Текст книги "Подкидыш (СИ)"

Автор книги: Little_Finch

сообщить о нарушении

Текущая страница: 42 (всего у книги 70 страниц)

Мальчишка нервно сглатывает и пытается отодвинуть все чувства на задний план. Пытается оставить холодный расчет и уверенность. Возможность выплеснуть все эмоции у него еще будет…

Телефон «брата» пиликает.

– Что это?! Ну-ка, ну-ка, дай сюда… – голосок милый, но секунду спустя это уже яростный крик: – Дай сюда или я прострелю твоей матери мозги, Тор Одинсон! – мальчишка напрягается, покрепче сжимает ствол. Лафей вдруг рычит от злобы.

– Уже даю, спокойнее… Это просто смс. Моя девушка любит отправлять такие странные, шпионские смски… – парень напряженно пытается полу-пошутить, похоже, передает телефон мужчине.

– Твоя девушка… Боже, ты извращенец, что ли? Как вообще можно забить свою девушку под именем «Малая медведица», кретин?.. – Лафей смеётся, раздается звук откинутого в стену мобильника. – Подожди-ка… – на миг он замолкает, а затем воодушевленного продолжает. Локи напрягается, уже испугавшись, что его раскрыли. – Дай угадаю!.. У тебя есть девушка, но при этом ты пользуешь моего сына, и еще и пытаешься всё от всех скрыть. Да? Да?! – он смеется, гогочет. Резко замолкает. – Не удивлюсь, если это так. Ты такой жалкий, но знаешь… Мой сын хуже. До такого как он тебе еще далеко…

– Возможно… – Тор скрипит зубами, но соглашается. Делает шаг назад, аккуратно беря мать за руку. – Всякое возможно, когда на улице такое яркое солнце.

Он выскакивает из-за угла как раз в тот момент, когда Тор отталкивает Фриггу и падает вместе с ней на пол. Лафей стреляет по тому месту где до этого находилась голова парня, и пуля врезается в ступеньки на лестнице. Почти тут же раздается выстрел, который делает Локи.

– Уведи её! – он проносится мимо «брата», прикрывающего мать, отпихивает ногой пистолет, что выронил отец, когда, вздрогнув, начал пятиться, отклоняясь назад, и выбегает на крыльцо.

Лафей поднимается со ступенек, придерживая левую руку. Между его пальцев струится кровь.

– Надо же, мой малыш вырос. Теперь ты храбрый что ли?.. – мужчина сплевывает кровь и пятится, спускается на подъездную дорожку. В его глазах почти что счастье от, наконец, произошедшей встречи. Извращенное жестокое счастье. – Смешно.

– Завались, пока я не выстрелил. Ублюдок… – Локи держит его на прицеле и медленно наступает. Сжимает челюсти. – Зачем ты явился?

– Зачем тебе пистолет? Неужели хочешь убить своего папочку, малыш? Ты же не убьешь меня… – в его глазах вдруг появляется опасение, невысказанный страх, он останавливается. Мальчишка напряженно наступает, дышит урывками. Это фарс. Очередной фарс от Лафея длиной во всю его жизнь… – Ты ведь не убьешь меня… – Лицо мужчины резко становится жестоким и насмешливым. Он кричит: – Не убьешь так, как убил свою мать!

Локи каменеет, а его отец вдруг делает несколько шагов вперед, выбивает оружие и, схватив за одно запястье, резко заводит его руку ему за спину. Выворачивает.

– Вот так, мне нравится намного больше. Не люблю когда ты пялишься на меня этими своими глазами… Будто на меня смотрит тот ублюдок, что обрюхатил твою мать тобой. И смотрит так, будто превзошел меня, хах… – его хватка железная, и разжиматься она не собирается. Лишь выворачивает руку сильнее. А Лафей шумно дышит на ухо, судорожно сглатывает: – Мм, а ты оказывается так вырос… Наверное, многому научился… – мужчина хватает его за волосы, оттягивая голову, и откровенно вжимается в него бедрами. Локи рычит, пытаясь вырваться, отстраниться. Все тело будто обжигает серной кислотой, окатывает отвращением. – Может покажешь своему папочке, насколько ты гибкий теперь?.. Насколько умелый?.. – Лафей нежно шепчет ему на ухо, а затем обхватывает кончик губами, чуть прикусывает.

