Текст книги "Подкидыш (СИ)"
Автор книги: Little_Finch
сообщить о нарушении
Текущая страница: 50 (всего у книги 70 страниц)
Лишь шокировано прочищает горло и мягко сбрасывает прикосновение подруги. После всего, что произошло, после всего, что он узнал, после всего, что пережил…
Почему он ещё здесь? Почему Тор всё ещё здесь? Почему он говорит это, почему делает это?
Убийства ведь не по его части. Также, как и наркотики, и грабежи, и продажа оружия, но…
Почему мальчик, выросший в идеальных условиях, так просто говорит: «убей его»? Неужели потому, что, – даже несмотря на то, в насколько разных мирах они росли, – они всё же родственные души?..
Локи поднимает руки и неспешно расчёсывает пряди пальцами. Аккуратно и крепко собирает их резинкой.
Тор говорит:
– Если тебе нужно оправдание для собственной совести, можешь считать, что я заказал его тебе.
Это звучит смешно, и он ухмыляется. То, какая поддержка и понимание чувствуются в одном лишь его предложении, вселяет в него уверенность и ещё немного сил.
Лениво прикрыв глаза и откинувшись на спинку, он бормочет:
– У тебя не хватит денег, чтобы купить мои услуги, Тор. Не льсти себе.
Парень позади усмехается, а Ванда вздыхает, чуть более расслабленно и одновременно собрано. За миг до того, как все начинают возвращаться назад в зал, Тор потягивается, совершенно случайно склоняясь к самому его уху, и отвечает:
– Я всегда смогу расплатиться натурой, ты же знаешь…
Локи фыркает. Хочет рассмеяться в голос, но сдерживается. Внутри него происходит что-то невероятное: сердце заходится, частит, а мозг судорожно подключается ко «второму дыханию»/дополнительному питанию.
Он подбирается. Неожиданно для себя чувствует, что готов к этому последнему рывку.
Готов и не боится.
Все возвращаются в зал суда. И присяжные, и прокурор, и судья.
Он поворачивается к отцу и долго смотрит на его профиль. Не пытается запомнить или ещё что-то. Никаких сантиментов. Никаких чувств. Никаких эмоций.
Он отворачивается. Отрешённо размышляет: сделать это чисто или не пожалеть крови.
Приговор зачитывается слишком быстро. Приговор зачитывается слишком «без шансов».
Его приговаривают… Точнее не так. Ему присуждают год, но на самом деле пожизненное в окружной психиатрической больнице с прописанием соответственных препаратов, групповыми «круглыми» посиделками с кучей ненормальных и добрыми, но заебавшимися медсестричками в белых халатиках со шприцом с седативным за спиной.
Довольно коротко. Довольно ясно.
Вот так. И на этом закончим, пожалуй.
Ему кнут, его отцу лишь пряники. Какая жалость.
Локи молча спокойно кивает, напряжённо поджимает губы и на самую долю секунды прикрывает глаза.
Человеческий мозг – самая удивительная вещь, которую только можно найти в мире. Скорость мысли намного выше скорости света, количество хранимой памяти намного выше возможностей телефона и даже компьютера…
Ему хватает мгновения, чтобы перебрать все воспоминания, связанные с Лафеем. Его челюсти с силой сжимаются, и он еле удерживается, чтобы не вырваться, когда его поднимают на ноги. Внутри разгорается что-то страшное. Не просто гнев или злость, не просто жажда мести…
Лафей же поднимается сам. Вальяжно, медленно и лениво. Он победитель, он не показывает своей ухмылки, но все и так её чувствуют.
В зале висит гнетущая тишина. Никто не произносит ни слова.
Присяжным сказать попросту нечего. Как только выходит судья, они начинают быстренько и будто бы незаметно сваливать.
Все, кто сидит в зале в качестве наблюдателей, поражены и ошарашенны. Они даже словечка вымолвить не могут, находятся будто в трансе.
Да уж… Что же. Он может исправить это. Полностью.
Двое охранников по бокам. Локи опускает голову, делает вдох, а затем всем телом подаётся влево. Выставляет локоть, вкладывая в него как можно больше силы.
Не ожидав такого, охранник отшатывается, шипит от боли и до жути медленно тянется к оружию. Протокол запрещает ему стрелять в помещении, так как количество гражданских превышает всё, что только может.
