Текст книги "Подкидыш (СИ)"
Автор книги: Little_Finch
сообщить о нарушении
Текущая страница: 57 (всего у книги 70 страниц)
Он не уверен ни в чем.
Тор шепчет:
– Расслабься.
Все, что он может ответить:
– Не могу. Прости, я…
Дергается, отшатывается, вырывается, отскакивает. На шаг, два, бесконечность.
Все, что остается Тору – сделать вид, что все в порядке. Получается у него со скрипом.
Локи откашливается. Судорожно растирает шею, пытаясь избавиться от этого удушливого, отвратительного и болезненного жара, растекающегося по коже. В нем нет ничего похожего на возбуждение, нет ничего приятного…
Это раскалённый страх. Затравленный ужас.
Локи тоже пытается делать вид, что он в норме. И у него не получается вовсе.
Он говорит:
– Вот, то, что я хотел показать тебе… – протягивает еще одну страничку, но не может сдвинуться с места. Так и стоит с вытянутой вперед рукой. Тор сжимает челюсти, берет листок и читает. С каждой новой строчкой его сердце наполняется лишь большей болью, а пальцы судорожно мнут бумагу.
«Если сбежишь опять,
Останешься где-то с краю.
Останься-ка лучше здесь,
Где люди тебя привлекают.
Но если решишь уйти (ты глуп ведь, как я считаю),
То следующей остановкой
На новом твоём пути,
Останется место, что полно тёплых американских мечтаний.
Там ты найдёшь и защиту, и кров,
И льва, что руку полож, вот-вот откусить по локоть готов.
Переборешь его, победишь стократ,
Мы встретимся вновь (правда будет это финальный твоей жизни этап).»
Чтобы поднять глаза на Локи, ему требуется время. Чтобы чуть удержать себя от поспешных выводов, не требуется ничего. Просто не успевает потребоваться.
– Это…
Все на что его хватает – одно слово, больше похожее на звук отчаянья. Болезненного такого, глубокого.
– Да. Да, это то, о чем ты думаешь. – мальчишка кивает, в глаза не смотрит, делает шаг назад. Сейчас в любом случае решится его судьба. Он почти готов к тому, что парень кинется на него с кулаками. Ну, в плане, готов принять это. Принять побои.
Потому что на самом деле он их заслужил. Это не акт поднятия кармы за счет самобичевания, но констатация факта.
Он заслужил Тора, который ударит его. Он заслужил Тора, который посмотрит на него с ненавистью. Он заслужил Тора, который отвергнет его.
– С самого начала все это было спланированно. Все это тоже было частью плана Лафея. «Мы» были частью его плана. И ты… Ты был частью моего плана.
Он хотел бы продолжить говорить, но это немного сложно. К горло подкатывают комья страха и агонии, к глазам подкатывают слезы.
Он еще слаб, он не уверен ни в себе, ни в окружающих… Эль сказала, что если он будет ежедневно работать над собой, если будет отгонять депрессивные мысли, то уже через неделю ему станет не лучше, но чуть легче. Прошли всего сутки. Нет, меньше.
И Локи чувствует как дрожат колени. Он не может позволить им подогнуться, но и себе не может помочь продолжить говорить.
Нервно сглатывает.
Тор мнет лист в комок, сжимает в кулаке и смотрит прямо ему в глаза. Кривит губы в отвращении.
Теперь все честно. Между ним нет недомолвок и поэтому Локи с ним согласен. То, как он поступил – отвратительно.
Только вот поступи он иначе, Тор был бы мертв, так что… Уж лучше пусть он останется отвратительным, а Тор живым, ладно?.. Локи справится с этим, знает, что мнение Тора еще переменится, когда он остынет, когда поймет, что по-другому было никак, он…
– Ты.
Он делает шаг, мальчишка заставляет себя остаться на месте. В глазах столько всего, что… У них обоих внутри столько всего, что воздуху не пробиться.
