Текст книги "От маминой звездочки в государственные преступницы (СИ)"

Автор книги: Марфа В.

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 34 страниц)

– Хорошее умение, точно нигде не пропадешь. Ну что, давай попробуем.

Остаток дня прошел замечательно. София и Алексей наловили немного рыбы и пожарили ее в костре. Грибов тоже удалось собрать достаточно. В общем, София была полностью довольна проведенным временем и не думала ни о чем плохом. Ближе к вечеру 7 августа семья вернулась в особняк Емельяновых.

После одной из прогулок на природе Алексей и София, как обычно, возвращались в особняк Емельяновых. В этот раз они ходили в дальний лес за железной дорогой. Перекусив грибов, жареных на костре, молодые люди решили не торопиться и посидеть недалеко от железной дороги, любуясь на огни и проходящие поезда.

– Видела бы меня сейчас классная дама, в обморок бы упала от того, что я творю, – усмехнулась София, – Сидим с тобой возле железнодорожной насыпи, чтобы полиция не заметила, любуемся на поезда.

– Да даже если нас кто и увидит, за каких-нибудь бродяг примет, так что мы в безопасности, – ответил Алексей, – Хорошо здесь, тихо, спокойно. И ветки закрывают.

Посидев некоторое время, Алексей и София решили пойти домой. Все-таки, уже сумерки, надо возвращаться. Вдруг вдалеке София увидела человека, слегка напоминающего ее покойного отца.

– Алеша, – побледнела девица, – смотри, там папа.

– Сонечка, ты что, Льва Пантелеймоновича уже давно нет с нами. Тебе показалось.

– Да нет, не могло показаться. Это точно он.

– Был бы он – обязательно подошел бы к родной дочери. А то прошел мимо, будто это не ты, а пустое место, – Алексей понизил голос до шепота, – А, может быть, это его призрак? Ты в привидения веришь?

– Да не смешно. Какой призрак. Наверное, в сумерках померещилось. Ты прав, не мог папа вот так просто мимо пройти, да и как он прошел бы, если я все своими глазами видела. Нет больше моего тятеньки, – София чуть было не начала плакать.

– Сонечка, успокойся, что-то в последнее время ты какая-то нервная стала, все плачешь и плачешь.

– Да как тут не плакать, жизнь у нас веселая и время веселое. А у меня еще малютка, ее надо растить и воспитывать, как я это буду делать, сидя в неволе в Смольном?

– Ты же сама сто раз говорила, Бирюковы позаботятся. А учебу бросать нельзя, сейчас не то время, женщина должна быть образованной.

– Да, женщина должна быть образованной. Вот бы в университет потом поступить, было бы совсем здорово.

– Поступишь обязательно. Еще и ученой потом станешь, буду к тебе на лекции ходить.

За разговорами дорога до дома прошла незаметно. София окончательно успокоилась и, счастливая, вошла в особняк Емельяновых.

Незаметно приблизилась годовщина смерти матери – Екатерины Собольниковой. Алексей и София пошли на кладбище, чтобы навестить могилку.

– И, все-таки, Алеша, у меня из головы не выходит тот недавний случай. Человек, очень похожий на моего тятеньку. Кто это может быть? Не думаю, что это мой отец, это уж совсем было бы невероятно. Да и даже если бы это был он, то не прошел бы мимо, будто это не я, а пустое место.

– Соня, ну сколько можно уже обсуждать, это был совершенно другой человек. Может, немного похожий на папу. А тебе в сумерках просто померещилось.

– Да, наверное, так и было. Мы же тятенькину могилку тоже убирали, не мог сторож меня тогда обмануть. Ох, грустно что-то…

Пара шла с кладбища в сторону дома и разговаривала.

– Алеша, может быть, все-таки махнем куда-нибудь? Даже не знаю куда, просто как подумаю, что скоро в институт – плохо становится.

– А ты не думай об этом. Не получится никуда съездить, нужно быть осторожными. Ничего страшного, этим летом поотдыхаем вот так, а на следующее придумаем что-нибудь более интересное.

