Текст книги "Судьба изменчива, как ветер (СИ)"
Автор книги: Лана Танг
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 33 страниц)
Глава 9
После происшествия на пруду Тефан даже не пытался заснуть. Он стоял у открытого окна, всматриваясь в залитый лунным светом ночной пейзаж, и размышлял. Выводы, к которым он пришел в результате этих размышлений, удивили и озадачили юного омегу.
Бесспорным было одно – он сопротивлялся Руди не оттого, что боялся потерять девственность, просто ему был неприятен неожиданный любовник. Он остро помнил его сильные горячие руки, едкий запах пота, несвежее дыхание. Собственное тело казалось нечистым, захватанным его руками. Когда кузнец ушел, Тефи плескался в воде до посинения, но ощущение чистоты не возвращалось. Губы припухли и болели, на левом запястье саднило царапину, в голове звенело, настроение было испорчено так сильно, что хотелось плакать.
То, что Руди вызвал у него неприятие, можно было объяснить тем, что он простолюдин, не пользующийся ни отдушками, ни зубным порошком, а значит, немыт и неопрятен. Такой альфа, естественно, не может нравиться. Но в Матаре у него было много кавалеров из лучших городских семейств, надушенных, чистых, галантных. Они говорили приятные вещи, искали его взгляда, целовали руки, но всякий раз он с большим трудом сдерживался, чтобы немедленно не отдернуть пальцы прямо из-под губ молодого господина и не вытереть их салфеткой.
Ни единого раза прикосновение альфы не доставило ему того приятного чувства, о котором так часто в откровенных беседах говорили знакомые городские омеги, мечтательно улыбаясь и загадочно краснея.
«Отчего так? – подумал Тефи. – Может быть, я вовсе не способен никого полюбить?»
Он вдруг представил, как его целует назначенный отцом жених – князь Саркис Эйден, – и вздрогнул от охватившего его отвращения. Нет, пусть отец пишет и приказывает что угодно, он ни за что не пойдет замуж! Лучше, как дядя Марлин, остаться одиноким, или уйти в монастырь.
Хотя нет, Тефан не чувствовал в себе призвания к монашеству. Зачем всю жизнь носить рясу и соблюдать строгие обеты, если можно так замечательно жить с дядей в своём поместье, читать книги, рисовать, заниматься другими приятными делами. И вовсе не обязательно выходить за кого-то замуж!
Решено! Он съездит на коронацию, твердо объяснится с отцом – и вернется обратно! Ведь не потащат же его под венец силой! В конце концов, он вольный человек, богатый и независимый, а не какой-то там простолюдин, которого можно продать, купить или обменять на борзую собаку. Успокоив себя подобным образом, Тефи закрыл окно и лег в постель. Мысли переключились на предстоящую поездку.
«Интересно, какой он, древний храмовый город? Наверно, не чета Матаре, величавый и прекрасный. Не зря его называют спустившимся на землю Белым Облаком. А как проходит коронация? Дядя говорит, что это незабываемое и очень красивое зрелище. Откуда он знает? Ах, да, он ведь ездил на коронацию Его Величества короля Теона. Теперь и я увижу нашего молодого монарха! Как интригующе! Тот родственник, что приезжал весной, рассказывал, что он молод и необычайно красив…»
Тефи уснул только под самое утро. Ему приснился огромный город, выложенный из белого камня. Он стоял в нарядной толпе ликующих горожан, а мимо двигалась величественная процессия. Он не видел лиц проезжающих, но отчего-то точно знал, что среди них находится тот, которого давно ждет его сердце.
Потом он очутился в бальном зале. Оркестр играл красивую музыку, а он танцевал с этим загадочным человеком. Лицо партнера опять было скрыто от него, но прикосновение его руки доставляло неведомое ранее жгучее наслаждение. Впервые в жизни Тефану не хотелось отстраниться от альфы, наоборот, он еле сдерживался от странного желания протянуть руку и коснуться его рыжеватых вьющихся волос, которые были к нему так близко, что он ощущал легкое касание шелковистых локонов.
«Я очарован им? Влюблен?» – удивился он. Но разве можно полюбить незнакомца..."
– ...Ваше Сиятельство, пора вставать. Хозяин послал разбудить вас, – ворвался в удивительный сон голос горничного Мара. – Завтрак подан, а после укладываться и в путь!