Там и боль, и радость, и, и, и, и… Это перегруз. Что-то нужно скинуть, чтобы не потонуть, только вот…
Локи ошарашенно моргает, видя направленную на него ненависть, и просто не успевает уследить за своими губами. Шепчет:
– Не… Надо…
Тут нет никакого уточнения. Он просто напуган, не только очевидной реакцией Тора, но и тем, что творится внутри него уже несколько дней… Он просто растерян, не только из-за этой ситуации в целом, но и странной потерянности себя…
Локи просто не хочет, чтобы Тор делал то, о чем точно пожалеет. Себя ему не жалко, он, что магнитный конструктор, по кусочкам, но кое-как все же соберется. Да, не сейчас, но когда-нибудь… А вот Тор.
Локи, – при всем том, что он не может быть с ним прямо сейчас, – не хочет делать ему больно. Тор не выглядит таковым, но он тоже хрупкий.
Они оба хрупкие. Они оба всего лишь люди. Всего лишь дети.
– Ты…
Проскальзывают рычащие нотки. Локи просто вдыхает поглубже и закрывает глаза, чуть запрокидывая голову. Ноги напрягаются, от его смешливо-саркастичного настроения не осталось и следа, пальцы впиваются в джинсовую ткань где-то на бедрах.
Он закрывает глаза. Не потому что настолько очевидно трусит. Нет.
Он просто не хочет видеть этого. Не хочет чтобы тот момент, когда кулак Тора врежется в его тело, отпечатался в памяти.
Он просто пытается начать все заново на старом же листе. Он просто пытается потушить, наконец, этот пылающий костер прошлого.
И он просто не хочет, чтобы насилие между ними было и здесь. В его новой старой жизни.
Локи просто не готов к этому. Совсем-совсем не…
Тор медлит. Молчит.
А затем вздыхает.
– Ты можешь добавить что-нибудь еще?..
Вновь обреченность. Он тихо отходит, скрипит ножками стула о кафельный пол, а затем садится.
Мальчишка распахивает глаза, делает шаг и хватается за столешницу. Чувствует, что упадет, если так и продолжит стоять без опоры. Негромко говорит:
– Он знал, что я попаду сюда, и ты… Ты был моим заданием. Я не планировал делать тебе больно. И я… Я не планировал спать с тобой.
Что еще он может сказать?.. Да что бы не сказал, все равно прозвучит как оправдание собственной же никчемности! Бесполезно.
Тор сидит. Сидит и молчит.
Локи чувствует, как это молчание вытягивает из него последние силы.
Затем слышит:
– Все это время я думал, что ты мне солгал. – фраза звучит резким отрывком и впивается в его тонкое, слабое тело тараном для замковых, массивных дверей. Тор продолжает: – Я думал, что те твои слова, просто попытка оградить меня от опасности, попытка оградить меня от Лафея и… Ты вообще понимаешь насколько это смешно должно быть со стороны, а? Я ложился спать и просыпался с мыслью о том, что, когда это кончится, то все наладится. И я… Я верил в это. Я думал, что все эти гребанные страдания – вынужденные, но… – он запрокидывает голову, откидываясь на спинку стула, и зарывается пальцами в волосы. Хрипло смеётся. – Ты лгал мне… Лгал мне всегда, постоянно. Каждое твоё слово было ложью и…
– Тор… – Локи сжимает губы, сжимает кулаки и встаёт ровнее. Он заставляет себя быть сильнее этого.
– Заткнись, ради всего святого, блять! – подрывается и повышает голос. Так знакомо, так привычно… Только теперь Локи не собирается его успокаивать, не собирается вмешиваться. Тор должен сам для себя решить теперь: нужен ли ему Локи или нет. – Ты!.. Ты понимаешь вообще!..
Смотрит очень и очень зло, но мальчишка выдерживает это взгляд. Внутри разрушается, но снаружи он – Китайская, чёрт побери, стена.
Тор внимательно и очень долго смотрит на него. Медленно спрашивает:
– Я же был у тебя первым, да?..
И Локи вспыхивает. Дергается, пытаясь отойти, но позади столешница. Бежать некуда.
