Текст книги "Найти дом (СИ)"

Автор книги: Реимарра

сообщить о нарушении

Текущая страница: 38 (всего у книги 38 страниц)

Нэш не был даже разочарован или удивлен. Ну, мало ли на Границах попадается бывших эльфийских государей, но то, что Киарт решил увольняться… вот это, наверно, волновало больше всего. Ведь отличный товарищ, умелый воин, и ведь зря только князем родился. Да, жаль, что он не останется. Хотя будет хоть что внукам рассказать, если они, конечно, будут. А менестрелям Нэш не расскажет – переврут ведь все.

Было еще одно, о чем умолчал десятник, справедливо решив, что вот об этом бы не стоит спрашивать. Он давно догадался, что отношения между двумя эльфами больше, чем дружба – и хоть прилюдно они не подавали никаких признаков, но сметливый глаз мог подметить, что их рукопожатие чуть дольше, взгляды чаще, чем надо, да и разлучить их невозможно. Эти двое, словно цельный монолит – так подходят друг к другу: нервный тощий Киарт и спокойный могучий Иррейн – один стоит другого. Вообще к мужеложству десятник относился с презрением, как и всякий северянин, считая, что занятие это богопротивное и противоестественное, но мало что в башку взбредет эльфам, да и мужиками им быть это не мешает. И на том спасибо.

Дел было до отъезда много: нужно было доделать заказы, написать кучу бумаг, получить расчет, сдать казенное добро. И самое важное: поговорить с Нарани. Как убедить ее покинуть дом и переселиться в Логово? Иррейн сомневался в правильности решения – стоит ли браться за чужую судьбу, но Киано был непреклонен, помня слова Эвинваре.

Разговор между ним и дядей состоялся, самое малое, за месяц до того памятного набега.

Энвер сидел за работой в полутемной казарме, перешивая ножны:

– Киа, а ты тут надолго? Или как повернется?

– Не знаю, – пожал плечами Киано, – а что?

– Да вот, случись что, Нарани с дочкой одни останутся.

– А ты уже помирать собрался? Не рановато ли?

– Поздно никогда не бывает… короче, слушай сюда, племянничек. Ты свою историю помнишь? Помнишь – так позаботься, чтобы с Мильвой такого не было. Все-таки, и твоя родня. Папенька мой, если узнает, от счастья точно не помрет, но может и захотеть получить внучку, как с тобой было. Но тогда ей своей свободы не видать – ее выдадут потом за дружественный род, и все. Ты же сам знаешь: у нас враз оженят, и все, политика. Так что на Запад лучше не вози, к простым, там, эльфам или к себе, если морокой не будет. Да хоть пусть тут живут, под присмотром, если Нари себе мужика найдет. Но только не Имлару – начнет вопить, вали все на меня. Ясно?

– Ясно. И все-таки, к чему это?

– На всякий случай.

Киано и Иррейн получили свои вольные дни и повернули коней в деревню. Два дня – один к Нарани, второй в кабаке – прощаться с товарищами. Надо же погулять напоследок. Да так, чтобы запомнили.

– Приехали, надо же! – улыбнулась Нарани, – а я думала, забыли уже, почитай две седмицы не были! Мильва обревелась.

– Больше не будет, – Киано бросил поводья, – пойдем в избу, разговор есть.

– Что ты будешь делать дальше? – спросил он у тетки, , после того, как объявил о том, что уезжает.

Нарани сама не знала, заплакать ей или вспомнить про хлеб в печи, но о последнем позаботился Иррейн. Киано же держал на коленях Мильву, и смотрел, надеясь, что Нарани таки не заплачет.

– Не знаю, – она справилась с собой, – тут останусь. Или вон письмо твое возьму, к эльфам поеду. Не обо мне, так о дочке позаботятся, мож, наймусь к кому.

Киано словно бы ее не услышал, обращаясь к Мильве:

– Принцесса, хочешь, сказку расскажу? Про принца? И мама послушает. Ну так вот, слушай, жил-был принц, так себе, в общем-то, ни рыба ни мясо. Мама у него была принцессой, папа – королем. А дядя был эльфом, тоже принцем. А сам принц умел только в волка обращаться, в доброго, а больше ничего не умел. Вот, смотри как.

Иррейн подхватил ребенка, а Нарани взвизгнула, увидев вместо эльфа Киарта, черного зверя с яркими изумрудными глазами, потягивающегося, расправляющего лапы с внушительными когтями.

Мильва же словно считала это продолжением сказки, она протянула ручку, коснулась холки, и волк зажмурился от удовольствия. Детская рука, как давно – давно касались его сыновья. Маленькие пальчики осторожно касаются шерсти, и захлестывают в сознание детские чувства – страх, восхищение и ожидание чуда. Будет тебе сказка, девочка, дай только домой добраться!

Киано все-таки вернулся в привычный образ, образ наемника Киарта. Последний фокус он пока прибережет напоследок.

– Жаль, что Энвер не сказал, но я оборотень. Ты слышала про нас?

