Текст книги "Найти дом (СИ)"

Автор книги: Реимарра

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 38 страниц)

-Да, я не знаю, что я делал бы без него и без вас…

Осталось три дня до завершения Совета, все вопросы были решены, и все, кто смог – заключили выгодные договоры и контракты. Киано клятвенно обещал свою поддержку гномам и их торговле, уже предчувствуя новый виток войны с темными силами, успел заручиться поддержкой государей Хелао и Медведя, двух людских государей и северных эльфов. Естественно, на его же стороне был и Торгейр, с которым он сохранил дружеские отношения и после истории с кольцом. С Инъямином же они не могли глядеть друг на друга, и на протяжении Совета их взаимная неприязнь переросла в открытую вражду. Каждый из них был согласен на поединок – но согласно правилам совета им пришлось лишь ограничиться взаимным хамством, и по остроте языка Киано не уступал темному эльфу. Борг же заметил, что прошли те времена, когда княжич Киано был известен на Гранях «как кроткий и скромный нравом», процитировав чье-то давнее письмо князю Тэррану.

Настало время расставаться. Все дружины были готовы к отъезду, государи прощались друг с другом и обещали своим врагам скорую встречу на поле битвы. Киано с Тиннэхом тоже были готовы покинуть крепость, дружины их не скрывали радости от скорого возращения домой.

Киано сердечно распрощался с Хелао и государем Вазадом, получив от гномского государя в подарок затейливый механизм, который должен точно показывать время. Взамен же Киано подарил двенадцать крупных жемчужин в резной из кости шкатулке, что необыкновенно высоко ценились у гномов.

Настало время прощаться с Торгейром.

– Ну, государь Киано, прощай! Может, еще и свидимся, а может, и нет. У нас разные пути.

– Иногда эти пути пересекаются, и мир тесен, Торгейр. До свидания!

– Ну что, поехали? До таверны, а там отметим окончание всего этого бардака? – предложил Тиннэх и Киано согласился.

Они прибыли в Аркенар поздно вечером, выслав вперед гонца с известием о том, что государь возвращается и просит истопить баню. Ильменас просто цвел от радости, что увидит знаменитого пса Хагни, эльфы и волки тоже приободрились. Наконец в сумерках показались ворота поместья, и Киано удивили развешанные стяги государя Имлара. Настроение тут же упало – он так надеялся отдохнуть, отоспаться, умчаться в лес, помыться в настоящей северной бане, выстроенной по его приказу взамен легких эльфийских купален, и наконец-то навестить Грани, поиграть с Хагни. Теперь же все мечты пошли прахом. Прибытие деда означало пафос столичного двора, балы и пиры с тяжеловесными речами, плюс пересказ всех Советов Гранин. Наверняка с дедом приехали все родовитые лорды и леди, коим просто будет необходимо общество наследника, и всем наплевать, что сейчас бы он просто хотел поохотиться хотя бы на мышь в снегу.

Киано оглянулся на Фиорина и понял, что его военачальник тоже не испытывает особого оптимизма от встречи с государем, Борг же был мрачнее тучи, да остальные эльфы не испытывали верноподданнической радости.

Навстречу им уже мчались эльфы государя Имлара, высланные встречать наместника. Киано узнал одного из дедовских советников – лорда Алвитиля.

Поравнявшись с отрядом, лорд поклонился.

– Приветствую тебя, княжич Киано, и вас, воины. Государь Имлар рад, что вы вернулись, все ли у вас в порядке? Все в Аркенаре ждут вас с нетерпением, государь Имлар специально приехал из столицы в ваше поместье, мой лорд, чтобы побыстрей узнать вести с Совета Гранин.

– Я тоже вас приветствую, лорд Алвитиль, и я несказанно рад и польщен тем, что государь Имлар ради меня оставил столицу и государственные дела, но не думаю, что сказанное мной его сильно удивит.

