Текст книги "Найти дом (СИ)"

Автор книги: Реимарра

сообщить о нарушении

Текущая страница: 34 (всего у книги 38 страниц)

Наемники занимались кто чем, кто-то просто дремал, кто-то штопал одежду, разговаривал, но от внимания Киано не ускользнули взгляды, изредка бросаемые на обоих эльфов. Сначала он отнес их просто на обычное внимание смертных к эльфам, так часто встречающееся среди людей, но потом понял, что это что-то другое. Загадка разрешилась скоро. Киано только-только собрался завернуться в одеяло и заснуть, как на его лежанку присел Нэш. Десятник посмотрел эльфу прямо в глаза и улыбнулся:

– Ну, рассказывайте!

– Что рассказывать?

– А традиция у нас такая. Новички про себя рассказывают, а то мало ли, нам все-таки под соседними щитами стоять. Кто ты родом да откуда, и как сюда попал.

Киано едва не взвыл: он придумает любую историю, но надо же как-то увязать ее с Эвинваре, а что беспутный эльф наплел своему десятнику – неведомо.

– А если я навру тебе с три короба и глазом не моргну? – осведомился Киано, который совсем не собирался излагать свою биографию.

– А это твое дело, эльф, но если кто ложь поймет, то веры тебе не будет, а там, – десятник махнул рукой куда-то на восток, – там уже другие рассудят.

Делать было нечего, придется врать, потому что такой правде никто не поверит.

– Я не думаю, что отличаюсь от многих тут, – начал свой вдохновенный монолог Киа, – я родился в простой семье, на границе Запада Фейри, средним из братьев. От столицы далеко, до врага рукой подать. Отца убили, старший брат принял род. Я был женат, но потерял жену и двух сыновей, еще давно, в молодости. С тех пор так и жил один. Тогда я еще не владел клинком, как сейчас, это было потом, когда я записался в войско Эвинваре. Там был смер.., человек, который научил меня этому, северянин. Мы вернулись, потеряв своих лордов, и князь Имлар объявил их мертвыми. – Киано откровенно забавлял интерес на лицах слушателей, еще бы, все указанные события происходили еще тогда, когда и дедов этих смертных не было в живых, а сам Киано был еще больным щенком в волчьем Логове. – Это только потом мы узнали правду, с государем Киано, а так… Всех нас отправили снова по границам, чтобы не болтали ерунды в трактирах и при дворовых войсках. На одной из вылазок я снова загремел в плен, и если бы не новый князь, то так бы и сгнил там. Я уехал в Столицу, устроился там сотником, вон, Ирне у нас там тоже был, потом снова война. Мы вернулись, а нашего защитника Киано не было, в плену был. Я попытался вернуться домой – но кому нужен там, хромой и со знаком Нерги? Мир большой, а торговать мечом в людских городах мне неохота, а больше ничего не умею. Вот и вся история.

– А чего ты в плену делал, что сам конунг Нерги удостоил тебя печатью?

– Ничего особенного, работал по коже – половина ремней темных его поместья моей работы. Видимо, таких мастеров там было мало, – пожал плечами Киано, ничем не выдавая беспокойства.

– Хорошо. Но у тебя меч и конь непросты. Особенно конь – словно из княжеских конюшен.

– Про меч я уже говорил. Надо повторить еще раз? А коня вон Ирне подарил, – не сомневаясь ни разу, Киа показал пальцем на эльфа, даже не успевшего удивиться собственной щедрости.

– Отлично, а мы и его спросим. С тобой-то ясно, тут половина таких, а вот что аристократу надо тут? С чего бы ему за компанию с тобой ехать?

– Это допрос? – лениво отозвался Иррейн. – Считайте это барской дуростью. У меня есть друг, я отправился с ним. Мне надоел двор, скучно. Я решил поискать приключений на собственную задницу, благо, с Киа это обеспечено.

– Ну-ну, – хмыкнул Нэш, – посмотрим, как тебе тут понравится. Тут место не для белоручек.

Киано и Ирне не стали спорить с десятником, решив, что рассказ закончен, но наемников интересовало кое-что еще.

