Текст книги "Сны Эстер (СИ)"

Автор книги: Salvill Vilder

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 38 страниц)

Глава XIII – Не нужно бояться

Где-то там за спиной уже не топот – шелест многих маленьких лапок, взрывающие тёплый пепел крошечные коготки. Вокруг не дома – вокруг тёмные гладкие скалы, острое ломаное стекло. В воздухе не сумерки – в воздухе увязло что-то очень похожее на свет, но являющееся его противоположностью.

Стеклянные стены, гладкие, как зеркало, и изломанные, как грани кристалла, уходили вверх, в темноту, словно без конца. Там, далеко наверху, виднелись тонкие колеблющиеся линии, мириады бледных мотыльков, как каркас из нитей, держащий волокнистые своды едва видимого тёмного неба, в трещинах которого то там, то здесь на фоне узлов и сетки пересечений вспыхивал зеленоватый свет, словно пытался прорваться сквозь толщу плотных небес и гари. В воздухе плавали пепел, чёрная пыль и запах палёных перьев.

Эстер сделала шаг вперёд. Под ногой хрустнул песок, неохотно проминаясь под тяжестью её тела. Сквозь серебристо-лиловую дымку на плоскости стеклянной стены проступило её мутное отражение. Хотелось коснуться его рукой, но стоило замереть без движения, как оно пропало. Эстер присмотрелась к стене внимательнее. Отражение едва проступало, мягко пульсируя в такт дыханию. Девушка развернулась. За спиной также были стены. Она стояла посреди узкого стеклянного коридора, одним концом уходящего в бесконечность. Там, среди мечущегося в безветрии густого тумана, спиной к Эстер сидел Таус, припорошённый пылью и пеплом, неподвижный, как статуя, и далёкий, как горизонт.

Другой конец коридора вёл на развилку.

Девушка, не раздумывая, двинулась туда. Отражения мелькали по обе стороны, дробясь на изломах, искажаясь на неровностях и бесконечно умножаясь в отражении друг друга. Она следила за ними краем глаза. Отражённые Эстер то отставали, то торопились, то оглядывались. Шли в другую сторону. Были одеты по-другому либо не одеты вовсе. Были старше или младше. Она старалась не смотреть на них, но всё равно в страхе косилась на стены вокруг. Бесконечность Эстер отвечала ей взаимностью.

Она не задумывалась, куда идёт теперь. После первой развилки были пара поворотов, ещё развилка, перекрёсток, подъёмы и спуски куда-то, проходы в зеркальных стенах. Эстер слышала голоса. Шелест коготков по песку тоже не стихал, но слегка отдалился и был теперь почти не слышим за далёким грохотом. Голоса не шептали, говорили внятно, но одновременно, приглушённо и на неизвестном Эстер языке. Нет, она уловила пару знакомых слов, но значения их всё равно не знала. Голоса смешивались с шелестом пепла, завыванием ветра высоко над головой, звуком ударов по плотному воздуху миллионов маленьких лёгких крылышек и хрустом песка, расступающимся под множеством невидимых маленьких коготков. Глухо грохотал горизонт, витали в воздухе произнесённые кем-то слова. Как вдруг поверх одного из голосов прозвучал точно такой же, но с фразой уже на привычной для девушки речи:

– Ты не можешь требовать от меня бóльшего!

Эстер замерла. Голос был мужской, мягкий, но за ним чувствовались холодная неумолимая сила и одновременно отчаяние. Эхо повторило фразу шёпотом, на несколько голосов и замолкло. Эстер пошла по коридорам дальше, углубляясь в неизведанный стеклянный лабиринт. Шелест и хруст становились всё громче, словно где-то песок сыпался в огромную воронку, падая с огромной высоты в нижнюю часть гигантских песочных часов.

Очередной всполох бело-зелёного света наверху заострил грани зеркальных стен стеклянного лабиринта. Впереди коридор сужался, под прямым углом пересекаясь с коридором другим. Эстер вдруг остановилась, прислушиваясь к громкому шуму. Что-то мелькнуло в том коридоре, и в тот же момент движущаяся тёмная стена закрыла проход, производя шелест и треск колыханием длинного жёсткого меха и бесконечностью тонких членистых ног, быстро несущих длинное покрытое этим мехом тело. Тело закончилось нескоро, длинным хлыстовидным хвостом с кистью, который ещё почти столь же долго тащился по песку за шерстистым многоногим змеем. Тише шум и шелест не стали. Змей словно бежал одновременно по всем коридорам сразу. Эстер затравленно осмотрелась по сторонам, заметила ещё больший ужас в глазах своего отражения и оглянулась.

