Текст книги "От маминой звездочки в государственные преступницы (СИ)"

Автор книги: Марфа В.

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 34 страниц)

– О, кого я вижу. Наша поднадзорная идет! – сказал один из них, – Ну что, собрала вещи? Скоро как раз отправляется очередной этап в Забайкалье, есть местечко для тебя.

– Ты что, указом первых лиц государства она теперь благонадежная девица, с которой в таком ключе разговаривать не положено. Не пугай благовоспитанную институтку, ей по месту учебы не положено знать, что такое этап и кого отправляют в Забайкалье, – проиронизировал другой, – Закройте уши, мадемуазель, вам еще рано такое слышать.

София молча прошла мимо, хотя ей очень хотелось сказать какую-нибудь колкость в ответ.

«Вот же люди, неужели нельзя было просто молча мимо пройти? Обязательно надо что-нибудь этакое сказать. Как же вы мне надоели и, самое главное, грубить в ответ нельзя, а то проблем потом не оберешься», – подумала София, возвращаясь домой, – «Хорошо, что хотя бы филера от меня уже давненько убрали, не ходит больше по пятам, не действует мне на нервы… Вот от этого беспредела бедный тятенька свою Соню семнадцать лет оберегал, жила девочка как в раю, а теперь со всеми реалиями б..дства в нашей жизни столкнулась. Ну хотя бы семнадцать лет счастливо прожила, уже хорошо».

27 мая София и Алексей пошли на кладбище. Заходить решили не через ворота, а перебравшись через забор, чтобы сторож случайно не заметил Алексея. София быстро провела своего избранника к могиле отца и сказала:

– Вот, это могила моего любимого тятеньки.

Алексей некоторое время постоял молча.

– Да, Лев Пантелеймонович, спасибо вам за то, что смогли вырастить такую хорошую дочь. Это достойная смена вам. Надеюсь, мы сможем завершить то, что хотели окончить вы.

Постояв некоторое время на кладбище, София и Алексей вернулись по домам. На душе было как-то грустно, а чему радоваться, когда понимаешь, что жизнь, во всяком случае, на свободе, близится к окончанию.

Каждый думал о своем. София о том, что ее судьба сложилась так странно. После смерти матери все пошли криво-косо. Со временем поменялись взгляды, София в начале своего 17-летия и в конце 17-летия – два разных человека. Алексей думал о том, что как хорошо, что на его жизненном пути встретилась София. И даже если им суждено прожить вместе не больше года, этот год он будет помнить вечно.

Так незаметно прошла дорога до дома. Молодые люди попрощались и разошлись по домам.

София вернулась домой в расстроенных чувствах. Она снова плакала на кладбище. Девушке было обидно, что чудом оставшийся в живых отец снова ушел от нее.

«Проклятая система… Отняли у меня моего тятеньку. Да, мама болела, да, Ваня трагически погиб, от несчастного случая никто не застрахован, но папа…. Ему еще жить и жить было. Никогда это не забудется», – думала София.

Девушка вошла в дом и хотела как можно быстрее подняться наверх, чтобы никто не заметил ее состояния. Но ей это не удалось, внизу была Мария Викторовна.

– Сонечка, а что ты такая грустная?

– На кладбище ходила, вот и поплакала немного.

– Вижу я это немного. Все глаза растерла. Соня, это жизнь, ничего не поделаешь, надо жить дальше.

– Да, я все понимаю. Не волнуйтесь, я уже успокоилась.

Остаток вечера прошел спокойно. София вышивала для Юленьки платок на случай, если она будет расти без матери, у нее была какая-то о ней память. Такой памяти уже накопилось немало: пара полотенец, несколько платков, скатерть. Смотря на эти вещи, трудно было подумать, что София не слишком любила рукоделие. Бирюковы же смотрели на это занятие и даже не догадывались, чем именно было вызвано такое стремление вышивать.

И вот на дворе уже первое июня – быстро, однако, летит время. И, как обычно, София идет в гости к Алексею.

Тема для разговора и обсуждения в этот день весьма необычная: свадьба одной из подруг Софии, которая произошла 17 мая и на которую девушка не смогла прийти, так как только-только родила свою дочь и была не в состоянии где-то разгуливать.

