Текст книги "Найти дом (СИ)"

Автор книги: Реимарра

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 38 страниц)

– Хватит, Ирин, наелись, пошли – сердито прошипел Тъерви, кидая бешеный взгляд на воинов, снова взял эльфа за руку и вывел из трапезной.

-Дураки, нашли себе забаву, и я идиот, естественно они эльфов то ни разу не видели, интересно поглядеть, как выглядит и как ест. Мне бы самому с такими наблюдателями кусок бы в горло не шел, а уж ему то и подавно. Но на ужин все равно придется делать тоже самое – ворчал Тъерви.

В лазарете эльф забился в свой угол, и сидел, укутавшись в одеяло и обняв себя руками, уткнувшись лицом в колени.

Тъерви подошел к нему, присел рядом, мягко дотронулся до плеча – эльф не дрогнул, но и головы не поднял:

– Не надо, мальчик, не надо так бояться. Я уже говорил, тут никто не причинит тебе вреда, не тронет и не обидит. Они смотрят на тебя, любуются тобой, они никогда не видели древних, но никто из них не причинит тебе зла. Они привезли тебя сюда, мы лечили, а ты боишься, не доверяешь нам. Мы понимаем, с тобой случилось страшное, никому не пожелаешь такого. Но, ты жив, твое тело зажило, раны больше не мучают – так почему? Понимаю – тебе противны чужие прикосновения, прикосновения мужчин – но они не такие, как были там, никто не смотрит на тебя с похотью, никто не осмелится оскорбить тебя даже такой мыслью. Мы хотим, чтобы ты остался с нами – Нарин научит тебя владеть оружием, я научу разбирать травы и врачевать раны, никто больше не прикоснется к тебе без твоего разрешения, только не молчи, не бойся так. Твой страх тебя убивает, ты же чувствуешь это? Так зачем, доверься нам, я ручаюсь за каждого в крепости – никто не держит в мыслях напомнить тебе все, что случилось там, никто этим не ударит. Можешь даже не говорить, просто – не бойся. Постарайся победить страх. Может ты коришь себя, за то, что случилось? Не надо, ты не виновен, к таким как ты грязь не прилипает, твоя душа чиста, я чувствую это, а тело переживет. Главное, не бойся больше, просто поверь мне, хорошо. – Тьерви взял обе руки эльфа в свою и эльф поднял голову, по щекам бежали слезы. Лекарь ласково стер их пальцем.

– Я принесу тебе поесть.

И вышел.

– Мастер, а вы точно уверены, что все в крепости не держат относительно него грязных мыслей, вы же видели, как на него смотрели? – недоуменно спросил Ирин. – может рано за всех-то ручаться, а если кто-то что – то ему скажет, или дотронется? Что тогда? Тогда он и нам перестанет верить.

– Надеюсь, ты окажешься неправ, мальчик, я на это очень надеюсь. А что я еще мог сказать ему, что у нас много тупоголовых идиотов? Просто будем смотреть за ним внимательно. Не давать ему замыкаться в себе, иначе он умрет.

Ночами эльф плакал, звал своего неведомого Сигмара, но был уже спокойнее, и через несколько дней Тъерви решился повторить вылазку в помещения крепости.

– Пойдем, я покажу тебе крепость, чтобы ты знал, что где находится и не заблудился. Главное помни, что я тебе говорил, никого не бойся, никто тебя не обидит. Просто иди со мной рядом, между мной и Ирином, хорошо?

Ответа ему не было, но лекарь поймал взгляд эльфа, в котором читалось – «я попытаюсь» и улыбнулся.

Время было уже к марту и приближение весны уже чувствовалось в воздухе, все это понимали, даже суровые стражи и патрули крепости. Все стали будто бы раскованней, теплые плащи были распахнуты, а кое где на стенах и видны следы снежков, лица стали поулыбчивей.

Эльф шел между Ирином и Тъерви и лекарь, не скрывая, держал его руку в своей, успокаивая.

– смотри, мы прошли по этой лестнице, и направо, запоминай – тренировочная площадка, а вот и Нарин, ты же знаешь его уже – он тренирует некоторых новичков и объезжает окрестности со стражами. Немного потеплеет и он обещал заняться тобой, он уже видит тебя с двумя легкими мечами.

