Текст книги "Судьба изменчива, как ветер (СИ)"

Автор книги: Лана Танг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 33 страниц)

Взбешенный Ярит злобно посмотрел на вырывавшегося из его рук непокорного сына. Он не знал, что сказать, только шипел от злости. Все с этим парнем шло наперекосяк!

– Как вы сами понимаете, граф, мне нужен супруг, а не дикий вепрь в спальне, – продолжал Саркис, спускаясь с лестницы, – и я вовсе не желаю выступать в роли укротителя, так что жениться на вашем звереныше наотрез отказываюсь. Но принадлежать мне он должен и немедленно, это дело принципа! Я не уйду отсюда, пока не овладею им! Надеюсь, граф, у вас не будет возражений?

– Если наш уговор останется в силе, я не против, – равнодушно буркнул Ярит, пожимая плечами. – Мне нужны только деньги, а что вы будете делать с этим дураком, мне безразлично. Берите его, князь, он ваш!

С этими словами он с силой толкнул Тефана к князю. Тот должен был поймать омегу, но промахнулся, и он пролетел мимо его рук. Ударился о камин и, несмотря на боль, гордо выпрямился, с ненавистью глядя на обоих альф. Их откровенный цинизм потряс его.

– Я буду принадлежать только тому, которого люблю, слышите, вы?! – с гневом выкрикнул он, сжимая на груди тонкие руки.

– И кто же ваш избранник, дорогой сынок? – издевательски осведомился граф. – Не иначе, какой – нибудь деревенский увалень без роду и племени? Я полагаю, что он не обидится, если вначале вы проведете ночь с настоящим мужчиной!

– Никогда, – яростно прорычал Тефан, – только посмейте прикоснуться ко мне, и вы дорого заплатите за это! Одумайтесь, пока не поздно! Неужели вы оба настолько забыли честь и достоинство, что способны поступить со мной подобным образом?

– Сейчас вы сами увидите, на что я способен, – с ужасающим спокойствием проронил граф, приближаясь к Тефану и грубо хватая его за ворот, – сначала я лично разорву на вас эти тряпки, а потом…

– Что будет потом, вы скоро узнаете, господа, – неожиданно произнес от дверей звучный мужской голос, – а пока извольте немедленно оставить молодого человека в покое!

– Кто здесь? – злобно, и одновременно с испугом в голосе, вскричал Ярит, тщетно пытаясь рассмотреть стоящего в тени таинственного визитера. – Что вам угодно в моем доме?

– Ваше Сиятельство, – жалобно пискнул насмерть перепуганный управляющий, – к вам пожаловали Его Ве…

– Кто пожаловал? – свирепо обернулся граф к прислуге. Глаза его метали молнии. – А ты что здесь делаешь, идиот?! Как ты посмел ослушаться меня? Я же ясно приказал тебе никого не впускать!

– Даже меня, граф? – ледяным тоном осведомился Альберт, делая шаг в освещенное пространство.

Все трое мгновенно повернулись к говорившему.

Тефан ошеломленно ахнул, сбросил с себя руки отца и низко поклонился, скрывая охватившее его смущение. Краска стыда бросилась ему в лицо, он кинулся торопливо поправлять растрепавшиеся волосы и приводить в порядок помятую одежду.

Мужчины застыли с разинутыми от изумления ртами.

– В-ваше В-величество, – заговорил, наконец, Ярит, кланяясь, как китайский болванчик, – какая неожиданность! Простите вашего верноподданного за неподобающий прием! Прислуга совсем разболталась, вовремя не доложила. Такая честь, но чем…чем я обязан? Вы … давно здесь, смею спросить?

– Вполне достаточно для того, чтобы по достоинству оценить ваше гостеприимство, – не меняя тона, ответил король. – Простите, Тефан, что некоторое время я не давал знать о своем присутствии. Мне было важно самому увидеть, насколько далеко эти господа могут зайти в своей низости! Извольте объясниться, граф Ярит, что это за безобразная сцена, свидетелем которой я только что оказался?

