Текст книги "Найти дом (СИ)"

Автор книги: Реимарра

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 38 страниц)

По совету Нарнила Киано тоже оторвал эльфийских магов от обычных их занятий и подключив их к военным планам. Настала пора исполнять древнюю клятву.

Иногда Киано казалось, что все бесполезно, что ведь не первую тысячу лет тянется эта война, и, наверное, так задумано было богами, для равновесия, ведь только за морем остался мир, где не было зла, но дорога туда закрыта им навсегда. Сейчас уже не осталось никого, кто пришел с тех земель и мог рассказать правду – почему эльфы покинули благословенную землю.

Смертные, как же с ними все сложно! Киано так и не смог избавиться от неприязни к ним. Не только из-за детства, которое, правда, подарило ему Сигмара и людей в Гранин. Смертные жили так, словно после них не оставалось ничего, и словно они могли унести все в могилу с собой. Переговоры с ними вести было невозможно, сколько бы Киано не давал золота – предложи Инъямин хоть на серебряную монету больше, они переметнутся к нему. Правда, в этот список не входили люди из волчьих земель, но с ними и разговор особый. Из всех смертных рас Киано больше всего ценил северян – с ними было проще и легче, они хорошо помнили, как едва не оказались в рабстве всем народом и как бессмертные пришельцы выручили их. Ради них была отдана жизнь одного из самых знаменитых сидских принцев, и добра они не забывали.

Утром неизменная папка лежала на столе, Киано уже предвкушал все ее секреты, таившиеся внутри – жалобы, письма, донесения, карты. Большая часть запечатана, остальное заботливый Ильме наверняка рассортировал. Хорошо бы обошлось без тонких листков, пахнущих сиренью и исписанных летящим женским почерком.

Все как он и предполагал: вот очередное письмо от гномского мастера, опять эльфы задержали оплату за партию мечей,– такую мелочь можно было отдать и Тахару. Вот письмо от Торгейра, слава их одноглазому богу, запечатанное, а вот и тонкий листок, неизвестно как попавший в папку, но вместо кокетливого приглашения или нарисованного цветка там было то, что заставило Киано сначала замереть от удивления, а потом рассмеяться.

Картинка размером в две детские ладони, отлично нарисовано; видно, что мастер старался и даже не пожалел денег на тиражирование дощечками с краской. Символично – трон в виде собачьей будки, сидящий на покатой крыше зевающий черный пес в ошейнике в виде венца Киано, а цепь на ее шее тянется к сосне, символу Леса, рядом с будкой миска, в которой суетятся маленькие остроухие фигурки. А на другой стороне стихи из древней песни – «Не видать добычи лежащему волку! А победы – проспавшему!». Талантливый художник, надо бы Арриере показать, она любит искусство и наверняка такая картинка про милого супруга ей придется по сердцу. Интересно, сколько таких картинок еще гуляет по Столице?

Вообще-то это не удивило Киано, за время своего правления он видел и слышал уже не раз подобное недовольство – хватало и злоязыких менестрелей, и тех, кто искал спасения в древних временах. Плевать на них, он не золотая монета, чтобы всем нравиться. Но, как говаривал Нарнил, выучившийся в орочьих копях отнюдь не Высокому наречию, болтать языком – не мешки ворочать!

– Ильме! – осанве позвал Киано, но так, что секретарю от ласкового тона государя стало сразу не по себе.

– Слушаю, Лорд! – Ильме явился моментально.

– Ильменас, скажи мне, ты папку мою сам собираешь? – поинтересовался Киано.

Ильменас приготовился облегченно выдохнуть: наверняка Кианоайре сейчас опять будет его ругать, видимо, снова подсунули очередное признание. Не впервые, и не в последний раз. Ильменас, конечно, мог объяснить, как оно происходит, но такое объяснение вряд ли понравится государю. Ну, как можно обратить внимание на бумажки, когда в приемную зайдет прекрасная юная дева и начнет улыбаться секретарю, лепеча про свою госпожу, которая так хочет увидеться с государем вечерком в укромном месте. Но если об этом узнает княгиня Арриера, вот тогда ему, Ильменасу, точно не миновать беды.

