Текст книги "Найти дом (СИ)"

Автор книги: Реимарра

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 38 страниц)

– Голубые глаза – это наша кровь, и он должен принадлежать Северу! Мы будем воспитывать будущего князя! – горячился государь Северных эльфов.

– По старшинству Запад имеет первую очередь, а малыш старший, значит, он наш! – возражал Имлар.

– Если вы, господа, не возражаете, я бы забрал обоих, а то как бы их не порвали! – лениво отозвался князь Тэрран.

Эльфы перестали спорить и перевели изумленные взгляды на волка.

– А ты то тут причем? – Имлар был поражен такой наглостью.

– Лучше бы ты это тогда спросил! У своей дочери! Тебе напомнить, причем тут я? Если ты забыл, то Киано – третий лорд нашего клана и даже, как это не удивительно, но мой сын. А это мои внуки! И тоже, представь себе, лорды моего дома, высшие перворожденные! Так что и мое семейство пополнилось! И если помнится, я уступил тебе своего лорда, Киано, поскольку у вас перевелись те, кто может носить венец и у кого есть мозги. Но он принадлежит клану, и его дети тоже. Так что если вы не перестанете делить моих внуков, как щенков у суки, по масти, я заберу обоих по праву старшего Дома. Правда, Киа?

Киано в недоумении смотрел то на одного князя, то на на другого – что они творят, что они хотят от его малышей? Какие княжества, какие короны? Они только совсем недавно появились на свет! Они так малы, они не могут друг без друга! Они одно целое – их нельзя разлучать!

– Вы чего? Что вы хотите от них? – ничего не понимая, спросил он.

– Князь Киано, – вкрадчиво начал северный эльф, – если вы помните, то был уговор – о том, что один из ваших сыновей станет государем Запада, другой – Севера. Вышло как нельзя лучше, родилось двое мальчиков сразу. И судьба не зря дала одному голубые глаза – цвет Севера, а другому изумрудные, как у отца.

– Вот, я о чем и говорю, – снова вмешался Тэрран. – Поправочка, северянин, изумрудные глаза – это наш родовой знак. Так что Нэльве точно принадлежит клану, а ты, Имлар, как говорится, снова в пролете!

– Это как это так? Князь Тэрран, ты забываешься! Твой род старше, но Киано – князь Запада! И его дети принадлежат Западу, а уж кто из них станет потом князем, позвольте выбрать нам! И не вмешивайся в дела нашей страны!

– Ты уже один раз выбрал! Я тебе еще раз напоминаю, Киано подчинен мне в большей степени, чем тебе и твоему государству, мы связаны кровью напрямую! И если тебе что-то не нравится, то свою корону можешь снова напялить на безмозглую башку!

– Так! – доселе молчавший Киано ударил кулаком по столешнице, зазвенели бокалы, – может, меня послушаете? Я вроде как имею самое непосредственное отношение к своим сыновьям! И мне решать, ясно? – высокие князья прекратили спорить, и смотрели на Киано, вспомнив наконец-то о его присутствии в покое, – Так вот, никуда никто никого не заберет, понятно! Это мои сыновья, и растить мне их самому, и поскольку они близнецы, по закону они неразлучны, то значит, и править они будут вместе! А уж что им ближе по нраву, они выберут сами!

– Князь Киано! Ты нарушаешь наше соглашение? Твои родичи сказали, что один из твоих сыновей станет князем Севера! Я отдал тебе свою дочь!

– Замечательно, родичи, значит, сказали, а я нарушаю! Лично я не давал такого слова! И потом, вы так ловко поделили моих детей, что я даже наверно не вправе гавкнуть, в защиту своих щенков! Так вот – еще раз напоминаю, близнецы считаются за одну целую личность, разделенную надвое! Любой сборник законов докажет вам это, так что споры тут неуместны! Иначе я действительно учту их принадлежность к клану, и они станут лордами моего Дома.

–И что ты прикажешь делать нам? Ждать, пока они подрастут и сами решат свою судьбу? – спросил Имлар.

