Текст книги "История Нового Каллена — Недосягаемая (СИ)"

Автор книги: Lisya

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 38 страниц)

Я подняла на него взгляд и увидела на его лице замешательство. Он отступил; я облегченно вздохнула, наслаждаясь кратковременным личным пространством. Я не могла, не хотела или боялась вглядываться в его глаза, похожие на осколки мутного льда, а он наоборот – будто силился меня прочесть: хмурил брови, поджимал губы, жмурился, замирал, словно от резкой боли в виске.

– Тогда объясни мне одну только вещь перед твоим торжественным отъездом, – сквозь зубы произнес парень, и я замерла в ожидании, чувствуя ладонями края выступающих кирпичей и пытаясь переключиться. Шершавая поверхность приятно щекочет кончики пальцев. Он не посмеет меня тронуть. Я все еще в безопасности. – Как ты отбросила меня тогда на газон? Я в два раза тяжелее тебя.

Злость и обида моментально переползли через воображаемый край. Да какая разница, так я это сделала или эдак? Почему он просто не оставит в покое эту несуразицу? В этот самый момент я остро почувствовала необходимость как можно скорее покинуть Форкс. Пора было спрятаться за ледяными спинами вампиров, разжалобить их своей неустойчивой психикой, попросить позволить мне прозябать в их бессмертном обществе с бесконечным кино и разговорами обо всем, что только станет им интересно. Но сейчас этот чертов придурок нарывается на самый резкий ответ из моего арсенала.

– Знаешь, как это было? – зло произнесла я. – Ты понятия не имеешь о личном пространстве. Подошел ко мне слишком близко, прямо как сейчас! И я тебя оттолкнула, на что имела полное право. Ты не удержался, споткнулся о сумки со своим спортивным барахлом и рухнул на землю. И об асфальт заодно башкой приложился, вот и бесишься! – Мое раздражение отмело в сторону осознание того, что он сильнее. Что он может загнать меня на затворки школы и унизить так, как не сумел бы никто. Но мной двигала слепая ярость. – С меня довольно. Больше я ни за что не приму твои извинения, пьяный ты будешь или под кайфом! Я откажусь от истории, и к черту всех сорока четырех президентов, лишь бы больше никогда с тобой не пересекаться, Александр Дубина Мэнголд! – закончила я и решительно потопала прочь.

Мне было больно и обидно от собственной непредупредительности. Я могла предотвратить ужасы этого дня, просто оставшись дома, сославшись на болезнь. Но я слишком сильно верила в свое шаткое положение в этом мире, хотела снова проверить себя на прочность. Гордыня! Но если коррозия сковала деталь, то рано или поздно она сломается, пусть и подержится некоторое время на месте. Сломается в самый важный, в самый неподходящий для того момент.

– На этот раз ты так просто от меня не уйдешь. – Он схватил меня за руку и резко развернул к себе, отчего я чуть не выронила сумку. В глазах стояли слезы, на душе скребли кошки, я мысленно взывала хоть к кому-нибудь. У них в доме есть та, что видит будущее. Почему с ее легкой руки здесь еще нет Эмметта или Карлайла? Я не справляюсь, я теряю волю…

– Оставь меня в покое… – Мой голос срывается, я пытаюсь вырваться, кожу обжигает нежеланное прикосновение, сумка с грохотом приземляется на землю, когда я оказываюсь болезненно прижатой к стене. Полупрозрачные глаза Мэнголда будто смотрят сквозь мою грудную клетку, прощупывая склизкими щупальцами мои внутренности, мои самые уязвимые места.

– Скажи мне чертову правду! – взревел он. Сознание померкло в панике, но я успела равнодушно отметить, что внутри уже совсем скоро оборвется та самая ниточка, что связывает меня и мой недодар. Он не позволит ему меня обидеть.

