Текст книги "Сны Эстер (СИ)"

Автор книги: Salvill Vilder

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 38 страниц)

– Боишься? – с издёвкой спросил фамильяр.

– Нисколько, – фыркнула в ответ Эстер.

– А чего отшатнулась?

– Ответ на свой вопрос я получила, значит, на том месте мне делать больше нечего, не находишь?

– А что за вопрос? – продолжал допытываться ящер.

– Ты на что вообще намекаешь? – прищурилась девушка.

– Ни на что. Личный интерес, – пояснил зверёк, спрыгивая со створки на пол.

Эстер опасливо опустила взгляд, чтобы не выпустить из виду фамильяра, если он вдруг приблизится к ней по полу. Но чёрную шкурку в темноте было непросто рассмотреть.

– Всё-таки боишься… – раздался разочарованный тихий голос откуда-то со стороны рабочего стола.

– Я не знаю, что ты задумал и на что способен! Имею право бояться! – насупилась девушка.

Звероящер не ответил, только снова послышался тихий шорох когтей, а затем и он смолк. Эстер тихо выругалась. Дико хотелось кого-нибудь ударить, но подходящих кандидатур вокруг было не так много, да и бить их было особо не за что. «Только попробуй что-то не то подумать!» – мысленно прошипела она в адрес фамильяра, однако вернулась к кровати.

Что ж, эта вертлявая звероящерица жива, значит, и хозяин её не за гранью тёмных миров, можно быть спокойной. Но Эстер всё равно осторожно попыталась заглянуть в лицо спящего. Свет от окна едва позволял что-либо увидеть, а распущенные волосы лишь добавляли тени, в особенности так и оставшаяся лежать на лице чёлка. «Какой идиот добровольно себе так обзор урежет? Неудобно же», – мысленно ворчала она и, наконец убрала её в сторону. В следующий миг девушка застыла на месте, не зная, снова ли ей отойти прочь или остаться и присмотреться, не показалось ли. Нет, не показалось: чёлка всё-таки имела необходимость, хотя Эстер в таком случае скорее обошлась бы полумаской или повязкой. Верхней правой части лица, можно сказать, и не было. Шрам на переносице резко расширялся, продолжаясь далее до виска и пересекая пустую глазницу. Пара подобных, но короче и глубже нашлись на лбу и щеке. Словно когтями когда-то начисто содрали всю кожу в этом месте. Рана была нанесена достаточно давно, так как края шрама сгладились – во всяком случае, в полумраке Эстер не могла увидеть его чётких границ.

Девушка оглянулась в ту сторону, откуда в последний раз слышала голос звероящера. Ни звука, ни движения, ни странно светящихся глаз, но ей казалось, фамильяр наблюдает за ней из какого-то незримого уголка этого тёмного стеллажа с огромным количеством закрытых ящиков неясного содержания. Отчего-то стало ещё более неловко. Эстер спешно отшатнулась от кровати и вернулась на диван, всё ещё разыскивая признаки присутствия рядом чёрного зверька. Фамильяр не показывался. «Только дёрнись ко мне… хвост оторву, – продолжала надеяться на телепатические способности ящера Эстер. – Не думаю, что он отрастёт заново…» Не получив никакого ответа, она наконец, быстро скинув платье, нырнула под одеяло, пытаясь удобней устроиться на коротком диване.

Сон всё не шёл.

***

Вечерело.

Над рекой с треском проносились стрекозы, отбрасывая блики от прозрачных сетчатых крылышек. За спиной, над утёсом, скрипела такими же сетчатыми крыльями на тихом ветру мельница, а на другом берегу было как-то пусто и просторно. Лишь далеко на холмах на фоне плывущих вдоль горизонта ватных облаков виднелись точки пугал и силуэты других мельниц. Домой не хотелось.

Хотелось раствориться в прохладном воздухе, стать неотделимой частью огромного мира, наблюдать его со всех точек пространства одновременно. Быть везде, но при этом не существовать. Как солнечное тепло, которым пропитан ветер: все знают, что оно есть, воспринимают, как должное, нужное, но не замечают, привыкнув и забыв. А ветер непринуждённо продолжает качать травы, крутить крылья мельниц, поворачивать флюгеры, а разозлившись, срывать крыши с домов и ломать старые деревья…

Стрекоза пролетела совсем близко, едва не задев хрупкими крыльями лицо. Он быстро огляделся, чтобы убедиться, что вокруг всё так же никого нет. А впрочем, да кому он может понадобиться? Тени ползли по склонам холмов, подбираясь к реке. Небо ещё светилось. Воздух остывал, грела только земля.

