Текст книги "Алмазный квартал (СИ)"
Автор книги: Seguirilla
сообщить о нарушении
Текущая страница: 39 (всего у книги 43 страниц)
– Говорите. – Голос низкий, с легкой хрипотцой, и без малейшего признака акцента.– Мне нужен мистер Вернас.– Кто спрашивает?– Мистер Дженсен Эклз, «МорнингСтар Лтд», генеральный директор.Пауза, наполненная еле различимыми шорохами, словно микрофон зажали ладонью.– Мистер Эклз?Похоже, голос все тот же.– Да.
– Вам не нужен мистер Вернас. Вы называете имя и вешаете трубку. Если возникнут вопросы, с вами свяжутся.– А если связываться будет уже просто не с кем? Боюсь, тогда мистер Вернас никогда так и не узнает, что именно я хотел ему сказать.
Молчание. Шорохи.– Вам перезвонят.Короткие гудки.Никаких рефлексий и никаких сомнений. Я просто делаю то, что должен. Точка.Когда телефон зазвонил, я по-прежнему был абсолютно, непробиваемо спокоен.
– Мистер Эклз? – А вот теперь, очевидно ради разнообразия, голос женский и очень даже приятный.
– Да.– Соединяю.
– Рад вновь иметь удовольствие пообщаться с вами, мистер Эклз. – В этот раз теплый средиземноморский акцент Вернаса отдается где-то в районе солнечного сплетения вспышкой злой, холодной радости. – Надеюсь, у вас была серьезная причина настаивать на личной беседе со мной? Поймите меня правильно, мистер Эклз, мне очень льстит ваше внимание, но вы ведь тоже деловой человек, и прекрасно понимаете, что я не в состоянии заниматься всеми вопросами лично. Итак, чем могу быть вам полезен? Вы выяснили, кто скрывался под именем Энджел?– Я сделал лучше. Я нашел организатора. Полагаю, вашим людям не составит труда уточнить детали.
– У вас есть доказательства? – вообще ноль эмоций в голосе, вежливое равнодушие – и только.– Диктофонная запись. За неделю я не успел разжиться большим, уж простите.– Имя? – еще не сталь в голосе, нет – но уже отчетливый металлический привкус.– Марк Шеппард.– Я могу услышать запись? – без раздумий, без дополнительных вопросов.– Если вас устроит воспроизведение через компьютер. Я писал на телефон.– Я слушаю, мистер Эклз.Я поднес телефон ближе к динамику и включил запись.
«…Дженсен, мне кажется, ты смотришь слишком много не слишком качественных фильмов. Ну давай, приплети еще сюда погоню и парочку перестрелок. Я законопослушный человек, Эклз. Вот пусть меня и преследуют по закону. А иметь дело с мафией мне абсолютно неинтересно. Они ребята обидчивые. И очень четко блюдут свои интересы, поэтому вряд ли подобный финт сошел бы мне с рук в обычной ситуации. А так… все вопросы к «Аттвуд Индастриал». Меня вообще даже поблизости не было, когда все произошло. Да и своих дел у них сейчас хватает.– Не иначе как твоими молитвами. А то, что ты сдал Марино, по-твоему, никак не сказалось на твоих взаимоотношениях с этими обидчивыми ребятами?.. »Аудиофайл закончился на пассаже Шеппарда относительно «брюнетки на мониторах». Я вновь поднес телефон к уху.
– Мистер Вернас.– Хорошая работа, мистер Эклз. Надеюсь, вы не откажетесь передать нам оригинал?– Никаких проблем, мистер Вернас.
И вновь, без малейшего намека на паузу:
– Я так понимаю, вы хотели сказать мне что-то еще?– Скорее – предложить, мистер Вернас.Короткий, еле слышный смешок.– Я вас слушаю, мистер Эклз.– У меня есть контракт для ваших людей, мистер Вернас. Молчание – секунды на три.
– Если это как-то связано с нашим основным делом, вам вовсе не обязательно объявлять контракт, мистер Эклз, – почти мягко уведомил меня итальянец. – Просто назовите имя. Мы разберемся.
