Текст книги "Найти дом (СИ)"

Автор книги: Реимарра

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 38 страниц)

В Киано нет почти ничего эльфийского, кроме внешности – только волчье. Маленький нездешний оборотень. Поэтому-то он так сторонится столичных балов и охот. Имлар знал, что принца считают диковатым и необщительным, но при этом любят искренне. А это главное – народ должен любить своего государя. Имлар отлично понимал, что Тэрран никогда не простит ему ошибки и обиды, знал, что любое действие в отношении Киано тут же докладывается Боргом своему князю. Тэрран пристально следит за всем, что происходит в Западной земле и Доме Имлара. И что сейчас все зависит от Борга, если тот сможет уговорить Киано не делать глупостей.

Киано уже проснулся, но не открывая глаз понял, что в комнате есть еще кто-то. Скорее всего Борг, или Фиорин, а может, Орин. Хотя вернее всего, что Борг, а это снова затяжной тяжелый разговор, интересно, какой по счету за эту зиму? С этим надо заканчивать. Делать так, чтобы не травить друг другу душу. Сейчас Киано не нужна была беседа с наставником. Он вполне понял, каким был дураком, благодаря предку. Это же надо такого натворить, чтобы сам Волк снизошел к своему потомку, и учил его жизни?!

Киано вздохнул глубже, и тут же грудь пронзила боль. Туго стянутые повязкой ребра не позволяли вздохнуть глубоко. Потом он ощутил, что правая нога тоже крепко забинтована и под нее подложена подушка. На лице что-то прохладное. Кто-то вымыл ему волосы и заплел в косы. А одеял навалили столько, что было тяжело. Он вспомнил падение в яму, сломанную ногу и кровь, стынущую на лице. Предок абсолютно прав – он дурак. Но пора просыпаться и побыстрей отвязаться от Борга.

– Ну, Киа, ты раздумываешь – открыть тебе глаза и послать меня подальше, или еще поспать? – Борг словно читал его мысли. – Не получится, мы с Фио тебе не позволим, хватит прятаться!

– Все, что вы хотите мне сказать, я уже слышал, и не думаю, что мне скажут что-то новое. – Киано все-таки открыл глаза. Точно, их двое. Тогда ему не повезло, Фиорин тоже любитель почитать мораль.

Борг не обратил на это ровно никакого внимания.

– Ты как себя чувствуешь? Тебе нравится? А, князь? – Голос волка был полон сарказма, хотя на самом деле он испытывал острую жалость.

– Что ты хочешь, Борг? В очередной раз доказать мне, что я малолетний дурак? Спасибо, я уже услышал это от великого предка. Мне вполне хватит.

Борг был потрясен, но виду не показал. Ничего себе, значит, предок не только явил к Киано особую милость при инициации, но и продолжает ему покровительствовать.

– Зачем доказывать то, что вполне очевидно? Этой чертой ты удался в деда, твой отец никогда не позволял себе такого. Вот скажи мне, мальчик мой, ты кого сейчас наказал? Имлар жив-здоров, правда, сейчас у него сильно болит голова о том, как говорить с тобой. Ильме тоже вполне оправился. Адолантэ вообще цветет и пахнет. А ты валяешься с разбитой мордой, сломанными ребрами и перебитой ногой. Ты этого хотел? Или ты хотел подавить на жалость? Прости, но ты был похож не на мужчину, а на истеричную девицу, которую бросил парень и, удавившись, она хотела ему отомстить.

Фиорин молчал. Ничего себе порядки у волков! В таком тоне никто из эльфов не разговаривал бы с князем, даже наставник. Такое позволяют очень близким.

– Борг, мы уже выяснили, хвала богам, что я был неправ. Я признаю, вышло нехорошо. Но что мне прикажешь делать? Набить морду Адолантэ, деду, или выгнать Ильме? Или изуродовать себе лицо?