– Ты точно в порядке?

Голос был незнаком. В сумерках под утёсом маленького чёрного собеседника он заметил не сразу. «Крыса что ли?» – попытался угадать он, вглядываясь в прижавшуюся к земле фигурку. Небольшое существо опасливо вышло из прибрежной травы и застыло, ожидая ответа.

– А… С чего ты взял, что нет? – Разговаривать со зверьком было странно.

– Ты тут один. Люди не остаются одни, если есть другие рядом. Ведь так? – неуверенно предположил зверёк. – Я не очень хорошо знаю людей. Тем более маленьких. Я с ними ещё не говорил.

– А со мной почему-то заговорил.

– Стало интересно. Почему ты тут один? – Зверёк чуть приблизился.

– Мне кажется, другим я не особо нужен. – Он пожал плечами.

– Ты так в этом уверен? – удивился хвостатый.

Он задумался. На самом деле ему сегодня всё уже сказали. Не все, но один конкретный и на самом деле важный человек. А ведь он даже не понял, зачем. Он ведь даже ничего не сделал не так.

Оставленная где-то позади тоска снова начала подкрадываться со спины. Зверёк тоже подобрался чуть ближе, сверкнули в наступающей темноте оранжевые маленькие глазки.

– Ты откуда вообще взялся? – Он решил перевести тему.

– Огненная женщина-птица сказала, что я должен идти, – ответил чёрный зверёк.

– Кто сказал? – не понял он, решив, что сошёл с ума.

Как ни странно, но он остался спокойным. Сошёл и сошёл – будто раньше ни с кем не бывало. Это бы даже всё объяснило.

– Женщина-птица. Она не сказала своего имени. Только моё… – тут необычный собеседник смущенно смолк. – Только я его забыл.

– Вспомнишь, не волнуйся, – зачем-то сказал он. – А зачем тебе нужно было идти?

– Это… Этого она тоже не сказала. – Казалось, зверёк только сейчас задумался, что это немного странно. – Или сказала? Я не помню. Наверное, я сам должен догадаться… Так?

– Может быть. – Он снова неловко пожал плечами.

– Я должен был найти, – продолжил зверёк. – Она говорила, да. Должен идти и найти… Но что?

Он не мог ответить. Он тоже не помнил и не знал. Просто не мог знать. Снова установилась относительная тишина, отчего-то быстро переставшая быть неловкой. Где-то далеко время от времени было слышно голоса людей: кого-то звали. Говорящий зверёк осторожно, ползком подобрался ещё ближе, коснулся холодным носиком его запястья. На миг обдало волной тепла, чужое незнакомое горячее и острое звонкое чувство прошило грудь. Он непонимающе глянул на зверька.

– Знаешь… А я нашёл, – прошептал тот, садясь на задние лапки; загоревшиеся глазки выражали неумолимый и чистый восторг.

– Что?..

– Вот ты где! – вдруг раздался сбоку другой голос, звонкий и уже хорошо знакомый.

Зверёк вдруг быстро нырнул в рукав рубашки, взобрался по руке на плечо и скрылся за воротником. Он невольно содрогнулся: маленькие коготки зверька не слишком приятно, пусть и безобидно впивались и царапали кожу. Девочка осторожно прошла по мягкому берегу, выбралась на песок и побежала к нему. Он вдруг помрачнел.

– Мы тебя уже где только не ищем, я к реке боялась идти: вдруг утонул? – заключив его в цепкие объятия, быстро-быстро заговорила она. – Зачем ты сбежал? Отец так испугался…

– Да он даже не верит, что он мой отец… – кисло заметил он.

– Не говори глупостей! – нахмурилась девочка, резко отстраняясь от брата, но ещё крепко держа его за плечи. – Мал ещё, чтоб такие вещи понимать…

– А что тут понимать? – почти скучающим голосом произнёс он, снова поднимая взгляд. – Он сегодня уже всё сказал.

– И ты поверил? Да он просто погорячился!

– Он сам говорил, что правду выдают только по пьяни и в гневе. Да и чего ему тогда злиться? Я разве давал повод?

