Текст книги "Найти дом (СИ)"

Автор книги: Реимарра

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 38 страниц)

Тэрран выступил вперед. Встал почти рядом с сыном, чуть поодаль.

Посвященные подошли к Киано, легко коснулись шнуровки рубахи. Невесомое одеяние легко скользнуло к ногам юноши, обнажив его тело. Подали руку, он переступил через ткань. И ни одного звука.

– Я, Тэрран Черный Волк, глава Клана Черных Волков, признанный во всех мирах, прошу Грани миров позволить провести нам ритуал инициации нашего родича – Киано. Я как князь прошу разрешения провести ритуал инициации моего сына – Киано и признаю его на всех Гранях и мирах своим сыном по крови и духу.

Зал склонил головы. Лишь Киано стоял прямо. Не дрогнул ни один мускул. Целители подвели его к прямоугольному алтарю, уложили на него, лицом вниз, убрали длинные волосы, Киано почувствовал, как его руки и ноги словно притягиваются к камню, как металл к магниту. Грудью ощутил холод камня и замер, от жуткого ощущения лезвия, касающегося его спины. Мгновенно разрезали кожу вдоль позвоночника, побежали струйки крови – красные на черном мраморе. Потом было то, что Киано не смог бы никому рассказать, все его боли и горести оказались ничем, по сравнению с расплавленным серебром, вливаемым в разрез. Но каким то невероятным чувством он понял, что кричать нельзя, только тело выгнулось в жуткой судороге, но не в силах оторваться от алтаря. Элексир проникал в каждую частичку его тела, казалось впитывался даже кончиками ногтей, сжигая все, Киано чувствовал как серебро затапливает мозг, скручивает все в немыслимой муке, но безмолвно, без крика бился на алтаре. Потом оцепенел, все тело превратилось в нерв и уже без страха приняло второй разрез и вторую чашу. Потом он уже не помнил боли и ему казалось, что он просто смотрит откуда то сверху на свое тело, распластанное на камне, на кровь, впитывающуюся в ковер, на брата, сжавшего кулаки так, что ногти впиваются в кожу. Сознание его было абсолютно свободно от всего, от телесной оболочки и от эмоций. А самого его просто не было. Потом он увидел мир, другой, отличный от того, в котором жил, потом замелькали какие то лица, он понял, что предки, много кружилось вокруг него, обступали все кто жил на Гранях, но напасть боялись, даже подойти. Другим чувством он видел все, что происходило в Волчьем замке.

Вот его тело перестает биться на камне, обессилено замирает. Потом целители стирают кровь с его спины, с величайшим почтением поднимают его с камня, ведут под руки к потайному источнику в глубинах замка. Сопровождает их Тэрран, который следует в отдалении. С тела смывают кровь и Киано кажется, что тело то его, но что-то другое сейчас живет в нем, – то, чего нельзя описать словами и то, перед чем бессильны даже государи всех рас и миров. На него накидывают легкую ткань, закрывая плечи, и ведут дальше.

Огромная пиршественная зала, пустая. Расставлены столы незамкнутым квадратом, около центральной стены, увешанной оружием, стоит трон из драгоценного дерева. Киано подводят к трону, усаживают на него, покрывают колени соболиным покрывалом, кланяются ему низко-низко и не глядят в ему глаза – глаза духа Волчьего клана, прародителя. Он видит всех с высоты своего трона, идет пир в честь него – воплощенного духа. Ему задают вопросы с почтением и покорно склоненной головой, он отвечает или царственно кивает. Какие вопросы и какие ответы – сознание Киано не помнит и не понимает. Сколько идет пир – он тоже не знает, не осознает реальности, видит только, как прародитель взирает на своих потомков. Потом темнота.

– Не сметь тревожить его без моего дозволения – голос княза Тэррана – несколько дней. И Киано проваливается в бездну сна.

