Текст книги "Подкидыш (СИ)"
Автор книги: Little_Finch
сообщить о нарушении
Текущая страница: 68 (всего у книги 70 страниц)
– Там… Там было что-то вроде костра и стойки с металлическими прутьями где-то сбоку. Я думаю, возможно, тебе придется зашивать сквозное. Возьми пару пакетов с кровью на всякий случай.
До дома еще пара кварталов. Он боится даже подумать о том, что может не успеть к Тору.
– Ладно, окей. Ты сейчас к себе?.. – хлопает дверь, раздаются звуки улицы. Локи пересекает улицу на красный, чуть не попадает под грузовик, но лишь давит на педаль газа.
– Ага. Переоденусь, да оружия захвачу. – и его голос все еще спокоен. На самом деле прямо сейчас ему по большей части плевать на всё и всех. У него самого достаточно денег на счету и оружия в закромах, чтобы хоть в одиночку идти за Тором.
Поэтому он спокоен. Если он не будет спокоен и разрыдается/разорется/начнет истерить, вся операция провалится.
Поэтому он должен быть спокоен.
Сэм говорит:
– Отлично. Я без колес, так что подвалю к тебе. До связи.
Локи отключается, не отвечая. Тут же набирает Филла.
Судя по звукам, тот уже в его офисе, как раз отчитывает одного из новичков за очередную промашку в бухгалтерии. Локи говорит ему заткнуться, когда Филл пытается послать его. Локи говорит, что через полчаса тот должен быть на военной взлетной полосе в полной боевой готовности. Еще Локи говорит, что у Филла есть десять часов, чтобы найти им пару-тройку проверенных вояк в Швейцарии, которые не прочь подставиться за хорошую сумму.
Договорив, он сбрасывает.
Тут нет места церемониям или вежливости. Это чрезвычайная ситуация. Локи не чувствует себя слишком напуганным или подверженным шоку прямо сейчас. Он собран, его ум холоден и расчетлив.
Его план почти готов.
И это уже привычно. Иногда он ловит себя на мысли, что был рожден для таких ситуаций. Начиная с самого детства, затем в школе, после школы…
Не его жизнь опасность. Он сам опасность.
Затягивая шнурки на высоких армейский ботинках туже и закрепляя по всему телу около десятка ножей, он чувствует себя в своей тарелке. Перезаряжая пару пистолетов и кидая в сумку наравне с чистой одеждой для Тора и парой пачек с крекерами, еще несколько полных магазинов, он знает, что вытащит своего парня живым.
И это будет не удача. Это не предвидение. Это не интуиция.
У него есть великолепный врач с пятью годами практики за спиной. У него есть личный хакер с любовью к взломам, записанной в ДНК. У него есть бывший спецназовец, который ляжет за него на мину или под пули, тут как пойдет. У него есть нынешний военный, который за собственного брата нарушит-таки парочку уставов.
А еще у него есть план.
Меньше часа спустя Локи уже внизу. Сэм стоит у самой быстрой их с Тором тачки, и это пока что определенно его лучший выбор на сегодня.
– У вас было бы намного меньше проблем, если бы не было настолько дорогих машин… – он кидает сумку на заднее сиденье, забирается на переднее, и Локи почти тут же срывается с места.
С ленивой ухмылкой говорит:
– Хорошая машина, как хороший секс – чем больше, тем лучше. – Сэм фыркает, качает головой. Настороженно пристегивается.
Утро не слишком раннее, но Локи достаточно хорошо разбирается в этом городе, чтобы не попасть ни в одну пробку. Меньше, чем полчаса спустя они уже у аэродрома.
Тюр встречает его не то чтобы не очень мягко, но… Да. Он почти накидывается на него с кулаками.
– В какое дерьмо ты опять втянул его, а?! Почему просто не можешь оставить его в покое?!
Он кричит, дергается из хватки подоспевшего Филла, но Локи осаждает довольно резко:
– Ты тратишь время. Вместо того чтобы спасать его, поддаешься пустым эмоциям.
Это помогает. Тюр материт его, дергается от злости, но все же забирается в кабину.
