Текст книги "Судьба изменчива, как ветер (СИ)"
Автор книги: Лана Танг
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 33 страниц)
Глава 13
– Что же ты не спрашиваешь, Тефан, о чем мы беседовали вчера с твоим отцом? – так начал князь Марлин разговор с племянником на следующее утро.
– И о чём же, дядюшка? – равнодушно отозвался Тефи, вытирая полотенцем мокрые после ванны волосы. – Наверно снова вели всё те же скучные разговоры о моей свадьбе? Да, кстати, а где же он сам, мой любезный родитель? Должен заметить, меня удивляет его поведение. Мы здесь уже третий день, а он так ни разу и не навестил нас.
– Он уже уехал в столицу. И сердится на нас за опоздание.
– Какое он имеет право сердиться? Не вспоминал обо мне с самого моего рождения, а теперь грубо вмешивается в мою личную жизнь? Я не хочу замуж за князя Саркиса и не пойду, а особенно теперь, когда я… – Тефан прикусил губу и осекся, сообразив, что только что едва не проговорился.
– Теперь – что? – внимательно слушавший князь Марлин успел насторожиться.
– …когда я приехал в город и могу встретить здесь кого-нибудь более подходящего для замужества, – вывернулся юный граф.
– Послушай меня, Тефи, – князь ласково, как в детстве, погладил племянника по мокрой голове. – Тебе не следует думать и говорить так опрометчиво. В нашем мире слишком много условностей, через которые мы не можем переступить. Твой отец уже дал слово, да и князь Саркис не может без веской причины взять назад своё предложение руки и сердца. Если жених откажется от тебя, это породит столько слухов в обществе, что твоя репутация будет запятнана, и ты вряд ли сможешь в будущем найти себе достойную партию.
– Ну и пусть! – запальчиво воскликнул юноша. – Всё равно не пойду за него замуж! Уж лучше остаться одному! Дядя, вы же обещали не давать меня в обиду, а теперь уговариваете подчиниться отцу? Нет-нет, я не хочу! Давай погостим здесь ещё немного и вернёмся домой!
«А как же Альберт?» – тут же заныло сердце.
– Ну почему ты так настроен против князя, Тефи? Да, он не молод, но у него много достоинств. Любой дом счел бы за честь породниться с Эйденами. Твой отец вчера рассказал мне о его семье. Нынешней весной князь выдал замуж двух старших омег и женил сына, а теперь…
– …а теперь решил получить и свое личное удовольствие, заполучив в мужья того, кто годится ему во внуки! – горько закончил Тефан. – Дядя, поедемте домой!
«А как же Альберт?» – отчаянно затосковала душа.
– Тефи, ты завянешь в деревне. Как и я, – тише добавил князь. – Разве такой жизни ты достоин, мой милый?
– Вы никогда не рассказываете мне о себе, дядя, – глянув в погрустневшее лицо Марлина, сказал Тефи. – Почему вы остались жить в глухомани? Почему не вышли замуж и посвятили свою жизнь моему воспитанию?
– Это длинная история, милый. Длинная и очень печальная. Я бы не хотел сейчас ворошить прошлое. Может быть, это и к лучшему, что твоё сердце остается свободным. Любовь не всегда приносит счастье и радость, нередко она становится причиной трагедии. Возможно, когда-нибудь я и расскажу тебе о своей молодости, а пока давай вернемся к нашим насущным делам.
– Хорошо, дядя. Так о чем же вы говорили с вчера с моим родителем?
– Как я уже сказал, граф Ярит уехал в столицу вчера вечером, чтобы подготовить дом к нашему приезду. Мы же с тобой отправимся через четыре дня вместе со свитой короля.
– Со свитой государя? Как это замечательно!
– Тефи, в чем дело? Ты второй день удивляешь меня своей непоследовательностью. Только что ты был решительно настроен на возвращение в деревню, а теперь радуешься, как дитя, поездке в столицу. Отчего вдруг такая перемена?