Оглянулась как раз затем, чтобы увидеть несущийся на неё огромный птичий череп с горящими белым глазницами и плюмажем из фазаньих перьев между завёрнутых назад бараньих рогов…

…В очередной раз открыв глаза и увидев размытое изображение немыслимого сплетения цветов на обоях, Эстер проморгалась и села в кровати. Окон в комнатке не было, поэтому время суток узнать было проблематично. Девушка нервно провела рукой по волосам. Мокрые, словно только что из-под дождя. Спать уже не особо хотелось, поэтому она неохотно свесила голые ноги с кровати и нащупала на прохладном полу у кровати тапки.

Накинув платье и на ходу застёгивая пуговицы у воротника, Эстер приоткрыла дверь и выглянула в холл. Сквозь похожие на бойницы окна на пол и стены падали размытые и слабые полосы света с улицы, часовая стрелка на часах в углу едва подбиралась к цифре пять. Девушка тяжело вздохнула, вышла из комнаты и тихо пошла в сторону ванной. К своему удивлению она поняла, что из-за двери слышался тихий шум воды. Эстер открыла дверь, заглянула внутрь. Арлен как раз выключил воду и сделал шаг от раковины. У зеркала вскинулся на задние лапки Тильд.

– Чего не спишь? – вперёд хозяина спросил фамильяр.

– Да просто кошмар приснился, ничего особенного, – привычно ответила Эстер, тихо прикрывая за собой дверь. – А вы чего так рано?

– Не рано, а когда надо! – ответил внезапно разговорчивый звероящер.

– Ладно, идём, – подозвал его маг, когда забрал с тумбочки часть вещей и двинулся мимо девушки к двери.

Тильд мигом пробежался по тумбочкам и прыгнул, зацепившись на его рукав, чтобы также привычно взобраться на плечо. Дверь закрылась. Эстер зачем-то прислушалась, но больше ничего не услышала, хотя со звукоизоляцией у двери ванной комнаты были большие проблемы. Месяц почти совместного проживания подходил к концу, а девушке всё ещё было жутковато от его привычки или способности передвигаться иногда практически бесшумно. В любом случае она тут же отвлеклась на одну из раковин и зеркало перед ней. Отражение выглядело не ахти хотя бы из-за следа на щеке от подушки и надутых отёком век. Эстер включила холодную воду, с фырканьем пару раз окунулась лицом в наполненные водой ладони, забрызгала зеркало и завернула кран. Подняв глаза, она спешно протёрла стекло: дробящееся в каплях отражение снова заставило мурашки пробежаться по спине.

Как ни крути, а спать всё равно хотелось. Эстер широко зевнула, снова изучила своё отражение, растрепала волосы и пошла обратно в комнату.

***

Завтрак Эстер, впрочем, как и обед, снова безбожно проспала. Успокаивал лишь тот факт, что Марта ей уже была не начальница, а Наёши ничего про время и какой-то график ещё не говорила. Но, в любом случае, оторвавшись второй раз за сутки от кровати, к выходу из комнаты девушка готовилась, может, и тщательней, но в разы быстрее, лишь пару раз отвлёкшись, чтобы выглянуть за дверь и посмотреть на часы. В доме слышался какой-то шум. Эстер не придала ему значения: в такое время как раз, примерно раз в неделю или две, за всякими вещами наведывались к Арлену из конторы. В этот раз, правда, шумели слегка сильнее. Выйдя из комнаты, девушка первым делом свернула к кухне. Марта домывала посуду, а точнее протирала полотенцем последнюю тарелку, перед тем как перекрыть воду в кране.

– Доброго дня, – быстро пожелала Эстер, оглядывая небольшую кухню на предмет хоть чего-то похожего на еду, – а уже все всё съели?

– Доброго, нет, на плите суп остался, – отозвалась хозяйка, обернувшись, чтобы повесить на место полотенце. – Хочешь – доедай, но мыть за собой всё сама будешь.