За почти двенадцать часов в пути они с Тюром успевают помириться и поругаться около двух раз. Также оказывается, что Тюр давным-давно в отставке, а самолет и вовсе принадлежит Одину. Тот, кстати, в курсе, и значит вернись Локи в штаты без Тора, голову на плечах он сможет сохранить вряд ли.
Хотя нужна ли ему эта голова, если Тора больше не будет?.. Спорно.
Хоть Старк и прокладывает для них воздушный маршрут, все же с посадкой начинаются определенные проблемы и… Локи не верит в это до последнего, но тем не менее, они с Филлом все же прыгают с парашютами.
Даже находясь в воздухе, он все еще не верит, однако… Он делает это. С уверенностью может сказать, что сделал бы снова, если бы Тор оказался в опасности.
Благодаря середине лета, юг Швейцарии встречает их не запредельными морозами, а легкой прохладой. Тюр сбрасывает их совсем рядом с окраиной нужного городка, совсем рядом с пунктом назначения.
Его не настоящий старший брат обещает, что к середине операции, – после того как посадят самолет, – они с Сэмом тоже будут на месте, и Локи просто верит ему. Требовать каких-либо обещаний в такой ситуации просто глупо.
И вот они уже здесь. За квартал от нужного заброшенного дома и рядом с четверкой нанятых вояк. Филл приветствует их всех, будто бы старых знакомых; на него, Локи, все косятся с сомнением, но не долго.
Стоит ему начать говорить, как это легкое недоверие испаряется.
Ему не нужно добавлять в голос стали или делать взгляд более диким. В нем сейчас всего в меру: и злобы, и гнева, и боли, и жести.
Пока Тони быстро достает ему все больше и больше информации о количестве этажей, охранников и возможных боеприпасах, Локи пересказывает это все своим «подчиненным на один вечер».
Да, он сам никогда не служил и не был на войне, но его жизнь тоже была довольно насыщенной. Он не говорит об этом, но дает это понять одной лишь интонацией.
Все слушаются его беспрекословно. Он сомневается, что дело лишь в той сумме, которую им пообещали.
И операция проходит будто по маслу. Честно. Все наемники заходят с главного входа, он вместе с Филлом идет с торца.
Тот парень, мальчик-Микки, не ожидает такой облавы, и когда Локи заходит в полуразрушенную, заброшенную комнату у него со спины… Это определенно становится для него неожиданностью.
Пока Филл производит зачистку ближайших этажей, Локи стреляет в запястье и колено. Чужой пистолет отлетает в сторону, сам мальчик-Микки со стоном падает на пол.
– И вот скажи мне, какого черта ты все это затеял, а? Так скучно жилось?.. Или не смог самостоятельно выстрелить себе в висок, поэтому потребовалась помощь? – его голос – пара кубиков льда в стакане с просроченным виски. Он не пьянит, лишь жалит, да обещает долгую встречу с кислым привкусом во рту и кафельными плитками в туалете.
Локи осматривает пол, заваленный крошкой стен и штукатурки, проходит мимо Тора. Теперь тот уже не висит, он закреплен на цепях, что крепятся к толстым потолочным крюкам, и распят за руки. Кончики пальцев ног еле-еле касаются пола.
Кажется будто бы он без сознания, но Локи касается его не сильно пострадавшего плеча и слышит рваный выдох. Бормочет:
– Я пришел за тобой, колючка. Осталось потерпеть самую малость.
Он хотел бы не смотреть, но не может. Под правой лопаткой парня раскаленным клеймом выжжено «Псина» на латыни.
– Ты убил моего брата, сука, ты!.. – Мальчик-Микки рычит, пытается подняться и плюется слюной во все стороны. Это отвратительно. Лучше бы ему быть тихим. Или же мертвым, что в большей степени почти тоже самое.
Локи простреливает ему вторую ногу, а затем поворачивается и видит лицо, уже не скрытое слетевшей маской. Оно смутно напоминает ему кого-то из прошлого, но он даже не старается вспомнить.
Все, кто были убиты его рукой, заслужили это. Ни одного невиновного в его списках не было.
– Ты очень и очень зря полез в это, дорогуша. Позарился на мою территорию… Притронулся к тому, что принадлежит мне! – если в начале он еще сдерживается, после срывает на злобный рык. Тот отбивается от стен, пугает и так бледного мальчика-Микки.