Локи не беспокоится. Продолжает действовать.
Ликвидировав одного на время, он резко вскидывает руки и, сложив их в один большой кулак, даёт второму охраннику по лицу. Прямо по носу.
Тот взвывает, падает на подогнувшихся коленях, а затем получает острым коленом по лицу. Снова.
Наручники конкретно мешаются, но Локи старается действовать в пределах возможного. Его отца уже вывели из-за стола, он почти что в зоне досягаемости.
Сзади звучит:
– Ни с места! Вы не имеете права!..
Ох, да ладно! Серьёзно?..
Он фыркает:
– Я весь ваш, офицер. Стреляйте, куда хотите.
Кровавая дикая пелена застилает его взгляд. Пусть стреляет, плевать. У него нет сотни жизней, но есть одна, и он готов отдать её за смерть собственного отца и свою свободу.
Пара быстрых шагов. Лафей, кажется, удивлён.
Или же просто хорошо притворяется.
Хотя какая разница.
На его лице читается такое весёлое, детское удивление, что, кажется, даже мутный, слепой глаз загорается от эмоций. Он думает, что ничего не получится. Думает, что у Локи ничего не получится.
– Я повторяю, ни с места! Вы под прицелом, ещё одно движение и…
Наручники всё ещё мешаются, когда он хватает отца за плечи и резко склоняет, давая ему коленом в грудь. Тот не реагирует, как должно, просто отталкивает его.
Видимо, думает, что потом это будет в его пользу, потом, когда он будет разыгрывать из себя жертву.
Только вот… Лафей ещё не знает, что никакого «потом» не будет.
И Локи продолжает действовать. Его губы растягиваются в хищной улыбке, а затем кулак врезается в лицо отца. Тот делает шаг назад, изображает крайнее удивление, а следом мальчишка ставит ему подножку. Обеими руками толкает в грудь.
Даже падая, мужчина всё ещё не реагирует. Либо всё до сих пор идёт по его плану, либо это в его планы уже далеко не входит…
Локи плевать. Чужая кровь редкими каплями брызжет на его лицо, его щёки и губы, когда Лафей падает назад, его голова прицеливается в самый угол стола, а затем, от силы удара и тяжести тела, череп проламывается. Мужчина безвольно съезжает на пол.
Мальчишку скручивают. Он ухмыляется, облизывает губы, собирая привкус соли/железа, и дико скалится.
Кто-то из присяжных взвизгивает и подрывается. Кто-то кричит о скорой.
Его отец из сидячего положения медленно валится на пол. Валится таким тяжёлым кулём с остаточным выражением крайнего удивления, застывшим на лице.
Локи вдыхает полной грудью и продолжает ухмыляться. Он бы и рад спрятать это выражение, убрать его со своего лица, но просто не может.
В последнюю секунду успевает перехватить взгляд Тора. Тот как раз собирается выходить в коридор, оборачивается напоследок.
Они встречаются взглядами. Локи не справляется с собой, глядит с немым вопросом, с немой жаждой похвалы и поддержки. Тор дёргает уголком губ, мелко кивает.
У мальчишки внутри что-то радостно переворачивается.
Один из охранников, даёт ему под дых, бьёт в грудь, бьёт по рёбрам. Он улыбается.
Не может перестать смотреть на Лафея, вокруг которого медленно разливается куча крови. Его череп выглядит чуть деформированным, а угол стола – немного испачканным «чем-то».
+++
Его вталкивают в комнату и, не удержавшись на ногах, мальчишка валится лицом в пол. Отплёвывается, утирает губы пальцами, всё ещё покрытыми капельками красного.
Из прохода между нарами ему навстречу выходит Джейкоб. Он обеспокоенно смотрит, останавливается в паре метров от него.
Видимо, его появление здесь всё же неожиданность. Все думали, что его оправдают, все думали, что всё будет в порядке…
Но всё в порядке. Тюрьма – не проблема.
Локи поднимается на ноги. Всё ещё улыбается, но как-то блёкло. Всё-таки эмоционально вымотано.
Он говорит:
– Я убил его… Я убил его собственными руками…
Джейкоб медлит секунду, моргает, а затем кивает. Он улыбается ему, подходит и треплет по волосам. Приобнимает за плечи и ведёт к душевым.