– А никому в голову не приходила такая простая мысль, что это могут быть не единственные мои сыновья? Мы вообще-то с Арриерой рассчитывали на нескольких сыновей. Или ваши высочества не разрешат нам больше плодиться?

– С тобой иногда невозможно разговаривать, князь Киано, ты вспыльчив как огонь! – вздохнул северный эльф, – почему ты сразу начинаешь кричать, прежде чем сказать спокойно!

– Потому что спокойно мне сказать не дают, и иногда не понимают. Я так понимаю, что спор окончен? Вы закончили делить моих сыновей?

– Теперь ты дал слово, запомни его, князь!

Тэрран тепло улыбнулся сыну:

– Ты испортил такую хорошую драку! В кои-то веки я мог надеяться, что они выцарапают друг другу глаза, но ты молодец, всех поставил на место. Я надеюсь, ты не обманешь ожидания всех и порадуешь нас еще внуками? Еще, Киа, я не шутил, когда говорил, что хочу видеть малышей у себя – у нас безопасно, а тут непонятно что творится! Им все равно придется учиться Охоте, а лучше твоего брата им никто не даст науки.

– Я не могу с ними пока расстаться, но обещаю, что отдам их клану для обучения! Они не забудут своей крови!

Веселье сошло мигом, как только он вспомнил, что надо написать ответное письмо тестю. В очередной раз его спрашивали – не тяжела ли государыня Арриера и когда ждать наследника. Все это безмерно раздражало Киано – как будто они племенные коровы! И терзало чувство вины, потому что правду написать он не мог. Никогда, никогда у них не будет больше детей. У них нет той связующей нити любви, которая должна связывать супругов, и нужна, чтобы зачать любимое дитя. Тогда они были ближе друг другу, но все-таки не связаны, вот поэтому у них двое сыновей – такие разные близнецы. Словно душа каждого из родителей разорвалась надвое.

Сэльве – резкий, яростный, головная боль нянек и наставников, будущий воин, защитник Нэльве, ему противны книжные науки и искусство, но его не оторвать от дружины Киано. Нэльве – наоборот – беззащитный, нежный, испуганно глядящий на мир – и с надеждой на брата, влюблен в дворцовую библиотеку в и лаборатории магов. Он еще очень мал, но спокойно проходит на Грани, вызывая восторг своего волчьего родича Маэона. Маг и воин, они будут хорошей парой.

Весь свет сосредоточен для братьев друг в друге, они не могут расстаться даже на малое время. Сэльве злится и начинает изводить окружающих, становясь невыносимым, а Нэльве испуганно озирается в поисках брата и начинает плакать. Даже спят они вместе, крепко прижавшись друг к другу. Все это доставляет неудобства воспитателям и учителям. Сэльве совершенно не может усидеть больше трех мгновений на одном месте, а Нэльве скучает по книгам на уроках фехтования. Найти занятие, которое было бы по душе обоим практически невозможно. Если только за это не берется отец. Первое появление на Гранях Киано с крохотными оборотнями-эльфятами произвело фурор. Сэльве моментально успел отловить парочку мелких докучливых духов, а Нэльве тщательно исследовал каждую близкую Тропу. Уследить за ними было трудно, и единственным строгим наказом отца, которому подчинялся даже старший близнец, был запрет выходить на Грани одним, а для наглядности Киано сводил малышей в Серые миры и показал, что может быть с ослушниками. Этого хватило.

Киано разрешал детям все, потому что одергивать Сэльве все равно бесполезно, а Нэльве и так тише воды, ниже травы.

Арриера не раз упрекала Киано в полном попустительстве сыновьям. Сколько бы ни жаловались на них воспитатели, сколько бы ни причинял беспокойства Сэльве – все это наталкивалось на негодование Арриеры и отсутствующую улыбку Киано. В последний раз случился скандал.

– Киа! Ты можешь сделать хоть что-то? Я сегодня выслушала троих, троих! На занятии историей Сэльве уснул, остальное время где-то шлялся и, мало того, увел с собой Нэльве! Числа складывать – он все путает, не дает заниматься брату! Сколько можно, Киа? Я не могу одна ему все объяснять, что так делать нельзя? Он совершенно распустился!