– Такого я давно не видел, чтобы инициация прошла ТАК, никогда прародитель не был милостив к нам настолько. Это очень хороший знак. Невероятная удача нашему клану. И мальчик выдержал, ни одного вскрика, я боялся за него, оказалось зря. Редкое самообладание, не все такое выдерживают, да еще вдвое тяжелее. – говорил Тэрран сыну, когда жизнь в Замке пошла обычным ходом. Все еще помнили внимание к ним духа Волков, пришедшего в тело новообращенного из темной глубины веков. Лишь Киано спокойно спал, не зная, какое благо он принес в клан.

– Ты прав отец, хотя и произошло это очень рано для него, но он оказался достоин чести. Я думаю после этого, что для него тогда не страшно, что он не может перекидываться, значит, зачем-то это не надо. Такова судьба, будем пытаться, но не давить на него. И все-таки он не будет бойцом клана – скорее целителем, по всему видно. Он словно притягивает к себе. Даже на Грани, понятно что фейри тяготеют к прекрасному, но стихии? Забавно там было, просто ходили, смотрели, а мелкие духи к нему так и льнут, как щенки к ребенку – засмеялся Тиннэх.

Киано очнулся через несколько дней. И опять, как в первый раз у изголовья ложа сидел Тиннэх. Ждал.

Проснулся, открыл глаза и зажмурился, от яркого света лившегося в окно.

– Доброе утро – произнес Тиннэх.

– Доброе, – Киано окончательно открыл глаза, просыпаясь, – мне сон такой странный снился, и долго. Даже не могу понять ничего.

– Это не сон, но понимать ничего не надо, не обязательно. Вставай, сегодня пир в твою честь.

– То есть? Как это?

– Ты прошел инициацию, теперь ты член клана, даже его душа. Предок был милостив к тебе. Ну так ты встаешь?

Киано встал и пошатнулся, схватился за руку брата. Мир вокруг него изменился или изменилось зрение? Все было по-другому – цвета, казалось бы, обычных вещей стали настолько глубже и ярче, что резали глаза, различались даже цвета воздуха, малейшие частицы пыли сверкали словно капли росы. Киано еще раз сморгнул, ничего не изменилось, перевел растерянный взгляд на улыбающегося Тиннэха. Вместо воина перед ним стоял крупный волк с черным, переливающимся на свету мехом. Волк зевнул, почесал лапой ухо и уселся. Кроме этого, от волка шел свет, неяркое зеленоватое сияние. Киано снова зажмурился, мотнул головой, прогоняя наваждение, снова открыл глаза и увидел Тиннэха, уже смеющегося во весь голос, волк исчез, но сияние осталось.

– Нравится? – отсмеялся брат

– Что это? Все как-то светится…– растерялся Киано

– Все правильно, так и должно быть, это истинное зрение, ты видишь теперь все так, как это выглядит, с этим не сравнится ни эльфийское зрение, ни зрение смертных. Я когда в себе пришел после инициации – три дня головой просто по сторонам вертел, весь Замок заново увидел. И это все не все, сам потом все узнаешь и увидишь. Давай, одевайся и я тебя жду.

Киано ощущал действительно словно бы был собой и не собой одновременно. Почти исчезла мучившая его апатия – все вокруг словно переливалось красками, зовя к себе, вызывая интерес, желание прикоснуться и познать. Словно он очень долго спал и сейчас очнулся от многолетнего сна. Даже та стена страха перед миром как будто стала тоньше, не исчезла совсем, но уменьшилась.

Явились слуги, стряхнули с него последние капли сонного наваждения, принесли праздничную одежду, вымыли, высушили и расчесали волосы, одели на голову серебряный венец княжеского сына – две смыкающиеся на лбу волчьи лапы с когтями из изумрудов. Шелковая рубаха на тело, плащ из черно-бурых лисиц на плечи, сапоги из мягчайшей тисненой кожи – Киано глянул в зеркало и сам себя не узнал. Вместо эльфа с затравленным взглядом, устремленными сквозь пространство, был действительно княжеский сын – стройный юноша с гордой осанкой и яркими изумрудными глазами на прекрасном лице, заостренные кончики ушей едва виднелись среди тщательно расчесанных шелковых прядей волос. Уши! Киано вздрогнул и коснулся их руками – не поверив глазам даже с волчьим зрением. Те самые маленькие заостренные кончики, которых он лишился на той злосчастной поляне, были на месте, лишь прикосновение убедило его в этом.

