и зло, отпуская меня и делая шаг назад.– Ты мне не наскучил. И я не собираюсь с тобой расставаться, – механически произнес я, понимая, что в этом нет ни малейшего смысла.– Тогда с тобой расстаюсь я. – Вот вроде эти слова и не стали для меня неожиданностью, я сам подвел Джареда к этому шагу – а все равно от боли почти перехватило дыхание. – Я не могу просто сидеть и смотреть, как ты умираешь задолго до того, как в самом деле что-то случилось. Я бы дрался рядом с тобой и за тебя, я прикрыл бы тебе спину, я бы… ч-черт, если бы в самом деле произошло непоправимое – я бы закрыл тебе глаза и отомстил за твою смерть – но ты не хочешь драться. И моей помощи ты тоже не хочешь. Ты уже сдался. А вот на это я смотреть не в состоянии. Человек, которого я когда-то полюбил, хоть и не отличался особой деликатностью, но, по крайней мере, никогда не был тряпкой. – Джаред… – Я шатнулся к нему едва ли не помимо воли, сам не знаю, зачем… а в следующий миг резко отпрянул назад, прижимая руку к горящей щеке. Он явно понял мое движение неправильно, возможно, решил, что я начну извиняться и оправдываться, и ударил меня – не больно, открытой ладонью… но у меня из глаз едва не брызнули слезы. Должно быть, во всем было виновато не по-зимнему яркое солнце.

– Не смей унижаться, Эклз, – бросил он, делая еще шаг от меня. – Я не могу видеть тебя… таким. Он развернулся и зашагал прочь – темный силуэт на фоне полыхающего огнем неба.Брошенная мной связка ключей угодила ему точно между лопаток.

– Вещи заберешь сегодня же, – негромко произнес я, вновь отворачиваясь к океану. Кажется, он замер, точно в спину ему попала пуля… но вот до этого мне уже точно не было никакого дела. – Ключи оставишь у консьержа.…Наверное, я сильно превысил свой кредит на исполнение желаний, раз уж мне было отказано даже в такой малости, как провести последние три дня жизни рядом с тем, кто мне дорог. Ну что ж… пусть так.Я смотрел, как заходит солнце, и представлял, каким мог бы стать – и каким уже никогда не будет этот вечер. Кто знает – быть может, где-то, за гранью этого мира, все так и случилось… И в какой-то другой реальности Джаред все же обнял меня и, упершись подбородком мне в плечо, сказал, что ему здесь нравится. И что он даже представить себе не мог, насколько красиво может быть совсем недалеко от Нью-Йорка. А потом я сцеловывал с его губ соленое дыхание океана и думал о том, что знаю, о чем буду вспоминать перед смертью... Наверное, хорошо, что ничего не получилось. Не мое все это – закаты, поцелуи… да и отношения вообще, пожалуй. Я ведь всегда это знал, так что, на самом деле, я не удивлен, просто… больно. Но боль скоро пройдет. Это даже хорошо, что сейчас болит – зато с каждой секундой мне будет все сложнее оставаться усталым и равнодушным. Я не умею наслаждаться страданиями. И потому очень быстро переплавляю их в злость. Мне просто нужно время. А судя по тому, с какой скоростью рассеивается в моей голове отравленный туман безразличия и смирения, в этот раз его потребуется совсем немного. От заката осталась лишь тонкая алая полоска на границе воды и неба и золотой отсвет по синеве подступающей с востока ночи, когда я понял, что конкретно замерз. И что болеть во мне больше нечему. Я поднял воротник куртки, засунул руки поглубже в карманы и зашагал по направлению к отелю, временами оскальзываясь на смерзшемся песке.Мы одинокими приходим в этот мир – и уходить должны так же. Пока рядом есть хоть кто-то, с кем ты не хочешь расставаться – это делает мысль о смерти непереносимой, и хочется так многое успеть сделать, сказать… просто побыть рядом. Но когда ты один… тогда греет душу лишь одна надежда – постараться напоследок рассчитаться со всеми, кто довел тебя до последнего рубежа, и кто искренне верит, что это сойдет ему с рук. Не знаю, получится ли у меня в итоге добраться до этого чертова «ангела»… но по крайней мере эта гребаная «Аттвуд Индастриал» точно не получит ни цента. А если что – я вернусь с того света. Говорят, если у тебя остаются неоконченные дела – это вообще на раз получается.