– Слышь, ельфы, а что с государем вашим все-таки? Тут дошли вести, что он от трона отказался да и утек, и, мало того, советнику венец сдал. Правда, что у Нерги типа подстилки был?

– Что ты сказал? – мгновенно очнулся Киано, вскидываясь. – А ну, повтори! Ты свечку держал, или как баба, сплетни повторяешь?

– Ты не ори на меня, – сварливо отозвался наемник, – сплетни тоже не из пустого горшка берутся.

– Заткни свой рот, скотина, – Ирне не мог спустить такого, – или я тут же закопаю тебя. За клевету на государя.

Нэш вспомнил, что он все-таки десятник, и решил навести порядок.

– А ну! Оба на хрен заткнулись, ты, Текран, и ты, эльф, иначе оба завтра плетей получите! Хватит сплетни перемалывать, а то если кому-то еще про это языком почесать захочется, я ему живо занятие найду! Отбой.

Глава 10

Летний вечер в степи был прекрасен. Теплый, ласковый, он мерцал звездами в небе. У костра сидели двое эльфов, наблюдая за тем, как жарится на деревянном вертеле кролик, рядом с беловолосым эльфом лежал волк. Рука поглаживала черную шубу зверя, зарываясь в мех под ушами, горлом, почесывая спину. Зверь довольно щурился, потом зевнул и потянулся всем телом, расправляя лапы и демонстрируя внушительные когти, подставил нежной руке живот.

«Вот здесь почеши, да! Очень хорошо, чудесно, Ирне. Ааааа! Теперь чуть повыше!»

Кролик был готов, Эвинваре разрезал его на куски, разложив на чистом полотенце. Иррейн и изгнанник ели неспешно, ведя беседу и запивая обильно сдобренное мясо ягодным отваром. Волку же ничего было не надо, он просто грелся у костра, сытый и довольный. Что ему этот несчастный кролик, к тому же приготовленный на огне, после такой Охоты. Лапы приятно тянуло усталостью, а глаза сами закрывались, разморенный сытостью, теплом и лаской, волк почти спал, сонно глядя на сидевших у костра. Он свернулся в клубок возле ног эльфа и заснул, изредка подрагивая ушами.

Они прижились на заставе быстро, уже на следующей седмице после их приезда отправились в свой первый объезд со своей десяткой, в которую почти сразу же перебрался и Эвинваре. Нэш был доволен таким оборотом дела, тройка эльфов сразу сделает его отряд лучшим на заставе и, возможно, ему светит место полусотника. Эльфы же предпочитали находиться втроем. Киано полностью смирился с присутствием Эвинваре, правда, не удержавшись от шпилек по поводу беглых князей. А после они вообще поняли, что составляют маленький слаженный военный отряд. Ирне, оказывается, имел отличный талант следопыта, а Киано и Эвинваре были бойцами, последний прославился своей меткостью. Наемники на заставе с легкостью приняли такое положение вещей – кто же будет спорить с земляками? – все старались держаться хоть дальних, но сородичей. А тут остроухие – ясно, что неуютно им в чужой земле.

Киано сидел в казарме, разложив вокруг себя куски кожи, шило, нитки и воск – один из наемников заказал ему пояс. Киано уже успел сделать пару поясов за небольшую плату, и заказчики остались крайне довольны работой эльфа. Удобные, и в тоже время затейливые пояса понравились воинам, и на ближайший месяц он был обеспечен работой. Он не использовал металлических накладок, предпочитая тиснить кожу – кто хочет похвалиться серебром, пусть идет к кузнецу. Его же пояса были изукрашены вьющимся северным узором, в тесных объятьях сплетались змеи, птицы и драконы. А по сравнению с городскими мастерами такая работа стоила недорого, и Нэш посоветовал понаделать побольше разных поясов, подсумков, чтобы продать на ярмарке и обеспечить себе жизнь посытней обычного жалованья.