– Буду, не беспокойтесь, – кивнула девушка, наконец переступив порог.

Марта тихо хмыкнула и двинулась к выходу из кухни в проулок, захватив с собой ведро с мусором. Эстер пришлось сначала дать ей пройти, прежде чем подойти к плите и заглянуть под крышку кастрюли. Конечно, суп на завтрак – не самый обыденный в последнее время вариант, но на еду девушка жаловаться не привыкла. На ощупь бок кастрюли был ещё тёплый, так что тратить время на разогрев Эстер не стала, налила в тарелку как было. Столы в небольшой столовой перед кухней убраны ещё не были, так что девушка без особой опаски опустилась на первое попавшееся место, не боясь случайно пролить бульон на скатерть. Через дверной проём было видно холл. Девушка успела заметить, прежде чем сесть, нескольких людей, идущих от лестницы к выходу.

На кухне щёлкнул замок: Марта вернулась в дом. Эстер слышала, как снова ненадолго включилась вода в кране, затем хозяйка вышла к столам, попутно вытирая руки полотенцем. Заметив движение в холле, она некоторое время пристально смотрела в сторону прохода, но затем перевела взгляд на Эстер:

– Нет желания наверх переехать? – вдруг спросила она.

– Куда наверх? – между ложками недоумённо спросила девушка.

– В мансарду. Там хоть окна есть, места много, можете с Наёши жить раздельно и вместе одновременно, ещё и под работу место останется.

Эстер подняла глаза от тарелки, удивлённо взглянув на хозяйку.

– Вы нас к Арлену подселить что ли хотите?

– Нет, он съехал, – ответила Марта.

– В смысле?.. Когда съехал?

– Утром сегодня. – Хозяйка пожала плечами. – До завтрака ещё улетел, вон, контора эта его сейчас своё имущество выносит. Я чего предлагаю: помещение нестандартное, сдать его мне будет сложно, только если перестраивать – там под крышей как минимум ещё две полноценные комнаты можно из одной сделать, а можно и чердак приспособить, но это уже совсем на чёрный день. А так вроде Наёши нашла мансарду в нынешнем её виде достаточно подходящей для её работы. Там как минимум есть куда складировать огромное количество абсолютно любых вещей.

Эстер снова перевела взгляд на проход в холл. Там пока никого не было видно, но шум ещё слышался. Где-то на дне грудной клетки шевельнулось непонятное, но пока ещё слабое чувство страха. Девушка перевела глаза на тарелку. С мутной поверхности супа на неё взглянуло собственное размытое и бледное отражение.

– Что-то не так? – с некоторым подозрением спросила Марта, о существовании которой девушка за эти пару странных мгновений успела забыть.

– Нет, просто… Неожиданно.

– Что именно?

Эстер помешала суп в миске ложкой, закусила нижнюю губу, задумавшись.

– Да в принципе всё, – наконец ответила она.

– Ну ты подумай насчёт предложения, посоветуйтесь там с Наёши, я пока объявлений не давала, – кивнула Марта, а затем ушла из столовой, кажется, проверить и проконтролировать процессы на последнем этаже.

Эстер в некотором замешательстве вернулась к еде. Этажом выше, судя по звукам, что-то не очень уверенно пробовал на скрипке Айенор. Звучал инструмент уже куда лучше, чем днём ранее. Девушка невольно вернулась мыслями в недалёкое прошлое, выискивая в памяти хоть что-нибудь, что могло говорить о скором переезде. Она сама не знала, с чего её так это заботило. Но первое, что тут же пришло на ум – пресловутый Эман. «Даже Наёши говорила про кого-то из них», – мысленно накручивала себя Эстер. А ведь буквально вчера или позавчера она дала себе обещание больше в чужие дела и истории не лезть. Всё, она уже устроилась: есть, где жить, на что жить и как заработать то, на что жить. К чему всё усложнять?