Тъерви не ждал ответов для себя, но знал, что эльф все слышит и воспринимает все сказанное внимательно.

За пару часов они медленно обошли небольшую часть крепости, лекарь подводил эльфа к тем, в ком был уверен и представлял человека, воины улыбались юноше и он уже не показывал столь явного страха и давал касаться своих рук. Единственное, что смущало многих – эльф смотрел прямо в глаза, своими невероятным изумрудным взором, как будто в душу заглядывал и пытался понять, что можно ждать от этого человека, дружелюбия или боли?

– Ну что, убедился? Ведь никто не обидел тебя? Ты молодец, мальчик, я рад что ты хоть на воздухе свежем побывал – похвалил лекарь эльфа.

– Меня зовут Киано – обрывающимся голосом проговорил эльф.

– Что???– растерянно переспросил Тъерви, потеряв себя от изумления – чего???

Но эльф повторять не собирался и не стал.

– Киано, «нежеланный» на всеобщем, нерадостное имя у тебя, мальчик, но оно твое, хотя наверно тебя стоит называть Киа – «печаль».

Но эльф молчал.

– Ирин, он назвал мне свое имя, интересно, кому в голову пришла такая мысль, назвать его «Киано» – нежеланным. Неужто родители выбрали это имя для такого ребенка? Для него? Для того, кто прекраснее рассвета и чище горного родника. Я не понимаю, подарили ему несчастливое имя, за что? Как его имя будет звучать на наречии эльфов – Кианоэль или Кианоайр? – эти и многие вопросы, не ожидая ответа, задавал лекарь своему помощнику, не понимая, как нежный, беззащитный эльф мог оказаться и жить в мире с таким именем, просто обрекавшим его на несчастья, кто мог быть настолько жесток, чтобы назвать его так – отец или мать? Теперь Тъерви начал понимать что горести начались у эльфа раньше, чем он оказался на этой злосчастной поляне. Стал ему и ясен страх Киа перед людьми, застывшее старое горе в изумрудных печальных глазах, и его странная немота, которая появилась у него очевидно давно. «Он просто боится говорить, ему спазмы от страха мешают» – как у людей, которых жестоко наказывали в детстве за плач.

А эльфу запрещали говорить, да и насилию он явно подвергался раньше, чем попал в руки семерых подонков. «Ну как же, один, юный и беспомощный, красивый, что помешает изнасиловать его?», еще волновал вопрос – кто же такой Сигмар? Что он значит для Киа, почему он так зовет его? Может это был тот, кому эльф мог доверять? Тъерви вообще не понимал того, как эльф выживал – один в мире людей, с такой красотой и почти лишившись рассудка от людской жестокости. Если бы не Нарин, конечно бы короткая и несчастливая жизнь прервалась бы там на поляне, мальчик просто истек бы кровью. Наверно он привык прятаться от людей и пытался прятать свою красоту, а может этот Сигмар защищал его. Кто теперь знает это? Но Тъерви твердо знал, что сам он теперь эльфа никому не отдаст и никому не позволит даже подумать о том, чтобы обидеть его.

Эльф потихоньку начал привыкать и к трапезной и к прогулкам с Тъерви по крепости, к наблюдениям за воинскими тренировками и даже приходил вечерами в зал, где собирались воины, где пели баллады и рассказывали истории, сидел в углу, обхватив колени и смотрел на людей. Люди просто улыбались ему и здоровались, но сам улыбаться и говорить Киа так и не начал. «Киа» – так решил звать его Тъерви, ибо печаль в прекрасных глазах эльфа не исчезала. Киа просто опускал голову и глаза в знак того, что он слышал и видел. Но все таки он еще боялся, боялся сильно, страх этот чувствовался, никого кроме Тъерви он не подпускал к себе близко, и в случае кажущейся ему опасности делал шаг назад.

Тъерви не знал, как избавить его от этого, как помочь, надеялся только на время, что может оно излечит, он даже не мог себе представить, что вся бессмертная жизнь древнерожденного может быть наполнена этим постоянным страхом и болью.