– Дожить еще надо до следующего лета, – вздохнула София.

– Доживем, куда денемся. Все еще только впереди.

Все последующие дни София с Алексеем проводили на природе. Рано утром выходили, шли в лес, на речку, а вечером возвращались. Места выбирали наиболее безлюдные, чтобы никому не попасться на глаза. Общение со своим мужем, как София называла Алексея, доставляло девице огромное удовольствие, и она с ужасом думала о том, что совсем скоро им придется жить отдельно, а с сентября свидания станут совсем редкими.

20 августа, как обычно, пара возвращалась в особняк Емельяновых с прогулки. Вдруг впереди София увидела весьма знакомую семью – Бирюковых с детьми. София оцепенела от страха – еще не хватало, чтобы ее благодетели узнали, где и с кем на самом деле провела каникулы их подопечная. Девица быстро схватила Алексея за руку и потащила в ближайший переулок.

– Сонечка, что случилось?

– Бирюковы шли впереди. Еще не хватало, чтобы они нас увидели.

– Понятно. Но мы ломанулись уж сильно резко, не дай Бог, внимание полиции привлекли.

К счастью, все обошлось. Этот случай остался незамеченным никем.

– Ну вот, Алеша, пришел конец нашим прогулкам. Теперь пару дней надо будет посидеть у тебя в комнате, не выходя никуда, а потом можно будет и домой вернуться, – сказала София.

Через несколько дней, сидя в особняке Емельяновых, Алексей спросил свою любимую:

– Ну что, как тебе каникулы, институтка?

– Знаешь, хорошо. Гораздо лучше, чем у тех девочек, которые остались в институте на лето. Тяжеловато, конечно, с Юленькой по поездам мотаться, но ничего страшного. Какое счастье, что все обошлось! Как вспомню взгляд того военного – страшно становится.

– Да, немного неприятно было. Всю дорогу на нас смотрел, не отрываясь. Но мы предпринимали все меры, чтобы ничего не произошло. Так что не волнуйся. До конца августа поживем вместе, а потом можно и на учебу.

– Просила же тебя не говорить об этом. Пока лето – ничего не хочу слышать об институте. Опять начнется, ходи парами, слушайся классную даму, причем, говорят, нашей уже не будет, опять будет та самая немка, она всего того, на что наша прошлая наставница закрывала глаза, без внимания не оставит. Выгонят еще из института.

– Выгонят – значит, будем точно жить вместе. В чем проблема то?

– Да ни в чем, – ответила София. Молодая пара обнялась в поцелуе.

Немного подумав, София предложила Алексею:

– Алеша, слушай, до начала учебного года еще достаточно времени. Может быть, тоже махнем куда-нибудь на отдых? Все-таки, лето, я хорошо помню, как мы с маменькой и тятенькой каждый год куда-нибудь ездили. Кроме прошлого лета, тогда уже все наперекосяк пошло.

– Соня, видать, ты с ума сошла. Ты что говоришь, куда мы поедем, если я на нелегальном положении, а паспорт поддельный.

– Что-то я не понимаю, к матери ехать – все нормально, а куда-нибудь в глушь – так ты на нелегальном положении. У нас же все-таки медовый месяц, начало семейной жизни.

– Ну хорошо, ты предлагай, куда поехать, а там видно будет.

– Я бы в Крым хотела, на море, там очень хорошо. Правда, ехать далековато, но ничего страшного.

– Нет, Сонечка, давай куда-нибудь поближе. В Крым съездим, когда новая жизнь настанет и не надо будет ни от кого прятаться.

– Поближе некуда. Можно, конечно, в родительском доме пожить, но какая разница, это все равно Москва.

– Да, в родительский дом вообще нет смысла переезжать. Может быть, лучше будем на природу каждый день выезжать?

– Хорошо, на природу, так на природу.

В этот же день Алексей и София с Юлей впервые решили сходить на природу. Немного посовещавшись, было решено пойти в лес, который располагался не слишком далеко от города. Молодые люди дошли до леса и присели на траву отдохнуть. Чуть вдалеке расположился цыганский табор. Цыгане готовили еду на кострах, пели песни, стирали одежду в озере неподалеку.