По гарнитуре отчитывает Филл, спрашивает нужна ли помощь, но Локи советует ему отсосать и свалить нахер.
Иногда с ним действительно невозможно работать, но он платит слишком хорошо, чтобы люди от него уходили лишь из-за грубости, да жесткости.
На полпути к догорающему кострищу, он слышит шорох. Это мальчик-Микки отползает, наконец, поняв, что с ним сделают. Догадаться не сложно. Даже ему, тупому идиоту, который решил, что тронуть его семью это хорошее решение, надо же, передумает ли малец, когда он прижжёт ему глаз или может яйца, вопрос спорный, но тем не менее это хотя бы будет ему уроком на те оставшиеся минуты его жизни, блять!
У него ведь прострелены ноги, а Локи в ярости. Он берет клеймо и идет в сторону кострища.
– Тот парень, которого ты выкрал… – голос спускается до шепота, он стреляет мальчику-Микки в спину, но все же не в сердце. Нет-нет, так просто Локи его убивать не собирается. Клеймо скребет по каменному полу, нагоняя еще больше страха, но, отдавая честь мальчику-Микки, он все же не визжит и не орет. Скулит, как побитый, выброшенный на свалку щенок. Локи говорит: – Он принадлежит мне. Надеюсь, твои последние минуты, так же как и твой труп, станут уроком о том, что никто не имеет права даже смотреть в сторону того, что принадлежит мне.
Он берет прут с вылитым из железа клеймом на другом конце и сует его в угли. Те чуть разгораются, отдают свое тепло.
Мальчик-Микки все еще дергано отползает. Или пытается.
Смешно.
Локи, наконец, идет назад. Он берет клеймо и с упоением выжигает ему глаза, а затем ставит метку на брюхе, прожигая одежду, кожу и добираясь до самых внутренностей. Теперь мальчик-Микки орет не своим голосом, но он все еще жив, когда Локи заканчивает с ним. Еле-еле, но все же жив.
Не собираясь больше терять времени на без пяти минут мертвеца, он идет к Тору. Осторожно, хоть и долго взламывает простые замки невидимкой из своих волос, а затем позволяет опереться на себя. Тор еле-еле в сознании, он идет медленно, шумно дышит из-за боли в перенапряженных руках и обожженной спине, прихрамывает.
Локи шепчет:
– Вот так… Все будет хорошо, ладно… Я отвезу тебя назад, возьму небольшой отпуск и буду ухаживать за тобой, хорошо… Нам пора вернуться домой, колючка…
– Филл… Убьет тебя за то… Что ты оставишь всю бумажную в-волокиту на него… – Тор чуть истерично смеется, и Локи знает, что это шок. То, что случилось, ещё долго будет сниться ему в кошмарах, но все же оно уже закончилось. Почти закончилось
Неспешно они достигают самого порога, но вдруг Локи оборачивается. Хочет вскинуть руку, да выстрелить, но замирает. Спрашивает:
– Мне выстрелить?..
Это не его стычка. Это не его противник. Тор имеет право на то, чтобы распорядиться количеством мучений, предназначенным своему врагу. Локи считает, что это справедливо.
И Тор тоже.
Он говорит:
– Нет.
Они медленно идут дальше.
Это не жестокость, лишь реалистичность. Реальность. Если ты делаешь кому-то больно, ты должен понимать, что сейчас/позже/через несколько лет весы уравняются. И все будет честно.
Всегда и до самого конца.
Когда они выходят, – минут тридцать спустя, потому что пару раз Тору становится плохо, и он буквально выхаркивает свои лёгкие от боли/остаточного страха/усталости, – Сэм уже внутри, посреди первого этажа. Вместе с одной из частных карет скорой помощи и парой подручных медиков.
Только увидев их, они тут же оказываются рядом и укладывают Тора на каталку. Но никуда не везут. Это полевые условия и тут нет места медлительности, да жалости.
Тем более это все же слишком опасно, да и глупо. Сэм справляется на раз два. Локи все это время держит ладонь Тора.