Однако, помыв за собой тарелку, девушка первым делом пошла на последний этаж. Она сама не особо понимала, что именно ожидает там увидеть и зачем туда идёт, но всё равно поднялась. Дверь оказалась распахнута настежь. Оказалось, что она здесь была не одна: дальше по лестничной площадке нашлась ещё одна, тоже открытая теперь нараспашку. Вела она абсолютно туда же, просто поближе к лестнице на чердак. Эстер до неё не пошла и заглянула в комнату через первую дверь. Здесь было непривычно светло. Не то что бы раньше был мрак, но такое обилие дневного света, проникающего в комнату через открытый люк в своде крыши около подъёмника, тоже наблюдать можно было нечасто. Рабочие на втором этаже, кажется, устроили себе перерыв. Даже снизу через перила Эстер видела, что наверху стало гораздо меньше вещей. Например, пропал стол, что стоял сразу за подъёмником, и каркас полусферы. Пропал и разделяющий комнату занавес вместе с карнизом, очень пустой выглядела та половина комнаты, которую он закрывал: оттуда тоже всё уже вынесли. Вынесли и сломанный стараниями девушки рабочий стол около кровати. На его месте зачем-то поставили прежде стоящие у обеденного стола чудом уцелевшие стулья. Они, кровать, маленький диван и шкаф – вот что осталось тут на своих и не очень местах. В углу около двери откуда-то взялся свёрнутый в тугой рулон ковёр. Им, кажется, Марта планировала прикрыть, судя разной степени потёртости, не раз и не два пересобранный паркет.

Эстер прошлась до открытого окна. Под подошвой что-то хрустнуло. Девушка убрала ногу, взглянула на пол. В дерево паркета оказалась вдавлена маленькая шестерёнка с длинной и теперь сломанной осью. «Тильд же после пожара их все собрал», – припомнила про себя Эстер, выдернув из пола детальку. Она подняла глаза наверх. Там, на втором этаже, обсуждали между собой прошлый вечер рабочие. Эстер прислушалась было к словам, но вдруг отчётливо услышала рядом с собой звук бегущих по дереву маленьких лапок. Она оглянулась. Краем глаза заметила движение у дивана: что-то длинное, как верёвка, шмыгнуло под него. Девушка снова посмотрела наверх – в случае чего, она здесь не одна, на помощь прийти успеют – и подошла к дивану. Эстер опустилась на колени, в попытке заглянуть под диван, но в темноте под ним ничего, кроме тонкого слоя пыли, не разглядела. Она подумала и прижалась ухом к стенке бельевого ящика. Сначала она слышала только гудение собственной крови в ушах, а затем – отчётливое, но очень тихое тиканье.

– Эстер? Ты чего здесь делаешь?

От неожиданности девушка резко вскинулась и оглянулась. Марта удивлённо приподняла бровь, Эстер быстро поднялась с пола и отряхнулась.

– Да так… Показалось, что мышь бегает, – нашлась она. – Думала, открою ящик – и спугну, а так хоть узнаю, там она или нет.

– Мышь?

– Э… да. Мышь. – Эстер неуверенно повела плечом. – Не знаю, что может привлечь сюда грызуна, но… кто знает? Может, свечи, мыло, сургуч, хотя, я ничего такого тут не видела. Я просто что-то видела, вот и подумала – а почему нет?

Марта недоверчиво покосилась на диван, но продолжать тему не стала. Впрочем, как и Эстер. Хозяйка глянула на второй этаж, но идти туда не стала, направилась к шкафу и открыла его дверцы. Девушка думала уже идти вниз, проведать Наёши, но остановилась.

– Подождите, вы же сказали, что Арлен съехал? – не удержалась от вопроса она, подойдя ближе к шкафу.

Внутри, как и раньше, висели на своих местах вещи, а внизу стояли несколько пар обуви. Зонтик на дверце без зеркала, шарф, край которого свисал с верхней полки – Эстер помнила это с последнего раза, когда вообще видела шкаф открытым.

– Да, съехал. Утром, – подтвердила хозяйка.

– Но все вещи тут!

– Не все, – ответила Марта. – Как минимум куртки и пальто нет, часть рубашек тоже вроде как забрал.

– То есть… Он что, забыл тут почти целый шкаф вещей? – предположила Эстер.

– Не забыл, а оставил. Он предупредил меня, что не будет забирать всё за ненадобностью. Он и сюда-то заехал в своё время с одной сумкой, так что я не удивлена. Вещи есть куда деть – и ладно.