Ну так вот, Киано занимался рукоделием, Иррейн же скрипел пером по бумаге, составляя по приказу Нэша очередной отчет. Десятник был счастлив. Мало того, что отчеты перестали походить на записки отставного сотника и изобиловать фразами вроде: «голова трупа была в канаве, а тело было в луже, жена трупа была без сознания», так они еще были написаны безупречным почерком. Легкие, летящие буквы изящно складывались в слова и фразы, заставляя гарнизонное начальство удивляться образованию наемников и выделять дополнительные деньги на развитие маленькой заставы. Самому Иррейну же это занятие мало нравилось: по его мнению, Киа, как бывший князь и законотворец, мог написать про то, что за похищением девки были пойманы два степняка, намного лучше. Но Киа легко и непринужденно переложил эту обязанность на него.

Ровно в тот момент, как Иррейн присыпал только что написанную страницу песком, а Киано примерился шилом к очередной намеченной дырке, в казарму вошел Орнар в сопровождении своего денщика. Устав требовал при появлении коменданта заставы бросить все свои дела и встать. Строй вытянулся почти по всему дому.

– Вольно, – скомандовал Орнар, – значится, так, ставлю вас в известность, что к нам едут проверяющие из гарнизона, мать их через забор. Так вот, через седмицу мы должны стать не стадом разномастных баранов, а отрядом наемников, которым может гордиться его величество король Хэссан. А если он будет гордиться, то мы с вами можем нагреть на этом карман. Посему сделать надо будет вот что: навести порядок в этом свинарнике, в котором вы живете, в конюшне, там, значится, поставить в лучшие стойла коней остроухих, чтобы остальных кляч не видно было, траву подстричь, чтобы, значит, как во дворцовом лесу было, остальное, где что сломано – залатать. Кто у вас там пишет хорошо? Ты, эльф? С тебя, значит, бумага, в которой будет написано, что мы за этот год сделали, ну, сколько там степняков отловили да сволочей разных повесили. Мы ее на видное место приколотим. Ну, а остальное Нэш с Камалем объяснят.

– С картинками? – спросил Иррейн.

– Да. Чего??? – опомнился Орнар, – я те дам, с картинками! Короче, всем все ясно? Разойтись!

Гарнизонная проверка застав проводилась раз в несколько лет, и никто не знал, на какой год она придется. К проверке застава вылизывалась, дабы офицеры королевской армии были уверены, что наемникам не зря платят деньги, а сами воины приводили себя в порядок. Грязные стеганки за неделю становились ровно такими, какими они были получены, шлема и оружие полировались до блеска, одеяла протряхивались, и казарма начинала пахнуть не кислыми портянками, а сеном, специально раскладываемым по углам. Если результаты проверки удовлетворяли офицеров, то можно было рассчитывать и на прибавку к жалованию, и на лишние вольные дни.

Нэш выглядел так, словно выпил скисшего молока. Грядущая проверка его вовсе не обрадовала, и после долгой тирады о гарнизонных крысах и способах их зачатия он начал раздавать задания.

Киано было поручено проверить всю кожаное снаряжение – седла, подпруги, набивняки, ножны – и мастерскими руками привести все это в приличный вид. Иррейну выдали вдоволь бумаги и чернил, велев написать обо всем, что сделала застава за последние несколько лет, а чтобы господам офицерам было наглядно – всю летопись решили склеить за края и получить бумажное исписанное одеяло, которое можно прибить к деревянному щиту. Такого, как пояснил Нэш, раньше никто не делал, но раз уж у них завелся ученый эльф, то грех такой возможностью не воспользоваться, и, если получится, то соседние заставы они переплюнут.

Седмицу вся застава стояла на ушах, царили суматоха и беспорядок. Киано не вылезал из мастерской, латая дырки, пальцы были исколоты, а гора кожаного хлама не убывала. Некоторые вещи, по его мнению, дешевле было выбросить, чем зашить или заклеить варом. Неужто офицеры будут смотреть дырки на кожаных тренировочных набивняках? Вряд ли, это, по мнению Киа, было чистейшим самоуправством Нэша, решившего под шумок отремонтировать старый хлам, и использовать для новичков взамен нового снаряжения, положенного по уставу. Эльф с ужасом думал о том, что когда-то сам давал распоряжения о проверке таких вот маленьких застав, заставляя тех, кто там служил, заниматься раскрашиванием дерьма. На Ирне было больно смотреть, эльф был ответственным и к порученной задаче подошел так, словно ему поручили составить родословную правящего дома Запада. Он носился по заставе, опрашивая старожилов, выясняя и анализируя, но сделать выводы из их слов было трудно.