Наконец они спешились и вошли в дом. Стоило только Фиорину открыть дверь и пропустить своего лорда вперед, как через толпу разряженных эльфов, встречающих своего молодого государя, пронесся какой то снежно-белый ком, громко лая, и кинулся на Киано, едва не сбив юношу с ног. Киа же искренне улыбнулся, присев и ловя Хагни в объятия. Хагни крутился и вертелся, поставив лапы на плечи хозяина, облизывая лицо, радостно лая и не даваявыпрямиться, и Киано был искренне благодарен ему за это. Радость пса пока спасала его от приветственных речей и разряжала обстановку. Киано зарылся лицом в пушистый мех, и ему было пока наплевать на то, что толпа его подданных ждет, пока будущий государь изволит оторваться от собаки. Наконец Хагни успокоился, решив, что пока с хозяина хватит, и отошел, виляя хвостом. За те полтора месяца, что Киано отсутствовал, пес из маленького щенка превратился в молодую собаку ростом чуть выше колена Киано, отъелся и теперь напоминал очень подвижный меховой шар.

Эльфы улыбались, кто-то искренно понимал Киано, а кое-кто – просто согласно протоколу и этикету.

– Я прощу прощения, уважаемые Лорды и Леди, но я вижу, что подарок Граней не забыл меня за то время, что я отсутствовал.

– Да он только о тебе и тосковал, – отозвался лорд Рингарэ, управитель поместья, – что, правда, ему не мешало есть за троих – от расстройства.

Киано рассмеялся.

Государь Имлар же просто стиснул его в объятьях, и Киано облегченно выдохнул – значит, обойдется без протокола, значит, он все-таки дома.

– Я рад, что ты наконец вернулся, внук. Прости меня, что не предупредили заранее о визите, не отправили тебе письмо, но мой совет только недавно принял решение встретить тебя тут, все очень ждут вестей с Совета.

– Да, я готов отчитаться о поездке в любой момент, как скажет мой государь.

– Я что, похож на изверга, мальчик? На тебе и твоих воинах лица нет, ступайте отдыхать, баня вам истоплена, а пока вы там, будет готов ужин. Правда, я попросил бы остаться Ильменаса, этого хочет его отец. Им нужно поговорить.

– Да, лорд. Ильме, ты слышал?

– Да, государь.

Одно другого не лучше, неужели дело настолько важно, что мальчишке даже нельзя помыться с дороги?

– Фиорин, почему? – задал вопрос Киано.

– Мой лорд, его отец не питает к вам приязни, мой родич лорд Адолантэ довольно своенравен, и Ильменасу, боюсь, придется выбирать между вами и родней.

– Это печально. Я привязался к Ильме, да и он ко мне, и мне жалко будет с ним расставаться, но я не могу допустить, чтобы ради меня он ссорился с семьей.

– Ох, не знаю, что выйдет, – Фиорин сменил тон с официального, – Ильменас тоже не подарок, а упрям иногда как осел. Если уж что в башку втемяшил – все, не выбьешь. Отцу он характером не уступит. Но как бы его в Коннахтский монастырь не услали!

– Его в монастырь? За что? – Киано был удивлен, Коннахтский монастырь был известен во всех землях как самый крупное учебное заведение, славящееся строгими нравами. Принимали туда всех, за немалую плату, но закончивший все курсы ученик потом становился монахом.

-За характер и непослушание. Ему осталось несколько лет до того, как он сможет решать самостоятельно, а пока он в полной воле отца, – заключил Фиорин. – Я даже не знаю, чем тут помочь. Ильме у тебя расцвел, а при отце мрачнее тучи обычно. Я попробую поговорить с Адэлэ, но вряд_ли что выйдет, оба упрямы, и никто никому не уступит.

Киано только тяжело вздохнул, Ильме терять ему не хотелось, но и приказывать его отцу он не имел права, однако он приложит все усилия, чтобы вернуть мальчика и не рассорить с семьей.

Отужинали в молчании, всех угнетало отсутствие оруженосца, присутствие в доме стольких незваных гостей и все, связанное с визитом государя Имлара. Не один только Киано надеялся на тишину и отдых, каждый из его воинов мечтал о том же.

Так же молча разошлись спать. Кто-то заботливый разжег камин в спальне Киа, разобрал постель, поставил на прикроватном столике прохладную воду и свежие цветы, но Хагни куда-то унесся по своим собачьим делам, и Киано стало совсем неуютно и одиноко – не было никого рядом, ни Ильме, ни Борга. Не с кем поговорить, перекинуться шуткой. Нет, завтра он поговорит с отцом Ильме и приложит все усилия, чтобы разрешить ситуацию, не навредив мальчишке. А сейчас спать – он устал настолько, что не хотелось даже снимать одежду, просто упасть на меховое одеяло и провалиться в теплую мягкую яму сна.

