Текст книги "Подкидыш (СИ)"
Автор книги: Little_Finch
сообщить о нарушении
Текущая страница: 60 (всего у книги 70 страниц)
– Здравствуйте, добро пожаловать. У вас назначено или пришли в первый раз?..
Локи дёргает уголком губ, чтобы не выглядеть таким надутым и хмурым. Отвечает:
– Да, я по записи к одному из ваших мастеров…
Элизабет, как написано на её бейдже, кивает ему, ищет его имя в расписании. Чуть нервничая, мальчишка оборачивается на Тора, что всё ещё стоит у доски с эскизами.
Локи нервно сглатывает и уже который час подряд чувствует потребность взять в руки тот самый лист, где в серединке написано имя Тора. Он не знает зачем, но буквально ощущает эту потребность и… Она очень-очень сильная.
– Мастер уже освободился, можете проходить… – Лизи выводит его из задумчивости, указывает на одну из полосатых шторок с номерами, что служат заменой дверям.
Помедлив, Локи уже делает шаг в сторону, но всё же оборачивается к подходящему «брату» напоследок. Говорит:
– Я не думаю, что это надолго, но… Час-другой… – он смотрит, будто извиняется из-за того, что Тору придётся так долго ждать его.
Тот лишь усмехается, мягко подталкивая его под спину:
– Иди уже, трусишка…
Локи кивает, идёт в сторону нужной комнаты. Когда он исчезает из его поля зрения, и Тор уверен, что не будет услышан, он подходит к девушке за стойкой и, мягко улыбаясь, говорит:
– У вас будет ещё один свободный мастер?..
+++
Спустя полтора часа Локи выходит в холл готовый увидеть спящего или во всю заигрывающего с Лизи Тора, но он не видит его вовсе. Удивлённо оглянувшись, мальчишка идёт к стойке регистрации и уже хочет спросить, но девушка успевает заговорить раньше.
– Ваш друг тоже скоро освободится, вы можете подождать его тут… – она спокойно кладёт перед ним чек, забирает у него карточку.
Локи удивлённо смотрит на неё и…
– Мой друг, тот, который светловолосый такой, да?.. – он хмурится, опасается, может, она Тора с кем-то спутала.
Но девушка тихо смеётся, отвечает:
– Да, он самый. Судя по удивлению на вашем лице, он не планировал делать татуировку, да?..
– Мм, вообще-то нет, но… – он забирает карточку, чек и пару раз моргает. Тор, который тоже решил сделать себе тату, немного не укладывается у него в голове. Локи говорит: – А вы видели тот эскиз, который он решил…
– Нет. Так как никакой заготовки у него не было, наш мастер согласился помочь ему и сделать набросок.
– Ладно…
Локи кивает. Осторожно вытаскивает левой рукой телефон из правого заднего кармана и усаживается на диванчик. Лениво скользит глазами по бинту, охватывающему кисть и запястье правой руки.
Тор выходит всего лишь на пару десятков минут позже него самого. На нём всё та же футболка и рубашка с подкатанными рукавами. Ни следа бинтов или пластырей, что обычно покрывают татуировку первое время предупреждая от повреждений.
После того, как он расплачивается, они выходят на улицу, и Локи не выдерживает. Якобы лениво интересуется:
– Так и… Ты тоже сделал?..
Тор мельком смотрит на него, улыбается самую малость. Говорит:
– Почему нет… Хочешь посмотреть?..
Локи фыркает, но не отвечает. Они садятся в машину. Едут домой.
Дорога занимает не так уж много времени, но Локи настолько углубляется в себя, что кажется, будто бы проходит несколько часов. Он остаётся один в центре тайфуна из своих мыслей и страхов. Он теребит хвостик бинта, что на запястье.
Лафей мёртв.
Он повторяет это себе раз за разом и также повторяет, что он сам всё ещё жив. Что он должен идти дальше.
Лафей мёртв.
Локи вспоминает, как слышал его шаги посреди ночи и понимает, что не помнит их. Это был всего лишь сон, всего лишь плохой сон.
На самом деле Лафей мёртв. Теперь Локи уверен в этом намного больше, потому что и сам в какой-то степени является этому подтверждением.