Теперь для него уже действительно ничто не проблема. Ведь его отец мёртв.
+++
Примечания:
*(Да-да, знаете, это была отсылка к Джокеру в исполнении Хита Леджера. Я просто не могла удержаться)
Комментарий к Глава 21.3
Нет. Это ещё не конец.
М.Зяблик
*в ожидании отзывов*
========== Глава 22.1 ==========
Everything is blue
Все синее
His pills, his hands, his jeans
Его таблетки, его руки, его джинсы —
And now I’m covered in the colors
И теперь я сам покрыт яркими пятнами,
Pulled apart at the seams
Разорван по швам,
And it’s blue
И все синее,
And it’s blue
Все синее.
Everything is grey
Все серое
His hair, his smoke, his dreams
Его волосы, дым от его сигареты, его мечты —
And now he’s so devoid of color
И теперь он видит мир лишь в черно-белых тонах,
He don’t know what it means
Он не знает, что это значит,
And he’s blue
И он я увяз в синеве,
And he’s blue
И он я увяз в синеве.
Halsey – Colors (stripped)
+++
Вдох-выдох.
Проходит неделя. Неделя тишины, неделя, которую он тратит на то, чтобы сконцентрироваться на себе/внутри себя.
Лафей мертв.
Локи может двигаться дальше.
Он пока что не знает, как долго пробудет здесь без повторного судебного разбирательства. Беннер молчит. Джейкоб говорит, что он наделал много шуму, но когда через, максимум, дней десять пыль осядет, к нему придут.
Джейкоб говорит, что все образуется.
Вдох-выдох.
Каждый его день – жесткий распорядок. Не будь его, Локи знает, что начал бы медленно сходить с ума. Крыша бы просто ехала, и ехала, и ехала, и…
Несколько дней назад, за обедом его переклинило. Просто мозг будто бы завис.
Джи просто сказал:
– Хей, твои руки…
И его выкидывает мгновенно. Слишком резко.
Голоса звучат будто бы из-под плотного слоя воды.
– Что ты делаешь?..
– Мне просто нравятся твои руки… – поцелуй в макушку. Его небольшая аккуратная ладонь ложится в самый центр ладони Тора. Тот проводит по одной из линий кончиком пальца.
– Дурак… – его глаза убегают, но возвращаются вновь. Щеки заливает румянец и…
– Хей, слышишь меня?! – перед его лицом щелкают пальцами и приводят в чувство. Локи шало моргает, делает несколько глубоких вдохов. – У тебя руки испачкались, вытри.
Вдох-выдох.
Он не знает, как и почему это происходит. Не знает, когда накроет очередной «волной». Не знает, когда это прекратится.
Тогда произошло уже не в первый раз, но было как-то… Не так ярко, что ли.
Ох, чушь. Он просто не обратил внимания. Решил, что пустяк, что…
Вдох-выдох.
Он в танце кружит вокруг боксерской груши. Уже который час.
Джи говорит, что когда-нибудь его выносливость сыграет с ним злую шутку.
Джи говорит, что все образуется.
Он действительно хороший парень. Помогает ему, иногда скрашивает час-другой за интересной болтовней. И он заботится о нем, присматривает, но…
Серьезно. Срать он хотел на Локи.
Ну, может, не так грубо, но все же… Они не друзья. Парень возится с ним лишь по просьбе отца. Его, Локи, внутренние проблемы не Джейкоба дело.
Он и не лезет. Уже не раз попав на момент «волны», все же не спрашивает.
Возможно, потому что у каждого есть в шкафах те самые скелеты, но… Ему просто по боку. Это нормально. Локи все устраивает.
Вдох-выдох.
Он бьет по мягкому, но не слишком, телу груши до жжения под новой кожей на бледно-розовых костяшках. Затем начинает практиковать удары ногами.
Цепь жалобно позвякивает, но Локи просто не может остановиться. Не может позволить себе остановиться.
Воспоминания, этакие мазки из жизни его маски, вспыхивают в сознании все чаще. Встряхивают его, все еще растерянного после происходившего в последние недели, все чаще.
И ладно бы, это было серо, но… Нет. Не серо. Не блекло или исступленно.
