Текст книги "От маминой звездочки в государственные преступницы (СИ)"

Автор книги: Марфа В.

сообщить о нарушении

Текущая страница: 31 (всего у книги 34 страниц)

– Пишите, – удивленно сказал следователь, – Все пишите. Вам в камеру принесут бумагу и чернильницу, если еще что-то вспомните – тоже пишите.

Условия содержания Софии в этот раз были несравнимо лучше. У девушки в камере постоянно были книги, Софии были разрешены продолжительные прогулки, питание было значительно лучше, чем в любой из прошлых арестов. Но девушку все это не радовало, она не могла себе простить того, что произошло.

Девушка написала обширные признательные показания, не утаив ничего.

– Да чего же вы такая грустная? – как-то даже сказал следователь девушке, – Признание вины, сотрудничество со следствием, беременность, незначительная роль в произошедшем… Да посидите здесь максимум до лета и на свободу выйдете. Ну, может, ссылка еще будет, но при такой помощи следствию можно надеяться на то, что отправят не слишком далеко и ненадолго. Как вариант – обратно в Москву, будете в участке еженедельно отмечаться, может, вас даже обратно в университет на работу возьмут.

– Вам не понять, – сквозь наворачивающиеся слезы сказала София, – Меня идиотским образом использовали, проехались по моему светлому чувству, желанию принести пользу обществу. Надругались над сокровенным. Я бесплатно собой рисковала в 1886 году, в мае этого года, а тут, выходит, продалась за N рублей. И чем я теперь от проститутки отличаюсь? Да я политическая проститутка, продажная женщина, был бы жив мой тятенька – я не знаю, как бы отреагировал на это. Знать бы, возможно, меня не захотел. Алешенька мой за бесплатно погиб, Сашенька, а я, получается, их светлое имя опозорила.

– София Львовна, вот вы, главное, на суде так не скажите, – сказал следователь, – Со своим адвокатом посоветуйтесь, что именно говорить. Петр Акимович – блестящий специалист, он в процессе Веры Засулич принимал участие. Ну там с присяжными дело было, которых у вас не ожидается, так что вам на оправдательный приговор сильно рассчитывать не стоит, хотя чем черт не шутит?

София послушно кивнула головой, потом так же послушно пошла на беседу со своим адвокатом.

– Да, хорошо, я на суде буду говорить это и это, – кивала головой девушка, находясь в какой-то прострации, – Да, о своих мотивах говорить не буду, да, будем упирать на то, что меня использовали.

После суда София поблагодарила господина Александрова, следователя и отправилась в Москву. По дороге девушке не хотелось ни о чем думать, София была в полной прострации. Приехав в Москву, девушка первым делом зашла в полицейский участок.

– Юдина София Львовна, освободилась вчера, по приговору суда отправлена на поселение в Москву.

– В ссылку, то есть, – уточнил Петр Васильевич.

София согласно кивнула.

– Вину свою признаю в полном объеме, простить себе это никогда не смогу, – сказала София.

– София Львовна, знаете, пусть вам будет небольшое снисхождение от нашего полицейского участка, все-таки, знаем мы вас не так уж и мало, – сказал Петр Васильевич, – Вам еженедельно отмечаться в участке не надо будет, а если что – наши сотрудники к вам домой заглянут.

– Хорошо, – ответила София и пошла домой.

Девушка подошла к крыльцу дома и тихо постучала туда.

– Сонечка, ты чего такая грустная? – спросил Василий, – Радоваться надо, приговор мягче некуда, из университета люди приходили, говорили, что снова ждут тебя на работу, ты отдохни пару дней и все, можешь снова выходить.

– Да какой отдохни, Васенька, мой позор уже не смоется никогда, я вечно перед тятенькой своим виновата, – сказала София, вытирая слезы.

«И перед Алешенькой с Сашенькой, вечная им память», – мысленно добавила девушка.

