Текст книги "От маминой звездочки в государственные преступницы (СИ)"

Автор книги: Марфа В.

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 34 страниц)

«Надо же, делает вид, будто не знает меня. Ну и ладно, мне от тебя скрывать нечего, наблюдай. А вот кого я решила навещать, тебе знать необязательно».

Подъехав к нужной остановке, София вышла из конки и заметила, что ее попутчик поехал дальше.

«Интересно, действительно решил дальше не следить или решил так отвлечь мое внимание?» – подумала девушка, – «Но не столь важно, пусть делает, что хочет, мне скрывать нечего».

Войдя в госпиталь, София сразу подошла к дежурной сестре, чтобы узнать, в какой палате Эмилиана и можно ли ее навестить. Узнав всю необходимую информацию, девушка прошла в палату.

– Здравствуй, Эми, – сказала София, – Как ты себя чувствуешь?

На первый взгляд девушке показалось, что Эми очень исхудала, выглядит просто ужасно, но говорить это она посчитала ненужным.

Услышав вопрос, как дела, София ответила:

– Дела у меня нормально. Не хорошо и не плохо. Не ждала, наверное, меня здесь увидеть? Я тоже не думала, что смогу по городу свободно разгуливать. Но вон как все вышло.

Присев на стул возле кровати, София начала рассказывать.

– В конце января я решила подать кассацию на уголовный приговор относительно Аленушки. Описала, что была невменяема, что приговор незаконен. Жандармы, надо отдать им должное, передали бумагу куда надо и буквально через несколько дней меня забрали в психушку на освидетельствование. А что сейчас освидетельствовать, поздно уже. Я хоть и рассказала все в деталях, врач написал заключение, что у меня было психическое расстройство, не исключающее вменяемости. Поздно спохватилась, в общем. Теперь на 10 лет поеду в Неноксу, срок ссылки определили окончательно. Правда, был еще один приговор, за песню на балу. Присудили 3 года на Сахалине, полгода в тюрьме, потом поселение. Но, как бы ни было это странно, Александр с тремя палочками после имени приговор не утвердил, так что ехать мне туда не придется… Но это я отвлеклась, потом, когда меня вернули обратно в Смольный, пришло заключение врача-психиатра. Он написал документ, что мне прямо жизненно необходимо отдохнуть месяц в городе, иначе крыша поедет. Филера ко мне приставили, наблюдает за мной, а я и не против. Иногда даже здороваюсь с ним, когда хорошее настроение, например, сегодня так было. Так что я теперь отдыхаю у Бирюковых, на мое счастье они ко мне нормально относятся, хотя, конечно, видно, что не поддерживают мою деятельность и это очень мягко сказано. Дети меня не признают, чужой тетей считают, но это, наверное, и к лучшему. Расстраиваться потом не будут. А вот к третьему малютке я вообще ничего не чувствую. Он или она уже шевелится, а мне все равно, будто не со мной все это происходит. Ты говорила, что потом чувства появятся, а их нет. Ну нет и не надо.

София чуть передохнула, а потом добавила:

– Знаешь, Эми, я же второй раз пыталась отраву выпить. Думала, на меня не подействует, а только на ребенка. Ан нет. Как выяснилось, ребеночек здоровее своей матери оказался. Я потом две недели с кровати встать не могла, а с ним все хорошо. Теперь еще волнуюсь, куда его пристраивать… С собой на Север взять – это преступление, увезти невинного человека в такую глушь, в приют отдать тоже не могу – как это, сиротой расти будет. Я сама три года как сирота, прекрасно помню, каково это, остаться одной, пусть даже с некоторой поддержкой опекуна, а потом поехать в ненавистный Смольный. А Бирюковым уже тяжело третью малютку растить будет, кстати, они еще не в курсе, что я в положении…

Девушка посмотрела на удивленную обилием информации Эми и продолжила:

– А еще в институте случай был очень интересный. Со мной в главной роли. Сейчас маленько начну с предыстории. Наш дорогой французик однажды встретил второклассницу в коридоре и начал ее обнимать, целовать и соблазнять. Той, вроде бы, это не сильно нравилось. Я как случайная свидетельница вдарила пару раз этому месье и увела девицу в дортуар. Вроде бы, самое логичное теперь было – рассказать Анютке о произошедшем. Нет, решила выгоду поиметь с этой ситуации. Написала французику письмо, чтобы он за мое молчание либо поставил 12 за экзамен, будто бы, была пересдача, либо обеспечил деньгами моего будущего ребенка и припугнула, что если он проигнорирует меня – сообщу на весь институт о том, что он – отец моего ребенка. Не знаю, как такое пришло ко мне в голову, ведь отец не он точно. Кашин письмо проигнорировал, а я решила воплотить угрозы в жизнь. Пришла в столовую к учительскому столу и объявила эту потрясающую новость. Как разоралась Анютка – это надо было видеть. На всю столовую объявила, что я на голову больная, а это очередной приступ начался, а потом в кабинет Маман потащила меня, разбираться. Кстати, французика тоже притащила. Ну в самый интересный момент я испугалась, что правда выплывет наружу и решила не брать грех на душу. Сказала, что Кашин – не отец, но рассказала случай на балу и эпизод с второклассницей.

София перевела дыхание.

– Наверное, совсем я утомила тебя разговорами, – улыбнулась девушка.

– Ага, не дождешься, чтобы меня выключили, хотя жду этого уже давным-давно, – с улыбкой ответила София, – Так, временные каникулы. А что касается детей, это и к лучшему, пусть они хотя бы сиротами себя не чувствуют, будут думать, что у них мать с отцом есть. А то привыкнут ко мне – а потом переживать будут, когда придет время расставания. Знаешь, меня Анютка перед отъездом повеселила, сказала, мол, надеется, чтобы Бирюковы меня на порог не пустили и что ни одна приличная семья меня теперь на порог не пустит. Я в душе посмеялась, однако, когда к ним ехала, страшновато было, мало ли что. Но приняли нормально, пожаловаться не на что.

Услышав реакцию Эмилианы на новые фразы, девушка ответила:

– Тише, тише, Эми, тебе волноваться сейчас нельзя, – Оставила я уже эту затею, срок большой, нельзя. А вот при взрыве у меня ничего не отшибло, в отличие от Петропавловки, вот там мозги неплохо мне вывернуло от сидения в одиночке. До сих пор с ужасом вспоминаю, как не сошла с ума тогда. Ну вправь мозги мне, раз так хочется, Анютка номер два, – София засмеялась, – Эми, тебе бы классной дамой стать, после окончания института. А что, материться ты умеешь, пугать – тоже, прямо все задатки, пепиньеркой была, чуть-чуть в курс дела войдешь, и можно сказать, готовая классная дама, – девушка засмеялась еще громче, – Ты только на меня не обижайся, ну серьезно, от твоей фразочки прямо смешно стало, надо будет ее запомнить и Анютке на досуге рассказать, может, она таких слов сроду не слыхивала, а теперь лексикон свой пополнит. Век живи – век учись, я до Смольного немецкий знала, а вот материться на нем не умела. А что касается мужиков на улице, вот как бы в тот момент, если выбирать между тем, вернуться в застенки на положенные 15 лет или вот так опуститься, сама понимаешь, что я выбрала. Конечно, знала бы я, что амнистия придет – потерпела бы пару недель в участке, переморгалась бы, но откуда мне было знать, что совсем скоро амнистию объявят?

Да не обижаюсь я на тебя, чего мне обижаться то? Если бы ты сплетням каким-то поверила, то это было бы одно, а так, тот факт, что я перебрала половину Москвы, чистая правда и обижаться на нее странно.

– Кстати, поздравляю тебя с прошедшим днем рождения, пусть все неудачи останутся в прошлом, – сказала София, – Ну и папенька, молодец, конечно. А если опротестовать это как-то, пусть через жандармерию, суд, не знаю через что. Ведь амнистия есть, дело должно быть закрыто и забыто. Это я по своей дурости новых приговоров нахватала, а у на тебе кроме тех эпизодов больше ничего нет. Весело, конечно, одна поедет на Север на 10 лет, вторая – на юг. А, может быть, повезет и не поедем мы никуда.