– Это личное, мистер Вернас. – Как вам будет угодно, мистер Эклз. Расценки вам известны?А вот тут уже спасибо Маннсу.– Да, мистер Вернас. Предоплата будет внесена завтра же. Новый негромкий смешок.– Приятно иметь дело с деловым человеком. Куда прикажете выслать реквизиты?– Если не возражаете, я отправлю свой мейл вашему контакту.
– Не возражаю, мистер Эклз. Но я буду признателен, если вы назовете имя этого человека мне лично. Дело деликатное, сами понимаете.– Я понимаю вас, мистер Вернас. Его зовут Кристиан Кейн.
*«доллара этак двадцать четыре» – по легенде, в 1626 году голландский чиновник Петер Минуит обменял у индейцев алгонкинов остров Манхэттен на партию топоров и одеял (или, по другой версии – бус), приблизительная стоимость которой составила 24 доллара. ** Максимилиан Доркас – герой блуждающей по сети байки о том, как миллионер и кинопродюсер Роджер Доркас оставил своему любимому псу Максимилиану все свое состояние размером в 65 миллионов долларов. Суд признал такое решение законным, поскольку при жизни миллионер выправил Максимилиану человеческие документы. Жене Доркас оставил 1 цент. Но она, по тем же собачьим документам, вышла замуж за пса и, после его смерти, спокойно вступила в права наследства, поскольку пес, естественно, завещания не оставил.***«United Way» – крупная некоммерческая благотворительная организация.**** «Чем мы хуже Цукерберга?» – в реальности Марк Цукерберг, создатель Фейсбук, пожертвовал сто миллионов долларов школам Ньюарка осенью 2010. Судя по всему, в моем мире это произошло годом раньше)))
Глава 28.Сборы не заняли много времени. Впрочем, собирать мне было особо нечего – я всегда очень четко разделял работу и частную жизнь. Пожалуй, даже слишком. Как выяснилось, за полтора года в моем кабинете так и не появилось ничего такого, что сейчас мне захотелось бы забрать. А может быть, именно в этом и было все дело – мне действительно не хотелось ничего отсюда брать. С этим местом для меня связано не так уж много сентиментальных моментов, чтобы пытаться закрепить их в памяти при помощи сувениров. А обо всем остальном я и так никогда не забуду. И если я о чем и жалею – то только об этом.Я запер дверь и оставил на столе у Кэти свое заявление на увольнение с моей же резолюцией «не возражаю». Все же чем хорошо быть генеральным, так это тем, что автоматически снимается куча сугубо формальных вопросов. Дальше в любом случае без меня. Все, что мог, я уже сделал – включая заранее написанный отчет Совету директоров, в который я просто вставил пару предложений и упомянул нужные имена. Он лежит на моем столе, на самом видном месте. Захотят – найдут. А если кому-то что-то не нравится… ну хоть в этом плане ничего не изменилось. Мне по-прежнему плевать.Я спустился на первый этаж и, отдав ключи Кортез, которая явно очень хотела поделиться со мной уже давно известной мне информацией, но так и не решилась, свернул в сторону кабинета Бореанеза. Разумеется, можно было уточнить у охранницы, тут ли он, но, даже если Дэйв еще не ушел, он вполне мог приказать, чтобы его не беспокоили. А мне действительно нужно было его увидеть. Точнее – не то чтобы нужно… но я этого хотел.Бореанез оказался на месте, однако при моем появлении даже не повернул головы – он традиционно сидел, закинув ноги на стол, и курил, невидящим взглядом уставившись в окно.– Я пришел попрощаться, Дэйв, – произнес я, прикрывая за собой дверь.– Я останусь настолько, сколько понадобится для того, чтобы сформировать новый штат охранников, – по-прежнему не глядя на меня, негромко отозвался Дэвид, провожая взглядом одно из наиболее совершенных колечек сизого табачного дыма. – Полагаю, большинство моих парней уйдет вслед за мной. Вряд ли смогу что-то с этим поделать. Но подождать я в состоянии.
Я криво усмехнулся.– А я нет. Я ухожу, Дейв.Бореанез покосился на меня.– И мне обязательно нужно об этом знать? – после непродолжительной паузы поинтересовался он.– Я просто хотел попрощаться, – спокойно повторил я.