С губ сорвался вздох, и я обмякла, пока не почувствовала, что меня ощутимо встряхнули – словно он пытался выбить пыль из тряпичной куклы. Пространство вокруг меня замерло, разлилось озоном, как будто в предвкушении первого грозового разряда, разрывающего небо – я не слышала, что отчаянно верещал Мэнголд, продолжая дергать меня за плечи, явно пребывая в замешательстве от отсутствия моей реакции. Бессилие обволокло все мое тело как ощутимая, отвратительно вязкая, липкая субстанция. Я почувствовала, как изнутри поднимается тепло: Кейт как-то рассказывала о том, как она пользуется своим даром, как ток будто скользит по ее венам, мучительно желая выбраться, как доходит до самых кончиков пальцев, как яростно ударяет в противника, упиваясь свободой и дракой. Я разбита и уязвима. Он опасен. Значит, он – враг, а я не жалею врагов. Я отпускаю. Отталкиваю его прочь, и он летит на шершавый асфальт метрах в пяти от меня, прикладываясь теменем о дорогу. Вот и моя последняя фора на пути к дому. К дому, где меня защитят, где беспокойная сила снова задремлет.

Парень распластался на влажном асфальте, в опустевших глазах отражалось пасмурное небо. Я тяжело дышала; мне было все равно, ранен он или нет. В венах гудел адреналин, ноги несвоевременно путались между собой, обжигающий ветер холодил разгоряченные щеки и шею. Я механически нашла ключи от машины в пыльных недрах школьной сумки.

Я не сразу поняла, почему не могу отыскать на парковке свой Порше. Не настолько я сумасшедшая, чтобы забыть, где припарковалась. И машина действительно осталась на месте, вот только… выезд перегородила грязно-серая неухоженная легковушка. Он все продумал. Этот параноик выбил клин клином и загнал меня в ловушку.

Я во второй раз приложила об асфальт единственного блуждающего полузащитника в школе. Самого быстрого игрока в команде. Я не могла отличить громыхающий в ушах пульс от его шагов позади себя; неопределенность пугала. Он мог догнать меня в любую секунду. Он мог схватить меня. Он мог получить сотрясение мозга. Все тело колотило, как в эпилептическом припадке, и я едва не выронила на дорогу ключи, когда забиралась в прохладный салон кроссовера.

Тихий щелчок; все двери закрыты. Потрепанный и перепачканный ассасин с мрачной решимостью на лице неспешно обходит свою машину, почти ласково похлопывая ладонью грязный капот. Я прячу лицо в ладонях; из самого горла рвутся беспомощные рыдания. Он не тронет тебя, Лиззи. Ты в безопасности, хоть и заперта в многоярусной клетке из машин.

Мэнголд настойчиво постучал костяшками пальцев в стекло водительской двери. Я отняла свинцовый взгляд от приборной панели. На его губах расползлась отвратительная, ядовитая, тошнотворно самодовольная улыбка. Я судорожно принялась искать в сумке телефон, чтобы что? Просить меня вызволить и заслужить звание трусливой папенькиной дочки? Все равно, не все равно.

Если позвонить Карлайлу, он узнает о том, что непростые отношения с Мэнголдом сложились давно, и что я не препятствовала зарождению безумия. Эмметт просто оторвет ему голову. Если Таня… она слишком далеко, чтобы хоть как-то мне помочь.

– Ты не можешь больше отпираться! Я тебя отпущу, только скажи мне, как! Я требую, объясни эту чертовщину и убирайся! Как? Как?! – Его голос был едва слышен из-за стекла, но по телу все равно прошла непроизвольная судорога, скривившая мой рот. Он был прав.

Внутри меня как будто тикала бомба с часовым механизмом, чье действие не могут предсказать ни окружающие, ни я сама. Я могла бы собраться, вернуться в школу – но это слишком опасно. Карлайл твердит о том, что я должна научиться себя контролировать, вливаться в социум – но это невозможно. Любое неосознанно неправильное поведение окружающих меня людей может поддеть чекý, спровоцировать смертельный выброс. Значит мое место там, где я не смогу кого-то необратимо покалечить, моя судьба – затворницы…

Мэнголд снова стукнул кулаком по стеклу, отрывая меня от пугающих мыслей.