Но стоило ему заснуть, как сквозь сон он услышал, что дверь в комнату приотворилась, и кто-то проскользнул внутрь, тихо-тихо. Сознание воина-волка настоятельно требовало среагировать на вторжение, но вымотанный эльф выиграл поединок, и Киа даже не повернулся. Однако тем дело не кончилось, таинственный кто-то мало того, что проник в покои государя, так теперь еще и трогал его за плечо, правда, робко и опасливо.

– Государь мой, вы спите?

– Кому еще…– сонно пробормотал Киано, с трудом разлепляя глаза, и увидел Ильменаса. Глаза юного эльфа были заплаканы, и с Киа моментально слетел сон. Он сел на ложе, усадил Ильменаса рядом, накинув на него меховое покрывало.

– Что случилось?

– Государь, вы оставите меня при себе? – прорыдал мальчик.

Киано слегка встряхнул его за плечи.

– Успокойся! – налил воды в бокал, протянул Ильменасу, тот покорно выпил. – Что произошло?

– Государь, скажите, вы оставите меня или нет?

– Так, – Киано сменил тон на ледяной, – сначала ты скажешь мне, что произошло, а потом я отвечу тебе! Пойдет? И не торгуйся со мной!

– Отец хочет отправить меня в коннахтский монастырь, на весь срок! А я не хочу туда, ненавижу монахов и высоколобых! Я хочу быть воином, я хочу быть в вашей дружине!

– Так, и что ты сказал отцу?

– Я ответил, что я либо остаюсь с вами, либо уезжаю на орочьи Границы! А на возраст там всем наплевать!

Орочьими Границами назывались земли, смежные между людскими, эльфийскими и темными землями, на заставы этих земель мог наняться любой желающий, который умел пользоваться мечом.

– Так, и что? – ситуация все меньше и меньше нравилась Киано.

– А отец сказал, что я могу убираться на все четыре стороны, если не согласен на монастырь. Вот я и пришел.

– Так…вообще чудесно. То есть из-за меня ты поссорился с отцом и семьей?

– Я давно с ним ссорился, лорд, и никогда не собирался быть монахом, – Ильменас уже успокоился. – Так вы оставляете меня, или мне ехать на границу?

– Толку с тебя на границе, – проворчал Киано. – Ложись спать. Поскольку пока другой кровати тут нет, я, уж так и быть, подвинусь, но не пихайся. Придет Хагни, будь добр, напомни ему, что его место вон там!

Киано проснулся рано утром, быстро глянул в окно, понял, что еще только-только рассвет, что можно не вставать, и перевернулся на другой бок, решив, что может поспать еще часика два как минимум. Ильменас еще глубоко спал, свернувшись в комок; Хагни проснулся, лениво поднял голову, с недоумением посмотрел на хозяина и заснул снова.

В следующий раз он проснулся от чужого голоса в покое:

– Киано, это что значит???

Киа едва разлепил глаза от сладкого утреннего сна и увидел стоящего в дверях князя Имлара с перекошенным лицом.

– Что такое? – Киано вообще ничего не понимал, стряхивая с себя последние остатки сна.

– Киано, я спрашиваю тебя, что это значит!!! И что ОН делает в твоей постели!

– Государь, он спит, как видите, а может, тут есть еще ложе для МОЕГО оруженосца? Или мне приказать ему спать на полу?

Ильменас проснулся от резких повышенных голосов. Его лорд сидел на постели, прикрывшись покрывалом, в комнате стоял князь Имлар с разъяренным выражением лица, и ничего уже не предвещало доброго утра. Ильменас похолодел, вспомнив, о чем ему вчера говорил отец, но вмешаться было еще не поздно.

– Государь, – пискнул он, – это не то, что вы услышали от моего отца!

– Так! Что-то я совсем ничего не понимаю, – Киано постепенно начинал злиться, – что вы, государь, услышали от отца Ильменаса, я могу это узнать?

– Киано, я все понимаю, – Имлар был растерян, – но лорд Адолантэ говорил мне, что ты… ты совратил Ильменаса, а сегодня я вижу его в твоей постели.