Ярко, четко и так… Так больно.
Он не знает, что делать с этим. Не знает, как это прекратить. Он даже не знает, что чувствовать.
Да, те моменты приятны. Они чаще всего положительны, они всегда до невозможного красивы.
Но Локи страшно. Он достаточно силен духом сейчас, чтобы признаться хоть вслух. Самому себе он еще давно это сказал/объяснил. С самим собой в этом плане пока что проблем нет.
И да. Ему страшно.
Он не привык к тому, чтобы испытывать чувства. Он не знает, что нужно делать. Он не знает, что ему может понравиться, а что нет.
И да. Испытывать чувства и проецировать их на себя же/свое сознание – разные вещи.
Тот человек, которым он был… Все те люди, которыми он был…
Это все не его. В них его лишь кусочки. Те самые потерянные пазлы от большой и общей картины.
Картины, скрытой от него широким, плотным полотном времени. Ведь его, времени, прошло слишком много. Чересчур много. И он боится чувств, но это не первооснова. Он боится того, что кажется потерял себя, себя настоящего, и…
Вдох-выдох.
Так вот. Ближе к сути.
Он ведь попросту даже не знает, как реагировать на эти «волны». В груди все так сжимается, что… Ему хочется на стену лезть.
Джейкоб говорит, что он не развит на уровне чувств. Да-да, помогать с этим он ему не собирается, но один раз все же заговорить решается.
Говорит, мол, «ты не знаешь какого это, ты не доверяешь этому, ты боишься»…
Говорит, мол, «ты не доверяешь в первую очередь себе, потому что не знаешь себя»…
Говорит, мол, «если ты не сможешь узнать себя, обрести себя, все может закончиться довольно грустно»…
Но это не помогает. Он одиннадцать лет прятался за масками, а теперь… Лафей мертв. В его голове творится не пойми что. Его сердце сжимается так, что глаза увлажняются.
И рядом все еще никого.
До сих пор никого.
Уже никого.
Вдох-выдох.
Джи советует медитации.
Локи пробует.
– Прекрати пялиться и займись делом, колючка. Иначе я могу решить, что ты, наконец, выпустил достаточно пара и готов обсудить то, что так жаждал… – он медленно наклоняется, ноги расставленны чуть шире плеч. А Тор боксирует, дико, рвано и разозленно. Рычит между ударами:
– Было бы… На что… Пялиться.
Его хватает на пять минут, а затем, подорвавшиь, он несется в туалет и подставляет голову под струю ледяной воды. Все «моменты» ненадолго покрываются корочкой льда. Больше медитировать он не пробует.
И что самое смешное… Ему не понятно, почему так случилось. Не как или зачем.
Почему?
Ведь в нем же нет ничего особенного. Большой, глуповатый, до ужаса нежный, накачанный, красивый и внешне, и внутренне, и…
Вдох-выдох. Удар.
Эластичные бинты на руках – самое удобное, что только может быть. Постепенно Локи понимает, почему Тор так много тренируется.
Это его личный наркотик. Как для некоторых еда или шопинг.
Спорт успокаивает его и дарит пустоту в голове. Спорт позволяет ему ни о чем не думать.
Для Локи «спорт» – это рисование. Но здесь художник – заочно гей.
Быть геем в тюрьме, где кроме тебя еще несколько десятков парней с чаще всего довольно долгим сроком… Простите, тут уже не до шуток.
Поэтому он притворяется, что любит спорт. Казалось бы, вернувшись сюда во вторник, после провалившегося слушания, он думал, что, наконец, может не лгать. Что здесь его примут таким, какой есть, потому что судьбы у всех схожие.
Что вышло… Он молчит об ориентации, хотя никто и не спрашивает. Он зашивается в спортзале, пока все резвятся под лучами весеннего солнца. Он хочет сделать что-то лишь бы убрать это угнетение, эту… тоску, но сделать что-то он все же не в силах.
Вдох-выдох.
Он все еще слишком слаб, чтобы иметь возможность защищать себя настоящего, себя не поддельного. Он все еще слишком глуп, чтобы не упустить суть самого себя сквозь пальцы, чтобы не разбросать себя самого в разные стороны, чтобы…
Вдох-выдох.
– Хей, мелкий!..