– Ты обиделся?

Конечно же он обиделся, что за глупый вопрос? Но это было тогда. А сейчас саднящего чувства больше не осталось.

– Нет. Я устал.

Девочка снова с удивлением заглянула ему в глаза, словно не веря, что он вообще может что-то такое сказать. Он отчасти понимал: странно слышать подобное от человека, который едва переступил через первый десяток лет жизни. Но он говорил чистую правду.

– Устал? – переспросила она. – От чего?

– От притворства.

– Притворства? – Она явно не понимала.

А у него не осталось эмоций, которые он мог бы вложить в осипший голос, чтобы стало понятнее.

– Этой игры в большую и дружную семью, – решил словами пояснить он. – Мы не так нужны друг другу, как пытаемся притвориться. Если нас разделить, ничего не изменится.

– Это не так!

– Мы уже все по одиночке. Отец в разъездах. У мамы – Дэйв. Ринделл занят в поле или своими планами. На других ему плевать, он даже не интересуется, хотим ли мы быть частью его планов. Айвен с Марикой заняты учёбой и поиском женихов на стороне, они лишь делают вид, что им есть дело до нас. Они хотят скорее отсюда уехать. Ты всё время только и делаешь что-то по хозяйству, пусть этого никто и не замечает. Или делает вид, что не замечает, и пользуется этим. Мне применения ещё не нашли, я пока в стороне. Всегда.

– Не всегда! – как-то озлобленно вдруг возразила она.

– Иногда с кем-то из вас всех. Но оттуда зато всё очень хорошо видно.

– И что же тебе видно?

– Тебе не кажется, что родители тоже просто от нас устали? Да и вообще все ото всех.

– Мне кажется, ты просто ревнуешь, – не слишком уверенно предположила она.

– Возможно, – согласился он. – Я допускал такое. Но как можно ревновать к людям ещё менее нужным, чем ты?

– А Дэйв? – ошарашенно спросила она.

– А что Дэйв? Дэйв просто ещё совсем мал, ему в любом случае нужно внимание. Без него ему просто не выжить… – он спокойно взглянул на неё, не до конца понимая её словно физически ощущаемого на расстоянии комка колкого и холодного страха.

Ему вообще начинало казаться, что в самом начале она была права. Мал ещё. Не должен понимать. Не его ума дело. Но слова собирались сами всё то время, пока мимо текла река.

– И поэтому ты решил всех перепугать, сбежав из дома? Отец себе места не находит, себя винит!

– Признаюсь, он… Он меня сильно напугал. Но его вины нет! Я не собирался сбегать. Это было бы слишком глупо. Хотелось успокоиться…

– И как, успокоился?!

– Я ведь не говорю, что они плохие или что-то ещё, – почему-то поспешно начал оправдываться он, ощутив с её стороны затхлое дуновение едва сдерживаемого гнева. – Я их ни в чём ни виню. Они хорошие. Они дали нам всем всё, что только могли дать. Нам всем. Просто, иногда мне всё равно кажется… Мне кажется, их самих хватило не на всех. Понимаешь? Ты тоже иногда жалуешься. А я вовсе перестал ощущать себя тут… своим и нужным. Конечно, мы тоже не можем требовать от них сверх меры и их возможностей…

– Не надо так говорить, – снова одёрнула его сестра.

– Как?

– Вот так! Ты ничего не понимаешь!

Казалось, она сейчас заплачет. Он как никогда остро чувствовал, что ей действительно не всё равно. Она правда боялась, злилась и не хотела его потерять, потому и держала крепко, словно он сейчас взаправду растворится и пропадёт в наступающей мгле. А он и сам не помнил, как оказался на берегу. Но здесь было отчего-то так безопасно и тихо, что в столь же безопасный и тихий дом возвращаться не хотелось. Не потому что накажут – не накажут, просто тяжко было находиться там, среди семьи, которая уже давно не казалась семьёй, единым целым, чем-то тёплым и охраняющим. Горстка людей, собранных под одной крышей лишь волею обстоятельств.

– Пойдём. Тут становится холодно.

Она в ответ нехотя отпустила его. Вместе поднялись с земли и пошли домой.