Киано онемел от чудовищного, нелепого обвинения. Изумление его было настолько велико, что он даже не мог ничего сказать, просто застыл от ярости, захлестнувшей его. Потом резко вскочил с ложа:

– И ты поверил?! Что я могу…? – он запнулся, потом сорвался на крик. – Уходите! Оставьте меня!

– Киано! – Имлар уже понимал, какую страшную ошибку он совершил, но было поздно.

– Быстро! Все вон!!! – Киано уже не владел собой, гнев захватил его сознание, он схватил меч и направил его острием вперед. – Ну!!!! Быстро! Я жду!!!!!!! Или мне обернуться?

– Киано, успокойся, я не хотел ничего плохого! – Имлар еще пытался обратить положение в свою пользу.

– Мне самому уйти?

– Хорошо, мы уйдем, только успокойся!

Ильменас же понял, что случилась беда и что даже государь бессилен что-либо изменить.

Киано остался один, даже Хагни испуганно убежал; ничего не видя от ярости, отбросил меч, стал лихорадочно одеваться, накинул штаны и рубаху, раскрыл окно и выпрыгнул в снег.

Через несколько минут всадник на неоседланном черном жеребце покинул двор Аркенара.

Имлар прислонился к стене. Боги, что же он сотворил, будь проклят поганый язык, произнесший злые слова! Ведь он же знал, но почему позволил себе усомниться в родном внуке?

Ильменас же бросился к дружине и, сбиваясь, рассказал Фиорину и Боргу, что произошло. Хагни метался по дому, разыскивая хозяина.

– Да лучше бы тебя действительно в тот хренов монастырь отослали! – в сердцах бросил Борг. – Где он?

– В комнате остался. Борг, я боюсь за него!

– Да пошел ты! – Борг уже схватил оружие и кинулся наверх, в княжеские покои.

Но в комнате было холодно и пусто, в распахнутое настежь окно летели снежинки и таяли на ковре.

Глава 8

Киано мчался, загоняя жеребца. Дувший в спину ветер бросал ему в лицо незаплетенные волосы, застилая взор, но ему было уже все равно, куда он летит – не разбирая дороги и подстегивая коня босыми ногами. Лишь бы избавиться от невидимого острия, засевшего в груди, от боли и жара безумия, залившего его существо. Внезапно он остановился. Все ушло, осталась лишь жгучая ярость и желание убивать, разорвать в клочья любое существо, которое попадется на дороге волка. Он резко остановил коня, спрыгнул в снег и велел жеребцу возвращаться домой. Сам он больше не вернется незачем. Гори оно все огнем! Жеребец тоскливо заржал и побрел обратно. А Киано топтался на снегу, готовя сознание для обращения. Никак не удавалось очистить его от чувств, уйти в другую сущность, гнев даже не давал ему почувствовать холод от того, что он босой и едва одетый стоит в мороз на снегу. Киано выругался и кинулся вперед. Черт с ним, с обращением! Он загонит себя сам, сейчас он согласен на что угодно, лишь бы так не тянуло под ребрами. Он бежал, проваливаясь по пояс в снег, и внезапно понял, что летит вниз, что под ногами не колкий снег, а бездна и камни.

Старая ловчая яма, оставшаяся от живших когда-то здесь древних охотников. Яма была глубокой, а на дне были навалены камни и короткие бревна. Прежний владелец Аркенара хотел ее засыпать, но отдать приказ все не доходили руки. Да и мало кто заезжал в эту дикую часть огромного поместья.