Дэвид помолчал, а потом совершенно нейтрально спросил:– Ну и кто останется вместо тебя? Кейн? – В его голосе мне послышалась горькая ирония.– Не думаю. Полагаю, Спейту будет интересно немного расширить границы своей песочницы. Пусть себе играется. А с меня хватит. Дэвид вздохнул и затушил сигарету в пепельнице.– Знаешь, Эклз, я одного никак понять не могу, – негромко произнес он, вновь отворачиваясь к окну. – Ради чего все это?.. Серьезно, весь вечер думаю и никак не пойму. Может, хоть ты мне объяснишь? Я покачал головой. Несмотря на весьма расплывчатую формулировку, я понял, о чем он. – Я бы и рад, Дейв, – тихо ответил я. – Но я тоже этого не понимаю. Поэтому и ухожу.Дэвид опустил ноги на пол и развернулся ко мне. Похоже, он услышал именно то, что я хотел сказать. Добавлять я в любом случае ничего не собирался. За сегодняшний день я и так уже наговорился на ближайшие лет десять. Если кому-то это нужно, понимайте меня так. Без слов.Впрочем, Бореанеза можно считать исключением из этого правила. Он заслуживает объяснений. Если они в принципе ему нужны. Просто пусть сам сформулирует, что конкретно он хочет услышать.– Спрашивай, Дэйв. Я отвечу, – негромко предложил я, глядя ему в глаза.Его взгляд был непривычно серьезным. – Да мне, как бы, не о чем тебя спрашивать, Эклз, – произнес он. – Полагаю, я и без твоей помощи скоро узнаю о том, что случилось, верно?Я кивнул.– Ну а на сегодняшний день мне вполне достаточно знать, что ты уходишь из фирмы – и что ты решился зайти ко мне, чтобы сказать об этом, – добавил Дэйв, пристально глядя на меня.Похоже, мы впервые за все время нашей совместной работы по-настоящему поняли друг друга. – Прощайте, господин майор, – негромко сказал я, не отводя взгляда. – Удачи вам.А вообще-то иногда ошибаться в людях – это даже неплохо. Главное знать, в какую сторону это делать. И всегда иметь возможность убедиться в том, что ошибался.Дэвид усмехнулся, покачал головой – а затем, моментально посерьезнев, неожиданно встал и четким движением руки отдал мне честь.– Прощайте, господин генеральный директор, – спокойно отозвался он. – Я был рад работать под вашим началом. Я усмехнулся уголком рта, пытаясь скрыть неловкость от того, насколько польщенным себя почувствовал, кивнул и развернулся к двери.– Слышь, Эклз, – тут же раздалось мне в спину. – Если я тебе понадоблюсь – ты знаешь, как меня найти.Я не стал оборачиваться. Я и без того прекрасно знал, что Дэвид опять сидит, закинув ноги на стол, и прикуривает новую сигарету. Некоторые вещи просто обязаны оставаться неизменными. Если однажды наш сумасшедший мир все же придет в хоть какое-то подобие равновесия, то только благодаря им. А иначе все бессмысленно.Такси я поймал быстро, хотя и удостоился откровенно подозрительного взгляда водителя – моему пальто не пошло на пользу наше с ним пребывание на той чертовой фабрике, да и сам я, полагаю, тоже выглядел не лучшим образом. Впрочем, продемонстрированный мною полтинник быстро решил все сомнения в мою пользу. Хотя, вообще-то, самое время отвыкать сорить деньгами и постепенно адаптироваться к сабвею. Блин, ну на хер, лучше в таком случае вообще из дома выходить не буду… Ладно, что уж теперь. Гулять – так гулять.Я назвал водителю адрес и полез за телефоном. Пока я еще в состоянии разговаривать, надо успокоить Джейсона, а заодно рассказать ему все, что я о нем думаю. Блядь, ну вот ведь просишь, как человека – так нет же ж, хрен…– Эклз?!– Маннс, а вот теперь объясни мне, идиоту, почему Вернас на прощание порекомендовал мне как можно быстрее успокоить своего нервного адвоката, пока этот самый гребаный адвокат не наделал глупостей, на которые уже будет сложно снисходительно закрыть глаза, расценив их как искреннее участие в делах своего клиента? – почти ласково поинтересовался я.– Ты говорил с Вернасом? – Интересно, он хоть что-то кроме этого из моих слов понял?– Говорил, говорил. Блядь, Маннс, ты чего – совсем спятил? Ты хоть головой думай сначала, прежде чем что-то делаешь! Мне страшно об этом даже спрашивать, но не спросить я просто не в состоянии – ты что, угрожал ему?