– Недоразумение, Государь, чистое недоразумение, – забормотал смертельно перепуганный Ярит. – Видите ли, Тефи – мой единственный любимый сын, и я хотел …

– Я все видел и прекрасно понял, что именно вы хотели, граф, – лицо Альберта не предвещало графу ничего хорошего, – ваши меркантильные намерения не делают вам чести. Ну а вы, князь? – он повернулся к полуодетому Саркису. – Как вы объясните своё недостойное поведение!?

– Бес попутал, Ваше Величество! – бухнулся в ноги королю вмиг протрезвевший Эйден. – Выпил лишнего, вот кровь дурная в голову и ударила. Мы с Тефаном помолвлены, Государь, так я подумал, что большого греха не совершу, если пораньше свадьбы радости телесные ему открою. Да он согласен был, не так ли, мой любимый? Я и всего-то хотел его поскорей к себе приучить…

– Осмеливаетесь мне лгать, князь, – устало произнес король, – вы пожалеете об этом. – Лицо его исказилось, выражая крайнее презрение к обоим мужчинам. Он брезгливо отвернулся от коленопреклоненного князя, жестом подозвал к себе Тефана.

– Надеюсь, вы не пострадали, граф? – тихо спросил он, глядя на юношу сочувственным взглядом.

– Нет, Ваше Величество. Вы появились вовремя. Со мной все в порядке, но я хотел бы немедленно уехать из этого дома. И еще я очень переживаю за моего дядюшку. Вот уже три дня, как я сижу здесь под замком и ничего о нем не знаю.

– Князь Марлен Берти находится здесь, в одной из гостевых спален, – робко подал голос граф Ярит, – с ним не случилось ничего плохого, но сейчас вы не сможете с ним увидеться, потому что он… спит и до утра вряд проснется. Он нервничал и ему дали…успокоительные пилюли…

– Так вы все три дня поили дядю снотворным? – вскричал Тефи, делая шаг к отцу. – А вам известно, что у него слабое здоровье?

– Пилюли абсолютно безвредны, уверяю вас. Это для его же пользы, – голос графа дрожал и прерывался, по вспотевшему лицу обильно тёк пот.

– Успокойтесь, Тефан, – Альберт бережно придержал его за локоть, – с вашим дядюшкой все будет хорошо. – Он повернулся к Яриту и властно продолжил, – ваш сын поедет со мной, я беру его под своё покровительство. Князя Берти сейчас же отправить в главный дворец. Позаботьтесь об удобной карете и надлежащем сопровождении! Вы же, господа, извольте оставаться дома и никуда не выезжать из столицы. Я должен подумать, что с вами делать, и как только приму решение, вы об этом узнаете. Можете быть уверены, я не оставлю безнаказанным столь недостойное поведение!

– Ваше Величество, позвольте сказать, – подался к королю всё ещё стоящий на коленях князь Саркис.

– И слушать ничего не желаю! – отвернулся от него Альберт. – Идите, переоденьтесь, Тефан, я жду вас здесь, в гостиной!

Глава 20

Тефан забился в уголок большой королевской кареты и сидел там тихо и безучастно, как провинившийся ребёнок, не смея поднять глаз на своего спутника. Щеки полыхали жаркой краской стыда, в то время как все тело было охвачено нервным ознобом. Ему хотелось исчезнуть, стать невидимым, лишь бы не чувствовать на себе сочувствующий взгляд Альберта, от которого ему становилось еще больше не по себе. Любимый видел его в двусмысленной неприглядной ситуации – эта мысль вихрем кружилась в сознании, не давая покоя. Что Альберт подумал о нем, какие сделал для себя выводы? И как вообще он оказался в отцовском доме поздним вечером?

Слезы упрямо подступали к глазам, и Тефан тратил немало сил на борьбу с собственной слабостью. Омега понимал, что ведет себя с королем не вполне учтиво, что молчать невежливо и он должен что-то сказать ему, хотя бы поблагодарить за спасение, но не мог заставить себя произнести ни слова, больше всего опасаясь, что не выдержит напряжения последних дней и позорно разрыдается у него на глазах.