– Да не помню я ниче…, в то лето-то, ну, Рагнара убили, а может, его и осенью того… степняков около десятка тогда было. А нет, вру, это когда мы с полдесяткой бочку вина в деревне высадили.

Но Иррейн расстарался на совесть, и за два дня до проверки летопись была готова. Он где-то умудрился найти алых чернил для титульных букв, нарисованных в самой изысканной манере эльфийской каллиграфии, а сами нехитрые подвиги наемников были расписаны, как деяния богов в древних рукописях. Правда, из этих наемников почти никто не умел читать, так что то, что написал про них грамотей эльф, так понять и не смогли.

Летопись размером с двуспальное одеяло прибили к щиту, и Нэш грозился карами тем, кто посмеет хоть уголок бумаги оторвать. Такое сокровище следовало беречь, и комендант распорядился после проверки перевесить щит с бумагой к себе. Иррейн удостоился похвалы коменданта, а штабной писарь смотрел на древнерожденного наемника взглядом крысы, у которой отняли добычу.

Сама застава была отдраена и выметена, наемники выкосили траву так, чтобы она достигала только щиколоток. Сердце Ветра и Иррейнова кобыла лоснились от бережного ухода в лучших стойлах с отборным овсом, умбоны на щитах блестели, а наносники шлемов ловили солнце полированной сталью. Наемники разглаживали камнями чистые и заштопанные рубахи, причесывали спутанные волосы.

В ночь перед проверкой никто не спал, кроме эльфа Киарта, которому, казалось, любая проверка была нипочем. Нэш со следами предыдущих бессонных ночей собственноручно проверил все сундуки в казарме на предмет запрещенных уставом вещей, вроде срамных картинок и дурной травы.

Утром все встали раньше обычно и намного дольше умывались. Завтрак был тоже праздничным, вместо ржаного – белый пшеничный хлеб, а вместо репы в кашу положили мясо. Наконец Нэша известили о том, что проверка прибыла, и комендант велел строить все десятки на плацу.

Киано едва сдерживал смех, когда видел офицеров королевской армии – трех напыщенных щеголей, из которых наверняка ни один не разу не был в битве. Эти господа так оглядывали наемников, словно осматривали скот на рынке.

Эльфы, как и сговаривались ранее, изобразили самый надменный вид, который только можно было принять их расе, славившейся своим высокомерием. Разоделись они тоже на славу. Иррейн был в двух рубахах, нижней из тончайшего шелка, верхней льняной с богатой вышивкой, выглядывающей из-под легкой эльфийской сверкающей кольчуги, золотые волосы свободно падали до середины спины, перехваченные лишь обручем на лбу. Синие пронзительные глаза смотрели холодно и надменно, талия была перехвачена роскошным тисненым поясом, меч в отделанных серебром ножнах – эльфийский воитель из легенды. Киано же предпочел не демонстрировать западное происхождение: обмотал косы полосками из куньих шкурок, вместо родового меча взял меч Запада, а на себя одел темно-зеленые рубашки. Энвер вообще выглядел как смертный наемник, если не считать презрительного лица и глаз, в которых стояло все презрение древнего эльфийского народа к жалким людишкам.

Офицеры медленно шли вдоль строя, разглядывая каждого из солдат, словно выискивая преступника, остановились перед эльфами, глядящими сквозь них.

– Орнар, кто это? Чего тут делают остроухие? – спросил один из офицером ломким голосом недавнего подростка. Он и вправду был очень молод, хотя накладки на его поясе свидетельствовали о чине.

Орнар даже не показал, что думает об офицере и его матери, и с учтивой улыбкой на изрезанном шрамами лице представил эльфов:

– Это наемники из седьмой десятки. Один отличный лучник, другой мастер меча, а третий умен.

