Текст книги "Судьба изменчива, как ветер (СИ)"
Автор книги: Лана Танг
сообщить о нарушении
Текущая страница: 18 (всего у книги 33 страниц)
– Откуда про позиции понимаешь? – несколько недоверчиво спросил Гори. – Который год-то тебе, парень?
– Я военные книги читал, – серьезно ответил мальчик, – а что лет мне мало, так это не имеет никакого значения. Я тоже могу на войне пользу принести! Возьмите нас с Нанси в разведчики, не пожалеете! На нас никто не подумает, к самым позициям подберемся, всё нужное разузнаем и вам доложим.
– Так, – сдержанно протянул капитан, – он, стал быть, Нанси. А тебя как величают? Откуда язык вражеский знаешь?
– Я граф Аликс Уллиян, меня с семи лет наукам обучают. Да вы проверьте наши слова, если сомневаетесь. Пошлите на разведку в селение человек двух-трех, только не слева заходите, а справа, в обход перелеска, там у них в бору большой отряд стоит. Дайте мне бумагу и карандаш, я вам нарисую, где у них какие орудия, и сколько человек.
Подошел Илай, только что вышедший из воды. Лицо мальчика, увлеченно рисовавшего позиции врага, показалось ему знакомым, несмотря на обильную пыль и натянутый по самые брови крестьянский картуз. Если бы парня умыть, на кого бы он смахивал?
– Вот, господин офицер, готово, – мальчик протянул листок, прервав мысли Илая. – Здесь у них конница, а это пехотинцы. Пушки здесь и здесь. И еще вот сбоку две, на всякий случай.
– Странно, – задумчиво рассматривая рисунок, протянул Гори, – откуда бы здесь карейцам взяться? Хотя в этой неразберихе всё возможно. Илай, возьми двух человек, проверьте донесение. А вы, – обратился он к юным разведчикам, – бегите пока вон к тому высокому солдату, около крайней избы, видите? Он вас накормит, скажите, командир велел.
***
Через час разведка вернулась, полностью подтвердив сообщение мальчишек. Илай не переставал удивляться, как толково чумазый парень изобразил вражеские позиции, даже масштаб выдержал, хоть и рисовал на коленке тупым обломком карандаша.
– Все точно, капитан, – доложил он командиру, – сила там немаленькая. Надо или в обход идти, или с боем пробиваться.
– Будем пробиваться, – решил Гори, – сейчас же курьера пошлю за подкреплением. Устроим отвлекающий маневр, пока основные силы по другой дороге дальше к Матаре отступать будут. Вы свободны пока, отдыхайте.
– А где юноша этот, который позиции рисовал? Я бы поговорить с ним хотел.
Мальчишки отыскались на крылечке одного из уцелевших домов. Один из них крепко спал, подложив под голову картуз, а второй с задумчивым видом что-то рисовал полученным давеча огрызком карандаша. Илай подошел сбоку, заглянул в листок, – покосившийся колодец, солдаты возле него, дуб и берёза. Что ж, совсем неплохо…
– Так ты еще и рисуешь, разведчик? – с улыбкой обратился он к мальчику.
– Балуюсь от нечего делать, – смутился тот, пряча листок. – Уже вернулись из разведки? Наше донесение было для вас полезным?
– Да, – честно признал Илай. – Но я хочу поговорить с тобой на другую тему. Ты обещаешь отвечать честно?
Мальчик кивнул, несколько озадаченно глядя на князя. Он умылся, даже причесал волосы, которые оказались у него рыжеватыми и чуточку волнистыми. И снова он показался Илаю странно знакомым, словно он уже видел его раньше, вот только никак не мог вспомнить, где и при каких обстоятельствах.
– Как вы с другом оказались на войне, парень? Не забывай, я жду честного ответа.
– Мы сбежали, – юный альфа немного покраснел, но глаз не опустил, твёрдо глядя на офицера, – старшие собирались увезти меня в тыл, я же желал сражаться с врагами!
– Так я и знал, – вздохнул Илай, живо представив, как переживал бы Май, если б их сын, бывший по годам примерно ровесником этому мальчишке, вздумал удрать из дому на войну. – А об отце своем ты подумал? Он ведь наверняка переживает за тебя, ночей не спит?
– Я оставил для него записку, – с детской непосредственностью принялся оправдываться юный герой. – Он у меня мужественный и решительный, не то что другие омеги, он поймёт моё стремление сражаться с врагом!