– Я не знаю! Не знаю я, как это делаю, и не раздражай меня больше! – закричала я, трясущимися руками обхватывая себя за плечи и всхлипывая. – Убирай свою чертову машину сейчас же! – Голос сорвался, я бессознательно царапала ногтями шерстяной дафлкот – любые тактильные ощущения могут отвлечь, помогут переключиться.

Он зло рассмеялся, и у меня перед лицом возник его кулак, побелевший от соприкосновения со стеклом.

– Я разнесу ее к чертям, если не уберешь, – глухо прошептала я и испугалась собственного голоса – низкого, хриплого, опасного.

– У тебя кишка тонка. – Он деланно расхохотался, но лицо оставалось красным от злости, он нервничал.

Я стиснула зубы и нажала на кнопку запуска двигателя. Мотор утробно зарычал.

Казалось, только вчера я мечтала разделаться со своими демонами, наконец пустить в свою голову постороннего, поделиться самыми горькими переживаниями, снова ощутить себя беспомощной и разбитой, чтобы суметь это пересилить – вновь стать собой. Очиститься. Но парой колких фраз и необъяснимыми обвинениями меня снова бросили на мутное дно. Ах ты глупый, самоуверенный проныра с лисьим взглядом небесно-голубых глаз.

– Мне больше нечего терять, Мэнголд. Я найду оправдание своим поступкам, а вот ты останешься без тачки. Да, мне снова влетит от Карлайла, от мамы… – Я сморгнула мешавшие слезы с глаз, сжимая в кулаке край дафлкота. – Но я не намерена терпеть тебя и дальше.

Я стиснула в ладонях руль, невидящим взглядом смотря вперед на серебристый корпус Субару, которая подставила свою водительскую дверь прямо под бампер моего немецкого кроссовера. – Отгони свою машину. Иначе будешь собирать болтики по асфальту.

Мэнголд хмыкнул и прислонился к соседней машине, прищуриваясь и рассматривая меня с игривой смесью снисхождения и недоверия.

– Каллен, а ты явно умеешь играть в покер, – хрипло произнес он и отбросил светлую челку, что лезла в глаза. – Так правдоподобно блефовать может только первоклассный шулер. Ты бы самого Ле Шифра заставила поверить в то, что настолько безмозглая. Но я-то знаю, что ремонт твоей машины обойдется тысяч в десять долларов. Даже ты и твой богатенький папочка не пойдут на такое.

Его самоуверенность подействовала эффективнее, чем алый флаг в руках тореро. Болван, какой же ты болван, и ты поплатишься за глупость.

Я безмолвно пристегнулась, переключила передачу, протиснулась как можно дальше назад. Камера заднего вида практически уперлась в чахлое дерево. У меня было два-три метра для разгона и тарана. Это последний шанс для вампиров явиться и предотвратить крушение. Где же ты, Элис?

Я заставила себя не думать о последствиях. Каллены придут в понятную ярость, пожалеют, что вообще согласились принять меня в семью. Я стану черной меткой в бесконечной вампирской памяти.

И все-таки моя безопасность превыше всего.

Мэнголд озадаченно следил за моими действиями и постепенно терял свое самодовольство. Я чувствовала себя размазанной по асфальту, униженной, и бессильной. Я перешла все допустимые границы, но велосипедист не оставлял мне выбора. И все же я должна была хотя бы сообщить Тане о том, что собираюсь наплевать на ее просьбы и устроить провокационную сцену на школьной парковке. Пускай она скажет, что мне делать. Я хочу услышать ее голос, хочу показать свою ответственность, то, что мое сознание и совесть еще не возможно сжечь до конца даже самым выводящим из себя поведением.

В трубке не раздалось даже пары длинных гудков – меня сразу перекинуло на автоответчик. Прозвучал предательский протяжный звук, после которого я моментально потеряла дар речи. В горле пересохло.

Постыла. Она даже не хочет меня слышать.