– К-какое это вообще имеет отношение к-к…
– Для меня – большое. – Тор фыркает, качает головой и отворачивается. Его пальцы вновь зарываются в потревоженные пряди. Будто бы в голове столько мыслей, что он хочет выбросить часть собственными руками. Выскрести просто, иначе никак. – Хотя для тебя ведь никогда не имело смысла то, что для меня было важным. Ха-ха, как же… Как же я попал-то, слушай… Я тебя убить сейчас готов, ты понимаешь! Но я не могу этого сделать! И хочу, и не могу, и… Ты убиваешь меня. Не сейчас, на протяжении всех этих месяцев, чёрт побери!
Локи сглатывает тошноту и горечь. Врач говорил, что ему нельзя подвергать себя стрессу.
Локи зажмуривается и кусает щеку изнутри до крови. Врач говорил, что ему нельзя волноваться.
Затем он слышит:
– И… И что дальше? Мм? Ты молчишь. Не говоришь ничего, не пытаешься оправдать себя. Ты принимаешь свою вину, отлично, будем считать, что это достойно того, чтобы я не избил тебя прямо сейчас. – Тор снова смотрит на него. Ждёт. Спрашивает требовательнее: – Что будет дальше, Локи?
Мальчишка вздыхает, откашливается. Медленно начинает:
– Ты должен решить для себя…
– Что мне, блять, решать, а? Что, придурок?! Ты понимаешь, что я просто… Просто… Сука! Я очень и очень зол на тебя. Очень сильно зол. Но я понимаю, что ты не хотел этого. Это, чёрт побери, по твоему лицу видно! – он кричит. Кричит уже давно. Локи отрешенно волнуется как бы Тор не сорвал горло. – Ты хотел защитить меня – защитил. Теперь Лафей мертв, и я спрашиваю тебя, что дальше, блять?!
Локи нервно жует губу и смотрит на него чуть испуганно. Тихо отвечает:
– Я не знаю.
Тор делает вдох и давится на середине. Закашливается.
– В… В смысле? Ты…
– Я не знаю. И я думаю, что… – слова не складываются. Локи делает шаг к выходу. – Тебе лучше идти дальше.
Тор уже не кричит. Он смотрит на то место где до этого стоял Локи. Его руки безвольно опускаются.
Уже почти на пороге Локи слышит его шепот:
– Ты вот так просто… Так просто уйдёшь?..
– Мне нечего тебе сказать больше. Просто… Идти дальше, колючка.
Он хотел бы, но не может удержаться. Возможно в последний раз прокатывает на языке полюбившуюся кличку и сглатывает, поселяя её где-то внутри себя на веки вечные.
А Тор молчит. Не кричит на него, не срывается, не кидается на него с кулаками… Он молчит. И это молчание убивает Локи сильнее, чем что-либо.
+++
Все идёт своим чередом. Он возвращается в школу, сидит на уроках, продолжает общаться с друзьями.
В первые дни до ужаса сложно. После той размолвки с Тором Локи не знает, что с ним происходит. Даже не так…
В тот же день он берет первый альбомный лист и проводит продольную черту, разделяя бумагу на пополам. С одной стороны ставит плюс, с другой минус.
Вначале Локи еще думал, чтобы писать «нравится» и «не нравится», но потом все же решил, что это слишком сложно. Со значками ведь легче, они не предполагают любви или ненависти, не предполагают обожания или отвращения.
Просто плюс. Просто минус.
Самое первое слово, которое он пишет, ложится на разлинованную бумагу карандашом и помещает ровно посередине, поверх разделительной черты.
Это слово «Тор». Это слово – его главная проблема.
В тот день, весь оставшийся день, он спасает себя тем, что углубляется в этот альбомный лист. Затем также углубляется и во второй, и в третий.
Он медленно и аккуратно заполняет колонки. Ни одно слово больше не ложится в середине, потому что он делает это довольно жестко. Если не может определиться, не жалеет времени на раздумья.
Но все же либо плюс, либо минус. И ничего лишнего.
В тот первый день ему кажется, что он справляется. На следующее утро придя в школу, обнимается с Вандой и тут же отшатывается, чуть не выблевывает свой завтрак.
Она сидит вместе с ним в самом дальнем школьном туалете несколько уроков. Она дает ему воду, дает ему таблетки, которые ему прописала Эль.
Локи трясет и колотит почти час. Он не знает, как, почему и зачем это происходит, но каждый раз, когда Ванда начинает тянуться в его сторону, мальчишка шарахается.