– Поймет! Экий ты… А что ж отец альфа? В армии?
– Нет у меня папы альфы, – вздохнул мальчик, – я внебрачный сын.
– Вот как? А впрочем, это неважно, – махнул рукой Илай, – лучше скажи, где твой дом? Далеко вы ушли от родных мест?
– Нет, не очень. Миль двадцать, не более, ежели по прямой считать, по дорогам же, думаю, все двадцать пять будут.
– Ладно, герой, я всё понял, – кивнул Илай. – Поскольку мы идем в ту же сторону, я беру вас обоих с собой. Постараюсь доставить домой целыми и невредимыми. Наверняка ваши отцы никуда не ушли, ждут вас и надеются. Вы хоть понимаете, что наделали? Вы ж своих родных под удар поставили! Все эти земли будут заняты карейцами, так что местным жителям, кто не успел уйти в безопасное место, придется жить в окружении лютого врага.
– Об этом я не подумал, – огорчился мальчик. – Да разве же наша армия намерена оставить Матару? Я думал, под городом решительное сражение дадут и погонят злодеев обратно. Сколько ж вы отступать будете? Неужели до самой столицы?
– Может, и до столицы, – сдержанно проговорил Илай, – видишь ли, позиции наши пока невыгодны, армии разрознены, а Виссарион слишком силен! Сначала измотать его надо, ослабить, а потом уж и бой давать. Понял, стратег? Ну, давай, буди друга, вон капитан идет, сейчас приказ объявит. Выступаем, пора! Да, кстати, давай познакомимся. Тебя как зовут? Аликс? А я Илай Эйден.
Глава 5
Май Эйден не уехал вовремя от грозящей опасности по самой простой причине – свекор его, князь Саркис упорно отказывался покидать родное поместье, до последнего момента не веря, что карейцы могут дойти до их земель.
– Армия не допустит врага так далеко вглубь Наймана, – горячился он в разговорах с соседями, уже собравшими вещи и готовящимися к отъезду. – В Матаре не было врага двести лет, не будет и нынче! Бегите, если хотите, я же не тронусь с места! Вам потом ещё совестно будет за ложные страхи! Вот увидите, со дня на день погонят Виссариона прочь!
– Беженцы сообщают совсем иные сведения, – возразил Май, – наши армии отступают, а враг силён! Где он прошёл, там остаются одни только развалины горящих городов и селений, усеянные мёртвыми телами. Вчера два старичка такие ужасы рассказывали! Из-под самой Шельпы от неприятеля бегут!
– Пустое! – упрямо отмахнулся старый князь. – У страха глаза велики, вот и плетут невесть что. А потом, где она, Шельпа – у самой границы, и где мы? До нас врагу не дойти!
– Может, ты и прав, Саркис, – кивнул один из соседей, – а всё же надёжнее будет убраться из опасных мест, так что мы решения своего не изменим, завтра поутру двинемся, со всеми чадами и домочадцами. Молодой князь, – обратился он к Маю, – вы должны ехать с нами, вам надо подумать о безопасности сына. Будем ждать вас до десяти утра, не опаздывайте!
Утро ничего не изменило. Старик ехать отказался, а оставить его одного Май не решился.
Неделя прошла спокойно, и если бы не беженцы, толпами валившие по всем дорогам, ничто не указывало бы на близость войны. По поручению хозяина Май собрал крестьян и объявил им, что перед лицом грозного нашествия все они могут поступать, как вздумается – могут уйти, спасая свои жизни, но могут и остаться.
После собрания мнения крестьян разделились. Одни, как и князь Саркис, не верили, что враг придёт в их землю, другие же, напротив, были уверены в скором нашествии и жаждали сражаться. И те, и другие не тронулись с места, сделав на всякий случай все возможные приготовления – запаслись вилами, кольями, топорами – всем, что могло сойти за оружие, спрятали в лесу провиант, угнали в лес коров. Третьи же, в основном многодетные омеги, решили уехать. Май выделил беженцам подводы, дал хлеба в дорогу. Они простились с князем со слезами благодарности, поклонились последний раз родным местам – и помчались навстречу неведомой судьбе…
В самом поместье из слуг не осталось и половины, да и те выполняли лишь самые необходимые работы по дому. Князь Саркис, отдавая дань моде, целыми днями сидел у себя в кабинете и читал военные книги, Май же в страшном беспокойстве метался по опустевшим комнатам, тщетно убеждая себя в правильности принятого решения. К тревожному ожиданию возможного появления врагов примешивалась постоянное беспокойство за мужа, от которого с самого начала войны не было получено ни одного известия.