Пока друг обрабатывает ожог и несколько чисто случайных царапин, пока зашивает несколько неслучайных порезов, пока делает жесткую повязку на ребрах, пока проводит стандартный осмотр… Локи отзванивается Одину и отчитывается. Не удивляется, слыша пару коротких, благодарных, хоть и сухих слов.
Также не удивляется и слышащий их из уст самого Локи Тони. Он сообщает, что обзвонил всех, а заодно забронировал им люкс в одном из лучших отелей этого города на следующие пару дней/недель.
Тора перевозить куда-либо слишком далеко сейчас было бы глупо.
И это, эта бронь, имеет смысл… В тот вечер Локи осторожно поит его чаем и шепчет о том, что теперь все в порядке. Тор просто обнимает в ответ и пытается сделать вид, что это не из его глаз текут остаточные испуганные слезы.
~•~
После того случая, когда раны, – только лишь физические, не надо обольщаться, – затянулись, они все же ещё долго не могли просто забыть об этом. Тор, вопреки ожиданиям не стал поникшим или депрессивным…
Он стал буквально ходячим часовым механизмом. Вновь. Дурацкое клише.
Неспешно идя по коридору в сторону «переговорной», Локи передергивает плечами, вспоминая те времена. Тогда казалось, что они натуральные и самые настоящие враги, потому что ни минуты не проходило, чтобы Тот не нагрубил ему, не унизил его или не сделал что-либо ещё. Не руками или действиями, лишь словами, но…
И их было достаточно.
Казалось весь окружающий его мир превратился в бесконечный круг ада. Тор был зол, Тор поносил его, Тор будто бы возненавидел его.
Локи довольно долго терпел. Он мог понять и ту травму, что осталась в чужой душе, он мог понять и постоянное напряжение, постоянную нервозность, но все же…
~•~
– Господи, какого черта ты такой жалкий, а?! Истеришь, будто баба, Локи! – Тор кривится в отвращении и продолжает собирать вещи. И продолжает, продолжает, продолжает…
Будто бы прошлой командировки ему не хватило, ей богу!..
Локи стоит, смотрит на него и понимает, что устал выслушивать это. Руки с каждым днём опускаются все сильнее, он не может сосредоточиться на работе, на себе, на всем, что окружает.
И Тор не помогает этому. Кажется, он лишь пытается выгнать его, да побыстрее и…
– Постарайся не сдохнуть пока меня не будет, ладно. – Тор выпрямляется, оборачивается, продолжая говорить: – Я не хочу вернуться и ещё и занимать похоронами, так что…
Отзвук пощечины заглушает кровь, шумящую в ушах. Ладонь почти сразу взывает, щека Тора тут же наливается краснотой. И он наконец замолкает. Затыкается, будто по щелчку.
И смотрит так ошарашенно.
Локи требуется время, чтобы начать говорить. Сейчас бы спрятаться под одеялом, да переждать боль, что прогрызает дыру, но… Он не может. Не имеет на это права. Он знает, что нужен Тору будто воздух сейчас и всегда, а то, что происходит…
Локи знает, что его парень все ещё не чувствует, что вернулся из Швейцарии. И это самое дрянное, что только может быть.
Игнорируя накатывающиеся слёзы, наконец, собравшись с силами, Локи чётко и ясно спрашивает:
– Ты хочешь, чтобы я ушёл?
В смысле насовсем. В смысле навсегда.
Вопрос простой. Ответа всего два.
Тор потрясенно приоткрывает рот и запинается. Не может ответить. И он выглядит таким пораженным/потерянным. Будто бы, наконец, просыпается.
– Нет, я… Я же… – его голос прерывается, хрипит и булькает. По щекам уже катятся слёзы. Локи не сдвигается с места и ждёт. Он не сделает и шагу, пока Тор все-таки не скажет, что чувствует на самом деле. – Чёрт, солнце, я же… Я же жить без тебя не могу… Я… Прости меня, солнце, я…
Мягко улыбнувшись, Локи делает шаг и берет его лицо в свои ладони.
– Все в порядке, колючка. Все в порядке, слышишь.
Тор мотает головой, зажмуривается и прижимает его к себе, будто бы маленький мальчик мягкую игрушку, которая должна спасти его от всего. От всего-всего.