– Знаешь, Алеша, наша жизнь мне чем-то цыганскую напоминает, – сказала София, – Таскаемся с младенцем по городам и весям, живем где попало, однако, полностью всем довольны.

– Да, вас в институте явно другому учат, – пошутил Алексей, – Может быть, для полного счастья споем что-нибудь?

Алексей и София затянули песню, одну, вторую, третью. Юленьке это понравилось и она оживилась.

– Вот, Юленька, вместо колыбельных тебе мать запрещенные песни поет, с детства привыкай к такому, – пошутил Алексей, – А что, хорошая песня.

– Конечно, хорошая, – ответила София, – Хотя, что в ней крамольного то?

Девица продолжила пение:

– Ах ты, доля, моя доля, доля горькая моя. Ах, зачем ты, злая доля, до Сибири довела?

– Не волнуйся, нам Сибирь в любом случае не светит, – пошутил Алексей, – Спой что-нибудь другое.

Посиделки с пением затянулись надолго. Домой возвращались уставшие, голодные, но счастливые.

Незадолго до окончания каникул София сидела с Алексеем и разговаривала. Вдруг девица обратилась к Алексею с весьма неожиданным вопросом:

– Алеша, ты стричь умеешь?

– Немного. А что?

– Будь другом, подстриги меня.

– Зачем? – удивился Алексей, – С чего бы это?

– Понимаешь, мне хочется почувствовать себя свободным человеком, женщиной нового формата, которая была бы равной мужчине. Подстриги меня, пожалуйста. Не совсем под мальчика, но и не длинно. А косу потом в парикмахерскую продадим, не пропадать же добру.

– Хорошо. Садись, попробую сделать тебя еще красивее.

Подстригшись, София посмотрела в зеркало. Ей очень нравился новый облик, хотя он был очень непривычен и резко констрастировал с тем, который был прежде.

– Ну что, Соня, как тебе новый образ? Не жалеешь?

– Нет, совершенно не жалею. Очень нравится. Спасибо тебе большое.

– Пожалуйста. Тебя, наверное, в институте каторжанкой задразнят.

– Никто дразнить не будет, там все девочки более-менее нормальные. Ну что, пошли в лес гулять?

– Конечно, пошли. Лето оканчивается, надо отдыхать по максимуму.

24 августа София с вещами и Юленькой вернулась в дом Бирюковых. Девица была слегка расстроена тем, что снова надо возвращаться к прежнему ритму жизни с тайными встречами с любимым.

– Ну что, Сонечка, как поездка? – спросила девицу Мария Викторовна.

– Очень хорошо, съездила в деревню, развеялась немного. А как вы отдохнули?

– Тоже хорошо. На Кавказе такая красота, слов нет. В следующий раз Юленька будет постарше, можно будет и тебе с нами поехать.

– До этого дожить еще надо, видно будет, – ответила София.

– Соня, а зачем ты волосы остригла? Была такая красивая коса, а сейчас не пойми что. Будто это не ты, а мальчик в юбке.

– Просто у меня недавно так сильно волосы выпадать начали, боюсь, как бы лысой не осталась, вот и решила подстричься.

– Но ведь не обязательно было обрезать волосы так коротко. Оставила бы хоть какую-то косу себе, – продолжала недоумевать Мария Викторовна.

София пропускала все комментарии мимо ушей. Главное, ей нравится ее новый образ, а что скажут остальные – не имеет никакого значения.

25 августа в дом Георгия Сергеевича Бирюкова пришел один из его сослуживцев, Виктор.

– Какими судьбами, Виктор, как я рад тебя видеть!

– Да вот, мимо проходил, решил зайти.

Старые приятели разговорились.

– Георгий, слушай, я что хотел тебе сказать, ты бы свою воспитанницу построже держал, а то она у тебя совсем чувство страха потеряла. Я, разумеется, не уверен на все сто процентов, но что-то мне подсказывает, что именно твоя подопечная этим летом каталась на поездах с Алексеем Леоновым. Все сходится: приблизительный возраст, внешность, маленький ребенок. Я ехал не так давно в поезде и, по-моему, как раз их видел. Ты бы хоть рассказал ей, что может быть за такие поездки.