– Мне хочется посмотреть великий город нашего королевства. И я ещё ни разу не имел удовольствия видеть Его Величество. Все вокруг так восхищаются его красотой…
– За этим не надо далеко ходить, милый. Ты вдоволь насмотришься на него на завтрашнем балу у губернатора. Кстати, ты не забыл, сколько у нас дел на сегодняшний день? Мы будем заняты до вечера, а кроме всего прочего, я заказал для тебя консультанта по придворному этикету.
– Когда он придет, дядя? Я хотел бы начать именно с него. Все остальное вы можете сделать и без меня.
– Объяснись, Тефан. Что такого важного намечается у тебя на вечер, что перед этими таинственными делами меркнет приготовление к первому большому балу в твоей жизни?
– В час дня я пойду на представление, дядя!
– Что за блажь на тебя нашла, милый? На какое еще представление?
– Здесь выступает лучшая столичная труппа, дядя, – Тефан оставил решительный тон, подпустил жалобности в голос и даже сумел выдавить на ресницы пару вполне натуральных слезинок, – ну, пожалуйста, дядя, позвольте мне пойти! Я никогда еще не бывал в настоящем театре!
– Мы будем жить в столице, Тефан, там тоже есть театры, и ты успеешь посетить их! – терпеливо, словно ребенку, пытался объяснить князь, но лицо племянника приняло еще более страдальческое выражение. – Ладно, ладно, не грусти, умеешь ты добиться своего! Но кто будет сопровождать тебя? Я не любитель лицедейства, да и дел намечено на день немало. Может, попросить твоих кузенов?
– Не стоит отвлекать их, дядя. Они ведь тоже готовятся к балу. – Тефан, заранее продумавший, как ему без подозрений выйти из дома, был близок к осуществлению своего плана, – я возьму с собой …Наста! При входе в театр висит вывеска, там сказано, что доступ на представление открыт для публики всех сословий.
– Наста? Ты хочешь сказать, что я отпущу тебя бродить по незнакомому городу в сопровождении глупого деревенского омеги? Хороша компания для графа!
– Дядя, мы нигде не будем бродить. Доедем в карете до театра, посмотрим представление и вернемся.
– Ну, ладно, иди с Настом, что с тобой делать? – вздохнул Марлин. – Когда ты что-то задумаешь, тебя не переспорить, разве что на ключ запирать, а я пока не вижу причин для столь суровых мер. Проказник, думаешь, в поместье я не знал о твоих ночных купаниях?
– Дядя, вы прелесть, – радостно подпрыгнул юноша, обнимая князя.
Как хорошо, что вчера ему попалась на глаза эта афиша! План сработал безукоризненно. Оставалось придумать какую-нибудь убедительную ложь для горничного, отправить его смотреть спектакль – и путь к Альберту свободен!
***
Альберт ехал на свидание без особой надежды, что оно состоится.
Давно он не вел себя так безрассудно – пригласить на тайную прогулку неискушенного в жизни провинциального омегу мог только полностью потерявший честь и совесть светский бездельник. Юноша уже наверняка одумался и не придет, да и объяснить домашним своё странное желание выйти на улицы незнакомого города без сопровождения ему будет непросто.
Молодой король испытывал в душе неловкие ощущения, двойственные и противоречивые. Ему было совестно перед Тефаном за то, что он поставил его перед необходимостью сложного выбора, более того, вполне осознанно он искушал это невинное создание. Возможно, для того, чтобы прийти к нему, юноше придется прибегнуть ко лжи или искажению своих истинных намерений, но, прекрасно осознавая это, Альберт страстно желал, чтобы свидание состоялось.
Вчера он испытал совершенно новые для себя чувства, ошеломившие его так, что он почти не спал всю ночь. Лежал в постели, смотрел в окно на свет туманных красноватых лун и без конца вспоминал, как восхищенно и доверчиво смотрел на него этот юный омега. Он трепетно отвечал на малейшие прикосновения его руки, длинные ресницы вздрагивали, дыхание прерывалось, нежные щеки покрывались милым румянцем. Опытный покоритель сердец, Альберт прекрасно понимал, что парень очарован им, мало того – что он впервые испытывает подобные чувства – но от осознания этого граф Тефан становился для него только дороже.