Локи лягается, дергается, а затем вздрогнув, задыхается. Истинно задыхается, потому что воздух застревает на полпути врезавшись в извергаемый из его тела крик. Полный отчаянья и боли ор.

Рамки трещат по швам и крошатся. Границы падают и больше не существуют.

Он пытается свободной рукой выцарапать отцу глаза и только тогда тот, наконец, выпускает его. Сплевывает какой-то маленький кровавый сгусток куда-то на газон.

Мальчишка отшатывается на несколько шагов и с больными, гневными слезами в глазах касается своего уха.

Оторванный кончик, размером в фалангу мизинца, валяется где-то в траве.

Его отец ухмыляется.

– Вот так. Всегда хотел сделать что-то подобное с тобой, но тогда ты был еще маленьким, и я боялся, что такую душевную травму ты не переживешь, поэтому… – Очередная издевка. Он облизывает губы, покрывая их кровью, что осталась на языке, и улыбается. – Решил подождать.

– Как же я ненавижу тебя!.. – Локи рычит и просто срывается с места. Налетает на него с кулаками, пытаясь хоть как-то задеть. Но отец – боец. Он закрывает каждый удар, с насмешкой следит за тем, чему успел научиться его ребёнок за все эти годы их разлуки.

– Правильно, ты и должен ненавидеть меня, малыш. А знаешь почему?.. – мужчина отталкивает его во время очередного удара и, запнувшись о поребрик, Локи делает кувырок по траве. Пытаясь отдышаться, поднимается, сплевывает землю. – Потому что есть всего три чувства: любовь, ненависть и равнодушие… Ты же помнишь?.. Помнишь, я рассказывал тебе?.. – Лафей загибает пальцы и идет к нему, с какой-то не нормальной надеждой смотрит в горящие зеленые глаза.

И со стороны это можно принять за помутнение. Помутнение рассудка у взрослого человека. Но это не так.

Его отец просто больной жестокий психопат. Для него нет ничего святого и никакого «кроме».

Для него нет ничего дорогого/любимого/морального.

Он просто делает то, что хочет, и его мозги, его гениальные, невероятные мозги, ему это позволяют.

Никому не превзойти его. Никому не победить.

– Я никогда не запоминал то, что ты мне говорил. Ты жалкий отмороженный уб…

Отец дергает вперед и дает ему морально-уничижительную пощечину. Голова мальчишки с хрустом откидывается, а затем он тут же получает удар в живот и солнечное сплетение. Пытаясь вдохнуть воздух в сплющившиеся легкие, делает шаги назад. Его открытый рот судорожно пытается восстановить подачу кислорода, но ничего не выходит. Из уголка губ медленно начинает течь струйка крови.

– Каким же хилым ты стал, Локи. – его имя, прозвучавшее впервые, заставляет поднять глаза. Глаза ошарашенного, загнанного зверька, что находится за пару секунд до смерти от удушья. – Раньше я мог избивать тебя часами, а тебе хоть бы что, надо же… – Лафей подходит, взяв за волосы, заставляет его полностью выпрямиться и взглянуть себе в глаза. Локи все еще пытается сделать жизненно важный вдох. Он чувствует как ноги подкашиваются. – Такой непослушный, совсем распустил себя… Помнишь как раньше я лечил твое непослушание, мм?.. Это было очень занимательно, хах. – он глумится, ухмыляется прямо в лицо задыхающемуся сыну и вдруг с раздражением закатывает глаза. Недовольно кривится. – Ладно, так уж и быть… Я помогу тебе, потому что ты похож на жалкую задыхающуюся рыбешку, обмудок.

Он двумя пальцами берет сына за подбородок и, вжимаясь в его губы, резко выдыхает. Одновременно с этим с силой бьет его ладонью по спине.

Локи дергается, с хрипом вдыхает, а затем, резко собравшись с силами, бьет Лафея коленом в пах. Тот выпускает его от неожиданности, отшатывается, скрючиваясь.

– Надо же, смог ответить мне, мм… Всего-то надо было тебя поцеловать, да? – мужчина хрипло смеется, пытается выпрямиться, когда получает коленом в лицо. Споткнувшись, валится задницей на траву. – Ты все-таки соскучился по мне, я так и знал! Ха-ха-ха, ты соскучился именно по мне, да, малыш?! Да, ты!..