Душной летней ночью дом был разбужен треском обширного близкого пожара. Бросились к окнам – и обмерли, от потрясения не в силах вымолвить ни слова. Даже крик, и тот, казалось, застрял в горле…
Из спальни, расположенной на втором этаже, страшная картина пожара предстала во всех жутких подробностях. Деревня горела, подожжённая сразу со всех сторон, жители с криками метались по объятой пожаром улице, тщетно пытаясь найти спасение от гибели. Несколько молодых альф с вилами в руках пытались защитить свои семьи, но тут же падали мёртвыми в неравной схватке. Слышались стоны раненых и умирающих, брань и проклятия, чужая невнятная речь.
– Тише, – цыкнул Май на рыдавшего горничного. – В лес уходить надо, и быстро, пока злодеи не добрались до поместья! Сбегай до дедушки, сынок, посмотри, не спит ли?!
Князь Саркис не спал. Тяжело и шумно дыша, он торопливо спускался в гостиную по парадной лестнице. В это самое время в дверь послышались глухие властные удары сапог и прикладов ружей.
– Ишь, наглецы, хозяевами себя возомнили, – возмущённо пробормотал князь, размахивая старым охотничьим ружьём, – может, полагают, хозяин с поклоном их встретит? Вот я вас сейчас!
– Пойдемте скорее отсюда, – заторопил Май, – вы ничего не сможете сделать, только погибнете зря!
– Но я не могу позволить этим варварам осквернить своим присутствием мой дом! – спесиво заворчал старый князь. – Здесь достойно жило и достойно умерло не одно поколение славных князей Эйденов!
– Сейчас не время для дворянской гордости, князь Саркис! – Май почти силой тащил свёкра к чёрному ходу. – Вы погубите не только себя, но и нас с сыном!
Упрямец позволил увести себя лишь до леса, в который плавно переходил парк, окружавший поместье. Здесь он остановился и дальше идти наотрез отказался.
– Бегите с внуком, Май, – сказал он зятю, – я не хочу и дальше подвергать вас опасности.
– А вы, Ваша Светлость? – встревожено вглядываясь в лицо князя, спросил Май. – На что вы решились?
– Есть у меня одна мыслишка, – задумчиво глядя в сторону поместья, проговорил Саркис, – я старый офицер и думаю, что не ошибусь, если скажу, что знаю, как ведут себя враги на захваченных землях.
Кровь отхлынула от сердца молодого омеги, ноги задрожали. Он догадался о намерении свёкра. Противоречивые желания раздирали его душу – ему хотелось остаться и помочь ему в праведном деле, но в то же самое время разум призывал немедленно бежать от опасности и спасать сына. Некоторое время он стоял молча, не зная, что делать.
– Я остаюсь с дедом, – словно догадавшись о колебаниях отца, твердо заявил мальчик, – мы должны отомстить захватчикам за нашу деревню!
– Хорошо, милый, я с вами, – кивнул Май, смирившись с неизбежным. Расположились в роще, стали ждать. Деревня догорала. Враги праздновали победу, слышались песни, пьяные выкрики. Несколько раз лакей, потом горничный ходили на разведку к дому, докладывали – сначала у дверей были выставлены часовые, но после они исчезли – по всей видимости, карейцы успокоились и утратили бдительность. Можно было действовать, но беспокоило другое – короткая летняя ночь подходила к концу, небо на востоке заметно светлело. Решили пойти на риск, не дожидаясь, пока пьяные голоса полностью утихнут. Набрали крепкие колья, охапки соломы, обложили дом вокруг и подожгли. Саркис встал с ружьём под окнами гостиной на случай, если солдаты, спасаясь от огня, вздумают прыгать в окна, но на удивление этого не случилось. То ли захватчики охмелели до невменяемости, то ли задохнулись в едком дыму, только ни один из них не спасся из жаркого пожара, в мгновение ока охватившего огромный дом.
– Вот и ладно, вот хорошо, – невнятно бормотал старый князь, со злорадным удовольствием наблюдая за разрушением родного жилища, – вы думали, злодеи, вам тут рады будут, хлеб-соль вынесут, ан не вышло! Так вам, так, лихоимцы! Не будет вам пощады, не дождетесь, и стар, и млад на вас поднимется!