– Ну вот, Настена теперь жена. Если честно, я ей слегка завидую. Сочеталась законным браком и будет жить счастливо с любимым мужем.

– Соня, зависть – не самое хорошее чувство. Да и к чему оно? Ты уже дважды была невестой, еще раз хочется? – пошутил Алексей.

– Да нет, хочется нормальной, крепкой семьи, отношений, которые были бы узаконены перед Богом.

– Понимаю. Но такой возможности нет, мы уже это как-то обсуждали. И чем тебе наша семья – не семья?

– Да, такой возможности нет. Но, все-таки, мы во грехе живем, это не очень правильно.

– Во грехе мы пока не живем, ты же сама говоришь, что до окончания учебы – ничего этакого, институтка с двумя детьми – это нонсенс.

– Да, я это говорила. Знал бы ты, как мне хочется жить с тобой под одной крышей! Но, кстати, и для нашего дела несколько детей будет тормозящим фактором. Так что надо немного подождать.

– Ох, Соня, подождать то можно, но знаешь ли ты, что будет завтра?

– Нет.

– И я не знаю. Никому это, кроме Бога, не известно. Поэтому надо ценить каждый момент, проведенный вместе. Скоро в деревню поедем, поживем там как муж с женой.

– Да, ценить надо каждый момент, – сказала София и прижалась ближе к любимому, – Надеюсь, мы будем вместе навсегда.

На дворе второе июня. София сидела у себя в мезонине и вышивала. На этот раз у нее в работе было полотенце с гвоздиками. Девушка закончила листики, осмотрела работу и решила закончить ее чуть позже. Тем более, наверх поднималась Мария Викторовна.

– Сонечка, ты ведь знаешь, что совсем скоро у выпускного класса в институте бал? Так вот, мы с Георгием Сергеевичем считаем, что тебе надо туда пойти.

– Зачем? – удивилась София, – Я ведь до сентября отсутствую как бы по болезни.

– Неправильно сидеть дома в четырех стенах, надо хоть иногда и в свет выходить. Надо с кавалерами знакомиться, уже возраст самый подходящий. А где это сделать, как не на балу в институте?

– Мария Викторовна, скажу честно, я бы с большей радостью дома с Юленькой посидела. Не хочется мне идти куда-то.

– И я про это говорю, дома засиделась, совсем одичала, нигде не бываешь, разве что по улицам слоняешься. У тебя же платье есть? Примерь его.

София достала то самое платье, которое шила перед первым балом в Смольном. Мария Викторовна посмотрела на него и сказала:

– Ты точно шила это платье? И как тебе в таком позволили идти?

– Да, я шила именно это платье. А что такого, серое с черным, вполне нормальные цвета. Была в расстройстве от гибели отца, вот и сшила такое.

– Цвета нормальные, но не сильно праздничные. Ну ничего не поделать, иди в нем.

Мария Викторовна ушла, а София загрустила. Снова ей идти в этот ненавистный институт. И, самое главное, не скажешь Марии Викторовне, что у нее уже есть кавалер, а другого ей не надо.

Бал прошел не хорошо и не плохо. София больше стояла у стены, танцевать девушке было довольно тяжело, да и не было желания. С Сергеем тоже разговаривать было не о чем. После бала Сергей проводил Софию до дома Бирюковых. Естественно, это не осталось незамеченным хозяевами, которые буквально засыпали девицу вопросами, кто этот молодой человек, откуда София его знает, что о нем думает и так далее. Девушка весьма неохотно отвечала на все эти вопросы, так как к Сергею была практически равнодушна. По окончании беседы, София поднялась наверх, к дочери.

– Вот чем не жених это для Сони? – сказала Мария Викторовна, – Вежливый, внимательный, подпоручик, дураков в армии держать не будут.

– Да, это очень хороший кандидат, – согласился Георгий Сергеевич, – Но, похоже, у Сони есть другой мужчина и, как бы это ни было грустно, из кружка. Ты же видишь, она на Сергея никак не реагирует, рассказывает совершенно без эмоций, общается исключительно из вежливости.