Альберт не спешил с расспросами, давая ему время прийти в себя, но они ехали уже довольно долго, и ничего не менялось. Юноша все так же скованно молчал, упорно глядя куда-то вниз. Молчание затянулось, и хотя оно вовсе не тяготило Альберта, но всё же он подумал, что лучше было бы нарушить его, вызвав омегу на разговор. Возможно, это отвлекло бы его от тягостных мыслей и вывело из странного оцепенения, в котором он пребывал.

– Тефан, – он взял его руку, осторожно разгладил напряженные сжатые пальцы, – поговори со мной. Поверь, тебе сразу станет легче. Скажи мне, как ты себя чувствуешь?

– Со мной все хорошо, Ваше Величество – Тефи вздрогнул, но не сделал ни малейшей попытки высвободить свою ладонь из руки Альберта. – Даже не верится, что всё закончилось, что вы приехали и спасли меня! Я … должен объясниться, мне так неловко, что Вы застали меня в такой ситуации...

– Тебе нечего стыдиться, мой милый, – тихо сказал король, приподнимая его лицо свободной рукой и понуждая взглянуть себе в глаза. – Ты не сделал ничего плохого, в отличие от твоего отца и князя Эйдена. Меня потрясла циничность этих господ. С твоим родителем мы мало знакомы, но Саркиса я часто встречал еще при дворе моего деда, и всегда считал его порядочным человеком. Расскажи мне, что заставило его опуститься до столь откровенной низости?

– Не знаю, Ваше Величество, – краснея от смущения, чуть слышно прошептал Тефан. Альберт был слишком близко, касание его руки мешало омеге сосредоточиться. – Князь был пьян. Пьян и груб. Он откровенно, даже с гордостью признался, что заплатил за меня моему отцу, точно за гулящего в борделе! Да лучше бы я никогда не уезжал из деревни, чем пережить такое унижение!

– Эта история заставляет о многом задуматься, и прежде всего о том, как мало мы знаем о нравах, царящих в обществе. Я видел финал этой драмы. Твое поведение достойно восхищения, не каждый молодой омега в подобной ситуации способен постоять за себя и не впасть в отчаяние!

– Мне всего восемнадцать лет, но такое происходит со мной уже дважды, и я совершенно не понимаю почему. Я никому не давал повода так обращаться со мной! Ваше Величество, скажите, может быть, во мне есть какой-то изъян, порочная черта, которая позволяет альфам не церемониться со мной?

– Нет, милый, – ласково глядя в смущенное лицо Тефи, ответил король. – Ты чудесный юноша, искренний, доброжелательный, открытый. У тебя есть только один «недостаток» – ты слишком красив. Немудрено, что при виде тебя альфы теряют голову. Но погоди, я правильно тебя понял? Ты хочешь сказать, что кто-то еще пытался овладеть тобой против твоей воли?

– Да, Ваше Величество, – с тяжелым вздохом признался Тефи. – Мне нелегко говорить с вами об этом, но так было. Руди хороший парень, честный и порядочный, я даже представить себе не мог, что он набросится на меня, словно бешеный зверь... – голос прервался, и граф часто и тяжело задышал, снова отчаянно борясь со слезами.

– Не надо, Тефи, успокойся, – помимо воли, Альберта снова охватила ревность.

Он вынул из кармана носовой батистовый платок и промокнул глаза омеги, стараясь ни о чем плохом не думать. Вдохнул ничем не замутненный запах его тела, – нет, этот парень не был близок ни с одним альфой! Он честный и порядочный, ни в чем не виноватый. Но почему же так отчаянно стучит в груди взбесившееся сердце, и почему так больно от одной лишь мысли, что Тефи трогал и ласкал кто-то другой?

– Кто этот Руди? – несмотря на бушевавшее в груди безумие, король отлично владел собой. – О ком ты говорил?

– Наш деревенский кузнец. Мальчишкой он потерял всю семью, и дядя проявил к нему участие. Он вырос в нашем доме, и я считал его приятелем, даже научил читать. – Омега помолчал, думая о своём, потом заговорил снова. – Руди сказал, что не сдержался, потеряв от любви голову. Разве же так бывает, Ваше Величество? Разве можно совершать плохие поступки из-за любви?