– Ри, а как можно? Что ты от него хочешь? – спросил Киано, которого подобные разговоры начинали выводить из себя.

– Я хочу вырастить из него правителя, а не рубаку! А если так пойдет, то он только читать и научится! И еще Нэльве к тому же сбивает! Почему ты не можешь привести его к порядку?! Ты ему отец!

– Ри, а зачем ему все эти знания? Зачем ему знать, какой правитель в каком году соизволил поднять налоги? Ты то сама это помнишь? И я не помню, но вот если бы я не знал, с какой стороны брать меч, то мы бы сейчас тут не разговаривали! Я должен тогда ругать Нэльве, что он не занимается воинскими тренировками? Дай им делать то, на что они способны!

–Если я это позволю, то с Сэльве покоя не будет! То он разбил что-то, то его сняли с крыши, то он подрался – а что дальше, Киа?

– Ри, они отлично справляются вдвоем, и незачем их мучить. Нужно лишь следить, чтобы они были в безопасности. Нэльве за двоих учится книжному знанию, а Сэльве дерется за двоих. Все отлично – они идеальны! Мне не за что их упрекнуть! Они не делают ничего страшного. Дай им побыть детьми! Я только могу их попросить не расстраивать тебя.

– Ты вообще не понимаешь, о чем я говорю! Ты позволяешь им все! Ты ничего не делаешь против твоего удовольствия, ты только играешь с ними и таскаешь на эти проклятые перекрестки, где они учатся всяким гадостям! Ты растишь из них убийц! Это что – будущие эльфийские князья? Один бешеный, другой наоборот, слова без старшего сказать не может! Это все твое воспитание! – взорвалась королева, – Я должна выслушивать все жалобы, я должна уговаривать Сэльве не нападать на каждого, кто не так взглянет на его брата, я должна извиняться за него перед воспитателями и учителями, а ты будешь только улыбаться, и потворствовать им?

– Буду! Я считаю, что они сами знают, что им надо! И не надо стоять над ними, как надсмотрщик, не надо давить на них! Мы должны быть им опорой, а не тюрьмой!

– И ты говоришь это! Ты лишил их права выбора с рождения! Ты обманул моего отца, где обещанный ему третий сын? Где он, Киа? Ты ведешь себя так, как будто никогда не женат не был, а дети у тебя так, откуда-то появились! И ты единолично ими распоряжаешься!

– Окна закрой, ты слишком громко кричишь, – спокойно посоветовал Киано. – Я отлично осознаю, что женат, и даже то, что женат на тебе. А мы оба знаем, как это получилось. Я, по-моему, тебе говорил, что ты вольна в своем выборе?

– Вы выменяли меня на оружие! Мой отец дал вам войско, союз, а ты не дал ему наследника! И я не чувствую себя в браке, у меня такое впечатление, что я по ночам одна в постели! Ты изматываешь себя и сразу валишься спать, или ты на Гранях! А для меня тебя никогда нет! Князь занят, князь спит в детской, князь уехал с дружиной – все, что я слышу!

– А королева значит, только и делает, что сидит и ждет своего непутевого супруга! Ты тратишь бешеные деньги на этих скульпторов, художников, на эти балы и сады! Это занимает все твое время, помимо детской. А между тем у нас города горят на границах! Ри, у нас война, я даже пока не знаю, что у нас будет завтра, а ты говоришь о детях. Дай подрасти близнецам, а там посмотрим. Пока мы полностью нужны им, а малыш отнимет у них нас!

– От кого я это слышу! – королева не унималась, – «Мы нужны им!», как ты им нужен? Они только и говорят о тебе, а меня вообще не слушают, а отец только и делает, что сказки рассказывает, да за уши дает себя трепать! Я не понимаю, из них оборотни растут или эльфы?