– Ты одеваешься так долго, как девица на выданье – раскрыл нетерпеливо дверь Тиннэх, но восхищенно запнулся – Ох ты! Ради этого стоило и подождать, ты прекраснее зари, теперь я понимаю, почему на Грани тебе не дают прохода фейри. Ладно, можешь дальше не прихорашиваться, дальше уже некуда, пойдем! – привлек Киано к себе, порывисто обнял и отпустил. И замер – Киано улыбался. Впервые с тех пор, как его увидел Тиннех – робкой легкой улыбкой и стал еще прекраснее, так что у оборотня защемило в груди. «Если Майо что-то вякнет сейчас, разорву» – мелькнуло у него, и они вышли.

Их уже ждали в главном зале Замка – огромном, с высокими сводами помещении, ждал весь клан от мала до велика, даже женщины, почти незаметные в Замке, были здесь – наряженные в самые лучшие платья, по сравнению с которыми одеяния смертных королев были жалкими обносками. При виде Киано все поднялись из-за столов и поклонились ему, даже Тэрран, только Маэон слегка нагнул голову. Киано низко поклонился в ответ. Его провели и усадили по левую руку от князя, по правую сел Тиннэх.

Столы ломились от изысканных явст и простой запеченной дичины, самые прекрасные танцовщицы готовы были танцевать для воинов клана и самые искусные музыканты услаждать их слух. Все говорили здравицы во славу Киано и его отца, пили, плясали, пир был открытым и веселым – всем там было легко и просто. Киано надарили кучу подарков – оружия, драгоценностей, мехов.

В самый разгар пира Тэрран, который отвлекся на разговор с одним из своих советников, внезапно обернулся и увидел Киано, о чем-то беседовавшего с Тиннэхом. Киано смеялся – на его губах расцветали улыбки, глаза блестели зелеными искорками.

Тэннер закрыл глаза от облегчения и радости, с его души словно свалился камень. «Раз он смеется, значит, начинает жить!» и не отказал себе в удовольствии понаблюдать за улыбкой сына.

Пир закончился глубокой ночью, все были усталы и довольны. Клан с радостью принял нового родича.

– Отец, около границ Леса появился отряд эльфов в 20 лошадей! Ведет их князь Имлар, они едут с белым флагом, хотят говорить. До твоего решения мы поставили перед ними защиту. Это касается Киано? – Встревоженный Тиннэх появился перед князем Тэрраном.

– Возможно. Снимайте чары, и сопроводите, постарайтесь вежливо.

К вечеру эльфы, сопровождая волчьей стражей добрались до Замка и после короткого отдыха князь Имлар был принят Тэрраном и его сыновьями.

Они собрались в одном из небольших парадных залов Замка, предназначенном специально для приема высоких гостей – роскошно отделанный, зал производил огромное впечатление даже на искушенных эльфов.

Был подан изысканно простой ужин и Тэрран начал разговор. Среди Высоких бессмертных Князь был известен своим нравом – резкий в разговоре, он всегда говорил, то, что думал, но был мудр и умен.

– Не могу сказать, что особо рад тебя видеть, князь Имлар, но раз уж приехал, то позволь представить тебе моих сыновей – Тиннэха ты уже видел, а это мой младший сын – Киано. Его рождение явилось для меня неожиданностью и ему пришлось долго скитаться, прежде чем я нашел его. И я рад, что он со мной. – Тэрран произнес все это спокойно, приветствуя гостя, храня на лице приветливость и глядя Имлару прямо в глаза, – так что привело тебя в наши владения, какие могут быть настолько важные дела, что ты решил приехать лично, с кортежем, а не поговорить на Грани?

– Я не удивлен твоей иронией, князь Тэрран, ничего другого я от тебя и не ждал. И я рад увидеть твоих сыновей, князь, Тиннэх стал с нашей последней встречи настоящим воином и подвиги его известны на наших пределах, а твой младший сын, хоть и совсем юн, известен своей красотой и кротостью, перед которыми склоняются на Гранях даже духи стихий. Дело мое очень важное, но сугубо личное и конфиденциальное, и я хотел бы поговорить с тобой наедине.

