Текст книги "Подкидыш (СИ)"
Автор книги: Little_Finch
сообщить о нарушении
Текущая страница: 58 (всего у книги 70 страниц)
Он кажется до жути прогорклым, но на самом деле это Ванда прогорклая. Точнее её присутствие.
– Перестань. И возьми себя в руки, чёрт побери. Ты парень или тряпка, Тор?!
– А может быть, тебе завалить своё ебало, а?! Может быть, тебе не лезть ко мне?! Ты мне никто: мы не друзья, не родственники, и я прошу тебя, если кроме как «возьми себя в руки» тебе сказать нечего, то выметайся, блять, отсюда, сука! Я устал брать себя в руки, я устал быть грёбанным козлом отпущения! Почему все думают, что, если я такой тупой, то мне должно быть проще, а?! Какого хрена, Ванда?! Почему я должен брать себя в руки, а не он?! Почему он не может взять себя в руки и исправить всё это, а?! Я тебе скажу, почему… Потому что всё закончилось. За-кон-чи-лось. Просто свали и оставь меня в покое, ладно?! Моё самочувствие тебя не касается, никого не касается! – он сжимает руки в кулаки с такой силой, что на предплечьях вздуваются вены, и сжимает челюсти чуть ли не до скрежета осколков зубов, впивающихся в дёсны.
Но он не срывается на крик. Говорит жёстко, грубо и медленно. Выставляет ограничительные ударения в словах.
Девушка всё ещё стоит у столешниц, и её глаза такие ошарашенные, такие удивлённые/оскорблённые/возмущённые. Она говорит:
– Я всё понимаю, но то, с чем пришлось столкнуться Локи, это непросто…
– Ты нихрена не понимаешь! Совсем ничего! – он медленно встаёт, раз за разом сжимает руки, а затем поднимает на неё горящие ненавистью ко всему миру глаза. Рычит: – Ему непросто, это очевидно, а мне каково?! Почему никто не думает о том, что чувствую я, а?!
Рычит:
– Всё это время я был рядом! Он нуждался во мне, и я был рядом, блять! Я переступал через боль, через эту дыру в моей груди, чёрт побери, и шёл к нему!..
Рычит:
– Я делал всё, что мог, и что теперь?! Он вышвырнул меня, сука! Просто выбросил! А я… Я…
«Любил его» не срывается. Никогда и ни для кого не сорвётся. Он никому об этом не скажет. Говорить, по факту, уже и некому.
Это не имеет смысла.
Он каменеет, застывает с вязкой, горчящей/горящей моросью внутри себя. Еле выговаривает, чуть не срываясь на крик:
– Проваливай из моего дома. Всё кончено, и тебе здесь делать нечего. Мне не нужна «поддержка» и «помощь». Я сам в состоянии справиться с…
– Тор, ты не понимаешь, Локи, он…
– Я сказал, выметайся! – он всё же срывается на крик и с силой ударяет кулаками по столу. Чашка чуть подпрыгивает, из рук Ванды выпадает ложка и звонко скачет по столешнице. Он кричит: – Проваливай! Видеть тебя не желаю! И слышать о этом ублюдке тоже! Выметайся!
Ванда отшатывается. Её глаза увлажняются, она делает шаг за шагом, сбегает в коридор, а затем хлопает входная дверь.
Тор шумно дышит, пытается контролировать себя, но контроль летит к чертям. Резко развернувшись, он случайно задевает стул и тот отлетает на пол.
Парень вбивает кулак в стену. Затем второй.
Руки пронзает боль. Она бежит от костяшек, по предплечьям и плечам, она бежит к его сердцу и просто впадает в тот поток боли, что струится по кругу внутри сердечной сумки.
После первого десятка костяшки стёсываются, кожа стёсывается. Появляется первая кровь.
И он заставляет себя остановиться. Упирается лбом в стену восстанавливая дыхание.
Ярость поутихает, физическая боль позволяет ему чуть выступить из того огромного вороха раздирающих чувств. Замерев в отдалении, Тор зажмуривается и просто боится подойти к ним ближе. Он не хочет разбираться в них, не хочет проходить через это раз за разом и снова, снова, снова, и до бесконечности.
Он просто хочет, чтобы это закончилось.
Оттолкнувшись от стены, парень подходит к кухонным шкафам и достаёт баночку с таблетками. На ладонь высыпается около пяти. Он не считает.