Услышав реакцию Эмилианы про Кашина, София ответила:

– Да, Кашин в шоке, конечно, был. А институтки не слышали, наверное, я к учительскому столу подошла и сказала это. Да, с шантажом я припозднилась, зато я нашла эту ведомость с экзамена и своими руками приписала двойку к единице, прямо как ты. Знаешь, дураки они, все-таки, надо было оценки прописью писать, чтобы я не могла ничего переправить. А так только карты в руки мне дали. Изменился наш французик, конечно, очень изменился. Я даже не ожидала, что так может быть.

А еще я недавно рисование пересдала на 11 баллов и оценки по всем предметам исправила. Хочу шифр и все, ничего с этим не поделать. Прекрасно понимаю, что наверняка не дадут, или к поведению прицепятся, или еще какой-нибудь повод найдут, но решила все равно оценки исправить. Да и, если говорить откровенно, было бы это совершенно дико – террористка получила золотой шифр. Прям обхохотаться можно.

Услышав просьбу с письмом, София ответила:

– Конечно передам. Сброшу с хвоста филера и отнесу без проблем. Да что ты такое говоришь, я не Анютка, чтобы чужие письма вскрывать, даже мыслей таких не было.

У нас же еще одна новость в Смольном есть, – сказала София, – Анютка, на правах начальницы раскомандовалась, чуть было Державину не выключила, когда она сбегала куда-то на каникулах, благо, Маруська вступилась. Оставили девицу, хотя что там, подумаешь, сбежала куда-то да потом со своей классной дамой поругалась. Я не такое творила, когда училась, например, в том же прошлом году. И сбегала, и Анютку матом посылала, и что только не делала. А сейчас, наверное, очень хотела бы и меня Анютка выключить, да нельзя. А жаль, всем бы легче тогда было.

Положив письмо в карман, София сказала:

– Ладно, Эми, выздоравливай, наверное, встретимся еще в Смольном. А письмо передам обязательно, ты не волнуйся.

Выйдя из госпиталя, София направилась по тому адресу, куда ее попросила сходить Эмилиана. Но для начала нужно было убедиться в отсутствии «хвоста». Девушка сделала несколько кругов и убедилась: за ней никто не идет следом.

«Действительно домой пошел или прячется более профессионально?» – подумала девушка, – «Надеюсь, уехал куда-то, иначе подставлю Эми по самое не хочу».

В общежитии рабочих Арсенала София нашла нужный сарай и нужные доски. Кинув письмо туда, куда следовало, девушка вернулась обратно, на улицу. София еще раз огляделась – хвоста не было.

«Вот и хорошо», – подумала она, – «А дальше если надо – пусть следят, мне нет никакой разницы. А я поеду сейчас в Сокольники, погуляю хоть. Надо развлекаться, пока такая возможность есть».

С этими словами София села на конку и поехала в Сокольники.

Вдоволь набродившись по парку, попив морса и закусив пряниками, София решила вернуться в дом опекуна – она уже устала и хотела отдохнуть. Возле выхода из парка девушка снова увидела, что за ней следят.

«Надеюсь, филер не видел меня в общежитии?» – подумала девушка, – «Очень на это надеюсь, в конце концов, я там никого подозрительного не видела».

Слегка успокоившись, София направилась в дом опекуна.

========== У Бирюковых ==========

В доме Георгия Сергеевича Бирюкова София сказала, что заночевала у подруги. Мария Викторовна не придала этому большого значения, по совету мужа она решила, что не ее дело, где именно была София.

Однако, когда девушка позавтракала и поднялась к себе наверх, хозяйка не удержалась и сказала мужу:

– И не боится же, что филер все увидит и доложит, куда следует.

Тем временем София сидела наверху и вспоминала вчерашний день.

«Поговорила с Сашей, хоть душу отвела…» – подумала девушка, – «Жаль, нельзя мне к нему переехать, но хотя бы навещать буду».