– Сам! Никому не позволяю, я принимаю бумагу, смотрю ее и кладу в папку, – как всегда ответил Ильменас.

– Да? – ласково улыбнулся государь, – смотришь, значит? И как оно тебе?

– То есть, мой Лорд? Обычные письма и кляузы; ну, девицы еще как-то умудряются.

– Девицы – это хорошо, – тон государя был уж совсем каким-то непривычным, – а вот скажи, сегодня из них кто заходил?

Заходил, но вот как раз сегодня-то Ильменас и проявил бдительность и развернул настойчивую красавицу с посланием обратно, а перед ней был какой то приморский эльф, с тонкой бумажкой, которую (тут Ильме похолодел) он и сунул государю в папку, не глядя.

– Государь, я отправил ее назад, вместе с бумагой! А что случилось?

– Ильме, – Киано перешел от сарказма к обычному тону, протягивая карикатуру секретарю. – Мне наплевать, кто принес это! Но этот художник должен быть в моей приемной завтра в полдень! Делай что хочешь, и впредь будь внимательней!

– Да, Лорд, будет исполнено – Ильменас растерянно держал в руке листок с рисунком.

– Да, и постарайся все таки не поручать дело Нарнилу или Боргу, я хочу его видеть целым и невредимым, трупов мне не надо. Исполняй!

Вечер, наконец-то можно выйти на Грани. Детей он с собой не взял, было уже поздно, и близнецы сладко спали, тесно обнявшись. Значит, можно позволить себе развлечения до утра. Непременные разговоры и шуточки с дриадами, призрачные красавицы охочи до молодого оборотня, стихии, кружащие рядом и заманивающие хвойными запахами и морскими ветрами к себе, любимые серые закоулки, где ждут мороки, голодные, ждущие живой души. Вот ими-то Киано и займется, а после побалует себя обществом дриад.

Он пересек уже две разделяющие тропы, опасно далеко уходя от своей, обжитой и безопасной, но ему это не помеха. Кровь и дух высшего перворожденного дают ему право беспрепятственного прохода по всем мирам, но не гарантируют неприкосновенности: наоборот, он знатная добыча.

Он зашел в серый туман, проникающий в сознание. Главное – не поддаться мороку, быть сильнее, всего одна уступка – и ты пропал навсегда. Утром родичи найдут хладное тело. На этот раз его ждал сильный противник – наверняка Инъямин знал об его приходе. Схватка будет короткой.

– Ты ждал меня?– ласково мурлыкнул Киано, словно говорил не с врагом.

– Да, – отозвалось эхо, – ты пришел, эльфооборотень, ты не боишься.

– Разве я могу бояться вонючего клочка грязи от орочьей ямы? – Киано старался спровоцировать противника, собирая все нити своих сил воедино.

– Ты наглый, ушастик, я сожру твою душу!

– Подавишься, драгоценный мой! – Игла была готова, главное найти слабое место морока, там, где его нити расходятся.

– А твое тело Инъямин отдаст своим слугам, на потеху, или сам попользуется, мой хороший эльф! – морок продолжал раздражать Киа.

– У них на меня не встанет, твой государь, наверно, привык иметь свиней в своем хлеву, я слишком тощ для него. – Он опасно отвлекся: как бы самому не получить, хватит препирательств. А вот и слабина, морок слишком поддался похоти, туда-то и Киано воткнул иглу. Туман растаял, а наутро Инъямин недосчитается одного из своих высоких слуг.

Дриады уже ждали. В общем, Арриера была права в отношении ревности к девам на Гранях. Но дриадам не нужно ни королевства, ни короны, ни детей, ни подвигов Киано – им достаточно красивого оборотня, смеха и шуток, взаимных ласк. Утром не останется ничего, кроме вуали легких приятных воспоминаний.

Они нашли озеро далеко от оживленных троп, прихватили вина, сладкого, сотворенного из снов юных красавиц и до утра забыли обо всем. Четыре лесные девы и юноша.