Под воротником зашевелился уже забытый зверёк. Он задумался, а правильно ли, что он его не прогнал? Тащит домой теперь… Говорить ли кому-то о чёрной… крысе? Мыши? Ящерице? Он даже не знал, как назвать это существо. И эта его странная фраза… «Я нашёл», – что и в каком таком смысле нашёл?

Темнота ползла от горизонта, незаметно и стремительно сгущая и замораживая пространство. Там, в темноте, незримая пропасть где-то за стеной из шума трав и с лиловыми облаками у самого горизонта. Ночь наступала всегда очень быстро.

Так было и сейчас.

***

А Эстер снова стояла перед лестницей. Справа тихо перекликались тиканьем всё те же часы, еле светило окно с другой стороны. Но девушка ничего этого не видела, перед глазами навязчиво стояла только лестница. Она сама не поняла, в какой момент подошла и начала подниматься, но несмотря на то, что она чётко осознавала, что поднимается наверх, ей казалось, что она медленно опускается куда-то вниз, в неведомую бездну.

Кружилась голова, Эстер потеряла счёт ступеням. Когда она уже хотела оставить эту затею и спуститься обратно, ступени сменились наконец ровной поверхностью. В лицо ударил пыльный сухой ветер, Эстер почувствовала запах пепла и гари. Странно, но дыхание осталось чистым.

Деревянный пол под ногами быстро покрылся чёрным вязким песком, чернота окутывала и пространство вокруг. Попытка отступить обратно к лестнице не удалась: ступени за спиной пропали, один мягкий липучий пепел и чёрный песок. За спиной постепенно нарастал непонятный, гудящий шум, ударил горячий ветер, сквозь его вой прорвался нечеловеческий крик. Мимо метнулась бело-лиловая вспышка, Эстер резко рванула с места вперёд, в непроглядную тьму и чёрный от пепла туман, прочь от дикого шума и этого сдирающего кожу, как кипяток, ветра.

Сквозь прозрачно-фиолетовую дымку тлела угловатая фигура демоницы, что неумолимо приближалась, взрывая страшными когтями рассохшуюся от жара землю. Поворот, другой… За спиной слышался уже не топот – шелест многих маленьких лапок, взрывающие тёплый пепел крошечные коготки. Эстер не хотелось оглядываться. Вокруг не дома – вокруг тёмные гладкие скалы, острые, как ломаное стекло. Девушка боялась увидеть в них отражение того, что было за её спиной.

Новый порыв ветра унёс прочь и шум, и скалы, и погоню, заставил резко остановиться. Где-то вдалеке ещё слышался знакомый вой, с другой стороны ему вторил грохот, словно рушился камень, крошась на первоэлементы. Эстер попыталась оглядеться. Всё та же тьма, мягкий, заглушающий шаги пепел под ногами, никого вокруг. В ушах гудела кровь, никак не прекращалось навязчивое головокружение, будто Эстер не шла по земле, а висела вверх ногами.

– Есть здесь кто-то?

Она ожидала услышать эхо, но даже оно не ответило. Голос прозвучал жалко, тихо, одиноко. Она резко развернулась, почувствовав чьё-то присутствие. Чувства не подвели: в десятке метров от неё виднелся силуэт. Девушка сглотнула и медленно двинулась в его сторону.

Существо не тронулось с места. Эстер видела: это не человек. Тело, может быть, издалека и напоминало человеческое, но было покрыто синим оперением, и лишь пересеченный тремя вертикальными складками живот голый и тёмный. Существо сидело на корточках. Покрытые тем же синим пером ноги вместо стоп имели птичьи когтистые лапы. Опиралось оно на жёсткий птичий хвост зелёного пера с большими глазчатыми пятнами. На месте рук – огромные раскинутые крылья, но на груди были сложены маленькие скрюченные ручки, чем-то похожие на птичьи лапы. На мощной шее, напомнившей Эстер бычью, голова была почти незаметна, только закрытое маской лицо. Левая часть маски была чёрной, правая часть – белой. Глаз не было. За плечами существа ветер тихонько колыхал тонкие чёрные перья, торчащие, словно высокий кружевной воротник. Девушка приблизилась достаточно, чтобы рассмотреть даже фактуру пера, присыпанные пеплом плечи чудовища, сухую складчатую кожу на маленьких ручках. Оно, похоже, не заметило её или же просто спало. Эстер снова нервно сглотнула, делая шаг назад. Находиться рядом с ним дольше не хотелось. Но она не могла отвести взгляда…

Существо вздрогнуло.