– А толку ей рассказывать. Бесполезно. Это ее выбор, пусть делает, что хочет. Она взрослая женщина, а я ей даже не отец. Тем более, она лучше меня знает, что может быть за такие поездки, уже сколько раз ее в полицию забирали.

– Ну не знаю, в подробностях расскажи о быте каторжан, в доме запри, на улицу не выпускай. Ее надо как-то от этого мира оградить, пока она тебя не опозорила.

– Не могу, она уже взрослый человек, должна сама выбирать. А что касается на улицу не выпускать – если она из Смольного бегает с завидной регулярностью, то из дома тайком выбираться Соне не составит никакого труда.

Разговор постепенно перешел на другие темы. После ухода Виктора Георгий Сергеевич все-таки решил поговорить с девицей.

– Соня, мне известно, что ты это лето провела в компании Алексея Леонова, который находится в розыске. Говорить о том, что твой гражданский долг – рассказать о его месторасположении полиции – не буду, это итак понятно. Сделаешь ты это или нет – исключительно на твоей совести. Ты даже не отпирайся, я знаю, что все именно так, – перебил попытку девицы оправдаться Георгий Сергеевич, – И помни, если ты действительно в чем-то замешана, вечно везти тебе не может, рано или поздно придется ответить по всей строгости закона. Подумай об этом, не делай свою дочь сиротой.

Оставшись одна, София горько плакала и долго не могла прийти в себя. Во-первых, Георгий Сергеевич никогда не говорил с ней в таком ключе. А во-вторых, его слова задели девицу за больное место – сделать свою дочь сиротой было самым большим страхом Софии.

«Что же мне делать? Я обещала отцу, я должна принимать участие дальше в деятельности кружка. Но оставить Юленьку без матери я не могу и не имею права. Прекрасно знаю, как плохо живется без родителей, даже если тебя приютили добрые люди. Хотя о чем я это говорю, все будет хорошо, все обойдется обязательно. Мы сможем осуществить задуманное и не придется выбирать между спокойной жизнью с ребенком или делом», – успокаиваясь, решила София.

Наступило утро 27 августа. София собрала все свои вещи и была готова к отъезду в институт. Девице очень не хотелось туда ехать, но все-таки это было необходимо: там она была в относительной безопасности и недоступности для полиции или «Народной воли», да и учебу нужно было продолжать.

Но не попрощаться с Алексеем девица не могла. Поэтому София решила ненадолго сходить в особняк Емельяновых.

– Алеша, вот мы с тобой и прощаемся. Надеюсь, ненадолго. Впереди будут выходные, надеюсь, что я тебя увижу.

Алексей не знал, что ответить своей любимой, поэтому пара слилась в поцелуе. Дальше все пошло слегка не по плану…

Попрощавшись с Алексеем, потом по возвращении – с Бирюковыми, обняв в последний раз Юленьку, София поехала в институт. Девица была не сильно рада этому, но понимала, что другого выхода пока нет. А еще ее заботил вопрос – будет ли у Юленьки братик или сестричка или нет.

========== Выпускной класс ==========

Полицейский участок в Москве. Кабинет начальника полиции. По городу прошел ряд слухов, будто государственный преступник, Алексей Леонов, жив и прячется где-то на железной дороге. Поэтому была проведена внеплановая проверка, опрошена мать Алексея и соседи, но все это не дало никаких результатов.

– Как идут поиски Алексея Леонова? – спросил начальник полиции жандармов.

– К сожалению, безрезультатно. Его видели с какой-то женщиной в поездах на Петербург, потом еще раз в поезде, однако, эти данные поступали слишком поздно.

– Что за женщина, выяснили?

– Никак нет. Особые приметы установить не удалось. Может быть, тоже какая-то преступница, а может быть – обычная девица, которая даже не предполагает о темном прошлом своего избранника.