Во дворе нагнал лекаря Нарин, схватив за плечо сильной рукой:

– Помнишь Тиллаэля, ну того, эльфа, он был здесь лет 6 назад, от государя Юга посланник, еще песни пел?

– Ну? – недоуменно спросил Тъерви.

– Он прислал мне письмо, сегодня с обозом из города привезли, приедет вначале лета, ему тут с военачальниками потолковать надо, что-то там Юг морочит себе головы. Недолго осталось. Я думаю, может он сможет помочь Киа, ну там они же каждый лечить умеет, тем более, что эльф эльфа лучше разумеет, чем смертный. Твой Киа хоть и оттаял немного, но все равно, призрак призраком. Вчера один из моих ребят хотел его пригласить проехать до Северных отрогов, так подошел, а этот шарахнулся как от огня.

– Боги, – простонал Тъерви, – я же просил, чтобы аккуратнее подходили к нему, и не прикасались даже, а твоих ребят я знаю, спорю на свои настойки спиртовые, что подошел и заорал – «Эльф, не хочешь до камней проехаться?». Так было?

– Ну так да, ну никто же зла не хотел, нежный он очень, одно слово эльфоборотень, хотя Тиллаэль не таков. Этот куда хочешь без мыла влезет, а язык как бритва. Не зря же всему Континенту с посланиями ездит. Хитрый, как южный торговец. Вообщем, знает все про всех, плюс последние сплетни всех дворов, так что думаю, про нашего эльфа точно что то скажет.

– Посмотрим, – проворчал Тъерви.

В мае Нарину пришла в голову идея все-таки научить Киа защищать себя – для него были подобраны 2 легких недлинных меча, ибо Нарин справедливо полагал, что подвижному и нечеловечески гибкому эльфу будет легко с ними управляться. Естественно, сначала два меча были двумя деревянными палками. Тъерви мягко втолковал древнему, чего от него хотят. И наконец наступил день тренировки. Сначала Нарин захотел узнать, на что вообще способен эльф и просто сам взял две палки и две отдал Киа. На лице древнего было обычное отстраненное выражение, смешанное с осторожностью. Но стоило взять ему в руки тренировочные палки, как лицо его стало сосредоточенным и напряженным, в глазах предельное внимание. Изумленному Нарину даже ничего не пришлось объяснять, палки были взяты эльфом как надо и принята боевая поза. Он ждал, ждал движений Нарина. И тренировочный бой начался. Нарин атаковал первый, но эльф не дал застать себя врасплох и ловко увернулся, умудрившись ранить Нарина правильным боевым ударом под ребро, воин даже не успел заметить этого движения. Воины бросили свои занятия и поспешили к тренировочной площадке, наблюдать странный бой. Эльф словно танцевал со своим «мечами», нападал и уворачивался, не давая себя задеть, зато Нарин был уже неоднократно ранен и пару раз уже «убит». Все длилось уже минуты три и Нарин не то, что устал, но к такому не был готов. «Хватит!» – скомандовал он и лицо эльфа снова стало отсутствующим.

– Тъерви, ты там чем с ним в лазарете занимался, чем лечил? – изумленно выдохнул Нарин – такого я давно не видел! Откуда ты научился такому, мальчик? Хотя, я кажется знаю, кто у нас владеет такой техникой, клановый северный бой, смешанный с эльфийской манерой – Сигмар-северянин тебя учил, да?

Киа посмотрел на Нарина с тоской и опустил глаза.

-Потрясающе, мальчик, мне нечему тебя учить после Сигмара. Как только придешь в себя, будем ездить в дозоры, нам такие бойцы нужны, хорошо?

Тъерви был потрясен. Как с такими навыками эльф мог попасть в такую страшную беду, как он оказался один, безоружный и беспомощный в лапах этих ублюдков? Почему не смог себя защитить? Что случилось между ним и этим Сигмаром, и почему рассудок эльфа не сохранил свою ясность, а руки помнили бой?

– Это Сигмар его выучил, интересно, где они встретили друг друга? Сигмар то бродяга, ни на одном месте больше года-двух не сидит. Когда мы с ним встречались последний раз ни о каком эльфе и речи не было. Лет 7 назад, может меньше, не упомню. Ты видел? Он потрясающ, у нас то не каждый так может. И с такими знаниями позволить каким – то деревенским свиньям изнасиловать себя? Я уже с ним ничего не понимаю. Эх, найти бы Сигмара и порасспросить.