Когда машина останавливается на подъездной дорожке их дома, никто не выходит наружу. Тор сидит, ждёт неизвестно чего и смотрит на Локи. Тот сидит и смотрит в пустоту уже почти два десятка минут. Когда вздрагивает и отмирает, неожиданно говорит:
– Да. Да, я хочу посмотреть… – Он оборачивается, смотрит на него. Нервно сглотнув, говорит: – Я… Я думаю, что… Мне лучше, совсем чуть-чуть лучше… Спасибо тебе за это.
Самую малость покраснев, Локи смущённо отводит глаза и ждёт ответа. Не хочет уходить, пока не услышит того, что скажет Тор.
И Тор говорит:
– Я покажу тебе свою, если ты покажешь мне свою…
Они смотрят друг на друга, и Локи не может не улыбнуться. Качает головой.
– Ладно. Это звучит очень по-дурацки, но ладно… Только при условии, что ты поможешь мне забинтовать руку после, – он показывает ладонь, и Тор кивает.
Они выходят из машины и возвращаются дом. Локи заказывает пиццу.
Проходит не меньше десятка минут, прежде чем уже переодевшиеся в домашнюю одежду они вновь встречаются на кухне. Мальчишка замирает у столешницы, в ожидании чайника, а Тор садится за стол.
В воздухе витает не то чтобы напряжение, но предвкушение. Локи вновь теребит хвостик бинта.
– Так и… Кто первый?.. – он закусывает щёку изнутри, смотря на «брата».
Не то чтобы не хочет быть первым, но всё же… Намного больше ему хочется увидеть рисунок на теле Тора. Вот.
– Ты, – Тор ехидно усмехается, пожимает плечами, будто бы то, что Локи должен быть первым, и ежу понятно. – Ты первый сделал, ты первый и показываешь.
– Это… Нелогично, – он чуть надувает губы, но всё же подцепляет узелок.
На Тора глаза не поднимает.
Медленно, осторожно разматывая, Локи старается не сильно тревожить запястье. Мастер сказал, что та зона очень тревожная, поэтому несколько дней ему придётся ограничить работу правой руки.
Когда весь бинт ускользает, опускается на столешницу, мальчишка осторожно отклеивает пластырь, удерживающий прямоугольник марли. Пару секунд смотрит на чёрные, аккуратные, не слишком толстые, но угловатые буквы. Шрифт не изысканный, но и не жёсткий.
Медленно поднимая взгляд от руки, Локи видит, как Тор поднимается. Подходит.
Смотрит пару секунд и лишь хмыкает. Говорит:
– Я не удивлён. Вот совсем не удивлён, знаешь.
Локи поджимает губы и преувеличенно раздражённо смотрит на усмехающегося парня. Тот лишь пожимает плечами и, пока тянется за бинтом, неожиданно мажет губами по его виску. Бормочет:
– Я знал, что ты справишься.
Локи вздыхает и кивает. Приклеивает пластырь на место, протягивает руку Тору. Тот аккуратно, крепко и медленно наматывает бинт назад, скрывает одну единственную надпись.
«Лафей мёртв.»
Вот, что написано на его запястье. Вот, что написано у него на подкорке.
Это будет сложно, он знает, что будет спотыкаться, но… Он вырвет из себя эти страхи, вырежет их, выковыряет с корнями, чёрт побери.
Когда Тор заканчивает, Локи чуть двигает рукой и кивает. Парень, его заботливый парень, поработал определённо на славу.
– Итак… – мальчишка не двусмысленно смотрит на него и вскидывает бровь.
Ждёт.
Тор закусывает губы, чуть откашливается и отходит, медленным движением стягивая футболку. Локи засматривается на мышцы перекатывающиеся под его кожей, а затем замечает среднего размера квадрат пластыря. Он располагается с левой стороны, где-то поверх нижних рёбер, чуть сбоку.
Локи чувствует, что сейчас произойдет что-то… Что-то… Плохое предчувствие возникает из ниоткуда. Он сглатывает.
Тор поворачивается к нему лицом, прежде чем отклеить пластырь, медленно говорит:
– Я не прошу от тебя обещания, но… Прошу не кричать на меня. Также, предупреждая твой возможный вопрос, я не собираюсь её сводить или перекрывать.