Арриера проснулась раньше Киано. Он спал рядом, разметавшись по кровати, а на лице была улыбка, безмятежная и спокойная, от него пахло лесом и вином. Грани! Что он снова скажет ей утром – что гонялся за демонами? С видом дорвавшегося до сметаны кота? Ее муж ищет утешения с призрачными девами, ему не нужна северная принцесса. Так пусть вообще не возвращается с проклятых перекрестков! Арриера ударила Киано по щеке. Закон – нельзя будить и трогать того, кто находится на Гранях, душа может метнуться и пропасть. Королева вскрикнула – сама испугалась сделанного. Однако ничего не случилось, видимо, Киа уже успел вернуться на свою тропу, но проснулся моментально.

– Что случилось, Ри? Что это значит? – он потер щеку, еще не успев прийти в себя.

– Не притворяйся! Где ты был?

Опять скандал… сколько их уже было? Как она не может понять – это не измена телом и душой, это жизнь на Гранях, это совершенно другое. Хотя если бы она утешалась с каким-нибудь Лисом на тропах, он бы, наверно, тоже задумывался. Оправдываться глупо, проще дать высказаться. Не получится.

– Я был на Гранях, ты это знаешь! Или я обязан отчитываться в каждом своем шаге? – С женой не так-то просто сладить. Если она поставила своей целью вымотать мужу нервы, то она этого добьется.

– Я знаю, как ты там бываешь, Киано, я рада за тебя, только там ты живешь, как подобает мужчине – женщины, вино и война. Почему ты так бежишь от реальности, чего тебе не хватает тут? Что есть там такого? Разве тут мало врагов, красивых женщин – раз уж я тебе не нравлюсь, – мало дивного вина?

– Там хотя бы не бьют с утра по лицу! Я мог не вернуться оттуда, ты подумала об этом?! Или тебе так не терпится оставить Сэльве и Нэльве сиротами? Ты нашла им нового отца?

– Я в отличие от тебя, забочусь о своей репутации и не позволяю себе вольностей!

–Ну, так позволь, разве я держу тебя?! Ри, не надо строить иллюзий, ты сама все отлично знаешь, нас связывают с тобой только дети, и ради них мы изображаем любящую королевскую чету! Я неприятен тебе – перекрестками, своей ограниченностью, я невоспитан, дик, я зверь и убийца, я все это знаю, все твои мысли. И мне тяжело жить под твои чопорные речи и воспитание, я не могу существовать в северных рамках, но я отец твоих детей, а ты родила мне их. Нам придется жить с этим и надо научиться как-то существовать вместе, не ущемляя друг друга.

– Киа, ты невыносим! Сейчас ты мне предлагаешь сидеть в покоях и покорно переносить твои измены?

– Ри, это не измена! Ты просто не знаешь, что это такое! Сравни это просто с тем, как ты, например, в прохладу окунаешься в реку, и девы Граней – такая же река: там нет титулов, границ и тварных понятий. Там приняты такие отношения. Мне нужна чужая сила, а им нужна моя. Все просто. Хватит ругани! У меня будет трудный день!

Вообще Киано осознавал свою неправоту, но справиться с собой было трудно. Ночами его манила не молодая красавица-жена, а Грани. Он молод, а юность требует своего, Ри же холодна к нему и слишком зажата. Она привыкла строить жизнь по древним пыльным фолиантам из библиотек Севера. Сказать, что Ри не привлекала его как женщина, было бы неправдой. Но когда тебя одергивают и предлагают следовать приличиям древних в постели – это уже слишком. Лучше вообще не начинать тогда. Да и отношения на Гранях не вызывают ни у кого пересудов, только понимающую усмешку князя Тэррана, когда утром они видятся на Волчьей тропе.