– Васенька, прости меня, если можешь, – плача, обняла София мужа, – Идиотка твоя Соня, дура тупая, использовали ее как не пойми кого. Какой же ты у меня благородный человек, развод не оформил, свою жену полоумную дождался…

– Да ты что, Соня, как можно такое говорить, – сказал Василий, – Все-таки, мы с тобой в церкви венчались, обещание давали быть вместе навсегда, ну как бы я свою жену бросил в трудной ситуации?

– Васенька, прости меня, – в который раз повторяла София, пока Василий не уложил ее спать и девушка не заснула.

========== Поднадзорная ==========

На следующий день после возвращения домой из столицы София с трудом проснулась. Болела голова, глаза с трудом открывались – девушка проплакала практически всю ночь.

– Соня, я тебе предлагаю такой вариант, давай сегодня спокойно обо всем поговорим, один раз и забудем обо всем навсегда, – сказал Василий жене.

– Хорошо, спрашивай, – ответила София.

– Соня, скажи мне честно, правду. Я не обижусь, обещаю, что бы ни услышал. Какой я у тебя по счету?

– Последний, – попыталась пошутить София.

– Приятно слышать, конечно, – ответил Василий, – Но, все-таки, хотелось бы знать, какой я у тебя с начала. Допустим, ты моя первая жена и девушка, а я у тебя какой?

София замолчала на продолжительный промежуток времени.

– Сонечка, ты что, обиделась на такой вопрос? – спросил девушку Василий.

– Да нет, вспоминаю просто, считаю, – ответила София.

Наконец, девушка ответила:

– Первый муж мой был Иван. Который погиб практически сразу после венчания. Вторым фиктивным мужем был Виталий. Но с ним я только виделась иногда, ему этот брак нужен был для прикрытия, мы с ним не были вместе. Потом был товарищ по «Народной воле», а позже – по кружку, Алексей, потом – врач из института, потом я откупалась от жандармов, чтобы не попасть за решетку, имя из которых знаю только одного, а так их было трое – Сергей и еще двое, уже позже. Потом – Саша, товарищ по кружку. Ну а ты – мой самый долгожданный и любимый законный муж. В общем, семь человек к двадцати трем годам, разрешаю ворота дегтем намазать.

– Спасибо за честность, – ответил Василий, – Я думал на эту тему, пытался угадать, но теперь хоть буду спать спокойно.

– Если не секрет, сколько человек ты представлял? – спросила София.

– От пяти до десяти, что-то по сплетням знал, а о чем-то не мог даже догадываться, – ответил Василий, – Соня, ты не волнуйся, я понимаю, что все это в прошлом и не от хорошей жизни, так что не беспокойся.

Василий обнял жену.

– Шалава у тебя Сонечка, – плача, сказала девушка, – Но ты не думай, я честная девушка, до свадьбы с Ваней я даже подумать не могла ни о чем подобном, меня родители приличным человеком воспитали, я им и оставалась. пока проклятый режим не сделал обратное. А если вспомнить все то, что было в столице, ты сам видел, я была готова кровью смыть свой позор, но суд решил иначе. Как говорится, их право. Не знаю, смогу ли я простить себя когда-нибудь за это…

София обняла мужа.

– Понимаешь, Васенька, я осознаю, что исправить это уже не смогу, никак, хочу начать новую жизнь, – сказала она, – Так что уже, наверное, пусть все остается как есть, ничего не изменить и не исправить.

– А зачем ты согласилась вообще? – спросил жену Василий.

– Хотела окончить дело тятеньки, свое дело… Но не вышло, не получилось, – София снова заплакала, – Все, видать, не судьба мне этим заниматься.

– Соня, давай уже сделаем так, – сказал Василий, – Оставляем все прошлое в прошлом, а в настоящем будет все иначе. По-новому.

– Ты не поверишь, я еще в госпитале так решила, но судьба распорядилась иначе, – сказала София, – Да, пусть все останется в прошлом, но чего-то ты не изменишь. Допустим, тот факт, что Соне дали бессрочную ссылку в Москву под надзор полиции, в любой день к нам могут прийти гости, и выгнать мы их не можем. Нужно будет впустить в дом, рассказать, что все хорошо, если особо настырные – показать, что в доме мы ничего не прячем противозаконного. Так что если ты не готов к этому – давай развод оформим.