– Наверное, можно. Любовь – сильное чувство, из-за неё не только люди, города гибнут! – уклончиво ответил Альберт, никак не ожидавший, что его «соперником» окажется простолюдин.

Услышь он от любого своего любовника такое – немедленно прогнал бы прочь и больше никогда не вспомнил, но Тефан был совсем другое дело! Неважно, кто его касался раньше – он сделает его своим. Сейчас, сегодня, больше не колеблясь, пусть как угодно сплетничают во дворце! Ему не нужен избалованный капризный Тосио, не нужен ни один омега из гарема, – только любимый Тефи, нежный и невинный, словно едва начавший распускаться белоснежный бутон. Их запахи смешаются, наполнив спальню ароматом счастья, и Тефан будет пахнуть только им, Альбертом, так сладко, узнаваемо, неповторимо!

– Ваше Величество, куда мы едем? – голос любимого вернул в реальность.

– Скажи, ты веришь мне? – вопросом на вопрос ответил Альберт. – Можешь не спрашивать и просто следовать за мной? И перестань ты так дрожать, доверься мне и ничего не бойся. Давай-ка, вылезай из своего угла, в который ты забился, словно пойманный кролик. Иди ко мне, ты же совсем замерз, хотя в карете и тепло, – он поцеловал Тефана в кончик носа и потерся щекой о его лицо. – Ледышка, чистая ледышка! Хорош я кавалер, если заморозил своего маленького любимого омегу! Ты имеешь полное право сердиться на меня!

– Мне уже гораздо лучше, Государь, – стараясь не стучать зубами, ответил Тефан. Он немного повозился, устраиваясь поудобнее, положил голову ему на плечо и затих. – И мне все равно, куда ехать, лишь бы с тобой!

– Вот и отлично! – Альберт осторожно, стараясь не беспокоить юношу, приподнялся и открыл окошечко, ведущее к кучеру. – Поворачивай, Лак, мы едем за город, в мой бывший дворец!

– За город? – удивленно пробормотал Тефан. Он мгновенно согрелся в объятиях Альберта, и его неудержимо потянуло в сон. Видимо, действие снотворного, которым его пичкали в отцовском доме, еще давало о себе знать. – Но разве повелителю можно ездить по ночам совсем одному, без шумной свиты, адъютантов и офицеров?

– Да я и не один, со мной моя обычная охрана, только она умеет быть невидимой, – улыбнулся король. – Поспи еще, нам ехать далеко. Я люблю свой загородный дворец, хотя в последнее время редко там бываю. Слишком мучительны воспоминания – о ранней юности и об отце, обо всех этих трагических событиях! Сейчас там никого нет, кроме обслуги, и в их числе непревзойденный банщик! Тебе не помешает смыть с себя всю боль и горечь трех последних дней.

– Замечательно, – тихо прошептал Тефан, чувствуя тепло любимой руки. Убаюканный мерным стуком копыт, он задремал, доверчиво склонив голову на плечо Альберта. Король бережно прижимал к себе драгоценную ношу, стараясь не шевелиться, чтобы не потревожить его покой.

***

Вышколенный графский кучер распахнул дверцу экипажа и подал своему пассажиру руку, затянутую в безупречно белую перчатку. Князь Марлин Берти оперся на нее и нетвердыми шагами выбрался наружу, отчаянно борясь с подступающей к горлу тошнотой, вызванной длительным приемом лекарств. Перед ним возвышалась величественная громада Главного королевского дворца. Во многих окнах второго этажа горел свет.

– Зачем ты привез меня сюда, любезный? – удивленно спросил он, все еще плохо соображая. – Где мой племянник?

– Вас доставили в королевский дворец по распоряжению государя, Ваша Светлость, – с поклоном сообщил кучер, – мне приказано проводить вас, а также передать дворцовым служащим личную записку Его Величества, касающуюся вашего устройства и врачебного осмотра.

– Разве я болен? – недоуменно произнес князь, делая пару шагов к освещенному подъезду. Ослабевшие ноги подкосились, и он чуть не упал. – А впрочем, кажется, ты прав. Доктор мне действительно не помешает.