Киано упал резко, разбив лицо о камни и ушибившись всем телом. Сверху осыпался снег. Ярость и безумие отхлынули, оставив боль в ноге и текущую по лицу кровь. Он попытался встать – но так и не смог подняться, лишь сел, вытянув раненую ногу, и хрипло рассмеялся. От отчаяния. Пошли они все к демонам. Все правильно – черного кобеля не отмоешь добела. Кем бы его ни пытались сделать – принцем, государем, напялив на него корону и всучив меч, былая слава наложника и раба все равно настигнет его. Все равно найдется тот, кто всегда напомнит и укажет его истинное место. Месяц прошел после скандала с Тиннэхом – и на тебе! Значит, от правды не убежать. Есть только один выход – и, может, там будет лучше. Врядли кто-то будет искать его в этой яме. Даже волчьих его сил и магии не хватит на то, чтобы не замерзнуть насмерть. А сил на то, чтобы через Грани оказаться дома и регенерировать тело, уже не осталось – их забрала ярость и безумная скачка. Да и перекинуться сейчас уже нельзя. И где теперь его дом? Бежать к отцу, как обиженный ребенок – это недостойно, а в Аркенаре он и сам теперь не вернется. Незачем больше. И нет такого места на земле, где бы его ждали. Да и не долго осталось потерпеть холод… Остатки сил ушли на то, чтобы заглушить боль в переломанной ноге, и он закрыл глаза. Скоро он заснет, и холод милосердно заберет его. Киано обнял себя руками, пытаясь хоть чуть-чуть согреться, волосы рассыпались по плечам, рубаха была порвана при падении, и кровь замерзала на лице. Осталось лишь чуть-чуть подождать.

– Хагни, ищи Киа! – Борг с Фиорином мчались по заснеженному полю, по следам черного жеребца, встреченного ими. Они хлестали своих коней, стараясь нагнать невесть куда исчезнувшего Киано. Почему конь возвратился один, и где его безумный всадник?

Вот замят ковер снега, тут Киано спешился, отпечатки босых ног на снегу, потоптался на месте и побежал дальше. Фиорин с Боргом тоже спешились и пошли по следам. Киано петлял как заяц, удирающий от волка. Борг почуял магию, видимо, княжич хотел обратиться и не смог. Где же он? Как провалился.

Черный провал ямы – и сверху видно черноволосую склоненную голову и кровь на снегу, среди камней, беспомощно вытянутая нога, босая ступня.

– Борг, он здесь, помоги мне! – Фиорин успел раньше.

Его прошибло потом от ужаса, осознания случившейся беды. Им с Боргом некогда было обсуждать, но они поняли друг друга без слов. Если Киано погибнет – войны не миновать.

Он спустился в яму, аккуратно, цепляясь за корни по стенам. Киано сидел, вытянув одну ногу и опустив голову на сложенные руки, снег уже сверкал полупрозрачной сетью на волосах, и тело было ледяным. Но эльф нащупал жилку на шее, она хоть и слабо, но билась. Он сорвал с себя плащ, укутал сидящего. Фиорин пытался разбудить Киано, дотронулся до щеки, но ощутил под пальцами стылую кровь.

– Не спи! Просыпайся! Киа! – Фиорин тряс юношу за плечи.

Наконец Киано мотнул головой.

– Что надо? Оставьте меня, убирайтесь! – язык едва слушался его. – Не трогай меня! А то мало ли что подумают! Ославят тебя мужеложцем, потом не отмоешся! – смех был похож на карканье.

– Заткнись, лорд, – беззлобно отозвался Фиорин, подхватывая отяжелевшее тело на руки.

Пришлось использовать магию, чтобы помочь Фиорину выбраться из ямы. Хагни бестолково метался под ногами, жалобно поскуливая.

Борг взял Киано на руки. Снял и свой плащ, накинув его поверх плаща Фиорина.

– Быстрее! Успеем еще.

А в Аркенаре почти ничего не заметили. Мало ли чего взбрело в голову молодому лорду, а двое старших просто решили его нагнать. Князь Имлар с утра закрылся в своих покоях, а Ильменас сидел в одной из дружинных комнат, ловя на себе хмурые взгляды воинов, которым было строго-настрого приказано молчать о скандале. Лорд Адолантэ уехал ночью. Но Илисиэль беспокоилась, и когда входная дверь вылетела под пинком Фиорина, она тихонько вскрикнула, увидев обвисшее на руках оборотня тело.

– Ильси, быстро позови Орина, поставь горячей воды побольше, и приведите в порядок комнату лорда, пусть растопят как следует. Там окно открыто. Баню тоже согрейте, может – понадобится. Только особого шума не поднимай, хорошо? Где у нас свободная комната?

– Там, на первом, направо вторая… Фио, а что случилось?

Фиорин уложил Киано на ложе, сняв с него плащи и изорванную одежду. Борг усыпил своего воспитанника, обосновав – «орать хоть не будет». Правая сторона лица Киа была сплошной раной, тело синее от ушибов, сломано несколько ребер и ступни отморожены.