Тем временем, София сидела у себя наверху, вышивала и думала о том, как бы незаметно провести Алексея на крестины Юленьки.

Тем временем, Алексей не сидел сложа руки. Он решил самостоятельно готовиться к следующей весне.

«На остальных надежды вообще нет. Мария занята личной жизнью и дочерью, Марк тоже не знаю, что думает. Надо будет сходить в Неглинку, своими глазами убедиться, что помещение подготовлено и можно начинать работу. С сентября приступим к активным действиям. Можно будет предложить Соне поучаствовать, если захочет – пусть помогает, если побоится – ничего страшного, сам справлюсь. С Петербургом тоже не буду иметь дел, конечно, если придут указания – помогу, а если так же будут молчать – сами справимся с Соней. Да, руководить никем не хочется, я уже доруководился прошлой зимой до фиаско, но это лучше, чем ждать. Поэтому можно рассчитывать только на свои силы».

Незаметно пролетели крестины Юли, Алексей решил не рисковать и не ходить на них. А чуть позже, уже пятого июня София подошла к Георгию Сергеевичу.

– Георгий Сергеевич, я бы хотела поехать в гости к матери Ивана, внучку показать, – сказала София, вспомнив, как ей Алексей предложил съездить с ним в гости к его матери и так же вспомнив, что родители Ивана никогда ее особенно не любили и даже не были в курсе замужества и беременности Софии, – Отпустите меня, пожалуйста.

– Соня, а ты сможешь поехать? – удивился опекун, – Родила совсем недавно.

– Смогу, – ответила София, – Дома, в Москве сидеть скучно, хочется развеяться.

– Хорошо, езжай, – согласился Георгий Сергеевич, – Вот тебе два рубля, на дорогу, на питание, на всякие мелочи. Отдыхай.

Поблагодарив опекуна, София собрала вещи, взяла на руки Юленьку и, попрощавшись с семьей, которая так хорошо к ней относилась, пошла в особняк Емельяновых, за Алексеем, чтобы поехать в глухое село под Тверью.

========== Летние каникулы ==========

Глухое село, располагающееся не очень далеко от Твери. Леонова Мария Ивановна, женщина лет сорока пяти, выглядящая минимум на шестьдесят, как обычно с раннего утра за работой. Дел по дому много, огород, большое хозяйство. Глава семьи с раннего утра в поле, дети, кто постарше, ушли с мужем, все-таки, страда, сенокос, рабочие руки нужны всегда, младшенькие дома, помогают матери в меру своих сил. Редкий день начинается без воспоминаний о старшем, любимом сыне – Алексее, местонахождение которого неизвестно для матери, и которая считает его уже умершим.

«Должно было у меня быть одиннадцать ребятишек, двое умерли в младенчестве, двое родились мертвыми. Осталось на радость матери семеро. Из них Алешенька уехал в Петербург и трагически погиб там, я даже не смогла съездить к нему напоследок. И вот у меня уже шестеро. Никого больше не пущу в столицу, грудью встану, пусть лучше будем здесь небогато жить, чем вот так своих детей терять», – думала Мария Ивановна за работой.

Жаркий летний день, начало июня. Как обычно, утро Марии Ивановны начинается с домашних хлопот. Надо приготовить обед, постирать белье, на огороде снова все заросло, – в общем, дел хватает. Пожилая женщина стоит у плиты и ставит чугунок в печь. Вдруг в сенях раздались шаги, такие знакомые…

«Алешенька, ты?» – чуть было не вырывается у старушки-матери, но она вовремя сдерживается, вспоминая, что это не может произойти.

И правда, на кухню заходит соседка Настасья по какому-то своему вопросу. Немного поговорив, Мария Ивановна снова остается одна.

«Надо же, показалось, будто такие шаги знакомые… Точно, нечистый надо мной шутит», – думает женщина и крестится, – «Не может Алешенька сюда вернуться, не придет уже никогда. Раньше матери закопали, ох, как же тяжко детей своих пережить».

И снова женщина за работой, и снова ее не отпускают мысли о своем первенце.

Поездка прошла без происшествий. София с Юлечкой и Алексей без проблем добрались до станции, которая была предпоследняя перед Тверью.