– Из Сэльве эльф, из Нэльве оборотень. Хотя иногда бывает и наоборот, с какой стороны смотреть: у Нэльве дела на Гранях вообще дела отлично идут, он очень способный и сильный. – Киано был спокоен, хотя внутри все кипело. – А ты попробуй им тоже сказки рассказывать, а не то, как хорошо править на Севере и что им нужно будет делать, и как должен вести себя истинный правитель. От этих трактатов скулы сводит!

– Давай я буду как ты! Рассказывать – как грабить корабли, как убивать, как охотиться на всякую нечисть, а еще лучше рассказывает твой Борг – его послушать, так вообще кровь рекой льется! Волосы дыбом встают! Или байки Нарнила – как они орков в плену обманывали, одни его побеги чего стоят! Это самое необходимое для будущих князей? Или ты показываешь им другие миры и свой лес! Зачем? Они совершенно дикие – ты не учишь детей искусству! Я даже не могу показать дамам из Домов, как мои дети танцуют – Нэльве шарахается ото всех, а Сэльве откровенно издевается! Они неспособны к искусству – вообще!

– Это, наверное, в меня, – усмехнулся Киано, – я тоже не обходительный хлыщ, мне нечем очаровать даму, разве только очередным рассказом о победе на Грани. С Нэльве ты снова не права – он будущий певец, а говорить ему, о чем петь, я не вправе. Ты противоречишь сама себе, Ри, ты хочешь еще сына, а, тем не менее, мы не можем договориться, как воспитать этих детей! Я настолько плохой отец, а ты хочешь от меня сына? Или тебе настолько нужно получить ребенка высшей крови для Севера, что все равно? Мне нет, мне не все равно и я не могу так. Ты посмотри – как мы с тобой разговариваем? Не кричим друг на друга только когда не одни, или при детях – но их не обманешь! Ты думаешь, им это легко? Они видят все и чувствуют.

– Ты сам виноват в этом! Они видят только всегда доброго отца и строгую мать! Ты намеренно это делаешь!

– Ри, прекрати, успокойся!

– Я спокойна, один вопрос, мой дорогой супруг, только один! Скажи – а князь Тэрран, когда ты был сам ребенком, тоже так воспитывал тебя? На него это не похоже, так в чем же дело?

– Дело в том, моя дорогая королева, что меня вообще никто не воспитывал, никогда! Мне никто не рассказывал сказок и не учил быть государем. У меня, знаешь ли, было весьма занятное детство, можешь спросить у князя Имлара, но вряд ли он захочет об этом рассказать своей невестке!

Киано вышел из покоя.

Личный дневник королевы Арриеры

Он невозможен, иногда просто невыносим! Судьба жестоко посмеялась надо мной, пообещав мне супруга, о котором только можно мечтать. Красивого, овеянного легендами, прославленного государя. Мечта сбылась, но с горьким вкусом. Какая ирония – красавец Кианоайре, о котором вздыхают все девы на всех пределах и мечтают видеть в своих объятьях, достался мне. Если бы они знали о том, что на самом деле представляет собой мой муж и отец моих детей! У него не отнять ни красоты, ни славы, ни ума – но у него мертвая душа и каменное сердце. Почти каждую ночь я ложусь в кровать с куском льда. Я знаю, что я красива, что немало мужчин думают обо мне на блистательном Западе – но я делю ложе с худшим из них. С тем, кому я не нужна.

Раньше все было лучше. Когда мы только поженились, он был нежен и ласков. Я помню ту ночь, когда мы зачали близнецов. Самая лучшая ночь из тех немногих, что была у нас. Что Киано не знал до этого дев, я поняла сразу. И это меня удивило – он настолько честен и целомудрен? Наша брачная ночь была прекрасна – он угадывал все мои желания, я не узнала неудобства и боли, мы сливались в одно целое. Я была счастлива, но это быстро ушло, почти через год после рождения близнецов. Мы перестали быть супругами и стали друзьями, воспитывающими общих детей. Мы спали, обнимая друг друга, он дарил мне роскошные и чудесные подарки, приглашал для меня лучших менестрелей и художников. Потом, когда пришло время обучать сыновей, мы стали ссориться все чаще и чаще, и мне начала открываться истинная сущность государя Киано и моего супруга. Что он творит? Что он растит из моих сыновей? Я не хочу видеть моих мальчиков убийцами на Гранях, пусть они и борются со злом, врага им хватит и в нашем мире, а он учит их убивать. Он балует Сэльве, в то время как за ним нужен глаз да глаз. Он позволяет им все. Иногда я вижу в детской чудную картину – мой дражайший светлый супруг, государь Киано лежит в волчьем виде, рядом этот ужасный пес Хагни, и мои крошки – щенками. Они играют, веселятся – а я чувствую себя лишней.