Поехать домой я себя заставить так и не смог – слишком много эмоций и ненужных воспоминаний. Мне было необходимо хоть немного времени, чтобы в полной мере прийти в себя. Поэтому я поехал в офис. Там у меня есть диван и коньяк – а для того, чтобы заснуть, сейчас мне большего и не надо.Охранник почему-то воспринял мое появление как должное – спокойно впустил меня в здание, вновь включил сигнализацию и вернулся на свое место за мониторами. Если честно, я был ему очень признателен за подобную деликатность – мне только лишних вопросов сейчас недоставало – но все равно постарался как можно быстрее исчезнуть из поля его зрения. Даже лифта дожидаться не стал, благо, при мне был только дипломат, все остальные вещи я оставил в гостинице. Номер по любому оплачен до понедельника. Хм, надеюсь, несвежую рубашку мне завтра простят. Я поднялся на этаж – и замер, услышав чьи-то приглушенные голоса. О как. По ходу, у нас здесь вечеринка. Занятно… Я пошел на звук, завернул за угол… и остановился вновь. Поскольку единственный источник света, не являющийся указателем пожарного выхода или тусклой лампой дежурного освещения, явно находился за дверью кабинета финансового директора. Оттуда же доносились голоса.Я задумался. То, что вечер не задался у меня, вовсе не означает, что у Спейта тоже все настолько печально. Жена женою, но он, насколько я успел заметить, не брезгует и развлечениями на стороне, а потому велика вероятность, что, открыв дверь (если она не заперта), я буду иметь возможность наглядно убедиться, так ли выгодно отличается его эскорт-агентство от того, услугами которого периодически пользуюсь я. Пользовался. Ладно, не суть. Либо… Нет. Невозможно. Даже не то чтобы невозможно – бессмысленно. Приходить ночами в офис, светясь перед охраной и позируя под камерами, ради того, чтобы разрабатывать в тишине своего кабинета планы по захвату мира в целом и «МорнингСтар» в частности – это полный бред. Хотя и очень в духе Голливуда.Я поколебался пару секунд, разрываясь между огромным желанием пойти к себе, выпить и лечь спать – и настоятельной потребностью какого-никакого, но все же безопасника, проверить, что происходит на вверенном мне участке. Как и следовало ожидать, победил, бля, безопасник. Полагаю, просто где-то очень в глубине души я надеялся нарваться на пулю в лоб сразу же, как только распахну дверь. Дверь я действительно распахнул, поскольку заперта она не была – но вот только на мое эффектное появление практически никто из находящихся в приемной не обратил внимания, лишь сидящий за компьютером своего секретаря Спейт поднял голову, смерил меня взглядом и негромко произнес:– До вас все же дозвонились?Я неопределенно кашлянул, внезапно вспомнив, что так и не включил мобильный после того, как вернулся с пляжа. Впрочем, похоже, финдиректор вообще не обратил внимания на мою заминку.– Хорошо, что вы смогли приехать, – спокойно заметил он, вновь отворачиваясь к монитору. – Иначе я бы чувствовал себя неловко.Казалось, он быстро поднял на меня глаза исключительно затем, чтобы сполна насладиться моим растерянным видом.– Я ведь обещал поставить вас в известность, когда понадобится ваше участие? – любезно уточнил Ричард и по-новой уткнулся в монитор. – Так вот, оно понадобилось. У нас тут есть новости. Ах да, кстати – добрый вечер, мистер Эклз.

До своей приемной и вожделенного дивана я добрался около двух часов ночи, смертельно уставший, немного пьяный, но при этом даже не просто спокойный – практически счастливый. Теперь я точно знал, чем занять себя три следующих дня. Более того – по ходу, в ореоле подбирающейся к своему полному краху «МорнингСтар» для меня таки сверкнул тот самый вожделенный зеленый лучик надежды. Поскольку, как выяснилось, все эти брачные танцы вокруг миноритариев были пусть и тщательно спланированным – но всего лишь отвлекающим маневром. И в ход пошла одна из наиболее простых и агрессивных схем захвата – путем подмены реестра акционеров. Пока мы доводили до ума восстановленные данные, рейдеры не далее как сегодня предоставили нашему новому регистратору свой вариант реестра, в котором контрольный пакет акций, как нетрудно догадаться, уже принадлежал лицам, в числе наших акционеров вообще никогда не числившимся. Разумеется, ни о каком созидательном использовании захваченной таким способом компании и речи быть не может, это повод для долгих и нудных выяснений отношений, судебных исков, и, по факту, прямой путь к полной остановке какой-либо деятельности фирмы вообще. Но именно за счет всей этой неразберихи