– Ты опять? Нет, запомни, я тысячу раз тебе говорил, наверно, но придется еще! Только трус или дурак мстит сразу. Тебе следовало не кидаться в истерику, а пояснить Имлару, что он кретин (Фиорин при этом поморщился), раз верит бездоказательно всему. Во вторых, предложить Имлару выбрать, кто ему ценней. В-третьих, по себе не судят, это тоже можно было напомнить; и в-четвертых, это твое личное дело, с кем тебе делить ложе, и его это будет касаться ровно тогда, когда тебе придется жениться. На Ильменасе не придется точно, поэтому эльф может спать спокойно. Потом ты бы занялся своими делами, а там пришлось бы ехать в столицу, и Адолантэ бы точно не утерпел и сказал бы еще что-нибудь умное в подобном стиле. И тут ты с чистой совестью вызвал бы его на поединок. Красиво и аккуратно. В исходе поединка я бы не сомневался. Ты бы милосердно подарил ему жизнь, а может, и не подарил бы. Я бы не отдал. Таких нужно давить в колыбели.

– А Ильме? Что бы я ему сказал, если бы убил отца?

– А Ильме и так уже выбрал тебя, а это был бы достаточный повод для честного поединка. К тому же ведь тут затронута и честь Ильме. Ты-то ладно, просто растлитель малолетних, а Ильме-то получается как раз растленным тобой? Для подростка это тоже удар, и виноват в том папаша.

Хм, – Фиорин наконец-то подал голос, – Борг, скажи, ты так думаешь обо всех эльфах, или это частное мнение только о правящей семье? Ты не забудь, что Адолантэ мой родич, и я вполне могу уладить дела с ним – без смертоубийства.

– Фио, я так думаю о трех четвертях вашего народа, я повидал его достаточно. Могу тебя утешить тем, что ты и Ильме в эти четверти не входите. У вас случайно волков в роду не было?

Все рассмеялись.

Оборотень продолжил:

– Я насколько понял, твой родич не вполне адекватен и взбешен. И тут едешь к нему ты, один из старших дружины князя, и пытаешься доказать, что государь не мужеложец и не растлитель, а совсем наоборот. Хочешь, я поспорю с тобой на этот меч, что он тебе ответит?

– Ну? – Фиорин заинтересовался. Неужто Борг знает его родича лучше него самого?

– Он ответит тебе, что мало того, что ты спал с государем, – Киа, заткни уши, – так государь Киа совратил тебя, меня, и еще пятнадцать эльфов из дружины. А все мы защищаем его только потому, что нам понравилось, и мало того, хотим в этот бардак втянуть и его сына. Киа, что с тобой?

Киано закрыл лицо ладонями, а плечи его содрогались. Фиорин посмотрел на Борга уничтожительным взглядом: «ну и посмотри, что ты сделал!», подошел к Киа и легко дотронулся до плеча, желая утешить.

Но Киано смеялся, просто содрогался от неудержимого хохота, ему было больно, но остановиться он не мог.

– Ты чего, с ума сошел? – Борг был озадачен, – или уже реветь не можешь?

– Я, я – Киано не мог говорить от смеха – представил себе всю нашу дружину, как ты описал. А почему эльфов то только пятнадцать?

– А остальные свечки держат! Я рад, что мы решили хотя бы этот вопрос. Теперь второй и самый важный – Имлар свято уверен, что ты после такого скандала пошлешь его очень далеко и откажешься от короны.

– Перебьется, и пусть даже не надеется! – отрезал Киано. – Скажи лучше, мне тут сколько валяться?

– Ну, это ты сам себе спроворил, седмицы две точно, а так – как Орин скажет, а уж он постарается тебя вообще больше никуда не отпускать. С Гранями тоже поосторожней, в драки не ввязывайся, прошу тебя. А что сказать князю Тэррану – сам решишь. Тебе сейчас нужно что-то? Что ты хочешь?

– Мяса и спать.

Все это время, что отвел лекарь на выздоровление, он провел либо во сне, либо на Гранях. Пока был отдан приказ к нему никого не пускать, кроме друзей, которые поочередно дежурили в комнате, объясняя свои действия приказом Борга об охране лорда. Орин строго-настрого запретил волновать Киано разговорами, и поэтому Имлар пока не беспокоил его, терзаясь неизвестностью.