– Ну вот, теперь надо добраться до деревни. Здесь километров шесть, не больше. В принципе, можно и пешком дойти, но тебе, наверное, тяжело будет. Сейчас пойдем пешком, может быть, какая-нибудь телега нас подвезет.

Стояло раннее утро. София смотрела на сельский пейзаж. Девушка впервые в жизни видела деревню и она ей нравилась.

– Как же здесь хорошо, гораздо лучше, чем в Москве! – сказала София.

– Да, здесь очень хорошо и красиво. Даже воздух немного другой.

Молодые люди пошли в сторону деревню. Вскоре их догнала телега.

– До села идете? – спросил мужчина.

– Да.

– Садитесь, подвезу.

Молодая семья села в телегу. Ехали молча, говорить никому не хотелось. Вскоре они уже достигли деревни. Молодые люди поблагодарили человека и спустились на землю.

– Ну вот, мы почти уже дошли до дома маменьки, – сказал Алексей, – Интересно, она ждет меня?

Алексей вошел в родной двор. Там было довольно пустынно.

– Ну что, наверное, надо в дом заходить, мама, думаю, там.

Алексей вошел в сени и увидел там мать.

– Мама, дорогая, здравствуй!

Пожилая женщина заплакала.

– Сыночек мой, родненький, пять лет тебя не видела и думала, что не увижу уже никогда. Ты мне только скажи, почему ты решил, что царя не надо и как сумел сюда добраться?

– Мама, дорогая, сейчас, я тебе все расскажу. Неужели ты все знаешь?

– Конечно, знаю. Все говорят о том, что в столице творится. Ты не волнуйся, я тебя укрою, никто тебя не увидит.

Вдруг женщина увидела чуть в стороне Софию с ребенком.

– Алешенька, так ты женился? Поздравляю. Доченька, проходи, не стесняйся.

– Да, женился. Сейчас, я все тебе расскажу.

Семья прошла в комнату.

Разговор длился уже несколько часов.

– Алеша, да, я с тобой согласна, живем мы тяжело, не мне тебе рассказывать, сам все видел. И лучше нам не стало. Но без нашего царя-батюшки лучше не станет. Будет только хуже. Ничего страшного, будем ждать и терпеть. Господь терпел и нам велел.

– Мама, неужели ты не понимаешь, можно жить лучше. Ты просто поверь мне.

– Я хочу поверить, но понимаю, что лучше не будет.

Тем временем София сидела чуть в стороне и думала:

«Да, теперь понятно, почему мой отец, впервые увидев крестьянскую жизнь в Средней Азии так резко переменил свои взгляды и стал революционером. Это же просто ужас, как так жить можно! Моя покойная мама примерно ровесница Марии Ивановны, но выглядит примерно лет на 20 старше ее».

– Алешенька, а где ты с Соней познакомился? В Петербурге? – спросила Мария Ивановна сына.

– Да, в Петербурге, у товарищей. Она сама из Москвы, просто приезжала на время в столицу. Учится в Смольном.

– Молодец-то какая! Сонечка, а почему ты не рада тому, что попала в Смольный? Чего же тебя тянет не в ту сторону?

– Мария Васильевна, я хочу, чтобы все жили лучше. Этим занимался мой отец, а со временем я поняла, что он был прав.

– Ох, Бог вам судья, главное, что все живы-здоровы. Главное, со двора никуда не выходите, а то слухи поползут, не приведи Господи, полицию кто позовет. А наши не выдадут, вы не волнуйтесь. Ни тятенька, ни детки. Как я поняла, вы же ехали на телеге с Иваном, он слегка не в себе и вряд ли кому-то что-то скажет. Так что вам повезло. Алешенька, когда я узнала, что ты в тюрьме, как я хотела на свидание к тебе съездить! Понимала же, что иначе, чем высшей меры, не будет, хотела увидеть тебя напоследок. Да и на Ладогу писем писать не позволяют, хотя о чем это я, все равно неграмотная. Так вот, на чем я остановилась, хотела к тебе приехать в столицу, да денег на дорогу не было. Как же хорошо, что ты приехал ко мне! Да не один, а с семьей. Жена, ребенок, это же просто замечательно. А какие у тебя планы на будущее?