Эстер отступила дальше. Дёрнулись, хрустя суставами ручки на груди чудовища, задрожал, сыпля пеплом, воротник чёрных перьев. Эстер задержала дыхание, и существо замерло.

Воздуха не хватало, она пыталась уйти как можно дальше. Однако не дышать вечно было невозможно, в какой-то момент пришлось шумно вздохнуть. Сухой жар не давал достаточное количество кислорода, кружилась голова. Чудовище снова зашевелилось. Открылись четыре белых глаза на тёмной стороне маски, три из них тут же перетекли на светлую сторону, Эстер резко остановилась. Снова поднялся ветер, резко распахнулись на месте складок на животе существа три огромных глаза, сразу нашедшие Эстер. Словно треснула у основания шея, показались острые клиновидные зубы, раздвоенный мясистый язык. Взметнулись огромные крылья, поднимая тучи пепла и песка, а в приближающейся из-за спины чудовища чёрной пылевой бури вмиг загорелись сотни и тысячи бледно-голубых и красных звериных глаз без зрачков. Кто-то с силой дёрнул за воротник платья назад, ткань врезалась в шею, перекрыв воздух…

…Эстер резко вздрогнула, проснулась, судорожно вдохнув ртом и прижав к груди одеяло, не в силах двинуться из-за ещё сковывающего тело сонного паралича. С колен метнулся прочь звероящер, чуть ли не до визга напугав девушку.

– Ты в порядке?

Эстер рывком села, всё ещё прижимая к себе одеяло, и затравленно повернулась на голос.

– Немедленно отвернись! – рявкнула она в следующий момент.

Арлен даже дверцу шкафа с зеркалом закрыл, лишь бы она больше не сотрясала воздух, и продолжил бороться с запутавшимися волосами. Эстер же быстро потянулась за платьем, но оно соскользнуло с подлокотника на пол, едва удалось его коснуться, и оказалось вне зоны досягаемости. Девушка даже зашипела от досады.

В комнате резко стало светлее. Эстер ещё раз запуганно огляделась. Просто зажглись лампы на стенах. Она поискала глазами хозяина комнаты. Получилось не сразу: в бледно-жёлтой рубашке Арлен едва не слился с такими же светлыми стенами. «Ах, точно… Магия и всё такое…» – вспомнила Эстер, и лампы перестали казаться чем-то таинственным.

Что-то мягкое коснулось руки, и Эстер снова вся передёрнулась, ещё не успокоившись.

– Ты б ей чаю с мятой или ещё чем принёс… Нервы попусту тратит, бедняжка, – фыркнул фамильяр, оставив на диване затащенное туда платье и прыгнув на стол.

– С-спасибо… – еле слышно пробормотала в сторону звероящерицы девушка, тупо сжимая одежду в руках, словно боясь, что та исчезнет.

– Ты скоро? Мне вообще-то зеркало нужно… – отмахнувшись от фамильяра, поторопил её Арлен.

«Ага, чтобы народ не пугать…» – еле удержалась от колкости Эстер, но поняла, что действительно его задерживает. Уже застёгивая пуговицы на воротнике, она ещё раз огляделась. Арлен вернулся к шкафу с зеркалом, а фамильяр белкой скакал по ящикам стеллажа, то и дело открывая какие-то из них и что-то разыскивая.

– А что, ещё ночь? – заметив, что окно всё ещё открыто, и снаружи так же темно, спросила Эстер.

– Час до рассвета. Почти утро, – ответил Арлен.

– И чего мы так рано поднялись? – удивилась девушка.

– Ты – не знаю, а я мимо Марты планировал уйти…

– Да сейчас тебе, уйдёт он! – послышался с лестничной площадки голос хозяйки.

Звероящер спешно нырнул в ящик, на ручке которого в тот момент сидел, а Арлен рванулся к двери, услышав скрежет ключа. Эстер продолжала недоумевать на диване.

– Ты серьёзно? Марта, к чему эти крайности? – поняв, что дверь уже заперта снаружи, а ключей на привычном месте на столе нет, попытался перейти к переговорам он.