– Так это он, наверно, летопись сделал? Что ж, ничего-ничего. – И офицер пошел дальше.

Вечером для проверяющих устроили пир, и, по мнению Камаля и Нэша, именно ради него-то и была проверка. Утром их погрузили в фургон и поручили заботам денщиков, дабы господа офицеры не захлебнулись в пьяном сне.

– Отлично! Великолепно! Господам штабным крысам все пришлось по нраву, – радовался перед строем Орнар на следующее утро, – а значит, есть надежда. Особо отмечу тебя, эльф, – он указал пальцем на Иррейна, – молодец, расстарался, они чуть от зависти не обосрались. Небось, и прочесть-то не смогли! Значится так, послезавтра для твоей десятки два вольных дня, вне очереди! Все могут быть свободны.

Киа и Иррейн не знали, зачем им два свободных дня – пьянка в деревенском трактире их не привлекала, прелести крестьянских красоток – тоже, и они решили уехать далеко в степь, побыть вдвоем.

– Ирне, Киа, – Энвер был готов уже ехать в деревню, – поехали со мной, делать вам тут нечего, в следующий объезд и так вдвоем поедете, а у меня невеста, вот с ней и познакомитесь. Два дня в женском обиходе будем, да может, она еще и подруг приведет! А у меня сын через месяц будет, а к зиме и свадьбу сыграем!

Киано хотел отказаться, но родич выглядел столь счастливым и искренним, что он так и не решился.

– Ты сердишься на меня? – спросил он Иррейна.

Эльф пожал плечами.

– На тебя? Смеешься? Поехали в гости!

Невеста Энвера оказалась настоящей красавицей. Высокая, пышная девица с роскошной косой была уже вдовой, с первым мужем не нажив детей. Она едва успела выйти замуж, как мужа призвали в солдаты, так он и сгинул. И только переступив порог аккуратно выбеленной маленькой избушки, Киано понял выбор Энвера. Ни один эльфийский дворец не смог бы сравниться с этой крестьянской избой по уюту – тканые коврики с нехитрым узором были прекраснее самых роскошных шерстяных ковров, простая глиняная посуда привлекательнее серебра. В этом доме хотелось жить, растить детей, заниматься любимым ремеслом. Нарани – так звали невесту Эвинваре,– сразу расположила к себе эльфов радушием и неподдельной добротой. Киано, как племянника ненаглядного Энвера, расцеловали в обе щеки, а Иррейн удостоился крепкого объятия. Нарани была на последнем сроке беременности, и Киано уже знал, что будет девочка, и не через месяц, как рассказал Эвинваре, а ровно через две седмицы. Нарани усадила гостей за стол, хлопоча возле печки, а Киано наблюдал за своей будущей теткой.

На Границах тем, кто был женат, полагались лишние вольные дни. Наемник имел право ночь и день в седмицу проводить с семьей. Деревенские девицы вовсе не возражали против таких женихов – три золотых монеты воинского жалованья для крестьян были богатством, а мужики уж точно попадались справные. Но наемники редко оседали на заставах надолго, самое большее на несколько лет, а после искали счастья по другим землям. Король Хэссан предусмотрел и этот вариант: если женатый наемник хотел уйти, то он отдавал жене жалованье за год, а если бежал с заставы – объявлялся дезертиром. Поэтому женились редко и уж те, кто точно хотел жить на одном месте, устав от приключений.

Нарани была красива, и многих бы эльфийских красавиц, не сомневаясь, заткнула бы за пояс. По крайней мере, мужской глаз отдыхал и на пышной груди, и на волнующих округлостях. Как говорили те же наемники – «есть за что взяться!». Длинная толстая коса доставала почти до колен, большие карие глаза смотрели на своего жениха с любовью, и Киано оставалось только порадоваться за родича.

Нарани тоже разглядывала племянника будущего мужа, недоумевая, что может роднить двух таких разных эльфов. Но впрочем, в остроухих она совсем не разбиралась, а Киарт ей показался старше жениха. Молчаливый же светловолосый красавец из всех троих как раз и был похож на тех самых эльфов, о которых она слышала из сказок. А вот теперь – нате, все трое сидят у нее за столом и нахваливают квашеную капусту. Ничего, она посмотрит, что они скажут, когда подоспеет свиной окорок, томившийся в печке.