– Я ненавижу тебя! – мальчишка с размаху бьет ногой по чужим ребрам. И снова. И снова. Лафей гогочет, скрючиваясь от боли.

Где-то вдалеке начинает слышаться визг полицейских сирен.

– Я ненавижу тебя! И я помню все твои уроки! О да, я помню их все и каждый по отдельности! – он с размаху седлает чужой живот и бьет ладонью по груди.

Его отец сплевывает кровь и смотрит на него. Темными карими глазами забирается ему прямо в душу. Снова пачкает ее. Выковыривает, пережевывает и впихивает назад.

На то, чтобы чуть очиститься, с прошлого раза у него ушло десять лет. В этот раз он сомневается, что хоть когда-нибудь сможет вернуть себя.

– Я помню, как ты учил меня, что ненависть самое сильное чувство. Что если хочешь привязать человека к себе, то он должен возненавидеть тебя. Он должен желать убить тебя собственными руками, чтобы он никогда не смог позабыть тебя! – Локи трясет его за грудки, выбивая хриплый смех, больше похожий на карканье, а затем с размаху бьет кулаком по лицу. Костяшки стираются о его кожу и начинают полыхать болью, но Локи не останавливается. – И я ненавижу тебя! Ты можешь гордиться собой, потому что я ненавижу тебя всем своим сердцем!

Он не чувствует, что по его лицу текут слезы. Не чувствует, что его надорванное, навсегда изуродованное ухо болит и кровоточит. Он не чувствует, что еще несколько минут и его буквально стошнит, что его грудь болит от ударов, а губы все еще жжет от того «поцелуя».

Он чувствует лишь ненависть. Желание убить. Уничтожить. Разрушить. Сломать. Испоганить. Разбить. Разорвать.

Превратить в пыль и развеять по ветру. И отца и воспоминания о нем.

Чтобы больше никогда, – никогданикогданикогданикогданикогда – не увидеть этот ночной кошмар вновь. Чтобы больше не волноваться каждую секунду своей жизни, что вот-вот все разрушится.

– У тебя… Ха-ха, нет сердца, малыш… – он пытается откашляться, пока Локи восстанавливает дыхание. Пытается сморгнуть кровь с глаз. – Ты такой же как я… Да, точно такой же. Я так счастлив и…

– Никогда! – его сбитые костяшки проезжаются по скуле его отца вновь, сильнее и жестче, и голова того со смехом запрокидывается. Локи бьет его ладонью по груди. В бессилии от невозможности заткнуть этот ненавистный смех. – Я никогда не стану таким как ты! Я так сильно ненавижу тебя!.. Так сильно, что хочу убить! – он скалится, сжимает челюсти. И снова бьет. А Лафей смеется громче, его смех расшатывает ребра, пробирается к душе и заставляет ее задохнуться/загнуться/сгнить. – Потому что ты разрушил мою жизнь. Моя мать погибла из-за тебя! Она умерла из-за тебя, ублюдок! – удары становятся немного смазанными. Его сердце бухает в груди, похоже, начиная попросту останавливаться от переполняющей его боли. – Ты разрушил мою жизнь! Ты пытался убить меня и я…

– Да! Давай же! Убей меня!

Лафей дергается, рывком хватает сына за свитер и притягивает к самому своему лицу. Рычит от счастья, окутывая его запахом крови и железа.

– И тогда ты будешь таким же! Таким же как я! – его глаза открыты, но залиты кровью. Локи не может рассмотреть зрачок. – Я готовил тебя всю свою жизнь, потому что я тоже убил своего отца! Я убил своего милого, доброго тряпку-отца, и ты должен убить меня! Потому что у тебя нет сердца, малыш! Ты такой же как…

– Заткнись!

Он резко отпихивает его и кричит. Лицо Лафея похоже на кровавое месиво. Он хрипит, захлебывается кровью и смеётся. Локи не останавливается. С рычанием/рыданием начинает наносить суматошные смазанные удары везде, где может дотянуться. В какой-то момент смех обрывается. Лафей несколько раз дергается, затем затихает.

Локи торжествующе дергается и тянется к кедам. Вытаскивает ножик, щелчком открывает.