– Ты заинтриговал меня, Имлар, что может быть настолько важным, что сокрыто от ушей и мыслей моих сыновей.

– Много чего, князь, и я не хотел бы обижать твоих сыновей недоверием, но просил бы их оставить нас с тобой наедине.

– Хорошо, пусть будет так.

Киано и Тиннэх, поклонившись вышли. Киано не знал, кто этот высокий статный эльф, но его присутствие почему то заставляло беспокоиться и нервничать. За годы своего житья в Замке Киано научился не бояться других бессмертных, научился разговарить с духами природы и стихий, но князь Имлар словно бы явился оттуда, из того мира, о котором Киано до сих пор было невыносимо больно и страшно вспоминать.

– Давай побудем неподалеку, сдается мне, что нас еще попросят явиться снова, пошли пока в мои покои – предложил Тиннэх. Вот Тиннэх то как раз и вполне догадывался, почему сюда заявился Имлар – дед Киано по эльфийской линии. И появление его тут не нравилось Тиннэху. «Принесло его, старого ворона, чего от него хорошего дождешься?» – сердито подумал оборотень, и хоть Имлар ничем не был похож на ворона, тем более на старого, ибо был прекрасен, как и все эльфы и молод обликом, но это сравнение пришло Тиннэху в голову первым.

– Итак, расскажи мне о своем деле, Имлар? Что заставило тебя оставить на время свои земли и явиться сюда?

– Не делай вида, что ты не догадываешься, князь Тэрран, что могло привести меня сюда. Я приехал сюда с делом, касающимся своего внука!

– Кого? Прости Имлар, не расслышал…

– С тобой всегда было тяжело разговаривать, Тэрран. Я говорю о Киано, твоем младшем сыне и моем внуке.

– Ты ошибаешься, Имлар. Киано действительно мой сын, но он не твой внук и никогда им не был.

– Ты забыл, князь, что моя дочь умерла, рожая его! – начал сердится Имлар, хотя его было нелегко вывести из себя

– Я никогда не страдал провалами в памяти, тем более, что это было так недавно, а вот ты, эльф, забыл, и забыл много о чем! Да твоя дочь умерла, и мне сказали, что и ребенок родился мертвым. Но по твоему приказу его отдали в смертный мир, как любят это делать низшие фейри – а подменыша вы себе не взяли, случаем? Ты помнишь это, Имлар?

– Я знал, что ты про это скажешь. Я был не прав, ребенка нужно было оставить.

– Ты знаешь, как заплатил мой сын за твою ложь и неправоту? Что ему там пришлось вынести? Два твоих внука выросли в холе и неге, познали красоту всех миров и погибли как воины, сражаясь с драконами сумерек. Но моим сыном ты распорядился иначе – его растили как остроухое эльфийское отродье, избивая, и издеваясь над ним, потом продали как раба, как ничтожнейшего из смертных, на рынке с веревкой на шее. Продали похотливому ублюдку торгашу, который пользовал моего сына как подстилку, пока смертный северный наемник не вступился за него. Он был уже искалечен, его феа было разорвано с самого раннего детства – боялся всех и вся, не мог говорить. Потом он попал еще в одну страшную беду – в лапы к семерым ублюдкам. Смертные из Гранин нашли его истекающим кровью и чужим семенем на лесной поляне, почти мертвого от пыток и издевательств. И платит за твою «неправоту» он до сих пор, до сих пор грусть редко покидает его глаза, до сих пор он часто вздрагивает от чужих прикосновений и громких голосов, боится, ненавидит свое тело, нередко мечется в ночных кошмарах так, что мне постоянно приходится успокаивать его осанве. Сейчас через 10 лет, после того как он стал жить у нас в крепости, нашим целителям все еще трудно работать с ним, ужас перед миром в нем еще очень силен. Я услышал его первый в жизни смех только на пиру, после его Инициации. И смеется он очень редко. Он не может принимать волчий облик – это страх с младенчества живет в нем, глубже чем самые потаенные мысли в голове.