Просто закидывается ими, запивает остатками кофе и идёт наверх. Он надеется, что антидепрессанты, наконец, подействуют.
Он просто не знает, что кофе не только сводит на «нет» всё их действие, но и чуть ухудшает его. Что оно сводило на «нет» и чуть ухудшало его всё это время.
+++
Ему удаётся поспать. Недолго, мутно, вязко. Из сна вырывает звук мобильника.
Тор что-то неразборчиво мычит, перекладывает его из заднего кармана глубоко-глубоко под соседнюю подушку и немного сдвигается, уходя от ощущения сгиба одеяла упирающегося поперёк живота.
Телефон продолжает звонить. Как только вызов сбрасывается, тут же набирается вновь. Со стоном полного и глубочайшего недовольства Тор перекатывается на спину, еле разлепляет глаза.
С каждой новой ночью его всё сильнее одолевает бессонница, зато днём иногда спать хочется настолько сильно, что держаться нет никаких сил. Последние пару суток даже доходило до того, что он попросту засыпал на последних уроках. Учителя делали вид, что не замечали, но всё же…
На экране имя Бальдра. Снимать трубку совсем не хочется.
Тор знает, что его ждёт, и дело не только в Бальдре. Дело во всех вокруг.
«Правда» в том, что виноват он. Во всём, что бы, блять, не происходило.
А Локи просто бедный и несчастный. Он просто родился под неудачной звездой.
И Тору просто нужно угомониться. Нужно перестать вести себя, как «тряпка».
Он вздыхает. Благодаря несколько-часовому сну, морось больше не ощущается так остро, но зато ощущается пустота. Этакий провал внутри него, который с лёгкостью может обратиться раздражением, а затем и яростью и…
Тор просто не хочет брать трубку. Тор просто не доверяет себе.
Просто знает, что весь его контроль, годами нарабатываемый и так трепетно оберегаемый, больше не его. Также, как и Локи. Вот.
– Алло…
Игнорировать брата, портить отношения с ним совсем не хочется. Тор думает, что он всё же взрослый и сможет выдержать всё, что бы Бальдр ему не сказал. Тор даже не думает о том, как сильно может ошибаться.
– Надо же, наконец-то, я уж думал, ты никогда трубку не возьмёшь, малыш-Тор!
Его голос преувеличено весёлый, и парень сразу чувствует подставу. Ловушку. Угол, в который он только что сам же себя загнал.
И он старается делать вид, что он порядке. Старается делать вид, что совсем несвоевременная, пустая, лживо-радостная болтовня брата его не раздражает.
Спустя пару минут Тор поднимается и открывает окно. Бальдр начинает распаляться на счёт своей летней поездки в Австралию.
Он ходит из угла в угол и старается не думать о том, что они с Локи собирались поехать туда вместе. Не то чтобы планировали, но просто…
– Как там Локи?..
После пяти минут его собственного молчания и отстранённости, вопрос брата не слабо режет слух и прочным буром врезается в черепную коробку. Тор замирает посреди комнаты, сжимает зубы.
– Всё в порядке, – каждое слово ложится камнем где-то на сердце. Каждое слово даётся ему также сложно, как социофобу выход в магазин за покупками. – Он в порядке.
– Мм, ясно… И вы?..
Он не заканчивает свой вопрос, не завершает его, и это определённо делает ему честь. Тор напрягает бёдра, лишь бы устоять на месте, сжимает корпус телефона.
Доходчиво, медленно говорит:
– Мы не вместе. Мы расстались ещё в марте, Бальдр, – чужое имя из его уст звучит крайне предупреждающе.
Бальдр замечает это, недолго молчит.
Сам Тор не замечает, как повторяет «мы». Раз, ещё раз. Где-то там, на подсознательном уровне, он всё ещё не верит, что «их» нет. Никогда не поверит.
– Да, да, я знаю… Слушай, я просто… Я просто хотел сказать, что тебе нужно относиться к этому проще, ладно?.. Ты же понимаешь, расставание это нормально и…
Бальдр говорит – Тор медленно закипает. Зажмуривается, каменеет весь от кончиков пальцев и до макушки.
Брат не утешает его. Он говорит общие фразы, говорит всеми принятые мягкости.
Если бы хотел утешить, сказал бы другое.
На самом деле он тоже считает, что Локи ему не пара. Что Локи его портит.