Он не может ответить ей, что происходит. Просто как заведенный раз за разом просит ее не трогать его. Не касаться его. Не дотрагиваться до него.
Кажется будто бы он сходит в ума, но… Ванда не уходит и не звонит в психиатрическую клинику. Она разговаривает с ним, помогает ему до основания разобраться с тем, что он чувствует, и она убеждает его, что он в безопасности. Что никто не собирается бить его, что это просто нормальное внедрение в его личное пространство. Нормальное для того, кто находится в общественной среде.
Локи верит ей. Локи кивает, кивает, кивает.
Он вспоминает о том, как обнимался со всеми в день своей выписки из больницы, и его передергивает раз за разом. Хочет уже задасться вопросом о том, почему тогда так не было, но вспоминает свой же разговор с Брюсом.
Он делал то, что должен был. А должен он был показать им всем, что благодарен, что все еще жив и рад их присутствию в его жизни.
Во время очередного звонка с урока Ванда предлагает ему уйти. Просто взять и уйти из школы. Погулять где-нибудь, сходить в кино на тупую комедию, которая последний день в прокате, и сидеть в пустом зале на самых-самых дальних местах.
Он думает не очень долго. Его оценки и знания, оценки и знания его подруги позволяют не то чтобы разок прогулять, но и не являться в школу вообще.
Поэтому они уходят.
Действительно идут в кино и расслабляются там, в одиночестве и смеясь над глупыми второсортными шутками с экрана. Затем прогуливаются по магазинам.
Уже на обратном пути он чувствует, что становится немного лучше. Он продолжает работать над собой. Молча, как мантру повторяет, что прикосновение – всего лишь прикосновение.
Когда они проходят мимо какого-то автомобильного центра, Локи останавливается у одной из витрин. Ванда тихо смеется, говоря, что подмеченный им черный мотоцикл ему не по карману, но в ответ получает лишь усмешку.
Мальчишка идет дальше, но обещает себе зайти сюда чуть позже.
На последок, прощаясь, он буквально заставляет Ванду обнять себя. Сначала хватается за ее куртку и зажмуривается, но все же переживает это. Счет выручает вновь. Локи расслабляется, концентрируясь на том, что это всего лишь касание через одежду.
Концентируясь на том, что это всего лишь касание, а он хочет «выздороветь». Хочет этого очень сильно.
Потому что там, – далеко-далеко, но с каждой секундой все ближе, – его ждет Тор. Он ждет его полноценного, ждет его цельного и психически здорового.
И дело даже не в том, что Локи боится, мол, парень не примет его и его фобии. Дело в том, что Локи не хочет иметь фобий, находясь рядом с Тором.
Он хочет быть сильным. Хочет быть равным Тору.
Поэтому он продолжает работать над собой. Изо дня в день он заполняет листки, линует столбики и записывает. Не только вещи, но различные черты характера, времена года, мировоззрения, вероисповедания, еду, чувства, ощущения…
Он исследует себя досконально. Исследует себя как первооткрыватель.
Во вторник, на второй день после ссоры с Тором Локи приходит в школу и высиживает все уроки. Он обнимается со всеми, кто этого хочет, хоть и стискивает зубы, стараясь как можно лучше контролировать себя.
Ванда видит это, не заставляет, но хвалит. Касается его не полностью, но изредка и мимолетно.
Напоминает о том, что рядом. О том, что каждый человек может вот так случайно задеть его в толпе или проходя мимо. О том, что ему не нужно шарахаться от этого, как от огня.
К середине недели становится на малость легче. Он просто привыкает и перестает так сильно зацикливаться на этом.
Эль пишет, что такое последствие, как проявление посттравматического расстройства, и что оно нормально. Эль пишет, что гордится им, потому что он справляется.
Когда акцент на прикосновения отходит на второй план, Локи понимает, что постоянно ищет взглядом Тора. Незаметно следит за ним в школе, но пропускает их смежные занятия, отсиживаясь в туалете.
