Текст книги "Ава (СИ)"
Автор книги: Pretty Rippey
сообщить о нарушении
Текущая страница: 44 (всего у книги 53 страниц)
Чарльз вернулся под грузом собственной вины. Он извинился передо мной, долго говорил о том, что у него было много времени подумать и все взвесить, и что если я готова пойти навстречу, то вместе мы еще можем спасти наши отношения. Люди переживают вместе куда более страшные беды, а нам просто нужно было приложить чуточку больше усилий, чем раньше.
Он говорил, а я соглашалась. И плакала. Очень много плакала у него на плече, пока он меня обнимал и прижимал к себе.
Казалось, что мы наконец-то преодолели кризис и дальше все будет опять хорошо. Как раньше. Но уже через пару дней все снова полетело к черту и, как оказалось, теперь уже безвозвратно.
Они договорились о том, что нынешний вечер проведут только вдвоем. Без компьютеров, фильмов и книг. Они будут подолгу разговаривать обо всем, что угодно, но только не о работе. Они будут молчать, обниматься и целоваться, как когда в самом-самом начале. Маленькими шажочками возвращаться к тому, что едва не потеряли. Они так друг другу пообещали.
– Сильно переживала, пока меня не было? – спросил Чарльз, обнимая лежащую рядом на диване Аву.
– Конечно. А ты думал? – криво улыбнулась Хейз и, заметно погрустнев, ласково ткнулась носом любимому в грудь. – Мне казалось, что ты больше не вернешься…
– Но я же вернулся, – с улыбкой напомнил Линн.
– И больше так никогда не делай, – посмотрев ему в глаза, серьезно попросила Хейз. – Пожалуйста.
– Будет нам обоим уроком, – успокоил ее Чарльз и нежно поцеловал сначала в лоб, а затем в щеку. Ава с нескрываемым удовольствием подставляла ему для поцелуев свое лицо, пока губы их не встретились и вновь обретшие друг друга возлюбленные не забылись в долгом поцелуе.
Но, как оно часто случается, когда люди меньше всего хотят контактировать с окружающим миром, мир сам настойчиво попытался вернуть их к себе. Смартфон Авы разразился громкой трелью, выдергивая милующуюся на диване парочку с небес на землю. Оторвавшись от губ любимого, Хейз обеспокоенно скосила в сторону лежащего на журнальном столике телефона взгляд, но Чарльз прижал девушку ближе к себе и снова попытался поцеловать.
– Не отвечай, – в перерыве между поцелуями шепнул он ей, и на какой-то миг Ава действительно решила ему поддаться. Но телефон продолжал истошно названивать.
– Сейчас, – с трудом отстранившись, заверила девушка и протянула руку к истеричному гаджету. – Только поставлю на вибрацию…
Но стоило только ей увидеть номер вызывающего абонента, как весь любовный настрой мигом прошел.
– Черт, это с работы, – быстро сев, обеспокоенно произнесла Ава. – Нужно ответить.
– Не смей, – тут же обрезал Чарльз, подскочив на диване. – Помнишь уговор? Сегодня больше никакой работы. Только ты и я.
– Но… – попыталась было возразить Хейз, как вдруг телефон в ее руке перестал звонить и яркий дисплей погас.
– Вот видишь, – довольно отметил Линн. – Теперь просто выключи его и все.
– Не знаю. Вряд ли бы мне стали звонить по мелочам так поздно, – засомневалась девушка, и словно по заказу раздался второй звонок и вновь с работы.
– Ава, – с нажимом произнес Чарльз, прожигая Хейз суровым взглядом.
– Я быстро. Честно, – поднявшись на ноги, заверила его она. – Им действительно нужно, чтобы я ответила…
– А тебе самой? – с вызовом бросил Линн. – Неужели тебе и вправду так сильно нужно пробиться в карьере? Жить без этого не сможешь?
На секунду Ава затаила дыхание, замершим взглядом смотря на мужчину перед собой. Она видела, как Чарльза распирает от негодования, сколько злости собралось в его глазах, и с трудом верила в то, что глаза ее не обманывают.
Как же она раньше замечала? Он ведь ее совсем не понимает…
– Не смей решать за меня то, что я хочу от жизни, – тихим и твердым голосом произнесла Ава.