Тор вдруг понимает, что все вокруг считают, что Локи ему не пара. Даже сам Локи так считает.
Это не просто попытка прорваться сквозь глухую стену. Тор замурован. Он – один. Вокруг стены.
Вот как это выглядит сейчас и навечно. У него заканчивается воздух.
– Бальдр, слушай, я немного не в форме, и я думаю, что хотел бы ещё чуть-чуть поспать, так что… Я не хотел бы ругаться с тобой, давай отложим разговор на потом, хорошо?.. – в какой-то момент ему удаётся вставить пару слов.
Бальдр замолкает, слушает его. Следом ещё некоторое время молчит.
Тор думает, что тут брат поймёт его. Что хоть тут поддержит.
Потому что в такой обстановке, – где ты замурован и не то чтобы не знаешь, просто не можешь выбраться, – не так уж и просто. Тор понимает, что он единственный, кто хочет вернуть «их».
Единственный, кто понимает, что это правильно. Что так и должно. Что тогда всё будет на своих местах.
Бальдр говорит, и секунду спустя Тор понимает, что ошибался в нём.
– Слушай, я всё понимаю. Мама мне всё рассказала, так что… Ты всё ещё можешь вернуться на те тренинги по управлению гневом, если стало хуже, и ты можешь звонить мне, когда понадобится, но… Он не то, что тебе нужно, понимаешь?.. Это сложно, я знаю, но постарайся уйти от этого. Ты и сам это понимаешь, Тор, и я всё тоже понимаю… – его голос напряжённый, сдержанный. Он врезается в голову, причиняет слуху почти ощутимую боль. Тор сжимает челюсти, а затем слышит: – Тебе нужно просто…
«Успокоиться» так и не звучит. Тор понимает, что его достало это. Всё достало. Все достали.
Какого чёрта кто-то из них решает за него, а?! Какого чёрта кто-то лезет в их с Локи отношения, а?! Будто бы хоть кто-то чувствует, как они, как он сам!..
И он просто срывается. Почти мгновенно срывается на крик.
– О! Дай угадаю, мне нужно просто успокоиться, да, брат?! Ты повторяешь это вечно, раз за разом, но знаешь, что?! Меня достало это! И ты, и мать, и отец, и Тюр, даже этот грёбанный мальчишка-подкидыш! Вы все думаете, что знаете, что мне нужно, лучше меня! Вы все думаете, что мне нужно успокоиться, и я успокаиваюсь, но всё это – полное дерьмо, как по-моему! Все ваши советы – полнейшее дерьмо!
– Тор…
– Заткнись, ради всего святого, Бальдр! Мне не нужно это! Меня достало успокаиваться, достало каждый раз сбегать в подвал и выбиваться из сил, лишь бы продолжать делать вид, что у меня всё в порядке, что я нормальный ребёнок из нормальной благополучной семьи! Потому что оно не в порядке, слышишь?! И никогда не было в порядке! Я больше не хочу прятаться, я хочу почувствовать свою ярость, и сейчас я в ярости! – он сжимает телефон до боли в пальцах, по комнате плавают светлые точки, когда он резко открывает зажмуренные глаза. – Все эти твои советы – сплошное дерьмо тоже, уж, прости, брат! Ты не знаешь, как я чувствую, что я чувствую, но всё равно раз за разом лезешь! Я, глупый, ведусь, а ты продолжаешь перекраивать меня так, чтобы я подходил под твой гнилой, выдуманный образ младшего братика! И ты каждый раз говоришь: дело в гневе, но это не так! Люди всё равно уходят от меня, люди предают меня, мой отец раз за разом отворачивается от меня! Спокоен я или нет! Это не имеет значения, чёрт побери! Меня достало это, блять, я заебался! Злиться нельзя, но оставаться спокойным просто невозможно! Выхода нет, Бальдр! Выхода, о котором ты мне твердил, нет! Ты говорил работать над собой, и я работал! Ты себе, блять, даже представить не можешь, сколько и как долго я работал! И что в итоге, а? Ничего нет! – он злится, действительно злится, и всё в груди буквально горит. Хочет просто взять и заорать ещё громче. От ярости и от боли. Не важно. – Я хочу переломать ему руки и выбить все его грёбанные зубы, хочу просто задушить его собственными руками! И мне насрать на всё! Эта моя собственная ярость, и я готов сесть за неё в тюрьму, но пойду сейчас и выбью из него всё дерьмо! А вы с Тюром и отцом можете идти в задницу!