Эстер не нашла, что ответить. Вопросов стало только больше. Не сказать, что она была особо этому рада. В первую очередь из-за того, что никто не мог дать ей ответы. С одной стороны, это была прекрасная возможность просто выпутаться и забыть историю, о которой, как Эстер казалось по каким-то причинам, она знала больше необходимого. А с другой – снова изнутри глодали любопытство и желание разобраться. Почти мания… Эстер разочарованно вздохнула, снова подняла взгляд наверх, а затем, когда Марта снова вышла из комнаты, направилась к лестнице на второй этаж.

– Приятного аппетита? – неуверенно пожелала она, увидев, что трое мужчин, сидя на полу, доедали разложенные на чьей-то куртке бутерброды.

Они в ответ все вместе кинули на неё взгляд, нестройно, но благодушно поблагодарили, а затем вернулись к прерванному разговору. Эстер осмотрелась и тут. Этаж был почти пуст. Остался только сложенный у стены лом, но и он уже был упакован в аккуратные свёртки и обёрнут мешковиной, готовый к выносу. Девушка неуверенно прошлась до перил, ещё раз взглянула на троицу. В одном из них она наконец узнала смуглого паренька, который отправил их когда-то с ящиком к Вельде. Он, кажется, заметил её интерес, отвлёкся от разговора и, неловко улыбнувшись, кивнул ей, будто разрешая задать вопрос.

– Не знаешь, чего он съехал? – решила спросить Эстер. – Может, говорил? А то так внезапно…

– А чёрт его знает, – честно признался он. – Наверно, командировка кончилась, он вроде не увольнялся.

– Командировка? – не поняла она.

– Ага. А он не говорил? Он же из мажоров столичных, их сюда расквартировали чисто в помощь, когда у нас три года назад тут совсем запара была. Теперь, видимо, уже не нужен, вот и позвали обратно. Ну или там что-то лучше предложили, не зря же тут всякие сэры мотаются? Вон, у нас из ювелирки тоже парочка мастеров туда смотаться решили по приглашению после вечеринки. Но они только собираются.

– Ясно…

На самом деле ничего не было ясно. Расспрашивать дальше Эстер не решилась, оставив их и спустившись снова вниз. Она не могла понять, отчего ей было так тревожно. Помимо всего прочего не выходила из головы рассказанная днём ранее история от Наёши, да и инцидент на улице тоже настойчиво крутился перед глазами. «Как он там говорил? Если мне придёт в голову сменить обстановку, я сменю?» – вспомнила девушка, выходя из комнаты и начав спускаться вниз по лестнице. В мыслях было зайти на днях к Грегу.

Наёши как раз закрывала на ключ дверь своей комнаты. Эстер сбавила шаг, остановилась на нижних ступеньках перед площадкой. Фамильяр старушки, кошка, заметила девушку раньше хозяйки. Эстер, присмотревшись к животному, невольно улыбнулась: на шее и плечах кошки красовался аккуратный кружевной воротничок и тонкая жёлтая лента, завязанная аккуратным бантиком. Наёши тоже нашла глазами девушку и тоже приветливо улыбнулась.

– Марта с тобой уже говорила насчёт мансарды? – вместо приветствия спросила она.

– Да.

– И что думаешь?

Эстер снова замялась.

– Не знаю, почему меня должен касаться этот вопрос, – наконец ответила она. – Если Вам будет удобно, то почему нет? Мне-то без разницы.

Наёши в ответ кивнула.

– Тогда, как только они там всё доделают, можешь переносить вещи. Я уже попросила молодых людей помочь отнести туда ещё одну кровать, так что на этот счёт не беспокойся.

Эстер механически кивнула. Старушка снова улыбнулась и пошла по лестнице вниз.

– А Вы сейчас куда? – почему-то спохватившись, спросила Эстер.

– Нужно встретиться с одним нужным человеком. Хочешь пойти со мной?

– Если я Вам пригожусь, то да.

Наёши удовлетворённо рассмеялась.

– Я подожду тебя у выхода.

***

Здесь было пыльно и ветрено. Он было по привычке закутался плотнее в одежду, но быстро вспомнил, что здесь это бесполезно. Здесь даже нет неба. Только облака пепла и огненные всполохи от чьих-то измятых крыльев совсем рядом… Он тряхнул головой, отгоняя наваждение. Песок звенел и скрёб о зеркала, ещё больше искажая дрожащие блики и отражения в глубине тёмного стекла.