Мы перестали быть близки ночами. От Киано теперь не дождешься нежности. Просто вежливость. Самое страшное – он нравится мне. Мне хочется плакать, так щемит сердце неразделенное чувство. Я так люблю смотреть на него обнаженного, ночью. Как же он красив – он так легок и хрупок, так изящен и тонок, и один вид его плеч и бедер вызывает желание. Его кожа словно светится в полумраке комнаты, когда он расчесывает на ночь волосы – если он сидит, то они стелятся по ковру, он мягко переступает босыми ногами по полу, такие маленькие ступни, как у девушки. До него хочется дотронуться – проверить, что это не морок и не дух с Граней. Он ложится рядом со мной, я чувствую тепло его тела, хранящего лед сердца. У него странная привычка – у нас на ложе всегда несколько одеял, под одним он мерзнет, а мне жарко. Киано очень любит тепло – у нас всегда натоплено, а мрамор стен закрыт деревом.

Он засыпает почти моментально, а я лежу и смотрю на него, любуясь, но не смея прикоснуться. Иногда сон его беспокоен – я не знаю, что мучает его, но он стонет и ворочается. А наутро ничего не помнит.

А коснуться его нельзя, когда он спит. Я как-то погладила его, спящего, по спине – просто провела ладонью, у него чудесная кожа – он, даже не просыпаясь, чуть не сломал мне руку. Потом долго просил прощения и подарил восхитительное ожерелье, но урок я запомнила.

Начинать игру и ласки с ним бесполезно, пока он сам не захочет близости, а он словно не молодой мужчина, еще юноша. Он смущается так, словно я склоняю его к извращению, а не супружескому долгу, извиняется и краснеет, и мне достается только смотреть на него. Сам он редко бывает в таком настроении – праздники так редки, но он восхитителен, очень мягок, так боится причинить мне боль, но я таю в его руках. А теперь и вовсе ничего не осталось – между нами словно меч.

Я бы могла понять, если бы он любил другую, или даже другого, говорят, на Гранях не делают различий, но я знаю точно, он мне верен. Хотя насчет другого – я не ведаю, мне так легко представить Киа в объятиях мужчины, ведь он так нежен на вид. Да и некоторые тут на него смотрят явно не с верноподданническим чувством. Я иногда гадаю – кто бы это мог быть. Фиорин? Вряд ли – кроме политики эту крысу не интересует ничего, Нарнил после плена не пропускает ни одной юбки, Борг – как это банально, наставник и его юный ученик! Хотя возможно – они столько времени проводят вместе, вот уж для кого Киано всегда открыт и доступен. Да и словечки, которыми они перебрасываются – «Киа, радость моя, разве я не пояснял тебе, что этот шлем для такой схватки негоден?». Странная нежность для такого убийцы, хотя и близнецов он обожает. Хоть он и жуток на вид, но малышей ему можно доверить безоговорочно. Хотя лучше бы он с ними молчал. Такую жуть рассказывает – Сэльве жадно ловит слова, а Нэльве едва не плачет от страха, а потом сочиняет песни, от которых мои фрейлины приходят в ужас. Он так мал, а песни по взрослому серьезны.

Но Киано холоден сердцем, только дети видят его доброту и сердечность, для остальных он закрыт, даже для меня. Еще он с дружиной не такой, как обычно во дворце, – они смеются, ведут себя как мальчишки. Он доверчив только к маленькому кругу, который видит его таким, какой он есть. На его настроение влияет даже место.