Он бросает трубку. Сначала на линии, затем в стену.
Телефон разбивается, разлетается в дребезги. Тор бессильно сжимает зубы, раздувает ноздри.
Плевать. Ему на всё плевать.
Эмоциям просто нужен нормальный выход. Эмоциям нужен крик. Нужна трагедия. Нужно хоть что-то, чтобы убрать всю боль и все раскромсанные чувства…
Трагедия в самый раз.
Такая, чтобы потом отдавалась болью, другой, физической, но выпотрошила его полностью.
Последние недели внесли слишком много страха/тревоги/истерики/боли/гнева. Он не может сдерживать это всё внутри. Он тоже человек, чёрт побери, почему все пекутся об этом поганом паршивом ублюдке!
Он настоящий сын! Он настоящий член этой семьи!
Неужели он не заслужил хоть каплю понимания? Хоть каплю одобрения? Хоть каплю честности, чёрт побери?!
Он выходит из комнаты и хлопает дверью, вымещая на этом несчастном куске дерева часть ярости. В комнате Локи пусто – опять где-то шляется.
Тор спускается по лестнице.
И вот он стоит. В прихожей. Только снял куртку и кеды, у уха телефон. Взгляд настороженный. Злой.
Сухой тон:
– Бальдр. Я наберу позже.
Всё ясно. Отлично. Так даже веселее.
Оповещён, значит вооружён. Тору всегда нравились честные драки. Драки на равных, так сказать.
– Какого чёрта ты творишь?!
И, ох, наконец-таки, да! Теперь он смотрит только на него. Теперь не избегает ни взглядом, ни мыслью.
Не то что все предыдущие дни, когда он, как шелудивый/дворовый/ничейный пёс пытался найти контакт, пытался как-то подобраться, что-то сделать… Теперь вопрос ребром, конечно.
Ведь Бальдр позвонил! Ведь Бальдр сказал, что что-то случилось!
Если бы он этого не сделал, Локи в жизни бы к нему и не повернулся! Ему же насрать на него, он сам так сказал, всё это дерьмо, которое было между ними – фальшь/игра/театр теней.
– Какие-то проблемы с Бальдром? – резко/дико/голодно.
Тор поводит плечами в преддверии хорошей трёпки.
– У меня – нет, а ты…
– А мои проблемы тебя не касаются. Ты сам так говорил.
Он спускается с лестницы и замирает в нескольких шагах. Неожиданно понимает, что всё же не может взять и ударить его просто так, но…
Почему нет? Почему он просто не может взять и ударить того, кто лгал ему?! Клялся в верности, а после вёл себя, как двуличная гнусная шлюха?!
Почему он просто не может ударить его так, как ударил бы Малекита, если бы тот просто задел его плечом?!
Ах, да. Потому что он добрый. Бальдр всегда так говорил. Что он добрый и мягкий, что на самом деле он не злой. Что на самом деле в нём очень много положительного и…
Он уже заносит руку, но Локи скидывает очередной звонок, прячет телефон, в два шага подходит к нему и с размаху даёт хлёсткую пощечину. Просто так.
Его голова от неожиданности делает рывок в сторону, нижняя губа чуть лопается в уголке. Медленно наливается капля крови.
– Ты не имеешь права так с ним поступать, – Локи встаёт, переплетает руки на груди и думает, по-видимому, что имеет какое-то право читать нотации.
Раздражение окатывает Тора с головы до ног, кажется, ещё секунда, и он действительно вспыхнет настоящим огнём.
– Ох, правда?.. И мне об этом говоришь ты?! Тот, кто вообще не заботится о других людях и вертит ими, как хочет! – он сжимает руки в кулаки и с размаху резко бьёт его по лицу.
Локи не успевает закрыться. Просто отлетает на пол, дальше по коридору/ближе к двери, но тут же подскакивает. Зло срывается:
– Какого чёрта, идиот?! Тебе не хватило встряски за последний месяц?! – он прикладывает ладонь к губам и собирает кровь.
Вытирает руку о штаны. А на лице ярость. Точно такая же, как у него самого. Зеркальная.
И это то, что действительно нужно. Хорошенько поругаться. Так, чтобы больше никогда и ни при каких обстоятельствах не мириться.