Глава 9

Чужие

Инъямин

– Мальчишка нам не опасен, властелин, всего лишь молодой смазливый эльф. Без своей охраны и родичей он ничего не значит. Если бы за его спиной не было волка Тэррана – он был бы совсем неинтересной добычей. Я не знаю, какие цели преследовал Имлар, когда пихал бастарда на трон – по-моему, он просто сошел с ума, или же остальные еще хуже. Из особенностей – поганый язычок и красивая мордашка, вроде как научили его владеть мечом. С таким государем наша победа над эльфами уже не за горами.

– Никогда не недооценивай противника, Инъямин, иначе рискуешь оказаться в дураках, – холодный бездушный голос, равнодушный ко всему, – впрочем, мальчишка в идиотах тебя уже один раз оставил. На Гранях он чинит нам немалый ущерб, Тэрран отлично натаскал убийцу. И сами властители не зря ему покровительствуют. Половина волчьей княжеской крови дает ему немалую силу. Да и имларовская что-то значит. Это сильное сочетание, если он взойдет на трон – на его стороне будут как минимум две силы, не считая союзников. Я приказываю тебе разослать своих шпионов во все эльфийские пределы, чтобы мы знали, что там происходит. Если будет война, а она будет – мальчишка должен стать пленником, я хочу посмотреть, чего стоит эта помесь. Пока все не в нашу пользу.

– Будет исполнено, властелин.

Торгейр

Торгейру не спалось, он ворочался на устланной мехами лежанке, стараясь не мешать спящей жене. С тех пор, как он вернулся с этого проклятого совета, места себе не находил. Ничего не радовало – ни приближающаяся весна, ни хирд, готовый на новый поход, ни красавица жена, ни подрастающий воином сын. Словно проклятый эльф украл у него радость. Торгейр сжимал кольцо, гладя пальцами вплетенную прядку. Как же это понимать? Зеленые глаза, слегка вытянутые к вискам, звериные – выпили его душу. Каждую ночь Торгейр прислушивался к вою волков за усадьбой и видел его – княжича Киано. Воображение, которое северянин уже не мог сдержать, рисовало разные сцены, и тело отзывалось на желания разума. Ничего не помогало – ни изматывающие тренировки, ни охота, ни хозяйство, ни любимый сын. Жажду не утолить. Украсть бы княжича у эльфов, как девку у соседа, и спрятать, чтобы никто не увидел желанное сокровище, чтобы ничьи руки не коснулись, не осквернили красоты. Но такой птице нужна свобода, иначе она погибнет. Теперь он отлично понимал насмешку в глазах волчьего наставника, который подробно ему разъяснял, чем они отличаются от смертных. Волк все предугадал заранее. И мудро поступил. Ясно стало и то, зачем так охраняют маленького эльфа: чтобы защитить не от врага, а от чужих желаний. Интересно, так ли уж неприятны этой птахе восхищенные взгляды? Ох, Сигмар, что-то ты не договорил, или подобные сны тебя не мучили? Он, Торгейр – ведет себя как мужеложец, и ласки жены с тех пор ему противны. Разве сравнится прославленная, но смертная красавица с очарованием перворожденного? Может, он это и переживет, но строго-настрого накажет своим потомкам не приближаться к зеленоокому волку.

В доме было тихо-тихо. Зимний солнечный полдень. Но огромное поместье словно вымерло, все были заняты какими-то делами или просто отдыхали в покоях. Даже вездесущая Илисиэль заперлась в кладовой, пересчитывая припас. Через несколько дней после того, как княжич измудрился попасть в старую ловчую яму, уехал двор Имлара, остался лишь сам князь – непривычно задумчивый. Он ходил по дому тенью. Так же необычно мрачны были и Борг с Фиорином, Тахар практически не покидал комнат князя. Ильменас же прятался ото всех в отведенной ему комнате. Ему не хотелось попадаться на глаза никому. По дому словно разлита пустота и отчуждение. Не слышно смеха. Ведь, наверно, никто не верит, что княжич случайно случайно упал в эту яму. Ага, босой и полуголый. И исчезновение лорда Адолантэ было неслучайно. Всегда можно сопоставить эти два факта, и выходит виноватым-то он, Ильменас. Который довел своего князя до беды. Ведь его же предупреждал отец, чтобы он не смел даже смотреть в сторону приезжего волка. Но он не предполагал, что отец причинит зло княжичу, а не ему, Ильменасу. Лучше бы он действительно поехал в монастырь, чем ловить мрачный взгляд Борга. Хотя не все еще потеряно.