Ильменас почти в точности исполнил поручение, и в полдень Киано сообщили, что автор рисунка сидит в приемном кабинете государя, под надзором Фиорина и Нарнила. Киа еще раз перестраховался и полностью отстранил от этого дела Борга, во избежание жертв среди мирных эльфов. Да и Нарнил, по правде говоря, был тут лишним, но именно он и нашел художника, вопреки требованию князя. Киано вышел в приемный покой, одевшись подчеркнуто по-княжески, обычно он не утруждал себя коттами и прочими верхними накидками. На голове был венец, а к поясу пристегнут парадный нож. С волосами, как часто случалось после ссор с женой, было сложнее. Обычно Арриера сама расчесывала его, сам он только мог собрать их в путаную косу, которую потом было трудно привести в порядок. На этот раз снова пришлось прибегнуть к помощи мелких духов с Граней, хотя дев, желающих помочь государю в нелегком деле, во дворце было предостаточно, но все-таки лучше избежать пересудов.

Художником оказался совсем молоденький эльф, большеглазый приморец, и Киано почувствовал себя совсем неуютно. Мальчишка был ненамного младше его самого, но ему было совестно, что он связался с юнцом. Но со всеми этими картинками пора заканчивать. Надоело, свобода слова хороша, когда она во благо, а вот когда ей может воспользоваться враг, это уже хуже.

Юноша встал перед государем, как бы он не относился к князю, а закон требовал подчинения. Нарнил и Фиорин склонили голову, Киано сел в небольшое кресло, пододвинулся к столику и открыл папку с единственным листом бумаги в ней, тем самым рисунком.

– Как тебя зовут? – проронил Киано. Молчание его самого начало напрягать.

– Каэль, я с побережья, мой отец управляет портовым городом на Серебряной, – излишне резко вскинулся мальчик.

– Вот как? Это замечательно, когда отцы могут гордиться талантливыми сыновьями. Но это не твой случай. Скажи мне, Каэль, это твоя работа? – Киано подвинул рисунок. Юноша беспомощно оглянулся на Фиорина с Нарнилом, но лица тех были бесстрастны, лишь Фиорин прятал улыбку в уголках губ.

– Моя, – прошептал он.

– Смелее, чего ты мямлишь? Отлично, что твоя, это облегчает дело. Каэль, что ты хотел сказать этим рисунком? Извини, что интересуюсь, но я вроде имею к нему непосредственное отношение.

Каэль покраснел так, что даже засветились кончики ушей. Но надо отдать ему должное, он нашел в себе силы ответить.

– Я хотел сказать, что только эльф может управлять Западом, они же не правят Волчьим Лесом.

– О! Жалко Борга нет, вот кого бы порадовало признание, что я все-таки не эльф! Хотя князь Имлар бы расстроился, а я не могу огорчать родичей. Значит, я могу спокойно собирать вещи и ехать домой? Все наконец выяснилось, я не эльф и могу спокойно вернуть венец на Грани, а там мне заодно и уши подровняют, чтобы из волков не выделялся! Так, и кто, по-твоему, достоин править страной? А? Скажи мне, храбрый мальчик!

Каэль был уже совсем в растерянности, он ожидал ярости государя, а получил насмешки. Но если уж идти, так до конца, надо сказать тирану волю народа.

– Лорд Фиорин, Лорд Нарнил – их род знатен и знаменит и известен заслугами на весь Континент. Их предки пришли из благословенной земли. Эльф должен править эльфами, любой из нас сможет.

– Фиорин, ты слышал глас народа? Я так понимаю, род Имлара и князя Тэррана их не устраивает, а ты, Нарнил, что думаешь? Пришел, понимаешь, самозванец на престол, ничего не делает, а кто такой – вообще никто не знает. Если власть передать вам, этого будет достаточно?

– Искренне надеюсь, что не доживу до этого дня – процедил Нарнил. – Мне без этого забот хватает, например, с малолетними идиотами, которые не знают, куда им руки деть. Чего ты тратишь время, государь? Отошли его домой, я думаю, что отцовский ремень – лучшее лекарство. Пускай вывески на лавки рисует.

– Ну да, ты хочешь даром сделать из него мученика за правду? Я не занимаюсь благотворительностью, Нарнил, это дело моей жены. Лично мне думается следующее: поскольку вы не хотите править, то я пока предлагаю Каэлю этим и заняться, ну хотя бы сегодня. А если ему понравится, то и в будущем. Пока он неопытен, я помогу ему. Лорд Фиорин, пожалуйста, пошли за документами и бумагой.