– А если не хватило? То, что, а?! Я ненавижу тебя! Из-за тебя моя жизнь летит буквально в пропасть прямо сейчас, ублюдок! Маленький чёртов недоносок, я не понимаю, почему я должен расплачиваться за всё это! И я не понимаю, почему должен делать это сам! – он подлетает к нему и вбивает в стену.
Локи еле успевает увернуться прежде, чем его кулак снова попадает ему по лицу. Он отбивается, отскакивает ему за спину, толкает, выворачивает руку и тоже вбивает в стену, только не спиной, а грудью.
Рычит, скалясь:
– Мне плевать, что ты понимаешь, а что нет! Можешь считать меня кем угодно, мне насрать, но я не могу смотреть, как ты рушишь отношения с людьми, которые дорожат тобой! – он хватает его за голову и бьёт лбом в стену. Тут же отлетает на пол из-за подножки. Шумно дышит, кое-как слишком медленно поднимаясь: – Я пришёл также, как и уйду – один, вы же все останетесь, и ты не имеешь никакого права обижать их! Я твоё наказание, твоё испытание! Терпи!
– Никуда ты не пойдешь, сука! Я ещё не закончил! – Тор оборачивается, нагибается и рывком поднимает его на ноги. Вбивает спиной прямо в угол стенного косяка. Локи ойкает, у него перехватывает дыхание, и крик не выходит, он еле откашливается. Тор не останавливается. – Я начинаю понимать, почему у тебя никогда не было семьи, подкидыш! Ты ведь даже не умеешь общаться с людьми, которым дорог! Думаешь, можешь взять и всё решить сам?! Думаешь, имеешь какое-то право пренебрегать другими, да?! Я не понимаю, как ты уживаешься с Вандой вообще!.. И я не понимаю, почему со всеми твоими заскоками она тебя до сих пор не прибила или не бросила!
– Ванду не тронь, сука!
Его глаза будто бы загораются, наконец, настоящей яростью. Он отталкивает Тора и, успев поставить подножку, валит его на пол. Седлает живот, оплетает пальцами шею, сдавливая.
– Ты хотел выплеснуть ярость?! Отлично, но вместо того, чтобы сказать по делу, мелешь какую-то чушь, идиот! Хотел подраться?! Превосходно, только я победил! На этом всё?! – он судорожно сбито дышит, облизывает губы и сдавливает, сдавливает.
Тор хрипит, его лицо краснеет:
– Недо…ждёшь…ся!..
Кулаком в живот, а затем ладонями по ушам. Силы и боли ему не жалко, злобы и гнева тоже.
Он перекатывает их и, даже не опускаясь, тут же даёт ему по лицу. С размаха, с оттягом, со вкусом.
Голова Локи откидывается, он захлёбывается кровью, хлынувшей из носа.
– Сказать тебе по делу? Я уже всё сказал! Я ненавижу тебя, я хочу, чтобы ты умер, чем быстрее, тем лучше, потому что так больно, как сделал ты, мне ещё не делал никто! Ты эгоистичный, расчётливый, лживый ублюдок! Я хочу убить тебя прямо сейчас, а затем забыть, как самый главный кошмар своей жизни! – он бьёт снова, позволяет ему выслушать, а затем бьёт. Локи всё ещё пытается отбиваться, вонзается ногтями ему в джинсы на бёдрах, в руки, пытается дотянуться до лица. – Я ненавижу тебя! И то, как ты поступил!..
– Как я поступил?! – он задыхается смехом, рывком немного выползает выше, а затем, дёрнув вверх коленом, даёт Тору в пах. Тот взвывает, валится набок. Локи подскакивает, делает пару шагов назад до того, как его повалят вновь. Больше не бьёт. – Ты идиот, Тор! Вместо того, чтобы спасать себя, чтобы спасать свою собственную шкуру, я спасал остальных! Я мог уехать, мог кинуть вас здесь и свалить к чертям! Но я остался, я остался, чтобы не спать, чтобы постоянно бояться, чтобы причинять вынужденную боль, чтобы выслушивать упрёки, чтобы просто не иметь возможности вдохнуть! А ещё остался ради того, чтобы закончить это! – он срывает и кричит. Просто в голос, на максимуме. На его шее кровь. Глаз припух, челюсть тоже, а нос – перепачканное красное нечто. Его губы разорваны, и так обкусанные, теперь висят, чуть ли не клочками. Но он кричит и срывается: – Я остался здесь, потому что здесь появились люди, которые стали мне дороги! И я не мог бросить их! Он мог сделать с вами что угодно, если бы я уехал, ты понимаешь это?!