– А к тому, что ты сейчас снова на весь день унесёшься, и неизвестно ещё, вернёшься ли к вечеру. Я не хочу волноваться, так что денёк побудешь дома. Признавайся: вчера сильно по голове прилетело? Ещё куда-то идти собрался… Отдохнёшь – пойдёшь хоть на край света. А сейчас только дёрнись прочь, из-под земли достану! Я вас всех уже насквозь знаю…

– Эстер хоть выпусти… – сдался Арлен.

– О, а она проснулась уже?

Эстер всё ещё переваривала ситуацию. Снова повернулся в замке ключ, приоткрылась дверь.

– Брысь от двери! – шикнула Марта.

Арлен только в бессильном жесте поднял руки и молча удалился в помещение за шторой.

– И оттуда брысь!

– А вот тут изволь смириться…

– Ой, выселю к Таусовой бабушке, доогрызаешься! – проворчала хозяйка, шире открывая дверь. – Давай, идём! – уже к Эстер обратилась она.

«К какой-какой бабушке?» – девушка кинула последний взгляд на завешенный тканью проход и вышла за Мартой. Хозяйка не забыла снова запереть дверь, а Эстер попыталась не улыбнуться. По лестнице спускались быстро, но тихо, учитывая раннее утро. Путь лежал туда же, куда прошлым вечером скрылась хозяйка: за лестницу. Там обнаружилась комната, в которой и жила Марта.

– Обычно так рано никто не поднимается, – зачем-то пояснила хозяйка, когда они зашли в её комнату. – Хотя иногда мне приходилось ловить в такое время должников…

Половина комнаты оказалась огорожена светло-зелёной ширмой с серебристой вышивкой в виде танцующих павлинов, так что всей её Эстер увидеть не могла, только пару кресел, низкий столик между ними и большое, скрытое неплотной салатовой шторой, окно. Девушка остановилась в нерешительности, не зная, можно ли в её обуви ступать на ковёр. Марта тем временем опустилась в одно из кресел.

Эстер наконец смогла нормально её рассмотреть. Марта уже успела привести себя в порядок и переодеться, так что имела мало общего с тем растрепанным образом, что увидела перед собой Эстер днём ранее. Тёмные глаза смотрели из-под полуопущенных век, однако взгляд был ясным. И, несмотря на то что глаза были полузакрыты, Эстер казалось, что он похож на неподвижный взгляд ящерицы или змеи. Волнистые тёмные волосы собраны в аккуратный пучок, нет того недовольного выражения на светлом гладком лице. Крошечные, выдающие возраст морщинки, наблюдались только в уголках губ, глаз и вдоль открытого лба. Ухоженные руки, аккуратно остриженные ногти – явно чтобы не мешали в домашней работе. В целом, Марта производила достаточно приятное впечатление.

– Как тебя там? Этель? – Хозяйка снова подняла на неё взгляд.

– Эстер, – уточнила девушка.

– Эстер… – повторила Марта, будто пробуя на вкус. – А фамилия?

– Нет её, – ответила Эстер.

– Почему же? – поинтересовалась хозяйка.

– Своей у матери не было, а отца я не знаю, – не имея почему-то сил не ответить или соврать, проговорила девушка.

– Хорошо, Эстер, иди сюда.

Она напряжённо вздохнула, осторожно приблизилась ко второму креслу. Марта кивком поторопила её, и Эстер неуверенно, но быстро опустилась на край сидения. Снова напала неловкость, столь ей обычно несвойственная.

– На чём мы вчера остановились? – закинув ногу на ногу и сложив на груди руки, мягко спросила Марта.

– На том, что заведение, где я работала, не стоит Вашего внимания…

– Уже «работала»? Смело. – Она улыбнулась, не спуская с Эстер внимательного взгляда. – А в чём причины? Боишься дурных рекомендаций?

– Нет, хозяева были довольны… – нервно продолжила девушка. – Просто там всякий сброд обычно шатается, редко кто-то приятный хотя бы на вид заглядывает. Дешёвый непримечательный бар.

– Прямо-таки ничем не примечательный? – усомнилась Марта.

– Кухарка только отличная. Ей бы на нормальной кухне работать, а не там… Жаль, не узнала её имени, – припомнила, нервно улыбнувшись, Эстер.

Марта снова только кивнула, а девушка ещё сильнее занервничала.

– Сколько ж ты там проработала, что не знаешь её имени? – через какое-то время продолжила хозяйка.