И что ты хотел от моего сына сейчас?

– То, что ты рассказал, ужасно, и если бы я знал, я бы никогда не допустил такой судьбы ему.

– Ты поражаешь меня своей наглостью и лицемерием, Имлар, я удивляюсь, почему остроухие идиоты оставили тебя своим князем. Хотя, каков жрец, таков и храм с прихожанами. Не ты ли дал ему это имя – Киано, сплетя нить его судьбы с этим именем? Мы зовем его часто Киа, Печаль – но Нежеланным мне называть его тошно и горько, хотя и приходится это делать при посторонних. Ты отлично знал, какова будет его жизнь, если он не умрет младенцем с таким именем. Если бы ты не хотел допустить ему такой судьбы – просто бы приказал убить ребенка. Ты даже не отдал его мне.

– Я хочу искупить свою вину, я предлагаю твоему сыну и МОЕМУ внуку свое княжество. Мои внуки погибли не оставив потомства, никого не осталось из моей крови. Но на Грани я узнал, что сын моей дочери жив, а в нем половина крови. Он княжеского рода и ему бы я хотел отдать свое право. Я стар, и хотя не собираюсь за предел, но править я устал. А мой двоюродный брат – ближайший родич, не слишком достоин такого подарка. Твой сын молод, светел лицом и нравом и благороден. Я бы забрал его у тебя и воспитал бы эльфийским князем, у тебя есть старший сын, который будет тебе наследником и опорой, младшему же нет места на Волчьем троне.

– У меня нет слов, Имлар, единственное мое желание сейчас – это раскроить тебе голову, за твою несусветную наглость. Я бы тебе сейчас предложил убраться поздорову, пока я не сделал того, чего хочу. Я не то, что удивлен, я просто в ярости. Ты не безумен, часом?

– Ты разве не расслышал меня, князь? Я отдаю свое владение твоему сыну.

– Я отлично все расслышал, я просто поражен! Ты являешься сюда после того, что сделал с моим сыном, называешь его своим внуком. Тот, кого ты так назвал – мертв, он умер, как ты мне и сказал. Ты помнишь это – «Родился мальчик, Тэрран, мой внук умер вместе со своей матерью». Ты намекаешь на то, что у меня СЛИШКОМ много сыновей и предлагаешь отдать тебе младшего на воспитание. Того, перед кем тебе не замолить своей вины, предложи ему хоть власть над всем тварным миром. Хочешь на него свалить своих полоумных эльфов, войну с порождениями Тьмы, вы ведете ее уже не первую сотню лет, все свое прогнившее княжество с его интригами и раздорами ваших Домов. Я знаю твоих подданных, могу представить, как они будут относиться к нему – полукровке, даже когда он станет князем, если его не свергнут и не убьют, только за то, что в нем половина Волчьей крови. Ты не имеешь никаких прав на Киано, абсолютно. И можешь убираться обратно в свои земли, оставив их кому хочешь, хоть подземным троллям. Киано я тебе не отдам.

– Ты достаточно наоскорблял меня за этот вечер, Тэрран. Твой вздорный нрав известен на Грани и я найду на тебя управу. Я подам письмо в суд Властителей Граней, с просьбой признания моего родства с Киано и моих прав на его воспитание. А может, ты сам спросишь своего сына, может, его душе близки все-таки эльфы? Они тянутся к нему на Грани.

– Как ко всему красивому и совершенному. Он прекраснее любого из вашего рода, Имлар, вот их и влечет, как людей к майскому солнцу. Ему не близки эльфы – он боится вас, так же как и людей, один из вас уже попрекал его происхождением и судьбой. Тиллаэль его имя, можешь догадаться, чей он подданный? И Киа пока не вправе решать – он не вышел из детского возраста и пройдет еще полтора столетия, прежде чем по законам древних его назовут мужчиной. А пока его судьбой распоряжаюсь я, и он признан Гранями и Волчьим духом, как мой сын. И если ты осмелишься прикоснуться к нему даже осанве – будет война.