Локи приоткрывает рот, но так ничего и не говорит. Медленно кивает.
Тор делает это слишком, чересчур медленно. А когда доделывает, у мальчишки чуть колени не подгибаются. Он дёргается, сжимая столешницу в пальцах.
Это не слово. Это не предложение. Это не рисунок.
Одна единственная буква.
«Л¹».
Шрифт жёсткий. Ни единого мягкого сглаженного угла, только твёрдость и сталь.
Локи смотрит и не может глаз отвести. Мелко дышит, делая шаг в сторону выхода.
Тор, конечно же, замечает это. Прищуривается. Прежде чем успевает хоть как-то это прокомментировать, слышит:
– Ты… Ты же знаешь, что это навсегда, правда?.. Ты же знаешь…
– Я настолько похож на идиота?.. – Тор фыркает, приклеивает пластырь на место и подхватывает футболку. Смотрит, как мальчишка медленно пятится к выходу. Уже начинает: – Локи…
– Ох, чёрт…
Он срывается с места и бежит наверх. Слышит, как Тор окликает его, но не останавливается. Ноги топочат по лестнице, он рвёт вдохи, врывается в свою же комнату. Дверь самую малость отлетает в стену, но мальчишка не обращает на это внимания. Падает на колени у тумбочки и, резко открыв ящик, начинает копаться в листках.
– Локи, послушай…
Тор вбегает за ним следом, но останавливается, потому что Локи вскидывает руку и резко кидает:
– Стой там.
Самый первый лист уже в его руках. Имя Тора в его руках, и Локи кладёт его на весы.
Он судорожно облизывает пересохшие губы.
Хватит метаний, ему пора покончить с этим раз и навсегда. Пора разобраться.
Он зажмуривается, шумно дышит и вспоминает всё. Бегущий строкой каждый день и каждый миг. От начала и до конца.
Медленно неосознанно нашаривая ластик, Локи берёт его двумя пальцами и садится назад на ноги. Осторожно стирает слово из середины.
Да или нет.
Нет или да.
В любом случае он будет расплачиваться за оба решения.
Так плюс или минус.
Минус или плюс.
Локи берёт в руку ручку и зубами снимает с неё колпачок.
Эль говорила, что все его решения должны быть взвешены. Должны быть осознаны.
И он думал над этим уже полнедели точно. Он думал долго и тщательно.
И сейчас он готов. Тор готов, так почему же он нет?..
Чернила мягко ложатся на бумагу. Он осторожен, аккуратен.
Слово кончается. Он отрывает руку и закрывает ручку. Кидает её назад в ящик, закрывает и его тоже. Медленно поднимается на ноги.
Слышит негромкое:
– Могу я…
Ответить мальчишка не может. Только кивает чуть дёргано. Перед глазами слово в одном из столбиков и татуировка Тора, странным образом сплетающиеся.
Тор замирает за его спиной, выглядывает из-за плеча. И всего лишь хмыкает. Всегда хмыкает так, будто бы ещё заранее знает, что Локи выберет.
Всегда выглядит так, будто бы уверен в Локи намного больше, чем сам Локи, и это… Это так тепло где-то внутри. Так чертовски тепло.
Парень приобнимает его, прижимается грудью к его спине и целует в волосы, кончиком носа ведёт по виску. Бормочет:
– Как насчёт заняться чем-нибудь, мм?.. Я мог бы поискать какой-нибудь фильм, скоро привезут пиццу, так что… Не против провести этот вечер со мной?..
Локи моргает и как-то слабо кивает. Беззащитно глядит на лист в своих руках.
Имя Тора прямо под плюсом, и это ощущается правильно. Это именно то, что он хотел увидеть ещё сегодня днём, когда руки так и чесались взять эту бумажку.
– Только если ты будешь… Если ты не будешь…
– И пальцем тебя не трону, только чур фильм выбираю я, – Тор на миг прикрывает глаза, медлит, прежде чем отпустить его.
Слышит нежный и такой привычный смешок.
– Ты невозможен…
+++
========== Глава 25.3 ==========
Be my friend
Будь другом —
Hold me, wrap me up
Держи и защити,
Unfold me
Узнай меня,
I am small
Я совсем маленький,
And needy
Но мне так много нужно.