Когда-то давно, когда-то в прошлой жизни, его отец рассказывал ему о том, что такое улыбка Глазго, улыбка Челси. Он с усмешкой аккуратно вел острием ножа по его щекам и смотреть как в отражении зеркала из его глаз текут испуганные слезы. Он говорил, что после этого остаются уродливые шрамы.

Говорил, что шрамы все равно не будут такими уродливыми, – если он надавит ножом сильнее, – каким является сам Локи.

И сейчас, чувствуя как его захватывает адреналин, он наклоняется к уху человека, которого больше всего ненавидит, и шепчет:

– Улыбка Глазго – это не красиво, папочка. Намного больше тебе пойдёт «вторая улыбка»… – его высохшие слезы стягивают кожу на лице, чужая высохшая кровь стягивает кожу на его руках.

Он подносит нож к основанию мочки и делает надрез. Отец все еще не подает признаков жизни.

Но Локи не замечает ни этого, ни того, что происходит вокруг, пока кто-то вдруг резко не подхватывает его и не поднимает на ноги. Он не успевает завершить начатое, даже не успевает сделать первый порез хоть чуточку глубже. Запястья тут же заводят за спину, нож выбивают, щелкает браслет наручников, затем второй.

Строгий серьезный голос зачитывает ему его права.

Но Локи только кисло смеется. Смотрит как какая-то девушка в форме и с маленькой походной аптечкой подбегает к его отцу, достает бутылку воды и пытается промыть ему глаза. К ней подбегает еще один парень, пытается нащупать у его отца пульс.

Он смотрит, ждет и думает, что на самом деле у него нет прав. Единственное, что есть, – это ничего.

Нет ни дома, ни семьи, ни жизни. И если первое и второе у него забрал его отец, то третье, – его жизнь, – на самом деле, если быть честным и откровенным, всегда принадлежало не ему.

Всегда также было собственностью его отца. Лафея.

Он весь и полностью всегда был его собственностью. Сопротивлялся или нет, он проигрывал.

Всегда проигрывал.

И даже сейчас. Он был уже буквально за миг/шаг/миллиметр от спокойной жизни, но судьба та еще штучка…

Она тоже на стороне Лафея.

И пока его уводят к машине, пока вокруг уже суетится подоспевший Брюс, пока копы вызывают скорую…

Он прожигает взглядом своего отца и ждет. Облизывает пересохшие от сбитого дыхания губы. Пятится, не желая уходить спиной, поворачиваться спиной.

И как раз в тот момент, когда его рывком, насильно разворачивают, уже чистые, темные глаза Лафея распахиваются. Локи замечает как он поднимает голову и, не обращая внимания на девочку-офицера, находит его взгляд. Ухмыляется и что-то шепчет.

«Папочка любит тебя, Локи.»

Он отворачивается, разворачивается и сплевывает кровь, накопившуюся во рту. Перед ним открывают дверцу машины, позволяют ему плюхнуться на сиденье и, не дожидаясь пока Локи подвинется, захлопывают ее.

Внутренняя стенка не слабо бьет его по бедру и плечу. Он морщится. Поднимает голову.

Между ним и двумя патрульными на передних сиденьях решетка. Но он не чувствует себя в клетке.

Видя, как его отцу помогают подняться и ведут к скорой, Локи впервые за последние шесть лет не чувствует себя в клетке.

Он чувствует себя свободным, чувствует себя сильным и почти что равным своему главному врагу, но…

Вдруг теряется. Прошло столько времени, но его силы все еще не достаточно и…

Как много времени потребуется, чтобы ее стало достаточно, а? Как много жертв?

Локи бросает последний взгляд на измятую лужайку, на крыльцо, где стоят Фригга и Тор. Он случайно натыкается на взгляд голубых глаз, а затем отворачивается.

Тора больше нет в его жизни. Никого больше нет в его жизни, кроме него самого и его отца.

И Локи пытается сопротивляться себе, своим мыслям, пытается бороться…

Медленно-медленно смысл противостоять Лафею и дальше теряется. В чем суть, если ему никогда не победить?..

Мотнув головой, мальчишка жестко дергает запястьями, ссаживая кожу о железные кольца наручников. Это немного отрезвляет, и неуверенность сбегает, испугавшись горящей в его сердце ярости.

Полицейская машина медленно отъезжает.

+++

– У вас новенький. Принимайте!..