– Ты ответишь за свои слова через полтораста лет, на суде, Тэрран и мы посмотрим, кто будет прав!

– Убирайся, или тебя невежливо проводят – устало проронил Тэрран.

Имлар уехал со своей свитой в тот же вечер.

– Отец, прости, Имлар приезжал по поводу Киано? Чего он хотел? –Тиннех поинтересовался утром.

– Чего он только не хотел! У нашего Киа есть отличный случай получить эльфийский трон и весь гадюшник впридачу. Имлар хотел бы забрать Киа и воспитать как эльфийского князя. Их милость устали править в своем светлом свинарнике и решили скинуть груз на того, кто помоложе. Мне больше всего понравились его слова – «мой внук». Я с трудом сдержался.

– Он обезумел от наглости, по-моему.

– Я сказал ему тоже самое, он решил идти на суд Граней, когда Киано войдет в мужской возраст. Но сдается мне, что полтораста лет он не вытерпит, и поэтому прошу – выбери тех, кому можно доверить охрану моего сына и за пределы Замка пусть один не выезжает.

Охранять Киано вызвались его наставник Борг и молодой дружинник князя Тахар. Тэрран объяснил обоим, что охранять княжича надо главным образом от эльфов – «и чтобы ни одна остроухая сволочь к нему не подошла», на Грани следить за ним только издали, но в тварном мире не отходить ни на шаг.

Сам Киано к факту приставления к нему охраны отнесся равнодушно. В Замке он был свободен, а пределов Леса почти не покидал один. Но рад был почаще бывать со своим наставником, да и сдружился с молодым Тахаром. Втроем они часто выезжали в Лес, проверяли окрестности и совершенствовали свое боевое искусство. Иногда верхом ехал один Киано, сопровождаемый парой огромных черных волков. В последнее время князь часто поручал ему объезд владений, людских поселений, где жили смертные под защитой Волчьего клана и приносили ему дань, вид прекрасноликого княжеского сына на гнедом жеребце в сопровождении мощных волков производил на смертных незабываемое впечатление.

Однажды случилось так, что князь смертных, живущих на владениях Волчьего клана, приехал со своей свитой в зачарованный Лес с просьбой увидеться с князем Волков. Тэрран тяжело вздохнул, ибо не без основания полагал, что смертные начнут одолевать его просьбами, но князя принял. Смертный был поражен величием Волчьего замка, но старательно не подавал виду. Князь преклонил колени перед Тэрраном.

– Прости меня, высокий княже, что осмеливаюсь беспокоить тебя в твоих владениях, но у нас случилась беда и негде нам искать защиты, кроме тебя!

«Ну я так и знал, точно, будут просить» подумал Тэрран, но спросил другое:

– И что же у вас такое стряслось, что требуется наша помощь на внешних от Леса землях?

– Засуха у нас, государь, уже середина лета, а ни капельки дождя не выпало, сколько не просили, зерно не всходит, скотина гибнет, скоро и дети умирать начнут. Шаманы наши просили милости от духов, да никак, зато видение им было, что только ты помочь нам можешь. Не гневайся, государь.

– Как всегда, слышали звон, да не знают где он, ох уж мне эти ваши шаманы. Это не меня просить вам надо, а моего младшего сына. Если он захочет помочь вам, то просите его. Духи стихий милостивы к нему. Тахар! – подозвал князь дружинника – позови сюда Киано!

Тэрран откровенно покривил душой и мысленно усмехнулся – «Милостивы к нему, если он снизойдет до них». Смысл был в том, что когда Киано бывал на Гранях духи различных стихий и погоды не отходили от него, любуясь и восхищаясь юношей. Киано же только смущенно улыбался.

Киано оторвали от важного занятия – вытачивания деревянных клинков для тренировок. Наставник Борг убедил его в том, что только сам воин способен адекватно оценить и создать оружие именно для себя, хотя бы тренировочное – «пока сам не отбалансируешь и своими руками не отшлифуешь, мастерства не добьешся, ковать тебя никто не заставляет – хороших клинков у нас много, но дерево делай сам, не ленись!». И Киано не ленился и был полностью погружен в свое занятие, успев пару раз порезаться. Времени переодеться, чтобы предстать перед отцом хотя бы не засыпанным стружками и без опилок в волосах, Тахар ему не дал. «Срочно! Князь зовет, гонцы приехали какие-то, и никак без тебя». Отряхиваясь на ходу, Киано поспешил в гостевую горницу.