София сидела перед зеркалом и расчесывалась.

– Вот же зараза какая, как появилась в Петропавловке седая прядка, так и не уходит никуда, – тихо выругалась девушка, – Хорошо, хоть в глубине волос, сильно не заметно.

Приведя себя в порядок, София решила сходить к Сергею – поговорить насчет ребенка.

«Хотел меня замуж взять, пусть хотя бы с ребенком поможет вопрос решить», – подумала девушка, – «Но он, да, человек не того круга, отношения надо строить только со своими людьми. Вот с Сашенькой мне легко и приятно было, а тот же Геннадий – совершенно другой человек, с ним общаться интересно, а вот жить вместе я бы не смогла. Терпеть бы приходилось особенности друг друга.»

Немного передохнув, София вышла из дома опекуна и направилась в полицейский участок. Именно там она планировала найти Сергея.

Удача улыбнулась девушке, вскоре она увидела своего бывшего ухажера.

– Добрый день, – сказала она, – Разговор у меня больше личного характера, давай поговорим с глазу на глаз.

– Хорошо, – отвел Сергей, – Жди меня через минут десять в парке.

Вскоре Сергей действительно вышел в парк.

– По какому вопросу хотела поговорить? – спросил он.

– Помнишь этот октябрь? – спросила девушка, – Ты тогда служебное преступление совершил.

– И чего это ты вдруг вспомнила? – спросил Сергей.

– Захотела и вспомнила, – ответила София, – Ну что, у кого там понимающая матушка, которая относится с уважением к решениям сына? Кого не смущает разведенка с двумя прицепами? Женись теперь на мне.

– Ты нездорова что ли? – спросил Сергей, – Вообще логики не вижу.

– Третий ребенок от тебя. Знаешь, что делают приличные люди в таком случае? Кольцо можешь не дарить, обойдусь.

– Ты же сама замуж за меня не хотела. А сейчас что заставило так сказать?

– А теперь захотела. Ребенка мне надо куда-то пристроить, заберешь его к себе и воспитаешь?

– Знаешь, Соня, а я не уверен, что это от меня ребенок. Мало ли, может, у тебя другие кавалеры в этот момент были.

– Может быть. Но ты тоже не мимо проходил.

– Нет, Соня, я так не могу. Может быть, я здесь совершенно ни при чем, а ты хочешь на меня все свесить.

– Знаешь, вот была бы у меня информация, что амнистия скоро придет, не переломилась бы, посидела на две недельки дольше в участке, но с таким идиотом как ты, не связывалась бы.

– Так правильно, сама не захотела все делать по закону, твоя идея же была договориться.

– Вообще-то я деньги имела в виду, – ответила девушка.

– Значит, четче предложения свои формулировать надо, откуда я должен твои мысли знать?

– Все с тобой понятно, – ответила София, – Если вдруг совесть проснется, знаешь, где меня найти. У Бирюковых либо в Смольном.

После этого разговора София окончательно убедилась в том, что не зря она еще давным-давно не стала связываться с Сергеем и всячески пыталась бросить его. Немного погуляв по парку, девушка вернулась в дом Бирюковых.

4 февраля.

В принципе, София была счастлива. Она наконец-то на свободе, может гулять, где угодно. Нет ненавистного института, нет надоевшей классной дамы. Но сидеть без дела девушка не могла – уж слишком свежи были воспоминания о Петропавловской крепости, в которой девушка проводила совершенно бесцельно время и это обилие времени ее убивало. Конечно, со временем все вспоминалось не так ярко, но София по-прежнему помнила все, что было в те дни.

«Если уж говорить откровенно, было еще хуже, чем в Смольном…» – думала София, – «Времени вагон, заняться нечем, и совершенно одна… Особенно в те дни, когда книг не было, вообще тяжко было».

Немного подумав, София решила сходить на кладбище и навестить могилы родителей и Вани – она не была там уже года полтора и хотела выполнить свое желание.

Девушка шла и тихо плакала: она вспомнила родителей, счастливую жизнь, неизменный уклад. Занятия дома с любимой мамой, потом приходил со службы отец, все вместе собирались, разговаривали… А потом, буквально за полгода, все это рухнуло.