Безликий типичный офицер пихает его за решетку и от изнеможения, от боли, Локи падает лицом вперед. Ударяется скулой и отгрызенным ухом о грязный пол. Кривится, давя всхлип еще где-то на уровне подсознания.

Сбоку слышится смешок и шушуканье. Он подтягивается на руках, поднимается на ноги. Отряхивается.

Его темно-зеленый свитер в крови, но этого почти не видно. Зато видно на светлых джинсах. На его костяшках, на его подбородке, на его ухе и шее.

Оглядев камеру, мальчишка видит бомжа, двух, похоже, бывших уголовников и смутно знакомую девчонку, что втихаря пронесла внутрь плеер с наушниками. Ее глаза закрыты.

– Присаживайся, не стесняйся, у нас компания теплая… – один из парней смеется, гогочет, похлопывая себя по бедру. Его друг грязно скалится.

Скамейки находятся вдоль всех трех стен. Слева от него сидят эти два парня, в углу девушка. Прямо перед – грязный оборванный мужчина, что лежит, развалившись вдоль почти всей поверхности сиденья. И не долго думая, Локи поворачивается к правому углу, забирается в него, прижимаясь спиной к стене. Подтягивая ноги к груди.

Мальчишка закрывает глаза, пытаясь абстрагироваться.

Он представляет, что находится у камина. Рядом с ним его мать, и сквозь тонкую узорную вставку на рукаве ее кофты он видит только начинающий подживать синяк.

Но она обнимает его, улыбается ему. И становится спокойнее.

В голове будто бы становится просторнее.

Мысли роятся внутри, путаются. Первым делом ему нужно решить, что делать дальше. Теперь бежать больше нет смысла. Лафей здесь и он нашел его. А еще он жив. Значит уже в больнице.

Вариантов дальнейшего развития событий не так уж и много. Либо его вернут назад в колонию, либо же… Его вернут назад в колонию.

И различия между ними только в том, что в первом – или же втором, тут как угодно, в момент перво создания они одинаковы – он может выдвинуть ему обвинение за избиение, вооруженное нападение.

Скорее всего так и произойдет.

Его отец так просто его не отпустит.

Мальчишка с усмешкой думает о том, сколько шумихи вокруг него будет в школе. Да уж… Смешные детишки.

Аккуратно положив подбородок на колени, он вздыхает. При попытке понять где болит, а где нет, ему кажется, что еще секунда, и он потеряет сознание.

Грудь, солнечное сплетение, живот… Руки, кулаки, костяшки… Голова, ухо, губы…

Он поднимает грязные пальцы и касается своих губ. Вздрагивает.

Если бы кто-то спросил, насколько поцелуй с собственным ублюдком отцом отвратителен по десятибальной шкале, Локи бы ответил четыре или может пять… Потому что это еще терпимо, по сравнению с тем, когда твой отец насилует тебя. Не только физически.

Когда он оставляет на столе маленькую баночку с надписью «Яд», а затем, после того как ты, – как он же тебя и научил – закапываешь его ему в ухо, пока он спит… Затем он нагибает тебя, заставляя расплатиться.

Чуть позже ты понимаешь, что это была вода. Что с самого начала всё, действительно всё, было подстроено.

И сейчас, сидя на грязной облупившейся скамейке в полицейском участке, касаясь чуть подрагивающих губ, которых недавно касались губы его отца, Локи вздыхает и вдруг, слишком ярко и неожиданно понимает, что хочет к Тору. Хочет обнять его, пусть даже не взаимно, просто обнять и почувствовать, что рядом есть кто-то, кто сможет быть сильным вместо него.

Потому что он сам больше не может быть таковым. Он чувствует как кости крошатся внутри его тела, как сердце банально рвется от натуги, а легкие превращаются в пыль.

Его отец снова пришёл, чтобы разрушить его, и Локи не верит, что после снова сможет восстановиться. Он…

Он хочет к Тору, но Тора в его жизни больше нет. Нет и не будет.

И нужно бы найти/открыть второе дыхание, чтобы прорваться наконец к финишу. Чтобы закончить это все, наконец, раз и навсегда.

Только вот… Где взять это второе дыхание. Дыхательные пути забиты испугом и монстрами прошлого. Дыхательные пути забиты вездесущей неуверенностью и пугающим одиночеством.

