Текст книги "История Нового Каллена — Недосягаемая (СИ)"

Автор книги: Lisya

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 38 страниц)

Собака подскочила с места рядом с хозяйкой, стоило нам войти внутрь; Алекс предупредительно перегородил ей дорогу и уселся на один уровень с пушистым другом. Тесс радостно била хвостом по полу и подалась вперед, чтобы обнюхать еще и меня. Не волнуйся, Алекс. Там в коридоре она рычала вовсе не на меня.

Я присела рядом с собакой и осторожно запустила пальцы в мягкую шерсть на холке. Я бы отдала все, что угодно, если бы в вампирском доме можно было завести хотя бы попугайчика.

– Ли, это моя сестра Эшли. Эш – Лиззи. – Алекс приветственно махнул ладонью, и я подняла взгляд на его сестру. Похоже, у парня была какая-то мания сокращать имена.

– Привет, – отозвалась я, восторженно лаская пса. Эшли застенчиво мне улыбнулась и пробормотала ответное приветствие. – У тебя здорово получается. – Я кивнула на браслет в ее ладонях, и глаза девочки загорелись вместе с щеками. Кажется, братишка не так часто делает ей комплименты.

– Спасибо, Лиззи. – Она открыто мне улыбнулась и продолжила заниматься плетением, не обращая внимания на взрослых, что неспешно вышли из столовой.

Миссис Мэнголд собрала волосы в небрежную высокую прическу, батистовое платье покрывал передник, а с кухни доносился аромат запекающегося в духовке мяса. Я буквально могла себе представить остаток их дня: семейный обед, где родители поднимут по бокалу красного вина, а детям достанется ягодный морс из поздних осенних ягод, что выросли в тех огромных керамических горшках; вечером они приглушат свет и разместятся в мягкой зоне – мужчины будут увлеченно следить за важным матчем, а мама научит дочь вязать, покажет несколько коротких прелюдий на рояле или подскажет, как добавить уникальности ее браслету. И не важно, как много между ними разногласий и как часто раздаются порывные, импульсивные крики – они есть друг у друга, они семья.

– Справились со своими разногласиями? – От тона миссис Мэнголд по спине прошелся холодок, захотелось еще глубже зарыться в мягкую шерстку животного. Что я и сделала. Эх, придется чистить после нее пальто.

Карлайл и Джон невозмутимо продолжали разговор, не обращая внимания на излишнюю прямолинейность Кристин.

– Мы поговорили, мам, – коротко ответил Алекс за нас обоих, и я ощутила, как все взгляды устремились на меня. Мне не хотелось убеждаться в своей правоте. Боковым зрением я все же видела парня; он уютно облокотился о стену по другую сторону от собаки и рассматривал не то довольную Тесс, не то меня, полноценно увлеченную длинношерстным другом.

– Очень надеюсь, что завтра вы оба вернетесь на целых машинах из школы, – не без иронии произнес Джон. Алекс усмехнулся; в кармане его толстовки снова зазвенели ключи от Субару.

– Есть вещи, которые в этой жизни достаточно попробовать лишь раз. – Слова Карлайла прозвучали невероятно двусмысленно, и мы с Алексом практически одновременно воззрились на доктора, но он и не собирался ничего объяснять. Джон задумчиво кивнул в ответ, а Кристин оглядела Карлайла с намеком на уважение.

Тесс положила теплую мордашку мне на колени, и я стала перебирать ее шелковистые уши, отвлеченно думая о чем-то своем.

– Что ж, я рад, что между нашими детьми больше нет никаких разногласий. Очень надеюсь, их примирение продлится дольше, чем один учебный день. Поехали домой, Лиззи. Не помню, чтобы ты делала уроки вчера, – отцовский тон Карлайла был сымитирован поистине мастерски. И правда, я вот тоже не помню, чтобы делала уроки вчера.

Я неуверенно поднялась на ноги, только сейчас понимая, что уютно пригрелась и засиделась в полуметре от парня, который… Довольно этих воспоминаний, Лиззи. Второй шанс. Он снова велосипедист с очешуенной задницей.