Его стопа врезается в грушу с звучным хлопком. Локи сжимает кулаки сильнее, утирает пот, льющийся со лба, бинтом на запястье.
– Хватит загоняться, твое тело не приспособленно к таким долгим тренировкам. Хей, слышишь?..
Удар. Удар. Удар.
Он стискивает зубы, в ход снова идут кулаки. Еще раз ногой. Коленом.
Груша покачивается. Неспешно летит из стороны в сторону по одной и той же короткой траектории.
Он не останавливается.
– Так, слушай. Что не так, а? Загоняешься из-за тюряги? Из-за того, что за тобой до сих пор не пришли? – Джи не подходит, стоит позади. Говорит: – Успокойся, ладно?.. Ты можешь рассказать мне, и мы вместе решим, что с этим делать, ладно?
– Нет, блять! Не ладно! Не лезь ко мне! – он на взводе. Определенно на взводе. Давным-давно на взводе.
Год, два, да, господи боже, всю гребанную жизнь, почему все просто не могут оставить его в покое уже, пожалуйста, может быть хватит лезть, хватить начинать говорить, хватит подходить к нему, он не стабилен и сейчас, и всегда, внутри темная неизведанная космическая материя и пожар одновременно, и никто не сможет помочь ему разобраться с этим и…
– Просто хватит ко мне лезть! – Он рычит. Кинувшись к груше, начинает наносить дикие, смазанные удары.
Секунда и Джейкоб дергает его за плечо, жестко швыряя на маты. Сложив руки на груди, загораживает снаряд.
Поджав губы, Локи поднимается и медленно разматывает бинты. Рвано дышит. Молчит.
– Что не так?
Парень смотрит в упор. Ждет.
Под его взглядом долго не может молчать даже Локи. Срывается:
– Я – гей. Всё? Доволен?!
Воцаряется тишина. У него внутри все до сих пор вскипает, но уже не так яростно. Удар об пол определенно вернул его в строй.
Чуть помедлив, Джи пожимает плечами. Говорит:
– Мне плевать на твою ориентацию. Дело не в этом. Что с тобой происходит, а?
Локи скрипит зубами и дает отпор. Здесь, в его личной и внутричерепной жизни, Джейкобу ловить нечего.
– Не лезь ко мне, ясно? Я разгребу это сам. Тебе не нужно и здесь вытирать мне зад, как какому-то младенцу.
Фыркнув, парень пожимает плечами вновь, но теперь как-то более обиженно. Говорит:
– Там к тебе пришли. Только приведи себя в порядок в начале, а то потом несет не хуже чем гордыней и эгоизмом. Сейчас блевану. – он вскидывает голову и проходит мимо, к выходу. Плечом не пихает, значит задело его не так уж сильно.
Локи фыркает.
Пришли, значит?.. Отлично. Пора бы ему выбираться отсюда.
+++
Это Брюс. Он и несколько довольно объемных папок по ту сторону стекла.
Его волосы все еще чуть влажные. Рукава робы лениво повязаны на поясе, белая майка на спине расплылась парой влажных капель.
Локи опускается на стул, потягивается и берет телефонную трубку. Краем глаза замечает, что оба охранника, – и с его, и со стороны Беннера, – выходят.
– Да, мистер куратор. Наконец, явились по мою душу?.. – он усмехается так, будто бы все в порядке. Никого больше он не пустит себе в душу. Даже если намерения хорошие будут, черт подери, все равно в итоге он останется один. Один же будет и последствия разгребать.
– То, что ты устроил в зале суда… Тебе бы не помешала хорошая порка, как я счита…
– Я задал вопрос. Будешь биться за меня, мм? – пальцы давят на кадык, мешают дышать, а другая рука смещается с паха на бедро. Локи вскидывается:
– До последней капли крови, сука! – он рычит, скалится, изворачивается, брызжет слюной. Изнутри прорывается он сам; та дикая и необузданная его часть. Ей так хочется свободы, хочется соскрести с себя всю ложь, всё притворство. Злость вскипает под кожей и в его взгляде, Локи щелкает челюстьми прямо перед лицом Тора.
– Еще раз нарвешься сам – выпорю. – парень глядит восхищенно и также страстно. Вгрызается в его губы, нещадно сталкивается бедрами и…
– Локи!