Фиорин поймал Ильменаса в конюшне, когда тот снаряжал лошадь. И юный эльф никогда еще не видел своего родича в таком гневе.

– Ты это куда собрался? – Фиорин заслонил собой выход, оперевшись на дверь.

– В монастырь, в Коннахту. Пропусти меня! – Ильменас не скрывал досады.

– Ага, сейчас, дорожку тебе вот только постелю! Не возражаешь? Молодец какой, настоящий представитель нашего славного семейства – нагадить и сбежать! Я горжусь тобой, родич! Славный сын своего отца! Давай, (тут эльф прибавил несколько непечатных слов), а я останусь, и буду объяснять ему, почему его оруженосец, который так набивался, изволил слинять при первой же трудности. Мне не тяжело, чего там, Фиорин уже привык, чего с ним церемониться? Чего семья да лорды скажут – то он и будет делать! Лишь бы не было войны. Скопище высокородных идиотов, царственный дурак и юный истерик понаделают дел – а Фиорин выгребай. Знал бы ты, как мне надоело это, родич!

Тебя отец предупреждал, чтобы ты не совался к князю? Но ты рискнул, ты умнее всех, и что? Подставил ты его так, что теперь держись только! Бросил лорда в беде и сбежал! В монастырь – …….! А если бы была битва – ты бы оставил его на поле раненым?

– Но…. – Ильменас покраснел от стыда.

– Чего ты там блеешь, щенок? Хочешь сказать, что сравнение неправильное? Нет, золото мое, оно верное самое. Ты оставил его одного, а сам смылся. Твой папаша наговорил ерунды, каждый судит по себе, так и передай ему, Имлар сделал соответствующие ему неправильные выводы и вывалил их на Киано. А он, знаешь ли, сильно удивился!

– Дядя, но почему он так воспринял это? Ведь он мог просто послать князя Имлара!

– Это я тебя могу послать куда угодно! – Фиорин был взбешен. – Не твое собачье дело рассуждать, что в княжьей башке делается! Твоя задача – смотреть, чтобы она в целости была и на плечах. И чтобы желательно не только для шапки использовалась, а уж как ты это будешь делать, никого не волнует! Для этого мозги нужны, а с ними у тебя негусто.

В общем, выбирать тебе! Либо ты катишься сейчас в этот ….. монастырь, и о тебе в этом доме вспоминают только как о досадном недоразумении, либо идешь к князю, и уж там твоя задача – убедить его в том, что ты не трус и верен своему слову. Ты приносил ему клятву верности! Насколько это будет трудно, не знаю, Киано предсказать всегда сложно, это вам не Имлар. И как теперь улаживать конфликт с твоим отцом, князем и столицей – задача непростая. Тебе придется сделать жестокий выбор и кого-то потерять.

– Спасибо, родич, я понял, – выдавил из себя Ильменас, распрягая лошадь.

– Лицо умой только! И спроси у Орина или Борга, когда можно. А лучше всего поймай Тахара, а то получишь от Борга, как от меня.

– Чего это у тебя вид такой, как будто ты мешки с мукой грузил? – Фиорин устал несказанно, и от Борга это не укрылось.

– Да лучше бы я грузил их себе спокойно! Ты не представляешь себе, как я устал думать за других! Ни семьи, ни дома, всю жизнь: «Фиорин, принеси, подай, иди на хрен, не мешай! Съезди туда, доставь то!». И как что – Фиорин виноват! Ты даже не представляешь – сколько раз меня ссылали в разную глушь, караулить орков на тропах. Почему я вот должен уговаривать своего бестолкового племянника, княжича, Имлара, родича? Чтобы никто не затаил обиды, чтобы, не дай боги, не узнал ваш князь, который всех тут в муку изотрет тогда, да чтобы заговора не было. Был приказ – охранять князя! Я охраняю.