– Сейчас, сейчас, – сонно отозвался Тефан, чуть раздосадованный тем, что приятное видение безвозвратно утеряно. – Я уже проснулся. Скажи дядюшке, что я сейчас буду... О, Мар, постой минутку. Ответь, к чему снится молодой незнакомец? Ты ведь у нас известный толкователь снов.
– К неожиданной встрече, молодой господин, – хитро сощурился омега. – Пора и вам найти свою судьбу и стать счастливым. В столицах–то много господ, дай бог вам доброго человека полюбить.
– Да что ты, глупый, это ведь всего лишь сон…
– Сны–то они вещие бывают, господин Тефан! Сами оденетесь? Я знаю, вы не любите, когда я предлагаю помощь.
Только сели за стол, под окнами раздался звон колокольчика.
– Кто это к нам в такую рань? – встревожился князь. – Мар, что застыл, поди открой, лакея, как всегда, не дозовешься.
Горничный вернулся с чиновником из военного ведомства Матары, ведавшим набором в армию.
– Простите, Ваша Светлость, – поклонился прибывший, – может, я и не вовремя, да делать нечего – служба. Рекрутскую повинность справляем.
– Как же так? – изумился князь Марлин. – Почему так скоро? И полугода еще с прежнего набора не минуло.
– О причинах нас не извещают, Ваша Светлость, – бесстрастно ответил чиновник. – Я лично полагаю так, что новый король желает воевать с империей Карей. Свежие полки требуются.
– А прежний что ж, не воевал?
– Его Величество Теон заключил с карейским императором перемирие, более того, породниться хотел. За это его и уморили. В Матаре многие так же считают.
– Как вы можете так говорить? В газетах извещение было, что по болезни наш король скончался.
– Э, господин Марлин, да разве можно бумаге верить, она всё стерпит, пиши, что вздумается. Нет, короля убили, можете не сомневаться. А вы, я вижу, в дорогу собрались, Ваша Светлость? Я заметил – карету вашу возле конюшни готовят.
– Да, не вовремя вы с вашим делом, милейший. Мы с племянником должны были выехать из дома сразу же после завтрака, – вздохнул Марлин. – Ну делать нечего, придется отложить поездку на день. Извольте предъявить реестр. Сколько с меня на этот раз требуется?
***
К началу коронации Тефан с дядей опоздали, однако вовсе не по причине задержки с отъездом. Впрочем, хлопоты с рекрутским набором тоже сыграли в дальнейших событиях свою роль. Добрый по натуре князь Марлин всегда близко к сердцу принимал боль и слезы родителей, неизменно сопровождавшие проводы новобранцев, а на этот раз расставание оказалось нежданным и оттого тяжким вдвойне. Князь перенервничал и в дорогу выехал с неспокойным сердцем. Дорожная тряска и жара в экипаже довершили дело, и к исходу второго дня путешествия он слег в жестокой горячке.
Тефи снял в ближайшем постоялом дворе лучшую комнату и послал за доктором. Тот пришел незамедлительно, осмотрел больного, выписал пилюли и предписал полный покой в течение недели.
– Опасности для жизни нет, молодой господин, – успокоил он встревоженного графа Тефана, – но нужен постоянный уход. Если желаете, могу порекомендовать одного из моих помощников.
– Благодарю вас, – вручая гонорар за визит, отказался граф, – с нами горничный, мы справимся сами.
Князь Марлин болел тяжело. Тефи и молодой омега Наст, взятый в поездку, трое суток дежурили возле его постели, сменяя друг друга. На четвертый день жар начал спадать.
– Тефи, сынок, – прошептал больной, лишь только к нему начали возвращаться силы, – мне уже лучше, найми кого-нибудь для ухода за мной, а сам поезжай с Настом дальше. Время идет, мы не успеем к началу коронации.
– Нет, дядя, – твердо отказался племянник, – я вас не оставлю. Ваше здоровье для меня важнее королевских торжеств. Если не судьба мне увидеть церемонию, значит, так Небесам угодно, и я не стану об этом жалеть.
***
Они смогли продолжить путь лишь через семь дней и прибыли в храмовый город, когда основные торжества уже завершились. Дальние родственники, в доме которых князь намеревался остановиться, не знали уж, на что и думать, и были несказанно рады, что пропавшие странники, наконец, объявились.
– Боже мой, князь, да где ж вы были так долго? Мы каждый день человека посылали, чтоб встретил вас, а он раз за разом один возвращался! – Хозяин дома радушно приветствовал гостей в гостиной, крепко обнял старшего омегу, улыбнулся младшему. – Верно, случилось что-то в дороге? Вы так бледны, дорогой Марлин. Пойдемте скорее наверх, вам давно приготовлены комнаты. Мои сыновья позаботятся о Тефане.