Он отшатывается, дергается и чуть не падает со стула. Трубка отскакивает на стол, грохочет по нему, а мальчишка смотрит круглыми, большими глазами и вдох сделать не может.
Брюс чуть напугано и взволнованно вскидывает брови. Ждет.
Отведя взгляд, Локи моргает и все же дышит. Прочищает горло. Подсаживается ближе. Берет в руки трубку.
Но медлит перед тем, как прижать ее к уху. Боится, что голос предаст.
– С тобой все в порядке, Локи?.. Ты выглядишь…
– Нормально. Я… Я в норме, ладно?.. – он кивает, кивает, проводит рукой по волосам. Внутри медленно затухает вспыхнувший секундой ранее пожар. Он хочет, чтобы это закончилось, и хочет, чтобы хоть кто-то объяснил ему, что происходит.
Мальчишка действительно не понимает.
– Вы что-то говорили, мистер Беннер?..
Главное отвлечь его… Главное отвлечь и все будет в порядке.
Вдох-выдох.
Джейкоб говорил, что все образуется.
– Да… Да, я начал говорить о том, что твой отец в больнице и…
– Что…
Шок. Он бы разросся, затопил его, но не успевает.
– Состояние тяжелое. Его поддерживают на аппаратах жизнеобеспечения. Очень большие повреждения коры головного мозга и… – вздыхает, тихо шепчет: – Волноваться не о чем, слышишь?.. Он больше тебя не тронет.
Локи вздыхает и кивает. Ставит локти в упор, жмурится на миг.
Какой, однако, живучий у него отец… Иногда кажется, четвертуй его, он и то все еще будет дышать.
Однако, раз состояние тяжелое, значит осталось недолго. Ему хотелось приставуче выспросить насколько тяжелое, как он выглядит, где лежит, чувствует ли боль, но… Локи понимает, что подозрений насчет его психического здоровья и так достаточно. Всегда что-то лучше оставлять при себе.
– Завтра у тебя второе слушание. Около полудня. Ты должен будешь…
– Какой срок мне дадут? – спрашивает в лоб, в упор. Дай Брюсу волю, он разгуляется так, что будет одно предложение говорить несколькими да еще и несколько часов. Сейчас же мужчина замирает, вскидывает бровь, а затем улыбается чуть ли не во все тридцать два.
– Если ты дослушаешь то, что я говорю, то узнаешь. Тюрьма плохо на тебя влияет, ты становишься нетерпеливым и наглым. Ты…
– Ох, правда?! Я бы посмотрел как на вас повлияла тюрьма. – Локи прищуривается, закидывает ногу на ногу и откидывается на спинку стула, насколько это позволяет телефонный провод. Лениво говорит: – Я хотя бы жив и не покрыт синяками, мистер Беннер. Давайте ближе к делу, мм?..
– Да-да, только один вопрос. – мужчина подтягивает к себе одну из папок, кладет на нее руки, не открывая. Вздыхает. – Ты ведь нашел себе кого-то тут, да?.. Ты выглядишь довольно свежо и более раскрепощенно, чем раньше, да и…
– Что, простите? – он хмурится, не понимая. Да, неявная похвала о том, что его очередная полумаска незаметна, довольно приятна, но… Что Беннер пытается этим сказать?..
Ждать ответа долго не приходится. Брюс говорит и одновременно с этим опускается в глазах мальчишки до уровня пола.
– Ты же понимаешь, что это нечестно по отношению к Тору и…
– Простите, что?! – он распахивает глаза, подается вперед, чуть не впечатываясь лицом в разделяющее их стекло. Шипит: – Вам не кажется ли, что вы берете на себя слишком много, а? Моя личная жизнь вам поперек горла не стоит. Не нужно лезть туда, где за вмешательство вам с легкой руки могут оторвать ваш любопытный нос, мистер Бен-нер.
Куратор отшатывается, вздрагивает и откашливается. Вздыхает. Не успевает он ответить, как Локи говорит:
– Это он вас попросил, да? Неугомонный идиот. Передайте ему… – он уже откидывается назад и возвращает себе самообладание. Теперь молча прожигает Брюса взглядом.
Мужчина перебивает его:
– Нет, он лишь попросил меня убедиться, что ты в порядке и…
– Оу, так это все же ваша инициатива… Ясно. Может вернемся к моему делу?