Облегченный выдох. Тихий смешок.– Черт возьми, Эклз, ты все же сделал это!..Нет, ну вот объясните мне – это он с кем сейчас разговаривает?
– Маннс. Повторяю еще раз – ты что, угрожал Вернасу? Ты хоть понимаешь, что если он решит, будто у тебя на руках и правда есть хоть какой-то компромат…– Расслабься, Эклз, – спокойно отозвался Маннс, и по его тону я понял, что конкретно сейчас действительно говорю со своим адвокатом. – Никто никому не угрожал. Я просто постарался донести до него, что поспешные выводы о степени твоей виновности, и уж тем более какие-либо действия, направленные непосредственно против тебя, в дальнейшем могут… – Маннс. Заткнись. И скажи одно – он ведь не принял твои слова всерьез?Джейсон вновь усмехнулся – на сей раз холодно и жестко.– Поскольку Вернас далеко не идиот – а идиоты в этом бизнесе до такого возраста попросту не доживают – он будет вынужден сделать вид, будто счел мои слова обычным блефом зарвавшегося адвоката. Потому что в противном случае ему придется принимать меры – а поскольку он не может знать наверняка, какой информацией я располагаю, то, расправившись со мной, он рискует в итоге таки получить слив очередной порции компромата в руки к федералам. Как ты сам понимаешь, подобный поворот Семью сейчас вообще ни разу не устроит. При этом Вернас в курсе, что просто так рисковать собой и своей семьей, разбрасываясь важной информацией, я не стану хотя бы потому, что прекрасно отдаю себе отчет, с кем имею дело – а значит, в сложившейся ситуации ему гораздо выгоднее вообще проигнорировать мои слова. По мухам, знаешь ли, бесполезно палить из винтовки. И если у тебя нет мухобойки – нужно попросту не обращать на них внимания. – Про мух – это было в высшей степени самокритично, – заметил я.– Это не самокритика, Эклз. Это логика. Для человека, у которого нет проблем с самооценкой, вполне естественно стараться преуменьшать свою значимость в глазах тех, кто априори сильнее. А одной мухи, вообще-то, может оказаться вполне достаточно, чтобы заставить просраться кого угодно – главное знать, во что предварительно обмакнуть лапки.– Блядь, Маннс, щас сблюю, – честно предупредил я, жестом успокаивая моментально напрягшегося водителя. – Ты конченый придурок, ты в курсе?
Тихий смешок.– Мне было у кого учиться, Эклз.
Пока я думал, стоит ли рассказывать ему еще что-то, Маннс спросил сам:
– И кто это был?– Кейн. И Шеппард, – вздохнул я.Джейсон помолчал, переваривая информацию.– Фигово. Я так понимаю, ты сдал Вернасу обоих?Ладно, к черту. Полагаю, ему все равно станет об этом известно. Лучше уж от меня.– Только Шеппарда. Что касается Кейна... – я покосился на водителя. – Я заключил контракт. – Почему? – после секундной паузы спросил Маннс, как только понял, о чем я.
– У деловых людей всегда есть шанс договориться, – ответил я. – Если сумеет вывернуться Шеппард… ну так и черт с ним, без денег он все равно ничего не сможет мне сделать. А вот Кейн… я должен быть уверен.
– Он угрожал тебе? – без особой интонации спросил Маннс.– Да, – честно ответил я. – Но дело не в этом.