Нечёсаный, со следами сажи на небритом лице, с возбуждёнными, лихорадочно блестевшими глазами, князь походил на безумного. Он размахивал ружьём, поднимая руки к небу, топал ногами, крутил головой, уворачиваясь от летящих искр, но ни за что не хотел уходить от пожарища, и только когда с ужасающим грохотом рухнула крыша, Саркис успокоился, взгляд принял осмысленное выражение, руки опустились. Он приставил ружьё к дереву и виновато обнял зятя.
– Прости меня, Май, – покаянно повторял он, заглядывая в лицо омеги, – старый я дурень, какие страсти заставил пережить вас с внуком из-за глупого своего упрямства. Сидели б сейчас в Матаре за толстыми стенами и горя не знали! А теперь что ж – ни крыши над головой, ни убежища! Бежать надо, а куда? Кругом враги лютые…
– Хватит сетовать на судьбу, отец, – Май в первый раз назвал свёкра так по-родственному, – что сделано, то сделано, назад не вернешь. Лучше пойдемте посмотрим, что осталось от деревни, поможем живым, похороним мёртвых, а потом уж и в путь двинемся. Ночь закончилась, солнце встало.
Действительно, поднялось солнце и осветило картину ужасающего ночного разорения. Даже видавший виды старый вояка князь Саркис и тот содрогнулся при виде сожжённой и разграбленной деревни. Стараясь хоть как-то оградить впечатлительного сына от кошмарного зрелища, Май отослал его вместе с горничным запрячь лошадей, сами же они медленно двинулись вдоль по улице в тщетной попытке отыскать живых.
– Эй, крестьяне, выходи, кто живой! – зычным голосом позвал лакей. – Его Светлость пожёг злодеев в собственной усадьбе! Опасности никакой!
Из кустов, насторожённо озираясь, вышли пятеро альф да трое омег – единственные, оставшиеся в живых от целой деревни. Все остальные жители, даже грудные дети, лежали вокруг мёртвыми. Живые обходили покойников, узнавали родных и соседей, но предавались скорби сдержанно, без обычных рыданий и криков. Впрочем, горевать времени не было, посему наскоро вырыли общую яму, закопали убитых, после чего сели в две запряжённые простые телеги и поехали неведомо куда…
– Куда мы поедем, молодой хозяин? – робко пискнул горничный.
– Не знаю, милый, – задумчиво отозвался Май. – Туда, на восток, подальше от врага. Насколько сможем. Хорошо, если сумеем добраться до Матары. А если нет – не представляю, что с нами будет…
***
– Зачем я только согласился уехать? – всю дорогу до Матары горестно восклицал Марлин Берти. – Аликс пропал, Тефан в отчаянии, а я покинул его в такой момент!
– Да затем, чтоб не доставлять ему лишних забот, – с грубоватой прямолинейностью ответил граф Стейн. – Он мужественный человек, твой племянник, я восхищаюсь им! Ему будет гораздо спокойнее, если хотя бы ты будешь в безопасности.
– Ах, друг мой, до каких времен довелось дожить – враги у дверей! И как мы только не уберегли Аликса! Ишь, что придумал – на войну убежать!
– Аликс молодец! – подал голос доселе молчавший Анжей. – Я б тоже хотел с карейцами сражаться! Никогда не прощу ему, что за мной не зашел, с одним только Нанси на войну подался.
– Только тебя там и не хватает, на войне-то, – рассердился Стейн, – на таких вояках всё Отечество держится! Нипочем без вас злодеев не одолеть!
Мальчик замолчал и насупился.
– Можно, я пешком пойду? – сердито спросил он. – Всё равно почти не двигаемся, ползём, как черепахи.
Повозки и в самом деле еле тащились. Желая узнать причину столь медленного передвижения, Марлин откинул занавеску и выглянул в окно. Вся дорога, насколько хватало глаз, заполнена была беженцами, и пешими, и в повозках, и верхом. Впереди возникла какая-то заминка.
– Что там случилось, милейший? – Окликнул князь оказавшегося поблизости седовласого альфу, державшегося в седле с незабытой грацией молодости. – Почему остановились?
– Впереди речка, господин, – ответил он, – а мост узкий, вот продвижение и замедлилось. Кроме того, подводы с ранеными подошли, их вперед пропускают. Я случайно смог видеть несчастных – печальное зрелище, три дня перевязок не меняли!
– Да куда ж везут-то их?