Собственно, поклонение омег давно потеряло для него всякий интерес, он привык и к пылким взорам, и к лживым речам. Всякий раз отношения с молодыми прелестниками заканчивались одинаково. Ему не приходилось, как сегодня, сомневаться в исходе назначенного свидания, стоило лишь намекнуть, что встреча возможна – и расчетливые светские красавцы сами бросались в его объятия. Он же, в свою очередь, вел себя с ними так, как они того заслуживали.
С Тефаном все было совершенно иначе. Граф не догадывался о том, кто он, поэтому у него не было, да и не могло быть корыстных намерений. Он отнесся к нему, как к обычному человеку, у которого случилось какое-то несчастье, посочувствовал ему простодушно и искренно, он же «отблагодарил» юношу тем, что вольно или невольно смутил его неопытное сердце.
Впрочем, смущение чувств получилось обоюдным. Альберт и сам был очарован милым наивным провинциалом, оказавшись совершенно не подготовленным к собственному взрыву эмоций, которые потрясли его и сделали непривычно уязвимым. Поэтому, подъезжая к месту предполагаемой встречи, он с душевным смятением и надеждой выглядывал из окна кареты на обсаженную вековыми деревьями улицу.
По его приказу кучер остановил экипаж недалеко от указанного дома, густая тень дерева скрыла карету, делая её менее заметной для обывателей. Альберт ждал, нетерпеливо поглядывая в сторону двухэтажного особняка князя Кампалы. Откуда появится Тефан – с парадного подъезда или, может быть, с чёрного хода?
Мимо лихо промчалась простая коляска, такие использовались в городе как общедоступное средство передвижения. Король проводил ее рассеянным взглядом и тут же забыл об этом, но кучер вдруг резко натянул поводья – и лошади встали. Из окошка нерешительно выглянуло бледное личико – и Альберт с радостью и изумлением узнал графа Тефана!
Дальнейшее оказалось делом нескольких секунд. Он распахнул дверцу своей кареты, подал омеге руку – и вот он уже сидит с ним совсем рядом, на обитых дорогой материей мягких подушках сидений, а кучер вовсю стегает лошадей, увозя их прочь из бестолкового шумного города.
– Я так боялся, что вы не придете, – восторженно прошептал Альберт, бережно сжимая в своей ладони его тонкие пальчики, – я уже давно ничего не боялся столь сильно. Я так рад, что вы пришли! Но я, вероятно должен попросить у вас прощения. Вам нелегко было выйти из дома незамеченным, верно?
Граф не ответил, но даже в полумраке кареты было видно, что он смутился.
– Я вынужден предупредить вас, господин, что через два часа мы непременно должны вернуться, – прерывистым шепотом ответил Тефи, завороженно наблюдая, как альфа склоняется к его руке.
– Альберт, – мягко, но настойчиво поправил он.
– Ал-льбер-рт, – с видимым удовольствием послушно повторил Тефан.
Так же, как и вчера, от нахлынувших чувств король на секунду прикрыл глаза. Снова эти ласкающие слух волшебные звуки: длинное, как бы сдвоенное «л» и раскатистое, немного гортанное «р». Ему хотелось попросить, чтобы юноша повторил его имя еще раз, но вместо этого самозабвенно поцеловал его тонкое запястье, как раз в то место, где еще вчера заметил родинку – маленькую, удлиненную как бы в виде восьмерки, и бесконечно трогательную…
Омега вздрогнул и несколько отстранился.
– Ты боишься меня, милый?
– Нет, что вы… Конечно же, нет. Иначе бы я не пришел.
Альберт замер, почувствовав вдруг легкое, как дуновение ветерка, почти неуловимое прикосновение его руки к своим волосам.
***
…Они стояли на Священном холме семи ветров, откуда открывался замечательный вид на древний храмовый город. Клонящееся к закату солнце играло разноцветными бликами на маковках бесчисленных куполов, это зрелище поражало и восхищало Тефи, заставляя вспоминать чудесные описания восточных поэтов, которые ему так нравилось слушать в далеком детстве.
– Спасибо, что привезли меня сюда, господин Альберт, – прошептал он, чувствуя себя столь легким и невесомым, что казалось – еще минута, и он взлетит на крыльях счастья в это синее небо, – здесь так красиво. Я запомню эти минуты на всю жизнь. Жаль только, что пора возвращаться.