– Если ты сейчас ответишь на звонок, то я уйду, – пригрозил ей Чарльз и озвученной фразой подписал окончательный вердикт. Если бы он не стал ставить ей подобных условий, Ава вполне возможно могла бы согласится на уступку и позволила бы себя уговорить отложить телефон, а там будь, что будет. Но вся затаившаяся обида, воспоминания о былых ссорах и незажившие раны поднялись из глубин и накрыли Хейз с головой. Из чистого желания поступить назло, она нажала на дисплей и поднесла телефон к уху.
– Алло? Да. Нет, просто в ванной была, не слышала, – будничным тоном ответила она. Немного помолчала, слушая коллегу по работе, и быстро закивала.
– Да, эти файлы у меня. Я над ними дома работала, сейчас сброшу, – произнесла она и, не обращая никакого внимания на разгневанного Чарльза, ушла в спальню, где стоял ее рабочий компьютер. Продолжая разговаривать, Хейз включила системный блок, подождала пока завершится загрузка и принялась копаться в файлах в поисках нужных. Через минуту, перекрывая голос коллеги в телефоне, в квартире раздался громкий хлопок входной двери. На долгую секунду Ава болезненно прикрыла глаза и вновь вернулась к прерванному разговору.
– Да, сейчас посмотрю. Что именно исправить? Хорошо. До завтра сделаю, там немного…
Когда она наконец отложила замолчавший телефон и вернулась в гостиную, там, конечно же, никого не оказалось. С тоской оглядев пустую комнату, Ава тяжело вздохнула, закрыла глаза и устало прижалась лбом к стеклянной двери спальни. Она уговорила себя не паниковать раньше времени, убедила в том, что Чарльз остынет и вернется, ведь именно так и произошло в прошлый раз. А пока она сама немого поработает и хоть так не позволит себе думать о грустном. Больше ей ничего не оставалось делать.
– Той ночью он не вернулся. И на следующий день тоже. Честно, я больше злилась на него, чем переживала, и решила, что он опять заночевал у своего приятеля и не стала бить тревогу. Хотя когда он не вернулся и на вторую ночь, я начала волноваться и еле уговорила себя не паниковать. Дозвониться я ему не смогла, но не стала обзванивать его друзей. Я разозлилась и решила, что когда он придет домой, то ему придется очень долго передо мной извиняться. Но тогда я еще не знала, что он уже все решил за нас обоих.
Проведя еще один день в подвешенном состоянии, я так устала, что не могла уже больше злиться. Я не хотела больше никаких скандалов и по возвращению Чарльза надеялась, что мне удастся спокойно поговорить с ним и донести, что не ему решать, стоит ли мне отдавать столько сил работе, учитывая сколько я уже преодолела ради карьеры архитектора, и если он хочет остаться со мной, ему придется как-то мириться с моей занятостью, а я в ответ постараюсь сохранить наши отношения. Но, как оказалось, он не хотел.
Я сразу поняла, что что-то не так, когда переступила порог дома. Не хватало кое-каких вещей. Его пальто с брошкой-черепом на лацкане и легкая кожаная куртка пропали с вешалки. Исчезли сменная пара ботинок, зарядка от его телефона, зубная щетка и кое-какие другие важные мелочи. Неожиданно мне стало страшно. Подсознание подсказывало мне, что именно происходит, но я до последнего отказывалась верить. Пока не нашла на кухонном столе адресованное мне письмо.
Четыре года мы были вместе. Мы жили вместе. Я носила ошейник, который он на меня надел. А когда он решил меня бросить, то не захотел объясниться со мной лично и ограничился коротким сухим письмом.
Я несколько раз перечитала то, что он мне написал. Смысл слов постоянно ускользал от меня. Я просто не могла поверить в то, что Чарльз действительно решил меня бросить, да еще так. Мне казалось, будто мои легкие перестали раскрываться, а сердце замерло. Хуже ситуации представить было сложно.
Когда я наконец опомнилась, то тут же бросилась звонить Чарльзу. Естественно трубку он не брал, и тогда я начала обзванивать всех, кто хоть как-то мог быть в курсе, где он. Кто-то действительно не знал, а кто-то, чувствовалось, врали мне. Видимо, они знали больше меня и не собирались подставлять Чарльза. Ни у кого не нашлось и толики сочувствия для меня. Сама не заметив, я в одночасье стала той самой чокнутой бывшей, которую всеми силами стараются вытолкнуть на обочину и больше не вспоминать.