– Соня, ты что заладила, «развод», «развод»… Ты другие слова знаешь? Проблемы, что ли, иначе решать нельзя? Ты что, выгнать меня хочешь? – сказал Василий, – Я тебя люблю, ты меня, возможно, тоже, что нам, больше поговорить не о чем?

– Васенька, – заплакала София, – Ты что говоришь, я тебя очень люблю, ты для меня очень близкий человек, просто жалко, что ты в такие неприятности влип, хотя сам ни в чем не виноват.

– Соня, – сказал Василий, – Мы с тобой – муж и жена, все проблемы будем решать вместе. Вот ты говорила, что твои метки на руках – на всю жизнь, а, как сама рассказала, свела их в столице. Так кто знает, может и твоя бессрочная ссылка когда-то окончится.

– Вряд ли, – ответила София, – Теперь каждый раз на выезд хоть куда-то из Москвы нужно будет разрешение получать, в столицу гарантирую, что не выпустят, на периферию – не знаю. К морю – тут как повезет, если врач напишет бумагу, что надо лечиться, то тогда можно надеяться.

– Не волнуйся, решим все проблемы вместе, – ответил Василий, – Кстати, что касается моря. Давай следующим летом съездим с тобой на море? Как говорят в народе, медовый месяц, ну пусть и несвоевременный, свадебное путешествие…

– Очень хотелось бы, – сказала София.

На следующий день девушка увидела, что к их дому направляется жандарм. И действительно, вскоре раздался стук в дверь.

– Полиция, – сказал жандарм. София молча открыла дверь.

– София Львовна, я пришел передать вам слова Петра Васильевича, – сказал он, – Сейчас, как и положено, я познакомлюсь с вашим домом, условиями проживания. Вы подпишете нужные документы и больше, в ближайшее время, вы нас не увидите. Ну и напоминаю о том, что будьте благоразумны, не допускайте конфликтов, опрометчивых поступков, потому что если что – вам придется к нам проехать. Поговорить, так сказать, о жизни и о том, как нужно жить.

– Куда вас проводить? – спросила София, – Что посмотреть хотите?

– Да ничего я не буду смотреть, запишу с ваших слов, уж надеюсь на честность. Говорите, сколько комнат, на какие средства живете… Ну и я же вижу по обстановке, обычная, средняя семья, вы же из мещан?

– Да, – ответила София.

– Вот я и говорю, – сказал жандарм, – Обычная, средняя, мещанская семья. Небогатая интеллигенция.

Заполнив необходимые документы, жандарм сказал Софии:

– Следующий визит ожидайте в следующем месяце, не раньше. Если все будет нормально, то вообще к вам ходить перестанут, так что все в ваших руках.

– Ну хотя бы так, – сказала София мужу, когда жандарм ушел, – Обошлись без еженедельных визитов в участок, это огромный плюс.

– Да я же тебе говорю, все будет хорошо, только со временем, – приободрил жену Василий.

В университете, когда туда впервые после длительного перерыва пришла София, девушку студенты засыпали вопросами. В основном, это касалось того, что именно произошло в тот день.

– Мои дорогие, – ответила София, – Во-первых, это не является темой нашего занятия. А, во-вторых, я действительно очень сожалею о том, что произошло, раскаиваюсь в своих заблуждениях и не хочу обсуждать эту тему в дальнейшем.

– София Львовна, – обратились к девушке уже на кафедре, – Вы молодец, так хорошо студентам ответили, думаю, они вам поверили.

– То есть такой вариант, что все это правда, вы не рассматриваете? – удивленно ответила София.

– А вы что, вправду так считаете? – услышала девушка в ответ, – Я думал, это такая стратегия ваша с адвокатом, чтобы приговор был не самым худшим. Сами понимаете, терять профессионала нам было бы обидно, хорошо, что вам удалось вернуться в Москву. Кстати, поздравляю с тем, что вы руки смогли себе вылечить, меньше косых взглядов будет.