– Кроме как на железной дороге, где-то еще замечен был?

– Нет. Пропал, как в воду канул. Знаете, Петр Васильевич, честно говоря, я не уверен, что это именно тот самый Алексей. Ведь был же доклад, что он в Неве утонул при попытке побега.

– Возможно это и так. Но проверить информацию мы были обязаны. Свободен.

На этом поиски государственного преступника, который находился в бегах, были окончены. Действительно, где гарантия, что это именно Алексей? Да и зачем полиции лишние проблемы, человек по документам мертв – значит, не стоит устраивать себе дополнительные проблемы лишними поисками. Объявится – значит, объявится, а не объявится – ничего страшного.

София приехала в Смольный. Девушке было там противно совершенно все: и классные дамы, и начальство, и одноклассницы.

«У меня доченька, мне к доченьке надо, а не учиться здесь», – думала София.

Со злости девушка решила устроить такую пакость, чтобы ее уж точно исключили. Отойдя во время прогулки в институте чуть дальше, к Неглинке и подобрав там дохлую крысу, София аккуратно принесла ее в столовую и положила под один из столов.

«Лежи-лежи здесь, поможешь мне в моем отчислении», – подумала София, тщательно вымыла руки и подготовилась к своему выступлению.

Когда девиц привели на обед в столовую, София закричала дурным голосом:

– ААА, здесь под столом крыса, таким дерьмом нас кормите, что даже крысы, попробовав это, дохнут!

Все покосились на Софию, а девушка вдруг увидела, как разозлилась их классная дама и даже немного испугалась.

– Пойдемте, мадемуазель Собольникова, – сказала она и, взяв девушку за руку, повела ее на выход, – Не хотите питаться в столовой – и не надо, до завтра я все равно вас сюда не впущу.

Оставшись в коридоре в недоумении, София пошла на кухню.

– Мариюшка, – сказала София, обратившись к кухарке, – Организуй, пожалуйста, мне что-нибудь вкусненького. Пуф снова недовольна.

– А зачем ты все это устраиваешь? – удивленно спросила кухарка, которая слышала и дикие вопли Софии про крыс, и догадывалась, как на подобное отреагирует классная дама.

– Хотела, чтобы меня отчислили, да вот не отчисляют, – ответила София, – А кушать-то хочется.

– Ладно, Сонь, садись, будет тебе покушать, – ответила кухарка, – И после ужина приходи, что-нибудь тебе организую.

– Что бы я делала без тебя, Мариюшка, – поблагодарила София кухарку.

– Да вела бы себя прилично, вот и все, – услышала девушка в ответ.

И вот, первый урок в новом учебном году, урок русского языка. Поэтому вполне логично, что выпускницам было дано задание – написать сочинение о том, как они провели лето. Это вызвало у Софии некоторое недоумение, девушка довольно долго просидела, не взявшись за перо, так как не знала, что писать. Это заметила мадам Муратова, которая подошла к девушке и спросила, в чем дело.

– Мадам, я не знаю, о чем писать, так как не уверена, что провела каникулы как подобает воспитаннице Смольного.

– Ничего страшного, пишите как есть. Будет оцениваться ваша грамотность и умение связывать мысли в предложения, а не факты.

София немного задумалась. О чем ей писать? Немного подумав, она написала следующий текст:

“Это лето было очень насыщенным и интересным. Во-первых, я стала матерью. Это большое счастье для любой женщины и я очень рада, что смогла его испытать. Но не только этим запомнились мне каникулы. Со своим мужем я впервые в жизни посетила деревню. Это произвело на меня огромное впечатление, ведь деревенской жизни я до этого не видела никогда. И сейчас мне стыдно, что я и мои подруги могут есть досыта в то время, как другие люди мечтают о втором куске хлеба на обед. Мне стыдно, что сейчас я сижу в классе и занимаюсь всякими глупостями, в то время как дети в два раза младше меня работают в поле.

Другое запомнившееся мне событие – это похороны человека, который сделал в своей жизни очень много добра.