– Привет, – тихим, неуверенным шепотом начала я. – Наверное, ты решила, что со мной опять приключилась выходящая за рамки твоего понимания история, но я не пьяна и все еще не укатила на другой конец штата. Вот только… у меня проблемы в школе. Большие проблемы, которые я не могу решить своими силами. Мне очень жаль, если ты снова посчитаешь мой поступок безответственным, капризом несдержанной психанутой девчонки, – голос неожиданно сорвался, и я впилась зубами в костяшки, отводя взгляд. – Но мне страшно… я очень хочу оказаться дома, потому что… Кейт была права, я больна… и все, что я хочу сейчас – получить помощь. Прости за то, что через пару минут я снова не оправдаю твоих надежд. Я тебя люблю, мам… – тихо закончила я и отшвырнула телефон на сидение. Я еще очень долго не буду отвечать на звонки.

На несколько секунд я крепко закрыла глаза. Что, если из-за моего поступка Каллены откажутся от меня? Что, если им придется съехать с насиженного места? Что, если?..

– Говорил же, ты только и можешь, что болтать, – надменно произнес Мэнголд. Мозги резко переключились. Я подняла глаза и теперь смотрела только вперед. Он не оставил мне выбора. Грубиян нарывался. Я больна. Меня поймут и оправдают.

Я стукнула ладонью по рычагу переключения передач и вжала газ в пол, заставляя двухтонный спортивный кроссовер сорваться с места, как упругое тело гепарда перед решающим броском. Зимними вечерами мы с мамой часто смотрели Animal Planet, сравнивали друг друга с понравившимися зверьми: она – ласка, я – мышь-соня. Теплое овчинное одеяло ограждает меня от холода ее тела. Не думай об этом больше.

Сложно сказать, в какой момент я закрыла глаза, но болезненно жесткий удар ощутила на полную. В тело врезался ремень безопасности. Голова приложилась об руль, в лицо ударила подушка безопасности. В ушах стоял раздражающий механический шум, перед глазами плясали яркие вспышки, заменившие зрение. Я очутилась в белом вакууме от подушек, что добротно вылетели со всех сторон. Оглушенная и одинокая. Аварийная сирена жалобно выла где-то на заднем плане, но у меня уже не осталось слез и голоса, чтобы выплакаться.

Руки сотрясались крупной дрожью, и я не могла понять, что именно у меня болит. Когда я-таки сумела отодвинуть с лобового стекла налипшие подушки, то смогла разглядеть лишь искореженный капот своей машины и колымагу Мэнголда, из-под которой струилась мутная жидкость. Вся боковая часть автомобиля была смята до такой степени, что никому больше не удастся открыть там двери. В зеркале я увидела ошарашенного, перепуганного Мэнголда; парень в неописуемом ужасе сидел прямо на земле. Из всех близлежащих корпусов огромной пестрой массой стекались ученики, преподаватели, грозясь достичь нас за считанные минуты. Казалось, вместе с настойчивым шумом в ушах я слышу неизбежные сирены скорой, пожарной, полиции… Я не могу оставаться на месте собственного преступления.

Искореженная машина неохотно заскрипела и некоторое время волокла перед собой остатки колымаги Мэнголда, когда я неуверенно нажала на газ и выбралась с школьной парковки настолько прытко, насколько было возможно, не превратив в труху еще парочку ученических автомобилей.

Я не могла понять, сломалось ли от удара что-то внутри меня или это машину все время ведет куда-то в сторону, пока я пыталась улизнуть по идиллическим улочкам так далеко, как только мог позволить этот крошечный город. Несколько раз я слышала пронзительные гудки водителей; приходилось сворачивать к первой обочине и дожидаться, пока с глаз спадет туман. Я не чувствовала ничего, кроме тупой боли во лбу и бесконтрольной усталости; мысли были такими же пустыми, как бетонный пол в заброшенном здании, с которого неизвестные вымели всю пыль.

Я потеряла счет времени, пока безуспешно виляла по дорогам в поисках какого-нибудь неприметного пригорода. С трудом я выровняла дыхание, впитывая в себя тишину в салоне; но внезапно скрутило желудок, и я только и успела, что резко притормозить и открыть дверь, чтобы извергнуть все, что было внутри. От внезапного озноба стали стучать зубы. Я боялась даже представить масштаб учиненной катастрофы, но, судя по легкому дыму из-под остатка капота, ремонт и правда обойдется вампирам в кругленькую сумму, а у меня заберут водительское удостоверение и посадят под замок. Никакой школы. Ты ведь этого так хотела, Лиззи.