Орин осмотрел княжича:

– Нога сломана, и хорошо, что хоть без глаз не остался. Магией только лицо лечить будем, чтобы шрамов не осталось, и кости срастим. Ребра так заживут. Остальное пусть заживает тоже обычным путем. Я думаю, через пару седмиц встанет. И как он так умудрился?

Борг промолчал, поняв, что настало время для разговора с князем Имларом.

Орин выгнал всех из комнаты, оставив при себе только эльфа, которого взял в ученики; зарастил рану на лице, подумав, что если бы княжич был человеком или простым эльфом, то лицо было бы изуродовано навсегда. Целитель поручил ученику растирать замерзшие ступни, а сам занялся переломом, для верности наложил лубки. Комната была жарко натоплена, но он предпочел перенести княжича в его покои, когда первая помощь была оказана и им оставалось только ждать.

Расторопные эльфы быстро перестелили постель в покоях княжича, растопили камин, и Орин уложил юношу под несколько одеял, оставив с ним Тахара.

Борг распахнул дверь покоев эльфийского князя, ему было глубоко наплевать на титул Имлара, и сейчас действовать согласно этикету он не собирался. Он с грохотом захлопнул за собой дверь, так, что зазвенели стекла.

– Князь, ты хоть знаешь, что может произойти после этого?

– Догадываюсь, – тяжело обронил Имлар.

– Ни о чем ты не догадываешься! Если об этом узнает князь Тэрран, то ты проживешь не больше того времени, что понадобится ему, чтобы перейти Грани. Но и за твою быструю смерть я тоже не ручаюсь.

– Ты угрожаешь мне, волк? – Имлар был бледен и выглядел не лучшим образом, волосы растрепаны, губы искусаны, было видно, что утреннее происшествие тоже обошлось ему не даром.

– Зачем мне тебе угрожать? Я просто предупредил, что мой князь и родич Тэрран не прощает тех, кто делает его сыну больно. Любимому сыну, младшему. И если весть о том, что случилось, дойдет до него – то в лучшем случае эльфы отделаются твоей смертью. А если начнется война? Ты вообще понимаешь, ЧТО ты натворил?

-Да, я буду просить у моего внука прощения любой ценой.

– Тебе придется это сделать, если ты хочешь сохранить его наследником своей короны. У Киа доброе сердце. Ведь чуял князь, что добром это не кончится! Тебе случайно не доложили, что если бы мы с Фиорином не успели найти Киано, он был бы уже мертв? Нет? А зря – он пока дешево отделался, переломал себе кости и замерз до полусмерти. Еще бы полчаса – и все!

Имлар стал белее снега.

– Ты даже не сознаешь, какую ты рану нанес ему! Мало того, провернул нож в старой, которую излечить никто так и не может! – Борг кричал, постепенно избавляясь от ужаса, охватившего его при виде окровавленного тела в яме. – Тебе, князь, Тэрран не рассказывал разве, в каком виде мы нашли Киано, после того, как ты вышвырнул его как вшивого котенка? Наверняка рассказывал, я просто уверен в этом. И ты знаешь, что смертные падки на его красу, и им было все равно, что он не может себя защитить. Ты знаешь, что ему пришлось вынести, быть рабом, наложником, пленником – и после этого ты смеешь его упрекать? Ты сам обрек его на такую судьбу! Он, видите ли, совратил Ильменаса – да как можно поверить в такую чушь! Да даже если бы и совратил, задниц в твоем королевстве поразительно больше, чем голов, а наследник у тебя один! Ильменас вроде бы не похож на совращенного! Так какого тебе понадобилось нести этот бред утром?

Тебе не рассказали, князь Имлар, сколько нам пришлось исцелять Киано и заниматься с ним, прежде чем он перестал шарахаться от каждого встречного? Полгода прошло, прежде чем он связно смог говорить, и он до сих пор опасается тех, кто подходит к нему близко, и не выносит непрошеных прикосновений! А сколько я приложил усилий, чтобы он не боялся смертных? Наш клан вложил в него душу, этот мальчик для нас – драгоценнейшее сокровище, подарок, который надо беречь и любить, и все были против того, чтобы отдать его тебе. Ты помнишь и ту историю, с тем сумасшедшим эльфом, который всучил Киа древний меч – если бы не страх Киа, то и беды не случилось бы, и горе тому, кто полюбит Киано и захочет владеть его сердцем.