– Граф Ярит спрашивал о нас? – прежде всего осведомился Марлин.
– Каждый вечер слугу присылал, а вчера сам наведался. Просил немедленно его известить, как только вы подъедете.
– Наверно недоволен нашей задержкой?
– Он редко бывает в хорошем настроении, особенно по отношению к родственникам. Я так полагаю, сегодня не стоит за ним посылать, вам надо отдохнуть с дороги. Переговорить с ним всегда успеете. Завтра большой прием в королевском дворце, там и встретитесь.
– Торжества-то, небось, к завершению?
– Да, осталось немного, завтрашний прием да прощальный бал у губернатора. В конце недели королевский двор возвращается в столицу. Жаль, что вы опоздали, а особенно Тефан, никогда ещё коронация не проходила с такой пышностью. Мои сыновья в совершенном восторге от молодого короля Альберта! Чудо, как хорош, глаз отвести невозможно!
– Нам с его лица не воду пить, – сдержанно заметил мудрый Марлин, – лишь бы разумным правителем оказался, да притеснения не допускал. Молод он, вот что настораживает.
– Что вы, князь! – с жаром воскликнул хозяин. – Всё дворянство Его Величеством довольно. Все наши права восстановил, невинно осужденных из ссылок вернул! Ну, вот и ванна готова, выкупаетесь сейчас, сразу лучше станет. Прислуга моя к вашим услугам, не церемоньтесь, спрашивайте всё, что нужно, горничные у меня всему обучены.
***
После ванны и горячего чая к Тефану вернулись бодрость и хорошее настроение. В сопровождении новых родственников он с интересом осматривал огромный дом, восхищаясь изящным убранством комнат.
– У нас в деревне всё гораздо проще обставлено, – бесхитростно признался он, – а здесь у вас необыкновенно роскошные залы! В Матаре у князя Ядвига обстановка тоже довольно скромная, а больше я и не бывал нигде.
– Ничего, Тэффи, – переиначив имя графа на модный иностранный манер, ответил старший из омег, – поживете немного в городе, ещё и не то увидите! Как же жаль, что вы пропустили коронацию! Наш молодой король – редкостный красавец!
– Весь город очарован им! – вторил брату младший омега, – мы просто замирали от восторга, стоило ему появиться. А как народ бежал за его каретой! Он так любезен в обращении, без церемоний подходил к простым горожанам, говорил с ними, улыбался доброй прелестной улыбкой...
– Постойте, милые кузены, – Тефи попытался внести ясность в восторги братьев, – вы лучше опишите мне внешность нового короля. Каков он из себя? Какие у него глаза, волосы, губы?
Омеги дружно растерялись.
– Ну, он…
– У него такие…
– Да ты и сам его скоро увидишь, – нашелся старший, переходя на «ты». – Завтра большой прием в королевском дворце, обещают присутствие всех высочайших особ. Но даже если на приеме и не будет Его Величества, то уж заключительный бал у губернатора он ни за что не пропустит! А мы все туда приглашены!
– Кузены, милые, – встревожился граф, – мне нужно срочно пересмотреть свой гардероб. Перед отъездом сюда дядя заказал мне несколько новых костюмов, но, боюсь, что матарская мода несколько отстала от здешней. Вы мне поможете? Посоветуете, что переделать, что добавить, чтобы не оказаться старомодным и смешным на завтрашнем блестящем собрании!
Когда омеги пришли в отведенную гостю комнату осматривать туалеты, проворный Наст уже успел всё распаковать и развесить. К счастью, переделок оказалось немного. Несколько модных мелочей – и очаровательный наряд для первого выхода в свет юного Тефи был полностью готов. Про отца и про жениха граф даже и не вспомнил.
Глава 10
Коронационные торжества превратились для Альберта в мучительное испытание. Утомительно медленное шестидневное путешествие, остановки во всех крупных поселениях, приветственные депутации и восторженные толпы разряженных людей. Молодой король ни на миг не мог остаться один.
Поначалу искренняя любовь простого народа несколько льстила его самолюбию, потом стала раздражать. Ему хотелось убежать, остаться одному, никого не видеть.
Не тут-то было! Шум толпы, блеск украшений, лицемерное поклонение знати, лживые улыбки высокородных омег стали его постоянными спутниками на протяжении всего длительного пути. К моменту торжественного въезда в древний храмовый Ревен он был невероятно утомлен, а впереди его ожидала неделя нескончаемых коронационных торжеств.