Глаза слепило от яркого экрана телефона, который я сумела отыскать в районе резиновых ковриков пассажирского сидения.

«Я в полной жопе». Несмотря на этот факт, доктору Каллену стоит знать, что я все еще жива.

«Лучше бы вы убедили меня остаться дома сегодня». На сенсорный экран капали слезы и мне приходилось остервенело тереть телефон об штаны, чтобы он снова заработал.

«Я правда пыталась решить все мирно». Я всхлипнула и мобильник беспомощно выскользнул из рук, безвозвратно заваливаясь куда-то под сидения.

В ушах шумела кровь, во рту стояло отвратительное послевкусие от тошноты. Трель утерянного телефона распространялась по пустому салону, из окна задувал ледяной ветер, а раздувшиеся подушки безопасности закрывали почти весь обзор. Я попыталась убрать их, но безуспешно.

Я свернулась на кожаном сидении в надежде согреться и хоть немного унять дрожь. Если в прошлые разы я подвергала опасности только себя, то теперь я чуть не прикончила лучшего спортсмена школы, разгромив его собственность и практически уничтожив свою. Каллены или запрут меня в подвале до самого прибытия Тани, или вышвырнут из дома в ближайшую гостиницу под наемной охраной. Я приму любые условия, если меня не оставят одну…

Я, пытаясь сама себя успокоить, тихо мычала под нос главную тему из Короля Льва, равнодушно смотря на следы собственных слез на дорогой коже. Сколько прошло времени? С какого урока я сбежала? Что было сегодня на завтрак?..

– Святая корова калькуттская! Ты жива? – оглушительно выразился Эмметт. Мне в спину ударил холод улицы, потянувший из открывшейся водительской двери. Но вампир не спешил вытаскивать меня наружу, сначала осторожно коснулся моего плеча, затем виска. Будто пытался удостовериться, что у меня бьется сердце.

Я неуверенно обернула к нему зареванное лицо. Эмметт осторожно протянул ко мне свои лапищи, я бросилась ему на шею, мои мокрые щеки оставляли на его свитере темные следы. От стужи я не чувствовала кончиков пальцев, но все равно боялась отпустить его, как будто без опоры мир бы рассыпался в сосновую стружку.

Вампир аккуратно поднял меня на руки с предупредительностью старшего брата и неожиданно грациозно выбрался из машины. Авария разнесла в щепки гладкие бока аметистового кроссовера, оголила внутренности под капотом. Фары слепо зияли. Я не могла заставить себя смотреть на масштабы учиненной катастрофы.

Эмметт пристегнул меня, попытался заглянуть в глаза, но я крепко зажмурила веки от стыда и боли. Хотелось заснуть и обратить все случившееся в страшно правдоподобный кошмар, длящийся, желательно, с того самого дня, как мы собрались поехать на каникулы в Канаду.

– Скажи хоть слово, Лиз. Я понимаю, общаться ты не настроена, но ведь я же волнуюсь, ничего не могу с собой поделать, – глухо произнес Эмметт. Я подняла на червонное золото его глаз воспаленный взгляд.

– Если меня выгонят из дома, поживешь со мной, пока не вернется Таня?

– Выгонят, как же… Карлайл мигом приведет тебя в порядок, – Эмметт шутливо потрепал меня по волосам. – Кстати, надо бы ему позвонить. А то он уже намылился ехать за реанимационным набором в клинику. – Вампир захлопнул дверь машины и оставил меня в звенящем безмолвии.

Измученная мелкой дрожью, я наблюдала за тем, как Эмметт безжалостно оторвал поврежденный бампер, как легко отогнул капот, чтобы найти причину светло-серого дыма, тонкой струйкой поднимавшегося к небесам. Корпус автомобиля ощутимо подпрыгнул, когда Эмметт забил покореженный алюминий обратно парой ударов мощного кулака; все это время он беспечно придерживал у уха телефон плечом и буднично трепался. Мне не было слышно, с кем и о чем он говорил. Мне и не хотелось знать.