– Нет, – ответила София, – К сожалению, это правда. Меня действительно использовали, раскаяние искреннее и полное. И, еще раз повторюсь, эту тему в дальнейшем обсуждать бы я не хотела. А за комплимент спасибо. И с нормальными руками жить приятнее, и в университете работать тоже хорошо, было бы обидно не вернуться сюда.

– Воля ваша, не хотите обсуждать – не буду настаивать, – ответил удивленный собеседник.

«Из университета не выгнали – уже хорошо. Остальное как-нибудь переживу», – подумала девушка и засобиралась домой.

На обратном пути из университета София решила навестить семью Бирюковых. Да, дети ее по-прежнему игнорировали и не хотели общаться, но девушка, будто движимая чувством вины по отношению к семье, которая ее поддержала в трудный момент жизни, решила навестить опекуна с семьей.

Девушка прошла в комнату и не знала, о чем можно поговорить.

– Соня, – начала разговор Мария Викторовна, – Ты зачем снова опять влезла во все это? Тебе майских событий было мало, захотелось снова по краю пропасти пройтись?

– Мария Викторовна, я не знала, что поучаствовала в грязи, в каких-то разборках друг с другом, – ответила София, – Я думала о высоких целях, которые хотела достичь и раньше и вы не представляете, как сожалею, что все так вышло.

– То есть ты писала и явку с повинной, и признание совершенно искренне? – недоуменно спросила Мария Викторовна, – Не как стратегию защиты?

– Если бы я действительно попалась после того, что совершила на благо народа, я бы так ни за что не поступила, – ответила София, – Но я, как выяснилось, помогла кому-то в чьих-то корыстных интересах, на пользу народу ничего не шло. Так что, как я сделала вывод, бесполезно все это, по крайней мере – сейчас. Так что ничего мне остается, кроме как сидеть и растить детей. Ну и в университете работать.

– Соня, тебе серьезно, с адвокатом очень повезло, – сказал Георгий Сергеевич, – Аргументы были и обоснованными, и эмоциональными, так что правильную стратегию ты выбрала. Не будем уточнять, что могло быть, сама знаешь. А так повезло тебе.

– Знаете, Георгий Сергеевич, буду с вами откровенна, – ответила София, – Мне как-то не сказать, чтобы сильно радостно от того, что все так окончилось. Я опозорила честное имя своего тятеньки своим опрометчивым поступком, его светлую память. Светлую память моего бедного Алешеньки и Сашеньки. Вот как мне жить после этого? Конечно, я не знаю, может быть, и после другого приговора мне бы легче не стало, но сейчас мне очень тяжело. И вряд ли я себя когда-то смогу простить за этот промах.

– Не стоит так говорить, – услышала София в ответ, – Со временем все успокоится.

Когда София вернулась домой, девушка решила, что постарается начать жизнь заново. Со временем ситуация начала чуть забываться и успокаиваться.

Прошло несколько дней. София, как обычно, шла из университета домой. Девушка всеми силами заставляла себя не думать о том, что произошло в столице, о суде, приговоре и том, что вполне могло быть. У Софии иногда прокручивались в голове навязчивые мысли о том, что вполне возможно, ее признательные показания никого бы особенно не заинтересовали, половину сочли бы выдумкой, особенно, в той части, что девушка много чего не знала, свесили бы на нее много чего лишнего, а под конец объявили бы, что при таких рецидивах рассчитывать на что-то, иное, чем высшая мера, просто смешно.

«Хотя бы с беременностью все более-менее нормально», – подумала София, – «Да, иногда голова кружится, иногда плохо мне, но хотя бы не все так тяжело, как когда я Феденьку ждала».

София вздохнула и вспомнила, как накануне решила прийти в гости к Бирюковым, попытаться наладить контакт с детьми, а им было совершенно плевать на девушку.

«Соня, ну ничего не поделать, не хотят дети идти с тобой на контакт», – вспоминала София слова Марии Викторовны, – «Может, у Романовой третью дочь попробуешь забрать?»