Ему плохо в Столице, наверное, тут слишком много дел, народа, тут он государь, официальное лицо. В Аркенаре он радушный хозяин усадьбы, молодой знатный эльф-бездельник, постоянные охоты, гулянья, турниры. В Волчьем лесу – любимый сын могущественного князя, балованный княжич, там все так любят его, он просто купается в доброте, но и отдает всего себя. Он искренне смеется, даже пляшет на пирах (невиданное зрелище в столице), он радушен там даже к смертным, и он готов на все для клана, для любого из своих волков он отрежет правую руку. На Севере Киано зажимается и говорит только о делах, у него с моим отцом нелады, они с трудом выносят друг друга.

Наверное, я сама виновата – он ненавидит, когда на него давят, обидчив словно ребенок, злопамятен. А я кричу, обвиняю его, отталкивая от себя. Его сердце для меня застыло. Нам не увидеть третьего сына.

Глава 2

Киано подхватил Нэльве на руки, прижимая к себе:

– Ну, чем вы занимались? Что-то сегодня спокойно было, даже никто не жаловался!

Ответил за брата по обычаю Сэльве:

– Ну, значит завтра нажалуются, а, может, маме уже и доложили!

– А что, есть о чем? – усмехнулся Киано, – хотя зачем я это спрашиваю, что на этот раз?

– О чем, всегда найдут, – уклонился от прямого ответа Сэльве, – а когда мы в Лес поедем? Я хочу к деду! И Нэльве хочет!

– А что, Нэльве сам сказать за себя не может? – Все-таки Арриера права, Нэльве хоть немного надо приучить к самостоятельности, иначе он даже говорить разучится. Зависимость братьев друг от друга удивляла даже другие пары близнецов, например в дружине Киано. Нэльве абсолютно беспомощен без старшего, не способен принимать даже простейшие решения, сразу теряется. А если отнять его у Сэльве, то тот, наоборот, словно теряет сдерживающую силу, и призвать его к разуму и успокоить невозможно. Но стоит Нэльве попросить брата, например, не шуметь, то просьба исполняется беспрекословно. Часто кажется, что они слышат только друг друга, а остальной мир для них не важен. Оба ревнивы. Сэльве не терпит, если кто-то, кроме родных, трогает или пытается посадить на колени Нэльве, без его разрешения. Сам Сэльве не идет в руки ни к кому, кроме отца или матери, да и то неохотно. Но с младшего не спускает глаз: не дай боги, драгоценного Нэльве кто-то может обидеть! Но с братьями лучше не ссориться – ни ровесникам, ни взрослым. Сэльве вспыльчив и задирист, а если дело коснется брата – спуску никому не будет.

Нэльве же спокойно устроился на отцовских руках и погрузился в обычное обманчиво-полусонное состояние, внимательно слушая отца и брата.

– Может, но зачем, если это наше общее желание, – здраво рассудил Сэльве, – ну, так когда поедем? Или через Грани пойдем?! Давай через Грани!

– Через Грани мама не согласится, ей там не нравится. Поедем землями, когда, даже не знаю, дел по горло. А вас одних я отправить пока не могу. Можно постараться будущим летом. Вы же видите деда на Гранях, так что еще?

– У тебя всегда полно дел, – заметил Сэльве, – а без тебя мы не поедем. Грани – это Грани, а в Лесу хорошо, нас там никто не ругает. Почему тут нельзя то, нельзя се, а дед это разрешает!

– А чего тебе нельзя? – неужели Арриера опять ругала Сэльве за естественные для него вещи?

– Я сегодня хотел покататься на новом буланом, а Эльдир мне запретил. Говорит, вдруг понесет!– нажаловался Сэльве.

– Кто такой Эльдир? Следующий раз позови Тахара или еще кого из моей дружины, он тебе поможет,– вздохнул Киано. Да, иногда эльфы его поражали. Не справиться с задачей и обидеть ребенка легко, куда тяжелее самому сесть на лошадь и посадить мальчишку перед собой. Вопрос, конечно, ясный: безопасность маленьких принцев важней всего, но это не означает, что их надо запереть в обитой бархатом комнате, что бы не поранились.