– Так я не понимаю тогда, на что ты жалуешься? Ты сам выбрал это – никто не заставлял?

– Да я не жалуюсь, выговориться хотелось, прости. Я вообще бы кое-что спросить хотел, мне надоело делать непонятно что!

– Ладно, ну их всех, поехали, проедемся. Заодно и поговорим.

Фиорин не лгал. Только теперь он начал осознавать, как же он устал за свою долгую жизнь решать чужие проблемы. Выходец из довольно богатого и знатного рода, прославленного своими заслугами, он довольно рано покинул отчий дом, отправившись завоевывать ратную славу. Слишком давило его высокомерие родичей. Род был древним, с долей княжеской крови, всегда верно служивший короне и требовавший от всех членов семьи безоговорочного подчинения. Мужчины почти всегда занимали должности советников и военачальников при князьях Запада, послов, и добивались успеха, не без основания считая, что на них держится вся эльфийская государственность. Фиорин же хотел для себя другой судьбы. Сначала он был простым сотником на дальней эльфийской границе, но довольно быстро пошел вверх, сам того не желая, но и не сопротивляясь судьбе, и вскоре стал комендантом небольшой крепости. Те времена теперь он вспоминал с теплотой – он был практически сам себе хозяином, изредка отчитываясь в столицу и неся стражу на границе. Если приезжали проверяющие – то они оставались довольны его работой. Это-то и привело к тому, что исполнительного и талантливого эльфа перевели в столицу. Сначала ему дали должность одного из командующих войском, вспомнив о его высоком роде и заслугах. Фиорин просто не умел работать плохо, под его командованием было одержано несколько запоминающихся побед, и судьба рода настигла его. Его назначили послом в одно из сильных человеческих государств, где он быстро уладил несколько таможенных конфликтов, тянущихся годами, заключил новые договоры и вообще наладил отношения. Не повысить такого было нельзя. Его вернули – и поставили одним из советников Имлара по военной и разведочной части. И если раньше Фиорин мечтал о таких простых вещах, как семья, дом и дети, то теперь ему пришлось забыть об этом надолго. Вал забот свалился на него. Оказалось, что в сильном и могучем эльфийском государстве столько забот и прорех – что даже бессмертия не хватит, чтобы исправить все. По столице чуть ли не толпами ходили шпионы темных, орочьи отряды, как зайцы зимой, подгрызали границы, заговоры плелись сплошь и рядом. Что в это время делали другие советники и начальники, среди которых были и его родичи, так и осталось для Фиорина загадкой. Месяцами он метался между государствами, отвозя бумаги и договоры, которые не мог доверить никому, лично проверял каждый отчет, в том числе и финансовые. Естественно, его рвение не могло понравиться никому из коллег, и, обвинив советника в растрате с помощью подложных документов, его сослали снова на границу. Фиорин попал в двоякое положение – с одной стороны, он был несправедливо обвинен и задета его честь, чем род не преминул его уесть, а с другой – на границе ему нравилось, тут было относительно тихо и спокойно, и он даже чуть не влюбился в дочь наместника приграничного городка. Но не тут-то было. Без Фиорина в столице все пошло наперекосяк, гномы, например, желали иметь дело только с ним, а князя Имлара едва не зарезали в собственном дворце, и столичным чиновникам скрепя сердце пришлось приносить извинения и отзывать Фиорина с границы. Все вернулось на круги своя. Фиорин решал все вопросы князя и исполнял поручения легко и с умом, забыв о себе и дочке наместника. Где он только не побывал за эти годы – наверно, во всех государствах континента, в переделках, откуда просто нельзя было выйти живым, в плену, его знали при дворах всех властителей и в альковах их фавориток. Карьера была головокружительна, и завистникам оставалось только вздыхать. Домой Фиорину лучше было не заезжать вообще – род, конечно, гордился столь славным представителем, но ведь из них он не один приближен к государю. Кузен Адолантэ просто тек льстивым ядом, чем и отбил охоту у Фиорина вообше навещать отчий дом.