Окончательно себя накрутив, я психанула и поехала к нему на работу, но офис уже был закрыт. Тогда я бросилась домой к его приятелю-начальнику, у которого он оставался в прошлый раз, но и там никого не оказалось. Не знаю, что бы я делала, если бы случайно не вспомнила о баре, в котором, как когда-то рассказывал Чарльз, они с коллегами любили зависать после работы. Неделя заканчивалась, так что я решила, что они вполне могут быть там и не прогадала.
Их небольшая компания действительно собралась в том баре, и Чарльз был вместе со всеми. Я увидела его еще с порога. Он совсем не выглядел грустным или злым. Наоборот, легко и свободно веселился вместе с остальными. Казалось, его ничего не беспокоило, и от этого мне снова сжало сердце, а на глазах навернулись слезы. Кое-как я заставила себя пройти внутрь и подойти к их столику. Они сразу же замолчали, как только заприметили меня, а Чарльз… В мою сторону он обернулся последним.
– Привет, – тихо и неуверенно произнесла Ава, встав рядом со столиком, за которым собралась большая разношерстная компания друзей и коллег Чарльза. Одни смотрели на нее, другие быстро отвели взгляд. Ясно было только одно – они все уже были в курсе того, о чем сама Хейз узнала всего пару часов назад. Ужасно.
Чарльз не торопился отвечать Аве. Не спеша он пригубил пиво, выдержал тяжелую паузу и только тогда обернулся.
– Привет, – без единой эмоции в голосе откликнулся он, холодно взглянув на свою бывшую. Ава судорожно вздохнула и еле сдержала навернувшиеся на глазах слезы. Он смотрел на нее так, будто она ничего для него не значила. Больше нет.
Но как же так? Ведь всего пару дней назад они были счастливы и любили друг друга… А если он давно все решил и точно знал, чем все закончится после очередной размолвки, то почему так жестоко с ней теперь поступает? Неужели и вправду считает, что она заслужила подобное обращение? Но ведь он любит ее…
– Мы можем отойти и поговорить с глазу на глаз? – из последних сил держа себя в руках, спросила Ава.
Чарльз задумался на секунду, после чего с тяжелым вздохом поднялся из-за стола.
– Сейчас вернусь, – бросил он своим друзьям, и вместе с Хейз отошел к барной стойке. Он заказал себе бокал виски с таким непринужденным видом, будто ничего страшного не происходило, но Ава смотрела на него во все глаза и в какой-то момент уловила ту тяжесть, которая мертвым грузом лежала на плечах Чарльза. Грусть в его глазах и скованность жестов. Или только убедила себя в том, что заметила?
– Может, объяснишь, что значит твое письмо? – выдавила она из себя вопрос.
– По-моему я вполне доходчиво расписал, – не без раздражения ответил Чарльз. – Меня достало то, что ты куда сильнее ценишь свою работу, чем наши отношения, и я решил, что с меня хватит. Что можно построить с человеком, который вечно пропадает в офисе?
– Я же несколько раз тебе объясняла, что сейчас трудное время, – напомнила Ава. – Сэм болен, и мне пришлось многое взять на себя. Но так будет не всегда.
– Ты сама-то в это веришь? – цинично фыркнул Линн.
– Я физически не смогу постоянно работать в таком темпе! – возмутилась Хейз. – Рано или поздно либо моя работа устаканится, либо мне придется ставить вопрос ребром.
– Вот именно, что «рано или поздно», – едко заметил Чарльз. – Но я не собираюсь ждать, пока ты со своими делами разберешься. У меня своя жизнь есть.
– И что ты так просто выкинешь на помойку все, что между нами было? – опешила Ава. – Я ведь не просто твоя девушка, Чарльз. Я твоя саба.
– Больше уже нет, – жестко отрезал Чарльз. Хейз не сразу нашлась, что сказать. Она смотрела на своего бывшего во все глаза, силясь подобрать хоть какие-то слова. Ей казалось, что еще секунда и ее дыхание перехватит. Она задохнется, а Чарльз так и будет сидеть рядом, равнодушный, холодный и далекий.
Вмиг разрушив затянувшуюся паузу, в бар вбежала какая-то улыбающаяся девушка с длинными светлыми волосами и в два счета оказалась рядом с Линном. Ава смутно ее припоминала. Кажется, она была одной из коллег Чарльза и он вроде бы даже рассказывал как-то про нее Хейз, показал ее страницу на фейсбуке. Точнее сложно было сказать, да и не важно. Волновало Аву в данную минуту совсем другое, а именно та легкость и непринужденность, с которой блондинка подскочила к Чарльзу, и дотронулась до его плеча. Но еще более ужасным оказался тот взгляд, которым мужчина посмотрел на нее. Всего секунду назад холодный и злой, он изменился и потеплел, и губы Чарльза дрогнули в улыбке.