– Чуть меньше месяца, – быстро подсчитала Эстер.

– И возвращаться не планируешь?

– Если тут не останусь, никуда больше, кроме того бара, и не возьмут…

– И чем тебя не устраивает работа в баре, кроме неприглядных посетителей? – снова с улыбкой спросила Марта.

– Я…

– Ну?

– Просто я… Я не хочу жизни, в которой осталась моя мать, – вдруг злобно и одновременно грустно ответила девушка.

– И в какой же такой жизни она осталась, что ты не хочешь такой же? – Хозяйка сменила тон.

Мягкий голос Марты словно гипнотизировал, Эстер уже не могла остановиться:

– С детства она также переходила от одного подобного заведения к другому, работая только за ночлег и еду. Причём работу выполняла вообще любую, лишь бы заплатили. – Тут Эстер криво усмехнулась. – В общем-то, только поэтому и появилась на свет я. Ей не нужна была такая обуза как ребёнок, но остатки совести хотя бы не позволили оставить меня в канаве или на пороге какого-нибудь дома. По крайней мере, лет в семь я могла бы стать помощницей, так, впрочем, и случилось. Но пришлось осесть в одном постоялом дворе, так как с ребёнком никуда не брали. – Эстер на мгновение умолкла. – Не знаю, до сих пор ли она там. Но я сбежала, как только смогла. А сейчас даже жалею: всё-таки там кормили, и не надо было заботиться о завтрашнем дне – работай, и всё будет…

– И сколько ты так уже бродишь в поисках новой стабильности? – прервала её Марта.

– Лет шесть… – припомнила девушка. – Мне было около одиннадцати, когда хозяева обратили на меня особое внимание, и я решила делать ноги оттуда.

– И чего же именно ты ищешь? – продолжила задавать вопросы Марта. – От одной стабильности ты сбежала, а какую ныне пытаешься найти, если о той жалеешь?

– Хочу просто подняться с того дна. Хотя бы немного.

– Но люди вокруг в этом не заинтересованы, я права? – продолжала хозяйка.

– Да.

– И ты пытаешься пробиться сама любыми возможными методами… Ясно. – Она снова кивнула. – За это время, верно, успела даже немного запятнать репутацию, не так ли? Иначе, зачем приходить за работой в незнакомый тебе город?

– О чём Вы? – не поняла Эстер.

– Доход не всегда был, явно приходилось воровать, так?

– Знаете, есть всем хочется!

– Не злись так, я тебя ни в чём не обвиняю. Но было дело, так? Откуда бежишь?

– С южной заставы, – вновь сдалась чужой воле Эстер.

– Что-то серьёзное?

– У дежурного нож забрала, а он потом уже заметил. Хотел под суд тащить из-за мелочи, да не успел.

Марта тихо рассмеялась.

– И много таких мелочей было? – Отпускать девушку она и не собиралась.

– Ловили только три раза. До суда дошло один раз – разошлись с миром. Но в окрестностях Ливерона мне теперь лучше не показываться…

– Хорошо. Как минимум из моего дома ты за эту ночь ни с чем не попыталась убежать. Это хорошо. Вернёмся к другим твоим качествам. – Хозяйка наконец отвлеклась от неприятной темы. – Чем ты можешь быть полезна тут, раз уж тебе так хочется остаться?

– Всем, кроме готовки. – Эстер снова скривилась. – С ней у меня всё очень плохо…

– Печально, но если немного конкретизировать… Что ты подразумеваешь под словом «всё»?

– Всё, что скажете, в пределах разумного и полезного, – попыталась пояснить девушка.

Марта задумчиво вздохнула, отвела наконец глаза. Эстер на автомате проследила за её взглядом. За окном стало заметно светлее. «Как долго я уже здесь?» – вдруг задумалась девушка.

– Сходи, открой дверь этому чудику да ключ верни, уверена, он не ушёл, заодно диван уберёшь, и бельё сюда принеси, не забудь. – Оставив на столике ключ, Марта поднялась из кресла. – У тебя остались вещи в том баре?

– Нет. Только часть зарплаты…

– Хорошо. Я ещё подумаю, решение скажу к вечеру. Потом позову. Иди, – остановившись у окна, проговорила хозяйка. – Ключ не забудь, устанешь бегать.