– До свидания, мистер и миссис Мэнголд. Алекс, Эшли.

Я остановилась рядом с Карлайлом и оглядела каждого из присутствующих. Доктор, прочно вошедший в роль отца, заботливо заправил выбившийся шарф внутрь пальто.

***

Наверное мне никогда не удастся избавиться от страха пробовать что-то новое – изменить привычке и взять кофе с наверняка ужасно приторным пряничным сиропом, надеть яркую гофрированную юбку в пол или прозрачную блузку с ажурным бельем. Но стоит заткнуть параноика в голове, и вместо опостылевшей пасты передо мной дымится крабовый пирог в лучшем ресторане города, а потом, под руководством бессмертного, но от этого не менее беспристрастного, доктора, я поднимаюсь по ступеням в дом непредсказуемого одноклассника. Казалось, это было только вчера: кафешка, где практически непрерывно работает блендер, звук которого пытаются заглушить футбольным матчем; высокий парень в велошортах держит прозрачный стакан со смузи, и по его тонкому запястью струится холодный конденсат, а на губах пляшет загадочная улыбка. Но в другой день это самое лицо обращается в кошмар наяву – бесстрастный взгляд, ладони до боли сжимают мои плечи, и я не чувствую земли под ногами. Какой леденящий контраст.

Этот день был по-настоящему головокружительным и неординарным. И сегодня на свет явилась очевидная истина: переменчивость Мэнголда настолько неестественна, что не поддается никакой логике, а значит, не зависит и от него самого. Не отрицаю, было бы проще, признай его психопатом с отклонениями в поведении, но первые дни нашего знакомства, восхитительная суббота на пирсе и сегодня доказывают, что он совершенно нормальный. Как и я. До тех самых пор, пока не возникнет угроза, пока внешняя среда не запустит когтистые пальцы под кожу, не затронет призрачные струны необъяснимого дара и не заставит обороняться. И что-то внутри меня подсказывало, что я права. А может, слишком привыкла к неординарным личностям вокруг и любую нетривиальность воспринимаю как роковое знамение. И это хорошее объяснение, если бы не пульсирующая жилка внутри.

Я сложила ладони на коленях, старательно изображая покаяние и спокойствие; доктор Каллен неспешно вел автомобиль, то и дело поглядывая в боковые зеркала на предмет внезапного появления мотоциклистов или чересчур резвых водителей из других штатов. Мы ехали домой в непривычной тишине, что нарушалась лишь стремительным скрипичным концертом Вивальди, и меня никак не покидало ощущение необыкновенной легкости с щепоткой эйфории от собственного триумфа. Мэнголд повержен; он самолично поднял белый флаг и взмолился о пощаде – его больше не нужно бояться. Однако остался доктор Каллен с миллионом вопросов; он способен найти достойный аргумент в любом споре и без труда докажет свой авторитет, свое незыблемое превосходство и вековую мудрость. Наверное именно поэтому, снедаемый желанием помочь, оперирующий всеми существующими общественными нормами, он возжелал вернуть меня – в роли одинокого, загнанного в ледяные пустыни ребенка – в лапы безжалостного человеческого социума, в старшую школу. Интересно, а у него вообще мелькала мысль о том, что его бескомпромиссность может мне навредить? За эти несколько недель я могла бы провести несчетное количество часов за роялем, рисовала бы лес прямо из джакузи, изучила бы библиотеку Джаспера или поиграла в Скраббл с Эмметтом, но вместо этого вынуждена решать проблемы старшей школы, наносить визит неоднозначному и очень переменчивому однокласснику, которому вполне резонно и небезосновательно я разбила машину. Думал ли доктор, что я…

Ах, Лиззи, разве теперь это важно? Таня, вероятно, отчитала бы меня за то, что я снова использую сослагательное наклонение – она приходит в устрашающую ярость, когда в полнейшем расстройстве я возвращаюсь к тому, что уже не в силах изменить. Карлайл вряд ли когда-нибудь раскроет свои настоящие мотивы, да и разве теперь это важно? Время вспять не повернуть. Есть гораздо более захватывающая тайна Александра Мэнголда, которую мне предстоит раскопать, но для этого потребуется время и недюжинная сила воли. Так что пора установить перемирие между мной и Карлайлом Калленом, попросить прощения за несколько не самых деликатных выходок и впредь не давать ему повода врываться в мою жизнь с советами, помощью, похвалами, неодобрением да чем угодно. Я не могу изменить обстоятельства, но очень даже могу изменить свое к ним отношение.