Но не будем только о грустном. Этим летом я вместе со своим мужем отдыхала на природе. Это было очень здорово и запоминающееся. Мне жаль, что каникулы окончились и я снова вернулась на учебу.”

София перечитала свое сочинение раз, два, три. Она понимала, что вряд ли можно сдавать такую работу. А потом чувства взяли верх над разумом и девушка сначала скомкала лист, на котором писала, потом бросила его на пол, потом бросила туда же чернильницу, а потом заплакала в голос, уткнувшись в парту. Девушка плакала от того, что вспомнила все то, о чем старалась забыть и от того, что ей вдруг стало стыдно за свое поведение.

– Плакать не надо, успокойся, Софья, – почти по-матерински сказала мадам Муратова девушке, – Поднимай бумагу, поднимай чернильницу, и пиши снова. Не можешь писать про лето, пиши про Пушкина.

С легким стыдом за то, что она повела себя неправильно при такой доброй классной даме, которая вела этот урок русского, София навела порядок и снова села на свое место. Девушка снова начала писать про свое лето.

На следующий день выпускницы пришли на урок литературы. Уже прошло немного времени, София подзабыла происшествие с прической, когда некоторые воспитанницы обсмеяли ее каторжанскую стрижку, ситуацию на русском, но, придя снова в этот класс, девушка все вспомнила. Софию начало трясти, то ли от обиды, то ли от злобы, то ли еще от чего-то. И ей было совершенно не до урока.

– Вероятно, вам интересно узнать оценки за свои сочинения. Сейчас я раздам тетради и вы сможете увидеть свои оценки, – сказала мадам Муратова.

София открыла свою тетрадь – там стояло 10 баллов и приписка, которая гласила о том, что оценка снижена за некоторую непоследовательность изложения.

“Ну ладно, главное, что за содержание не снижен балл, зря я переживала”, – подумала София.

После того, как все ознакомились со своими оценками за сочинение, было начато обсуждение той книги, что было задано читать на сегодня. Девицы отвечали на вопросы по сути. София эту книгу читать не стала, так как она показалась ей неинтересной.

“Не хочу я никакой бред читать, делать мне больше нечего?” – подумала девица и решила, что ее на этом уроке не спросят.

Но как назло, дошла очередь отвечать и до Софии.

“Что же делать? Как в прошлом году, отвечать всякий бред? Засмеют, особенно, Колынцева. Сказать что не готова – ноль гарантирован. Даже не знаю, как лучше поступить”, – пронеслось в голове Софии, пока она вставала.

Девицу до сих пор потряхивало. Увидев это, мадам Муратова, спросила, не больна ли девица и, получив отрицательный ответ, велела отвечать на вопрос.

“Зря я так ответила. Лучше бы сказала, что больна, в лазарет бы отправили”,– подумала София и решила пересказать произведение, основываясь на рассказах девочек и своих домыслах.

– Николай Васильевич Гоголь написал комедию “Ревизор” в 1835 году. Главный герой романа в стихах “Ревизор” – Добчинский. Вместе со своим сыном – Бобчинским, они приехали в другой город, чтобы проверить работу придорожной харчевни…

– Мадемуазель Собольникова, – прервала девушку мадам Муратова, – Если вы не готовы, а это очень стыдно, надо так и отвечать, а не смешить весь класс. И принимать ваши долги во внеучебное время я не намерена. Будете сидеть с такими оценками, которые заслужили. Садитесь. А в следующий раз устроите такой же цирк – будете наказаны.

София огорчилась. Самое начало учебного года – а она уже сидит с двойкой. И добрая классная дама недовольна ее поведением – одно расстройство.

Вскоре наступил еще один урок литературы. Как и наметилась тенденция в последнее время, София перестала готовиться по литературе. Девушке были совершенно неинтересны те книги, которые задавались на самостоятельное изучение, поэтому тратить на них свое время София не хотела. Да и токсикоз особенно не давал учиться.

Начался урок. Мадам Муратова начала спрашивать выпускниц и дошла до Софии.