конкретно в нашем случае у рейдеров и появляется вполне реальная возможность под шумок взять и перехватить поставку. В идеале, конечно, им бы еще и заполучить оригинальные печати, но это уже так, изыски, иные подделки и специалист не сразу отличит, были бы образцы оттисков. Что самое обидное, ход с параллельным реестром напрашивался аккурат с момента исчезновения оригинальной базы данных, но, черт возьми, лично мне тогда и в голову не могло прийти, что против нас будет объявлена война на уничтожение, причем вестись она будет откровенно противозаконными методами. Мы словно сначала сели за шахматную доску, и лишь в процессе внезапно выяснили, что наш соперник играет с нами в бейсбол – когда огребли мячом по морде. Это как бы вообще против правил. Ладно, к черту оправдания. Я все равно должен был предвидеть такую вероятность. Полагаю, это как раз то, о чем меня в самом начале предупреждал Кейн – я слишком погрузился в личное, забыв о важном. Ну ничего. Зато теперь у меня есть возможность хотя бы попытаться все исправить.Спейт настаивал на срочном созыве Совета директоров; я сказал, что никакое «срочно» раньше завтра все равно не получится, а для начала неплохо было бы проверить, что у нас с печатями.Если честно – я по-прежнему ему не доверял. Но мне был жизненно необходим союзник. И именно поэтому я хотел прямо сейчас предоставить ему замечательную возможность заиметь то, что нужно, при минимуме затраченных усилий – ключ от сейфа Шеппарда хранился в сейфе у меня, и если Спейт действительно заинтересовал в том, чтобы получить доступ ко всему содержимому директорской сокровищницы… пожалуй, я даже специально пойду впереди. И не буду оборачиваться ни на какой подозрительный шорох. Хуже все равно уже не будет.Что самое удивительное, через пару минут я понял, что мне это даже нравится – идти по полутемному коридору и ожидать удара в спину. Черт возьми, я и не думал, что сознательно рисковать собой – это настолько весело. Хм, такими темпами, пожалуй, я очень быстро войду во вкус.Я был почти разочарован, когда мы добрались до кабинета Шеппарда без каких-либо приключений. Впрочем, ну не самому же мне головой о стенку биться, верно? Да и вообще – пожалуй, один балл в пользу мистера Ричарда Спейта.Я уже представлял себе его лицо, когда он увидит, что сейф пуст – а вместо этого сам не сдержал искреннее «блядь!», когда обнаружил, что сейф не только пуст… но и открыт. Черт возьми, что-то мне это напоминает… Нет, вот только в этом случае я могу твердо быть уверен, что лично я сейф запер – собственноручно провернул ключ в старомодном сейфовом замке и отнес его к себе. Код моего чуть более прогрессивного сейфа знаю только я. Значит…Я присел на корточки, рассматривая замок. Блин, ну вот что-то мне подсказывает, что его все же не ключом открывали…– Господи, Эклз, ну вы нашли время! – нервно бросил Спейт, отпихивая меня в сторону и распахивая дверцу. Пара секунд – и он аккуратно вернул ее на место, любезно сообщив, что я могу развлекаться игрой в детектива и дальше, поскольку ни на что другое этот гребаный ящик уже не годится, ибо он пуст.Кажется, я все же никогда не забуду то, в какой манере он разговаривал со мной в день моего нового назначения. Это сильнее меня, серьезно.Кстати, он действительно так и сказал: «гребаный ящик».– Ах вы об этом? – невозмутимо отозвался я, поднимая на него взгляд. – Ну да. Пуст. А еще, похоже, взломан. Согласитесь, с моей стороны было очень предусмотрительно позаботиться о сохранности всего этого барахла заранее и перенести его в другое место.Сейф Шеппарда действительно был пуст с первого дня моего пребывания в должности исполняющего обязанности генерального директора. Может, я и на редкость безалаберный тип, но даже у моего распиздяйства есть свои границы, а потому я первым делом оперативно перепрятал все необходимое. А сейчас я очень внимательно наблюдал за реакцией Спейта – и мне действительно показалось, будто первой эмоцией, которая промелькнула на его лице, было облегчение. Нет, я не говорю, что внезапно стал разбираться в людях – но мне было жизненно необходимо иметь хоть какое-то базовое доверие к финдиректору, чтобы объединить наши с ним усилия по постановке наших оппонентов в коленно-локтевую позицию.Ричард смерил меня внимательным взглядом и совершенно неожиданно усмехнулся. Впрочем, если бы он не понял ход моей мысли, я был бы разочарован.– Действительно, мистер Эклз. С вашей стороны это было весьма предусмотрительно, – спокойно согласился он.