Фиорин знал о князе Имларе действительно все, не раз исполняя тайные поручения. Например, то, что сиятельный государь был неверен жене, родившей ему двух сыновей и дочь, что сыновья ждут не дождутся, кому же из них достанется вожделенная корона. А принцесса Эльвдис строит глазки и имеет виды на часто гостящего у Имлара сына приморского наместника – красавца и певца. А уж про последующие события Фиорину вообще вспоминать не хотелось. Невинное путешествие и желание пококетничать обернулось бедой для принцессы.

Фиорин на то время оказался в легкой опале в связи с неудавшейся шпионской операцией против Инъямина, и поэтому княжну сопровождал другой советник, за это Фиорину тоже влетело, но позже.

Когда пришла весть о том, что Эльвдис гостит в землях князя Тэррана, Имлар рвал и метал, одновременно угрожая расправой дочери, Тэррану, Фиорину и горе-провожатому. Принцесса, однако, вернулась довольная и задумчивая. Что ей сказали отец и братья – не знал никто, даже Фиорин, но по ее лицу было видно, что разговор был неприятным. Потом было самое гадкое, когда Имлар вызвал Фиорина и, едва держа на холеных длинных пальцах сверток с новорожденным эльфенком, велел отправить его в людские владения. Посмеялся: «Пусть хотя не зря говорят, что фейри своих детей подбрасывают и чужих воруют!». У Фиорина вертелся достойный ответ на языке, но он промолчал, лишь спросив – «А может, кому на границу?», на что получил гневный ответ. Позже он задумывался о том, чтобы было, если бы он нарушил приказ князя и отдал бы ребенка не на верную гибель, а на воспитание куда-нибудь на окраины страны, в семью, где были бы рады малышу. Но уж больно характерная у того была внешность – смертным неразличимая, но очевидная остальным, волчья кровь. В будущем это могло быть опасно. Но никому не дано видеть своего будущего, даже бессмерным.

Дальше жизнь покатилась по накатанному пути, но Фиорин уже по-другому относился к своим обязанностям, словно случай с Эльвдис сломал в нем что-то. Он старался больше принимать участие в военных делах, удачно избегая личных поручений князя. В битвах погибли сыновья князя, не оставив детей, и корона должна была перейти к его родичам, которых Имлар не жаловал. Начались заговоры и интриги, разрешать которые все равно приходилось Фиорину и его доверенным лицам.

Все длилось до момента, когда Имлар на Гранях получил право на часть времени волчьего княжича. Фиорин за века на княжьей службе повидал разное и был привычен к смене княжьих настроений и привязанностей, но на этот раз Имлар удивил даже его. Он едва не стелился в ноги мальчишке. Фиорин уже обрадовался, что раз власти старого князя пришел конец, то и в его, фиориновых, услугах нуждаться не будут – а значит, он со спокойной совестью может подать прошение об отставке и купить поместье в одном из приморских городков, а может быть, даже и жениться. Новая метла обычно метет по-новому, и на его место придут новые советники; также с некоторой долей злорадства он подумал, что и власти его дома может придти конец, если, конечно сметливые родичи не подомнут княжича под себя. Он уже выбирал удобный момент, чтобы подать бумагу, как адъютант князя прислал ему приглашение на конфиденциальную беседу, где Фиорину было поручено охранять и беречь как зеницу ока нового князя. Заикнуться про отставку он даже не успел, как ему под начало дали отряд и отправили в волчьи владения.

Фиорину впервые стало обидно. Казалось, он привык ко всему: к крикам, к незаслуженной опале и обвинениям, к злопыхателям за спиной. Он осознавал, что князь Имлар врядли задумается о чувствах того, чьими руками отдал на смерть собственного внука. Ему было наплевать на то, какими глазами Фиорин будет смотреть в глаза всеведущему Тэррану и самому мальчику. За долгие века совесть у советника так и не исчезла. Одновременно он был и в ужасе – никогда ему не отвертеться от княжьей службы, они так и будут его передавать из рук в руки?