– Еще немного, Тефан. Присмотритесь получше – вон туда, видите? Некоторые старожилы уверяли меня, что в ясный день с этого холма можно рассмотреть даже главный храм Солнца.
– Ну это вряд ли. Мы находимся сейчас довольно далеко от центра города.
– А вы не сомневайтесь. Если поверите – непременно увидите!
Его рука указывала юноше направление, в котором следовало искать главный храм. Он послушно повернулся в ту сторону, но сделал это немного неосторожно, может быть, чересчур резко, отчего голова вдруг слегка закружилась. Чтобы сохранить равновесие, Тефану пришлось опереться на своего спутника. Сильная рука тут же обвила его гибкую талию, а другой Альберт приподнял его подбородок, повернул к себе и обеспокоенно заглянул в глаза. Ничем незамутненный чистый запах непорочного омеги ударил в ноздри молодого короля, мгновенно бросив тело в дрожь желания.
– Тебе нехорошо, мой милый? Я, наверное, утомил тебя? – тихо спросил он, любуясь раскрасневшимся от волнения личиком юноши.
– Нет, что вы, – прошептал Тефи, не в силах отвести от него глаз. Альберт был так близко, что от его дыхания колебались тонкие каштановые волосы графа. Рука альфы переместилась с подбородка ему на шею и теперь осторожно ласкала кожу и мочку уха. Эти осторожные прикосновения вызвали в Тефане такую бурную волну неведомых ранее ощущений, что он едва справлялся с собой, с большим трудом сохраняя внешнее самообладание.
Альберт вздохнул и чуть заметно усмехнулся, счастливо и удовлетворенно, – он наконец нашел его, того единственного, кому можно доверить все: и тайные мечты, и душу, и сомнения, и боль. Тефан поймет и не предаст, он станет для него лучом в любой кромешной темноте, спасительной путеводной звездой, нежным любовником и самым верным другом. Что же касается его родных? Король был полностью уверен, – они будут рыдать от счастья, узнав о выпавшей на долю их семьи редкой удаче и с радостью благословят юного омегу служить государю!
Его отец – граф Ярит Уллиян? Альберт встречал этого чванливого красавца, еще в те дни, когда тот был любовником отца. Все при дворе считали Ярита холостяком, никто не знал о том, что у него есть сын. Да с этим человеком можно даже не считаться, и говорить о Тефане придется только с его дядюшкой, который не посмеет возразить ни слова, слишком ошеломленный новостью, что его юный племянник обратил на себя внимание самого повелителя! Все это он легко решит, но позже. А пока... Пока он будет наслаждаться этим днем и тем редчайшим искренним и нежным чувством, которое как светлым ореолом окружает их сейчас, даря безоблачное и волнующее счастье!
– Я рад, что ты со мной, волшебник мой, – прошептал король, крепче прижимая к себе гибкое податливое тело.
Тефан не оказал сопротивления, едва дыша от охватившего его восторга. На него жарко пахнуло дыханием альфы, прикосновение горячих рук лишало разума. Опустив ресницы, он с замиранием в сердце почувствовал его губы там, где только что была рука – сначала под подбородком, потом ближе к уху, потом у виска, там, где отчаянно и беззащитно билась жилка…
Весь мир вокруг Тефи исчез. Остался только ОН и невероятные ощущения его поцелуев, дарящие такую бездну чувственных наслаждений, о которых он прежде даже не подозревал. В какой-то момент он с изумлением почувствовал под своими пальцами шелк его кудрей и понял, что сам давно обнимает его обеими руками. На секунду это смутило омегу, и он попытался отстраниться, но Альберт не отпустил. Вместо этого он повернул к себе его голову и поцеловал в губы, сначала некрепко, едва касаясь, потом сильнее и продолжительнее. Тефан ошеломленно ахнул и невольно потянулся навстречу, и в тот же миг поцелуй стал еще более нежным, глубоким и чувственным.