Он открывает глаза и, поднимая руку выше, проводит ногтем, скребет/давит/режет по корочке крови на больном ухе. Он стискивает зубы, начинает дышать чуть чаще, но продолжает ковырять.

Боль отрезвляет и убирает жалость, убирает моральную усталость, убирает душевную боль в самый темный уголок его сердца. Он закрывает это все на ключ и выбрасывает его. Развернувшись, уходит, больше не собираясь возвращаться к этой двери. Никогда.

Потому что также там заперты и эмоции. Там заперты чувства, привязанности и желания. Там заперты возможности, мечты и фантазии. Все, что есть в нём, теперь заперто там.

Кроме злобы, ненависти и желания решить, наконец, их с отцом проблему.

Решить…

Локи моргает и облизывает губы, собирая песчинки высохшей крови. Его взгляд невидяще упирается в один из железных прутов решетки.

Вариантов лишь два, но исход может быть только один.

Он устал. Он вымотан и физически болен.

Его душа вновь растоптана.

Но решение нужно принять сейчас. Потом времени уже не будет.

Думать, размазывать по лицу сопли и слезы, устраивать передышки… На это времени у него не будет.

Либо он действует, либо полностью капитулирует.

Где-то посередине замереть не получится.

Его глаза закрываются, и он бесшумно глубоко вдыхает…

Борьба, значит борьба. Он будет идти до конца, а в конце, поймет, что дошел, только увидев перед собой труп своего отца. Будет ли Лафей рядом, или же его снова засадят, Локи будет делать все, чтобы в итоге убить его. Раз сейчас он нашел его, значит больше в покое уже точно не оставит. Не предоставит такой «свободы», как было все шесть лет до этого.

И значит, только убив его, мальчишка одержит победу и сможет вздохнуть спокойно. Жить по-настоящему он не сможет уже никогда, но это совершенно не имеет значения…

Рядом раздается шаркающий звук.

Он открывает глаза, отрывает испачканную в свежей крови ладонь от уха и смотрит на подошедшего парня. Того самого, что предложил ему присесть.

– Слушай, я тут подумал… Не хочешь ли подзаработать, а? – где-то позади смеется его кореш, он сам косится на пустое место дежурного, на пустой коридор. Его блестящие поросячьи глазки, что прямо на его наглом и отвратительном лице, буквально ощупывают мальчишечье тощее тело под свитером. Он облизывается. – Я уверен, тебе не в первой, с таким-то личиком, мм… Так что? Хочешь получить на мороженое, малыш?..

Локи фыркает. Медленно спускает ноги, медленно поднимается. Неуловимым движением дает парню в нос, хватает его сильную руку и, ткнув под ребра, заводит ему ее за спину. Выворачивает, слыша хруст и чужой поросячий визг.

А затем ударив его под колени, заставляет упасть, покориться. И наклонившись шепчет:

– Ты кажется предложил подзаработать?.. – он ухмыляется, слышит, как решетку уже судорожно пытаются открыть подбежавшие копы. – Я могу отрезать тебе член садовыми ножницами, сделать из него трофей и продать на eBay, если ты так хочешь. Или же могу вырезать тебе кишки и сделать из них кровяную колбасу. Выбор за тобой…

Его отдирают от испуганного, ошарашенного парня, и тот поднимается на ноги. Локи с каменным лицом вскидывает руки, сдаваясь, показывая, что беззащитен, и, спустя удар под дых и подзатыльник, его отпускают. Парня отпускают тоже, но без «болезненных дополнений».

Локи возвращается на свое место.

Снова садится спиной к стене, но глаза больше не закрывает. Следит за тем, что происходит в камере.

Спустя какое-то время девушка-девочка, он так и не может определиться, что сидит в противоположном углу, поднимается. Она делает несколько шагов и садится к нему, прячет плеер во внутренний карман кофты.

– Привет, Локи. А ты какими судьбами?.. – она ерошит волосы, чуть отводит их от лица, и он, наконец, узнает ее. Узнает милую ехидную улыбку на её губах.

– Дарси… Надо же. – он хмыкает, пожимает плечами. – Подрался.

– Это я уже заметила, хах. – она с усмешкой оглядывает его, фыркает. – А противник где? Только не говори, что…

– В больнице. – все маломальские эмоции тут же пропадают. Он молча смотрит на неё.