Однако с мальчиком было легче. Абсолютно не похож на Имлара и его семейство, немного материнские черты лица и хрупкая фигурка – и все. Да и обязанности с ним делил теперь Борг, с которым они быстро нашли общий язык. Дел было меньше намного – первое время Фиорин почти отдыхал в волчьем замке. Только тут он наконец понял, как устал от столицы и дурацких приказов государя. Киано дома почти не требовал заботы, находясь под негласным надзором клана. То, что существует какая-то тайна, связанная с жизнью младшего сына Тэррана до того, как его нашли родичи, Фиорин понял сразу, как и то, что лучше держать язык за зубами о своем участии в этом деле. Тэрран на дух не переносил Имлара и к эльфам вообще относился скептически. Но поначалу, при каждом взгляде на юношу, его сердце виновато сжималось. Хорошо, что для мальчишки все окончилось хорошо – но жизнь среди смертных оставила свой заметный отпечаток.

Хуже ему пришлось в Гранин, что-то происходило там, что Киано явно хотел бы скрыть. Ему были непонятны взгляды, которыми обменивались Борг, Тиннэхсарре и Киано. Почему-то это было связано с северянином Торгейром, на которого, по мнению Фиорина, не стоило и внимания обращать. Потом произошел конфликт между братьями, в таких вещах Фиорин умел разбираться; Ильменас молчал, как разведчик на допросе, но все было видно и так. Синяки на скулах просто так не появляются. Еще болтался под ногами этот северянин, который откуда-то знал Киа. С Инъямином было понятно, с этой сволочью он был знаком не первый век. То, что будет новый виток войны – это тоже было ясно. Неясно было только с самим княжичем. Особенно с последней его выходкой. Борг явно что-то недоговаривал. Почему Адолантэ предъявил именно это обвинение? И почему Киано так отреагировал – словно его ударили в самое больное место и от шока он уже не осознавал, что творит. Почему этот вопрос так болезнен для него? Особенно если вспомнить историю с Иррейном. В общем, вопросов накопилось изрядно – осталось только получить ответы.

– Итак, ты не зря затеял этот разговор, я подозреваю, – улыбнулся Борг. Они выехали за пределы поместья, наслаждаясь зимним закатом и свободой бескрайнего поля.

– Не зря. Я должен знать, чем занимаюсь, чтобы сделать это лучше. А тут тайна на тайне! А поди, догадайся, чего завтра испугается княжич и не решит ли себе свернуть башку окончательно. И чьи неосторожные слова тому будут причиной, а главное – о чем! Короче, Борг – я прошу разъяснить мне, что происходило в Гранин и что происходит сейчас! Почему Кианоайре так шарахался от Торгейра, и почему он так отреагировал на слова моего родича? Я не знаю, от чего его беречь в следующий раз! Если бы я знал, что мой родич не просто устроит скандал по поводу бегства сына, а обвинит княжича в извращениях – уж наверно бы я сумел предотвратить подобное!

– Ты сможешь завязать языки всем? Или, может, проще приучить Киано не беситься, а спокойно дать в морду клеветнику?

– А почему он бесится?

– Я бы очень не хотел говорить об этом, но ты прав, придется. Но это не должно выйти за пределы твоих мыслей, иначе мы навредим княжичу так, что никому мало не покажется.

– У меня приказ – беречь княжича и соблюдать его интересы. Последний приказ мне. Я больше не подчиняюсь князю Имлару, а только князю Кианоайре.