Ему не стоит большого труда заметить, как парень теряет равновесие. Его контроль катится под гору тревожностей, и Локи знает, что в какой-то степени в этом виноват именно он, однако…
Да. Ему хочется как можно скорее вернуть себя, чтобы как можно скорее вернуться к Тору. Но тем не менее, Тор тоже должен понять, что его якорь не всегда сможет быть рядом с ним. Что в какой момент, он может оказаться один и должен будет справляться в одиночку.
Локи следит за Тором, наблюдает за прорывающимися изнутри него страданиями и чувствует их также, почти что зеркально, но…
Он не может ускорить время, он упорно работает над собой, не останавливается. Он не может приблизить их «воссоединение» по щелчку пальцев. Это так не работает.
Мальчишка думает, что это в какой-то степени то еще оправдание. Мальчишка думает об этом почти всю неделю.
А потом наступает пятница.
+++
========== Глава 25.1 ==========
+++
Он продолжает пытаться. Продолжает пытаться жить, заниматься привычными бытовыми вещами, учиться, ходить на тренировки и… Хоть как-то подобраться к Локи.
Тор не может найти себе места. По-другому это сложно как-то назвать, просто потому, что его поведение не поддаётся какой-либо логике.
Большую часть времени он ходит унылым, поникшим, но стоит чему-то задеть его, – не обязательно физически, – как он буквально в миг становится разъярённым. Это происходит раз за разом, день за днём…
Он действительно не может найти своё место. Просто потому, что его место было рядом с Локи.
Тор пытается не делать из этого окончательного расставания трагедию, но он просыпается с болью в груди и засыпает с ней же. Он пытается не придавать этому такого огромного значения, но получается не просто ужасно.
Отвратительно.
Отчасти ещё и потому, что у него даже нет возможности увидеть Локи, не то что невзначай заговорить с ним или, – упаси Бог, мальчишка в обморок, наверное, упадёт, – коснуться. Не то чтобы Тор действительно пытался подловить его, но… Они не пересекаются за завтраком, не встречаются на смежных уроках, просто потому что Локи на них не ходит, и не видятся за обедом. Возвращаясь домой, он нажимает ручку двери чужой комнаты, но там всегда закрыто и…
Можно было бы уже подумать, что Локи совсем не выходит из своей комнаты, но Тор всё же видит его. Видит его макушку на другом конце коридора во время школьных перемен, видит изредка оставленную им грязную посуду на кухне, видит, как пропадают и появляются его кеды в прихожей…
Его самого он не видит. От этого внутри не то чтобы становится пусто, но… Так дождливо и туманно, что от своего же обилия морось постоянно комками собирается в горле, и её приходится раз за разом сплёвывать. Тор привыкает к этому на третий день и попросту терпит.
До того, как привыкнуть, успевает заработать себе ненастоящую язву желудка из-за той мороси, которую случайно сглатывает…
Нат говорит, что это пройдёт, в конце концов он привыкнет, всё образуется. Нат говорит, что расставание это тяжело, но это нормально. Нат говорит…
Основа на том, что Тор просто не хочет привыкать. Не хочет, чтобы это проходило. Не хочет, чтобы Локи проходил мимо, чтобы его жизнь проходила мимо и проходила без Тора. И он пытается бороться с этим, – со своей гнилой моросью внутри и с постоянным исчезновением Локи, – а Нат говорит:
– Теперь ты понимаешь, что чувствовала я, когда ты выбрал эту шлюху Джейн…
Он чуть не даёт ей по лицу, еле держа себя в руках, уходит из-за обеденного стола, уходит из школы. Вечером Фригга отчитывает его за прогул, ведь позвонил директор, ведь он же настолько заслужил всю эту опеку, что за ним следит сам грёбанный Старк-старший!..
Если уж он заслужил это всё, – и американскую мечту, и великолепную школу, и всё остальное такое прекрасное – то почему он не заслужил Локи, а?! Не в плане, что он такой плохой, что хуже американской мечты, но…
Да. Да, он хуже, чёрт побери! Он гнилой, лживый и потерянный! Грёбанный тощий передозник с кучей тараканов в голове и кровью собственного отца на руках!