– Ты не можешь требовать от меня бóльшего… – как мантру совсем тихо сквозь зубы повторил он, закрывая от отчаяния глаза.

Она не появлялась. Она снова пропала. Ему надоели недосказанность, молчание, её манера уходить, когда ей этого захочется, её игры и это отношение к нему, как будто он совсем ничего не значил. Он отдал ей всё и справедливо, как ему казалось, ждал от неё хотя бы чего-то кроме упрёков, поучений и насмешек. Она же ждала смирения. Но он уже не знал, насколько сильно надо перед ней смириться, чтобы она хотя бы выслушала его хоть раз до конца, без гнева и побегов от него в темноту. На этот раз он не стал уходить, стоило ей пропасть. Ашлат кружился рядом, но не заходил в центр стеклянного лабиринта, лишь иногда поднимаясь над его стенами, чтобы взглянуть через горящие глазницы черепа на поднимающийся пыльный смерч.

– Может, ты наконец займёшься делом?!

Он поднял на неё взгляд. Ветер рванулся с новой силой, стоило ему столкнуться с богиней лицом к лицу. Её глаза светились слепящим фиолетовым в нескольких сантиметрах от его глаз, но он не зажмурился и не отвёл взгляда, дерзко оставшись на месте и даже не моргнув. От её сияющей синей кожи пахло раскалённым металлом, а чёрные волосы извивались в потоках воздуха, как живые и злобные змеи. Он видел, как вздымается её грудь и перекатываются от напряжения и злобы мышцы на нахмуренном лице и сильных плечах, слышал, как сжимают со скрежетом песок её звериные лапы, чувствовал, как гудит от красно-фиолетовых всполохов за её спиной воздух.

И наконец от бессилия и страха опустил взгляд.

Ашаке отстранилась. Её человеческий торс вскинулся обратно, когда она выпрямилась, расправляя готовое к прыжку гибкое чёрное львиное тело с когтистыми крыльями вместо передних лап, и села на песок, сложив расправленный птичий хвост.

– Мы закончили разговор, – строго напомнила она. – Уходи.

– Не оставляй меня, когда я уже так близко.

– Ты думаешь, что не справишься сам?

– Я узнал кое-что. Я хотел предупредить и спросить совета. Но ты не стала меня слушать.

– Ты действительно думаешь, что я сама чего-то не знаю?!

– Ты могла меня предупредить! – снова вскинулся он, теряя контроль.

Она двигалась слишком быстро. Лицо обожгла пощёчина, но не успел он даже как-то на это отреагировать, как оказался сбит с ног, и сильные когти прижали его к земле, лишь чудом не пронзив плечи насквозь. У шеи тут же оказалось лезвие искрящейся зелёно-фиолетовыми искрами алебарды.

– Не смей. Со мной. Так. Разговаривать! – рявкнула Ашаке, сильнее сжимая когти и почти касаясь острым навершием его шеи; кожу обожгло уже только от близости металла.

Он замер, не зная, что делать. Он огрызался и раньше, но она всё время терпела. Богиня, не дождавшись реакции, снова отскочила в сторону, не сводя с него взгляда.

– Кое-кто сам не так давно просил в нём не сомневаться, нет?! – гневно продолжила она, обходя его по кругу. – Мне напомнить, что это я тебе нужна, а не наоборот? Мне напомнить, что мне как раз нет разницы, кто будет жертвой? А то ты, кажется, всё забыл!

Ветер продолжал поднимать всё больше песка с пеплом. Они были в самой середине воронки смерча.

– Я продолжаю таскаться за тобой только потому, что ты уже в полушаге от цели. Тебе осталось сделать лишь пару движений, в то время как кому-то ещё придётся проходить всё заново! – продолжала Ашаке. – Ты всего лишь удачно подвернулся мне, и всё! И если ты думаешь, что я не трону тебя из уважения к целям, оставленным для нас высшим разумом, то ты ошибаешься: мне смертельно надоели вы все, как явление, и лишь милосердие и вера в вас Сольмен да эта пресловутая Стена держат меня от опрокидывания на вас всех кар небесных! Вы все лишь жалкие неблагодарные создания, паразиты, не умеющие остановиться в своём тщеславии! Я согласилась помогать тебе не из веры в человечество, не из желания снова дать вам то, чего вы оказались недостойны. И тебе следует почаще думать именно об этом, помимо того, чем ты прямо сейчас по идее должен заниматься и вместо чего продолжаешь бесполезно торчать здесь, лишь раздражая меня!