– Думаю сегодня, не один только Алекс заслужил разговора со мной, – тихо начала я, скользя подушечками пальцев по ребристой коже на сидении. – Из-за меня вся ваша семья подвергается огромному риску, и я бы хотела вас за это поблагодарить. Я поступила очень неразумно, когда вынудила вас с Джаспером вытаскивать меня из Олимпии. Только сейчас я поняла, насколько на самом деле была опасной эта выходка. – Доктор Каллен приглушил музыку в салоне и склонил голову набок, показывая внимание. – Мне жаль, что я ослушалась ваших врачебных предписаний и выпила больше Ксанакса, чем требовалось. И была слишком резкой вчера. Я плохо себя чувствовала и вовсе не хотела спускаться, но так уж вышло, что вы попали под горячую руку. За вчерашний день я успела обдумать некоторые свои поступки и прошу за них прощения.

Я сделала глубокий вдох и замолчала; внутри поселились противоречивые чувства. Карлайл должен понять, что никакой я не социопат и очень даже хорошо осознаю, что такое общественные нормы и асоциальное поведение; пришлось прочитать статью по пути домой, чтобы уловить эту грань. За эти недолгие две недели я успела наворотить много дел, но за каждым моим поступком лежала веская, доступная одной только мне причина. И сейчас я уж точно не готова раскрыть все карты. Я знаю, Карлайл не хотел мне навредить, но даже несмотря на бессмертие и неослабевающее самосовершенствование, его кругозор несколько сузился за те долгие годы, что он непрерывно подпитывается устоявшимися человеческими принципами существования. И что бы он себе не надумал, я даже близко не напоминаю среднестатистического подростка, и до недавних пор сама не осознавала, насколько сильно.

– Для меня было большой неожиданностью услышать твои сегодняшние извинения перед Кристин, и я рад, что ты в полной мере осознаешь собственные ошибки. Это признак положительных перемен, Лиззи. – Доктор одобрительно кивнул, повернулся ко мне и заскользил взглядом по профилю; я буквально чувствовала ледяную дорожку, которая тянулась от самого виска до сонной артерии. – Я принимаю твои извинения и впредь надеюсь на обоюдное взаимопонимание: я не желаю тебе ничего, кроме благополучия, хотя мои методы и отличаются от тех, к которым ты успела привыкнуть. И все же, раз уж между нами больше нет никаких недомолвок, может, ты расскажешь, что послужило причиной твоего пятничного срыва?

За одну короткую секунду все тело напряглось, как струна, потому что я никак не ожидала, что после всего, что произошло сегодня, доктор продолжит гнуть свою линию. Мне понадобилось действительно много времени и сил, чтобы осознать свою вину, а он как будто и не понимает. Пускай идет в пекло со своими методами и желанием нести одно только благополучие. Похоже ему все-таки придется узнать правду, чтобы перестать стричь всех под одну гребенку. То, что срабатывает с обычными, несколько подавленным из-за подростковых проблем детишками не лезет ни в какие ворота со мной. Моя семья погибла, а вампиресса, для которой я стала любимой теплокровной игрушкой, перебросила меня в руки друзей, пока не сочла и вовсе обреченной. И на фоне всего этого именно Карлайл Каллен переборщил с попытками вернуть меня в социум, и не рассчитал свои силы. А от этого я вполне возможно могла сыграть в ящик.