~•~
Он кивает стоящему на посту Клинту, а после ждёт пока тот закует его в наручники, скреплённые довольно длинной цепью. Затем тот открывает перед ним дверь.
Комната, – длинная, поделенная вдоль прозрачными стеклянными перегородками, —
была заполнена не полностью. То там, то тут сидели заключённые и негромко переговаривались со своими родными и друзьями.
Это действительно был Тор. Он сидел, уже держа у уха трубку, и на его лице определённо была написана хмурая, ближе к дождливой, «погода». Медленно натянув ухмылку победителя, Локи подошёл, отодвинул стул чуть подальше, а затем опустился на него. Широко расставил ноги, откинулся на спину, переплел руки на груди.
О, он мог бы и не разыгрывать весь этот цирк, но Тор был виноват сам. Это он уехал. Это он сбежал, будто крыса, под покровом ночи.
А теперь их разделяла стеклянная перегородка. Стеклянная перегородка и ещё куча бумажной волокиты, ограждений, да стен.
И в этом был виноват только лишь Тор.
Локи знает, что у него не больше десяти минут, но все же он не берет трубку сразу. Заинтересованно разглядывает «брата»/любовника/парня/мужа и чуть прикрывает глаза, чувствуя как возбуждается. О да, это самая грязная игра на его памяти, но член твердеет, и Локи действительно не собирается что-либо с этим делать.
У них не осталось правил. Между ними не осталось преград. Не этих, дурацких тюремных или общественных, скорее духовных/душевных.
Они оба сироты. Тор пытается притворяться правомерным гражданином, но раз-два в месяц все же вытаскивает его из передряги под огнестрельным шквалом смертельных пуль. Он сам же уже давным-давно не пытается, а лишь делает то, что хочет, либо же то, что считает нужным.
Чаще всего обе эти позиции совпадают, но… Как говорится, раз на раз не приходится.
И вот он сидит, лениво облизывается, а затем опускает ладонь на пах и проводит кулаком по члену сквозь ткань робы. Закусив губу, он зажмуривается и запрокидывает голову. А затем приоткрывает один глаз.
Тор смотрит так, как может смотреть лишь он один. В его взгляде смешивается злость, голод, агрессия и эта чертова нежность и… Экспрессия.
Локи пережимает основание и ухмыляется шире. А затем тянется за трубкой.
Та, немного прохладная, ложится в руку неожиданно привычно. Но Тор не начинает орать на него, не произносит ни слова. Просто ждёт.
Локи никогда не скажет этого вслух. Локи позволяет себе думать об этом очень и очень редко.
Но Тор действительно его личная, цепная псина. Его ищейка. Его бойцовская сучка.
Он слушается его. Он защищает его. Он перегрызет глотку любому за него.
Поводок короток, Локи уже давным-давно намотал его на кулак, но все же сдерживать Тора не так просто, как может показаться. Он – все ещё буря. Он – все ещё шквал эмоций, чувств и смесь необузданный стихий.
Да, Локи приручил его давно. Приручил его ещё десяток лет назад. Но все же до сих пор не подмял под себя.
Тор – его цепной пёс, но стоит Локи не успеть кинуть ему очередной кусок мяса, как он лишится руки. Сначала руки, затем жизни.
Игры уже давным-давно кончились. Они вместе и это никогда не пройдёт и никогда не кончится.
Старк говорит, что они, как лишайник. Смесь гриба и водоросли. Друг без друга просто не существуют. Живы лишь благодаря симбиозу.
Локи не говорит ничего, лишь думает, что это до ужаса глупо, так зависеть друг от друга, что аж прямо жизненно важно. Но тем не менее, как бы глупо это ни было… Он никогда не будет счастливее, чем в момент, когда смотрит Тору в глаза и понимает, что тот рядом и не уйдёт.
Ни сейчас. Ни когда-либо.
Телефон в его руках медленно нагревается от тепла его ладони, но Локи все же не торопится. Рассматривает и тени под глазами Тора, и его взгляд, горящий, будто бы тысячи жертвенных костров.
А затем медленно говорит:
– Я не собираюсь терпеть твоё пренебрежение. Решил, что имеешь право уехать?.. Отлично. А теперь попробуй достань меня.