– Эльдир библиотекарь, Нэльве позвал его с нами, а на нашей конюшне никого не было.

Все понятно. Снова братья не могут выбрать общий интерес и не могут расстаться, на этот раз Нэльве уступил старшему, пожертвовав несчастным библиотекарем. Сэльве рвется на волю, не в силах усидеть в залах дворцовой библиотеки, а Нэльве не может оторваться от обсуждения книг с пыльными книгохранителями. Бедняга Эльдир, попал между двух огней, хотя так ему и надо.

– Сэльве, все-таки постарайся поменьше расстраивать маму, она за вас переживает. – Киано призвал сына к порядку.

– Она бы не переживала, если бы не знала, – резонно рассудил близнец, – а то тут же бегут ей докладывать. Ничего страшного не случилось, Нэльве цел, а она все равно кричит.

– Ее интересует не только Нэльве, но и ты! Прекрати все время на него ссылаться и все-таки иногда отпускай его от себя – он не довесок к тебе, а самостоятельная личность. Будь добр, давай ему самому право от себя говорить. Нэльве, ты слышишь меня? Я к тебе обращаюсь!

Задремавший было в тепле отцовских рук мальчик открыл глаза, недоуменно посмотрел на брата.

– Нэльве! – еще раз позвал отец, – на меня посмотри! Ты чего все время за Сэльве прячешься?

– Я не прячусь.

– Прячешься! А если что случится и его не будет рядом, что ты будешь делать?

– Я всегда буду рядом! С ним ничего не случится! – вмешался бесцеремонный Сэльве.

– Я пока не с тобой говорю! Нэльве, мальчик, чуть-чуть будь самостоятельней, пожалуйста.

– Хорошо, отец!

– Я буду приглядывать за ним.

– Приглядывать, а не давить на него! Понятно, Сэльве?! Вы ответственны друг за друга!

– Да.

Киано был спокоен. Близнецы так надежно связаны меж собой, что пока нет оснований опасаться за них. А в будущем это совсем будет хорошо: сильный и яркий Сэльве будет отвечать за отношения с внешним миром, а хрупкий и нежный Нэльве беречь их внутренний мир – один на двоих. Лишь бы их не разлучили. Ни в коем случае. Поодиночке они оба слабы и лишены опоры. В тихости и скромности Нэльве тоже есть своя сила, которой подчинен Сэльве.

Снова дела, бумаги, визиты. Каждый день по кругу. Но эта занудная работа дала свои результаты – отвоевана часть земли на границах, гномы по сходной цене куют оружие для будущих битв, а казна пополняется золотом, которое пойдет в уплату смертным наемникам. Без наемников ему не обойтись. Свирепые северяне, торгующие мечами, лучше пусть сражаются на стороне светлого Запада, чем в темной земле. Их хищноносые корабли будут нелишними в морях, боевое безумие воинов повергает в ужас врага. Три тысячи мечей готовы выступить за плату золотом, и воины Торгейра. Последняя встреча с Торгейром оставила тягостное воспоминание и чувство вины.

Северянин сам предложил услуги своих воинов, прознав о том, что эльфийский князь собирает союз. Сначала он написал письмо, а потом и сам приехал в западную столицу, для личных переговоров. Прошло всего шесть лет после их встречи в Грани, а северянин изменился почти неузнаваемо. На прежде гладком лбу пролегли морщины, а через левую щеку тянулся плохо заживший шрам. Хотя и сам Торгейр не ожидал встретить Киано отцом двух сыновей и измученным от бессонницы, в то время была напряженная ситуация на границе и отдыхать было просто некогда. Они были безупречно вежливы друг с другом и старались избегать разговора о личных делах. Договорились о сроках и действиях, сторговавшись на товарах и золоте. И теперь морские вожди не давали покоя прибрежным поселениям на темных землях, забирая себе щедрую добычу и получая эльфийское золото.