– Знаете, Карлайл, на меня просто навалилось слишком много всего… – беззаботно начала я и клацнула зубами, когда стиснула челюсти. – А в пятницу Мэнголд по доброте душевной загнал меня в безлюдную раздевалку и напугал до полусмерти, но это ничего. – Завизжали тормоза, мое тело по инерции врезалось в ремень безопасности. – А во вторник он гнал меня по парковке прямо как львица загоняет худощавую антилопу для своих детей. Я спряталась в Порше, хотела вернуться домой и все вам рассказать, но своим драндулетом он перегородил мне выезд. Бросил вызов, сказал, что я не решусь разбить свою машину в обмен на свободу. Я решила иначе. Но все началось гораздо раньше, знаете ли. Еще в субботу – в кино – он…

Мои ладони дрожали, а перед глазами яркими вспышками одна за другой проносились все эти сцены. Я была готова вывалить на него все подробности, показать, как прекрасно мне живется под его покровительством, как здорово он сумел обеспечить мою безопасность, как превосходство во всем сделало из него слепца.

– Лиззи, я не могу поверить, что ты молчала все это время, а сегодня еще и… – Это был первый раз в жизни, когда я видела чтобы вампир, да еще и Карлайл Каллен, потерял дар речи. Его бледное лицо осунулось, а от рассеянного света под глазами залегли пугающе-темные круги. – Я прошу тебя рассказать обо всем с самого начала. – В салоне стал мерно перестукиваться сигнал о работающих аварийных огнях; мы остановились на широкой гравийной обочине и мимо с грохотом проносились лесовозы, легковушки и минивэны. Доктор Каллен повернулся ко мне всем корпусом, безмолвно ожидая ответа.

– А что тут рассказывать? Под недоумение и легкое недовольство моей пропавшей мамочки вы определили меня в школу, в которую я умоляла меня не отправлять. А уже там воплотился едва ли не самый худший сюжет: местная гордость, самый амбициозный ученик старшей школы Форкса нашел забавным меня третировать. – Я едва не рассмеялась от абсурдности и одновременной комичности ситуации: моё игрушечное тельце дали поиграть друзьям, а теперь удивляются, почему на мне драное платье, а шейка и вовсе свернута.

Карлайл стоически молчал. Уткнулся взглядом в простирающуюся дорогу впереди и переваривал мои слова. Не знал, что сказать? Думал, как же загладить вину? А может никакой вины он не ощущал и подавно?

Он переместился и потемневший, будто бы уставший взгляд встретился с моим. Ледяные ладони потянулись, чтобы обнять. Я отстранилась и воззрилась исключительно вперед, упираясь плечом в жесткую дверь. Немного поздно строить из себя заботливого родственника. Я больше не нуждаюсь в утешении, и уж тем более таким картинным способом.

– Я рассказала все это вовсе не для того, чтобы стать еще более жалкой в ваших глазах, Карлайл. Возможно тактика по примирению меня с человечеством, что вы избрали, и не сработала, но вы и не знали меня так хорошо, чтобы быть хоть в чем-то уверенным. – Я чувствовала себя до странного опустошенной. Как будто из графина выливают остатки забродившего компота, а потом, очистив замызганные стенки, наполняют свежим, искрящимся лимонадом. – Да, я не умею оперировать умными фразочками из словаря абитуриента, но успела повидать многое в жизни. Сначала я потеряла семью, а потом стала частью новой, которая, к тому же, оказалась вампирами. Для вас вряд ли станет новостью, что я не хотела уезжать из дома и уж тем более принимать новых людей, а школа… Дерьмово вышло, не стану скрывать. Но сегодня мы с Алексом обсудили все наши разногласия, и я даю ему шанс загладить свою вину. А от вас я прошу лишь не вмешиваться.

Доктор свел светлые брови как от резкой боли в животе и положил одну ладонь на руль – алебастровые пальцы сомкнулись на гладкой коже, как будто ему не хватало поддержки. Несмотря на довольно резкие фразы и напряженную обстановку, Карлайл тактично меня не прерывал. Очень надеюсь, что ему потребуется время на то, чтобы найти достойный ответ.