– Да все то же самое. Вернуться в Москву и продолжить начатое. Обещаю, вы станете жить лучше.

– Сыночек, дорогой, давай сменим тему. Больно слышать такое. Как тебе удалось сюда добраться?

– Сбежал по дороге в Шлиссельбург, добрался до Москвы, а потом уже к тебе поехал. Очень хотелось увидеться.

Оставшись с Алексеем наедине, София спросила своего любимого:

– Алеша, что же получается? Ты говорил, что в деревне никто ничего не знает, а тут Мария Ивановна такое говорит, что волосы дыбом встают. Может быть, пора уезжать, пока за нами не выехали?

– Не волнуйся, здесь мы в безопасности. Поживем пару дней, а потом в столицу махнем.

– В столицу? Чтобы тебя точно арестовали и отправили на барже вверх по Неве? А меня куда? Наверное, туда же.

– Да, в Петербург. Узнаем все новости из первых уст, а потом в Москву вернемся.

– Мне немного страшно за Юленьку. Если наша поездка окончится в полицейском участке, она в приют отправится. Меня такой вариант вообще не устраивает. Вот когда малютка будет у Бирюковых, тогда можно ехать хоть куда и заниматься хоть чем, но все равно, надо быть осторожными и закончить начатое дело.

– Ладно, в столицу не поедем. Давай вообще пока не будем думать на эту тему, а просто поживем спокойно у родной матери.

Время бежало быстро. И вот уже прошел месяц со дня пребывания Софии в деревне. Жизнь была довольно однообразной, за пределы двора молодые люди не выходили, чтобы не привлекать к себе лишнего внимания. Во время разговоров с матерью Алексей не касался тем, которые так расстраивали мать, а именно, своих взглядов и планов на будущее, поэтому все было весьма спокойно.

В один из вечеров Алексей сказал Софии:

– Ну что, наверное, будем возвращаться в город? Конечно, у матери жить хорошо, но и про дело забывать не стоит. Поехали в Москву?

– Поехали, – вздохнув, сказала София. После рождения ребенка девицу несколько пугала перспектива осиротить дочь, но она надеялась, что все обойдется.

– Мама, – обратился к Марии Ивановне Алексей, – Жалко тебе это говорить, но мне пора ехать. Надеюсь, мы еще увидимся.

– Алешенька, уже уезжаешь, – расплакалась Мария Ивановна, – Как же мне жалко с тобой расставаться, а вдруг на этом свете уже не увидимся? Не знаешь, когда в следующий раз встретимся и встретимся ли вообще.

– Я все понимаю, мама, но надо ехать. Нельзя здесь вечно прятаться, повидались – и уже хорошо. Я верю, что это не последняя наша встреча.

София подарила Марии Ивановне на память одно из полотенец, что вышивала для Юленьки.

– Мама, это вам на память от нашей семьи. Надеюсь, еще увидимся, а пока будете вытираться и нас вспоминать.

– Да вас я и так буду вспоминать, а такую красоту жалко трепать, – сказала Мария Ивановна и убрала полотенце в сундук.

Наутро София с дочерью и Алексей направились на железнодорожную станцию. Мария Ивановна плакала, София тоже, будто расставалась со своей матерью, Алексей просто шел молча.

Через некоторое время молодые люди дошли до станции.

– Так значит что, куда едем? В Москву? – спросила София

– Да, в Москву, – ответил Алексей, – Точнее, не в Москву, а выйдем чуть раньше, чтобы полиции на станции не попасться, а там дойдем потихоньку до города.

Алексей и София с дочерью сели в поезд. Поездка прошла спокойно, без происшествий. Утром 19 июля они уже были в Москве.

20 июля ближе к вечеру к дому Марии Ивановны подъехала полиция.

– Мария Ивановна Леонова? – спросил женщину жандарм.

– Да, я, – удивленно ответила мать.

– Ваш сын, Алексей Леонов, здесь не объявлялся?

– Нет, что вы. Он же по приговору суда вечную каторгу отбывает, откуда ему здесь взяться? – изобразила удивление женщина.