– Боги! Что я наделал! – на Имлара было жалко смотреть.

– Хватит ныть! Тебе повезло только в одном, князь: я не желаю войны между нами, и дружина приложит все усилия к тому, чтобы вести об этом досадном случае не дошли до князя Тэррана. Но только ради Киа: эта война не нужна ему, горя он и так хлебнул. И только поэтому я буду уговаривать его простить тебя. Но еще один такой намек или кривой взгляд со стороны твоих остроухих – и беде не миновать! Ты понял меня?

– Да.

– Но это все будет идеальным вариантом, если все будет нормально. А если Киа проснется и пошлет тебя далеко вместе с твоей короной – то вот это будет беда. Ибо если его не переубедить, то придется давать объяснения на Гранях, и тогда такая каша заварится, что мы не расхлебаем точно. Поэтому только, исключительно ради интересов Киано, я буду уговаривать его простить тебя, повторяю. На тебя мне, князь, глубоко наплевать, а мальчишку поручили мне, и я за него отвечаю головой. И будь проклят тот день, когда тебя принесло в наш лес!

Холод уже почти не беспокоил Киано, падающий снег казался невесомым шерстяным одеялом, ласкающим почти голые плечи. Юноша засыпал, уходя от страшной яви, забывая обиды. Сознание проваливалось в мягкие лапы сновидения, и было тепло и хорошо.

Я недоволен тобой, маленький потомок, но мне жалко тебя! – голос выдернул из объятий сна, врезаясь в подсознание. Голос – знакомый лишь по инициации, голос Предка. Киано понимает, что надо склониться, но не может, он словно парализован. – Оставь! Мне не нужны эти знаки почтения. Я не хочу так скоро увидеть тебя в своих чертогах. Предпочитаю встретить позже – славным воином, погибшим с честью, а не жалким замерзшим дураком-самоубийцей. Но похоже, ты не стремишься к славе и чести! И это удручает меня – я возлагал на тебя надежды, щенок. Я не думал, что ты так быстро сдашься. Ты запутался сам в себе, и пока ты не разберешься со своей душой – у тебя ничего не выйдет. Пока твое будущее для меня туманно, но я советую тебе не совершать опрометчивых поступков. В следующий раз думай, прежде чем причинить себе вред.

Сейчас я не возьму твою жизнь, мне не нужен потерявшийся мальчишка, и я не знаю, как ты будешь смотреть в глаза и души своих предков. Я отпускаю тебя, ты симпатичен мне и не так уж безнадежен. Я еще верю в тебя и твою судьбу, так что иди!

Фиорин с Боргом решили сидеть в комнате Киано вдвоем, ждать, пока он очнется от забытия, в которое его погрузили целители. Борг справедливо предполагал, что разговор с Киано будет тяжелым, и решил заручиться поддержкой друга, тем более что это было и в интересах Фиорина – не допустить отказа государя от короны.

– Ну, и что ты обо всем этом думаешь? – спросил Борг, когда они остались вдвоем в покоях государя.

Эльф поморщился.

– Я предполагал, что мой родич Адолантэ может придумать что-то, чтобы вернуть Ильме, но не такую подлость. Единственное – хорошо, что он не объявил это публично. И то – я особо в этом не уверен. Он сейчас направляется к столице, и я успел предупредить там кое-кого из разведки, чтобы они намекнули Адолантэ, что ему стоит придержать язык. А уж потом я сам поговорю с родичем. Но я не понимаю, как князь Имлар в такое может поверить? Вот уж на кого княжич не похож. Его, по-моему, самого надо охранять от всяких.

– Прости, но ваш князь славится на все миры своим «умом». Вы просто не знаете, сколько трудов нам стоило выходить Киано после замечательного решения Имлара. Я рассказал это князю, но впечатления на него никакого! И мне в последнее время не нравится все, что творится с Киано и кем он становится у вас. Раньше он не был таким.

– Может, он просто взрослеет?