– Хороший ответ. Тогда слушай. Это то, что я слышал от князя и смог узнать сам. Приказом князя Имлара Киа подбросили в какую-то семью смертных, жилось ему там, надо понимать, несладко, но терпимо, а потом стало еще хуже. Его продали на рынке, – глаза Борга потемнели от гнева, а сердце Фиорина замерло, – рабом, как смертного. Я не знаю, кто его купил, иначе нашел бы тварь, и смерть его была бы долгой. Он был рабом, наложником – с ним вытворяли что хотели. Наши лекари очень долго сводили шрамы с тела, с душой было хуже. Выхаживали его долго. Ты знаешь о том, что нам пришлось переплетать его феа почти заново? А память все равно осталась. Сначала он боялся всех, почти даже не говорил. Ночи – это был вообще кошмар. Сколько раз князю приходилось проводить ночи в его покоях – не счесть. От любого прикосновения вздрагивал – сейчас уже намного лучше, хотя он, наверно, так никогда и не поверит никому. С обращением тоже ничего не выходило. В общем, весь клан в него вкладывался. Вот еще одна из причин, по которым мы не хотели его вам отдавать. Мы все вложили в него силы и душу. То, что было, и то, что есть сейчас – наше общее творение. Но, как видишь, в некоторых вопросах мы оказались бессильны. От самого себя он так не сбежит. Теперь – с Торгейром, это не суть важно, но все-таки. Ты же ведь в курсе истории с Иррейном, как приближенный к князю?

Фиорин поморщился.

– С Торгейром примерно такая же история. Если бы не его предок Сигмар – от Киано костей бы не осталось, а если бы не Гранин – то нам бы его не видать вообше. Он умудрился поступить так же, как сейчас, – сбежать от Сигмара, на что-то обидевшись, и найти себе крупных неприятностей. Хорошо, его гранинские пограничники нашли, и догадались послать гонца к нам. А с Торгейром все просто, он по уши влюблен в Киано, а таких вещей мальчишка еще не понимает. Вот. Все просто.

Фиорин потрясенно молчал. Лучше бы и вправду он нарушил приказ князя и отдал ребенка кому-нибудь из приграничных лесных эльфов. До столицы оттуда было далеко, и мальчишка вырос бы вольным охотником.

– Я все понял. Я подам в отставку, как только он взойдет на трон.

Волк опешил.

– Это как же понимать? Теперь ты его будешь презирать? Ты вообще понимаешь, что я сейчас с тобой могу сделать? – Борг был в ярости.

– Можешь делать что угодно. Я просто не смогу теперь ему в глаза смотреть. Раньше не мог, а сейчас и подавно. Я исполнял тот приказ Имлара. Мне сказали – я сделал.

– А если бы тебе приказали удавить его? – Борг ожидал всякого, но не такого признания.

– Мне бы не дали такого приказания, для этого бы нашли кого попроще. Тиллаэля, например. Но если бы я знал, что так будет – я бы поступил так, как думал.

– И что же ты думал, позволь поинтересоваться?

– Я честно думал, что просто можно было отдать его в приграничную семью. Подальше от столицы, и все. Но кто бы знал, чем бы обернулось это в будущем? К тому же Имлар проверил исполнение приказа. Можешь делать со мной что хочешь, но кто я такой, чтобы обсуждать приказы князя?

– Да ничего я с тобой делать не буду. С Имларом бы, но... А тебе хрен, а не отставку, давай теперь, отрабатывай. Пока мы не увидим, что Киано можно хотя бы на седмицу оставить без присмотра – нам с тобой покоя не видать. А я, знаешь ли, тоже не стальной. Ладно, поехали обратно. Стемнело уже, мало ли что там без нас.

Дома их встретил сияющий князь Имлар, сообщивший, что «досадное недоразумение» с княжичем Кианоайре улажено. Ильменас тоже успел поговорить со своим князем и теперь просто лучился от радости.

Борг выслушал все скептически – «всем хорошо, и лишь Киа валяется с переломанными ребрами, впрочем, виноват, конечно, сам».

Глава 10

По мнению Киано, Орин приложил все усилия, чтобы приковать его к ложу. На логичный вопрос о возможности использования магии целитель невозмутимо ответил:

– Во-первых, не надо торопить природу. Магия используется там, где необходимо быстрое лечение, например – в военных условиях. Ты искусственно подстегиваешь естество, зачем тебе это надо? Дай зажить своим ранам спокойно и верно. Не торопи события. Это и так заживет быстро, по сравнению со смертными. Во-вторых, ты очень сильно рвешься в бой? Лежи себе, отдыхай, на Гранях тебя заждались. Все тут с тобой – не волнуйся, скучать не будешь. Свою силу береги, не вздумай сам себя пользовать! Не расходуй ее понапрасну.