– Довольно с меня гиперопеки и назидательности, довольно считать меня уязвимой и израненной. До тех пор, пока я остаюсь слабой в ваших глазах, я не вижу смысла меняться. Потому что вы старше и мудрее, – я изобразила кавычки в воздухе, – а еще в далеком детстве мне в самую подкорку вдолбили чувство пресмыкательства перед родителями, перед учителями в школе, а потом и перед вампирами… – Я разочарованно покачала головой и глубоко вдохнула. – Но вы забыли одну очень важную вещь: все вы однажды оставляете меня одну. Не важно, смертны вы или нет. – Доктор воззрился на меня с таким изумлением и одновременным беспокойством, словно готов был заставить замолчать и убедить в обратном. Но не стал. – Так дайте же мне научиться быть самостоятельной и сильной. Прекратите мною помыкать и считать маленьким ребенком. Да, легкого пути мне не видать, но мне нужно научиться справляться с трудностями. Скорее всего, я начну падать и ошибаться за первым же поворотом, и это пугает меня по-настоящему. Уверенность мне придает лишь тот факт, что у меня есть крыша над головой и пока что мне есть, куда вернуться. – Мой голос стих, и я хмуро уставилась на дорогу впереди. – А теперь, поехали домой, доктор Каллен. У меня разболелась голова, и я хочу принять теплую ванну.

Я поправила ремень безопасности и села поудобнее, чувствуя себя странно от полной неподвижности Карлайла. Он выглядел мрачным и не говорил ни слова; Мерседес ощутимо покачивался, когда мимо нас проносились автомобили.

– Я не желал тебе зла, Лиззи, и никогда не хотел, чтобы ты в какой-либо мере пострадала. – Голос доктора звучал тихо и огорченно. – Мне жаль, что я не смог обеспечить твою защиту, что вовремя не услышал клич о помощи и не уделил достаточно внимания твоим особенностям. Я горжусь, что несмотря на произошедшее, ты нашла в себе силы бороться. Я обещаю, что помогу тебе разобраться в чем угодно, если ты попросишь помощи. – Он на секунду замолчал, как будто ждал моего ответа. Ждал, что я брошусь к нему в объятия и пообещаю, что теперь мы сможем жить в мире, что теперь я ничего не буду от него скрывать, и мы сможем стать семьей… Но моя семья мертва. И я, кажется, начинаю к этому привыкать. – Таня бы тоже тобой гордилась, Лиззи, – глухо произнес доктор и завел двигатель. Мне показалось, что с лица сошла вся кровь. Тоже бы гордилась. Если бы от страха не спряталась так глубоко в снежных дюнах Денали, что никакая любовь не заставит её выбраться наружу…

Я признаю, что не облегчила вампиру задачи. Не попыталась рассказать все, как есть в первый же день, не сбавляла уровень эгоизма, настырности и едва ли не плевалась от бесконтрольной ярости. А он не стал угождать и подстраиваться, потакать моим маленьким порокам, которые выросли до размеров жирных бульдогов. Он не стал мириться с моим поведением и заставил жить по правилам его дома, где все важные вопросы решались главой семьи – безупречным доктором Калленом. Резко и уверенно меня опустили с небес на землю. И желание вернуть все на круги своя, достучаться до казалось бы бесчувственной матери привело меня в Олимпию, втиснуло мне в ладони Джек Дэниэлс, нажало на газ на той парковке.

Нам обоим еще было, что сказать. Только вот мой порыв истончился и практически иссяк – я чувствовала усталость. Если доктор и успел все обдумать и пересмотреть, то я пока еще не готова к новому раунду. Если мне действительно удалось донести до Карлайла частичку истины, то он хотя бы на некоторое время оставит меня в покое, даст шанс разобраться во всем самой. Может и Таня к тому времени выберется из черепашьего панциря и вспомнит обо мне. Ведь что бы она не говорила, что бы не думала, я не могу перестать скучать. И день ото дня я чувствую себя еще более одинокой.

– Лиззи, – голос доктора прозвучал аккурат за моей спиной, когда я сгребла-таки шуршащие пакеты в охапку. От них все еще пахло цветочными маслами и неповторимыми ароматами самых дорогих бутиков. – Может, я налью тебе чай, и мы поговорим у меня в кабинете?