– Ну ты и мочилово. Так держать, – она подмигивает ему. Он в ответ кивает. – И… Твое ухо, оно…

– Мне его откусили чуток, но уже почти не кровоточит. Все нормально. – мальчишка пожимает плечами, кладет подбородок на колени, смотря на чужое удивление. На эмоции, восхищение и сострадание, причудливо и мило перекликающиеся в красивых глазах.

– Отку… Откусили?! – девушка ошарашенно вскрикивает, тут же, фыркнув, зажимает рот рукой. Распахивает глаза ещё шире. – И ты не обработал… Боже, там же может появится заражение или гной или… Секундочку. – она выставляет вперед указательный палец и начинает копаться во внутреннем кармане кофты. Вытаскивает наружу носовой платок с милыми мишками и розовыми облаками. Подает ему. – Скажешь хоть слово, и я тебе второе ухо оторву… Держи.

Он берет его с недоумением. Не сразу понимает, что она хочет сделать.

Дарси шустро поднимается, подходит к решетке и окликает офицера. Мягко улыбается, отводит прядь волос за ухо и просит стаканчик воды. Пожалуйста.

Полицейский сначала не обращает на нее внимания, но затем вздыхает и все-таки приносит воду. Девушка мимолетно, сквозь прутья, чмокает его в щеку. Возвращается.

– Так, это тоже держи. Только не пролей, второй раз такой фокус не выйдет. – он перенимает у нее стакан и хмурится. Она же не собирается… – Где-то у меня здесь… – девушка стягивает правый кед и, подняв стельку, вытаскивает небольшую коробочку. Открывает. – Я не очень аккуратная, на самом деле, и поэтому мои родители во всех моих ботинках делают ниши для вот таких «минечик». – она неловко смотрит на него, пожимая плечами. Поясняет: – Ну, мини аптечек…

– Я понял. – Локи хмыкает, кивает. – И что ты…

– Я, к сожалению, не смогу полностью обеззаразить ее, но хотя бы просто и заклею пластырем. Могу даже крест на крест, но… – она вдруг кривится, корчит смущенную тоскливую рожу и вытаскивает два пластыря. Оба яркие, с детскими рисунками. – Прости, но только такие, так что…

– Это намного лучше, чем ничего. Спасибо. – он пытается заставить себя улыбнуться, но не выходит. Поэтому мальчишка просто кивает и, спустив ноги, поворачивается к девушке нужным боком.

– Пфф, благодарить будешь, когда я закончу. Из обезболивающего у меня только таблетка от головы, но она не поможет. Придется терпеть, Локи… – она снова обувается, скоро шнурует кед и выпрямляется. Забирает из его рук платок и стакан. Мочит уголок ткани в воде.

– Просто сделай это. Я не боюсь боли.

Парень напротив фыркает, что-то шепчет приятелю, а затем они оба гогочат. Локи просто смотрит.

– Я могу дать тебе что-нибудь в зубы и… – Дарси судорожно оглядывается, ищет что-то, но Локи ее останавливает.

– Просто начинай.

Она уже хочет возразить, но, приоткрыв рот, так ничего и не говорит. Пожимает плечами.

Все время пока она протирает его омерзительное, надкушенное, будто яблоко, ухо, он молчит. Молчит и сверлит взглядом того самого задиру, что напротив.

Глаза в глаза.

И если в начале тот еще кривляется и улюлюкает, то спустя пару минут вдруг понимает, что что-то не так. Ему становится не по себе.

А Локи сидит и просто ждет. Каждый раз как он моргает, по щекам текут слезы, но в его глазах столько пустоты, что это пугает намного больше, чем безразличие на лице.

Он сидит, смотрит и ждет.

Ощущает, как заботливо, аккуратно и самозабвенно девушка обтирает его ухо и шею, чуть очищает подбородок. Что-то напевая себе под нос, Дарси пачкает свой платок в его отвратительной крови и немного улыбается. Вздыхая, вздрагивая при виде очищенной раны, она кладет руку ему на плечо и чуть сжимает.

Как будто поддерживая его.

А затем аккуратно, медленно-медленно клеит пластырь. Крест на крест.

– Фух. Умаялась. – она усмехается, когда он поворачивает к ней голову, и

чистым краешком платка незаметно утирает дорожки от слёз на его щеках. Подмигивает. – Так-то лучше. Не знаешь, когда за тобой придут?