– Ты, Нарин, просто мои мысли читаешь. У меня сложилась такая картина, что рассудок помутился у него давно, может еще в детстве, и мучили его не раз, на его теле есть много старых шрамов, потом скорее всего откуда-то взялся этот Сигмар, учил там его, защищал наверно, а потом что то произошло и случилось, то что случилось. Может Сигмара убили?

– Эта деревенщина? Ты не знаешь Сигмара, боец сильный, я по сравнению с ним просто зеленый щенок. Ладно, будет, как будет. Ждем Тиллаэля.

После боя ничего не изменилась, Киа был так же отчужден, словно и не было восторженных зрителей и одобрительных слов после боя, так же он сторонился чужих прикосновений и опускал глаза, в которых стыло безмолвное горе.

Крепость была восхищена, все кто видел боевой танец эльфа, рассказывали о нем. Но Киа так и продолжал помогать Тъерви перебирать травы, зорким зрением отличая один листик от другого, смешивать настои. Никто ни к чему не принуждал эльфа, неясен был и его статус в крепости – гость не гость, подобранный в степи – он вроде как выздоравливал на чужой взгляд, но и не житель крепости, еще не свой. Хотя люди и пытались сделать его своим, никто не возражал против него – просто дивное существо, живущее у людей. Не любили его только животные – собаки и кошки, лошади чуяли волчью кровь. Сначала Тъерви боялся, не знал, что будет с полуоборотнем в полнолуние. Боялся за то, что могут причинить боль, все-таки оборотней ненавидели и боялись. Потом успокоился – ничего, просто нервничал чуть больше обычного, видимо поврежденный рассудок задавил все естественные инстинкты, из людей никто не обижал. Нарин еще пару раз спарринговался с Киа, уже на железе – и был восхищен быстротой и искусством эльфа.

В начале лета как и было обещано письмом, приехал Тиллаэль, посланник короля Юга, высокий светловолосый прекрасный чистокровный эльф с яркими голубыми глазами. Первый раз взглянув на него, Тьерви сразу нашел общие черты с Киа, узкое лицо, поднятые к вискам глаза и тонкий нос. Однако черты лица Киа были тоньше и нежнее, Тиллаэль имел гордый вид якобы высокородного эльфа, надменный и холодный к окружающим, Киа – отстраненный, однако надменности в нем не было, только застывшая боль, терзающая только лишь его.

Нарин долго думал, как подойти к надменному эльфу по поводу Киа, Тиллаэль вроде как не собирался надолго задерживаться в крепости, максимум на неделю. Передохнуть от дальнего пути, уладить все дела, забрать почту и отправиться восвояси. И решил не подходить сам, упомянув в случайном разговоре, что живет у них тут один древний. Все равно Киа и Тиллаэль окажутся вместе вечером в общем зале, где как обычно будут певцы и рассказчики. Но что из этого получится, он не знал.

Вечером как обычно, часть воинов и остальных обитателей крепости собрались, чтобы послушать песни Тиллаэля, который слыл еще и хорошим певцом. Песни его правда все больше повествовали о подвигах древних эльфийских героев, были старые баллады и сатирические песни на тему темных сил и тупости смертных, правда от исполнения последних менестрель решил все-таки воздержаться. Пришли уже после начала и Тъерви, Киа и Ирин. Киа согласно своей привычке поспешил угол, за спины всех, чтобы спокойно устроиться там, ощущая спиной не взгляды, а стену.

Эльф допел очередную балладу и отложив лютню привстал, словно желая оглядеть зал, внезапно глаза его потемнели и взгляд его обратился в угол, где сидел Киа. Быстрыми шагами, прорезая собравшихся людей Тиллаэль шел к Киа. Тот встал, смотря на эльфа удивленно. Тъерви и Нарин быстро метнулись к нему.