– Ты уже видел моего сына Киано. Он может попросить духов стихий и только его следует вам просить об этом, и он будет волен в своем решении и своих действиях.

Тэрран оставил Киано с князем и вышел.

Князь снова изложил Киано суть своей просьбы:

– Милости просим твоей, светлый княжич, жизнь наша зависит от этого!

– Я постараюсь это сделать, но вам придется немного подождать еще. Если духи стихий захотят меня слушать, я попробую их убедить помочь вам. Хорошо?

– Да благословят тебя все боги, княжич Киано!

Киано вышел на Грань ночью, без охраны и безоружный, чтобы никто не сомневался в его намерениях. Волновался он безмерно, впервые именно к нему обращались люди, да еще с такой бедой и Киано боялся, что может не суметь помочь им. Страх перед смертными почти исчез, а может спрятался, да и другими были они, те, кто жил под покровительствам оборотней.

Невидимые тени обступили его, почти неосязаемо касались его стихии – ласковым теплом вместо огня, легкими водяными капельками вместо дождя, ступал он по мягчайшей земле, босым, и легкий ветерок ласкал несплетенные волосы. «Что случилось? Почему княжич так печален? Кто обидел его? Почему ты без охраны и оружия? Почему ты не одел своих талисманов? Куда ты идешь таким один?» – неслышные голоса шелестели вокруг.

Киано остановился и протянул свои руки – ладонями вверх.

– Я шел к вам, духи стихий и природы. Я пришел просить вас о милости!

«Нас? Ты, княжич? О милости? Что же может быть за просьба, что тебе приходится просить нас?»

– Люди в наших землях страдают без дождя и гибнут без урожая. Об этом я прошу вас, стихии и молю помочь им!

«Это всё, о чем ты просишь, прекрасный Киано? Княжич! Твоя просьба так мала и легка для нас, ради одной твоей улыбки мы исполним ее. Но и мы попросим тебя в ответ, ладно?»

– Я благодарю вас и готов исполнить вашу просьбу.

«Мы хотим устроить в честь тебя бал, прекрасный княжич, и просим тебя быть почетным гостем на нем, этой ночью, утром тебя проводят, ибо опасно быть тебе одному безоружным на Грани»

– Я согласен и польщен вашим предложением!

«Не скромничай, княжич, позволь отвести тебя к нам и одеть тебя достойно твоей красоты и сердца!»

Киано показалось, что он попал в сказку, такую прекрасную, что не могла даже ему присниться. Ажурные переплетения облаков пронизанных лунным светом – дом стихий, невидимые тени шелестящие вокруг, неосязаемые касания воздушных рук горстями бросающих в его волосы разноцветные бриллианты росы, накидывающие на изласканное чистейшими родниками тело невесомые воздушные одежды, ноги утопают в травяных коврах. По сравнению со всей этой красотой Киано сам себе казался неуклюжим и громоздким, как старый медведь ранней весной. Его вели под руки, всеми этими кружевными дорожками и Киано старался ступать осторожнее, боясь разрушить хрупкую красоту.

«Здравствуй, прекрасный княжич! Мы рады наконец то видеть тебя в наших владениях! Мы подарим тебе эту ночь, наш очаровательный гость!» – приветствовали его повелители стихий. Этой ночью собрались все – и духи гор, темностальные, и воздуха – невидимые ветерки и могучие ураганы, переливающиеся радугой дожди, одетые в зеленое духи лесов, все ждали его – младшего сына князя Черных волков, улыбались ему и старались коснуться.

Его усадили на мягкое облако, покрыли ноги ковром из цветов, поднесли кубок со сладчайшим вином, и каждый говорил ему ласковые речи. Играла музыка – переливы бегущих ручьев, шелест ветра в кронах деревьев, звенели удары дождя о крыши домов. Танцевали духи стихий, феи природы дарили свои дивные танцы. Киано улыбался, благодарил, отвечал на расспросы и приглашения на танец.