«Можно подумать, она к своим родителям не привыкла», – вспомнила девушка свой ответ Марии Викторовне и подумала, – «А зачем она мне нужна? Напоминание о том, как мне плохо было в третий год обучения в Смольном? Да и вообще, кто знает, что со мной завтра будет, может, дети снова без матери останутся, зачем их лишний раз травмировать?»

София вздохнула и подумала:

«Не хотят Бирюковы отдавать детей, рады, что они ко мне не идут… А что, логично все это, воспитывали они детей сами четыре года, а тут взяла и мать объявилась. Ну не смешно ли все это…»

Девушка немного утомилась от ходьбы, присела на лавочку в парке и вдруг подумала:

«А что с остальными-то?» – пронеслось в голове Софии, – «Селестина умерла, кто-то арестован, а с Эми что, с Андреем, с остальными? Они же явно знали, в чью пользу переворот, или, может, тоже не догадывались? Вроде, именно против них я показания не давала, хотя говорила обо всем максимально честно и откровенно. А то как мне было бы потом пережить, что я своими показаниями сделала людям хуже? Ох, запуталась что-то я совсем, все, хватит, нельзя больше думать на эту тему, сколько можно. Так и до Кащенко недалеко…»

Пообещав себе больше не вспоминать те самые события, София пошла домой.

Дальнейшая жизнь Софии была тихой и размеренной. Девушка работала в университете, периодически мучилась мыслями о том, что по-идиотски продалась за N рублей в этом сентябре, бабьим летом, гуляла с мужем и думала о своем будущем ребенке.

«Мальчик или девочка?» – иногда думала София, – «Малюточка моя, мамка тебя так ждет, чтобы ты родился, ты не представляешь, как ты мне нужен».

Смирившись с тем, что тех детей она больше уже не увидит и не будет воспитывать самостоятельно, девушка все больше думала о будущем, стараясь не вспоминать прошлое. Хотя прошлое девушку мало отпускало.

«Беременная ходила к Алешеньке тайком на свидания», – вспоминала девушка, – «С нетерпением ждала, когда Юленька родится… В Петропавловке, может быть, только благодаря Феденьке крыша окончательно не съехала. Сонька… А что, Сонька, ну назвала ее с психу Софией Львовной, думая, что помру. А так живет она у Романовой и пусть живет дальше, не представляю ее, живущую со мной, совсем не представляю».

Девушка шла по улице и вдруг случайно, своим чутьем, наработанным годами, заметила, что за ней следит филер.

«Вот же блин, не дадут пожить спокойно», – подумала София и пошла в участок.

Минуя жандармов, София сразу прошла в кабинет Петра Васильевича.

– Петр Васильевич, – попросила София, – Я вас прошу, очень прошу, не надо устраивать этого цирка с филерами. Я их все равно вижу, сегодня не первый раз заметила, мою интуицию обмануть трудно, особенно недалекими сотрудниками. Не доверяете мне – воля ваша, могу в участок ходить отмечаться, но с моим опытом я ваших сотрудников за версту вижу и, если надо, могу за пять минут с хвоста сбросить. Пожалейте уже мои нервы, а то такими темпами я в Кащенко лечиться поеду. Все, завязала я, бросила это дело, все равно, одна я ничего сделать не смогу, с кем-то – не хочу, а после того, как меня использовали этим летом, вспоминать тошно, что было. Я теперь замужняя женщина, хочу нормально, спокойно жить со своим мужем и впервые родить ребенка как нормальный человек, в браке.

– София Львовна, боюсь вас огорчить, но, похоже, вы в шаге от визита в Кащенко. Именно за вами наблюдения нет, поэтому вы, наверное, слишком близко к сердцу принимаете работу наших сотрудников относительно других лиц, – сказал Петр Васильевич. Видя напряженное состояние девушки, которая явно пришла не узнавать таким способом, не следят ли за ней, а действительно была в стрессовом состоянии, Петр Васильевич сказал:

– София Львовна, могу разрешить вам выезд куда-нибудь на недельку. Чтобы сменить обстановку и немного отдохнуть. В Звенигород на Дарьинский минеральный источник поедете?

– Поеду, – ответила София, не понимая толком, что происходит и почему вдруг ей разрешают выезд.