После трапезы и беседы Киано с Иррейном решили оставить молодых наедине и пройтись по деревне, посмотреть на обещанную им еще на заставе ярмарку, да и не недурно бы подарок будущей родне прикупить. Что подарить на свадьбу Энверу, Киано знал, не зря же он прихватил с собой из Аркенара длинный воинский нож, который по обычаю смертных должен носить каждый воин. Эльфы выполняли это правило по желанию, чаще всего предпочитая короткий нож на поясе и меч. Но такой нож должен понравиться Эвинваре. А вот с его невестой было сложнее. Драгоценные вещи тут продавали вряд ли, да и у эльфов не было много денег, правда, Киано удалось найти заначку в сумке. Хотя зачем крестьянской жене драгоценные побрякушки – чтобы рисковать жизнью?

Киано делился с Иррейном всеми этими соображениями, не зная, что можно подарить будущей тетке.

– Что ты мучаешься? – Ирне, как всегда, был невозмутим, – подари ей ткань, разную. Шелк на праздник, лен на будни, шерсть на зиму и серебряной пряжи для вышивки, еще мягкой ткани на ребенка. У нас вполне денег хватит.

– Да у тебя опыт! Небось, раньше женщины проходу не давали! Отлично. Только как мы с этими свертками вернемся?

– Киа, вернись на землю. На ярмарке полно наших, кто вечером на заставу вернется, пусть с собой захватят. А к свадьбе привезем!

Они выбрали у говорливого южанина-купца все, что хотели: нежный, крашеный мареной шелк, синюю теплую шерсть, в плаще из которой не страшна самая промозглая осень, мягкую ткань, которую везли далеко с юга. Рассказывали, что ее делали из тончайшего пуха, рождаемого в сердцах цветов, они купили и льна, не поскупившись на несколько отрезов, и тончайшую серебряную пряжу для нарядно вышитых воротов. И после этого денег осталось ровно на горшок вкуснейшего липового меда, с которым они и вернулись в гостеприимный дом.

Возвращались на заставу уже затемно. Энвер был задумчив и улыбался.

– Как мне сына назвать? – спросил он у эльфов, – по-человечьи или по-нашему?

Киано царапнуло по сердцу, но ту давнюю обиду он давно простил. Эвинваре расплатился сполна и даже слишком. Он довольно рассмеялся:

– У тебя вообще магия есть? Почему ты решил, что будет сын?

– А кто? – искренне удивился Эвинваре, – постой, ты что-то знаешь?

– Знаю. Через две седмицы жди дочку. Вырастет красавицей.

– Ну, тоже неплохо, – быстро согласился бывший принц, – вся в мать будет. Впрочем, оно и лучше. Парню тяжелее было бы, полукровка все-таки. Ой, извини. Вон, Геран наш – не знает, как исхитриться всем нагадить. А девка красоткой вырастет. Как ты думаешь, может, мне их потом на Запад отправить?

– Ты хочешь насолить Имлару или семью сохранить? Ты подумал, как к ним там отнесутся? Я нашу родню знаю, – внезапно рассердился Киано, – по мне уж лучше тут. Безопасней.

– Ты прав, прости. Да и куда? Тут, с ними останусь.

На свадьбе погуляли весело всей десяткой, сыграв ее в конце лета. Энверу дали седмицу отпуска да подарили кошель с серебром от заставы, а в шестой день недели состоялся свадебный пир. Нарани, недавно разрешившаяся от бремени и родившая, как и предсказывал Киано, прелестную дочку, уже оправилась и теперь охала над подарками да не сводила глаз с нарядного мужа. Иррейн же был абсолютно прав по поводу ткани, и нарядные отрезы пришлись по сердцу молодой жене, а на поясе Эвинваре красовался новенький гномской работы длинный нож в посеребренных ножнах.