– Марья правду говорит, – встряла в разговор соседка, – Если бы он здесь объявился, я бы обязательно его увидела и сообщила бы вам. Не понимаю, как таких людей земля носит, и вроде семья приличная. Его место за решеткой.

– Да, его место именно там, если не у чертей в котле, но он с какой-то женщиной где-то на свободе живет. Причем видели их в поездах именно этого направления. Так что, гражданочка, если вдруг он объявится – надеюсь на ваше благоразумие, сразу известите полицию.

– Обязательно, – сказала Мария Ивановна.

«Как же хорошо, что Алешенька с Соней успели вовремя уехать. А я то, дура, чуть было не стала их уговаривать остаться еще на недельку. Ни за что бы себе не простила, если бы их из-за меня арестовали», – подумала Мария Ивановна, когда осталась одна.

Тем временем, София с Алексеем, совершенно не зная о том, что их ищут, спокойно возвращались домой.

25 июля Алексей сказал Софии, которая временно поселилась в особняке Емельяновых:

– Сонечка, помнишь, еще до рождения доченьки ты очень хотела увидеть Неглинку. Хочешь, я свожу тебя туда?

– Да, я была бы очень рада.

– Вот что ты за институтка? Совсем не соответствуешь этому понятию, – пошутил Алексей.

– Не моя воля учиться там. Георгий Сергеевич практически сослал меня в Смольный, чтобы я глупостей не творила. Как видишь, не помогло.

– Да, совершенно не помогло. Ладно, не будем терять времени. Пошли скорее.

Вскоре Алексей и София приближались к входу в подземную реку. Алексей осторожно спустился и подал Софии руку. Девица аккуратно спустилась и они вдвоем пошли в сторону лаборатории. Обстановка была весьма мрачной: плохой запах, полумрак, крысы, мусор. Один раз Софии показалось, что она увидела дохлую крысу. Конечно, это мог быть и кусок мусора, но приглядываться девушке не особенно хотелось. Постоянное журчание воды создавало чувство, будто кто-то тебя зовет сзади, но София, которую Алексей предупредил об этом эффекте, не оглядывалась. Девице еще немного мешал некоторый страх перед мистикой – мало ли, вдруг из-за угла вдруг выбегут черти и атакуют их своими вилами. Или из воды вынырнет какое-то чудище. Во время этого похода София радовалась, что так и не рискнула сама лезть сюда, ведь заблудиться в этих подземельях было достаточно легко. Совсем скоро молодые люди дошли до своей цели. Алексей показал Софии помещение.

– Ну вот, Сонечка, это наше богатство. Надеюсь, ты никому это не разболтаешь.

– Обижаешь. Можешь на меня положиться.

– Не боишься, Сонечка? В случае неудачи статья будет светить серьезная. Даже говорить не хочется о том, что может быть.

– Нет, не боюсь. Это мой выбор, если я не поддерживала этих идей осенью или сомневалась зимой, то сейчас полностью уверена в своей правоте. Тем более, я обещала тятеньке принять самое активное участие в его незавершенном деле и закончить то, что он пытался осуществить. Так что не волнуйся, я буду с тобой до конца. Вместе потом поедем в Шлиссельбург.

– Да помню я это, уже рассказывала. И предлагаю не говорить о грустном. Все вполне может окончиться иначе и мы будем жить в новом мире.

– Песню помнишь? «Что ж, пусть погибнуть придется в тюрьмах и шахтах сырых – дело всегда отзовется на поколеньях живых». Вряд ли мы доживем до этого будущего. Может быть, только Юленька сможет его вполглаза разглядеть, если повезет. Не одно поколение смениться должно.

Через несколько дней Алексей предложил Софии спуститься в лабораторию в Неглинке, чтобы начать изготовление нитроглицерина. Идти решили короткой дорогой, через подвал дома Емельяновых. София была этому очень рада, так как в прошлый поход через коллектор реки ей было очень страшно – мерещились всякие чудовища в тенях на стенах и суеверный страх мешал этой прогулке. Несмотря на то, что девица была весьма образованной и понимала, что всего этого не может существовать на самом деле, София не могла убедить себя в том, что все эти сказки не могут быть правдой.