Петр Васильевич выписал девушке разрешение и сказал:

– Теперь, главное, не потеряйте его, а то проблемы могут возникнуть, если документы начнут проверять.

София поблагодарила Петра Васильевича и вернулась домой.

Известие о том, что девушке разрешен выезд на неделю в Звенигород, обрадовал Василия.

– Ну вот и хорошо, Сонечка, поедем отдыхать, – сказал он, – А то ты совсем не в себе что-то.

Вскоре семья уехала на минеральный источник.

Неделя пролетела быстро, но, вернувшись в Москву, София поняла, что ей стало значительно легче.

«Хоть в голове все более-менее улеглось», – подумала София, – «А то совсем сумбур был, филеры мерещились».

София более-менее перестала переживать о том, что произошло в сентябре, и постаралась забыть те события.

«Все равно уже я ничего изменить не могу, прошлое не изменишь, так надо как-то жить дальше», – подумала девушка, – «Да ладно, все будет хорошо, от этого никуда не деться».

Начало ноября. После того, как София с мужем вернулась из поездки в Звенигород, прошло немного времени. Девушке стало легче, она начала успокаиваться, но от вновь пришедших волнений Софии снова безумно захотелось курить.

Памятуя о том, как ее вырубило в больнице после «козьей ножки», девушка не решилась брать махорку у Василия, тем более, что когда его жена забеременела, молодой человек перестал курить, переживая за ее здоровье и здоровье будущего ребенка, а пошла в лавку и купила себе пачку сигарет.

Убрав пачку в шкаф, София оставила себе одну сигарету и закурила. Но долгожданного успокоения не настало, наоборот, сразу начало тошнить и стало плохо.

«Это что, мне теперь на всю жизнь так плохо будет от сигарет?» – подумала девушка, – «Или только, пока беременная? Вроде токсикоз прошел, не тошнит, а сейчас опять какая-то ерунда началась».

Затушив недокуренную сигарету, София побежала в уборную, долго не выходила оттуда, а потом вернулась в комнату и упала на кровать.

Когда через пару часов в дом вернулся Василий, Софии было все так же плохо.

– Сонечка, что случилось? – спросил он жену.

– Сильно плохо мне, прямо помираю, – сказала София и пересказала то, что произошло совсем недавно, – В этом мае, сразу после взрыва, три штуки скурила, и ничего не было, а сейчас от запаха плохо стало. Помнишь, кстати, как меня в госпитале вырубило после твоей самокрутки?

– Помню, – ответил Василий, – Тебя долго потом в чувство приводили. Кстати, профессор Козлов же говорил, с твоим здоровьем нельзя больше так рисковать, а ты, ко всему прочему, еще и в положении.

– Да знаю я, – сказала София, – Может, отлежусь, и все пройдет.

Но легче Софии не стало ни через час, ни к вечеру.

– Сонь, может, врача позвать? – спросил Василий жену.

– А смысл? – удивилась девушка, – Должно само пройти через какое-то время, что тут врач может сделать?

– Как хочешь, – сказал Василий.

Однако когда ночью у девушки начало тянуть поясницу, София разбудила мужа.

– Вася, – сказала девушка, – Поясницу тянет, а вдруг это угроза выкидыша? Если до утра не пройдет, надо врача звать.

Часов в семь утра София снова разбудила мужа.

– Вась, вот адрес врача хорошего, наверное, без консультации не обойтись. Скажи, что к Собольниковой, а если вдруг не захочет ехать, то уточни, что это не бесплатно, а за консультацию заплатим, – с этими словами София отдала мужу адрес Геннадия.

Василий уехал, а София осталась одна и заплакала.

«Если еще и эта малютка не родится, печально будет», – подумала девушка, потом вспомнила, что в таких случаях волноваться уж тем более нельзя и постаралась успокоиться.

София решила немного подремать. Девушка закрыла глаза и, как ей показалось, довольно скоро услышала голос Василия:

– Пожалуйста, сюда проходите.

Открыв глаза, София увидела Геннадия и поздоровалась с ним.