Она снова возникла над ним, едва не коснувшись своим лицом его лица.

– Ты уйдёшь отсюда живым только потому что у меня сейчас нет желания марать руки и срывать почти законченный план! – гневно прошипела Ашаке, проводя рукой с острыми когтями вместо ногтей по его щеке; он невольно зажмурился, когда её пальцы оказались совсем близко к его глазам. – Но я больше не могу обещать, что смогу тебя терпеть и дальше. Я очень надеюсь, что такого больше не повторится и мы спокойно закончим наши отношения, добившись каждый своего. Так что постарайся больше меня не бесить.

Её рука скользнула вниз и длинные пальцы вдруг сомкнулись вокруг его шеи, обжигая холодом и ядовитой злобой. Он было вскинул руки, чтобы схватить её за запястье, но богиня вдруг сильным толчком утопила его в расступившемся чёрном песке и отпустила, оставив падать вниз сквозь чёрный вихрь и стеклянные коридоры вместе с ливнем из мертвых тел лёгких белых мотыльков.

***

Наёши отправила её домой вперёд себя. Обосновала это старушка желанием отдохнуть от дневного зноя и подышать свежим воздухом, что едва появился с наступлением вечера. Эстер не стала возражать: Наёши попросила оставить её одну слишком убедительно. До этого они и так прекрасно пообщались, женщина охотно отвечала на все вопросы любопытной девушки в красках описывала события своей, как оказалось, интересной жизни. Так Эстер узнала, что Наёши вообще-то шаманка, и зовут её на самом деле Эльза Конон, что она участвовала не в одной диверсии в гражданских войнах, что долгое время скрывалась вообще в другой стране, пока не были объявлены амнистия и реабилитация для всех, кто встал в своё время под знамёна Редрейвика Талаада. Наёши поделилась с ней и своим огорчением, что ей не удалось лично пообщаться с так заинтересовавшим её, но так неудачно съехавшим соседом, и Эстер даже задумалась, а не сбежал ли он вообще от старушки. Версия казалась очень глупой, но девушка уже не знала, где искать причины. Встречались же они с таким же фанатичным любителем истории, как и шаманка. Правда, интересовал Наёши больше не сам он, а его коллекция писем и летописей, которую он с удовольствием предоставил им в обмен на её пополнение: с собой у старушки нашлись ещё несколько личных писем участников интересующих его событий и пара самых настоящих полевых карт. А ещё она пообещала восторжённому коллекционеру указать его имя среди благодарностей в итоговом труде. Судя по его реакции, Эстер сделала вывод, что одного этого уже было бы достаточно для того, чтобы он пустил их в свои хранилища.

Уже дома девушка вдруг осознала, что способна устать от общения. Они с Наёши разговаривали друг с другом и с коллекционером практически весь день, и погрузившись в тишину тихого холла в доме на углу и никого не встретив, Эстер вдруг с облегчением вздохнула, прежде чем пойти к себе. Заглянув в комнату под лестницей, она обнаружила, что кровать оттуда действительно унесли. Немного подумав, Эстер собрала свои немногочисленные вещи и пошла наверх.