Потому что дело действительно было не в этом. Просто я всегда стараюсь выполнять свои обещания. Независимо от того, кому и в какой ситуации их давал.– Джей, так что я буду тебе признателен, если завтра ты поскребешь по моим счетам, и переведешь нужную сумму на тот, который я тебе чуть позже вышлю. Если не хватит – займешь мне, ладно?– Без проблем, – тут же отозвался Маннс и немного настороженно поинтересовался: – А чем, интересно, собираешься в это время заниматься ты?– Праздновать, – усмехнулся я. – На мой взгляд, повод налицо. Но вот только тебя не приглашаю, извини, поскольку ты, как выяснилось, не просто человек семейный, ты еще хуже. А потому я в гордом одиночестве закажу себе парочку проституток, куплю бухла побольше и дня три точно буду только бухать и ебаться. У меня вроде еще оставалась наличка… Ну, а аккурат к Рождеству я слегка протрезвею и на подгибающихся от перетраха ногах отправлюсь в аэропорт, чтобы успеть на семейный ужин и показательную порку блудного сына, таки проебавшего практически все свое состояние, что, впрочем, ему пророчили сотворить гораздо раньше. А что потом – я не знаю. Я так далеко еще не загадывал.
Пожалуй, это был уже перебор. Ч-черт. – Дженс, ты в порядке? – тихо спросил Маннс.
– Я просто безумно устал, Джей, – сбавив тон, негромко ответил я. – Вот и все. Так что, пожалуй, ближайшие дня три я буду просто спать.– Мне приехать?– Нет, Джей. Не надо. Я сейчас в принципе не в состоянии никого видеть. Просто сделай, что я попросил, ладно?
– Хорошо, Дженс. И…
– Да-да, я помню. Никаких глупостей, – вздохнул я, понимая, что продолжать этот разговор уже реально не в силах. – Старик, я позвоню тебе, как только немного оклемаюсь, ок?– Если ты скажешь мне, что уже едешь домой. Прямо домой, слышишь?..– О господи, Маннс, ну а куда еще… – неискренне рассмеялся я. – Меня сейчас ни в один приличный кабак не пустят, ты бы видел, во что мое пальто превратилось…– Все, Дженс. Езжай домой. И не вздумай отключить телефон – я позвоню тебе завтра сам, понял?– Кстати, городской вообще не работает, – автоматически предупредил я, чувствуя, как меня буквально затапливает воспоминаниями, как и при каких обстоятельствах это произошло. Я тонул, я захлебывался – и ничего не мог с собой поделать. – Счастливо, Маннс. И – спасибо тебе. За все.
– Бывай, Дженс. Поаккуратнее там.– Угу.
Я нажал отбой, убрал телефон в карман и откинулся на спинку сидения. Мне очень хотелось закрыть глаза – но я знал, что это не поможет. Даже в самом совершенном механизме изначально заложен свой запас прочности. И пусть я никогда не претендовал на звание «совершенства», но, по крайней мере, до сегодняшнего дня моего персонального запаса было вполне достаточно, чтобы справляться даже с самыми паскудными ситуациями. Наверное, спасали некие изначально заложенные во мне автоматически заменяемые предохранители, благодаря которым мне были не страшны никакие перепады эмоционального напряжения. Да и вообще в последние годы у меня с эмоциями было не густо. Или мне просто так казалось?.. Сейчас уже хрен поймешь.А еще все механизмы по-разному ломаются. Не в смысле – капризничают, хотя тут тоже единой модели не существует, а в самом прямом значении этого слова. Некоторые выходят из строя сразу же, стоит слишком сильно надавить на какую-то деталь, но с такими даже проще, заменил поврежденный элемент – и вся система вновь функционирует без сбоев. Другие же накапливают мелкие неисправности, пока их число не достигнет своего критического значения – и вот тогда, если вовремя не вмешаться и не обесточить этот гребаный агрегат к чертям собачьим, запустится цепная реакция тотального самоуничтожения. Я, в принципе, не слишком настаиваю на справедливости этой теории – из меня тот еще механик – но сам я сейчас точно ощущал, что принадлежу именно ко второй группе. И что где-то внутри меня уже набирает обороты нечто невероятно паскудное. Самое печальное, я не имел ни малейшего понятия, как хотя бы притормозить этот процесс – пока что все прорывалось на поверхность лишь всплесками неконтролируемых, мучительных воспоминаний; не только о Джареде, нет, вообще обо всем: о людях, которых я потерял, об обещаниях, которые нарушил… о давно потерянной фотографии с последнего корпоратива, на которой мы с Кейном с двух сторон обнимаем хохочущую Кэти, я – за плечи, он – за талию, мне тогда впервые удалось слегка подпоить Криса текилой.… Но я знал, что дальше будет только хуже. Запас прочности, да. Уже не существующее для меня понятие.Я смотрел на мелькающие за окнами машины огни, вспоминал о том, чего в моей жизни больше никогда не будет, и физически чувствовал, как у меня в груди плавятся, выходя из строя один за другим, последние предохранители.