Эстер неуверенно двинулась к выходу. Уже за дверью она остановилась, вспоминая детали разговора, которые странно быстро улетучивались из памяти, словно это был только сон. Теорию опровергал ключ от двери в руке. В голове стоял туман, Эстер списала его на реальную сонливость: хотелось подняться наверх и рухнуть обратно на диван. Перед запертой дверью на четвёртом этаже она снова задумалась, что наговорила хозяйке, но поиск замочной скважины перебил эти мысли. Лишь вспомнила странную фразу про то, что Арлен не должен был уйти. А как он уйдёт, если дверь заперта? Но скоро Эстер вовсе забыла думать о Марте.

«А ведь почти рассвело… – первым делом всё-таки подошла к окну она. – А так и не скажешь, что почти час прошёл…» В комнате за время отсутствия ничего не изменилось, даже неубранный диван остался нетронутым. Эстер снова упала поверх смятого одеяла, глядя всё так же в окно. Она только теперь поняла, что совсем не выспалась.

Из полусна Эстер вырвал раздавшийся откуда-то сверху грохот. Девушка резко села и тут же пожалела об этом. Некоторое время пришлось ждать, когда утихнет звон в ушах, и отойдёт вставшая перед глазами мерцающая тёмная пелена. Только после этого Эстер уже аккуратней поднялась с дивана и подняла взгляд наверх в поисках источника звука.

При свете наконец нашёлся потолок, оказавшийся сводами купольной крыши где-то далеко наверху. В таких случаях обычно делают ещё одно перекрытие, деля такие помещения на комнату и мансарду или чердак, но тут подобное отсутствовало. Зато стало понятно, куда мог исчезать в темноте забиравшийся наверх звероящер: Эстер вполне чётко могла разобрать держащий скаты крыши каркас балок. От обилия пространства наверху стало неуютно, девушка даже поёжилась. Эстер хотела лечь обратно, но снова прислушалась, уловив ещё что-то.

– Арлен! – неуверенно позвала она. – Ты тут?

– А куда я денусь? – Откуда раздался ответ, Эстер понять не могла.

– А где ты вообще?

– Здесь, – уже яснее послышалось откуда-то сверху.

Эстер оглянулась и заметила перила над занавесом. Оттуда, собственно, и наблюдал за ней явившийся наконец Арлен. «Второй этаж… Это типа и есть чердак?» – задумалась девушка.

– И… что ты там делаешь? – туповато спросила Эстер.

– Не думаю, что тебе будет интересно, – оглянувшись, неуверенно ответил маг.

– Раз спрашиваю, значит, интересно! – возразила она.

– Допустим, пытаюсь понять, что случилось с подъёмником.

– Что? – не поняла Эстер. – С каким подъёмником?

Арлен только отмахнулся и отошёл от перил, пропав из виду. Эстер обиженно фыркнула, отошла к дальней от занавеса стене, чтобы заглянуть наверх, но мало что увидела.

– Эй, вернись!

– Отстань, я занят.

Эстер обиженно заворчала и снова задумалась. Вспомнила лестницу, содрогнулась, восстановив в памяти кошмар. На перилах мелькнул звероящер, хитрым глазом косивший на девушку. Эстер, недолго думая, показала ему язык, фамильяр фыркнул и также пропал из виду. Девушка недовольно скрестила руки на груди, снова зевнула, раздумывая, как попасть наверх.

«Лестница…» – наконец ещё раз напомнил сонный разум, и Эстер решительно двинулась к занавесу. Останавливаться у зачехлённых ящиков уже не стала, сразу двинулась к дальней стене. Она снова стояла перед лестницей. Справа тихо перекликались тиканьем всё те же часы, еле светило окно с другой стороны. Но Эстер ничего этого не видела, перед глазами навязчиво стояла только лестница. А ещё то крылатое чудовище с глазами на животе… «Эстер, это просто дурацкий сон…» – преодолевая внезапную скованность, девушка рывком чуть ли не запрыгнула на первую ступеньку. Потревоженная лестница отозвалась тихим металлическим гулом, Эстер с радостью отметила, что в её кошмаре подобных звуков вроде не было. «Да и лестница была маленько другая… – вспоминала теперь, поднимаясь дальше, она. – Не такая крутая, каменная даже вроде… А тут железка». Да и подниматься пришлось не так долго, как во сне.