В редкие минуты покоя он прятался в какой-нибудь отдаленной комнате большого королевского дворца и предавался горькому отчаянию, казня себя, укоряя, снова и снова заново переживая роковую ночь после праздника равноденствия. Виноват он или нет в смерти отца? Мог ли он предотвратить случившуюся с ним трагедию?
Безжалостный разум отвечал – мог! Если бы он не сидел в ту ночь в бездействии, ожидая, пока всю чёрную работу сделают за него другие, если бы он решился лично участвовать в тайном перевороте, тогда в критическую минуту он сумел бы сохранить Его Величеству жизнь. Наивный, напрасно он понадеялся на обещание Военного губернатора – и вот каков результат! До конца жизни не найти ему покоя, не смыть с себя черное клеймо отцеубийцы.
В который раз до мельчайших подробностей он вспоминал последний ужин у короля Теона. Стол накрыт на девятнадцать персон, тут и те, кто знает, либо догадывается о новом заговоре, и те, кто вовсе ничего не подозревает о той роли, какую им уготовано сыграть в предстоящей ночи. Обе стороны весело ужинают, как бы набираясь сил. Гости весело смеются, весьма умело скрывая свои истинные чувства, и только один он, принц Альберт, которого так часто обвиняют в лицемерии и неискренности, один он не способен заставить себя разделить общее настроение. Он сидит за столом задумчив и напряжен. Отец, наконец, замечает, что сын сегодня слишком уж мрачен и недовольно спрашивает у него, в чем дело?
Простой вопрос заставляет наследника вздрогнуть. Он низко наклоняется, пряча глаза.
– Ваше Величество, я чувствую себя не совсем хорошо,– наконец дает он ответ.
– В таком случае вам нужно обратиться к лекарю. Нужно пресекать недомогание в начале, чтобы не допустить серьёзной болезни.
Это были последние слова, которые Альберту суждено было услышать из уст отца. Более он не обращал на сына никакого внимания, а после окончания ужина сразу же ушел в свои покои до крайности раздраженный, не пригласив с собой даже своего фаворита, князя Огдена.
Пошел спать и принц, хотя вряд ли можно было назвать сном то напряжённое тревожное состояние, в котором он пребывал, лежа одетым в своей комнате, прислушиваясь к малейшим шорохам, доносящимся извне. У дверей его покоев, как и всегда, дежурили телохранители отца, – король по-прежнему не доверял родному сыну. Ах, если бы Его Величество был мягче, если бы не считал его врагом, но роковой указ о заточении в крепость навеки разделил их, не оставив принцу никакого выбора.
За тёмными окнами – ветреная студёная ночь. Внезапно тишину нарушает карканье и шум крыльев огромного множества поднявшихся в воздух птиц, это наполняет душу Альберта ещё большей тревогой и неуверенностью, мрачное предчувствие охватывает его и больше не отпускает. Он в страхе и смятении ждёт, но чего?
Около полуночи во дворце раздались возбужденные голоса, неясное движение, топот ног. Принц встал, не в силах оставаться в постели, вышел в залу и сел в кресло. Шум за дверями его апартаментов усилился, послышались крики, нервные пьяные смешки и возгласы. Измученный неизвестностью, наследник поднялся с намерением выйти и лично узнать причину беспорядка, как двери вдруг распахнулись, и в комнату вбежал один из офицеров его полка, отдал честь, впервые назвав его «Ваше Величество». Альберт побледнел и покачнулся.
– Что ты такое говоришь, мерзавец? – сказал он прерывистым голосом, но тут чья-то решительная рука отодвинула офицера в сторону. Альберт поднял помертвевший взор и увидел Военного губернатора столицы генерала Хантера, которого сопровождали несколько адъютантов.
– Мужайтесь, Ваше Величество. Король Теон только что скончался от сердечного приступа, – наклонившись к принцу, очень тихо, почти проникновенно произнес Хантер.
Железная рука отчаяния и непоправимости случившегося сдавили сердце Альберта.
– Как вы посмели? Я этого никогда не желал и не приказывал,– вскричал он с горестным волнением. Сознание его замутилось, взвинченные до предела нервы, наконец, отказали, и он упал на пол.
Он не знал, сколько времени провел без памяти. Очнулся оттого, что его пытались поднять, но он не находил в себе сил, чтобы встать, и остался сидеть. Тогда Хантер опустился возле него на одно колено, встряхнул за плечи и жестко сказал: «Соберитесь с духом, Ваше Величество, теперь не время предаваться скорби! Найман всецело зависит от Вашей твердости. Вы должны выйти и показаться полкам».