Нарнил недоуменно пожал плечами. По его мнению, мальчишка заслуживал просто хорошего ремня. Бездельников он не переносил еще с плена.

Через месяц в приморскую княжескую гвардию записался молодой эльф Каэль, получив рекомендации от самого лорда Фиорина.

Личный дневник Арриеры, королевы Запада

«Он не приходит ночевать уже вторую седмицу, с той самой ссоры, когда я ударила его. Он ночует где угодно, чаще всего в детской или своих покоях. Я вижу его только иногда днем, мы общаемся официально и прохладно, как подобает царственным супругам в обществе, он безупречно вежлив, и это ранит меня. Вечерами он с сыновьями, они или уезжают, или пропадают там, где его личная гвардия. Застать Киано наедине и поговорить невозможно. Либо он занят, либо у него посетители. Странно, что Сэльве и Нэльве молчат, неужели они все понимают? Наверное, я неправа, и мне нужно с ним поговорить.

В ту ночь я искала Киано, мне надоела эта дурацкая ссора и его молчание, которое было невыносимо. Лучше бы он гневался.

Его не было в детской, Сэльве и Нэльве спали одни на широком ложе, я заглянула, крадучись, как влюбленная служанка в его спальню, но там было пусто и кровать застелена. Я думала, что он в своем кабинете, но там не горел свет, и не было стражи. В воинское крыло я идти не решилась, а послать было некого, да и глупо бы выглядело. Шаги навстречу, я притаилась за колонной, но белое платье выдало меня с головой. Борг. Интересно, что волк делает глухой ночью во дворце, ему не спится?

– Государыня Арриера? – Он удивлен.

– Да, это я, ты что тут делаешь?

– Обычный обход, а вот почему ваше величество бродит одна ночью по дворцу? Сэльве снова что-то учудил?

– Нет, все в порядке. Борг, где государь?

Он усмехается.

– По-моему, вы должны знать об этом, ночь время не моего присмотра за ним. Тем более в мирное время.

Он издевается! На что он намекает?

– Ты что хочешь сказать, волк? Что я должна знать, где шляется ночами мой муж?

Как это нелепо звучит!

– Вы сами ответили на вопрос, государыня. Киано женатый мужчина, и он не мне обязан докладывать, где проводит ночи! – рассмеялся оборотень.

Ты ищешь себе врага, волк! Но мне сейчас нужна твоя помощь.

– Борг, ты знаешь Киано гораздо дольше, чем я, и мне неизвестно, куда он может пойти ночью, если он поссорился с супругой!

– Да вообще-то таких случаев раньше не было, он в первый раз женат, советую его простить, государыня, он не слишком опытен с женщинами. Он у нас мальчик застенчивый был. Государыня, мой вам совет: если хотите сохранить с ним хотя бы добрые отношения, то уступите ему. Как ребенку, иначе добра не будет, он просто вычеркнет вас из сердца, и все. Просто отнеситесь к нему как к калеке, ему не даны некоторые чувства – он не умеет делить жизнь на двоих, и, скорее всего, не научится. У него никогда не было примера. И еще: никогда не спрашивайте о его прошлом, ни его самого, никого. Ему лучше не вспоминать, и вам не понравится рассказ. Принимайте его таким, какой он есть. Он не так уж плох, как хочет казаться. Чаще всего просто защищается. Перевоспитать Киано никому не под силу, ну, если только близнецы постараются. Я знаю, вы ругаете его за то, что он потворствует близнецам, но он хочет получить виру от судьбы за свое детство. Они проживают его еще и за отца.

Про что он говорит? Киа окружают такие тайны? Я что-то слышала про то, что он вырос не при дворе, и что-то про смертных. Но правды мне никто не расскажет, и мне не нужна она. Мне нужен мой муж.

Похоже, оборотень сам беспокоился о том, где его государь; мы уже обошли все северное крыло. Его нигде нет, на осанве не отзывается. Но что с ним случится во дворце?