Пройдя короткой дорогой в лабораторию, Алексей зажег спиртовку и начал готовить реактивы для химической реакции.

– Алеша, ты же расскажешь мне, что делать? Я, конечно, читала много литературы, приблизительно знаю, что и как надо делать, но все равно, нет уверенности в своей правоте.

– Конечно, расскажу. Ты не сомневайся.

Началась работа. Алексей начал синтез нитроглицерина, София помогала ему. Вскоре была изготовлена пробная партия.

– Ну вот, Сонечка, все довольно просто. Когда будет время – мы быстро сможем сделать нужное количество вещества. Давай теперь сходим в лес, проверим качество продукта?

– Конечно, – согласилась София.

Вскоре они вышли на улицу и направились в лес.

Качество нитроглицерина было очень хорошим, от маленького пузырька, который Алексей бросил куда-то вдаль, был взрыв немалой силы.

– Ну вот, Сонечка, теперь можно и домой возвращаться, – сказал молодой человек любимой, – Вот только тебе не кажется, что мы, в попытках уйти подальше в лес, чтобы не попасться полиции, заблудились?

– Не знаю, Алеша, я тебе полностью доверяю, – сказала София, – А в лесу я плохо разбираюсь, не знаю, куда идти.

Так как было уже поздно, молодые люди решили заночевать в лесу. София укрыла как можно теплее свою дочь, чтобы она не замерзла ночью, и вскоре заснула.

Ночь проходила очень неспокойно. София, проспав часа два, никак не могла больше заснуть. Первая усталость прошла, а больше спать организм отказывался. Девушка лежала на траве, считала баранов, коров, кошек, деньги в кошельке, дни, проведенные за решеткой, но сон так и не наступал. Со временем девица начала дремать. Вдруг сквозь сон она увидела, как будто на нее смотрит белое девичье лицо. София закричала.

– Соня, что случилось? – спросил Алексей.

– Белая девица на меня смотрит. Надо бежать скорее отсюда.

– Соня, это лошадь из-за забора выглядывает, спи дальше.

Девушка огляделась по сторонам и убедилась в том, что на нее смотрит белая лошадь, которая в темноте показалась ей белой девицей, героиней страшилок, которые София знала с детства.. Успокоившись, София попыталась заснуть, но сон все равно никак не наступал. Под утро девушка забылась в полудреме, но и тогда ее преследовали кошмары, в которых белая девица гонялась за Софией по деревне, пыталась задушить, внезапно выглядывала из-за угла и пугала.

Лучи восходящего солнца разбудили Софию и Алексея.

– Ну что, как ночь прошла? – спросил Алексей Софию.

– Плохо. Почти не спала, кошмары снились. Надо как-то отсюда выбираться, но вот как?

– Сейчас у кого-нибудь спросим. Деревня уже живет своей жизнью, она совершенно не пустая, как показалось вчера ночью.

Спросив дорогу у местных жителей и перекусив хлебом с молоком, которые вынесла одна добрая хозяйка, Алексей и София направились в сторону Москвы. Дорога была неблизкая. Пройдя несколько километров в указанном направлении, молодые люди вышли к железной дороге.

– Ох, Алеша, это ж сколько нам еще идти. Километров двадцать, не меньше. Вчера мы как-то через лес быстро прошли, а этим путем идти далеко.

– Да, этот путь гораздо дальше, но через лес еще раз я не пойду. Заблудимся снова еще.

– Алеша, а давай подъедем на товарняке? Помнишь, я тебе рассказывала, как в Петербург зайцем каталась. Правда, сейчас немного сложнее будет, с нами Юленька, но мы справимся. Идти такую даль с ребенком тяжело.

Молодые люди решили подъехать на товарняке. Дождавшись мимо проходящего поезда, Алексей и София с Юленькой влезли в вагон и спокойно поехали в сторону Москвы. К вечеру они добрались до особняка Емельяновых.

5 августа в особняк Емельяновых пришла грустная весть: умер Прохор, в прошлом весьма активный участник Народной воли, который в последнее время отошел от дел из-за обострившейся чахотки.