Вскоре выяснилось, что самостоятельно передвигаться Марлин не мог. Кучер с огромным трудом удерживал висевшего на его руках князя и отчаянно озирался по сторонам в поисках подмоги. Вокруг никого не было, кроме караульных, несших службу на постах внешней охраны.

– Эй, служба! – окликнул кучер ближайшего солдата. – Помоги Его Светлость до дверей довести! Да не бойся, что ненадолго пост оставишь, ничего тебе не будет, этот господин прислан сюда самим Государем, вот у меня при себе и записка от Его Величества. Не стой же столбом, помоги, не дай бог уроню важного человека, за такое по головке не погладят. Быстрее, из последних сил держу, а на руки поднять не смею!

Солдат, наконец, решился. Подошел, подставил плечо. Дело пошло лучше, вдвоем альфы живо довели совсем ослабевшего князя до подъезда и усадили в коридоре на скамью. Пока кучер отдавал государеву записку и объяснял камергеру суть дела, караульный оставался возле господина, стараясь устроить его поудобнее. От его неловких движений Марлин пришел в себя и удивленно глянул на человека в мундире. Лицо солдата показалось ему странно знакомым.

– Вы в королевском дворце, господин, – счел необходимым пояснить караульный, – сейчас доставивший вас человек приведет доктора.

– Благодарю, солдат, – слабым голосом отозвался князь. – Скажи мне твое имя?

– Унтер-офицер королевского полка Ольгер Радим, Ваша Светлость! – четко отрапортовал военный.

– Радим? – в голосе князя послышалось волнение. – Из каких же ты краев, голубчик?

– Из северной провинции Уфрус, господин.

– Из Уфруса... – Марлин попытался рассмотреть солдата получше, – земляк, значит. Ну-ка, помоги мне приподняться.

Унтер-офицер с готовностью выполнил просьбу.

Взгляд князя упал на поддерживающую его руку. У основания указательного пальца солдата темнело большое родимое пятно в виде сдвоенной восьмерки. Марлин вздрогнул и побледнел, как полотно.

– А что родители твои, солдат? Живы? – Голос важного господина задрожал и прервался.

– У меня был только отец-альфа, да и его я почти не помню. Он из крестьян в армию был призван, воевал с Кареем, там и голову сложил в одном из сражений. Я же, как и все солдатские сироты, воспитывался в военной школе, грамоте обучался, счету, барабанному бою ну и прочим необходимым наукам. Один раз отец приезжал ко мне, мне тогда лет десять сравнялось. Мало нам довелось с ним вместе быть, он молчаливый был и ничего о себе не рассказывал.

– А что второй отец, омега? Умер, что ли?

– Про родителя омегу мне ничего не известно, господин. В нашей военной школе на праздник Бога Солнца допускали родственников, многих детей отцы навещали. Только я всегда один оставался. Повар наш очень меня жалел, и в те дни, когда остальные воспитанники домашними пирогами тешились, брал меня к себе на кухню, блинами кормил и говорил, что отец мой не из бедной семьи происходил, раз такой драгоценный амулет мне на шею повесил…

– Какой амулет? – ещё пуще задрожал князь, – покажи!

– Да вот он, Ваша Светлость, – солдат расстегнул ворот мундира и вытащил кулон с изображением солнца на простом шнурке. – Я с детства его ношу, вот наш повар и полагал, что он мне от отца достался. Там на обратной стороне и буковки выбиты, видно, инициалы… Да что с вами, господин, вам снова плохо сделалось?

Князь посмотрел на амулет дикими глазами, ощупал его, вскрикнул и лишился чувств. Совсем растерявшийся солдат беспомощно озирался по сторонам.

– Кто-нибудь! Помогите, – отчаянно взывал он, – Его Светлости совсем худо!

– Чего кричишь? – из боковой двери, ведущей из внутренних помещений, появился доктор в сопровождении двух помощников. – Этот господин Государем прислан?

– Он! Скорее, доктор, плохо ему! Глаза закатил и памяти лишился. Может, падучая у него?

Доктор пощупал пульс, осмотрел зрачки.

– Ничего страшного, не переживай, солдат, это просто обморок, – констатировал он, подзывая помощников. Те развернули носилки и внесли больного внутрь, в отведенные ему помещения.