Ждать ответа – лишняя трата времени. Он вешает трубку, показывает Тору средний палец и поднимается. Выходя не оборачивается. И на Клинта не смотрит.
Отчего-то вспоминает, как три года назад с точно такой же прямой спиной и глубинной болью выходил из их квартиры. В руке была сумка со всеми вещами, что в неё влезли. В шкафу Тора под рубашками было милое обручальное кольцо для Джейн.
~•~
Три года назад.
Филл не спрашивал день, два, три… А затем просто сел напротив и посмотрел этим своим взглядом.
Локи конечно же прорвало. Он не собирался выносить сор из избы, держался которые сутки подряд, но…
Когда месяц назад Тор неожиданно и совсем вскользь сказал, что взял Джейн на работу в компанию, ему сначала подумалось, что это слуховая иллюзия. Локи все ещё помнил, как замер тогда над небольшой горой посуды и с мыльной тарелкой в руках, а затем терпеливо переспросил. Медленно так, спокойно.
Тор определённо был будто бы не в своей тарелке, но это и понятно, ведь… Джей, чёрт бы её побрал, Фостер. Не замужем, без детей, но зато с двумя высшими по экономике и бизнесу.
– Ты же понимаешь, что… Чёрт, Локи, ты же…
– Да. Я. Рад, что ты ещё помнишь как меня зовут.
Тогда ещё было не ясно злость это, ревность или же что-то еще, но позже… Буквально неделю спустя Тони прислал ему заголовок газеты с черно-белой фотографией Тора, который держал Джейн под руку на одном из раутов.
Локи держался до самого вечера, а затем попросту сорвался на мат и оскорбления. Он устроил Тору масштабный разнос, и по-другому это назвать было трудно.
Уже тогда Тор поступил как взрослый, просто заткнув его поцелуем и в буквальном смысле вытрахав из него дурь. И да, это был один из тех моментов, которые даже сейчас Локи все ещё может назвать лучшим в своей жизни, но то, что произошло позже…
Ох, так больно ему не было никогда. Вот прямо никогданикогда.
Это был один из его редких выходных. Локи, будто бы примерная женушка, устроил стирку, уборку, глажку. Он наготовил кучу вкусностей, наконец, даже не задумываясь над существованием какой-то там Фостер.
Он верил, что Тор любил его. Он верил, что тот не стал бы изменять ему. Он верил… Он знал, что Тор все ещё был его.
А затем, зачем-то решив перебрать его вещи, Локи нашёл кольцо. Классическая маленькая коробочка. Золотой ободок и пара камушков.
Он пялился на него минут десять, а затем просто понял, что воздуха не хватает. И боль просто разрывает на куски.
Но слез нет. Слез не было.
Тогда Локи не стал метаться, звонить Тору, требуя объяснений, бить тарелки, выкидывать его вещи. Он никогда не был этаким примером сварливой, но верной женушки, которая могла прибить сковородой за позднее возвращение. По большей части свои ссоры они решали спокойно, просто обговаривая проблему, а затем вместе вынося решение, но…
Они делали это. Делали до того, как Тор приобрёл себе любовницу/будущую жену/бабу для «не просто секса». Делали когда-то тогда, в далёком прошлом.
Он собирал вещи тихо. Он никому не звонил. Он не впал в депрессию или истерику.
В первую ночь в своём кабинете на своей же фабрике по изготовлению лекарств и, подпольно, чистых наркотиков Локи понял, что не зря выбрал пять лет назад этот удобнейший тканевый диван. Он не скрипел, кожа не липла к нему, и он все еще был действительно мягким.
В первую ночь. Во вторую. Во все последующие.
Филл молча потребовал от него объяснений на третий день, а Локи лишь показал ему свой собственный телефон, лежащий в одном из пыльных нижних ящиков в его столе. Там было около двух сотен непринятых. И ни одного смс.
В какой-то степени, если не обращать внимания на грызущую боль, Локи был определённо рад, что отучил Тора от того, чтобы извиняться по смс. Это было слишком дико, странно и ни разу не было так, чтобы чертов двоичный код смог передать чувства, эмоции и тот уровень совестности.