Я не то чтобы всерьез надеялся, будто дома мне станет легче, просто действительно не хотел никого видеть. А вообще-то, если честно, надеялся. Наверное, это было своеобразной попыткой хоть как-то рационализировать сугубо животный, безотчетный инстинкт – забиться поглубже в свою нору и не высовываться до тех пор, пока не минует опасность – не важно, что сейчас она исходила скорее от меня самого, нежели извне. Хотя, возможно, именно это и было моей принципиальной ошибкой: мне не стоило оставаться сегодня в одиночестве. Нужно было просто подняться домой, переодеться, а потом завалиться в ближайший бар и найти себе на эту ночь хоть какую-то компанию, раз уж я отказался от общества Маннса. С незнакомыми людьми вообще все проще – и бухать, и заниматься сексом, и выворачивать наизнанку душу. Если бы я взял и, фигурально выражаясь, просто проблевался бы перед каким-нибудь абсолютно посторонним человеком этими самыми выжигающими меня сейчас изнутри эмоциями и воспоминаниями – кто знает, возможно, меня бы и вправду отпустило. Но в сложившейся ситуации было бы странно ожидать от меня здравомыслия, верно?.. Да и вообще – меня уже просто тошнило от людей. От любых. …Я не заметил этого вчера – наверное, во мне плескалось слишком много адреналина, чтобы обращать внимание на подобные мелочи – но вот сейчас я с порога почувствовал, что в моей квартире до сих пор пахнет Джаредом. Ха, ну подумать только: моя нора – и та уже, как бы, не совсем моя. И дело было даже не столько в самом запахе – еле заметном привкусе лосьона и дезодоранта в воздухе – сколько в трудноуловимом и уж точно совершенно необъяснимом ощущении чужого присутствия. Можно подумать, он ушел вчера. Или сегодня. Или вообще не уходил… Я не понял, чем конкретно это открытие отозвалось у меня в душе – сейчас там было намешано слишком много разного дерьма, чтобы вычленять отдельные ингредиенты – но, по-моему, первым моим порывом было разбить окно и вышвырнуть туда все, что могло хранить этот гребаный запах, начиная от постельного белья и заканчивая диванными подушками. К счастью, я сдержался. Полагаю, диван мне еще точно пригодится.Я разделся, подчеркнуто аккуратно повесил пальто на вешалку, хотя не исключено, ему самое место было в мусорном контейнере… Нет, все же от некоторых замашек точно пора избавляться. Ничего, после химчистки его еще наверняка можно будет носить. Вот только что-то я сомневаюсь, будто у меня найдется для этого достойный повод.Мне почему-то казалось, что, сохраняя внешнюю видимость упорядоченности своих действий, я каким-то чудом сумею удержать контроль и над всем тем, что происходило сейчас у меня внутри – вот только я абсолютно не был уверен, что в принципе должен… и что хочу этого. Я словно балансировал на грани – и никак не мог решить, в какую сторону падать. Хотя, кто знает, вдруг мне повезет, и я все же сумею сохранить равновесие и добраться до ровной поверхности?.. Нет, я просто не в состоянии сейчас думать. Пусть все идет, как идет. А я буду держать себя в руках столько, сколько позволят нервы. Я прошел в студию, первым делом убрал в сейф пистолет, потом разделся, отправив костюм в шкаф, кобуру вслед за пистолетом, а рубашку в грязное белье, и переоделся в домашнее. …Или сейчас правильнее будет, в самом деле, дать себе волю и разгромить на хрен всю эту блядскую квартиру?.. Я вообще не должен был пускать сюда постороннего человека. Это как своей бабой поделиться – вроде и ничего страшного, а все равно знаешь, что уже не совсем твое. И отношение моментально меняется на соответствующее.