– Нарин, это тот о ком ты мне говорил? Где вы нашли эту нечисть, мерзость? Почему не убили сразу? Ты знаешь, кто это? Не знаешь? – почти сорвался на крик Тиллаэдь, разом потеряв свою надменность и холодность, он был просто разъярен, а люди оторопев, застыли – ты видишь? Ублюдок – оборотень! Невероятный позор всей расы – оборотень с кровью эльфа! Он не должен был даже рождаться на этот свет, оскорбление богов. Говоришь, изнасиловали его всемером, правильно, надо было еще продать в людской бордель, больше эта тварь ни на что не годна, кроме как работать задницей! Спорю, он даже обратиться не может! Да, щенок? Не можешь же, да? – Киано застыл, смотря в расширившиеся от бешенства глаза Тиллаэля, смотря взглядом, таким как смотрят внезапно раненые люди, за миг до того как упасть, только миг этот был слишком долгим. Тиллаэль уже замахнулся, но:

– Ты чего несешь? – первым опомнился Нарин, схватив за плечо эльфа – совсем охренел, это же мальчишка, ребенок! Тъерви, твою мать, уводи его, отсюда, быстро, коновал херов! – заорал он уже на лекаря, тоже пришедшего в себя. Тот быстро схватил Киано за кисть, и просто силой потащил за собой. Люди тоже стали покидать зал, в не в силах вмешаться и не могли остаться, смотреть на все происходящее. Остались лишь Нарин и Тиллаэль, не помнящий себя от гнева.

– Ребенок, говоришь, мальчишка? Ты знаешь, какая с этой тварью, я даже не знаю, как назвать этого выродка, связана история? Хочешь послушать – я тебе расскажу. Постарались ее скрыть, но он выжил, убив свою мать своим рождением. Хорошо хоть проклятый оборотень не знает, что у него сын родился. Ну так вот, захотелось одной эльфийской княжне проехаться до родственников, – саркастически начал Тиллаэль – и решила эта дурочка прогуляться на лошадях по землям, а путь то лежал, захватывая кусок и земель оборотней. Клан Черных Волков. Вроде не враждовали, но они нам не друзья и не родственники хоть и древние. Мало ли какая пакость живет в тварном мире? Нейтралитет.. Ну и поехала, наплевав на папашины предупреждения, взяла охрану небольшую, а тут их князь Тэрран, поохотиться решил, ну и пересеклись они. Мол, барышня – не желаете в замке отдохнуть, да то да се, не знаю, что там на него нашло, нету между нами дружбы. Ну и согласилась она, наотдыхалась так, что аж только по возращении домой обнаружила, что беременна. Не понимаю как это вообще могло произойти? Как высокородная эльфийка могла так потерять голову? Ведь могла же переспать не забеременев! А магию и прочее применять поздно было. Пожалели дуру! Ну и не думали, что эта тварь живой родится. Кровь то не смешивали никогда и не думали, что такое возможно! Тэррану ничего не сказали, ну и сама она призналась только после беседы пристрастной с папашей. Те посовещались, но решили с оборотнями не связываться, тем паче, что историю афишировать не хотели, а Тэрран князь клана. И позор бы был всем эльфам, даже убей бы они Тэррана. Ну и подошло время родов, трудно говорят было, и она умерла, а он значит живой родился. Кому то значит эту мерзость подкинули, хотя надо было сразу удавить еще в колыбели. Убийцу своей матери. Не понимаю, почему не сделали этого??? Ну ничего, еще успеем. Зато теперь знать будем как он выглядит. А может действительно в бордель продать, на Юг?

– Что-то я не понял – парень то в чем виноват? В том, что на свет появился? Ты хоть сейчас понял, что рассказал? И чего хочешь, понимаешь? Я никогда не думал, что эльфы способны убить ребенка, искалеченного полубезумного мальчишку. По моему он и так сполна заплатил! Я если так понял – все равно эльфы захотят его убить? Чем так страшна его кровь?

– Не мне вам объяснять! Если породистая сука мешается с кобелем не той породы – потомство топят! Всех щенков! Вот и его надо так же.

– Он и так полумертв от боли, Тъерви пытается его выходить, но по-моему плохо ему это удается, парень боится всех и вся. Вы будете считать подвигом, если добьете его?

– Мы очищаем свою кровь от позора!