– Нет, без понятия. – он качает головой. Снова забирается на скамейку, подтянув к себе ноги. – Спасибо тебе. Большое.

– Фигня вопрос. Зато так ты похож на какого-то фрика, помешанного на мультиках. – она убирает платок в карман, выкидывает стакан в мусорку у решетки и снова возвращается. – По моим расчетам сейчас около четырех часов, наверное…

– А ты здесь за что?.. – он зевает, промаргивается и шмыгает носом. От стены за спиной тянет холодом.

– С друзьями ночью праздновали день рождения и, так как я была наименее пьяной, меня посадили за руль. – Дарси достает наушники, фыркает. – Когда нас поймали копы, я взяла всю вину на себя в обмен на тройное шоколадное мороженое из «Совы».

– И долго ты тут?..

– Да нет. Уже часов четырнадцать, примерно… – она жмёт плечами, хмурится, выбирая песню в плейлисте.

– Ты так просто говоришь об этом. Но за тобой ведь, похоже, даже не собираются приходить и… – Локи удивленно вскидывает брови, смотрит на чуть посмеивающуюся девушку.

– Естественно. Им бы проспаться для начала. Алкаши чертовы… – она смеется, так что у мальчишки отчего-то теплеет на сердце. В миг все заботы отступают под напором такой открытости, бескорыстности и простой помощи. Он моргает, сглатывает. – Слушай… – Дарси смотрит на него. Внимательно. – Ты можешь поспать, если хочешь. Я тут посижу, покараулю. Если что разбужу…

– Д-да, наверное. – он кивает, хмурится в ответ на яркую улыбку. – Спасибо тебе.

– Ага, обращайся. – она кивает, вставляет наушники уши и откидывается на стену. Глаза не закрывает.

Еще несколько секунд Локи смотрит на неё. А затем, только закрыв глаза и уложив подбородок на притиснутые к груди колени, тут же проваливается в сон.

+++

Ему ничего не снится. Он даже не замечает, как успевает отключиться на четыре с половиной часа.

Когда Дарси касается его плеча, Локи вздрагивает, дергается, распахивает глаза и подбирается. Сжимается, напрягается.

В миг становится натянутой перед выстрелом тетивой деревянного, – нет, на самом деле, железного, – лука.

– Эй… Похоже, за тобой пришли. – она кивает в сторону стола дежурного, у которого Брюс подписывает какие-то документы. Локи вздыхает, спуская ноги со скамьи, пытается чуть расслабить собирающееся внутри напряжение. Девушка собирается тоже: поправляет шнурки, прячет плеер. Смотрит на какого-то высокого миловидного парня, что стоит за его куратором. – Да и за мной тоже, хах. Не прошло и трёх лет…

– Да уж… – мальчишка сглатывает, поджимает губы. – Ну, пора проща…

– Это твой отец?.. – она показывает на мистера Беннера, что стоит у решетки и устало смотрит на него. Позади него парнишка, что пришел за Дарси, скоро расписывается, чуть смущенно улыбается. Дежурный кивает, поднимается, уже доставая ключ.

Локи прикрывает глаза, его сердце каменеет.

– Нет. Это мой куратор из общества соц опеки. – Он смотрит на девушку, у которой в глазах мелькает удивление. Она неловко хмурится, заводит прядь волос за ухо.

Дверь клетки с шумом медленно открывается, но прежде чем он поднимется, прежде чем будет произнесена его фамилия, она все-таки успевает спросить.

– Так… Ты детдомовский?.. – в ее глазах непонимание и жалость.

Локи не отвечает. С прямой спиной выходит из камеры и уже хочет развернуться к выходу, как помощник дежурного перехватывает его локоть и подводит к стойке. Рядом появляется Брюс.

– Он написал на тебя заявление. Теперь тебе придется носить устройство слежения, пока его не выпишут и не будет проведено судебное разбирательство. – Брюс говорит негромко, но Локи на него даже не смотрит. Коп чересчур зло задирает его штанину на правой ноге и крепит браслет. Нажимает пару кнопок на табло. – Тебе нельзя покидать пределы штата, но лучше и из города не выезжать. Так же ты должен находиться на территории дома с десяти вечера до шести утра. Ясно?..