Warm me up
Согрей
And breathe me
И помоги дышать.
Sia – Breathe Me
+++
Ему удаётся подловить Одина еле-еле. Оказывается, что это действительно можно считать скорее правильным схождением звёзд или же крайней случайностью, чем обычным явлением: нахождение отца семейства дома.
После выхода Локи из больницы проходит день. Затем ещё один. И ещё, ещё, ещё…
Он выжидает его у двери кабинета вечер за вечером, вечер за вечером. Когда становится слишком тяжело, а веки буквально слипаются, он уходит для того, чтобы вернуться на следующий день.
Первую неделю он просто не может себе позволить, – не может себя заставить, – заговорить с Тором, а Фригга не разговаривает с ним из принципа, поэтому Локи не знает, находится ли Один вообще в городе. В штате.
Проходит неделя, и теперь дышится чуть легче: он не то чтобы мирится, но находит контакт с «братом»… Только вот об Одине так ничего узнать и не удаётся.
Мальчишка продолжает выжидать. Даже если бы и хотел, у Тора ничего не спрашивает. Локи не знает, как долго ему ещё здесь оставаться, но, как бы там ни было, нагонять на Одина подозрения ему не хочется.
Теперь после упорной работы над собой, над своим психическим самочувствием, он начинает понимать очень и очень многое. Ему не нужны какие-либо знания, – кроме, может, архивных личных дел Лафея и Одина, – чтобы сложить кусочки головоломки.
Головоломки, что оказалась намного причудливее и сложнее, чем он мог подумать в самом начале.
Однако логика и логичные рассуждения никогда не были его слабой частью. И поэтому, когда Один всё же возвращается из своей супер-затяжной командировки, Локи оказывается и в его кабинете, и во все оружии.
Ближе к вечеру, в середине второй недели с момента выписки, скурив четверть пачки сигарет, он привычно нажимает на ручку запертого кабинета, и она неожиданно нажимается. Словно заранее зная, что это произойдёт именно сегодня, он крепче сжимает прихваченные архивные папки и, придав движениям больше вязкости/ленивости, заходит внутрь.
Мама всегда учила его, что быть добропорядочным, быть джентльменом, это важно, но… В их с Одином отношениях нет места вежливости и тактичности.
Поэтому он заходит без стука. Поэтому он закрывает за собой дверь с лёгким хлопком. Поэтому закрывает её на замок.
Ничего криминального или злого, ничего предумышленного или мстительного… Им просто нужно поговорить. Полно и обстоятельно.
Как двум взрослым людям, так сказать.
Когда он заходит, Один стоит лицом к окну, с кем-то разговаривает по телефону. На стук двери не оборачивается.
Локи неспешно проходит внутрь, осматривается так, будто бы он здесь, ха-ха, впервые, а затем садится в одно из кресел, что рядом со столом. Тягучим слитным движением он закидывает ноги на стол из, похоже, красного дорогого дерева и чуть шевелит пальцами в чёрно-белых носках в клеточку.
На самом деле он мечтал об этом, – да-да, о том, чтобы закинуть ноги на чужой дорогущий вычурный стол, – ещё с того момента, как всё понял. Как понял, что ему всё же придётся обстоятельно поговорить с Одином.
Локи просто мечтал прийти вот так вот и показать ему, что он больше не боится. Не боится никого и ничего. Хотя нет, даже не столько не боится, сколько, мм…
Он просто хотел прийти. Прийти и показать Одину, что, наконец, сделал за него то, что сам мужчина сделать не смог. Что это он убил Лафея. Что это он развеял его пепел над этим грязным городом.
– Что ты здесь делаешь? – развернувшись и отложив телефон, Один садится, откидывается на спинку кожаного кресла и с прищуром смотрит на его ноги.
На носки в частности.
– Пришла пора рассказать мне, разве нет?.. – немного металла в голосе, немного упрёка.
На его, Одина, лице много эмоций. Слишком и неожиданно много.
Локи смотрит на повязку, сейчас только на неё… Его отец очень редко носил свою, чаще просто любил стращать врагов и друзей мутным маревом своего слепого глаза.