Ольгер Радим пожал плечами и вернулся на свой пост.

«Странный какой-то господин, – подумал он, поеживаясь от налетевшего порыва ветра, – зачем расспрашивал? К чему ему знать, кто мои родители, если я и сам-то их не помню?»

***

В окно светила малая из лун, заливая комнату призрачным бледным сиянием. Тефан проснулся и увидел этот свет, показавшийся ему ослепительным. Секунду, может две, смотрел, пытаясь осознать, где же находится и почему ему так хорошо и так уютно, потом ноздрей коснулся запах альфы, заставив вздрогнуть и заволноваться. Рука почувствовала гладкость кожи, щеки коснулось теплое дыхание...

Альберт! Он крепко обнимал его одной рукой, и Тефан был прижат к нему всем телом. Интимная естественная поза, так спят, должно быть, верные супруги, когда даже во сне альфа не отпускает из объятий своего омегу, желая чтоб любимый спал, доверчиво положив голову ему на грудь и чутко оплетя его ногами.

Дыхание мгновенно сбилось, Тефи напрягся и застыл, совсем ошеломленный. Лежал, не шевелясь, касался пальцами предплечья своего мужчины. Альберт был без рубашки, и Тефан не решался даже думать, что он, возможно, обнажен совсем. Меж их телами только ткань его ночной сорочки, но он воспринимал ее сейчас скорее как помеху. Тефи смутился грешных мыслей, хотел немного отодвинуться, чтоб переждать, пока утихнет стук в висках, но было так приятно чувствовать Альберта рядом! Он робко повернулся, подчинившись непреодолимой силе, и ласково провел ладонью по груди альфы. Это касание принесло ему острое, даже болезненное наслаждение, и он погладил его снова, отчаянно боясь разбудить, и вместе с тем страстно желая, чтобы он проснулся.

– Тефан, – сонно пробормотал Альберт, целуя его куда-то в лоб – в первое, до чего дотянулись губы, – мой милый...

– Ваше… – Тефи осекся, ясно осознав, сколь неуместно прозвучало бы сейчас официальное обращение. – Альберт, – поправился он, – давно мы так… с тобой…

– …спим? – с улыбкой закончил он, крепче прижимая к себе легкое тело. – Да с вечера. Когда я вернулся из бани, ты спал, как младенец. Я не хотел будить тебя, просто лег рядом и обнял мое сокровище, потом тоже уснул.

– Но почему… – Тефан смутился и не смог договорить, но альфа ясно понял, что его малыш имел в виду.

– Я боялся обидеть тебя, попав в одну компанию с твоим детским другом и князем Саркисом. Видишь ли, в сущности, я мало чем отличаюсь от этих господ, я тоже альфа и очень хочу тебя, только добиться этого я собираюсь совсем другим способом.

– Это каким же? – шепотом спросил Тефан, чувствуя, как бешено колотится сердце.

– А вот таким, – в тон ему ответил король, осторожно перевернул на спину и начал медленно и нежно целовать в губы.

Омега вздрогнул, но не отстранился. Протянул руки и обнял любимого за шею, зарываясь пальцами в рыжеватые мягкие волосы. Тело вытянулось и напряглось, Альберт мгновенно почувствовал это и отпустил его.

– Не бойся меня, милый, – нежно сказал он, гладя его по плечу. – Любовь не терпит насилия, и я никогда не брал омегу против его воли. Если ты не захочешь, ничего и не будет…

– Будет, – перебирая его локоны, прошептал Тефан, – так предопределено, и я не собираюсь спорить с судьбой! Когда я так отчаянно боролся с князем, я знал, почему я это делаю. Я думал о тебе, только о тебе. Ты ведь приснился мне, еще там, в поместье, задолго до нашей встречи. Я не знал, кто ты, но уже любил тебя всем сердцем. – Он потянулся к Альберту и неумело, но страстно поцеловал. – Тебе не придется ничего добиваться, Аль, потому что я вовсе не собираюсь отказывать тебе и говорить «нет».

– Ты уверен, ангел мой?