«Интересно, кем бы я была сейчас, если бы не все эти события?» – подумала София, – «Даже если учесть, что Вани больше нет… Наверное, пошла бы работать учительницей в школу или в гимназию. Кстати, почему в Смольный меня взяли во второй класс? По возрасту должна была быть в первом, окончила бы уже учебу, а не сидела бы почти двадцатилетней невестой в институте».

Вдруг София вспомнила разговор у начальницы института, когда Георгий Сергеевич привел девушку в Смольный.

«Возраст у нее для выпускного класса, знания, в принципе, тоже. Ну если что – математику можно будет подтянуть, это не страшно. Но раз вы настаиваете, чтобы она пошла именно во второй класс, потому что совершенно негде жить – пусть идет. Знания лишними не будут.»

«Значит, Георгий Сергеевич решил дать мне больше времени на учебу, чтобы я могла все обдумать и дольше не греть себе голову, где же жить?» – подумала София, – «Зря, конечно, он так поступил, и в Смольный зря отдал… Хотя, конечно, я прекрасно понимаю, что у себя они оставить не могли – места не было».

Девушка неспешно шла по дороге.

«Сигареток бы сейчас купить, да нельзя мне. Беременная я. Это, конечно, обидно, в Москве сейчас, на свободе, а курить нельзя… Вот ведь как в жизни бывает».

Купив цветов, София вошла на кладбище. Навестив могилки матери и Ивана, девушка пошла к имитации могилы отца.

– Бедный тятенька, – тихо сказала она, – Знать бы еще, где ты похоронен. Наверное, в Петербурге где-нибудь, а где еще… Во всяком случае, хотя бы сюда я приходить могу, тебя вспоминать.

Вернувшись в дом опекуна, София с грустью посмотрела на детей.

– Юленька, иди к Соне, – сказала она дочери, помня о просьбе Марии Викторовны не разубеждать детей в том, кто их мать. Однако Юля посмотрела на девушку и побежала к той женщине, которую считала матерью. Вздохнув, София поднялась к себе наверх и легла на кровать.

«Правильно, им еще десять лет минимум жить с Бирюковыми, пусть лучше их родителями считают», – подумала девушка, глядя в окно.

5 февраля.

София не знала, куда себя деть. Ей было так же тошно, как и в Смольном, несмотря на то, что она была полностью свободна. Решив, что избыток времени она будет компенсировать прогулками до упаду, девушка немного успокоилась.

Вернувшись после очередной прогулки и совершенно не чувствуя ног, девушка упала на кровать. Ей было безразлично, можно ей ходить так много или нельзя – ребенок, как казалось Софии, не высказывал недовольства, а на все остальное девушке было плевать.

Немного отлежавшись, София увидела в окно, что к дому опекуна подходит Сергей.

«Принесло его», – подумала София и спустилась вниз. Она была одна в доме, Бирюковы уехали в гости.

– Чего надо? – спросила она Сергея, когда тот вошел в дом.

– Поговорить хотел, – ответил он, – Давай договариваться. Я практически уверен, что ребенок не мой, поэтому прошу тебя: не говори никому, что я отец. Ну правда, это же не я. Не стоит портить мне всю жизнь этим эпизодом.

– А мне почему-то кажется, что это ты, – ответила София, – Знаешь, даже больше скажу, я уверена, что это ты отец ребенка.

– И все равно, Соня, ты же никак это не докажешь. Свидетелей в тот день в участке не было, мы разошлись в разные стороны и больше не видели друг друга. Не стоит так поступать.

– То есть ты хочешь, чтобы я объявила, что это ребенок неизвестных родителей? – сказала София, – Вот правильно я с самого начала поняла, что с тобой не стоит связываться, еще года два назад.

– Значит, мы договорились? – спросил Сергей.

– Нет, мы не договорились, – ответила София, – Ребенок это твой, если не хочешь иметь с ним дел – не имей, но в метрике будет стоять твое имя.