Если все пойдет так и дальше, думал Киано, то через несколько лет можно будет собрать прочный союз и объявить полную войну Тьме. Тяжелее всего шли переговоры с гномами: хоть их государь Вазад был полностью на стороне Киано, но имевшие в королевском совете немалый вес старейшины были против такого союза. Они не теряли ничего – их страна была окружена почти непроницаемыми горными стенами, недра таили неистощимые богатства, гномские изделия из металла были лучшими на всех землях Континента. Единственным, за что мог уцепиться Киано, это древняя клятва, данная светлым эльфам по их приходу на эти земли. Тогда кто-то из эльфийских владык спас гномскую королеву от нападения и взамен получил слово о верной поддержке. О том, что эльфы всегда могут рассчитывать на помощь пещерного народа. Но отношения развивались исключительно торговые, и резона погибать гномам исключительно ради идеи искоренения темных сил не было. Киано был уверен – рано или поздно война дойдет и до них. Слишком сильны стали темные – орки неисчислимы, маги могущественны.

Сейчас у него только смертные союзники. Клан Волков был готов предложить свою помощь, но Киано отказался – нельзя втягивать родичей в войну в тварном мире, иначе не будет защиты на Гранях. Эльфы в этом плане бесполезны абсолютно – мало кто из них имеет право бывать на перекрестках. Это кстати, одна из самых частых причин его ссор с Арриерой. Миры ей недоступны – а он с сыновьями там свободен. Она ненавидит Грани – из ревности, почему-то ей кажется, что девы перекрестков украдут ее мужа и детей. Он не может не бывать там – там его друзья, там отец и брат, родичи, там стихии и там битва. Ей неведомо, как сладостна победа над темным мороком, как приятно вить хитроумные ловушки и подстерегать врага в серой мгле, какое удовольствие представляет собой схватка разумами и силами духа. Сэльве это понимает, но ему больше приятно оружие в руке, сталь, а Нэльве просто стремится познать все. Ему неинтересны битвы на Гранях, а вот их обитатели просто не дают покоя. Вот за кем надо неотрывно следить – за Нэльве, в прошлый раз его едва не увели озерные девы с одного из дальних миров, просто ради шутки решив заполучить маленького оборотня. Хорошо, что Сэльве устроил такой шум, что нахалки еще не скоро появятся, а если и рискнут, то станут посмешищами.

Киано ввел новую систему работы и управления, мало похожую на систему князя Имлара. Раньше все сваливалось на Фиорина и Нарнила, без разбору, или на менее значимых помощников. Сам Имлар решал дела только крайней важности, появляясь в рабочем кабинете очень редко. Киано же практически не покидал его. Ильменас из оруженосца как-то незаметно стал секретарем, записывая, что и когда должен сделать государь. Много эльфов поступило на государственную службу, Киано приказал составить команды, которые будут контролировать разные сферы деятельности страны: торговлю, производство, внешние отношения, законотворчество. Все военные дела он оставил за собой и Нарнилом. Это как раз и было основным занятием Ильменаса: он должен был просматривать все письма, а наиболее важные класть в кожаную папку на рассмотрение государя. Непонятно, правда, каким образом в эту папку иногда попадали любовные послания от дев, за что Ильменасу неизменно влетало.

На самом деле все эти нововведения были приняты не всеми, так как часть Домов, привыкших единолично распоряжаться какой либо отраслью, были убраны с арены, а наиболее перспективным из их молодых представителей предложены государственные посты. Согласились не все, поэтому противников внутренней политики государя Кианоайре хватало. В вину ему ставилось все: происхождение, принадлежность к волчьему клану, реформы и даже освобождение из плена лорда Нарнила, который отнюдь не являлся всеобщим любимцем. Обо всем этом Киано отлично знал, это раздражало его, но он понимал, что всем не угодишь. Он делал ставку на молодежь, которая в своем большинстве присягнула на верность новому государю.

Но все почти все мысли государя Кианоайре занимала война – весь кабинет был завален картами, срочными депешами с границ, донесениями тайной службы.

Сейчас положение было шаткое. После отвоевания земель темные тоже начали собирать силы, совершали постоянные нападения на приграничные поселения и торговые пути, а самым страшным было то, что они уже не ограничивались вооруженными стычками, а пускали в ход магию.