Так почему же, почему получается так, что Тор заслужил этот огромный, вечно пустой дом и много не таких уж и настоящих друзей, почему заслужил постоянно круглую сумму на своём банковском счету и множество поощрений от учителей, но не заслужил этот маленький, черноволосый комочек грубости и беззащитности?! Почему не заслужил его вечные усмешки, его чуть грубоватые шутки и хотя бы звук его голоса?!
Почему не заслужил хотя бы один единственный взгляд этих настрадавшихся ярко-зелёных глаз?!
Он начинает вставать раньше на полчаса уже на третий день. Он занимается в зале в подвале и лупит кулаками по боксёрской груше так сильно, что уже спустя двое суток на костяшках появляются синяки. И он проводит почти всё свободное время с Баксом. Тому тоже не к кому идти, поэтому они, как два изорванных одиночества, шатаются по улицам. Когда Бакс занят, Тор идёт к Нат. Даже несмотря на те её довольно грубые, хоть и честные слова, он всё же не злится на неё, иногда скрашивает ей часок-другой во время прогулок по магазинам или же просто прогулок.
Попытки отвлечься не привносят в него совершенно ничего. Внутри все органы до сих пор покрыты этими дикими, липкими каплями мороси, а сердце уже почти-почти обросло коконом.
И ладно бы, это был защитный кокон. Ладно бы, он спас его от такой глобальной проблемы, как «Локи», но… Этот кокон убивает его. Он сдавливает аорту, пережимая выход крови, сдавливает полые вены, пережимая вход крови, и стискивает всю сердечную мышцу, мешая ей попросту двигаться.
На пятый день Тор просыпается и всё то время, что он должен заниматься, просто лежит в постели. Светлые мягкие пряди, в которые так любили вплетаться тонкие аккуратные пальцы, чуть солёные и влажные на висках, а взгляд устремлён в потолок и…
Ему не хочется двигаться. У него нет сил поднять руку и тем более сесть. Вся его ярость, вся его злость обратилась в морось и… И он просто не может сделать вдох. Не может сделать хоть что-нибудь.
На тумбочке стоят часы, но он не смотрит на время. Не может повернуть голову.
Постепенно дом оживает. Просыпается Фригга, начинает собираться на работу. Один как обычно в командировке, но Тор уже давно ничего не чувствует по этому поводу. Он прислушивается к тому, как тихо стучит дверь комнаты Локи, когда тот закрывает её за собой, как тихо стучит дверь ванной следом.
За всё то время, пока мальчишка собирается в школу, пока завтракает на кухне, пока ходит по коридорам… Он переговаривается с Фриггой от силы один раз.
Дом оживает, но это не то оживление, что было до приезда Лафея. Не то оживление, что было до появления Локи.
Дом жив, но и мёртв одновременно. И к этому даже присматриваться нет нужды.
Фригга просто недовольна Локи. По факту. Из-за того, что он такой «слабый», наркозависимый, неправильный, поломанный и… Убийца, кстати.
Ещё она недовольна Локи потому, что он ходит под ручку с сердцем Тора. И это, наверное, решающий фактор, да уж.
Мальчишка носит его, Торово сердце, с собой в школьном портфеле, держит рядышком, когда рисует, делает уроки или завтракает и кладёт его под подушку, ложась спать.
Но он не знает этого. Он думает, что это навязчивая муха, и постоянно пытается её прихлопнуть.
На самом деле это его, Тора, сердце. И ему очень и очень больно.
Также Фригга не довольна и им самим. На самом деле тем, что он не оправдал её надежд и влюбился, но по ощущениям, будто бы из-за того, что начал курить траву, колоться или ещё как-то окончательно/бесповоротно/навсегда сгубил свою жизнь.
По ощущениям будто бы он может это контролировать. Будто бы он осознанно поставил для себя задачу влюбиться именно в Локи. Будто он… Будто это именно он виноват в том, что его сердце стало грёбанным перебежчиком и просто смылось из его груди в соседнюю комнату!
Поэтому дом мёртв, всё ещё живя. Потому что Фригга недовольна им, недовольна Локи и… И всё тут.