– Это вы на ведьм да мертвецов охотитесь? – едва смогла сказать Нарани, оправившись от испуга. – Энве рассказывал про вас, мол, род ваш сильный, а родичи крепки.

– Так и есть. В общем, зря Эвинваре не рассказал правды, придется начать мне. Так уж вышло, что я брат волчьего князя, ровно как и Энве – сын эльфийского. Знатного рода был твой муж, женщина. И оба мы отказались от власти, данной нам богами. У каждого была на то своя причина. Ты не спрашивала, отчего Энве в эту дыру занесло? Я говорил с Энве: он не хотел, чтобы его отец знал о тебе. Он сын Имлара Серебряной Нити, бывшего князя Запада. Нет, не потому, что стеснялся – боялся, что вам зло могут причинить. Это как банка с пауками, а под ударом Мильва. Она единственная наследница после меня, так как я родич Энверу. И на ее руку будут претендовать многие, может получиться так, что союз будет неудачен, не буду даже говорить. Я не собираюсь жить на Западе, у меня есть свой дом, далеко отсюда – в далеком лесу. Там тихо, спокойно.

Киано долго рассказывал про Волчий замок, и Иррейн заслушался.

«Киа, как же ты тосковал! Почему я не видел, не замечал? Я бы предложил тебе вернуться раньше! Ты же не можешь без них, без брата, родичей! Я не могу владеть тобой безраздельно, это я принадлежу тебе, а не ты мне. Я не могу отнять тебя у тех, кто тебе дорог, не имею права. Лишь бы тебя не отняли у меня».

Нарани удалось убедить, и не последнюю роль сыграло то, что на волчьих землях не было войны. Слишком устала она ждать беды с любой стороны – набегов, захватов и плена. Сегодня эти земли принадлежат светлым, завтра – темным, и так всю жизнь, кому охота жить в страхе? А Киарту стоит верить, Энве не раз говорил. Что же, имущество она продаст, на домик тоже найдутся желающие, корову вот только жалко.

– Не переживай, все тебе там будет, и хозяйство, и корова, – как мог, утешил Иррейн.

Уезжать решили через пять дней, как кончится последний день службы, и Киано решил идти Гранями. Незачем женщину с дитем таскать по землям, хоть они с Ирне и сумеют защитить в случае чего, а рисковать не стоит. Люди хрупки, могут заболеть. Имущества он велел не брать, самую малость на первое время, Логово не столь бедно, чтобы тащить туда крестьянский скарб. Киано отдал последние указания и на этом расстался с родственницей.

Деревенский трактир они решили снять на весь день, денег было достаточно, и десятка Нэша уставила столы лучшим пивом, свежим хлебом и мясом. На вертеле весело шкворчал кабанчик, фаршированный крупой с вином, рядом стояла еще бочка пива. Орнар на похмелье закроет глаза, а делу это не помешает.

Многие считают, что эльфы не пьют, вообще не берут в рот ни капли хмельного, но так говорит тот, кто читал лишь сказки об эльфах или видел их надменными и строгими. Однако на континенте лучшими и самыми дорогими винами считались те, что были с Запада, из крупного винограда, выращенного знаменитыми эльфийскими виноделами.

Но в данной таверне вино было не эльфийским, а довольно дрянным и позапрошлогодним, зато пиво выше всяких похвал. Любое на взыскательный вкус: темное, светлое, настоянное на еловых корнях и меду. Киано себе заказал как раз такого – сладкого темного хмеля, едва горчащего, а Иррейну, не переносившему пиво даже на запах, пришлось все-таки довольствоваться вином.

– И как ты эту дрянь пьешь? – спрашивал младший эльф, подливая себе еще пенного напитка.

– Залпом, все равно другого нет, не это же глотать, – ответствовал Иррейн.

Разговоры за веселым столом не смолкали, изредка кто-то поминал так

женщин, которых тут так не хватало?, но и без них было нескучно. Неисчерпаем запас воинских баек, а уж эльфам было чего рассказать.

Нэш изредка посматривал на Киа, словно бы спрашивая: «Ну? Ты откроешься им?» – но они еще на заставе договорились, что правды никто не узнает. Поэтому Киано был спокоен.

– Ну, а я, значит, разворачиваюсь, и кромкой ему в рожу. Бармица аж в челюсть ушла. Некрасиво, конечно, но куда деваться? – рассказывал очередную историю Киано, под веселый хохот слушателей, не забывая подливать себе пива.

Одиннадцать весьма хмельных всадников вернулись на заставу только под утро, и заходившие в казарму по делам долго там не задерживались, вышибаемые крепким перегаром.

Их последние деньки на смертных землях почти закончились – когда еще им с Ирне придется путешествовать? Киано был весел, но в уголках глаз чужого облика спряталась грусть расставания. Хорошие были годы… три раза сменилась зима летом, столько они прожили на этой заставе. Киано с удовольствием бы пригласил Нэша в свои земли – хорошие воины везде нужны, но десятник отказался сразу, как только услышал об этом.