Усталость навалилась так неожиданно, что показалось, будто меня выбросили в невесомость, в космический вакуум. Никакой неудовлетворенности моим поведением, никаких наказаний за прогулы, разбитые машины и алкоголь. Больше не нужно бояться встречи с Мэнголдом. Таня всегда рядом… Где-то далеко заливается смехом Арчи. Его нежный и одновременно пронзительный голос словно мягкое, пушистое одеяло, из-под которого совершенно не хочется выбираться наружу.

– Лиззи? Какого дьявола! Открой же глаза! – Обжигающе ледяные ладони легли мне на шею, и я с хрипом подскочила. Салон плавал перед глазами. – Тебе пока что нельзя спать. Папа сказал, что у тебя, скорее всего, сотрясение мозга.

Я мечтательно подумала, что голос Эмметта был похож на завораживающую речь диктора с ночного радио, который мог обсуждать произведения искусства итальянских скульпторов, паломничество в Непале, или неизведанные пространства бесконечного космоса – мне все равно было бы интересно. Все, что угодно, потому что ночь – это время, когда происходят самые откровенные и незаменимые разговоры.

– Твои ямочки… совсем как у Арчи, – просипела я едва слышно, неуверенно касаясь пальцем его щеки. Вампир ухмыльнулся.

– Ямочки как ямочки! У тебя они тоже есть. – Он завел мотор, меня качнуло в сторону, и я непроизвольно зажмурилась, хватаясь за кожаные подлокотники. – И кто такой Арчи, твой бывший?

– Это не считается, – прошептала я. – И нет. Это был мой брат.

Теплые липкие пальчики, вцепившиеся в мою ладонь на дорожном переходе. Я одновременно испытываю омерзение и эйфорию.

– Не спи! – достаточно громко произнес вампир, и я встрепенулась.

Эмметт достаточно медленно выехал обратно на дорогу и даже включил аварийки, о существовании которых я совершенно забыла.

– Эй, нервозная ты моя, тот парень тебя обидел? – Голос вампира звучал угрожающе серьезно. Я промолчала, и зря. Эмметт явно вспомнил постулату о согласии. – А хочешь, сегодня ночью с ним случится несчастье? Такой ма-а-аленький несчастный случай? А, сестренка?

– Нет! – Эмметт слегка пригнулся от моего вопля, и я съежилась на сиденье, как будто один мой вздох мог обрушить на нас лесополосу.

Я не виновата. Я не несдержанна. Любой имеет свои пределы. Если бы Мэнголд меня не затравил на стоянке, если бы не бросался со своими нелепыми требованиями все объяснить… Я сама не заметила, как снова принялась отгрызать с ногтей бесцветный лак.

– Я был единственным ребенком, – тихо произнес Эмметт. – Расскажи мне про брата.

Казалось, я могу молчать в ответ вечно. Я отстраненно всматривалась в густую серо-зеленую растительность, словно живой кокон захватывающую все пространство вокруг. Арчи любил парки, любил прятаться от меня под массивными листьями папоротников, любил вскакивать рано утром и рассматривать росу, что прозрачными каплями скопилась на набухших бутонах еще не раскрывшихся цветов. Ему бы понравилось в Форксе. Особенно безнаказанно шлепать по лужам в ярко-красных сапогах, а потом отогреваться на мягком диване в ворохе подушек и пледов с чашкой горячего чая и свежим рассыпчатым печеньем.

– Он меня заставлял пересматривать Тачки каждый день. Что-то вроде ритуала. Он говорил все фразы за Молнию, а я исполняла роль Салли. И Железного Человека мы тоже засмотрели до дыр. Он так предвкушал свой первый полет в самолете… Мечтал летать. Это благодаря ему я могу сыграть весь саундтрек из Короля Льва на рояле. Он под него засыпал. Жалко, ты не спишь. Я бы вылечила твою бессонницу темой из Стартрека. – Мои губы беспомощно задрожали, и с трудом вызванный дар речи бесславно пропал.

Эмметт выглядел подавленным – то тянулся обнять меня за плечи, то сжать ладонь. Да все без толку.