Дыхание сбилось, мысли тоже, а Тефи плыл в ласковом облаке его рук и губ, не пытаясь и не желая выбираться из этой сказки и возвращаться на землю…
«Когда – нибудь вы тоже полюбите кого-то, Ваше Сиятельство, да так сильно, что позабудете кроме него обо всем на свете. Тогда вы вспомните меня, поймете и простите».
Слова Руди, сказанные в тот злополучный вечер на берегу пруда, снова всплыли в его памяти. «Как верно он это сказал! – мысленно изумился граф. – Но так же не бывает! Этого просто не может быть».
– Этого просто не может быть, – словно в бреду повторил он вслух.
– Не может быть – чего? – нежно спросил Альберт, разглаживая пальцами его брови.
– Еще вчера я не знал о вас, а сегодня…
– …а сегодня я не представляю без тебя своей жизни. Спасибо тебе, мой ангел.
– За что же?
– За всё. За то, что приехал в Ревен. За то, что заблудился в этом бестолковом дворце и пришел ко мне. За то, что вытащил меня из бездны отчаяния. За то, что подарил мне такое счастье, о каком я не мог и мечтать.
– Вы были так сильно несчастны?
– Ты даже представить себе не можешь, насколько, мой милый.
***
Через полчаса карета остановилась возле театра.
– Ловко придумано, – заметил Альберт, улыбаясь и пожимая на прощание руку Тефи, – значит, для всех домашних ты ушел смотреть представление?
– Я увидел афишу вчера вечером, когда мы возвращались домой с приёма. Мысль о посещении театра показалась мне удачной. Дядюшка не любитель таких зрелищ, поэтому он не изъявил желания пойти со мной, мои кузены слишком заняты подготовкой к завтрашнему балу, так что я смог выйти из дома в сопровождении одного только слуги без особого риска вызвать чьё-либо подозрение. Правда, дядя наверняка будет расспрашивать меня о том, что я видел, ну, я что-нибудь придумаю, хотя мне и неловко обманывать его.
– Прости меня и за это тоже. Ведь это я вынудил тебя лгать.
– Ничего, – прошептал Тефи, глядя ему в глаза, – я сам хотел поехать с вами на прогулку. Я очень счастлив, правда!
– Ангел мой, как мне не хочется отпускать тебя, – волнуясь, отвечал Альберт. – Если бы ты только знал, как мне хорошо с тобой. Но я боюсь потерять твоё расположение.
– Отчего же?
– Я не сказал тебе, кто я.
– Так скажите теперь.
– Завтра. Завтра ты всё равно всё узнаешь. Сегодня же я хочу лишь одного: запомни – для тебя я навсегда останусь тем же самым человеком, что и сегодня. Я не изменю своего отношения к тебе и очень надеюсь, что и ты не изменишь обо мне доброго мнения, что сможешь понять мою невольную неискренность, понять и простить. Не оставляй меня ни завтра, ни потом! Поедем со мной в столицу!
– Но я и так еду туда. Отец ждет меня, для того, чтобы…
– Ты едешь в столицу? Когда?
– В конце недели. Вместе со свитой Его Величества.
– Замечательно! – с жаром воскликнул Альберт. Приблизившись, он взял милое лицо омеги в свои ладони, ищущим взором заглянул в сияющие счастьем и ожиданием очи. – Тефан, на завтрашнем бале решится моя судьба. Прошу тебя, ты должен обещать мне первый танец! Пожалуйста, что бы ни открылось тебе, не отказывай мне! Отказом ты разобьёшь мне сердце!
– Вы говорите так загадочно, Альберт. Не знаю, что и отвечать вам.
– Отвечай то, что подсказывает тебе сердце.
– Хорошо. Я буду танцевать с вами. Мне все равно, кто вы на самом деле, хоть бы и член королевской семьи!
Король нежно коснулся губами щеки Тефана, потом краешка губ, грустно вздохнул и распахнул дверцу кареты.
Глава 14
Большой зал губернаторского дворца сверкал бесчисленным множеством огромных люстр. Хозяева уже давно стояли возле входа, встречая гостей, а нарядная публика всё прибывала. Казалось, весь цвет королевства Найман собрался сегодняшним вечером в этом роскошном двухэтажном особняке.
Волнение нарастало. Гости толпились около входа, ожидая прибытия Его Величества.