– Представь, Соня, как много мог бы организовать этот человек, если бы не проклятая система. И без того слабые легкие подкосила каторга. Три года на Сахалине даром не прошли, потом с трудом вернулся в Москву по состоянию здоровья. И вот, лежит человек в гробу в свои 24 года. А сколько бы он мог еще сделать…

София молчала, хотя слезы уже подступали к глазам. Она не была лично знакома с Прохором, но слышала про него много. Девушке было его очень жаль. И снова ей идти на похороны, то мама, то Ваня, то вот Прохор.

– Сонечка, я тоже обязательно должен идти. Ни за что себе не прощу, если не попрощаюсь с ним. Сколько мы вместе в Петербурге сделать успели…

София хотела на время отнести Юленьку подругам, а потом забрать ее, но потом решила так не поступать – ведь всем сразу будет известно, что она вернулась и придется съезжать из дома Емельяновых и от Алексея.

На похоронах было очень много народу, в основном, рабочие с завода, которые вместе с ним работали. Много говорили, потом традиционно пели «Вы жертвою пали», потом пошли на поминки. София время от времени смотрела по сторонам – полиция в штатском, несомненно, на похоронах была, но на них с Алексеем никто подозрительный не обращал внимания.

Вернувшись домой, Алексей обратился к Софии:

– Ну вот, Соня, еще на одного хорошего человека на этом свете меньше стало. Как же жаль. Все меньше и меньше нас, а скоро и еще меньше станет. Одна надежда на то, что новые люди будут продолжать наше дело.

На эту реплику Софии было нечего сказать. Девица в который раз думала о том, что совсем скоро ее жизнь на свободе окончится, и от этого ей было не очень весело. Единственное, что утешало девушку, так это мысль, что все, что они делают – не зря и обязательно пойдет на пользу народу.

Наступил следующий день, 6 августа. София с момента похорон Прохора пребывала в весьма печальном настроении. Алексей, как мог, пытался ее успокоить:

– Соня, я понимаю, это грустно, когда умирают в таком молодом возрасте, но что ты так остро переживаешь? Человек умер от болезни, наверное, такова его судьба.

– Да, Прохор умер от болезни. А мне, чувствую, тоже не так много жить осталось. Не могу объяснить, почему, но я это понимаю. Думаешь, радостно от мысли, что не доживешь до своего 19-летия? Причем, не от болезни.

– Сколько же можно об этом говорить, откуда такая информация? Кто тебе такое сказал?

– Никто, просто я это чувствую.

– Соня, это у тебя гормоны играют. Может, к врачу сходишь?

– Не пойду я ни к какому врачу. Надо мной или посмеются или, как в прошлом году в лазарете, будут за спиной обсуждать, что мне в Кащенко пора. А туда я точно не хочу.

Чтобы отвлечь свою невесту от грустных мыслей, Алексей предложил Софии сходить на озеро. Девица согласилась и молодые люди пошли на прогулку.

София с Алексеем пришли на берег реки, в очень живописное место, которое располагалось за городом, но совсем недалеко от Москвы. Молодые люди долго ходили, гуляли, купались.

– Как же здесь хорошо! – воскликнула София, – Может быть, заночуем здесь?

– Хорошо, давай заночуем. Слушай, у тебя цыганских корней точно нет? Так и тянет к свободе.

– Нет, у меня цыганских корней нет. Просто я с детства любила свободу. Мама никогда не была против моих походов на природу, часто мы с ней ходили вместе. А когда она плохо себя чувствовала, я целыми днями бродила одна. Иногда она позволяла мне ночевки на берегу озера или в лесу, папа, правда, этого не одобрял. А вот совместные походы он приветствовал, мы нередко на выходные останавливались недалеко от города и жили на природе. А теперь представь, каково было свободной девице попасть в Смольный, носить форму и ходить парами. Я же в первый день ночью в окошко вылезла и огребла за это по полной программе.

– Да, я помню, ты рассказывала. Странно, как тебя до сих пор там терпят. Кстати, мы с тобой продуктов взяли не так много, хватит сегодня на обед, ну и на вечер. А завтра есть что будем?

– Ничего, что-нибудь придумаем. Грибов здесь много, соберем и пожарим. Можно попробовать рыбу половить, меня отец учил ловить на кузнечика.