Дверь была открыта. Входя, девушка снова почувствовала необъяснимые грусть и тревогу. А ещё снова ощутила то же неприятное чувство, что и в снова опустевшей теперь бывшей комнате Литы. Она узнавала комнату, даже несмотря на то, как здесь всё изменилось. Вместо занавеса Наёши поставила ширму, по её просьбе ещё днём здесь поменяли местами шкаф и кровать, постелили ковры и принесли новый стол, немного напоминающий Эстер разбитый рабочий. За ширмой предстояло жить девушке. Туда принесли тумбочку и шкаф со второго этажа, предварительно вытряхнув из него весь старый хлам. Тут же у лестницы стояла теперь и кровать. Второй этаж пока ещё пустовал, но шаманка и ему уже вроде бы нашла применение, только не признавалась, какое. Из старого остались только занавески на окнах да всё тот же маленький диван у стены рядом с дверью. Вместо своей кровати Эстер привычно опустилась на него, не став зажигать ламп. Под её весом скрипнули пружины. Прежде она не замечала этого. Тут теперь было непривычно тихо. Наёши не принесла ещё часов, так что даже не было ненавязчивого тиканья. Тихонько только шумел иногда гоняющий принесённые сюда сухие листья по крыше ветер да слегка трещало иногда рассохшееся дерево балок. От сквозняка шевелились ставни.

Посидев с минуту в тишине, Эстер поняла, что засыпает. Не сумев удобно устроиться на диване, она наконец сдалась и встала, чтобы дойти до кровати. Тем более за ширмой было гораздо темнее: окно там было теперь закрыто, и даже если ширма пропускала свет лучше занавеса, от второго окна его было слишком мало. Она не стала трогать ширму – между ней и стеной оставалось достаточно места, чтобы пройти и без этого. Девушка не могла понять, почему продолжает стараться не шуметь: она же здесь одна. Но сев на кровать, чтобы начать раздеваться и подняв взгляд на ширму, Эстер вдруг увидела на её фоне силуэт.

Она замерла на месте, не зная, стоит ли ей закричать. Человек у ширмы продолжал стоять неподвижно, словно не был уверен, заметили его или нет. Эстер даже не знала, стоит он к ней спиной или лицом: слабый свет просачивался через ткань с той стороны, превращая его не более чем в тень. Он недолго стоял без движения. То ли поняв, что его заметили, то ли наконец убедившись в этом, он поднял тонкую руку и протянул её к лампе на стене. Внутри колбы сверкнула белая искра, загорелся фитиль. Эстер, было уже решившись закричать, снова забыла, что у неё есть голос. У Вельды удивительно хорошо получались портреты: у высокого незнакомца в аккуратной белой рубашке было уже знакомое ей лицо с бледными глазами без видимой жизни в них.

Каспар снова убрал руки в карманы брюк, отложив в сторону, на тумбочку, до этого перекинутое через предплечье тонкое пальто. Совсем не её он здесь ожидал увидеть, но раз уже увидел, стоило что-то сделать. На самом деле он мог просто уйти, но для начала следовало бы хотя бы узнать, куда. По тому, что успел осмотреть всё ещё бесшумно рыщущий по углам Рэйг, он уже понял, что снова опоздал, и оттого был близок к бешенству. Девушка лишь дополнительно его разозлила, но внешне он оставался спокоен и задумчив. На всякий случай он незримо прощупал её изнутри и вдруг понял, что уже её видел. К тому же, на её руках ещё оставались отчётливые следы очень знакомой магии. Невольно Каспар улыбнулся. Эстер на это было открыла рот, но он вскинул руку в предупреждающем жесте.

– Лучше не шуми, – тихо предупредил он при этом, стараясь звучать дружелюбно, – и я тебя не трону. Хорошо?

Параллельно с этим он уже нащупывал ключи к её сознанию. На удивление это доставило проблемы: обычно такое случалось с магами, но девушка была самым обычным человеком. Кто-то со стороны постарался? Странно. Но Эстер, кажется, верно считала пускай и на вид дружелюбное, но всё-таки предупреждение, и шуметь не стала, лишь продолжила напряжённо смотреть на него, замерев, как была. Он сделал шаг в её сторону, девушка вздрогнула, но осталась на месте. Каспар на короткое время отвёл взгляд, нашёл у стены стул. Эстер невольно проследила за его взглядом. А архимаг спокойно подошёл к стулу, за спинку вытащил его поближе к кровати и сел напротив девушки, сохраняя ледяное, почти осязаемое спокойствие. Нервы Эстер уже были натянуты до предела, но едва она решилась сорваться с кровати и рвануть со всех ног к лестнице, как Каспар снова поймал её взгляд и словно пригвоздил к кровати. Заглянув в его глаза, девушка оцепенела, не в силах воспротивиться теперь его воле, даже несмотря на всё сильнее разгоняющийся внутри маховик страха.