Тефан совсем потерялся среди этого великолепия. Он вдруг показался себе совсем маленьким, незаметным, почти невидимым. Омега беспомощно озирался вокруг, но не видел в пестрой толпе ни одного знакомого лица. «Альберт не найдет меня здесь. Я никогда его больше не увижу». От этой мысли ему сделалось больно и тоскливо.
– Пойдем вперед, милый, – тронул его за плечо князь Марлин, – видишь, появился главный распорядитель, открыли двери, сейчас войдет Его Величество король.
Зал оживился. Знатные омеги, не боясь испортить дорогие туалеты, устремились вперед. Оркестр грянул приветственный марш, взоры всех присутствующих обратились в сторону распахнутых дверей. Вошёл король, за ним остальные члены правящей династии, губернатор с супругом и приближённые особы. Все замерли в поклоне и поспешно расступились, освобождая повелителю дорогу.
Тефан тоже поклонился, с интересом взглянув на Его Величество. Смертельная бледность покрыла его лицо, и он застыл, как изваяние, не в силах пошевелиться и не желая поверить тому, что увидел.
Заинтригованный вчерашними недомолвками своего кавалера, он ожидал чего-то необыкновенного. Но чтобы Альберт оказался королем? Это было уж слишком…
Только в наивных сказках принц влюбляется в обычного человека и вопреки всему на свете называет его своим супругом. В жизни так не бывает и любовь короля так же изменчива, как и осенняя погода. С утра может безмятежно светить солнце, но к обеду придет чёрная туча и прольется дождём. У повелителя наверняка есть нареченный жених из числа иноземных принцев и множество фаворитов. Они вечно соперничают между собой за право быть первыми и строят друг другу козни. Так написано в книгах.
Ему нет места среди них. Он не умеет плести интриги и вовсе не желает делить любимого с кем бы то ни было. Значит, он должен это прекратить, пока не стало слишком поздно, вернуться в деревню и жить прежней жизнью, забыв и Альберта, и эти два счастливых сумасшедших дня.
Тефи представил себе возвращение в поместье, и сердце больно сжалось от тоски. Ещё вчера он жил там безмятежно и счастливо, теперь же родные места навсегда утратили для него былую прелесть. Он там сойдет с ума от тоски по любимому, который будет от него за тысячу миль совсем в ином мире, где им никогда уже не встретиться вновь… Омеге сделалось так больно, что, казалось, он сейчас не выдержит и закричит или заплачет в голос.
Но внешне юный граф ничем себя не выдал. Почти не дыша, он молча смотрел, как Альберт шёл по залу во всем блеске своей красоты и величия. Душа томилась в предчувствии скорой и неизбежной потери, сердце стонало от боли и восхищения, а тем временем память, независимо от сознания, откладывала в свои потаенные уголки мельчайшие детали любимого облика. Он знал, что никогда не забудет этих торжественных и горьких минут.
О, небеса, зачем он так хорош собой? Как к лицу ему эта одежда! Парадный костюм с синей лентой через левое плечо замечательно подчеркивает изящество его стройного сильного тела, широкий шарф туго обтягивает талию, оттеняя природную грацию высокой фигуры. Сверкают на груди королевские регалии и алмазные звезды, блестит серебристым светом богатая вышивка на высоком воротнике…
Захваченный очарованием момента, Тефан не замечал вокруг себя ничего иного, между тем как душу его охватывало сложное и противоречивое чувство, облечь в слова которое он не решался даже в мыслях.
Альберт быстро шёл вперед по пустому пространству поспешно расступавшихся перед ним придворных, слегка кланяясь направо и налево, как бы желая поскорее избавиться от излишнего внимания этих первых минут своего появления. На его приятном открытом лице играла любезная улыбка, и только очень внимательный наблюдатель смог бы заметить застывшее в синих очах молодого короля напряженное ожидание. Он искал в зале Тефи и не находил, почти отчаявшись и страшась того, что он не смог прийти в силу каких-то неведомых ему обстоятельств.
Многообещающе улыбались блестящие красавцы, офицеры отдавали честь, почтенные отцы знатных семейств как бы невзначай подталкивали вперед своих молоденьких сыновей, – всё сливалось перед Альбертом в привычную и давно надоевшую пёструю ленту.