Твою ж мать, ну вот черт меня дернул выкинуть тот гребаный фенциклидин, а?.. Как бы он мне сейчас пригодился… Заглотил бы дозу – и на раз перестал бы рефлексировать на тему, можно мне дать себе волю или нет. Да и вообще… Уж лучше за грань, чем здесь. Там хотя бы есть шанс удачно попасть в какое-нибудь прикольное место – «ангельская пыль» это всегда лотерея. А тут… тут без вариантов. Не могу. Надоело. Блядь, ну не может же у меня дома вообще ничего не быть?.. Этого риторического вопроса хватило, чтобы я забыл о сдержанности и с рычанием просто вывернул на пол все ящики, где теоретически могло обнаружиться хоть что-то… но сегодня явно был не мой день. Ха, ну по крайней мере в этом смысле, так точно. Дальше хуже – это ощущение было мне слишком хорошо знакомо, чтобы недоумевать о его природе и значении – у меня появилась совершенно бешеная тяга. Я не просто хотел, мне было нужно. Жизненно необходимо. Хоть что-нибудь. Все равно, что. Так, Маннса дергать бессмысленно, как только он поймет (а он поймет), что меня накрыло всерьез, он скорее сам сдаст меня в наркологию, чем снабдит дурью; все контакты моих старых дилеров пропали вместе с телефоном… Значит, надо прокатиться в Челси, чисто теоретически я знаю там пару точек, на крайний случай, можно прошвырнуться по клубам и…Пожалуй, какое-то подобие внутреннего самоконтроля у меня все же еще сохранялось, поскольку эта мысль словно натолкнулась на невидимую стену и откатилась назад. Никаких точек, дилеров и клубов. Вернуться сейчас к тому, с чего я начинал восемь лет назад… это было бы слишком просто и глупо. Я справлюсь. Уж с этим-то – точно. Не впервой. В конце концов, это только в моей голове. А для того, чтобы приглушить неправильные мысли и желания, существует универсальный, проверенный не одним поколением бывших наркоманов способ. И он мне прекрасно известен.Но все равно, пока я шел к бару, меня ощутимо потряхивало от неудовлетворенной потребности в быстром и надежном кайфе. Знакомое ощущение. Вот только – не в этой жизни. Чтобы настолько всерьез – больше никогда. Точка.Алкоголь, разумеется, не самый короткий путь для того, чтобы выйти за грань, но я никуда не тороплюсь. Тем более что с меня сейчас вполне хватит забытья. Та сторона подождет. Я почти не удивился, когда выяснилось, что за дверцей бара меня ждало очередное разочарование – ну правильно, Падалеки выжрал весь мой виски. Единственная бутылка, да и в той – на донышке. Я допил остаток залпом, прямо из горла, вообще не почувствовав вкуса, и, поставив бутылку на стойку, окинул взглядом имеющийся ассортимент. Похоже, выбора нет. Остается только водка. Разумеется, стоило бы оставить бутылку на полчаса в морозильнике… вот только у меня нет лишнего времени. Я просто не в состоянии ждать, иначе рискую дождаться не совсем того результата, на который настроился. Разве что, пока я схожу за ноутом, – нравится мне это или нет, но я в любом случае должен закончить то, что начал. А там уже подключится Маннс. Скажете, для него это будет означать соучастие в убийстве?.. А если и так. У Джейсона, в отличие от меня, хотя бы есть возможность покаяться и получить отпущение грехов. Вот за что люблю католиков – делай, что хочешь, главное, раскайся вовремя и в нужной компании. Но лично мне все равно как-то ближе Валгалла. Я поставил ноутбук на кухонный стол, открыл почту, и, убедившись, что в последнем письме с неизвестного мне адреса находится номер счета, переслал его Маннсу. Потом на миг зацепился взглядом за письмо от Питера Крауна… и пошел за уже наверняка более чем охладившейся водкой. Мне все равно придется посмотреть, что там есть, но если я сделаю это на трезвую голову, велика вероятность, что в Челси я все же уеду. Разумеется, можно было бы вообще отложить это на завтра… блядь, вот только я что-то конкретно подзаебался постоянно все откладывать на потом. Хуже не будет. Потому что, на хрен, хуже уже просто некуда.Слава богу, Кейн обошелся без текста самого письма, иначе все это выглядело бы уже абсолютным фарсом. Никаких слов – только четыре ссылки на популярный файлообменник.