Однако, вместо смс Тор пытался ему дозвониться. Все ещё. Три дня спустя.
Филл только взял телефон в руку, как тот тут же вновь зазвонил. Точнее безмолвно завибрировал.
Локи мог бы признаться, что нарочно не выключил звук, потому что эта вибрация самую малость его успокаивала, но все же… Он лишь сказал:
– Не смей снимать трубку. Он нашёл себе любовницу и успел купить ей обручальное кольцо, в то время пока трахал меня по ночам. – бухнувшись назад в кресло, он развернулся лицом к окну и прикрыл глаза. Он ведь все ещё не позвонил никому. Совсем-совсем никому.
Ни Ванде, ни кому-либо ещё и… Локи лишь закопался в работу. Нашёл новых спонсоров, набрал пару кило, успел провести полную ревизию, как работников, так и лекарств/наркотиков.
Он пытался отвлечься. Засыпал в слезах, просыпался с желанием умереть прямо здесь и никогданикогда больше не жить. И он не звонил друзьям, потому что не хотел слышать этих дурацких «о боже, мне так жаль» или «чёрт, а ты уверен, Тор ведь любит тебя» или «это очень странно, хочешь я разберусь» или «ну, не раскисай, все будет в порядке».
А трубку не брал, потому что… Потому что…
Филл со стуком опустил телефон на поверхность стола, а затем подошёл и оперся предплечьем на высокую спинку его кресла. Мягким отеческим жестом поворошил его волосы на макушке.
– Я скажу парням, чтобы не пускали его на порог, если решит припереться. Можешь не волноваться, ребёнок, я тебя не кину.
Локи тихо посмеивается, сквозь слезящиеся глаза, а затем потирает лицо ладонями. Лениво потягивается, говоря:
– Я плачу тебе, Филл, ты…
– За работу, но не за верность, ребёнок. Через десять дней у нас встреча с ещё одними спонсорами, так что начни готовиться заранее. Я слышал, там будут те ещё уроды… – договорив, он уходит. Локи молчит, молчит, а затем всё же подает голос. Мужчина на тот момент уже в дверях.
– Спасибо, Филл. – даётся ему легко. Они все же вместе прошли через многое, но…
Но рядом с Тором он все же протопал больше. Больше, дольше, а в итоге больнее. Видимо, в каждых отношениях наступает такой момент. Момент финишной черты. Момент пресыщения.
Телефон вновь начинает вибрировать, и Локи, развернувшись, швыряет его в стену. Тот, конечно же, разбивается.
И это точка для него. Это конец. Это его личный финиш в этих отношениях.
Он не то чтобы теряет что-то важное, только лишь руку в своей руке, да один из жизненно важных органов. Он теряет собственное сердце.
Пару дней спустя Тор действительно заявляется ко входу на фабрику, но Филл сообщает ему об этом только лишь несколько часов спустя. После того как его бывшего парня/любовника/возлюбленного увозят на скорой с лёгким сотрясением.
В первые пару секунд Локи каменеет. Оборачиваясь, уже тянется к пистолету, заткнутому за пояс.
Филл, надо отдать ему должное, даже не дергается. Спокойно говорит:
– Я просто вырубил его, чтобы он не нарвался на кулаки парней. Он бы не остановился, ты же знаешь.
Правда звучит так, как и должна звучать правда – правдиво. Поэтому Локи не достаёт пистолет. Поэтому кивает и, возвращая свой взгляд к бумагам, неслышно добавляет:
– Я знаю.
Потом он естественно созванивается с больницей и узнает о его состоянии. Он естественно не говорит своего имени.
Тор все ещё, – Локи уже давно не врёт себе так бесстыже, ему ведь двадцать четыре, чёрт побери, – остаётся для него родным человеком, как бы там ни было. Или же оставался.
Это впрочем не является сложным, но тем не менее это как-то странно. Локи никогда бы не подумал, что все так обернётся и…
Больше попыток добиться его Тор не совершает. Больше он ничего не делает.
Локи становится раздражительным и агрессивным. Вечера проводит в одном из ближайших спортзалов, выдыхаясь до изнеможения.
Филл не комментирует. Ничего ему не говорит.