– Не, хватит с меня, я в ваши бессмертные дела не полезу, шкура-то пока дорога, да и тут сгожусь так же! – ответил Нэш, и Киано был не в обиде.

Странно: так хочется домой, в Логово, и так грустно расставаться с этой неприглядной землей, с суровыми людьми, к которым прикипело сердце. Можно раздать подарки – оставить хоть какую-то память. Киано с Иррейном так и сделали, оставив себе только трофейное оружие и коней, как подобало мужчинам. От заставы же они получили невесть как там появившиеся луки – степняцкие, те, с которыми воевали только ханы. Такое оружие могло соперничать с эльфийским – тяжелые боевые луки были из лучших ветвей тиса, срубленных в ноябре, накладки были золотыми, а струны звенели, словно музыкальные инструменты. Луков, как ни странно, оказалось два, одинаковых, словно близнецы-братья. Как рассказал Орнар – дорогие трофеи следовало сдавать в комендатуру для отправки гарнизонному начальству, но это делали редко, предпочитая оставлять себе на такие вот случаи. А эти луки были отняты у какого-то отряда, перевозившего подарки своего хана, часть добра вроде ковров и кубков, так уж и быть, сдали в гарнизон, а оружие сложили в комендатуру, вот оно и сгодилось. Простым наемникам такая роскошь ни к чему, а эльфам в самый раз.

Прощание было долгим, рукопожатия, пожелания – почти вся застава пришла проводить эльфов, кто-то – просто посмотреть, кто-то – попрощаться. Каждый знал, что больше им не увидеться никогда: для бессмертных годы пролетят быстро, а для людей закончится жизнь. Наконец Киано с Иррейном получили последние пожелания и наставления, вскочили на коней и покинули заставу – их дом на три долгих счастливых года.

Киано оглянулся в последний раз, подмигнул Иррейну, издав степной клич, и едва эльф успел что-то понять, как волк вернул себе истинный облик. Вместо тусклых темных волос – потекли по спине блестящие вороные змеи кос, а болотные глаза стали чистыми изумрудными камнями, выровнялись скулы, расправились плечи. Наконец-то чужой облик спал, и Иррейн понадеялся, что никогда не увидит чужого уродливого лика на своем прекрасном Киано. Негоже скрывать такую красоту, но что делать, если ее могут осквернить?

Нарани их ждала в условленном месте, держа в руках узелок с вещами, Мильва вертелась вокруг, взбудораженная происходящим.

Киано спрыгнул с коня, повернулся к Нарани и, не обращая внимания на изумление, ясно написанное на лице родственницы, спросил:

– Ну, готовы?

Нарани только смогла кивнуть головой, не сводя глаз с оборотня.

Киано подобрался, проверяя, все ли на месте, не забыли ли чего, посмотрел вдаль, в закатную зимнюю степь, словно запоминая, и шагнул, открывая Тропу для тех, кто был с ним.

Они выбрались с Тропы недалеко от Волчьего Замка, в лесу, чтобы въехать как положено тем, кто вернулся домой: через парадные ворота. Нарани уселась на коня позади Иррейна, а Киано подхватил Мильву, укутывая в плащ и устраивая впереди себя. Ну что же, интересно, как их встретят?

Как ни странно, но единственным чувством, которое он испытывал в этот момент, было облегчение – не осталось больше ничего, тело и голова были легкими, словно он долго спал и наконец проснулся выспавшимся и довольным. Он вернулся домой. Все, больше никуда не надо ехать, не надо метаться раненым зверем, ища пристанища, чтобы зализать раны. Он всегда будет жить здесь. Кианоайре Тэрранион из Волчьего Логова, пусть запомнят имя так.

Тиннэх с утра скитался по замку, не находя к рукам дело, не вникая в суть, отвечал на вопросы, словно чего-то ждал, и, наконец, только к полудню понял, чего – Киано, он вернется сегодня, это было так очевидно, словно князь получил письмо. Что же, он встретит любимого брата сам.

Отряд вылетел из замка, подняв снежную бурю, и великий Лес встревоженно загудел, разбуженный торопящимися всадниками, словно оживая посередине зимней спячки. Снежные шапки сыпались с ветвей могучих сосен, где-то в вышине метались птицы, под почти упавшим диском солнца, оглашая морозный воздух криками.

Тиннэх слетел с коня раньше брата, подхватывая младшего в объятья.

«Ты вернулся, наконец-то! Больше никуда не отпущу! Все, хватит над собой измываться! Домой!»

Сейчас волк не стеснялся своих эмоций, наплевать на сдержанность и княжеское звание – Киа вернулся!

Он с неохотой выпустил брата и повернулся к Иррейну, взял за локоть, как здоровались эльфы, не забыв склонить головы:

– Здравствуй, родич! Спасибо, что бережешь его, мой дом станет твоим домом.

Обратился к Нарани, испуганно державшей на руках дочку:

– Ну, чего, девы, испугались? Ничего, привыкнете. – Повернулся к отряду, смешавшему в хаосе встречи. – Хватит, поехали домой!