А Один – нет. Ему, видимо, не приятно, что теперь один его глаз – жалкое убожество.
– Хотя нет, даже не так. Мне пора рассказать вам, да?.. – он склоняет голову к плечу.
Прямо сейчас это всё – игра. Весёлая и довольно интересная игра с участием Одина.
Локи чуть подаётся вперёд и швыряет на стол те папки, что у него в руках. Они шлёпаются поверх документов мужчины, и его губы изгибаются зло/чуть презрительно.
Мальчишка говорит:
– Вы дружили. Ещё в средней или старшей школе. Потом вместе начали приторговывать. Ваша семья была довольно обеспеченной, и как вам только удавалось сохранять это в тайне?..
Он заводит руки за голову, переплетает пальцы в замок и из-под прикрытых ресниц смотрит на то, как мужчина листает одно из личных дел. Его движения уверенные, неспешные, глаза спокойно бегают по строчкам, брови чуть хмурятся, сходясь к переносице.
– Только вот, что же произошло, мм?.. С чего мой папаша вдруг решил торговать, а? Высокие баллы в школе, ученик, подающий множество надежд и… У меня пазл не складывается, мистер Одинсон. Дополните?
Мужчина кивает, берётся за вторую папку и говорит:
– Его отец был отвратительным, мелочным и эгоистичным человеком. Он был тряпкой, лизоблюдом и выстилкой для ног его шефов, – неожиданные, грубые и далеко не дружеские слова Одина заставляют его собственные губы растянуться в ещё большей усмешке. Даже скорее в оскале. Они с Одином вдруг оказываются всё же более одинаковы, чем различны… – Он работал обычным офисным планктоном, имел таких же офисных друзей… Разница была лишь в том, что они были злыми и сильными, постоянно подшучивали и издевались над ним. Он в отместку издевался над собственной семьёй, Лафей довольно часто появлялся в школе с синяками, тщательно прикрытыми длинной одеждой.
– Надо же, как знакомо… – Локи перебивает Одина, потягивается, а затем заглядывает ему прямо в глаза. Жёстко, медленно говорит: – До меня дошли слухи, что вы подняли на него руку, буквально вот недавно… Пока меня не было.
Один прищуривает свой единственный глаз, лёгким движением захлопывает папки, а затем сплетает пальцы в замок, ставя локти на стол. Долго смотрит на него в упор, но Локи не ведётся на этот суровый взгляд.
Затем слышит:
– Тор вёл себя непозволительно и потерял над собой контроль. Я не собираюсь оправдываться перед тобой и объяснять тебе свои методы воспитания, но, – мужчина садится ровнее и хмыкает. По позвоночнику Локи неожиданно скатывается капля холодного пота. – Ты ушёл, оставил его и не позаботился о том, чтобы удержать его от необдуманных действий. Требовать от меня извинений или покаяния сейчас – верх глупости и низости. Если бы тебе было до него дело тогда, ты бы вмешался, а сейчас… Как насчёт примолкнуть и не лезть в это?..
Они на равных. Отлично. Придя сюда, Локи хотел показать, что он выше/опытнее/старше, но… Он знает, что это не так. Они оба знают, что это не так.
И поэтому то, как сейчас Один показывает, что не собирается его принижать, очень льстит.
Они всё же на равных. Так намного интереснее.
– Хорошо. Один-один, – он поджимает губы, чуть кивает. Фыркает. – Что случилось с семьёй Лафея?
Один чуть выжидает, будто бы обдумывает что-то. Затем продолжает говорить:
– Однажды те люди, что называли себя друзьями твоего деда, решили в очередной раз разыграть его. Они попросту выкрали его жену. И вряд ли в их планах было то, что случилось в итоге, но… – мужчина вздыхает, медленно поворачивается на кресле и поднимается. На нём всё ещё его официальный чёрный костюм, официальный чёрный галстук. Локи в своей домашней одежде и милых носочках выглядит довольно «иначе», по сравнению с ним. – Дело дошло до изнасилования, но отец Лафея запретил своей жене подавать заявление в полицию. Оскорблённый тем, как она предала его, выставила в плохом свете перед друзьями, он в очередной раз избил её…
Локи зевает. Да, это определённо трагедия и так далее, и тому подобное, но… После того, через что прошёл он сам, – мелочь.