Карлайл замер у входной двери; невозмутимый, но, несомненно, встревоженный. Готовый принять меня любой. Готовый считаться со мной. Или желающий сломить мою волю и подчинить без остатка. Вот бы узнать об этом на каком-нибудь ментальном уровне, прежде чем снова подпускать его к себе.

– Спасибо за предложение, но я хочу побыть одна. – Я поднялась на второй этаж и ни разу не обернулась. Если он и успел все обдумать, то мне требуется гораздо больше времени. А еще горячая ванна, интересная книга и расслабляющая музыка. И никаких посетителей.

========== Глава Тринадцать ==========

Комментарий к Глава Тринадцать

Всем желаю приятного прочтения и спасибо тем, кто нашел в себе силы оставить для меня комментарий. Мне действительно очень важно видеть вашу отдачу, осознавать ошибки или фиксировать какие-то смутные моменты, которые я могла бы объяснить, если бы меня спросили.

– Leigh.

Сизые проблески приближающегося рассвета проникали сквозь высокие окна, растворяли зыбкие угольные тени, что костлявыми силуэтами тянулись по стенам, прятались за мебелью и вырастали из-под приоткрытых дверей. Свежее дыхание утра прогоняло пугающие отголоски кошмарных воспоминаний, что легконогими гимнастами балансировали на грани помутненного сознания. Каждое утро было неизменно трудно отделить зерно реальности от веяний сонного рассудка, восстановить ход происходящих событий и на еще один, но далеко не последний, день стать Элизабет Каллен, дочерью высококлассного хирурга, младшим и самым экспрессивным ребенком в семье, той, которая ставит под сомнение идеальность семьи.

Затейливая птичья трель будильника вынуждала тревожно вздрагивать и беспомощно шарить ладонью по упругому матрасу в поисках злосчастного телефона; должно быть в аду заготовлен отдельный котел для тех, кто ненавидит вставать по утрам. И отдельный для мизантропов, социофобов, эгоистов и всех, для кого собственная личность является единственным ключевым звеном любой цепи. Хрупкая ладонь стала невесомой преградой от растекающегося света из окна, и живительный сон вот-вот был готов поглотить меня целиком, спутать мысли в новый яркий клубок и взвить высоко в небеса, где расползаются свинцовые тучи, где слепящие лучи пронзают тебя насквозь.

Но как юркая рыбка срывается с острого крючка, так и мое умиротворение разбилось о скалы навеянной расслабленности: в голове шипящими фитилями праздничных фейерверков вспыхивали события вчерашнего дня и переплетались в искрометно ужасный водоворот. Когда мне удалось сложить их в полноценную картину, с губ сорвался полный отчаяния стон: неужели я действительно успела побывать в доме Мэнголда, заключила с парнем перемирие, и к тому же высказала в лицо Карлайлу Каллену все, что о нем думаю? Растянувшись на постели в полный рост, я созерцала натяжной потолок, который своей мягкостью напоминал глянцевую поверхность молочной карамели, и пыталась понять, когда произошел тот переломный момент, и искреннее желание добиться перемен сменилось на бессмысленный, импульсивный поток жгучей желчи? Но что пугало больше всего: моя полная уязвимость и непредсказуемость дальнейших отношений с Алексом.

Утро больше не привлекало сладостными, свежими лучами восходящего солнца, и в спертом воздухе комнаты я чувствовала себя как дикий зверь, загнанный в тесную клетку. Я мечтала взять себя в руки, обрести некий контроль над ситуацией, но вместо этого из холодных, дрожащих пальцев вываливались вещи, а виски пронзала пульсирующая боль; стресс ли это или последствия тесного знакомства с грубой силой Мэнголда?

Высокий барный стул ощутимо покачнулся и предательски заскрипел, когда принял вес моего прямостоящего тела; иначе было совершенно невозможно добраться до высоких кухонных шкафчиков. За их матовыми стеклами могла быть банальная пустота, к которой я порядком привыкла за годы жизни в Денали, но Эсме казалась мне настолько человечной, что я готова была обнаружить и бездну человеческого барахла. Вопреки всяческим предрассудкам, я искренне надеялась, что доктор Каллен все же держит аптечку для оказания первой помощи в одном из них, а не только в железных тисках собственного кабинета.