– София Львовна, какие именно у вас жалобы? – услышала девушка и, рассказав предысторию, ответила, – Поясницу тянет, боюсь, чтобы выкидыша не было.

– Помнится, я вам еще в Смольном говорил, что вам ни волноваться, ни курить нельзя, – сказал Геннадий, – Капель я привез, с постели не вставать, никаких волнений, курить вам вообще больше никогда нельзя хотя бы потому, что у вас чахотка периодически обостряется, и ранение легкого было. Если хуже не будет, а этого быть не должно, в следующий раз приглашайте дня через три, можно будет посмотреть динамику.

– Хорошо, понятно, – сказала София, – Спасибо большое. Ну что, Геннадий Григорьевич, какие у вас нынче расценки? Сколько я за консультацию должна.

– По старой памяти бесплатно съездил, – ответил Геннадий, – А так стандартно, два рубля.

– Геннадий, давай договариваться, – сказала София, – Веди мою беременность как сторонний врач, за деньги. Это если в семнадцать лет я все скрывала, как только могла, то сейчас обстоятельства маленько другие. А хорошего врача, проверенного, найти не так уж и легко. Ты же меня знаешь шесть лет, особенности моего организма.

– Софья, а что ее вести? – удивился Геннадий, – Сегодняшнюю ситуацию ты сама спровоцировала, так не провоцируй подобное в дальнейшем. А на беременных я никогда не специализировался, это ты оказалась уникальным вариантом воспитанницы Смольного, три года – три ребенка. А роды я вообще никогда не принимал, тебе же Бирюковы пять лет назад какого-то врача звали, вот и зовите его снова.

– Ну ладно, – согласилась София, – Деньги муж отдаст.

После капель и покоя девушке стало легче. София пришла к окончательному выводу, что ей нельзя ни волноваться, ни курить, чтобы не сделать себе и ребенку хуже. Пришедший на повторный вызов Геннадий подтвердил, что с девушкой все нормально, и она может снова возвращаться к прежней жизни.

– Сонь, если какая консультация не срочная нужна будет – приходи ко мне домой. Я дома за пятьдесят копеек принимаю, чтобы зря деньги вам не тратить, – сказал Геннадий, – А что касается родов, то лучше не занимайся глупостями и, как время придет, сразу в больницу езжай, там всяко лучше будет, чем дома.

– Спасибо, – поблагодарила Геннадия София. Девушка была очень рада, что у нее все вернулось в норму.

София вернулась домой с работы. У девушки оканчивались положенные занятия по одному из циклов и теперь, временно, она была свободна. София думала, чем бы ей заняться в этот небольшой отпуск. Девушка никак не могла решить, она будет просто сидеть дома и ничего не делать или возьмет работу на дом, как она уже когда-то делала. Несмотря на то, что после участия в перевороте у девушки на счету было достаточное количество денег, София решила их пока не трогать, а оставить на черный день или детям в наследство, если она преждевременно умрет. Несмотря на то, что девушка никогда не любила шить, во время этой беременности на нее напала некоторая странность и София принимала нетрудные заказы, шила шторы и прочие нетрудные вещи.

Василий не препятствовал этому увлечению жены, но и постоянно говорил девушке о том, что он зарабатывает достаточно, чтобы содержать семью, поэтому и работа Софии в университете, и шитье штор может быть только приятным занятием, чтобы не скучать без дела, но никак не основным заработком. София не спорила с доводами мужа и относилась к рукоделию как к своей странности из-за гормонального всплеска.

Купив у мальчика свежую газету, лишь только потому, что он обещал, что там девушка прочтет что-то невероятное, София села за стол и начала чтение.

Прочитав, что в столице будет проведена публичная казнь на Семеновском плацу, София немало разволновалась.

«Надо ехать», – подумала она и сказала своему мужу:

– Васенька, мне надо ехать в столицу. Как бы сказать правильно, морально поддержать людей, акт вежливости, не знаю, как еще сказать. Я Зою неплохо знаю, с Эмилианой около полутора лет проучилась. Если не хочешь – ты можешь не ехать, а вот мое присутствие там обязательно.