Он сочувствует своей бабушке, сочувствует ей от всего сердца, но… Это пустая эмоция. Судя по данным, которые для него любезно раскопал Старк, она уже давным-давно мертва.
Так какой смысл?.. Выражение «лучше поздно, чем никогда», тут определённо не к месту.
Один складывает руки на груди и остаётся у окна. Полубоком, будто бы каменное изваяние, он стоит и смотрит своим единственным глазом куда-то туда, наружу, далеко-далеко… В непостижимое «вчера» или, может, недостижимое «завтра». Локи не будет лгать, если скажет, что испытывает определённую долю уважения к нему.
Не к тому, как мужчина правит своей семьей, но к тому, как правит миром, выстроенным вокруг себя. Выстроенным из самых, что ни на есть, руин.
Так ведь обычно и бывает… Когда тебе неожиданно, хоть и по твоей же просьбе, вдруг открывается вся информация об интересующем тебя человеке, – все его счета, всё имущество, все связи, всё прошлое, – ты в любом случае начинаешь улавливать суть. Суть этого самого человека.
– Твой отец всегда был очень ответственным. Если он ставил перед собой цель, он добивался её любыми способами. Иногда казалось, что ему подвластен весь мир… Если было нужно, он мог менять не только окружающих, но и себя. Поняв, что от отца ему никак не избавиться, никак с ним не договориться и никак его не изменить, Лафей решил, что должен просто убить его. Убить ради общего блага, – Один вздыхает так, будто бы именно это, эта способность и убила его отца, но… Его убила не способность. Его убил Локи. – В нём не было заложено всех этих «злодейских» черт, в нём не было жажды крови и приверженности к насилию, но… Он перекроил себя, перестроил своё сознание. Вскоре после произошедшего он убил его. Я помню, как мы несколько часов подряд долбили лопатами промёрзлую землю где-то на окраине, чтобы выкопать могилу и скинуть туда тело. И Лафей был счастлив, но его мать – нет. Она не смогла простить ему убийство мужа, которого, как оказалось, любила всем сердцем. Это морально уничтожило его, твоего отца. И всё изменилось.
Он замолкает, а Локи потирает переносицу. Чуть вскидывает брови, но так ничего и не спрашивает. Даже если бы и хотел, то… А что тут спросишь? Почему некоторые люди такие идиоты, что, влюбляясь, готовы терпеть и побои, и унижения? Или же почему благие намерения постоянно и всех заводят в такие жуткие дебри?
Вместо того, чтобы спросить, он неспешным движением меняет ноги местами и вздыхает.
– После этого вы и начали приторговывать, да?.. Вам это, конечно же, было не по душе, но он был вашим другом, да, мистер Одинсон?.. Неудивительно, что вы решили присмотреть за ним, только вот… Прошу меня простить, захрена, а? – он сжимает губы в нитку, тонкую и разозлёно-надменную. Переплетает руки на груди. – Если бы он умер, вам же было бы лучше, разве нет?! Да всем было бы лучше, разве нет?! Он убил собственного отца, упёк мать в психушку и… Почему вы пошли за ним, а? Я знаю, что вы не раз вытаскивали его зад из передряг. И я спрашиваю: зачем?
– Ты ещё мальчишка. Не понимаешь многого и… – Один мягко усмехается, скорее даже не ему, а своим воспоминаниям.
Но Локи задевает. И он неожиданно вспыхивает.
– Какого хрена, а?! Да я пережил побольше вашего, чёрт подери, не смейте называть меня сосунком, если не хотите схватить пулю меж глаз. Я наравне с вами. И я не прошу, я требую уважения к себе. Я достоин вашего уважения, – он стискивает зубы и еле сдерживается, чтобы не ударить кулаком по столу, придавая вес своим словам.