– В Матару свозят со всех сражений. Говорят, и армии туда же отступают, сражение большое будет! В такую-то жару! Сколько ни живу, такого пекла не припомню. Пыль столбом, всю глотку забила. Послали небеса испытание на старости лет!
– Слышал, что господин сказал? – встревожился Стейн. – Под Матарой сражение будет! Я, пожалуй, туда и заезжать – то не буду. Дальше поеду, в столицу! А ты что делать думаешь?
– Ты как знаешь, граф, тебе внука спасать надо, – твердо ответил Марлин, – я же дальше Матары не двинусь. За свою жизнь я не держусь, будь что будет! Если сдадут город, что ж, значит, так судьбой предназначено, а если наши победят и погонят карейцев, легче до Тефана будет добраться, не то что из столицы!
– Да как же здоровье-то твоё, Марлин?
– Не настолько уж я и немощен. Нога болит, но с палкой ходить можно. Наст поможет, он давно за мной ходит, рука у него лёгкая. Впрочем, я не неволю парня. В столь грозный час каждый может поступать по велению собственного разума, так что если захочет он дальше бежать, я его задерживать не стану.
Наст остался.
– Что вы, хозяин, как я могу вас покинуть? – искренне изумился он. – Куда мне податься, сироте безродному? Я при вас с самого детства.
– Но здесь опасно, милый. Посмотри, что вокруг делается!
Они с великим трудом пробирались по запруженным ранеными улицам города. Несчастные лежали во всех дворах, и даже на обочинах в тени деревьев, мало спасавших от нестерпимого зноя. Грязные, небритые, покрытые коркой запёкшейся крови – они одновременно вызывали и жалость, и уважение. Стонали лишь немногие, бывшие без сознания, большинство же солдат сносили страдания молча.
– Почему этим людям не оказывают никакой помощи? – с ужасом глядя на раненых, прошептал омега. – Почему не вывозят их в безопасное место? Где же лекари, которые должны облегчить им муки?
– Не знаю, – отвечал князь. – Должно быть, и лошади, и лекари взяты для армии, а для раненых просто ничего не осталось.
– Жалко как! – простодушно огорчился Наст. – А где мы будем жить, хозяин? Как и прежде, у князя Ядвига?
– Наверно, они с супругом уехали из города, Наст, – задумчиво проговорил Марлин, – но это ничего, князь Ядвиг разрешил мне пользоваться его домом в любое время. Поживем там до сражения, а как победят врагов, сразу же вернемся домой.
– Можно мне пока помогать перевязывать наших солдат, хозяин? Я умею, меня лекарь обучал.
– Конечно, можно, Наст. Я обойдусь без тебя, в жаркую погоду нога мучает меня меньше, так что не беспокойся обо мне. Сейчас доберёмся до места, осмотримся и отберём всё пригодное для перевязок.
Повозка прогрохотала по булыжной мостовой, пересекая большую улицу, съехала на второстепенную, повернула направо, потом налево, и наконец остановилась перед двухэтажным особняком князя Ядвига. Калитка во двор была отворена, и путешественники увидели обширное внутреннее пространство, также заполненное ранеными солдатами. Возле них ходили омеги в белых повязках с красными крестами, а предводительствовал санитарами сам князь Дорен Берти.
– Марлин! Вот уж не ждал! – кинулся он к приехавшему родственнику. – Какие времена! Какие страдания! А вы проездом в столицу, я полагаю? А Тефан-то где же? А Аликс?
– Я решил остаться здесь в Матаре, Дорен, – Марлин обнял кузена, вдыхая исходивший от его одежды едкий запах бинтов и крови. – А как же вы с Ядвигом? Я думал, вы давно уехали.
– Как видишь, нет, – князь Дорен обвел грустным взглядом свое заполненное человеческой болью подворье, – муж сказал, что нет никакого смысла нам уезжать, в семьдесят – то лет! Я подумал – и полностью с ним согласился. Действительно, вся наша жизнь прошла здесь, в Матаре, так куда нам бежать из него и зачем? Если суждено милому городу нашему пасть под пятой неприятеля, что ж, мы разделим его участь! Но перед тем сделаем, что сможем, сложа руки сидеть не станем! Мы хоть и немолоды, но вовсе не беспомощны! Обе свои коляски мы сразу же отдали для перевозки раненых, теперь вот этим несчастным помогаем, как умеем. Легкораненых многих уже на ноги поставили, а тяжёлых мы не берём, хоть и жаль сердечных. Им опытный лекарь нужен, мы же со своими скромными возможностями здесь бесполезны.