За ровными рядами салфеток для стола лежали белоснежные, упакованные в заводские пленки скатерти, а десяток стеклянных банок таил в себе все виды сыпучей продукции: от сахара до высушенного розмарина. Одна из коробок с глухим треском медовых колечек об упаковку полетела вниз и звонко ударилась о пол. Звук отразился от стен и на мгновение заполнил собой пустое пространство комнаты. Человек проник в совершенный мир вампиров. От раздражения и безнадежной неуклюжести я вздохнула и закрыла дверцу шкафчика; видимо, обезболивающего мне не достать, а эта упаковка хлопьев сделала выбор за меня.

Полы воздушной, небесно-голубой юбки распустились шелковистыми волнами на паркете, когда вампиресса опустилась на колени, чтобы поднять нашумевшую упаковку сухого завтрака. Бронзовые волосы, с одного края убранные наверх ажурным гребнем с витиеватым орнаментом и несколькими инкрустированными камнями, рассыпались по плечам Эсме, открывая алебастровую лебединую шею вампирессы.

– Доброе утро, Лиззи. – Ее голос звучал негромко и нежно. Она оглядела меня очень настороженно, и губ коснулась легкая улыбка, когда я благополучно спустилась с высокого стула. – Может, я могу помочь тебе что-то найти, милая?

– Доброе утро, Эсме, – пробормотала я в ответ и отбросила назад взбитые волосы. – Я искала аспирин, но нашла только хлопья на завтрак и тайник с шоколадками. – Я улыбнулась смехотворности ситуации и показала несколько батончиков молочного шоколада Hershey’s.

Эсме добросердечно коснулась ладонью моих лопаток и отправилась к кухонному островку, неспешно совершая будничные операции; ее спокойная сосредоточенность располагала и успокаивала, как это делает глубокий шум волн или стрекот цикад. Я вернула стул на место под шелестящее гудение кофемашины, в то время как миссис Каллен проверяла содержимое нескольких выдвижных шкафчиков.

– Приступай к завтраку, а я пока принесу тебе таблетки. Приятного аппетита, Лиззи, – Эсме захлопнула выдвижной ящик и направилась на второй этаж под звон медовых колечек о стеклянную миску. Видимо, Карлайл и правда когда-то держал здесь аптечку, но некоторые совершенно неожиданные события заставили его пересмотреть данный вопрос.

По дну тарелки расползлись желтоватые остатки йогурта, а в кружке скопилась кофейная гуща, когда Эсме вернулась обратно на кухню и положила рядом со мной небольшой пластиковый несессер с таблетками. Я благодарно улыбнулась и выпила одну из трех. Безопасная доза, доктор?

– У вас очень красивая юбка, Эсме. – Я спустила ноги на пол и оглядела ее в полный рост, в который раз восхищаясь нежно-голубой шелковой плиссированной юбкой.

Губы Эсме изогнулись в нежной улыбке, и она вынула из холодильника бумажный пакет с ланчем, отвечая благодарностью на мой комплимент. Я ощутила острую необходимость показать, что уровень моей социализации все же выше, чем у среднестатистической амебы, да и Эсме нравилась мне как никто другой в этом доме. Ее доброта и сопереживание были действительно искренними, к тому же она была единственной, кто мог повлиять на Карлайла в любой момент, если это понадобится.

Головная боль исчезла по пути в школу; из приоткрытого окна в салон поступал бодрящий осенний воздух с ароматом прелых листьев, хвои и живительной свежести. Утренняя меланхолия вроде бы сходила на нет: доктор Каллен не спешил навязываться с разговором, а от ощущения свободы за рулем автомобиля внутри зарождалась приятная отвлеченность. Но так же стремительно и одномоментно она обратилась в нервное напряжение; захотелось бросить все и развернуться по шоссе на север. Казалось, что меня спасет только одиночество в темном кинозале, на каменистом берегу моря или на узких тропинках национального парка Олимпик. Ведь вчера мне удалось осадить Карлайла лишь потому, что он не ждал от меня ничего подобного, но Мэнголд… Я действительно не знала, что может выкинуть этот парень в следующий раз.