Он весь – боль. И Тор тоже. Они оба – боль. Как до такого дошло… Ох, да уж. Как ни странно дошло до такого через нежность, через трепет и счастье, но…
Дошло. Они оба дошли. Где-то под конец распались. Дальше шли по одиночке.
Тор поднимается на ноги, утирает кулаком кровь текущую по губам.
С момента появления Лафея он был один. Теперь он понимает это полно, слишком полно, если честно. Обстоятельства, вся эта ситуация, Фригга, Брюс, да даже он сам… Всё было против того, чтобы они с Локи шли бок о бок.
И их растаскивало в стороны. Он сопротивлялся, как мог, зубами вгрызался в каждый сантиметр всё сильнее увеличивающегося расстояния, сам себя же давил на корню, только бы… Только бы не уйти. Только бы не оторваться от него.
От этого буйного черноволосого якоря. От этого сладкоголосого Крысолова.
И Тору казалось, постоянно казалось, что он один. Что только он борется. Да, да, он пытался убедить себя, что не замечает борьбы Локи, это убеждение помогало ему не сдаваться и… Он не верил в него. Шёл дальше, но не верил.
Оказалось, что Локи тоже шёл. Не от него, а к нему.
Оказалось только после того, как он произнёс:
– Всё, чего я попросил у тебя, это времени, Тор. Если бы я мог вернуться к тебе прямо сейчас, я бы… – в его глазах мелькнула крошащая внутренности боль, и Тор сжал зубы. Тихо горько рассмеявшись, Локи пробежался пальцами по волосам и сказал: – Да пошёл ты к чёрту…
Не торопясь развернувшись, он тихо побрел к террасе. Ни разу не обернулся.
+++
Тор хочет привести себя в чувство, хочет успокоиться. Его руки до сих пор зло сжимаются в кулаки, дыхание всё ещё изредка рвётся на лоскуты.
Тор пытается привести себя в чувство, пытается успокоиться, но…
Он знает, что злится не на Локи.
Он злится на отношение Локи. На отношение к нему, Тору.
Теперь, когда внутри неуверенно приживается некоторое новое осознание, его подбрасывает на волне злости с новой силой. Осознание заключается в том, что Локи не бросал его, что Локи собирался вернуться к нему, но…
Он не собирался объяснять этого. От слова совсем.
Он лишь решил, что «просто иди дальше» и вправду воспримется Тором как «я верну себе устойчивость, а затем вернусь к тебе, ладно?..». Идиот.
И Тор действительно злится на него, пытается игнорировать глупую расцветающую надежду, но… Привязанность всё ещё живёт внутри него. Жила всё это время, не покидала ни на минуту.
Порождая боль/гнев/отчуждение, она не пропадала. Вряд ли когда-нибудь сможет.
Только вот… Что ему с ней делать, Тор не знает от слова: «совсем». Всю эту неделю Локи игнорировал его, Локи бросил его, а сейчас оказалось, что нет и…
Тор просто не знает, что ему делать теперь. Он совсем потерялся и, кажется, что ещё мгновение и на глазах выступят испуганные слёзы.
Что ему делать-то?..
Для начала он решает успокоиться. Остаточный гнев и раздражение парень смывает потоком ледяной воды, подставляя голову прямо под кран в кухонной раковине. Выдержать удаётся не долго, но того, что он выдерживает хватает, чтобы эмоции чуть остыли.
После он смывает кровь с рук, с лица… Губа пощипывает там, где чуть треснула. Костяшки превратились в мясо. Кисти покрыты синяками, также, как и лицо впрочем, но…
Перед глазами встаёт образ Локи. Окровавленного и сбежавшего куда-то туда, на задний двор, подальше от него и его злобы…
Тор не хочет, чтобы Локи убегал от него. Не хочет, чтобы он игнорировал его, чтобы не замечал его, не смотрел на него.
Тор просто хочет вернуться туда, на своё место. На то самое место, которое рядом с Локи.