– Вне всякого сомнения, я принадлежу тебе, – глядя в любимые глаза, ответил Тефан, – Бог Солнца мне свидетель, что я говорю чистую правду …

***

Ладонь ласкала, доводя до исступления. Теперь, когда на Тефане больше не осталось ни единой нитки, контакт их тел был полным и волнующим настолько, что он с трудом удерживался от того, чтоб не стонать. Аль не спешил, касаясь плеч, тонких ключиц, так нежно и пока совсем невинно, он гладил Тефи, чуть прищипывая кожу, спустился ниже и накрыл подушечками пальцев бусины сосков, которые мгновенно подались ему навстречу...

Омега дернулся и задрожал, а волны удовольствия все мучили его и не давали передышки, потом смущение совсем угасло, и с каждым новым возбуждающим щипком Тефи все больше расслаблялся, смелее отзываясь на изысканные ласки.

Потом рука альфы скользнула ниже, накрыв волной удушливого наслаждения живот, пока не прикасаясь к самому интимному чувствительному месту, но этого было достаточно, чтоб Тефан ощутил ее тепло и страстную пронзительную дрожь. Конечно, альфа тоже чувствовал, как напрягается от спазм живот омеги, как он волнуется и весь дрожит, не в силах скрыть приятного восторга, как выгибается навстречу в сладостной истоме и хрипло дышит, не замечая, что произносит словно бы в бреду заветное дорогое имя.

Тефи и сам не мог бы объяснить, чего он ждал сейчас от альфы. Его неопытность в любви и полное отсутствие практики подводило воображение, рисуя перед глазами странную и очень далекую от реальности картину соития с мужчиной. Весь опыт умещался в чтение романов, где не всегда все было ясно и понятно, а ощущения описывались скудно и неполно. Наверно, он мечтал, чтобы любимый продолжал ласкать, чтоб его губы повторили путь ладони и целовали тело, но Альберт продолжал терзать его все теми же прикосновениями уверенной руки, которая неутомимо отправлялась в новое блуждание по животу и торсу, скользила по бокам и гладила ключицу, шею и плечо.

И снова вниз, туда, где бешено пульсировало первобытное желание принадлежать. На этот раз Альберт погладил самый низ живота Тефи и положил руку между ног, разом сжимая в длинных пальцам самые интимные и чувствительные места. Омега застонал, уже не сдерживая возбуждения, потом опомнился и закусил губу, чтобы молчать, но выгнулся жгутом, не в силах вынести такое испытание. Альфа ослабил хватку и довольно улыбнулся, шепнув, какой он славный и красивый...

Что было дальше, Тефан помнил смутно. Покачиваясь на накатывающих девятым валом новых волнах наслаждения, он почти не отдавал себе отчета в том, что же Альберт с ним делает. Послушно следовал его рукам, и было все так хорошо, что он уже и не пытался понимать. Его не отрезвила даже жгучая пронзительная боль, ведь длилась эта мука так недолго, зато потом все превратилось в жидкий пламень и без остатка поглотило тело, и он вцепился пальцами в шелк белых простыней, и падал, падал в эту пропасть удовольствия, где каждое следующее мгновенье жизни было лучше предыдущего...

– Мой милый, ты такой чудесный... – обычные слова, но почему они пронзили сердце острой болью?

Тефан отдал любимому не только тело, но и душу. Но как же жить на свете без души, когда настанет время расставаться?

– Ты плачешь, Тефи? – потрясенно прошептал король, почувствовав на губах соленый привкус его слез. – Жалеешь о том, что произошло между нами?

– Нет, не жалею. Как ты мог подумать так?

«Ах, если бы ты не был королем! Если бы можно было стать твоим супругом и никогда не расставаться в этой жизни!»

– Тефи, не оставляй меня. Ты нужен мне, необходим, как сама жизнь… Без тебя я снова упаду в пучину отчаяния.

– Я не уйду. Пока сам не прогонишь… Но я пока что не готов к огласке, и не хочу чтобы о нас узнали при дворе.

– Я никогда тебя не прогоню! Ты веришь мне, любимый?

– Верю. Но все же не бросайся такими смелыми обещаниями, Аль, ибо никто из нас не знает будущего, даже король...