– А чем вы обычно занимаетесь в Денали с Таней и остальными? – Эмметт безуспешно пытался сменить тему, но сегодня любая тема была для меня непосильной. Голова раскалывалась так, будто вот-вот взорвется и разлетится кучей черепков.

– Я не могу… не могу ничего рассказать, – всхлипнула я. – Эмметт, мне больно, у меня все болит…

– Нет, я найду этого сукина сына и привяжу яйца к шее через спину! – Эмметт так надавил на газ, что из-под капота снова повалил дым.

– Не надо все на него валить. Это же я разбила ему машину.

Эмметт не ответил и лишь хмуро уставился в зеркало заднего вида. Он злился. Но, единственный из всех, злился не на меня.

Я снова начала клевать носом, но бдительный вампир не дал мне провалиться. Он узнал, умею ли я кататься на велосипеде, коньках, плавать, была ли в Тунисе и в Люксембурге. Все, что угодно, лишь бы не дать мне заснуть. Все, что угодно, лишь бы доставить меня к Карлайлу на экзекуцию.

– Карлайл будет сильно меня ругать? – спросила я едва слышно. Язык заплетался, лес и дорога перед глазами расплывались в одно бесконечно необъяснимое пятно.

– Он очень волнуется, – коротко ответил Эмметт. – Я думал, заставит меня вскрывать аптечку и закатывать тебя в фиксирующий воротник.

Я облегченно выдохнула.

– Уж лучше бы сразу посадил меня на поводок и надел намордник.

– Карлайл, наоборот, хочет тебе помочь, – почему-то обиженно пробормотал вампир, поворачивая на подъездную дорожку к дому.

Мне было невыносимо жарко, хотелось вырваться то ли из машины, то ли из собственной головы напрочь. На крыльце дома уже возвышался доктор с женой. Казалось, я видела, как Эсме испуганно и механически схватилась за сердце, которое не билось в ее груди уже очень, очень давно…

Я беспомощно стиснула пальцы вампира. Мне было страшно. Карлайл может сотворить со мной все, что угодно. Я надеюсь, дело не дойдет до лоботомии.

На меня повеяло сквозняком из открытой двери и доктор нагнулся надо мной, осматривая меня так пристально, словно выискивал уголки для двадцатитысячной головоломки.

– Пожалуйста, доктор Каллен, простите, что я снова…

– Не перевозбуждайся, Элизабет. Ты должна успокоиться и делать все, что я тебе скажу. – Карлайл, профессионально нахмурившись, ощупывал мои виски.

– Он не оставил мне выбора… – прошептала я так тихо, что ни один человек бы не услышал. – Нет, нет, это я виновата. Я не могу себя контролировать, мне нужна ваша помощь…

Доктор отстегнул ремень и предупредительно помог мне выбраться из автомобиля, придерживая за талию.

– Заговаривается, – бросил Карлайл куда-то в сторону. – Я тебе помогу, – мягче обратился он ко мне. – Я уверен, ты не пошла бы на такое без веской причины, которую ты мне разъяснишь несколько позже. А сейчас тебе необходим постельный режим.

– Я хочу снова быть здоровой… хочу смеяться над шутками Эмметта, хочу, чтобы вы рассказали мне об истории медицины, хочу чтобы Эсме сшила мне платье… Хочу чтобы Таня мной гордилась. – Я сделала неуверенный шаг к дому, и почти сразу же потеряла равновесие. Перед глазами просыпались фейерверки. – Только вот сначала немножко посплю… – Я почувствовала, как невольно оседая на влажную землю, теряя всякую связь с действительностью.