– Хотя бы так, – сказал Сергей и ушел.

Оставшись одна, София еще раз задумалась:

«Да, ребенок наверняка от Сергея», – подумала девушка, – «Я от нечего делать все сроки на сто раз пересчитала, самая большая вероятность именно у него. С Геннадием я только пару раз уединилась просто так, без американской мануфактуры, и это было гораздо раньше предполагаемой даты зачатия, а те жандармы были позже. И, если уж на то пошло, судя по тому, как я ненавижу эту малютку, наверное, сам организм мне подсказывает, от кого она. Мол, на тебе, Сонечка, подсказка, кто настоящий отец. А не хочет он иметь дело с малюткой – и не надо. И без него все вопросы решу сама».

6 февраля.

София решила все-таки наладить контакт со своими детьми. В конце концов, пусть они считали бы родителями Бирюковых, но хотя бы обратили малую часть своего внимания на девушку.

– Юленька, давай с Соней в кубики поиграем? – сказала девушка дочери.

Однако, Юля совершенно не захотела сидеть рядом с незнакомым человеком. Пробегав около часа за дочерью, девушка поняла, что той совершенно непривычно общество Софии. Огорченная девушка решила подойти к сыну, однако, и он расплакался, увидев давно забытое лицо.

«Да что же это такое», – подумала София, – «Совсем меня забыли. А если напоминать о себе, то привыкнут, а потом будут тяжело отвыкать, когда мне снова придется в Смольный уехать».

Немного подумав, София решила оставить попытки наладить контакт с детьми и оставаться сторонним наблюдателем.

7 февраля.

София решила сходить в гости к Александру. Но с самого начала она поняла – ей это не удастся. Филер, который следил за ней практически постоянно, и сегодня решил честно выполнить свои обязанности. Тяжело вздохнув, девушка решила приступить к запасному плану – просто пойти развлекаться.

София вошла в кофейню. Не сказать, чтобы она так любила кофейни, но именно сегодня девушке захотелось чего-то более экзотического, ведь в трактир за квасом и пирожками она и без того ходила часто. Георгий Сергеевич снова дал девушке денег, да и предыдущие она еще не успела потратить, поэтому София могла вести чуть ли ни шиковый образ жизни.

«И на кофейню хватит, и на конке можно так укататься, что месяц потом вспоминать ее будет тошно, и еще останется», – подумала девушка, – «Если после моих внеплановых каникул останутся лишние деньги, потом положу их к себе в тумбочку в Смольный. Там уже что-то лежит, будет больше. Хотя все равно они мне не пригождаются, тратить негде. А отдавать на хранение, как это и положено, не хочу – все равно Анютке плевать на меня, а меня и так все устраивает».

В кофейне, несмотря на то, что делать там было особо нечего, девушка задержалась надолго. Попив кофе с пирожным, София познакомилась с одним молодым человеком. Девушка поняла, что привлекла его внимание.

– Думаю, нам не о чем будет дальше разговаривать, я в положении, – ответила девушка, и юнкер сразу же ретировался.

Посмеявшись над этим происшествием, девушка вышла на улицу. Хвоста уже не было. Осторожно, не привлекая ничьего внимания, София прошла в особняк Емельяновых.

Вдоволь наговорившись с любимым, девушка осторожно выглянула в окно. На улице все было тихо и спокойно. София быстро попрощалась с Александром и вышла на улицу. Хвоста не было. Но уже буквально через две улицы девушка снова увидела филера.

«Как же мне повезло, что он не встретился мне раньше», – подумала София и сказала ему:

– Вот, по улицам гуляю, а что мне делать, нечего делать, скучно. – сказала она.

Филер, как и в прошлые разы, пропустил эти реплики мимо ушей, а девушка скорее вернулась в дом опекуна.

8 февраля.

София решила прогуляться по Москве, подышать морозным воздухом. До этого, чуть ли ни год девушка провела взаперти, и уж тем более не гуляла по морозу. Решив, что она не имеет права упускать эту возможность, София вышла на прогулку.