Но где же, наконец, граф Тефан? Где тот единственный, кто действительно нужен ему, необходим, как солнце, как воздух, как сама жизнь? Где тот, который понимает, исцеляет, верит и любит? Тот, перед которым он должен покаяться, попросить о прощении, а самое главное – убедить остаться с ним, ибо без него его жизнь не имеет смысла…
Альберт уже почти потерял надежду, когда вдруг увидел его, стоявшего в отдалении, увидел бледное неподвижное лицо и огромные глаза, в которых застыли не пролитые слёзы. «Ну что же я с тобою сделал? – с запоздалым раскаянием подумал он. – И что ты сделал со мной?»
Ему страстно захотелось расшвырять в стороны эту чужую равнодушную толпу, броситься к Тефану, обнять и успокоить, а потом целовать до тех пор, пока не исчезнут из милых глаз боль и тревога, пока губы не станут мягкими и послушными, как вчера, пока руки его не обовьются вокруг него в сладком забвении.
Король был бы рад подарить своему милому весь мир, но сейчас не мог даже подойти к нему без опасения подвергнуть юного графа дворцовым сплетням, а лишь улыбнулся, ласково и виновато, долгим взглядом посмотрел в глаза, веря и надеясь, что он поймет его и все простит.
Тефи встретил и удержал его взгляд – и вдруг ощутил себя так, словно они были совсем одни в этом огромном сверкающем зале. И в тот же миг всё сделалось для него совершенно неважным. Все, кроме любимых сияющих глаз, обещавших сейчас так много!
Он не сможет уйти от него. Он останется с ним, что бы ни случилось. Он останется и будет рядом до тех пор, пока Его Величество сам не прогонит его прочь.
Но Альберт – король, попытался он напомнить себе, а короля нельзя любить так, как любят обычного альфу. Он почти равен Богу, а разве можно мечтать о Боге, желать его, тосковать и надеяться?
Но он именно это и делал! Вопреки здравому смыслу, он мечтал, желал, тосковал и надеялся. Да какое ему дело до его титула! Он ведь уже называл его просто по имени, ездил с ним в карете и гулял по Священным холмам. Он до сих пор помнил вкус его губ! Более того, страстно и отчаянно желал повторить это снова!
Тефан попытался посмотреть на Альберта бесстрастно – и не смог этого сделать! Он не видел в нем недоступного Повелителя! Непостижимым образом он оставался для него прежним, вчерашним Альбертом, желанным и близким, просто почему-то обрядившимся сегодня в королевские одежды. Даже мысленно он не хотел называть его «Ваше Величество», как не мог смириться и с вставшей меж ними непреодолимой преградой. Его единственного выбрало сердце. Лишь его Тефи желал – и душой, и телом. Его хотел видеть, слышать, чувствовать… Но у них не было будущего. Он мог стать лишь королевским любовником, и только.
Пока он думал это, они всё так же смотрели друг на друга сквозь разделявшую их толпу…
***
Князь Илай Эйден пришел на губернаторский бал с опозданием. Беременный на третьем месяце Май с утра чувствовал себя не слишком хорошо. Его тошнило, голова кружилась, по этой причине он до обеда не вставал с постели и всё уговаривал супруга идти без него, но ему не хотелось оставлять любимого одного в таком положении.
Потом горничный догадался принести Маю кислого травяного отвара, он выпил две большие чашки и почувствовал себя лучше, повеселел, быстро приказал помочь ему одеться – и супруги поехали.
– Может, зря мы не остались дома, любовь моя, – беспокойно вглядываясь в бледное лицо супруга, заметил Илай перед входом в зал, – здесь так душно, шумно и многолюдно, что я всерьез опасаюсь, как бы тебе снова не стало плохо.
– Не переживай за меня, Ил, – нежно улыбнулся мужу Май, – я всего лишь беременный, а не больной. Где ж ты видел, чтобы молодому омеге стало плохо на таком чудесном балу, ведь здесь так много блестящих молодых кавалеров!
– Осторожнее, душа моя, я ревнив! – в шутку укорил его Илай.