Он не знает, как это исправить. Не недовольство матери, а скорее эту вязкую морось внутри себя. Морось, что стискивает его лёгкие, его желудок и печень, что…
В какой-то момент в последний раз хлопает входная дверь, и дом затихает. Он всё ещё лежит в постели. Начинается первый урок – Тор медленно сжимает левую руку в кулак. Первый урок заканчивается – Тор переворачивается набок.
Он мог бы назвать это депрессией, но это глупо. В плане: что тут такого, его же просто бросил человек, с которым он сблизился настолько сильно, что… Сильнее, кажется, уже и некуда.
Невозможно сильнее, ну, правда, от чего так больно, пожалуйста, пусть он просто взглянет на меня один раз, и мне этого будет достаточно, пусть просто посмотрит, просто посмотрит мне в глаза, и тогда я всё пойму, я увижу там безразличие и отброшу все надежды, буду умирать в одиночестве, только пусть он поднимет на меня свои невероятные глаза и будет смотреть только на меня, и… И… И… Почему он смог уйти так просто?..
Тор не плачет. Он просто не может плакать. Эта влага на щеках просто не может быть слезами.
Где-то в середине третьего урока он, наконец, поднимается с постели и медленно идёт в ванную. Умывается до рези в глазах.
Его почти что не волнует то, как быстро сменяются состояния. Одна мысль наталкивается на другую, как наталкиваются друг на друга доминошки, и вот он уже не в депрессии, а в ярости. Это всё ещё кажется ему глупым и бессмысленным…
Не что-то определённое. Он сам.
Он глупый. Он бессмысленный.
Где-то там безразличный, пустой Лафейсон-младший смеётся над ним и его чувствами. Ведь всё, что он делал, играл свою роль. Всегда играл свою роль.
Тору стоит подняться с постели на момент пятого дня без своего места, как вся облепившая его морось, вся та приторная, гнилая влага внутри него вспыхивает. Он загорается злобой и гневом.
Никто не сможет потушить этот пожар, потому что для этого нужно будет забраться ему под кожу. Так может пока что лишь один человек, но…
Ему плевать. Всегда было плевать. Язык – помело, сметающее всю ложь мира к его ногам, и руки – тонкие пальцы, плетущие прочные паучьи нити вокруг его тела…
Это не имеет смысла. Так Тор говорит себе, надевая джинсы, надевая какую-то футболку… Так Тор говорит себе срывая эту футболку со скоростью звука, потому что она оказывается одной из тех, что когда-то носил Локи.
Теперь вспыхивает и его кожа. Прелестно.
Это действительно не имеет смысла. Ни его чувства, ни его метания.
Не имеет смысла просто потому, что Тор не понимает. Да, он глупый, он тупой, он слишком простой для этого мира, что ж, простите, блять, не всем быть гениями, но… Он просто не понимает, что сделал не так. Что он…
Что он сделал-то?
Вначале всё было хреново. Да. Это очевидно. Он был грубым, злым и, сказать честно, хотел попросту придушить Локи.
Потом проникся. Увидел в нём что-то такое… Увидел в нём что-то знакомое, что-то родное… Увидел что-то, о чём хотел бы заботиться, что хотел бы оберегать. Не для себя, нет, просто оберегать. По факту.
И это было, как водоворот. Его закрутило. Хотел бы сказать: их закрутило, но… Их ведь никогда и не было. Ни минуточки не было.
Ни после первого раза, ни на Рождество, ни во время новогодних каникул…
Он ослеп, потому что нашёл то самое. Это глупо и не имеет смысла, потому что Локи стал его личным Граалем. Стал его личным ящиком Пандоры. Стал его личной нитью Ариадны. Стал его личным Крысоловом, который заманил его в до ужаса счастливое место, а затем просто ушёл. Запер его там.
Тор был слеп, а когда прозрел, увидел лишь заброшку, увидел облезлые стены, шприцы под ногами, осколки, окурки и… Всё.
Никого-никого рядом не было. И его мальчика…
Его нежного, отзывчивого и мягкого, стойкого, честного, верного Крысолова рядом не было тоже.
Вот как бывает однако. Что тут скажешь?
Тору сказать было нечего. Когда он вспыхнул, словно спичка, растерял все слова тут же.