***

Я проснулась в весьма специфической, неестественной позе: обе ладони запрятаны под разгоряченную щеку, ноги резко согнуты в коленях. До жути напоминало безопасное положение для травмированного человека, которое я помнила из фильма по медицинской подготовке водителей, на просмотре которого настоял Елеазар. Медленно ко мне возвращалось осознание: это не фильм, и беда случилась со мной. Самое мимолетное движение отзывалось пульсирующей болью во всей голове, и я не сразу решилась сесть, чтобы дотянуться до кружки с чаем. За окном расстилалась кромешная тьма, резко контрастирующая с легким, полупрозрачным освещением в комнате, создающим призрачный уют. С каждым новым днем в доме Карлайла и его семьи мне неведомым образом становилось все легче и спокойнее – если не на моральном, ибо здесь я отдыхала от приезда моей дорогой мамы и событий в школе, то на каком-то ментальном уровне: мшистая природа за окном со своей утренней дымкой и высокой влажностью стала привычной; было нечто приятное и даже ностальгическое в пестрых цветах, что были вышиты на шторах и покрывале; совершение утренних вылазок в гардероб за одеждой становилось каким-то увлекательным ритуалом, будто квест в реальности.

Но вся эта расслабляющая атмосфера странно контрастировала с последними событиями почти минувшего дня. Я нежилась в постельке, а сама феерически разбомбила машину Алекса Мэнголда. Бум! Растрескавшиеся стекла, искореженный металл, испачканная землёй щека. Я едва не поперхнулась теплым чаем от яркого образа его перепуганных глаз в зеркале заднего вида. Теперь ничто не удержит его язык за зубами. Страх – самая непреодолимая человеческая эмоция.

Я поспешно убрала приторно сладкий чай обратно на тумбу и спряталась под пушистое одеяло, когда услышала отголоски разговоров, что доносились из-за приоткрытой двери. Не могу поверить, что меня ждет повторение событий воскресенья. Я боялась шевельнуться. Если Таня повторит визит – я потеряю сознание в ту же секунду.

Дверь распахнулась так резко, что я едва слышно охнула. На пороге – кто бы мог подумать! – возвышалась обворожительная Розали.

– Розали! Остановись на… – призывной возглас доктора Каллена резко оборвался. Как раз в тот момент, когда вампиресса в ужасающе агрессивной манере захлопнула дверь. Удар был такой силы, что у меня зазвенело в ушах, а стены будто бы стали ходить ходуном.

Вампиресса глубоко дышала, скулы заострились, вишневые губы скривились от раздражения, глаза превратились в узкие щелочки.

– То есть ты считаешь этот вопрос не важным? – голос Розали был похож на шипение змеи Каа из Маугли. Она продолжала свой диалог с вампиром, который несколько раз призывающе постучал в дверь. – Оставь нас на полчаса, Карлайл. Это женский разговор.

Я так и сидела с раскрытым ртом, смотря на величественную Розали, которая, не подумав дважды, буднично унизила доктора Каллена.

Меня поражала динамика отношений в этой семье. Но больше всего волновал вопрос о том, что послужило причиной ее прихода. Машина, судя по документам, принадлежала именно ей. Ой, что будет!

Я увидела только развевающийся алый шелк, в который превратилось платье Розали, и вот она уже восседает в десятке сантиметров от меня на кровати. От ее пытливого, изучающего взгляда бросало в дрожь: она подмечала и болезненную бледность на моем лице, и мои торчащие из-под одеяла острые голые плечи, на которых наверняка еще можно было разглядеть пожелтевший след от прилетевшей подачи Мэнголда. Все это ей откровенно не нравилось.

– Я хочу услышать правду о случившемся, Лиззи, – коротко и четко произнесла вампиресса.

Какую правду она хочет услышать? Велосипедист уже успел растрепать всей школе о том, как я его отделала вот уже во второй раз? Вот только в отличие от учеников, вампиры уж точно примут слова Мэнголда за чистую монету: им известно, что скользит по моим венам, будто яд.

– Что пытался сделать с тобой этот… – Розали невольно оголила зубы, и я отвела взгляд, беспомощно пытаясь отрешиться и успокоиться. – Этот недоносок добился желаемого?

Я совершенно потеряла дар речи. Я подвергла семью опасности, я чуть не убила человека, я подставила под удар всех, а она спрашивает, добился ли чего-то там Мэнголд?

– Я здесь совершенно не для того, чтобы играть с тобой в гляделки и ждать, когда ты выдашь мне вразумительный ответ, – холодно произнесла Розали и приблизилась ко мне так неожиданно и резко, что я испуганно отпрянула. – Что произошло?