Один поворачивается и внимательно смотрит на него. Говорит:
– Если ты хочешь стать тем, кем хочешь, ты должен привыкнуть к тому, что никто не будет уважать тебя. Никому не будет дела до твоей жизни, до жизни твоих близких. Всем будет плевать на твою боль, на твои сложности, – он смотрит внимательно, долго. Одним лишь взглядом осаждает Локи и остужает его зарвавшийся, неустойчивый сейчас пыл. Говорит: – Если ты хочешь стать тем, кем действительно хочешь, ты должен отпустить своё прошлое и прекратить требовать от людей похвалы и уважения. Твой отец мёртв, Локи. Пора бы идти дальше, а не проецировать на всех твою жажду принятия, которое ты не смог получить от него.
Повисает тишина. Один отворачивается, а у мальчишки рот приоткрывается. Он неслышно, мелко хватает им воздух, сердце бьётся сильно, неспешно, и комната… комната начинает уменьшаться…
– Все эти годы он писал мне изредка. Каждое письмо почти полностью было посвящено тебе. И мысль была лишь одна: он гордился тобой. Всегда гордился тобой и тем, в кого ты превращался.
Комната остаётся на месте, он остаётся на стуле. Всё в порядке. Всё в порядке.
Локи осоловело моргает и берёт себя в руки. Прочищает горло, кусает щёку изнутри и откашливается. Один спокойно говорит:
– Слева от тебя шкаф. Внутри графин с водой. Можешь налить себе выпить.
Медленно глубоко вдохнув, мальчишка поднимается, неспешно смачивает горло, а затем возвращается на место. Спокойно проговаривает:
– Прошу меня простить за это непозволительное поведение. Я постараюсь держать себя в руках.
Мужчина усмехается. Вновь. Кивает, всё ещё глядя в окно.
– Быстро схватываешь. Молодец. Что до твоего отца… Я не убил его потому же, почему бы и ты не убил Ванду Максимофф, даже если бы узнал, что она вырезала всю свою семью. Так понятнее?..
Локи хмурится, чуть поводит пальцами вновь закинутых на чужой стол ног… Как бы там ни было, Один поставил его на место, но не попытался запугать. Просто напомнил, что его слабость не должна брать над ним верх, и всё.
Будто бы наставник или учитель… Если говорить откровенно, Локи был бы не прочь стать его учеником в том, что касалось бы торговли и всего подобного.
– После этого… Как оказалось так, что вы были знакомы с моей матерью?.. Это же были вы, да?.. Тот самый человек, который якобы сделал меня вместе с моей матерью, по мнению Лафея?..
Один не отвечает довольно долго. За окном сгущаются сумерки, а он всё смотрит и смотрит. В какой-то момент Локи кажется, что его вопрос не был услышан или же мужчина заснул, но…
– Я познакомился с твоей матерью на первом курсе университета. Пары из нас не вышло, но мы стали хорошими друзьями. Она была… Была поистине храброй, умной и самоотверженной женщиной, – очередной вздох такой тяжёлый, что даже у Локи становится тесно где-то в груди. Его мать… Его мать была действительно храброй. – Я много раз отговаривал её от связи с твоим отцом, но она убеждала меня, что любит его. И он тоже любил её, он становился лучше, благодаря её уверенной направляющей руке, но… Уже тогда он был безумен. Постоянно следил за её передвижениями по городу, постоянно проверял её телефон и почту. Когда он случайно увидел нас, во время той, дружеской, встречи, твоя мать уже была беременна тобой. Только вот ни я, ни она, так и не смогли донести этого до Лафея.
– Он много раз рассказывал мне, как убил того человека. Как убил моего якобы настоящего отца. Это была не самая его лучшая сказка на ночь, но… Вы, как я вижу, отделались одним лишь глазом голубого, а не зелёного цвета, судя по тем счетам одной из частных медицинских клиник семнадцатилетней давности…
Да, он знает об Одине всё и не собирается скрывать этого. Чем больше он скажет сам, тем больше ему скажут в ответ.
– В молодости я был очень похож на тебя. В силу того времени и господствующей тогда моды, я несколько лет носил цветные линзы. Носил их настолько долго, что большинство уже и не помнило настоящий цвет моих глаз, – Локи сдерживает улыбку и не может представить молодого Одина-бунтовщика. Слушает дальше. – Ты говоришь о плате, что ж… Моей платой был глаз, зрелище смерти твоей матери и пожизненный страх, что он заявится в мой дом и вырежет всю мою семью. Я тоже не раз слышал его мечты о том, как он хотел бы убить меня.