Ледяной взгляд из-под ресниц, чуть повести плечами и скучающе вздохнуть.
Беннер нервно кивает. Продолжает:
– Завтра твое второе слушание. Его уже точно будет вести Фригга, так что тебя в любом случае оправдают. Тот судья, что вел первое слушание, исчез бесследно, вместе со всеми своими документами, так что…
Вывод очевиден и не удивителен. Все было куплено. Всегда все было куплено.
– Если улик будет недостаточно, вы же понимаете…
– Я добился, чтобы Малекит выступил. У него есть важные для следствия сведения и улики, их будет достаточно, так что… Тебе не о чем волноваться.
– Хмм, Малекит…
Локи прикрывает глаза и задумчиво кусает губу. Этот парень не то чтобы его волнует, но о нем определенно стоит задуматься.
Отец кого попало к себе даже в шестерки не берет. Если он не уверен в том, что работа будет выполнена, он не связывается.
А тут… Слежка, подставы, измены, а затем еще и предательство работодателя при его подошедшей кончине.
Либо Мэл связан, – угрозами или «помощью», как в случае с Дарси, – либо же он сам захотел работать. И это определенно интересно. Очень и очень интересно.
Скорее всего, Лафей дал ему задания, много заданий, еще и на случай своей смерти.
Выходит, скорее всего, проблемы еще не кончились…
– Ты знаешь что-то? Это может помочь следствию?
Беннер активируется чуть ли не мгновенно, его глаза загораются и…
– Нет. У вас есть что-то еще или я могу идти? – он не выдает себя, скучающе вздыхая и смотря хладнокровно. Потом, конечно же, нужно будет поговорить об этом с Джейкобом.
– В принципе, это все, но… – он печально вздыхает, откладывает все бумаги, к которым почти и не притронулся, и смотрит на Локи. Прямо в глаза. – Слушай. Завтра я заберу тебя отсюда и все будет нормально. Ты вернешься домой и…
– У меня нет дома. И у меня все нормально. – он поднимается, но все еще держит трубку. Презрительно кривит губы. – Свою часть сделки я почти выполнил. Надеюсь, вы не забыли о своей?
Не позволяя мужчине ответить, Локи кладет трубку. Разворачивается и выходит.
+++
В этот раз всё происходит по-другому. Конец марта приветствует его относительным теплом и мягким солнечным светом, от стены грузовика, в котором его везут, больше не тянет замогильным холодом, а охранники, что сопровождают его, намного более терпимы/терпимые, чем те, что были тогда.
Локи уезжает из тюрьмы, предварительно собрав свои вещи и уложив их небольшой стопочкой на своей же койке. Джи говорит ему не торопиться так сильно, всё до сих пор может пойти не так, как он предполагает, но…
Мальчишка делает вид, что не слышит этих слов. Затем делает вид, что совершенно не волнуется.
Руки приходится сжимать в кулаки, чтобы самому же не видеть как они подрагивают. Но он справляется. Правда справляется.
Заходя в тот же зал суда, Локи старается не пялиться на чистый, вымытый пол и новый стол, что поставили на замену предыдущему. Позади него все так же много людей: друзья, Малекит, какие-то ненужные свидетели. Фригги нигде не видно, значит она все же судья и…
Он незаметно рвано выдыхает. Как бы там ни было возвращаться в тюрьму не хочется. Не потому, что его там унижают, избивают или гнобят, но потому, что здесь у него есть незаконченные дела, есть люди, которых он пока что не может бросить, и есть люди, с которыми ему еще нужно до конца разобраться.
Здесь у него есть некоторые проблемы, и он не может ни уйти, ни спрятаться под одеялом на нарах, пока не разгребет их.
В отличие от предыдущего, трехчасового слушания в этот раз все происходит намного быстрее. Присяжные уже другие, на его стороне куча доказательств невиновности и относительного психического здоровья, на его стороне и Фригга, и Малекит…
А также уже проверенная органами информация об отцовских махинациях на черном рынке с наркотиками, оружием и, – что довольно неожиданно, хотя и ожидаемо, – даже людьми.