Я искривил губы в подобии усмешки и приложился к бутылке. Блин, а кстати, хорошо пошла, даром, что почти теплая. Горло обожгло так, что у меня из глаз едва не брызнули слезы. Похоже, отвык. Или глотнул на вдохе. Впрочем, плевать. Сейчас это именно то, что мне нужно. Я сделал еще пару глотков, сходил за пепельницей и сигаретами, а затем скачал все видеофайлы и запустил воспроизведение последнего в списке. Даже не спрашивайте, почему. Вообще-то я и газеты так читаю – с последней страницы. Наверное, меня слишком завораживают некрологи.Семнадцатое декабря. Прошлый четверг. День, когда Джаред двинул мне по морде и свалил, в двух словах поведав о том, насколько он во мне разочарован. Семнадцать пятьдесят шесть. Где-то часа полтора после того, как мы расстались.Запись черно-белая, да и в целом качество оставляет желать лучшего, но появившийся возле подъезда Джаред вполне узнаваем. Стоит абсолютно спокойно, не дергается, наверняка имеющийся под ногами мусор не пинает. Изредка оглядывается по сторонам, но без нервозности, похоже, исключительно потому, что смотреть особо не на что, а вообще не смотреть не получается. Просто ждет. Через две минуты из подъезда появляется Кейн. Ха, пожалуй, я впервые вижу его без костюма, а уж капюшон застегнутой под горло толстовки, небрежно откинутый за воротник кожаной куртки, делает его и без того вполне неформальный образ и вовсе до предела демократичным. Обходятся без рукопожатия, отходят чуть в сторону, но Кейн первым останавливается так, что они оба остаются в пределах зоны действия камеры. Их общение длится не более минуты, и не похоже, что протекает как-то уж очень эмоционально – лишь только под конец Кейн почти сгибается, судя по всему, от смеха… и снисходительно треплет Джареда по щеке. Я бы и рад принять это за пощечину… вот только ни хера это не пощечина. Причем Падалеки не то что не пытается двинуть в ответ на подобное проявление фамильярности – он даже не отстраняется. Просто что-то договаривает, разворачивается и уходит.Пожалуй, продолжать пить водку из горла будет глупо. Да и какая-никакая закуска тоже не помешает. Судя по всему, ночь обещает быть долгой.Первая запись. Второе ноября. Двадцать один тридцать восемь. Какой-то бар, на заднем плане звучит музыка, раздаются смех и голоса. Похоже на съемку мобильным телефоном – сначала в кадре мелькает уставленный пивными кружками и мисками с арахисом стол, чья-то рука, женская грудь на приближении, и лишь после того, как оператора явно толкают под локоть – лицо Джареда. Судя по всему, выпил он уже немало, но взгляд все еще вполне осмысленный и даже вызывающий.
– Ну, давай, Падалеки, повтори для истории!На лице Джареда появляется кривая, сальная усмешка.
– И повторю! – уверенно заявляет он, фокусируясь на объективе. – Этот ваш Эклз – та еще сучка, и он не просто педик – он педик, который набивает себе цену так, что мне уже реально интересно попробовать, че ж такое эта красотуля в состоянии предложить!Взрыв смеха.– И я по-любому это выясню, слышь, Мюррей? – Похоже, это он уже тому, кто держит мобильный телефон. – Давай-давай, снимай… Я за свои слова отвечаю… – Замажем? – Телефон подрагивает от тщательно сдерживаемого смеха оператора.Джаред откидывается на спинку стула.– Да не вопрос! – еще шире ухмыляется он. – Ставлю пятьсот баксов, что завалю эту недотрогу в течение месяца.
– А че так долго-то, а? – откуда-то сбоку.– Бля, Падалеки, ну ты даешь…– Семьсот, что не сможешь!– Ха, а я, пожалуй, все же поддержу первоначальную ставку…– Мальчики, ну как вам не стыдно… Ларри, будь добр, еще мартини, ладно, зайка?..– Принимаю!– Я тоже… Но потребуются доказательства, Джей, ты ведь понимаешь?– Фотография его голой жопы устроит?– А у него там что, штамп «собственность службы безопасности» стоит?Новый взрыв смеха.– Пусть лучше его трусы притащит!– Гы-ы! Ага, с автографом!..