“Что делать? Отвечать или снова попытаться выкрутиться? Постараюсь ответить, девочки эту книгу сегодня с утра обсуждали. Не думаю, что я неправильно все поняла. Надеюсь, пронесет”, – подумала София.

Девушка встала и начала отвечать на вопрос. Но откуда же ей было знать, что в то утро выпускницы баловались и сочиняли альтернативную версию развития событий, что могло бы быть, если бы в начале книги не произошло некоторых вещей.

– Мадемуазель Собольникова, я вас предупреждала, что к занятиям надо готовиться? Вы снова не готовы и снова сочиняете всякую ерунду. Я предупреждала, что более терпеть такое не намерена. Встаньте до конца урока у доски.

“Что? Неужели я опять не то сказала? Неужели я неправильно поняла то, что обсуждали девочки с утра? Стыдно-то как, опять ноль, сколько уже можно? И у доски стоять тоже стыдно, все сейчас меня обсуждают”, – думала София, в то время, как отвечали другие одноклассницы.

Тем временем, в классе были перешептывания, вроде “неужели Соня настолько глупа, что не может понять, что шутка, а что правда? Неужели так сложно было прочесть заданное?” Мадам Муратова постучала по столу, призывая к тишине, которая вскоре установилась.

Урок шел далее. Вдруг Софии стало плохо, начала кружиться голова.

“Сесть, может быть? Нет, не сяду, не хочу на скандал нарываться. Ох, все-таки, надо сесть, а то плохо сейчас будет”, – подумала девушка.

София сделала пару шагов к своему месту, чтобы сесть, однако, не дошла и упала в обморок. Очнулась она от того, что вокруг нее стояли одноклассницы и классная дама.

– Мадемуазель Собольникова, вы здоровы? – спросила мадам Муратова.

– Да, мадам, просто разволновалась немного, голова закружилась.

“Это ж надо было себя такой идиоткой выставить перед всем классом. Будут думать, что я из-за оценок в обмороки хлопаюсь”, – подумала София. К счастью, урок уже близился к концу и девушка смогла пойти в дортуар и немного поваляться на кровати, пока никто этого не видит.

Во время ужина София сидела за столом и не могла есть – ее тошнило от одного вида еды.

«Как же хорошо было в прошлый раз», – подумала София, – «Я, хоть и была беременная, так не мучилась, а в этот раз какая-то ерунда со мной творится».

Решив, что она должна срочно выйти из столовой, пока ей не стало плохо, София быстро поднялась и пошла к выходу.

– Софья, ты куда? – раздался голос мадам Пуф.

Но София не стала обращать на эту реплику никакого внимания. Вдруг возле выхода из столовой девушке снова стало плохо и она упала в обморок.

Когда к Софии подошла мадам Пуф, девушка уже пришла в чувство.

– Иди в лазарет, – решила перестраховаться классная дама.

Совершенно нехотя девушка пошла в лазарет.

– Какие жалобы? – спросил девушку врач.

– Да вот что-то в обморок в столовой упала, классная дама перестраховалась и меня сюда отправила, – ответила София, – Тошнит еще.

– Софья, ну вы же сами знаете, что беременна, просто объявлять всем об этом не готовы, – ответил врач, – Идите, будут какие-то жалобы – возвращайтесь, я помогу вам. А освобождение от танцев я скоро напишу, не переживайте.

София снова вернулась в дортуар, как вдруг девушку снова начало тошнить, а перед глазами начало все кружиться, девушка снова упала в обморок.

– Софья, пошли, – сказала мадам Пуф девушке и они вышли в коридор, – Софья, говори прямо, ты снова беременна?

– Да, мадам, – честно ответила София, надеясь, что хотя бы из-за этого ее исключат.

– И больше об этом никому не говори, – услышала София и, пообещав молчать, вернулась в дортуар.

Естественно, молчать об этом София не планировала, хотя и лишний раз афишировать свое положение тоже, поэтому девушка подошла к Эмилиане Елагиной, которая подрабатывала в госпитале сестрой милосердия, и попросила ее:

– Эми, можешь справку мне написать, что я в положении и мне нужен отдых вне стен института? – попросила София, подумав о том, что это ей пригодится, когда она поедет в столицу участвовать в покушении на императора.