В южном крыле тоже нет, стража косо смотрит на нас. Растрепанная королева с горящими глазами и суровый советник государя. Полно народу, а кого надо – не найти. Чем только ночью во дворце не занимаются – про парочки я молчу, нескольких мы точно спугнули, а вон и флейта слышна, небось, какой-нибудь влюбленный играет, только такой мелодией он в тоску кого угодно вгонит.

Мы решили спросить у музыканта, может, он видел государя,– ну их, сплетни эти, пусть подавятся.

Чья-то фигура, освещенная только луной, темный силуэт на низком подоконнике, длинные волосы касаются мрамора пола, и прикрыты глаза. Киано. Киано играет на флейте?! Мой Киано, который не отличит звуки лютни от арфы? Зато не глядя определит, в какое место щита влетел топор. Мелодия так печальна, на ум приходит его Волчий лес, луна и одиночество. Неужели он действительно так одинок, ему так грустно? Волк воет на луну.

Мне на плечи лег плащ, я обернулась, но Борга уже не было.

– Ри?

Музыка стихла, Киано повернул лицо ко мне. Почему я всегда замираю, когда вижу его таким? Сейчас он сказочно хорош – словно дух из легенды.

– Киа, прости меня. – Мне больше нечего сказать ему.

– Ри, иди ко мне.

Мы садимся, он прижимает меня к себе, я прячу лицо у него на груди, и он накрывает меня оставленным нам плащом. И мы сидим просто, как брат и сестра, и больше нам ничего не остается, вражда и непонимание ушли, оставив узы дружбы и крови. Нам хорошо вместе, и я заснула под тихий плач флейты. (конец записи)

– Ну и где он? Что за мальчишество?! Хочу – прихожу, хочу – не прихожу, что за безобразие?! Какая страна, такой и князь! Все вы, эльфы, лентяи безответственные! Певуны остроухие! Ни в чем положиться нельзя! – кипятился глава гномского цеха. Уже был полдень и время, назначенное государем для встречи, давно миновало, а наглый ушастый щенок так и не соизволил продрать глаза.

– В чем дело, почтеннейший? – В приемную вошел оборотень, пожилой воин; сразу видно, с этим лучше иметь дело, чем с бессовестной молодежью.

– Где государь? Мне было назначено на утро! А уже солнце посередине! У вас никому верить нельзя! – Мастер был в ярости

– Я советник государя, Борг Махаррион, князь приносит вам свои извинения за срыв встречи, но так сложились обстоятельства. Я готов решить с вами все вопросы.

На рассвете Киано аккуратно, стараясь не разбудить, перенес свою королеву в спальню, стянул с себя одежду, улегся рядом, обняв жену, и раньше заката решил не просыпаться.

Глава 3

Все шло привычным ходом, по кругу. Целые годы и дни съедали обычные дела, не давая остановиться и оглянуться. Теперь Киано понимал замысел владык, давших бессмертие перворожденным расам – столько дел переделать было не под силу ни одному человеку. Он старался вникать во все дела страны, начиная со строительства дорог, и заканчивая товарами на продажу. Внешняя торговля за время правления Киано на диво отладилась – кораблям было тесно в порту, купеческие караваны заполнили все постоялые дворы. Но в этом был и один минус, с которым он не знал, как справиться. Само по себе государство эльфов было небольшим по населению, но это если считать самих эльфов, а многочисленным оно стало за счет других рас, приехавших на заработки. Эльфы щедро платили, а заниматься черной работой не очень-то и любили. Это Киано считал основной бедой государства. Например, ковка оружия уже давно была привилегией гномов, все постоялые дворы принадлежали юрким оборотистым южанам, портом управляли люди из других западных государств. А исконной расе остались искусства и военное дело, которые перворожденные и почитали благородным ремеслом. Конечно, немало было среди них и искусных мастеров, но основную долю товара производили все-таки гномы и люди. Киано стремился не допускать приезжих во власть, понимая, что дай им волю, и они захватят все, особенно смертные, которым всегда было мало. Естественно, среди людей это вызывало недовольство, но государь четко разъяснил пришедшим старейшинам: «кому не нравится, может уезжать назад, силой держать не будут». Его пытались обвинить в том, что он дает слишком много воли своей волчьей дружине, но попытки были безосновательными, кроме Борга, никто не занимал серьезных постов, предпочитая оружие и мастерство.