– Пафосные слова, не ожидал от тебя, Тиллаэль, такого, оскорблять ни в чем не повинного мальчишку! Приятно было, да? Он же не мог тебе ответить, легко говорить ему в лицо слова, зная, что ответа не будет! Зря ты приехал, доделывай свои дела и уезжай.

– Зря вы так, вы хотите конфликта с эльфийским королевством? Сейчас эта история выплывет и князь Имлар окажется не в лучшем положении.

– Блеф, ты наговорил слишком много, ты же сказал, что история огласке не подлежит. Будете просто подсылать к нему убийц?

– Как получится, – хохотнул эльф, – я надеюсь он сам сдохнет раньше. Я уезжаю завтра.

Търви и сам был взбешен, когда осознал, что же говорил приезжий эльф Киа. Еще больше был обеспокоен тем, что происходило с его подопечным. Тъерви с Ирином с трудом довели его до лазарета, Киа шел пошатываясь как раненый, и взгляд его застыл, прекрасное лицо было пугающе мертво, его уложили в кровать, и смотрел он все так же, как на Тиллаэля – словно внезапно пронзили клинком, подло, в спину. На тормошения Ирина и Тъерви эльф не отвечал, даже не уклонялся от прикосновений, ни чувствовал никого и ничего. Тъерви выгнал всех помощников, сам сел около кровати эльфа в кресло, обеспокоено смотрел в лицо, звал по имени, держал за руки, что-то говорил успокаивающе и ласково, но все было бесполезно.

Нарин ворвался в покой лазарета, словно вихрь, швырнул плащ на пол и подошел к Тъерви:

– Я думал, я убью его, за то, что он нес. Как мальчик?

– Никак, словно мертвый, его как оглушили, ничего не слышит и не видит. Это и есть помощь эльфа, да, Нарин? Приехал и вылечил, как ты говорил? По-моему мы потеряли даже то, что удалось сделать, и как вывести его из этого состояния, я не знаю.

– Глупо мне просить прощения, я не знал, что так выйдет, не думал, что будет такая ненависть к нему. До сих пор не понимаю, чем он так провинился. Мы же дальше говорили, мальчик то оказывается сын эльфийской княжны и князя Черных Волков, нагуляла она от него, эльфы хотели позор скрыть, думали умер ребенок, ан нет. С парнем будет совсем беда, Тиллаэль все равно хочет его смерти, я думаю будут убийц к нему подсылать. Как его тут охранять, я не не знаю. Не крепость, сам знаешь, а проходной двор.

– Да чего его охранять, он и сам умрет скоро! Феа его скорее всего порвалось окончательно, как теперь его спасти? Я только вот думаю – такая ненависть, зачем, за что?

За рождение вне брака? За смешанную кровь? Почему наказывают его?

– Я думаю нужно ехать к Волкам, его отец ничего не знает о его рождении, может будет лучше? Они же ничего не сказали ему, а Тэрран князь, он то не должен кричать о смешении крови, надеюсь, что так они болезненно к этому не относятся, они же потусторонние почти. Я сам съезжу, отпрошусь, я же никогда домой не ездил, я думаю удастся. И даже если там ничего не выйдет, хотя бы мальчик об этом не узнает.

– Делайте как хотите, только больше не мучайте его. Может хватит ему, а? – устало проговорил Тъерви.

Тъерви надеялся, что эльф отойдет от своего состояния за ночь, сам просидел с ним всю ночь, но стало еще только хуже и страшнее. Утром Киа попытался встать и не смог, удалось только слегка приподнять голову, даже руки были неподвижны. По беспомощному взгляду, мечущемуся по комнате в поисках Тъерви, лекарь заподозрил страшное. Щелкнул пальцами перед глазами Киа, помахал рукой – зрачок остался почти неподвижен, долго напрягался, пытаясь рассмотреть пальца лекаря, потом неуверенно потянулся головой к ним, не в силах поднять руки.

– Нарин, он теряет зрение, ничего не помогает..впервые вижу, чтобы бессмертный двух кровей терял зрение, без травмы и боя. Правду говорят, что они болеют и умирают от горя…я не знаю как ему помочь.