Несостоявшийся князь Запада, старший сын князя Имлара из правящего дома Серебряной Нити был абсолютно счастлив.

Глава 11

Киано ненавидел каждый шестой день седмицы. День общей помывки, когда открывалась большая парная, и каждые две десятки должны были идти в свой черед, предварительно заготовив себе воды. Десятка Нэша и десятка Камаля обычно ходили в баню в паре. Вторыми после начальства, которое мылось отдельно. Почему-то в камалеву десятку попал на этот раз и лекарь Геран.

Киано раздражался каждый раз, как видел чужие взгляды на своих шрамах и татуировке. Чего разглядывать, своих, что ли, мало? Да и знак Нерги многие видели на знаменах. Убрать проклятый рисунок было никак нельзя, при малейшем воздействии на него рука немела, и Киано едва не выл от боли. Избавиться от нее можно было только одним способом – отрезать все, по плечо. Но хуже рассматривания чужих ран были взгляды, которое он ловил, брошенные украдкой на Иррейна. Шрамов и ран там не было – абсолютно гладкая и чистая белоснежная кожа, и только Киано знал, как она нежна и шелковиста на ощупь. А другим незачем это знать и не нужно об этом даже мечтать. Но взгляды недвусмысленны, и только сам виновник не догадывался об этом – то ли с высоты роста не замечал, то ли просто потому, что не думал о таких вещах.

Конечно же, беловолосый эльф заслуживал любования, да и посмотреть было на что: кубики пресса на твердом животе, стройное тело, бледно-золотые волосы. Однако Киано понял бы восхищение женщин, но не наемников, среди которых мужеложство было непрощаемым пороком.

И так наступил очередной банный день, отвертеться от помывки не было никакой возможности, да и после утренней тренировки следовало не только смыть пот, но и помыть волосы.

Наемники, пересмеиваясь и отпуская сальные шуточки, раздевались в предбаннике. Сразу запахло недельной свежести портянками, потными рубахами; все это складывалось в мешки и отправлялось в деревню прачкам, и только эльфы стирали за собой сами. Киано никому не хотел доверять рубах с вышивками, сделанными Арриерой и Илисиэль, особенно он берег изумрудную льняную рубашку, расшитую узором в виде волчьих следов. Она была уже в латках, но расстаться с этой вещью он был не в силах. Иррейн тоже не любил чужих рук на своих вещах, а Энверу было все равно, но разве трудно присоединиться к родичам?

Киано переступал босыми ногами – пол был уже горячим, его щедро полили водой еще Орнар с комендантом. Он ругался на неудачный мыльный корень – мало пены, а тереться почти голой лыковой мочалкой не хотелось. Сразу вспоминались роскошные купальни Логова: бассейн из черного мрамора с подогреваемой водой, отведенные для домашнего водопада трубы, лохани из пахучего дерева. Киано любил набросать в почти кипящую воду трав, настоев и погрузиться в мокрое подобие луга. В такой бочке можно было мокнуть часами, нежа кожу и волосы. Пятки и локти становились мягкими, а волосы пахли полынью и хвоей. Потом можно было поплавать в бассейне, посидеть на бортике, попивая легкое вино, завернуться в мохнатое теплое покрывало. Обычно на такую помывку у Киано уходила половина утра, но и торопиться было особо некуда.

Тут же все тоже особенно не спешили, но разница была несравнима? Киано тщательно проверил шайку на предмет чистоты – наемники особенно себя не утруждали промыванием посуды после другого отряда.

Он уже почти закончил мытье и оставался последний шаг: окатить себя из бадейки и выжать волосы. Но его окликнули:

– Эй, дивнюк, а что это у тебя на плече?

Геран. С ним Киано старался не сталкиваться. Полукровка, по его мнению, крепко не дружил с собственной головой – более озлобленного на весь мир существа ему видеть не приходилось. А ведь по рассказам солдат ничего особенного, кроме смешанной крови, с ним-то и не случилось.

– Еще раз, для тех, кто ни разу не слышал, – металлическим голосом произнес волк, – это знак Нерги Темного, который был мне нанесен в плену. Все слышали? Еще один вопрос по этому поводу, и я не буду отвечать вежливо.