– Фиорин, что мне с ними делать? – Киано в очередной раз держал в руках сообщение об убийстве одного смертного другим. – Зачем это надо? Мы уже построили для них тюрьму! Ты представляешь, мы кормим воров! Такое чувство, что они сюда навсегда приехали!

– Киа, ты думаешь, мне это нравится? Нам пока некуда деваться, если прогоним их сейчас, то мало того, что прослывем на весь мир, так еще и сил лишимся. А если мы прогоним их после того, как победим, то это будет похоже на предательство. Меня смущают их защитники из эльфов, люди нам уже на голову сели, а эти делают вид, что ничего не происходит. Сейчас они убивают друг друга, а что будет, если они убьют эльфа?

– Тогда я выгоню всех, без разбора! Мне надоело выслушивать, что дома плохо им живется и вообще неурожай. Работать надо! Я готов уже в пример северян приводить, у этих нет земли и богатств, так они других грабят. Я устал от этого, этих дурацких жалоб, краж, убийств. Фио, ты когда– нибудь видел эльфа, содержащего портовый кабак?

– Нет, раньше и кабаков-то не было, при Имларе только началось. А это ты к чему? – осторожно спросил Фиорин.

– К тому, что если не будет наведен порядок со всеми этими гостями, то весь совет будет сам мостить улицы, содержать кабаки и дворы! Введите уже жесткие меры; давай, поручим это Нарнилу?

– Ты хочешь украсить головами преступников крепостные стены? Надо дать им почувствовать, что они тут гости, а не хозяева и всего-то, а он устроит резню. Если хочешь, чтобы нас ославили на весь мир, как говоришь, то да, это дело для моего друга, он у нас отличается человеколюбием.

Нарнил действительно смертных не переносил вообще: именно южане оставили шрамы и ожоги на его спине, а отметину ножом на лице оставил получеловек-полуорк.

– Значит, поступим так: чтобы завтра на этом месте стоял градоправитель, пусть это станет его головной болью.

Сыновья радовали каждый день – сейчас было ясно, что Сэльве будет воином, он уже вовсю рвался в походы, пугая мать, а Нэльве окончательно решил обосноваться в библиотеках и лабораториях. Но так же по-прежнему братья были неразлучны и мешали друг другу учится. Сэльве и часу не мог высидеть с книгой в руках, а Нэльве беспомощно смотрел на клинок в руке, видя очевидную для него бессмысленность военных упражнений. Что делать с этим, никто так и не знал, и поэтому решили оставить все как есть. Объединяло братьев одно желание, каждый раз вызывавшее негодование Арриеры. Оба рвались в Волчий Лес, находя там утоление своих страстей. Сэльве надолго уезжал с воинами клана, а Нэльве сопровождал их, прикрывая магией, к которой у него были огромные способности. Арриера же не любила Лес, и Киано всегда чувствовал, как не хочется ей туда ехать, но этикет требовал присутствия королевы.

После примирения ссоры прекратились, а все сложные вопросы Киано старался разрешить так, чтобы не обидеть жену.

Арриера любила каменный белый блеск Запада, шум и забавы двора, бесконечные переходы дворца и большие светлые комнаты, а Волчий замок слишком напоминал ей родной дом. Волки не устраивали балов, охот, жизнь мирно текла своим чередом. Почти незаметные женщины заботились о доме и детях, а мужчины казалось, постоянно были на войне. Обычная северная усадьба со своими заботами. Но королева любила возвращаться домой – в блеске западной славы, на снаряженном корабле с большой охраной и свитой фрейлин, привозя богатые подарки и вести мира родичам. Сыновья же с неохотой посещали родню матери – северный дед, в отличие от князя Тэррана, был строгим, а в усадьбе слишком скучно.

Грядущий год Киано планировал провести в Столице, изредка навещая Аркенар, летом они побывали в Логове, и до следующей весны никаких визитов не намечалось. Сейчас было начало осени, и эльфы готовились к празднику урожая и близкой зиме. Та самая короткая пора, когда можно отрешиться от забот и отдохнуть на славу. И даже не любящий столичное веселье Киано с удовольствие принимал участие в празднике.