Сердце Авы остановилось.
Она помнила этот взгляд, эту улыбку.
Он смотрел на нее точно так же, когда они впервые целовались.
В тот день, на залитой зимним солнцем кухне…
– Привет! Извини за опоздание, – весело поздоровалась блондинка, но тут же перестала улыбаться, когда ее взгляд упал на побелевшую, как мел, Хейз.
– Ничего страшного, – делая вид, что ничего особенного не происходит, успокоил ее Чарльз. – Мы только-только собрались.
– Я тогда к остальным присоединюсь, – кивнула в сторону общего столика девушка и быстро отошла.
– Скажи им, что я скоро, – бросил ей вдогонку Чарльз и обернулся к бывшей. Взгляд его снова посуровел и помрачнел, но Аве было уже все равно. Она многое могла стерпеть, но у всего есть предел.
– Теперь понятно, что оказалось решающим фактором, – едва не клокоча от злости, нарочито холодно заметила она.
– Я тебе с ней не изменял, – отрезал Чарльз.
– Но теперь точно сдерживаться не станешь, – уверенно произнесла Ава, продолжая когтями раздирать собственное кровоточащее сердце.
– Мы расстались, – жестко напомнил ей Линн. Она посмотрела на него в ответ ледяным взглядом. Слез в ее глазах больше не было.
– Действительно, – глухо сказала Хейз, развернулась и, запахнув куртку, зашагала к выходу. Больше ей здесь делать было нечего.
– Ава!
Она неуверенно остановилась и, понимая, что ей лучше побыстрее сбежать как можно дальше, все же обернулась и посмотрела на Чарльза. Тот, видимо, не смог в последнюю минуту совладать со своими чувствами и теперь смотрел на Аву с нескрываемым сожалением и тоской.
– Я любил тебя, – доверительно сообщил он ей, но внутри Хейз ничего не екнуло и не откликнулось на его слова. Ее сердце больше не билось, легкие опали и все чувства умерли в одночасье.
– Да какая теперь-то разница, – пожала плечами Ава и, развернувшись на каблуках, ушла.
– Мне было ужасно плохо. Хуже, чем когда мне изменил Том. Хуже, чем когда бросил Уилл. Мне будто бы вырезали сердце, растоптали его и выбросили на помойку.
Сейчас я думаю, что хорошо, что все сложилось именно так. Мне кажется, Чарльз никогда не любил меня по-настоящему. Его больше грели мои чувства к нему, моя нужда в его обществе и внимании. Но стоило только страсти притупиться, а акцентам сместиться и наш роман полетел в тартарары. Теперь я уверена, что случившееся пошло мне на пользу. Оно меня закалило. Прогнись же я под Чарльза… то потеряла бы все.
Но тогда, в тот злосчастный вечер, я была убита. В каком-то беспамятстве позвонила сестре. Мне нужно было срочно поделиться с ней своим горем, пока оно не разорвало меня изнутри. Несмотря на поздний час, Эмма уговорила меня приехать, хотя в тот момент я и сама ужасно хотела оказаться рядом с ней. Возвращаться в нашу с Чарльзом пустую квартиру было страшно.
Дома у сестры меня ждали не только Эмма и Мэтт, но и моя мама. На днях она приехала повидать нас во время короткого отпуска в Чикаго, но вместо того чтобы отдохнуть как следует после перелета в отеле, примчалась к Эмме успокаивать меня. Все-таки как бы сильно мы с ней ни конфликтовали, какая бы пропасть между нами ни была, она все равно моя мама и любит меня. Пускай по-своему.
И хотя сейчас я нервничаю при каждой нашей новой встрече, в тот вечер я нуждалась в ней, как никогда прежде.