Метаясь от стены к стене в поисках выхода из этого горящего здания, он хотел убить Локи. Хотел хотя бы избить его. Хотел сделать хоть что-нибудь, чтобы просто привлечь внимание того, кто стал важен, как воздух просто, вы понимаете, я не могу сделать ни одного вдоха уже два месяца почти, потому что человек, мой человек, просто ушёл от меня, ушёл с такой лёгкостью, будто бы ничего и не было, но так ведь никто не делает, как он мог так долго лгать мне, я не могу поверить, я задыхаюсь, прошу, хоть кто-то, хоть кто-нибудь, сделайте что-то с этим, прошу, я не могу так и… И… И… Как он мог так просто бросить меня?..
Это не имело никакого смысла.
Он просыпался с мыслью, что завтра-то всё точно образуется, но это не помогало. Прописанные ему тем самым доктором, что обследовал Локи в больнице, антидепрессанты не помогали тоже.
В какой-то из дней, если вести отсчёт от передоза его Крысолова тем самым крысиным ядом, у него пропала эрекция и аппетит. Эти две вещи вряд ли были как-то связаны между собой, но всё же были связаны с таблетками.
Тору не то чтобы было плевать на свой член или свой желудок, но… Знаете, когда из вашей жизни уходит тот, кто привнёс в неё слишком много, такие жизненные прелести, как секс и еда, отходят на второй план. В смысле, не нужно смеха или лживо-слезливой драмы, всё, конечно же, зависит от того, насколько вы честны в словах: «он забрался мне под кожу, а теперь пропал, и я не чувствую себя цельным».
Тор не чувствовал себя цельным. Он пил таблетки, чуть превышая дозу раза в два, и старался, старался, старался… Чувства притупились, но оставались чувствами, окей? Он всё ещё оставался не машиной, а человеком, ладно?
Слишком медленно собираясь в школу, он держит гнев внутри себя, как вскипающий вулкан держит внутри себя расплавленную лаву. Надолго его не хватит, вот что.
Рюкзак уже стоит в прихожей, он стоит на кухне и понимает, что не видит смысла ехать. Осталось от силы несколько уроков, если он пропустит тренировку, его, конечно же, хорошенько наругают, но…
В чём смысл?..
Кофе в чашке чуть дымится, а Тор тоже дымится, только не от жара, а от воспоминаний. Они в каждом уголке кухни, но на самом деле в каждом уголке дома, и… Даже если он сожжёт его/себя/весь грёбанный мир, уже ничто не поможет.
Ничто не спасёт его от потери смысла.
Раздаётся звонок в дверь. Он не сдвигается с места. Глупо надеется, что это один из последователей Лафея, который пришёл за Локи, и совершенно случайно пустит пулю ему меж глаз. Это не так плохо, как звучит, знаете.
Намного хуже, Ванда, что стоит на пороге и листает новостную ленту. Подняв голову, она улыбается ему, но не слишком долго. Как только видит выражение его лица, тут же бледнеет.
Тор мог бы сказать многое этой «избранной», но не говорит ничего. Просто разворачивается и идёт назад на кухню. Если она захочет, сама зайдёт, – не маленькая.
– Тор… – она проходит в кухню, изначально разувшись и оставив сумку в коридоре, и садится за стол напротив него. Пытается привлечь внимание: – Тор, посмотри на меня, пожалуйста…
Он сжимает кружку пальцами, смотрит в разноцветные отблески на малюсеньких пузырьках кофе и пытается удержаться, чтобы не сорваться на грубости. Выжимает сквозь сжатые зубы:
– Если тебя он подослал, то лучше бы тебе уйти.
Ванда фыркает и вздыхает. Поднимается и по-хозяйски делает и себе кофе тоже. Говорит между делом:
– Я пришла сюда сама. Он не знает, что я здесь.
Тор фыркает на такое «самовольное» и глупое решение, не может удержаться от того, чтобы не перебить её и не съязвить:
– Оу, ну, тогда тебе лучше быстрее уходить, а то вдруг он узнает, что ты здесь, тогда ещё тебе бойкот устроит. Хотя нет, как же он может, ты ведь его Ванда. Неприкосновенная и преданная с… – чуть не сорвавшись на грубость, парень делает большой глоток кофе.