Прогулка была длительной, но интересной. Девушка погуляла по парку, зашла в церковь, посидела на лавочке, осторожно покаталась по льду. Решив, что надо сходить домой и отдохнуть, София пошла в сторону дома опекуна.

На одной из улиц София увидела красивый черный блестящий пистолет, лежащий на снегу.

«Красавец какой», – подумала девушка, – «Какой же растяпа тебя потерял? Теперь я буду твоей хозяйкой, пригодится».

Девушка положила пистолет в карман, как вдруг решила аккуратно посмотреть – не заряжен ли он, все ли в порядке с предохранителем?

«Спасибо тебе, Алешенька, научил в оружии разбираться», – подумала девушка, – «Револьвер – это очень хорошо, замечательная модель».

София открыла барабан – он был пуст.

«Это и хорошо, а то с пулями было бы страшно его в кармане держать», – подумала девушка, как вдруг почувствовала, что из ниоткуда прибежавшие городовые повалили ее в снег и заломили руки за спину, одновременно вынимая из руки пистолет.

«Вообще не понимаю, в чем дело?» – пронеслось в голове девушки.

– Ну что, София Львовна, решили вы переквалифицироваться? – спросил девушку следователь, – Уголовницей решили стать окончательно? Зачем вы убили и ограбили торговца пирожками?

София, естественно, сразу же, эмоционально и подробно рассказала свою версию развития событий, но ей никто не поверил.

– София Львовна, вас с оружием в руках взяли, может быть, вы уже поймете, что это достаточная причина, чтобы прекратить запирательство? Признайтесь во всем, суд это обязательно учтет, приговор помягче будет…

– Я не могу признаваться в том, чего не совершала, – сказала София. Девушка увидела легкую ухмылку сидящих в кабинете сотрудников и сказала, – Слушайте, ко мне только что идея пришла. Филера допросите, в его же обязанности входит мной заниматься, пусть он скажет, где я была сегодня.

– Хорошая идея, – тихо сказал следователь.

– София Собольникова сегодня после своей прогулки направилась к дому опекуна, – начал филер, – Увидев, что девушка идет, не сворачивая, к нужному дому, я огляделся по сторонам. Дворник пытался догнать двух мальчишек, которые разбили стекла в магазине Юрковича. Я решил ему помочь и пустился за хулиганами, который сейчас сидят в соседнем кабинете.

«Вот так всегда», – подумала София, – «Половину он не знает. Когда не надо – смотрит, а когда надо – дворнику решил помочь».

Допрос продолжался до позднего вечера, София уже сидела, не зная, куда деть себя, и практически ни о чем не могла думать. Единственное, что ее интересовало, сколько останется денег на банковском счету, доставшемся от родителей, после того, как она потратится на адвоката.

«Можно будет попробовать родительскую хату внаем сдать», – подумала София, – «Все равно, пустая простаивает. Допустим, договориться с Бирюковыми, пусть половину себе за труды забирают, а половину – на счет кладут».

– София Львовна, вы меня вообще не слушаете? – спросил следователь, – Я говорю, зачем же вы револьвер подобрали, если, как утверждаете, ни при чем и просто мимо проходили.

– Оружие – вещь нужная в наше время, – ответила София, – А я увидела, что револьвер хороший, мне бы пригодился.

– В Смольном… – сказал следователь, – Для полного образа идеальной смолянки вам только револьвера не хватало.

– Да, пусть даже и в Смольном, – ответила София, – Я больше не знаю, что вам можно сказать. Давайте вы уже отпустите меня под подписку, прекрасно же знаете, где я живу и что прятаться мне некуда.

– Недурно сказано, убить человека, ограбить и под подписку выйти, – сказал следователь, – Нет, София Львовна, не получится.

– Сегодня я больше ничего говорить не буду – устала. Я нездорова и беременна, – сказала девушка, – Нет возможности отпустить под подписку – давайте в камеру тогда.

– Дома на кухне у себя командовать будете, – услышала она в ответ, – Иван! Что там нового известно по сегодняшнему делу? – в коридоре появился еще один сотрудник и что-то хотел сказать.