В доме Харрисов не спали. Ава рыдала в три ручья и никто не знал, как ее успокоить. Пристроившись рядом с сестрой на диване, Эмма подавала ей новые салфетки и незаметно убирала использованные скомканные. Она даже не пыталась уговорить младшую успокоиться, так как знала, что в таком состоянии достучаться до Авы бесполезно. Уйдя с головой в обрушившуюся на нее истерику, девушка ничего не слышала, никого не видела и никакие доводы не воспринимала. Мэтт пытался уговорить ее попить воды, но полный стакан так и остался стоять на журнальном столике нетронутым. Ава утонула в своем горе, и достучаться до нее казалось нереальным всем вокруг. Кроме мамы.
– Вам все-таки надо собрать нормальную аптечку. Та, что у вас есть, никуда не годится, – категорично заявила Вивьен, стремительным шагом направляясь из кухни в гостиную и на ходу помешивая некую бурую жидкость в маленьком стакане.
– А это что? – с опаской поинтересовался Мэтт, подозрительно смотря на стакан в руках женщины.
– Смесь настоек корня валерьяны, пустырника, пиона и прочих трав. По дороге в аптеке догадалась купить. Так и знала, что ничего подобного у вас нет, – ответила Вивьен, садясь рядом с Авой, и притянула дочь к себе. – Вот. Пей. Это поможет.
Перечить маме было сложно, практически невозможно. Она заставила Аву выпить смесь из настоек до последней капли, после чего заботливо обняла вновь пустившуюся в слезы дочку.
– Четыре года… Четыре года коту под хвост, – сквозь всхлипы и слезы невнятно промямлила Ава. – Четыре…
– Но может у вас еще все срастется? – осторожно предположила Эмма, ободряюще погладив руку сестры.
– Он себе уже другую нашел! – взорвалась та и, уронив голову в ладони, зарыдала с удвоенный силой. – Подонок… Как он мог…
– Если он так быстро метнулся к другой после стольких лет, то и поделом с ним, – веско заявила Вивьен и, смягчившись, крепче прижала к себе дочь. Та, обессиленная и уничтоженная, прильнула к матери и спрятала опухшее и красное от слез лицо у нее на плече.
– Почему мужчины такие мудаки? – глухо пробормотала она и громко шмыгнула носом.
– Ну, не все, – неловко вставил Мэтт, но под гневным взглядом жены и тещи быстро стушевался и состроил виноватую мину. – То есть я хотел сказать, что Чарльз поступил как последняя свинья, но жизнь после одного неудавшегося романа не заканчивается. Главное сейчас перетерпеть, а дальше станет легче.
– Мэтт дело говорит, – поддержала его Эмма. – Расставание с Уиллом по тебе тоже сильно ударило, но ты в итоге оправилась и оставила его в прошлом. Так и теперь. Да, сейчас плохо и больно, но потом все наладится. Вот увидишь.
Ава в ответ только громко всхлипнула и ничего не сказала. Любые слова поддержки, даже самые теплые и искренние, не могли ей сейчас помочь. Ей было слишком больно, чтобы поверить в них и принять здравую мысль, что жизнь после такого кошмара может снова наладиться. Слишком быстро и резко произошел разрыв, особенно после стольких лет вместе… И то, что между ней и Чарльзом давно уже пробежала трещина, не могло убедить Аву, что расставание в любом случае было неизбежно. Сложно строить прочные отношения с тем, кто считает, что мир крутится вокруг него, когда у самой в жизни кроме любви есть другие, не менее важные интересы и цели.
Но сейчас все доводы разума тонули в слезах. Одна только мама понимала, как плохо Аве, и что ее сердце и разум не в силах справиться с обрушившимся горем. Ничто на свете не могло ее успокоить и приободрить, только поддержать теплыми объятиями и бережными поглаживаниями по всклоченным рыжим волосам. Как когда давно в детстве, когда разбитая коленка или сломавшаяся игрушка казались настоящей катастрофой, и только мама могла помочь и своей любовью осушить слезы. Мама…
– Вроде успокоилась, – осторожно заметил Мэтт, наблюдая за тем, как Ава притихла и размякла у Вивьен на руках.
– Вымоталась, – шепнула Вивьен и бережно убрала волосы с лица дочери. Закрытые веки Авы тревожно подрагивали и она тяжело дышала ртом, но все же девушка больше не плакала и, казалось, провалилась в некую странную полудрему.
– Ей нельзя сейчас домой, – тихо, но твердо произнесла Эмма.
– Пускай останется у нас, – предложил Мэтт.
– Да, так будет лучше всего, – кивнула Вивьен, не выпуская дочь из объятий. Она не отпускала ее еще долго, пока Харрисы готовили кровать для нежданной гостьи в комнате, в которой они собирались в будущем организовать детскую, и время от времени возвращались в гостиную, чтобы проверить, все ли в порядке и не нужно ли чего еще.