– Да, выглядит немногим лучше, чем когда мы его нашли, боится еще больше, а теперь еще и не видит, он умрет скоро. Жалко парня, сомневаюсь все же, что он такое заслужил. Все таки придется ехать к Волкам, не знаю как, постарайтесь протянуть время, не давайте ему умирать.

-Да уж постараемся, ты там тоже быстрей давай. Удачи!

Нарину довольно легко удалось получить разрешение на поездку, начальство крепости было само заинтересовано в благополучном исходе дела, обратив свое внимание на жизнь эльфа. Неясно что сыграло в этом свою роль, толи просто жалость к прекрасному измученному полуэльфу, толи восхищение его боевым умением и желанием все-таки заполучить бессмертного бойца.

Не будем описывать путешествие Нарина по землям Континента, по землям древних рас, можно сказать лишь то, что он почти не отдыхал и не спал, стараясь побыстрее добраться до земель оборотней волков, молясь о том, чтобы Киа дождался его, не умирал. Месяц ушло у него на дорогу до Волчьего леса. Усталый и измученный бессонной дорогой Нарин думал еще о том, чтобы князь Тэрран оказался не на стороне Тиллаэля.

Почти через полмесяца после отъезда Нарина в ворота крепости Гранин постучал человек. Стражам крепости он представился Сигмаром с севера и попросил в крепости пристанища на время. Поскольку практически вся крепость знала уже историю эльфа, то едва дав отдохнуть Сигмару его проводили к Тъерви, едва удерживающему Киано на грани жизни и смерти. С того вечера Киа так и не вставал, просто терял жизнь, она уходила из него, забирая зрение и силы и оставляя лишь непереносимую боль в сердце, темно-пепельную пустоту в глазах и страх в душе.

Сигмар был высок, выше многих воинов крепости, и мощнее, внешность его была типична для большинства жителей Севера – почти беловолосый, голубоглазый, широкоплечий с резкими, но не лишенными суровой красоты чертами лица. В отличие, правда, от большинства своих сородичей он брил бороду. Носил огромный по меркам Юга и Запада меч, и вид имел самый что ни на есть разбойничий. Лет ему было около 40 – самый расцвет мужской силы и красоты.

Тъерви просто смотрел на человека, которого так долго звал его Киа. Что общего могло быть между юным прекрасным эльфом и этим убийцей-наемником? Почему полуэльф так тосковал по нему?

– Ты, говорят, Сигмар-северянин? Нарин рассказывал о тебе – произнес Тъерви не зная как начать.

– Я знаю Нарина, интересно чего он там наплел? Я ищу эльфа по имени Киано, мне сказали, что он находится тут в лазарете.

– Долго ты его искал, северянин, мог и совсем не найти, поздно бы было. Зачем тебе он?

– Я виноват перед ним, я взял его под свою защиту и не смог уберечь, я хотел бы увидеть его и знать что случилось. Я был с ним около 3-х лет. Я потом расскажу тебе эту всю историю, дай мне его увидеть!

– Мне уже страшно пускать к нему кого-то, хватило ему уже по-моему. Но я не могу отказать тебе, он столько звал тебя ночами, чем-то ты ему дорог. Проходи – Тъерви посторонился, пропуская Сигмара в угол эльфа. Киа спал, тяжелым беспокойным сном, где не отличал забытие от яви, метался и дышать ему было тяжело.

– Осторожно, он почти слеп и бессилен, я не знаю как удержать его в жизни. Нарин поехал к его отцу, я жду его возращения. И Киа должен дождаться. – проговорил Тъерви.

Но Сигмар почти не слышал его, метнулся к постели эльфа, встал около него на колени, схватил руки, сжал их, позвал:

– Мальчик мой, Киа, слышишь? Ты меня слышишь? Я Сигмар, я нашел тебя, прости, Киа. Что с тобой опять сделали, Киа?

– Он спит, – прошептал Тъерви, но слепленные забытьем ресницы юноши дрогнули и раскрылись, почти уже слепые изумрудные глаза смотрели куда-то мимо, но выражение их изменилось. Теперь там было недоумение и боязнь.

– Это я, Сигмар, Киано, ты помнишь меня? Узнаешь? Я здесь, я пришел к тебе, если ты позволишь мне остаться.