…Ему не хотелось никуда идти, но он понимал, что это необходимо, ибо пути назад уже не было. Офицер его полка исчез, генерал давал какие-то советы – как действовать, что говорить, грубо схватил за руку и повёл на балкон. Альберт сморгнул подступающие к глазам слёзы, собрал всё мужество, вышел и произнес положенные слова.
Дальше всё было как в дурмане. С балкона он вернулся в свои комнаты с самыми сильными проявлениями отчаяния. Сквозь застилавшие глаза слёзы он смутно различил мелькнувший в коридоре силуэт отцовского фаворита князя Огдена, отчаянно кричавшего: «Пропустите! Пропустите меня к нему!» Альберт знал, что тоже должен бы пойти к отцу, но не мог заставить себя это сделать. Вошел, вернее, вбежал его собственный фаворит, граф Шерил, упал перед ним на колени, прижался головой к груди, обхватив руками за плечи. Некоторое время принц сидел неподвижно, потом отстранил омегу от себя, приподнял за подбородок лицо и заглянул в глаза. Совершенно спокойный, невозмутимый, сосредоточенный взгляд графа поразил его до глубины души, равно как и весь внешний облик – холодная собранность, деловитость, полное отсутствие проявлений скорби.
– Шери, я совсем тебя не узнаю, – с трудом выговорил Альберт, потрясенный равнодушием своего всегда нежного и ласкового любовника, – неужели ты доволен случившимся?
– Это должно было произойти, Ваше Величество, иначе невозможно – бесстрастно ответил граф. – Как любая душа, обладающая хоть минимумом деликатности, я содрогаюсь от ужаса случившегося, но для Наймана перемены этой ночи пойдут во благо.
Принц резко оттолкнул любовника.
– Уйди, оставь меня. Я не желаю это слушать и не могу собраться с мыслями. Мне надо уйти из этого дворца и вернуться в столицу. Не знаю, что будет дальше. У меня нет сил принять на себя престол, сейчас я готов отдать мою власть кому угодно...
Альберт хотел встать с кресла, но Шерил не пустил. Схватил за руки, начал целовать, быстро говорить умоляющим тоном:
– Ваше Величество, вы не должны падать духом. Вам нужно посвятить себя счастью вашего народа и смотреть на отправление власти как на искупление.
– Искупление чего? – закричал он, снова отталкивая фаворита. – Что ты хочешь сказать этими словами? Ты обвиняешь меня?
– Нет-нет, что вы! – испугался граф его внезапного гнева. Таким Альберт никогда не был с ним. – Вы не так меня поняли…
– Оставь, Шери, уйди, – устало закончил новый король, – я знаю, кто научил тебя так говорить со мной.
***
Роковая ночь переменила всё. Пришлось зажать в комок все чувства, страхи, нерешительность, сомнения и бороться с целым миром. За собственное место во дворце, за власть, за уважение подданных. Не сразу, постепенно, шаг за шагом, молодой король окружал себя верными людьми, которые помогали ему разбираться в делах и заботах большой страны, а также противостоять влиянию генерала Хантера и его сторонников. Альберт не стал послушной куклой, которую можно было дергать за ниточки, но не допустил и открытого противостояния с Военным губернатором, выказав себя толковым и изворотливым дипломатом, умело скрывающим свои истинные мысли ради пользы дела. Хантер сумел оценить деловые качества нового монарха, и они составили неплохой тандем, с достоинством принимая разумные доводы и мнения другой стороны.
Особую озабоченность у Военного губернатора вызывали отношения с соседним королевством Карей, давшие со сменой власти основательную трещину. Карейский император, правда, не пошел пока на открытую конфронтацию и не разорвал договора о мире, но сразу же расторг помолвку своего сына герцога ЮнБи с королем Альбертом, приведя в качестве объяснения не вполне внятные доводы.
Альберт, воспринимавший предстоящий брак с карейским герцогом, как чисто политический, был не слишком расстроен расторжением помолвки, но только в личном плане, ибо прекрасно понимал, что сейчас совсем неподходящее время воевать с соседом. Армия была не в лучшем виде, пришлось срочно объявлять дополнительный набор и обучать солдат, а также тратить много средств на перевооружение и новые мундиры.