– Да полно тебе, Ил! – рассмеялся в ответ князь Май. – Ты можешь быть совершенно спокоен на мой счет. Ни у кого из присутствующих здесь не найдется столько храбрости, чтобы покуситься на твоего худого и некрасивого мужа!
– Да все они просто слепые, если не замечают, как ты прекрасен! – с самым искренним чувством воскликнул Илай.
– Я так рад это слышать от тебя, мой милый, – Маю явно польстили слова мужа, – спасибо тебе.
– За что же, ангел мой?
– За все, Ил… За тебя и подаренное мне счастье.
Войдя в зал, они разделились. Май тут же оказался в окружении своих друзей омег, Илай же присоединился к группе столичных офицеров. Они стояли в некотором отдалении от остальных гостей, заинтересованно смотрели на танцующих и оживленно обменивались мнениями.
Оказалось, что предметом их интереса был молоденький омега, с которым танцевал король Альберт.
– Кто он такой, этот парень? Подумать только, никому неизвестный провинциал, первый раз в обществе, и уже привлек к себе высочайшее внимание…
– Хотелось бы знать, господа, как этот юный выскочка умудрился обойти здешних светских львов? Смотрите, как они завидуют ему!
– Да полноте вам, господа, оставьте мальчишку в покое, он наверняка и сам не рад, что танцует с государем, смотрите, как волнуется! Вот, с шага сбился! Скорее всего, это вовсе и не он искал расположения Его Величества, просто какой-то ловкий вельможа вовремя подсунул ему своего сына или племянника в надежде приобрести таким банальным способом монаршие милости, известно ведь, что наш король большой ценитель омежьих прелестей!
Из-за спин товарищей Илай тоже заинтересованно взглянул на юношу. Танцевал он безукоризненно, зря офицер сказал, что спутал фигуры. Лицо взволнованное, это верно, но волнение придавало его чертам какую-то изысканную прелесть. Они довольно оживленно беседовали с государем, точно старые знакомые, Альберт улыбался, смотрел на него с нежностью, какой Илай никогда не замечал в нём ранее. Да-с, весьма интригующе, если не сказать более. На балу найдется немало омег, гораздо красивее этого юноши. Однако государь почему-то предпочёл именно его?
– Это кто ж такой? – как можно небрежнее спросил Илай, но офицеры дружно пожали плечами.
– Простите, что вмешиваюсь, господа, просто случайно услышал ваш разговор, – произнес позади их густой бас. Все оглянулись – рядом стоял солидный альфа средних лет. – Если желаете, я могу удовлетворить ваше любопытство. Это граф Тефан Уллиян. Он только что приехал в город из западной глуши со своим дядюшкой, князем Марлином Берти. Наверняка у Марлина имелись далеко идущие планы выгодно пристроить в обществе своего племянника, но чтоб вот так сразу, на первом же балу, добиться внимания Его Величества! И кто бы мог подумать! Наши омежки все локти себе изгрызут от зависти. Уж как они старались, как кривлялись, а молодой король как каменный. Ни одного не выбрал! А с этого, вы посмотрите-ка, очей не сводит!
Господин хохотнул, да и пошел себе прочь, а Илая точно молнией ударило! Граф Уллиян? Тот самый Тефан Уллиян, на котором его отец собирается жениться!
Теперь он внимательнее присмотрелся к возможному отчиму, и он вдруг представился ему в совершенно ином свете.
«Ну надо же, каков авантюрист?! Провинциальный интриган! Такое невинное личико – и такая расчетливая натура! – зло думал он, не замечая, что судит столь несправедливо о том, кто лишь секунду назад казался ему непосредственным и милым юношей. – Должно быть надоело прозябать в деревне, захотелось в люди выбиться! Сначала моего отца обворожил, да так, что старик ума лишился, а теперь на самого короля замахнулся! Мнит себя птицей высокого полёта, только смотри, как бы крылышки не опалить! Как умело флиртует, как скромно глазки вниз опускает, как правдоподобно бледнеет! И ведь сумел добиться своего – Альберт на него и не дышит, глаз не спускает. Бедный отец, видел бы ты сейчас этого расчетливого обманщика!»