Машину предсказуемо занесло в повороте, когда, погруженная в свои мысли, я не отпустила педаль газа вовремя. Уровень адреналина моментально вскочил в крови, и я испуганно вцепилась в руль, предотвращая занос и останавливаясь на безопасной обочине. В груди оглушительно ухало сердце, бросало то в жар, то в холод; на меня накатило кислое отвращение, смешанное со слепой паникой. Нет, я вовсе не всесильная; голова опустилась на кожаный руль, из горла рвались прерывистые вздохи, больше похожие на сухие всхлипы. Нет способа так быстро измениться, и я не могу, просто не могу поехать в школу, мне нужно…

В сумке завибрировал телефон, и я вздрогнула от неожиданного вмешательства в разрастающуюся паническую атаку. Что, если это Марвел?.. Что, если она нашла выход из безнадежной ситуации и скоро заберет меня из этого бедлама?.. Но что, если она пишет, чтобы попрощаться? Тогда я бы не хотела, чтобы это была она…

«Если не хочешь ехать в школу, то просто вернись домой», – гласило короткое сообщение от Элис. С моих губ сорвался усталый вздох, и я опустила голову обратно на руль, несколько секунд напряженно концентрируя внутри себя остатки сил. Я и правда была в шаге от того, чтобы сдаться: включить поворотник и развернуться несмотря на разделительную сплошную, чтобы вернуться в безопасную тихую гавань. И побыть с Эсме. Отдохнуть в качели Элис. И с каждым часом все сильнее жалеть об упущенной возможности.

Я вернулась на трассу с такой стремительностью, что заднюю часть машины повело на гравии, а встречный автомобиль предупредительно загудел. Если не оставаться наедине с Алексом Мэнголдом, то он и не причинит мне вреда. И это была единственная аксиома, в которой я не сомневалась. А большего мне было и не нужно. Я ехала в школу для того, чтобы исправить оценки и подтянуть средний балл для поступления в университет, а не страдать от неизбежного окружения.

***

В это утро Софи была неестественно молчалива и все время отвлекалась на сообщения в телефоне, пока я выводила закорючки на полупустом листе с сочинением. Если я умудрилась запороть даже литературу, то на всех остальных уроках меня ждет неизбежный позор. Возможно, я была чересчур самонадеянна, когда планировала повысить успеваемость в легкой и непринужденной манере безо всяких усилий. Надо бы не забыть забрать учебники домой.

Коридоры кишели учениками, их радостная беззаботность и громогласные возгласы вкупе с затхлой духотой вокруг вызывали у меня прилив непреодолимого раздражения. Для меня стало настоящим испытанием пробраться к шкафчику, чтобы забрать учебник по истории. Легче не стало и от состояния страшного бардака внутри локера: огромный черный зонт-трость торчал из бумажного пакета с формой для физкультуры, а вокруг были разбросаны листы из блокнота, который разлетелся в клочья, когда я бросила его внутрь. Судя по всему, я слишком привыкла к тому, что вампиры всегда прибирают за мной беспорядок.

Но все эти мелочи жизни не шли ни в какое сравнение со стрессом, который накрыл меня на пороге аудитории. Учебник по истории был крепко прижат к груди, как щит, что закрывал жизненно важные органы; пальцы похолодели, а дыхание сбилось: я не могла заставить себя сделать шаг внутрь. Если бы не ученики позади, я бы могла простоять на пороге непомерно долго, нервно перекатываясь с пятки на носок и кое-как удерживая себя от желания сбежать отсюда подальше. Было невозможно взять себя в руки; от паники звенело в ушах и каждый шаг глухими ударами отражался от стенок желудка. Глаза не отрывались от посапывающего тела, в которое превратился Мэнголд.