Иван жестом позвал следователя выйти. Вернувшись через полчаса, он сказал девушке:

– София Львовна, вам когда-нибудь говорили про рождение под счастливой звездой? Повезло вам как никому, убийцу нашли, он во всем признался. Так что пишите все то же самое, теперь уже как свидетель.

София написала все то, что от нее требовалось, и вышла на улицу. Больше всего ей хотелось лечь и поспать.

На следующий день, 9 февраля, по совету Бирюковых София снова пошла в полицейский участок. На этот раз – написать жалобу. Отдав нужный документ Петру Васильевичу, девушка хотела, было, уйти, как вдруг услышала:

– София Львовна, я, конечно, все понимаю. Ошибки, все это неприятно, но с какой целью вы этот документ составили?

– Петр Васильевич, как говорится, захотела и составила. Подстраховаться хочу. Я же знаю, что на меня целая папка документов лежит, пусть на один листочек больше будет. Все должно быть объективно и правдиво, и как меня по ошибке задерживали, и как не по ошибке. А то получается, что вы – белые и пушистые, а я монстр в женском облике.

– Все с вами понятно, София Львовна, – услышала девушка в ответ.

Вернувшись домой с чувством выполненного долга, София хотела снова попробовать себя в роли матери и позаниматься детьми. Но снова они не захотели общения с ней. Тяжело вздохнув, девушка решила не навязываться – все равно ей скоро уезжать, не хотелось дополнительно травмировать детей.

10 февраля.

София сидела в своей комнате и читала книгу. Вдруг девушка услышала голос Марии Викторовны, извещающий о том, что ей нужно спуститься вниз.

– Соня, тебе приглашение прислали, – услышала девушка.

Удивленная София открыла приглашение и прочла, что завтра, 11 февраля, ее приглашают на прием, который устраивает ее подруга детства – Ирина.

«Надо же, второй раз в жизни приглашают», – подумала она, – «Такое чувство, что Ирина хочет оживление внести в свою скучную жизнь, чтобы я клоуном побыла… Идти или нет, даже не знаю».

– Мария Викторовна, как вы думаете, стоит ли мне идти? – спросила девушка.

– Соня, решать только тебе, но я бы советовала. Раз приглашают – почему бы ни сходить. Развлечешься, а то совсем заскучала.

«Ага, развлекусь», – подумала София, – «После прошлого раза я, когда тоже беременная была, лежала и умирала. В этот раз, конечно, я чувствую себя в разы лучше, но танцевать не буду – не надо провоцировать проблемы лишний раз».

В голову девушки пришла очередная мысль: как именно ей одеваться? К тому моменту София уже успела слегка поправиться и прежние платья на нее не налазили, что то самое, которое девушка своими руками шила на уроках домоводства, что венчальное. Поэтому, немного подумав, девушка порадовалась, что из Смольного на внеплановые каникулы она уехала с вещами – София в душе лелеяла мысль, что возвращаться в институт ей не придется, а оставлять там что-то ей не хотелось.

«Пойду в темно-синем платье, что Геннадий подарил», – подумала девушка.

11 февраля София начала собираться. Девушка надела свое платье и попросила Марию Викторовну затянуть шнуровку на корсете.

– Только туго не делайте, у меня после Петропавловки все, что только можно, болит, не хочу себя мучить, – сказала девушка. Мария Викторовна сочувственно кивнула и не догадалась, что София в положении.

– Соня, а откуда у тебя это платье? – спросила она девушку.

– По моей просьбе доктор из института купил, – честно сказала София. Девушка не стала уточнять, что это подарок, а Мария Викторовна подумала, что София просто передала деньги и попросила совершить эту покупку.

Сделав прическу и легкий макияж косметическими средствами Марии Викторовны, по ее же идее, София оделась и поехала на прием.

Подъехав к знакомому дому и войдя внутрь, София разделась и посмотрела на себя в зеркало. Из зеркала на Софию смотрела красивая, элегантная замужняя дама. Улыбнувшись, девушка посмотрела на свои руки и решила, что это легкий недостаток, на который не стоит обращать внимания.