Разумеется, по логике можно было отсмотреть записи с камер видеонаблюдения и попытаться вычислить того, кто вскрыл сейф, однако это требовало времени, которого у нас не было. И потом – я сильно сомневаюсь, что этот человек просто так взял бы и засветился перед камерами. А это значит – сейчас нам нужно сосредоточиться на другом: как свести все усилия этого окопавшегося у нас говнюка не просто к нулю, а желательно в минус.В принципе, решение напрашивалось: чтобы не дать перехватить поставку, желательно просто сделать так, чтобы ее не было вообще. Но вот это уже не устраивало лично меня – если мы пойдем на попятный и вообще откажемся от сделки с поставщиками, у рейдеров тут же пропадет мотивация продолжать эту игру, а значит, мы вернемся к первоначальному раскладу, при котором в понедельник я в знак своего глубочайшего раскаяния перед обиженными мафиози пускаю себе пулю в лоб. Если честно, меня это и по первости не очень-то устраивало, что уж говорить про теперь, когда забрезжил, так сказать, свет в конце тоннеля. А даже если мне все равно придется умереть – до этого я наизнанку вывернусь, но обязательно сделаю все, чтобы эти суки не просто продолбали свои миллионы – чтобы эти гребаные камни ушли у них буквально из-под носа, когда, казалось бы, все уже будет под их полным контролем… и чтобы потом они обязательно узнали, благодаря кому это произошло.Когда мы со Спейтом вернулись в его кабинет, в приемной продолжалась какая-то очень активная, но, на мой взгляд, слегка бестолковая деятельность. Помимо его личных ассистентов я заметил пару аналитиков, главного бухгалтера, трех представителей юристов и еще нескольких персонажей, чьи лица казались мне смутно знакомыми, но никаких конкретных ассоциаций не вызывали. Забавно, однако. Похоже, сейчас я имею честь наблюдать избранную часть невидимой команды Шеппарда. Блин, и что самое удивительное – опять времени нет со всеми познакомиться. Впрочем, если все пойдет так, как я планирую, это не последняя ночь, проведенная нами вместе.Спейт задумчиво окинул взглядом приемную, где сесть было уже негде при всем желании, и жестом пригласил меня непосредственно в свой кабинет. Интересно, почему он не сидел там с самого начала – ему скучно в одиночестве, или непосредственный контакт с народом необходим для поддержания его в высшей степени демократичного имиджа?.. Ладно, как-нибудь в другой раз спрошу. Сейчас у меня есть к нему куда более актуальные вопросы.– Скажите, мистер Спейт, вы в курсе, с кем конкретно работал Шеппард, и кто является настоящим заказчиком камней? – спросил я, проходя в кабинет и опускаясь в кожаное кресло в неформальной, так сказать, зоне этого помещения. Да, если у меня диван стоял в приемной, то у Спейта диван, два кресла и небольшой журнальный столик находились прямо в кабинете, придавая одному из его углов почти домашнюю атмосферу. Интересно, диван – это затем, зачем я думаю?.. А вообще это идея, даже странно, что мне самому подобное даже в голову не пришло. С той же Миллер не в пример удобнее было бы на диване, чем на столе. Хотя… наверное, это кому как. Кому и шкафа было достаточно. Ричард сел напротив меня и отрицательно покачал головой.– Это же Шеппард. Сами знаете, одна мысль о необходимости поделиться с кем-то конфиденциальной информацией всегда вызывала у него приступ нервной диареи. Так что – увы, но мне известно не больше вашего.Ну что ж, значит, этих таинственных персонажей можно вообще не принимать во внимание. Тем проще. В конце концов, они со мной на связь не выходили, я с ними никаких договоров не заключал, а это значит – все претензии к Шеппарду. Пусть поищут. Или если уж им так приспичит пообщаться со мной – пусть становятся в очередь за итальянцами. Я не могу разбираться со всеми разом.Выслушав мое предложение, Спейт задумался. Причем надолго. С другой стороны, я и не рассчитывал, что он ухватится за мой отдающий легким безумием план, хорошенько не взвесив все «за» и «против». – И где вы найдете такого идиота? – наконец подал голос Ричард, внимательно глядя на меня.Ха, а вот тут вопрос немного в другом, сейчас лично меня куда более волнует дилемма: что важнее – сохранить призрачный шанс откупиться от мафии, или практически гарантированно напоследок поиметь тех ублюдков, что сейчас, готов поспорить, уже распределяют будущую прибыль?.. Кстати, похоже, вот и еще один вариант соотношения личного и важного. А что самое печальное – тут хрен разберешь, где одно, а где другое. Впрочем, выбор, кажется, очевиден. Я, как всегда в подобных случаях, вместо ровной проторенной дороги выбираю ведущий в никуда байквей.