Один оборачивается и смотрит на довольно резко побледневшего, ошарашенного Локи. Тот даже сказать ничего не может, не то что пошевелиться.
Оказывается это его отец убил её… И он… Он заставил Одина присутствовать там… Скорее всего не только Одина, но и… Ещё многих, зная Лафея, и…
Его глаза увлажняются, но, до боли закусив губу, Локи берёт себя в руки. Быстрым движением утирает только начинающие катиться слезы, смотрит на вернувшегося в кресло Одина.
Медленно, кое-как ворочая непослушным языком, говорит:
– У меня остался только один вопрос… Только один вопрос. Почему, когда он вернулся вы… Почему вы ничего не сделали?.. Ладно, я… Я вам никто, вы не обязаны были меня защищать, это было бы крайней глупостью с вашей стороны, но… А как же ваша семья? Как же… – его глаза распахиваются против его воли широко-широко, и в них столько бесконечных терзаний, что Один сурово поджимает губы. Он в который раз убеждается, что ад для этого ребенка не закончился даже со смертью его главного дьявола. Да и вряд ли он хоть когда-нибудь закончится… Локи дёргается, садится ровно и комкает в пальцах ткань домашних штанов. – Он приставил пистолет к голове вашей жены, и он… Он же мог убить её, он мог убить Тора и… Почему вы ничего не сделали?..
Последний вопрос звучит потерянно. Мальчишка сжимает зубы в ожидании ответа. Ему кажется, что, произнесённое Одином, откроет ему довольно многое.
– До того как приехать, он предупредил меня. Пообещал, что я умру, но не от его руки. Что я умру от страха за себя, за свою семью… Ты думаешь, что он был животным, но на самом деле, он был обычным сумасшедшим. Сумасшедшим, но «человеком чести», – Один отводит спокойный взгляд и начинает медленно складывать архивные папки. Говорит: – Он бы никогда не причинил мне и моей семье действительного вреда, потому что я заранее отплатил ему за их жизни. Я спасал его ни один и даже не два раза, я прикрывал его, вытаскивал полуживым из перестрелок, даже тогда, когда это могло и мне стоить жизни. Это было его неоплатным долгом, и поэтому на мою семью было наложено вето.
Локи приоткрывает рот, чтобы что-то сказать, но так и не произносит ни слова. Один добавляет:
– Ты говоришь о том, что помощь тебе была бы глупостью… Отчасти так и есть, но только отчасти. Это была не моя война, Локи, а твоя. Если бы я победил в ней вместо тебя, ты бы не вынес из неё то, что вынес сейчас, ты бы не чувствовал себя отомщённым, не чувствовал бы себя свободным от гнёта Лафея. Убить его должен был ты, и никто другой. Только ты прошёл через все поставленные им препятствия и стал достоин того, чтобы подвести его вплотную к плахе, – мужчина постукивает папками по столу, выравнивая их, а затем убирает в ящик стола. Говорит: – Я передам их мистеру Беннеру лично, если ты не возражаешь. А теперь… Я ответил на все твои вопросы?
Не в силах сказать что-либо, он просто кивает, а затем поднимает ладони и неожиданно вымотано трёт ими лицо. Вздыхает, поднимаясь.
Один вдруг чуть приостанавливает его:
– У меня есть тоже кое-что, что я хотел бы сказать тебе… – он уже не смотрит на него, углубляется в свои бумаги, всё же продолжая говорить. Будто бы между делом. – Как долго ещё ты собираешься испытывать моего сына, Локи?.. Чтобы не было недопонимания, я поясню. Благодаря тебе он очень многого достиг. Хоть результат ещё довольно шаток, его контроль над собой и своим гневом стал в разы лучше. Однако то, что происходит между вами сейчас не может не привлечь моего внимания. Его оценки не падают, все остальные успехи и достижения остаются на том же уровне, но… Меня волнуют его душевные терзания и то, насколько долго они затянулись. Если ты не решишь этот вопрос, я буду вынужден убрать тебя с его пути. Я понятно объясняю?..
Локи удивлённо приподнимает брови. Та тема, на которую перешёл их разговор, определённо неожиданна для него. Однако он старается не теряться.