Сухие губы эльфа дрогнули, слегка, но удалось ясно различить:

– Сиг-мар, ты пришел, здесь. Наконец-то.

– Да радость моя, я здесь, я буду с тобой, если ты разрешишь, простишь меня, если можно простить.

– Да,– все что удалось различить, и эльф снова впал в забытье.

– Оставь его пока, он почти бессилен, дай ему поспать, он узнал тебя – говорил Тъерви Сигмару – пошли ко мне, ты остановишься у меня, поговорим.

– Я купил его жизнь за золотое ожерелье и драгоценный камень – рассказывал под терпкое вино Сигмар – когда ему было лет 14, у звероподобного купца. Скитался тогда около границы морской на западе, искал себе кому мечом послужить, а перед этим ходили на корабле, на юга, удачно очень, вот и было у меня золотишко с камешками, я почти все прогулял да пропил, но и оставалось у меня в заплечном мешке еще кой-чего. Остановился на постоялом дворе, ну девок там захотелось, да и лошадь бы неплохо сменить. Ну слез ночью с бабы, поссать захотел, отхожу подальше, слышу стоны приглушенные, даже не стон, а вздохи тяжелые. Думал бабу кто пялит, да думаю что-то не то, задницу же всю комары сожрут, пока кончишь. Подошел поближе, смотрю, фургон купеческий, к заднему колесу привязан кто-то, в темноте не разобрал, на девчонку похоже и стоит громила такой с кнутом, хлещет, а тот только вздрагивает и стонет. Шея мелькнула – ошейник, раб, но уж больно тощий и мелкий, ребенок совсем. Дай думаю щас поясню козлу все, про порчу имущества. Подходу ближе, хватаю урода и тут привязанный голову откидывает – а уши то острые. Сид, а сиды священны, не знаю, как можно было его вообще коснуться, а ошейник одеть, это вообще невероятно! Ну навалял я купцу по самое не могу, отвязал. Смотрю мальчишка – глаза сидские, уши, лицо узкое, избит весь, худющий, волосы спутаны и ошейник. Ну отвел я его к себе, нашел дерьмо это золотое да кинул купцу, пускай подавится. До сих пор жалею, что не убил там же. Ну лошадь оседлали, мальчишку к себе и в путь. Ошейник я сорвал, а одежда ему нужна и раны залечить. Вижу в седле тяжело ему ехать, больно, осмотрел, и тут злость такая взяла, захотелось вернуться и да и оторвать купцу яйца. На стоянке раны там разные его травами полечил, но все равно, истощен, видно, что боится меня до дрожи, молчит, сжался весь. Красивый до невозможности, сид, одним словом, нечеловеческая это красота, околдовывает.

Ну поехали в город один на Западе, там остановились у родича одного, парня в порядок привести, откормить. А куда девать его не знаю, мальчишке со мной опасно, мало ли чего у наемника бывает в жизни, говорю ему – «ты из каких эльфов, давай тебя отвезу к сородичам?». А он аж затрясся весь от ужаса, думал от страха умрет сейчас. Неясно, не хочет к своим-то, что то тут не так, но не говорит. Вообще не говорит, просто смотрит и все. Вот сколько времени с ним были, так он все равно меня боялся, но потом то уже меньше, прятал страх. А если не к эльфам, то куда? А наши то северные сиды они от ваших отличаются сильно, наши скромнее явно. Ваши то надменные и наглые, соль земли просто, они хоть и священные, но злые. А наши – скромнее, и попроще, хоть конечно с ними не особо поговоришь, но все таки. Короче девать парня некуда, пришлось с ним таскаться, да и привык я к нему. Он хороший, чистый, молчит правда все время, но слушает внимательно. Домой мне возвращаться пока тоже не с руки, потом то я решил домой заехать и нашим сидам его отдать, они бы его точно не обидели, но поздно уже было. Я же дома то вне закона на 20 лет, а тут как раз срок истекает, истек уж почти, пара месяцев осталась. Скитались мы с ним, я его воинской науке учил, схватывает быстро, учится легко. Привык он ко мне, а милость сида всегда удача. Хорошо мне с ним было, дороже его никого у меня нет, не было и не будет. И вину свою мне у него не отмолить никогда. Даже если он простит.