– Уже нашел, – просто ответил я.Спейт вновь погрузился в себя, опуская взгляд, а когда вновь посмотрел на меня, мне показалось, что выражение его лица как-то едва заметно изменилось. В нем появился… азарт, что ли? Этакое сдержанное предвкушение начинающейся игры, как у фанатичного завсегдатая скачек перед очередным заездом.– Знаете, мистер Эклз… А ведь действительно может получиться.К счастью, он не стал спрашивать, на хрена такие сложности, когда можно просто забить на эту поставку и все – похоже, для финдиректора действительно чем сложнее, тем интереснее. А это значит – теперь мы с ним и правда в одной команде. Оказывается, быть немного психом это даже неплохо – по крайней мере, моментально сближает с теми, у кого похожие проблемы.Детали мы обсуждали еще долго. Спейт начал с того, что честно заявил: нам может просто не хватить времени, у нас есть только пятница – и максимум несколько часов понедельника. Я уже думал об этом и потому напомнил ему про часовые пояса: со Сьерра-Леоне у нас разница в пять часов, а с Женевой в шесть, соответственно, если мы все подготовим и отправим завтра, а потом будем на связи начиная с трех часов ночи понедельника – мы получим в свое распоряжение практически еще один полноценный рабочий день, только протекающий не в западном, а в восточном полушарии. И поскольку у нас самих необходимости дожидаться оригиналов документов необходимости не будет, мы должны уложиться.Спейт усмехнулся, заметил, что, пожалуй, он недооценивал меня даже больше, чем ему показалось первоначально, и пошел отдавать необходимые распоряжения. Но перед этим все же спросил:– Вы, конечно, можете не отвечать – но вы уверены, что действительно существует необходимость устраивать в понедельник подобный цирк? Эти парни вряд ли решатся устроить настоящий штурм в самом сердце Алмазного квартала; спустя десять минут после его начала тут уже все будет оцеплено полицией. – В том-то все и дело, мистер Спейт, – кивнул я. – В том-то все и дело. Они должны действительно поверить, что у них есть шанс. Что я просто зассал и совершил ошибку. Это поможет нам выиграть время… и, возможно, сыграет на руку мне лично.Взгляд Спейта моментально стал внимательным.– А у вас во всем этом есть какой-то личный интерес? – уточнил он, сделав акцент на слове «личный».Возможно, я действительно сделал ставку не на того игрока, но сейчас мне уже реально было нечего терять. Мне просто надо как-то убить время до понедельника – вот и все. А потому я ответил:– Я очень надеюсь, что когда мы перебаламутим все гребаное болото, на поверхности окажется человек, с которым я давно мечтаю познакомиться. Причем я действительно хочу сделать это лично.Ричард подумал и уважительно кивнул, явно сочтя этот аргумент если и не разумным – то вполне достаточным.Когда он вернулся, то первым делом достал из ящика стола бутылку виски, из шкафа – два олд-фешна, и следующий час обсуждения прошел уже в гораздо более непринужденной обстановке. А под конец мы даже вновь стали называть друг друга по именам.Когда мы распрощались, и Спейт поехал домой, я отправился в дежурку. Уже по дороге неожиданно вспомнил, что сегодня в моем распоряжении есть целый диван, пришел от этой мысли в прекрасное расположение духа и решительно обездолил дежурную смену на подушку, чистую простынь и потертый плед. Зато я оставил им матрас. Пусть скажут спасибо, вообще-то они в принципе не имеют права спать, даже по очереди. Затем я поднялся к себе, запер приемную изнутри, дабы не шокировать Кэти, если она придет раньше, чем я проснусь, разделся и лег. Последнее, о чем я успел подумать – что ведь ни хера же сейчас не засну без снотворного… и отрубился почти сразу, как только принял горизонтальное положение. …На самом деле, лучше бы вообще не засыпал. Поскольку не успел я провалиться в сон, как моментально оказался посреди выжженной пустыни, полнеба над которой занимало неподвижное солнце, переливающееся золотом и кровью. А в конце пути, который я обязан был преодолеть, меня ждал черный, разбухший от долгого пребывания в воде труп, наполняющий воздух отвратительным запахом разложения, от которого слезились глаза и перехватывало горло. Питер Краун. Я не хотел к нему идти. Но по-другому просто не мог.Когда я приблизился к покойному акционеру достаточно для того, чтобы разглядеть провалившиеся, сгнившие щеки, сквозь которые сверкала белоснежная металлокерамика зубов – он протянул ко мне руку ладонью вверх. На ней лежала пуговица. Вот только без шнурка.