Все эти будние заботы и дела никак не отразились на роскошной жизни знати. Балы и маскарады гремели в столице один за другим, и на каждый королю непременно присылали приглашение. Альберт посещал лишь некоторые, где по протоколу его присутствие было необходимо. Его прежние отношения с фаворитом исчезли без следа. Альберт не смог простить Шерил отсутствия скорби, сопереживания, когда он так отчаянно нуждался в них, ждал от него, не мог простить и того, что граф отлично представлял себе его жалкую роль в свершившемся тайном перевороте.
Он отдалился от бывшего любовника, без которого еще недавно не мог прожить и недели, почти сразу же после трагедии. Какое-то время Шерил ещё делал отчаянные попытки вернуть былое расположение Его Величества, но вскоре потерял надежду и смирился. Зато столичные омеги открыто кокетничали с новым королем, явно желая понравиться ему и привлечь внимание.
«Теперь я повелитель этой страны, – несколько цинично подумал Альберт, – так что, отдавая дань протоколу, должен завести неофициальный гарем из нескольких омег и главного фаворита, а иначе двор сочтет меня лишённым вкуса».
Приглядевшись к прелестникам, он выбрал в качестве фаворита юного князя Тосио. Он был несравненным красавцем и вполне удовлетворял его в постели, но имел для своих лет слишком практичный ум, так что оба они прекрасно понимали, чего желают получить друг от друга. Ни о какой душевной близости между ними не могло быть и речи.
Альберт же мечтал именно об этом. Он жаждал встретить омегу, который видел бы в нём прежде всего человека, а не короля, чью маску он носил и которой так тяготился, который принимал бы его таким, каков он есть, со всеми пороками и недостатками нрава, который захотел бы понять его душу, облегчить боль, добровольно взять на себя часть его терзаний. Он мечтал любить и быть любимым, ему вовсе не нравилось покупать любовь своим титулом.
Впрочем, молодой король прекрасно понимал всю бесполезность своих мечтаний. Подобных бескорыстных ангелов не существует в природе. Все окружающее его омеги представлялись ему лживыми и лицемерными, усматривающими в его расположении прямую выгоду для себя и ничего иного.
В древнем Ревене все повторилось в точности. Сыновья знатных семейств расточали королю улыбки, искали его взгляда, любезного внимания, но ни одному из них не пришло в голову посочувствовать ему, спросить о настроении, заметить печаль в глазах или усталость в движениях. Минувшая неделя сплошных коронационных торжеств выжала его досуха, и Альберт все чаще уходил в отделенные покои, чтобы насладиться тишиной и одиночеством.
Вот и сегодня он сидел в маленьком кабинете в левом крыле огромного и бестолкового кремлевского дворца, бездумно смотрел в окно и едва не плакал от отчаяния. Он был всесильным королем огромной страны, но никому из его подданных не было никакого дела до его истерзанной страданиями тоскующей души.
От горестных раздумий его отвлек неясный шум и шелест шелка.
«Наверно, показалось. Кто может войти сюда? О том, что я здесь, не знает даже Тосио…»
Но в комнате явно ощущалось чьё-то присутствие.
Шорох усилился. Альберт повернулся, чуть раздосадованный тем, что его уединение так бесцеремонно нарушено, но в тот же миг раздражение сменилось восторгом – перед ним стоял юный прелестный омега. Он поразил воображение короля с первой секунды встречи, однако отнюдь не внешностью, – уж чего-чего, а корыстных красавчиков, готовых на всё, лишь бы добиться его расположения, он повидал немало. Стоявший перед ним незнакомец ничем не походил на авантюрного искателя монарших милостей, глаза его светились мягким внутренним светом, излучая неподдельную, истинную доброту и сочувствие. Альберт приветливо улыбнулся, ободряя его, и с нетерпением ждал, что же он скажет. Почему-то это сделалось для него чрезвычайно важным.
Удивительный визитер не обманул его ожиданий. Он сказал именно те слова, которые король и надеялся сейчас услышать.
– Мой господин, – низкий приятный голос незнакомца звучал немного смущенно, но вместе с тем достаточно твердо, – простите мою дерзость, мне не следовало пренебрегать правилами приличия и нарушать ваше уединение, но вы показались мне так печальным, что я не смог найти в себе силы, чтобы уйти, не попытавшись утешить вас в вашем несчастье…
«Мой господин»…
Невероятно, но, похоже, незнакомый юноша вовсе не знал о том, кто он, приняв государя за обычного дворянина.
Мнительный от природы, Альберт ни на секунду не усомнился в абсолютной искренности его слов и взгляда…