В какой-то момент, когда мать и дочь были одни, Ава приоткрыла глаза и, невидящим взглядом смотря в пол, едва слышно прошептала:
– Мы же любили друг друга. Так почему?..
– Потому что любви зачастую бывает слишком мало, – с тоской ответила Вивьен, ласково проведя ладонью по волосам дочери, и ее печальный ответ и полный заботы жест окончательно погрузил Аву в липкий, тревожный, но такой нужный сон без сновидений.
– Ночь я провела у Эммы и Мэтта, но на следующий день домой так и не вернулась. Еще с утра мне пришло сообщение от Чарльза, где он предупреждал, что сегодня зайдет заберет свои вещи. Несмотря на разбитое сердце, одна только мысль о том, чтобы увидеть его, повергала меня в отвращение. Я с трудом переживала наш разрыв, но в одном была полностью уверена: даже если бы Чарльз предложил мне снова сойтись, я бы послала его к черту. Только не после того, как низко он со мной поступил. Тем более, я порядком устала от его вечного капанья мне на мозги по поводу моей работы.
Я до последнего верила в то, что мы найдем компромисс, но резкий и неожиданный разрыв открыл мне глаза. Чарльзу не было никакого дела до моих успехов, моих желаний и творческих амбиций. Ему нужно было только, чтобы я постоянно была подле него, а он был моим солнцем, моим светом. Всем. Но так не бывает. Жизнь – это больше, чем одна только любовь. Какой бы огромной она ни была.
Всю субботу я провела на работе и до последнего не решалась идти домой. Я не хотела случайно столкнуться с Чарльзом, но и мысль связаться с ним и узнать, закончил ли он собирать свои вещи, вызывала во мне омерзение. Наконец, заручившись обещанием Эммы, что в случае чего, если я действительно встречусь с Чарльзом и дело закончится новым скандалом, она приедет ко мне по первому же зову, я отправилась домой. А когда приехала… Нет, Чарльза не было, но…
Не знаю, зачем он со мной так поступил, но с его легкой руки мое возвращение в нашу квартиру стало для меня очередным ударом ножа в спину. Я сразу поняла, что именно не так, но не с первого раза осознала. Да, Чарльз забрал свои вещи. Но только свои.
Он не взял ничего из того, что мы покупали для нашего дома вместе. Ничего из того, что мы находили, когда в выходные гуляли по блошиным рынкам или торговым центрам. Ни одного сувенира из наших путешествий в другие города и страны. Ни одной книги, которые мы стопками приносили домой из букинистических магазинов. Ни одной картины… Он оставил мне все те мелочи, с помощью которых мы долгое время вили свое маленькое уютное семейное гнездышко. И все подарки, которые я когда-либо ему дарила… Все осталось на своих местах. В новой жизни без меня Чарльзу весь этот хлам оказался не нужен.
Я несколько минут простояла посреди квартиры, как вкопанная, не в силах поверить в то, что видела. Мне хотелось плакать, но я все никак не могла сморгнуть накатившие слезы. Я не могла даже дышать. А потом я…
А потом, как цунами, меня поглотила ярость.
Я разозлилась.
Прозрачный поцарапанный футляр диска и фиолетово-черная обложка. Прыткие пальцы нервными движениями раскрыли коробку и вынули диск. Поставили в проигрыватель и зажали кнопку повтора.
Мягко сыграл первые ноты сладкоголосый ситар.
Кутаясь в мелодичные звуки, точно в шелк, Ава танцующе качнулась и высоко подняла руки над головой. Глаза девушки были прикрыты, на губах играла блаженная полуулыбка. В руках была зажата граненная бутылка виски.
Ситар игриво мурлыкнул в последний раз и в тот же миг его место заняли барабаны. Резкая быстрая дробь и вот, ситар, гитары и ударные запели вместе. Звуки смешались, превратившись в полноценную песню и тогда на сцену вышел голос. Дивный и чувственный голос Мика Джаггера.
– I see a red door and I want it painted black. No colors anymore I want them to turn black…[4]
Он пел первый куплет, как если бы шептал его любимой на ушко, находясь с ней в одной постели, и Ава не без удовольствия рисовала в голове навеянные музыкой чувственные образы, не забывая щедро прикладываться к бутылке. Она пила прямо из горла, танцевала, подпевала Мику и сгорала внутри от гнева.