А в это время на землях за лесом шел дождь – глухой стеной тяжелые струи падали на измученную солнцем землю и в ближайшие три дня не было никакой надежды, что ливень прекратится.

Утром Тэрран зашел проведать сына в его покои, знал, что стихии не причинят зла Киа, но все равно беспокоился. Киано спал крепким сном бодрствовавшего всю ночь, даже не разобрав ложе – ничком, разметав тело, откинув голову, волосы ворохом рассыпались по покрывалу, в них еще сверкали и переливались камни-огоньки. Тэрран наклонился, провел рукой по тяжелым прядям и вышел, улыбнувшись.

Маэон часто бывал на Грани, общался с духами, душами умерших и путешевстующих по мирам магов, собирал рецепты, заклинания. В одно из своих посещений он столкнулся с Имларом, там, где совсем не ожидал его видеть – в обществе низших фейри. Негоже было пресветлому эльфийскому князю общаться с такой мелкой нечистью. Но что случилось, то случилось. Увидев Маэона Имлар тут же бросил мелких духов и поздоровался с оборотнем.

– Приветствую тебя внук Волчьего князя! Как случилось, что я встретил тебя на своем пути?

– Не знаю, случайно наверно – усмехнулся Маэон, – я слышал, князь, ты недавно был во владениях моего деда, что могло привести тебя туда, если не секрет?

– Твой дед слишком несдержан на язык и излишне остроумен, Маэон, мне пришлось просить его о простых вещах, теперь приказывать ему будут Властители Граней.

– А речь случаем, не шла о моем родиче – Маэон словно выплюнул это слово – о полуэльфе Киано? Что еще могло так заинтересовать тебя у нас?

– Ты потрясающе осведомлен, Маэон, или тебе рассказали – я просил твоего деда отдать Киано мне, по праву крови матери – у меня нет наследника. У твоего деда есть уже сын, твой отец. Зачем ему младший – для украшения Замка?

– Тут ты прав, твой внук очень хорош собой даже для бессмертных и дед никогда не отпустит его, и мой отец не позволит, его красота околдовывает. Все в Замке только и говорят о Киано, все восхищены им, моего родича предпочитают видеть и смертные. С такой красивой вещицей никто просто так не расстанется.

– Сдается, Маэон, что ты просто ревнуешь и завидуешь. Когда я выиграю суд Граней, у тебя не останется поводов так говорить. И мой внук не вещь.

– Ты хоть раз говорил с ним, Имлар? На Гранях он шарахается от вас, общается только с духами Стихий, слепя их своей красотой, ибо больше у него ничего нет. Клан избаловал его, как дети породистого котенка. Он холоден словно лед, он редко говорит – потому что ему нечего сказать, он делает только то, что говорят ему отец и князь, у него нет своего мнения, он думает только о себе и постоянно вспоминает то, что было у него со смертными. Сам посуди, как он мог сохранить себе жизнь, если бы постоянно только отбивался от приставаний? Его бы просто забили насмерть еще совсем ребенком. Он никогда никому не возражает, пустая послушная кукла. Пока ты будешь ждать полтораста лет, Имлар, отец успеет вырастить из него воина, с которым будет трудно совладать. Полуэльф отличный мечник. Какой то смертный его выучил. Он как чистая доска – кто чего захочет, тот то и напишет. Но места на ней не всем хватит.

– У тебя язык змеи, а не волка, Маэон, на месте твоих бы старших родичей я бы опасался тебя. Ты ненавидишь брата своего отца, и насколько я понял твой намек – хочешь избавиться от него…

– Ты верно понял меня Имлар, я предлагаю его тебе, ты вырастишь его тем, кем захочешь, а мой дом избавится от наваждения.

– И как ты себе это представляешь? Ты выкрадешь его, словно людской кочевник невесту? Ты представляешь себе, против кого ты пойдешь? Против отца и деда, своего князя, не говоря от предательстве, какого-никакого, а все таки родича?