И Локи почти не требуется ничего говорить. Все якобы выдвинутые против него обвинения оказываются ложными: ни следов его наркоторговли, ни следов воровства или продажи оружия нет, никаких докладных – тоже.
Да, в медицинской карте все еще есть лист с извещением о прошедшей наркозависимости, но и здесь ни у кого не возникает вопросов. Беннер и Эль стоят за него горой, отстаивая и свободу, и жизнь…
Локи неожиданно для себя понимает, что на предыдущем суде Беннера в зале не было. Мысль не вызывает злости. Скорее всего его вынудил Лафей, однако… Сейчас он тут. Он спокойно и собрано дает показания «за» его, Локи, будущее спокойствие, а не «против» и…
Это значит довольно многое, разве нет?..
Локи старается не думать об этом. Он рад, что Беннер все же Беннер. Что он не бросает слов на ветер, что идет до конца потворствуя своим довольно благородным и правильным принципам.
Это определенно заслуживает уважения. И мальчишка уважает его.
Примерно на десять сотых от всего количества.
Суд заканчивается тем, что его отпускают. Теперь он не преступник, не психически больной. Он всего навсего жертва морального и физического насилия, применившая самооборону, как способ защиты.
Его отец тоже жертва. Жертва случая.
И суд заканчивается тем, что его вновь сажают в тот же фургончик. Затем везут назад в тюрьму.
Ему становится немного смешно, как все это происходит. В конце зачитывается приговор, его оправдывают, с него снимают наручники… А затем уводят в туже дверь, что и раньше.
Джейкоб приветствует его, хлопает по плечу. Он уже не говорит о том, что все образуется. На самом деле ничего не говорит.
Локи заходит лишь чтобы подхватить свою маленькую стопочку из вещичек. На обратном пути прощается с парнями, с которыми успел подружиться.
Джейкоб оказывается последним. Они пересекаются взглядами, и им нет нужды говорить что-либо.
Локи и так знает, что его просьба будет исполнена как только наступит нужный момент. Джи его не подведет.
+++
Он возвращается домой ближе к вечеру. Переступает порог и останавливается, неспешно покачиваясь с носок на пятки.
Из кухни выходит Тор. Он смотрит на него, осматривает с ног до головы, а затем заглядывает в глаза.
Светлые брови скорбно сведены к переносице, губы поджаты.
Локи смаргивает воспоминание-призрак того, как не он, кто-то другой, любил целовать их, и нагибается, чтобы разуться. Все, чего ему хочется – обычный душ. Душ, а затем теплая постель и спокойная музыка.
Все это за закрытой дверью.
Выпрямившись, Локи делает шаг, еще один. Тор стоит в центре коридора, но мальчишка не собирается останавливаться.
Их нет. Им не о чем говорить.
То, что происходит внутри него, никого не касается.
Парень говорит:
– Я уже думал, ты оттуда никогда не вернешься…
Поравнявшись с ним, мальчишка позволяет себе один ленивый, снисходительный взгляд. Говорит:
– Ты скучал?
Он вкладывает в эти пару слов буквально все, что может. Он высмеивает и Тора, и его привязанность, и все, что ему дорого.
В прозрачных голубых глазах что-то вздрагивает.
Не дожидаясь ответа, он идет дальше/быстрее/смелее. Он победил, он только что взял над этим тупоголовым идиотом верх, но…
Отчего так колет внутри?.. Так, будто…
+++
Он просыпается следующим утром и просто несколько часов лежит в постели. Потолок кажется до ужаса притягательным и прекрасным. Локи не может оторвать от него взгляда.
Джейкоб был прав. Ему нужно разобраться в себе, ему нужно определить себя.
Руки кажутся тяжелыми, свинцовыми или каменными. Он лежит в почти что полной темноте и фонарики, эти самые фонарики…
Они все еще здесь. Бегут по карнизу, бегут вокруг всей его комнаты.
Перемигиваясь, разноцветно смеясь, они будто бы зовут его, пытаются поднять ему настроение, но…
Локи моргает. Делает вдох. Затем делает выдох.
Он боится заглядывать в себя, потому что боится, что обнаружит там слабость. Точнее, он знает, что обнаружит там слабость.
И возможно прозвучит эгоистично, но… Дело не в примирении, дело не в возвращении с опущенной головой и покаянием в глазах.