– I see a line of cars and they're all painted black. With flowers and my love both never to come back…
Первыми в стену полетели фотографии в рамках. Все те портреты, где они с Чарльзом были вместе, и яркие моменты из их переплетенных жизней. Рамки ломались от удара и вместе с осколками стекла летели на пол.
От души глотнув из бутылки, Ава широким жестом сшибла прислоненную к стене картину с комода, которую им с Чарльзом подарили его друзья на прошлое Рождество, зацепив пару других мелочей. Разбились статуэтки и стеклянный подсвечник, порвался холст и разметались по полу книги, а Мик Джаггер продолжал петь о своей боли и хандре.
Ава пела и раскидывала по квартире вещи, будто превратилась в ураган, огненный вихорь. Она нашла все их с Чарльзом фотографии, подобрала те, что выпали из разбитых рамок, и с звериным рычанием каждую порвала на мелкие клочья. Их обрывки рассыпались по всей гостиной, точно причудливый пепел. Все, что осталось от былой любви.
– If I look hard enough into the settin' sun my love will laugh with me before the mornin' comes!
Комнаты завертелись, смазавшись в неясное пятно. Гостиная, кухня, ванная, спальня… Их уютная теплая норка, превратившаяся в холодную и сырую пещеру. Тысяча мелочей, укоренившиеся привычки и миллионы воспоминаний – все стало прахом и завязло на языке так, что даже огненный виски не мог смыть мерзкий вкус. Но Хейз не сдавалась. Она пила, заливаясь алкоголем. Она пела и плясала. Плакала и крушила все вокруг.
– Черней ночи, черней угля! И солнце вмиг погасло навсегда!
Она сносила с полок книги, переворачивала мебель. Она хотела уничтожить весь мир, растоптать его в грязи и стереть в пыль. Била посуду и компакт-диски. Но, как бы она не старалась, этого было мало. Ярость жрала ее изнутри. Она драла Аву. Отгрызала от нее целые куски. Окажись здесь и сейчас Чарльз, Хейз бы с радостью скормила его пожирающим ее саму эмоциям. Она бы его уничтожила.
Но его здесь не было, и Ава искала отдушину так, как могла.
Хватая неразбитые до конца рамки с фотографиями, она резала об стекло пальцы и ладони, но только радовалась вспышкам боли. Она била кулаком по стене, сшибая костяшки. Дергала себя за волосы, едва не выдирая пряди с корнем. Она веселилась, смеялась и рыдала навзрыд.
Но всей боли в мире было слишком мало. Нужно было что-то гораздо более серьезное и весомое, чтобы утолить чудовищный гнев, и когда Аве на глаза попалось зеркало на стене в вычурной старинной рамке, которое они с Чарльзом когда-то нашли на блошином рынке, она ударилась об него лбом.
Она не успела понять, что натворила. Какая-то частичка нее вскрикнула от ужаса за секунду до того, как треснуло зеркало, и попыталось удержать Аву от рокового шага, но было слишком поздно.
Во внезапно обрушившейся тишине Хейз смотрела на жуткую паутину трещинок на зеркальной поверхности. Тонкие и опасные, они стремились к центру, где в точке удара между осколков торчала пара рыжих волосков.
Медленно, будто поднимаясь из глубины, до Авы начало доходить осознание произошедшего. Смотря на свое перекореженное разбитым зеркалом отражение, она увидела, как из-под огненных прядей по ее снежно-белому лбу спустилась густая алая капелька. С неотвратимой неспешностью кровь прочертила тонкую линию вдоль носа девушки и скатилась ниже, а ее уже догоняла новая красная бусинка. И еще одна, и еще…
Вновь запел ситар. Гитары. Барабаны. Голос…
Выронив пустую бутылку виски, Ава закрыла глаза и упала в обморок.
[1] «Волшебница Шалот» Альфреда Теннисона. Перевод К. Бальмонта.
[2] Одно из имен Пола Атрейдеса, главного героя первых трех романов саги «Хроники Дюны» Фрэнка Герберта.
[3] Западная Петля (West Loop) – бывший промышленный район к западу от даунтауна Чикаго. Ныне здания заводов и складов района переоборудованы под рестораны, бутики, художественные галереи, лофты и т. д.
[4] «Paint it, black» группы The Rolling Stones.