– Да неужели в плену? А я еще слышал, что такой он своим наложникам в гареме ставит.

Наемники заржали – на страшненького эльфа Киарта и баба-то не всякая польстится, а не то, что другой эльф, да еще мужик. Да и пристрастия Нерги были известны по всем землям: он любил красоту.

– У тебя больная фантазия, коновал. Давно не было женщины? Сходи к своей кобыле! – процедил Киарт, борясь с искушением прямо сейчас заехать лекарю в морду.

Наемники с интересом наблюдали за ссорой – за свои слова Геран вполне мог схлопотать нож в живот, неужто эльф стерпит? Хотя огрызнулся он ловко, ишь, знахаришку перекосило.

– Что, эльф, вспоминать неприятно? А хотя есть еще один вариант – ты мог быть воином Нерги, а что? История твоя темная, не каждый такой байке поверит.

– Тебе не кажется, живодер, что я не собираюсь оправдываться перед тобой? Или тебе жить надоело?

– И что ты сделаешь, эльф? Тебя так задело за живое? На воре и шапка горит?

И без того маленькое терпение Киано лопнуло, и раньше, чем кто-то из наемников успел сообразить, он бросился на Герана, извернувшись так, что лекарь получил пяткой по лицу, охнул и сел, а Киано очутился сверху. Противники покатились по полу, и только тогда воины опомнились. Иррейн моментально скрутил Киано и прижал к себе, не давая вырваться. Единый, сколько силы в этом хрупком теле, трудно удержать!

– Тихо, прекрати! – рявкнул он прямо в ухо Киано.

– Отставить половую близость! – скомандовал Нэш, ругавший себя, что не вмешался раньше. – устроили тут! Замечательно, голые и в бане подрались! Устав помните? По десятке ударов каждому! Киарт, зайди потом!

Киано исхитрился за секунды драки свернуть Герану нос, поставить синяков и сломать запястье, сам же получил только царапину на спине, которую тут же брезгливо смыл водой. Он был зол сам на себя – попался как ребенок, его же спровоцировали. Хотя что оставалось – слушать поносные речи?

На стороне Герана не было никого. Видимо, лекарь долго нарывался и наконец получил по заслугам.

Устав есть устав, за драку полагались плети, за нанесение увечий – плата. Но Камаль и Нэш пришли к выводу, что платить тут явно не стоит и вообще, пусть травник спасибо скажет, что жив остался, а вот плетей придется всыпать обоим. Если спустить драку сейчас, то к чему это приведет?

– Ну? Я тебя внимательно слушаю! – Нэш был в ярости, – Какого … ты устроил драку? То, что Геран дурак, это ясно, но от тебя я такого не ждал.

– Я должен был стоять и слушать, господин десятник? – холодно спросил эльф.

– Да … знает, что ты должен! Драки запрещены уставом! Ты его читал? Читал! – взорвался Нэш, – я тут задницу рву, чтобы его на десятника поставить, а он мне тут морды бьет!

– Чего? – опешил Киано. – На какого десятника?

– На такого, чтобы туда тебя, дружка твоего и Энвера спихнуть. Вторая сотня бы началась. Тебе мало?

– Мне? Мне вообще не надо, мне и в простых хорошо! – Киано чуть не прибавил: «хватит, уже покомандовал!»

– Вот же вы, эльфы, народ несносный, с вами разговаривать невозможно. Я так понял, десятником быть не хочешь? Почему?

– Я не умею командовать, я привык биться сам за себя, мне и тут-то за Ирне следить надо, а ты мне еще девять суешь, и даже не все среди них эльфы.

– Хватит врать, эльф, меня это утомляет, от тебя за версту сотником несет. Я видел тебя в бою. Ты же следишь за всеми.

– Я сюда не нанимался не сотником, не десятником и не князем. Я нарушил устав и готов принять наказание.

– Да куда ты денешься! Хотя не по совести это. Я на этого травника управу найду. А ты следующий раз поправдивей историю придумай.

– Лучше тебе слышать такую, чем рассказ о том, как погибла моя сотня.