– Киа, – королева распустила волосы, и они упали вдоль спины белым водопадом, – я хочу домой.

– Как домой?– опешил Киано.

– Домой, на Север, я давно не видела отца, да и детям бы не мешало почаще бывать с дедом. Киа, мы были там два года назад, но каждый год бываем у вас, это не считая Граней. Наверно я имею право?

– Ри, я не спорю, хорошо, давай я завтра проведу вас перекрестками.

– Какими перекрестками, Киа? Ты забыл? Или у нас не осталось кораблей – ты переделал их в боевые ладьи?

– Ри, сейчас осень, еще немного, и начнется зима, сейчас штормы и скоро встанет лед. Подожди до весны!

–Киано, я устала ждать до весны или лета. Я хочу домой!

– А почему ты не хочешь пройти Гранями? Это намного безопасней, чем пускаться в море перед зимой!

– Я тебе отвечу! – вспыхнула королева – Во-первых, наши мореходы искусны и с нами ничего не случится! Во-вторых, я все-таки княгиня Запада, а не ведьма, чтобы шагать колдовскими мирами, и не нищенка! Я хочу вернуться домой на красивом корабле, со свитой, с подарками, с сундуками, а не в одном платье с охапкой детей! И, в-третьих, разве ты не поедешь с нами?

– Вот оно как! – протянул Киано. – А я-то думал, ты по родичам соскучилась, а ты просто хочешь им доказать, что не зря вышла за меня замуж? Что касаемо третьего, то увольте! Я каждый раз на Гранях слышу от родимого тестя, что я лицемерный обманщик и бесплодный выродок. Ехать за три моря, чтобы услышать это еще и от тещи, у меня большого желания нет. Ри, прошу, я не хочу отказывать тебе, но подумай еще раз. Сейчас не самое лучшее время, а весной, может, у меня и дел будет поменьше.

– Ты все-таки определись в своем вранье, Киано! Ты просто не хочешь видеть моего отца, у тебя столько отговорок! У тебя никогда не будет поменьше дел, ни весной, ни осенью, ни летом! Они заканчиваются ровно тогда, когда тебе хочется навестить свою родню и начинаются, когда я заговариваю о своей.

– Ри, я еще раз повторяю! Сейчас опасное время, а помочь, если что-то случится, я не смогу! На таком расстоянии и на Севере мои чары не властны! А Нэльве еще мал для таких расходов силы!

– Про что ты говоришь? Почему ты все сводишь на магию и оружие? Неужто знаменитые западные мореходы не одолеют воду?

– Ри, бывает всякое, и не раз наши корабли терпели бури и не раз проигрывали им! У меня сердце не на месте из-за этой затеи!

– Это потому, что ты забыл про обычную жизнь! Я удивляюсь, как ты только ешь без колдовских фокусов! Киано, не беспокойся, как мы только прибудем, отец сразу даст тебе весть! Это всего месяц, ты даже не заметишь – ведь у тебя столько дел, действительно. А весной мы вернемся, но ты же все равно увидишь малышей на Гранях, да и меня, если захочешь, тебе же только шагнуть!

– Ри, я же изведусь за месяц. Я прикажу собрать самый надежный корабль, с тобой поедут лучшие! И запомни – как только твоя нога коснется пристани, я должен об этом тут же узнать! На корабле не позволяй близнецам выходить на Грань – никто не должен знать, что вы в открытом море, отнесись к этому серьезно!

– Ты заботлив и настырен, славно нянька! Киано, я отлично обо всем знаю! – Арриера поцеловала мужа в щеку. – Давай я тебе лучше косу переплету!

Градоправитель действительно в полдень был вызван к Киано лично, и поскольку государь был неимоверно зол, то бедному эльфу пришлось несладко. Время свое Киа ценил и поэтому сразу велел пригласить в круглый зал старейшин людских и гномских поселений. А для пущего эффекта присутствовали Фиорин и взаимно нелюбимый смертными советник Нарнил.