– Мы будем помогать вам, – решительно заявил Марлин. – Наст у меня обучен повязки делать, он ещё по дороге сюда рвался муки солдатские облегчать, а тут такой случай.
– От помощи не откажемся, работы у нас много, и по большей части грязная она и кровавая. Если горничный твой крови боится, поначалу может и другое дело выполнять. Воды вон подать всем, сухари раздать – и то сколько рук требуется. Этакая-то жара стоит... Да ты иди пока в дом, кузен, отдохни с дороги, Ядвиг распорядится стол накрыть. Позже увидимся, а сейчас извини, мне надо продолжить обход нашего лазарета.
Хозяин сидел в гостиной и читал толстую военную энциклопедию, сосредоточенно хмурясь и шевеля губами.
– Марлин, – обрадовался он гостю, – как хорошо, что вы приехали! А Дори мой целый лазарет дома учредил, и днем, и ночью возле страдальцев кружится! А что же ты один, любезный кузен? – заглядывая за спину князю, удивился Ядвиг. – А что же Тефи с сыном? Во дворе остались? Пусть заходят, пообедаете с дороги.
– Аликс сбежал на войну, а Тефан остался в поместье ждать его возвращения, – сурово поджав губы, ответил Марлин, – да и я уж жалею, что оставил его одного и уехал из дома.
– На войну сбежал? – задумчиво пожевал губами старый офицер. – Надо же! Отважный парень, хоть и мал годами! Я всегда замечал в нем какую-то особинку…
– Да какая тут особинка, Ядвиг? – вздохнул Марлин, присаживаясь на диван. – Королевская кровь, вот какая! Я не говорил этого раньше, уважая желание Тефи, но теперь можно. Ты не из болтливых, да и вряд ли мы переживём это лето!
– Сын короля Альберта! – казалось, Ядвиг не очень-то и удивился услышанной новости. – Я давно подозревал что-то подобное. Я видел портрет нынешнего государя, и смело могу сказать, что Аликс чрезвычайно похож на него, внешне, конечно. Что же касается его смелого поступка, то тут я бы сказал... – он замолчал и задумался, рассеянно перелистывая шуршащие листы энциклопедии, словно не зная, стоит ли продолжать начатую мысль.
– Что ты имеешь ввиду, Ядвиг?
– Об этом не принято говорить, но…сбежать на войну навстречу опасностям явно не в характере членов королевской семьи, так что в этом Аликс удался вовсе не в своих царственных предков.
– Что ж, – в первый раз со времени своего появления в гостиной, улыбнулся князь Марлин, – есть в кого! Мой дед воевал, и неплохо, да и Уллияны не все такие трусы, как покойный Ярит.
– Да, глупо ушел из мира отец Тефана, – переключился на новую тему Ядвиг, – надо же, какой редкий случай – участвовать в поединке в качестве секунданта и попасть под шальную пулю!
– Может, не такая уж она была и шальная, – прищурился Марлин, – Ярит со своим несносным нравом многим был неприятен. Ну да ладно, не будем об этом. Ты мне лучше скажи, как бывший военный. Как думаешь, сдадут Матару?
– Трудно ответить односложно, кузен. Сила у противника велика, а наши армии разрознены. Большое сражение давать здесь опасно, хотя позиция на первый взгляд кажется выгодной. Но это только на первый взгляд, а если вникнуть поглубже, то всё предстает совершенно в ином виде. Да, у нас есть старинная крепость, сложенная из чрезвычайно прочного камня, способная выдержать самые крупные пушечные ядра, а также глубокие крутобережные рвы и земляные укрепления, удобно сочетающиеся с башнями и стенами. Однако всё это безнадежно устарело, а со стороны реки так и вовсе разрушено, да и методы ведения военных действий теперь иные. Двести лет назад за такой цитаделью можно было отсиживаться не один месяц, но теперь город не спасут ни стены, ни рвы. Башни обветшали и осыпались, крепость давно не ремонтировали, никакого гарнизона и артиллерии в неё не поставили.
– Но почему же, Ядвиг?
– Не знаю. Думаю, не планировали допустить до Матары противника.
– Чего ж нам следует ждать?
– Поживем – увидим. А пока пойдем-ка в столовую, кузен. Мудрая поговорка гласит – война войной, а обед по расписанию.