Локи замыкается. Дело не в спермотоксикозе, потому что все это глупости. Дело скорее в чёрной дыре безысходности в его груди и… И в воспоминаниях.
Локи помнит, как Тор шептал ему о чувствах. Как он касался его, как он целовал и как говорил… Говорил, что никогданикогда и никому-никому. Ни за что.
Это чувствуется больно. И через день, и через два, и через две недели.
Он заходит в кабинет для совещаний со злобой на весь мир, струящейся в его крови, а также с дырой в груди. В какой-то степени Локи чувствует себя пончиком. Очерствевшим, заплесневевшим и дырявым.
– Здравствуйте, господа. Я пригласил вас сюда, чтобы обсудить некоторые вопросы, связанные с тем, как вы можете помочь в первую очередь себе, а также мне и моему бизнесу. – он улыбается, выбирает нужный файл на ноутбуке и начинает презентацию. – Моя компания производит лекарственные препараты на протяжении уже пяти лет…
Он отключается. Просто отключается и лишь пытается убедить инвесторов в том, что их вложения окупятся, а затем принесут прибыль.
Тора не существует. Чувств не существует. Ничего не существует, кроме его потребности в чужих деньгах ради процветания его бизнеса.
Проходит почти два часа, презентация давно кончилась, а он сам уже в который раз повторяет, что ему можно довериться, что инвесторы должны подписать с ним договор.
Предельно ясно, что эти трое мужчин здесь лишь ради того, чтобы разведать обстановку, а затем просто завалить его, выгнать с рынка продаж, да лишить союзников. И у них бы это вышло, если бы Локи это позволил. Но он не позволяет.
Подсовывает договора, даёт несколько ручек и показывает, где нужно подписать. Инвесторы отнекиваются.
– Вы должны понимать, что с каждым годом моя кампания будет лишь увеличиваться и…
Трель телефона перебивает его и, лишь глянув на экран, Локи тут же сбрасывает вызов. Продолжает говорить.
Имя на новом, непривычном экране не высвечивается, но он узнает номер Бальдра. И совершенно не имеет понятия, что тому может понадобиться. Откуда он вообще мог, чёрт побери, раздобыть этот номер.
Прошло уже две недели. Тор все ещё где-то там, возможно, готовится к свадьбе. Да, со дня на день Локи действительно собирался заехать забрать оставшиеся вещи, ведь он, наконец, подобрал себе шикарную совсем маленькую квартирку недалеко от фабрики. Шикарность квартирки заключалась в том, что она была слишком маленькой и аккуратной для двоих, и Локи как бы лишался этого извечного напоминания, что он кого-то потерял, выраженного в куче свободного места.
И да. Он собирался забрать вещи, но он ведь никому об этом не говорил. Никому и уж не Бальдру точно.
Но не проходит и минуты, как телефон вновь начинает трезвонить. Локи вновь сбрасывает.
И так уставшие инвесторы неожиданно начинают раздражаться и злиться, будто бы это он виноват, что они все никак не подпишут этот гребаный разговор. Локи все ещё убеждает их, все ещё приводит доводы… Ссориться так сразу ему не хочется, приставлять дуло к голове каждого – тем более.
Бальдр опять пытается добиться от него ответа и, вновь извинившись, он просто выключает телефон.
– Итак. Будем ли мы заключать договор или…
Филл все ещё стоит у входа. Стоит так же, как стоял и час, и два назад. А затем у него начинает звонить телефон.
Локи сжимает челюсти и просто протягивает руку в его сторону. Это же Бальдр. Если захочет до него дотянуться, дотянется, даже если Локи будет в самой дальней стране третьего мира.
– Я прошу у вас прощения… – он отворачивается, подходит к окну и засовывает руку в передний карман джинс. Уже готовится к тому, что Бальдр сейчас будет втирать ему про терпимость, про жизненные ошибки.
Локи согласен: все совершают ошибки, все могут их исправить, но… Это не было ошибкой. Тор выбрал Джейн, Тор взял её на работу, Тор трахал её в своём кабинете, Тор купил ей кольцо.
Бред это все. Была бы это случайность, Локи бы понял, но… Но это было спланировано. Давным-давно.