Накинув на влажные волосы полотенце, он достаёт второе, смачивает его, а затем вытаскивает из холодильника упаковку замороженных овощей. Медленно направляется в сторону террасы.
На заднем дворе безоблачное небо, и во всю светит солнце. Оно согревает землю, согревает большой высокий дуб, согревает…
Локи сидит на ступеньках крыльца, в его пальцах, покрытых высохшей или не очень кровью, сигарета. Спина сгорблена, толстовка валяется рядом на ступенях, а на спине над воротом футболки Тор видит пару выступающих, синеватых позвонков.
Он старается шагать, как можно громче, чтобы предупредить своё появление, однако, даже если мальчишка и слышит, он всё же ничего не делает. Даже не напрягается, не вздрагивает.
Лениво негромко интересуется:
– Пришёл добить меня, колючка?..
Голос чуть отдает хрипотцой, и кажется, будто бы Локи плакал. Тор не знает. Уже ни в чём не уверен.
Но то, как он говорит, сразу показывает, что мальчишка собирается защищаться. Собирается отстаивать свою правду и…
– Прости меня, – Тор говорит негромко и просто садится рядом.
Подаёт ему полотенце и холод. Локи фыркает.
Затянувшись до самого фильтра, тушит окурок о нижнюю поверхность ступеньки, а затем просто выкидывает его под крыльцо. Кладёт упаковку овощей на голову.
– Теперь играешь роль добренького самаритянина, мм?.. Ощущение, будто бы мы вернулись в сентябрь, тебе так не кажется? – его голос не злой, но просто до невозможного уставший. Будто бы всю эту неделю он трудился, не покладая рук, и только сейчас, наконец, отвлёкся. – Хотя… Какая теперь-то разница, да?.. Теперь всё иначе…
Он обтирает влажным тёмно-бордовым полотенцем лицо, морщится, когда ворсинки задевают ранки на губах. Тор смотрит недолго, почти сразу понуро опускает голову, стянув полотенце со своей головы на шею, пропускает влажные волосы сквозь пальцы.
– Локи… – его шёпот похож на что-то потустороннее, а смешок Локи такой горький, что его вкус будто прокатывается по языку, становясь комом в горле.
– Ох, ты всё ещё помнишь моё имя?.. Правда?.. – в голосе неподдельное удивление и сарказм. Он злится. Он переполнен горечью. – Я уж думал, у тебя совсем мозги раскисли от, прости, одиночества.
Чуть оскалившись окровавленными зубами, мальчишка сплёвывает сгусток с привкусом железа в траву.
– Слушай, это вообще-то не так уж и просто, ты… – Тор поднимает голову и смотрит побито. Он не пытается оправдаться, просто говорит, как есть.
Локи хмыкает, негромко перебивая:
– Ты думаешь, мне просто?.. Я спать не могу совсем, колючка… Мне постоянно мерещится, что он где-то поблизости. У меня руки иногда трясутся так, что я конспекты писать не могу. Правда думаешь, мне легко?.. – Локи вновь сплёвывает, смотрит на него чуть дольше, чем мог бы, а затем говорит: – Хочешь знать, что происходит? Хочешь объяснений? Отлично. Можешь начинать смеяться, потому что я запутался в своих масках. Я в себе запутался. Эль говорит, что это невозможность персонализации личности, но я думаю, что это просто дерьмо какое-то, честно… – он ждёт чего-то, ждёт комментариев, но Тор молчит. Тоже ждёт. – Я не знаю, что я чувствую, колючка… Я не могу понять, что мне нравится, не могу понять, что приятно, а что нет… Я себя в зеркале не узнаю, уже не говоря о своих поступках, которых я даже не понимаю. И всё, чего я прошу у тебя, это времени. Просто прошу дать мне немного времени справиться с этим, чтобы стать хоть немного более нормальным, а ты?.. Что делаешь ты, идиот?!
Грубость звучит мягко, в какой-то степени даже виновато. Тор смотрит на него взволнованно, чуть испуганно. Локи сплёвывает очередной мутно-красный сгусток.
Благодаря полотенцу его лицо уже более чистое, теперь на нём можно разглядеть фингал на глазу, запёкшуюся кровь на губах и целый, к счастью, нос. Мальчишка, помедлив, прикладывает к пострадавшему глазу холод и отдаёт «брату» полотенце, просто откладывая его на его колени.