Получив заветную справку, девушка поблагодарила одноклассницу и, спрятав документ, легла на кровать отдыхать.

На следующий урок литературы София шла с некоторой опаской. В качестве домашнего задания выпускницам снова задали какое-то совершенно неинтересное произведение. Сперва девушка честно начала его читать, но через пару страниц поняла, что такой ерунды она давно не видела. Решив, что данная книга не стоит потерянного времени, София решила заняться другими, более важными делами. До чтения руки так и не дошли.

На уроке мадам Муратова начала задавать вопросы девицам по прочитанной книге. Дошла очередь и до Софии.

– Я не готова, – ответила девушка.

– Весьма печально, – сказала мадам Муратова, – Зато в этот раз честно. Садитесь. С таким количеством нулей вы вряд ли сможете поехать на каникулы.

“Ага, фигушки, у меня маленький ребенок”, – подумала София, – “Маман добрая, она точно отпустит”.

Во второй половине урока выпускницы писали контрольную работу. София посмотрела на вопросы и ужаснулась: ни на один она ответить не может.

“Эх, как говорили студенты из столицы, не можешь сдать экзамен – завали его красиво”, – подумала София и сделала из листа с вопросами самолетик. После чего девушка подошла к окну, запустила его в форточку и сказала:

– Этот самолетик полетел к чертовой матери и привезет мне очередной ноль. Лети-лети, самолетик, буду с нетерпением тебя ждать.

Девушка помахала рукой самолетику и глупо заулыбалась.

– Мадемуазель Собольникова, покиньте класс, – единственное, что могла сказать шокированная мадам Муратова.

София вышла в коридор. На свежем воздухе ей соображалось гораздо легче, чем в душном классе.

“Ну что же сделать, если мне либо плохо, либо мозги друг за друга заходят”, – подумала девушка, – “Других состояний сейчас просто нет”.

София пошла в дортуар, попутно размышляя, поедет она на каникулы или останется в институте.

29 октября. Радостная София шла по улице. Ее отпустили на каникулы, несмотря на отвратительную успеваемость. У девушки был вполне реальный шанс не быть отпущенной на каникулы, а все свободное время потратить на исправление оценок, однако, классная дама пожалела Софию, отпустив ее к дочери. В голове девушки было много разных мыслей, но все они сводились к одному: декабрю месяцу, когда было запланировано покушение на императора. София продумывала в мельчайших деталях тот день, пыталась представить, как все именно произойдет, моделировала в голове малейшие детали. Вдруг она увидела впереди двух жандармов, которые сначала на нее внимательно посмотрели, а потом подошли и пригласили проехаться до отделения полиции. София была в полном шоке, так как совершенно не представляла, чего ей ждать.

В полиции все было по-прежнему: выяснение личности, комментарии про то, что благородные девицы шагнули вперед вместе с прогрессом и тоже не стоят на месте, а совершают неблаговидные поступки. Но на свои вопросы София так и не смогла добиться ответа, потому что ответы «сама знаешь, за что забрали» и «радуйся, что не вышка» ее совершенно не удовлетворяли. На все просьбы увидеть следователя девице было сказано, что у следователя законные выходные, в которые выходить на работу из-за какой-то девицы он не планирует.

Снова сидя в одиночке, София перебрала в голове все возможные варианты, за что ее забрали. Версия о том, что кто-то мог слить информацию про готовящееся покушение на императора, хоть и казалась ей маловероятной, но не выходила из головы. Да и совсем некстати вспомнилось, что не очень давно София подорвала в институтском саду склянку с не очень качественным нитроглицерином, который она должна была уничтожить в лесу, но забыла это сделать и случайно принесла в институт, мало ли, вдруг кто-то за это зацепился? Вдруг жандармы сделали свою работу высокопрофессионально? Поэтому девушка решила молчать и не говорить лишнего, чтобы случайно не проболтаться.

Наступило утро понедельника. София обратилась к одному из жандармов с просьбой увидеть следователя.