– Не в этом дело. Я вижу, что он становится мужественнее и сильнее, тверже. Но мне не нравится, что он стал циничнее и жестче, капризен, иногда просто невыносим. И я только рад, что он часто предпочитает общество своей дружины столичному. Но у нас он был другим. Намного проще и доверчивей. Вы же просто заставляете его быть надменным и вечно недовольным. Не так, конечно, как другие ваши принцы, но все-таки.

– Тут я согласен с тобой. Когда я впервые увидел государя, я не верил, что этот мальчишка сможет править нашей страной, но стоило мне переехать в ваш лес, мое мнение изменилось. Я верю ему, но если он не станет жестче и циничнее, ему придется трудно. И часто я завидую вашему порядку.

– А кто сказал, что будет легко? Киано знал, на что шел, когда его спрашивали на Гранях, хочет ли он или нет.

– Ох, неуверен. Скорее всего он боялся оскорбить деда и пойти наперекор интересам клана. Согласись, разве князю Тэррану не лестно посадить своего младшего сына на эльфийский престол? Два сына и оба князья.

– Сказать тебе честно?

– Ну?

– Тэррану глубоко наплевать на эльфов и престол этот, с одной стороны, и главное для него – интересы сына. Если бы этот полоумный не вручил бы ему древний меч – Киано еще мог бы выбрать, принимать ему корону или нет. С другой стороны, откровенно говоря, Тэрран мечтал отомстить Имлару_ за то, что было сделано с Киа, и его чувство удовлетворено – сын получил корону. Но все-таки самое главное – это сам Киа! У нас бы ему было лучше – там никто не предаст его и не обидит. И мы всегда будем охранять и защищать его. Не потребуй Имлар своего – Киано был бы вторым принцем нашего Дома и жил бы не зная горя, своей нормальной жизнью. Парень он не сильно требовательный, и ему вполне хватало бы наших войн и нашей жизни.

– Вы лишаете его права подняться выше?

– Почему ты уверен, что быть государем эльфов – выше? В тварном мире – возможно, а на Гранях Тэрран гораздо значительнее – ведь вы почти не ведете битв там, а Киа очень известен в тех мирах – как славный воин и принц нашего Дома. Ему покровительствуют стихии и много разных духов и созданий. Имлара же на Совете Граней не особенно кто слушает. Вот и решай – где лучше?

– А что ему может мешать получить славу эльфийского короля и героя – а он способен на это, я уверен, – и славу на Гранях, и войти в легенды? Разве это будет плохо?

– Нет. Вот это-то я как раз и собираюсь ему разъяснить. Пока он не перестанет перебирать свое прошлое – ему не создать будущего! Так что давай, присоединяйся, когда он проснется – будет тяжелый разговор.

В Аркенаре всех убедили, что Киано с Имларом слегка повздорили на военные темы, и юный государь уехал охотиться, и произошел несчастный случай. Яму велели засыпать, чтобы никто больше случайно не попал в нее.

Государь Имлар сидел в своих покоях, размышляя о том, что случилось. Он уже нещадно корил себя за ошибку, и ему было страшно представить, как он будет просить прощения. Что же ему сказать? Что он поверил не своему родичу, а навету? Что мог подумать про Киано подобное? Что были основания? Адолантэ прилетел к нему как сумасшедший, еще тогда, когда его сын совершил побег из дому вслед за Киано. Он еще тогда делал намеки – мол, княжич слишком красив для воина, да и вообще ведет себя странно. А вчера Адолантэ был разъярен, увидев сына подле наследника. Счастливого сына. Но почему он так легко поддался на речи советника?

И что будет – если Киано откажется от короны? Желающие примерить ее на себя, конечно же, найдутся – но они недостойны и не имеют прав, и будет война. Тэрран никогда не простит того, кто хоть как-то обидел драгоценность Волчьего рода. А значит, придется приложить все усилия, чтобы его простил внук. Имлара все время мучила вина за содеянное в прошлом, и чтобы хоть как-то залечить нанесенные раны и возместить потери, он не жалел для Киано ничего. Сейчас он уже даже не понимал, как тогда мог принять такое решение – избавиться от новорожденного. А ведь Фиорин предлагал ему тогда просто отправить ребенка в дальние земли, отдав на воспитание тамошним вассалам. Они хотя бы вырастили бы эльфа, а не пойми чего.