Тор успевает среагировать, осторожно перехватить его запястье, и принимается мягко обтирать его кисть, пальцы. Негромко говорит:
– Всё, что ты сказал мне, когда мы разговаривали в последний раз, что ничего не выйдет. Сказал, что всё закончилось. Что никакого продолжения не будет. Ты сказал мне идти дальше.
Чуть развернувшись, он несильно выжимает полотенце над бледной кожей, смачивая свернувшуюся затвердевшую кровь, а затем растирает влагу, постепенно стирает красноту. Где-то рядом, на верхушке дерева поют птицы, а солнце светит всё также спокойно и ярко.
Но их двоих это будто бы и не касается. Они находятся в своём собственном, разрушенном, покореженном мирке, среди руин чувств и осколков хороших воспоминаний.
Локи говорит:
– Я не собирался давать тебе надежду. Надежда причиняет боль, когда не сбывается.
– Надежда лучше, чем вот это, то, что есть сейчас, и…
– Ты так думаешь, потому что ты глупый. Когда спустя две недели, или неделю, или может уже завтра, я приведу в дом другого парня, ты просто медленно сгниёшь внутри. Твоя же собственная хвалёная надежда добьёт тебя первой, – мальчишка устало качает головой, следит одним глазом за аккуратными мягкими движениями Тора. Волосы на его затылке встают дыбом, по коже бегут нежные мурашки. Он прислушивается к каждому отголоску своей души и своего тела. Прислушивается, потому что это важно. – Я пытаюсь что-то делать с этим. Мой психолог посоветовала составлять список, поделить лист бумаги на две части и в одну записывать то, что мне нравится, а в другую то, что не нравится. Я исписал уже десять листов и… Если тебе интересно, ты всё ещё вначале списка. Ровно посередине, так что…
Тор на мгновенье поднимает на него глаза, но Локи уже смотрит не на него, а на задний двор. Теряется взглядом в зелени листвы дуба.
Шепчет:
– Ты думаешь, мне не хочется?.. Думаешь, я… Я… – вздохнув, он замолкает.
Аккуратно берёт всё ещё холодную упаковку другой, более-менее чистой рукой, а грязную неловко, неуверенно тянет в сторону Тора. Тот касается кончиками пальцев бледного запястья, с яркими переплетениями вен, невесомо ведёт по коже ворсистым полотенцем.
Говорит:
– Закрой глаза, – Локи бросает на него вопросительный взгляд, но парень сосредоточен на его руке. Он говорит: – Закрой глаза и послушай то, что я тебе скажу.
Мальчишка поджимает губы, внутренне напрягается и медлит. Тор, будто зная обо всех его сомнениях, выжидает. Прежде чем начать говорить, бросает на его лицо короткий взгляд. Затем откашливается.
– Я не могу без тебя… С того момента, как мы разговаривали, в это воскресенье, прошло всего пять дней. Пять дней и я сорвался, – нежно перевернув аккуратную кисть ладонью вверх, он проходится полотенцем по центру. Пальцы Локи чуть вздрагивают. – Я настолько привык к тебе, что просто не могу… Не могу без тебя. Мне хочется, чтобы ты был рядом, чтобы ты смотрел на меня, чтобы говорил со мной, чтобы… Чтобы хотя бы не игнорировал меня. Чтобы не делал вид, будто бы мы никогданикогда не были знакомы, будто бы между нами совсем ничего не было, будто бы мы не прошли через многое вместе… И я… Я просто не могу представить своей жизни без тебя. Не могу поверить в то, что когда-нибудь вернусь домой, а твоя комната окажется пустой, и дом окажется пустым. Я не найду тебя ни в библиотеке, ни на кухне… Не найду нигде, – он касается тонких аккуратных пальцев, стирает с них кровь и, хотел бы, да просто не может поднять глаз. Он не знает, смотрит Локи или нет. Он глядит лишь на его руку. Говорит: – Я знаю, что тебе непросто. Знаю, что тебе сложно. И я хочу… Я хочу быть тем, кто хоть как-то поможет тебе. Неужели я не заслуживаю даже этого?.. Я… Мне ведь ничего от тебя не нужно, кроме хотя бы капли внимания. Кроме короткого взгляда. Я начинаю понимать, что ты никогда не подпустишь меня так близко, как Ванду, но… Пожалуйста, не отталкивай меня. Не вышвыривай меня из своей жизни, будто… Будто…