– Сонечка, – сказал Василий, – Ты же говорила, что тебе разрешение на выезд в столицу никто не подпишет.

– Это да, не подумала, – задумалась девушка, – Ладно, рискну, поеду без разрешения. Будем надеяться, обойдется. А если не обойдется, ну что мне сделают? В участке под арестом подержат – это самый максимум. Ты пойми, не могу я остаться в Москве, не прощу потом себе этого.

Не сумев убедить мужа в том, что ей надо ехать, София сказала:

– Вася, в общем, я еду. Если полиция спросит – говори, что психанула твоя жена и ушла из дома, куда – не знаешь.

София обняла мужа и сказала:

– Все обойдется, будем надеяться. Не волнуйся.

Благополучно прибыв в столицу и остановившись на ночлег в какой-то гостинице, где ни у кого не спрашивали паспорта, но и контингент был соответствующим, София попросила себе одноместный номер и решила отдохнуть с дороги.

– Мадам, раз у вас есть деньги на одноместный номер, почему вы в ту же «Заречную» не пойдете? – раздался удивленный голос дежурного, – Там ненамного дороже, зато постояльцы гораздо более приличные.

– Знаете, мне всего на одну ночь, поэтому без разницы, где останавливаться, – ответила София, – И я так устала с дороги, что все равно, где ночевать, лишь бы была кровать.

«Ага, буду светить я в «Заречной» свой паспорт с пометками о том, что я невыездная», – подумала София и пошла в свой номер.

Встав на следующий день утром, София вышла из гостиницы и пошла на Семеновский плац. Смешавшись с толпой народа, девушка уже не боялась того, что ее заметит кто-то из полиции, как вдруг услышала неподалеку такой разговор:

– Преступников вешать будут.

– Не преступников, а идиотов. Хотели как лучше, а получилось как всегда.

– Ты погромче это покричи, чтобы полиция услышала.

Внимание Софии отвлекло то, что приехали полицейские кареты с осужденными. Увидев Зою, которая где-то жалась сзади в толпе, девушка мысленно посочувствовала ей и подумала:

«В семнадцать лет… А мне тогда, после покушения на N, восемнадцать было, еще моложе девочка».

Вдруг подумав о том, что и ее могло ждать что-то подобное, София погрустнела и начала смотреть уже на Эмилиану.

Периодически отводя глаза, чтобы не увидеть лишнего, София честно стояла, думая о том, что когда ее выводили расстреливать, ей очень хотелось увидеть кого-то близкого и родного, ну или хотя бы знакомого.

«Деток тогда своих вспомнила», – подумала София и, когда пришла очередь Эмилианы, начала смотреть на нее.

Не в силах отвести взгляд, но понимая, что уже это давно надо было сделать, София с изумлением увидела, что у девушки порвалась веревка.

«Вот не могла у Алешеньки веревка порваться», – подумала девушка, одновременно, и радуясь за Эмилиану, и вытирая слезы, вызванные воспоминаниями об Алексее.

Услышав, что Эмилиану отправили в госпиталь, а Нелидова и Зою отправят на каторгу, девушка и обрадовалась, и поняла, что ей постепенно становится плохо.

Когда толпа начала расходиться, София присела на лавочку в ближайшем парке и долго приходила в себя.

София вернулась на ближайшем поезде в Москву. Каково же было удивление девушки, когда, в тот момент, когда она выходила из поезда, двое полицейских, дежуривших на вокзале, заметили девушку и проводили ее в участок.

«К Петру Васильевичу повели», – подумала София, – «Будем надеяться, что все более-менее обойдется. Отсижу, сколько положено, зато буду чиста перед своей совестью».

– София Львовна, куда вы ездили? – спросил Петр Васильевич Софию.

– Петр Васильевич, скажу честно, я ездила в столицу, чтобы морально поддержать Зою и Эмилиану, да и остальных тоже. Подумала, что если они меня увидят, то будет хоть немного спокойнее. Уведомлять вас не стала потому, что понимала, что разрешение на поездку в столицу мне не выпишут.