Текст книги "Судьба изменчива, как ветер (СИ)"
Автор книги: Лана Танг
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 33 страниц)
– Как так, молодой господин, да разве ж вы ничего не знаете? – ахнул повар. – Отец ваш пожаловал! Да не один, а с князем столичным! Я из окна хорошо разглядел, важный такой вельможа, красивый, ну просто министр или придворный от самого Его Величества!..
– Князь, говоришь? И мой отец? – подавился пирогом Тефан. – О, Небеса, и что им здесь вдруг понадобилось?
– Зачем вы так, Ваше Сиятельство? Он не чужой человек. Соскучился, небось, проведать захотел. Да что ж вы так встревожились-то? Закашлялись вот, дайте-ка по спинке вас постучу…
– Ах, Соу, не нужно, – юный омега бросил недоеденный пирог и выбежал из кухни. Сердце билось тревожно и часто. Он не ждал ничего хорошего от неожиданного визита графа Ярита.
Отец был для него чужим человеком. За свои семнадцать лет Тефи видел его всего дважды. Последний раз граф Ярит приезжал, когда ему исполнилось двенадцать. Тогда он долго рассматривал сына, словно товар в лавке, неопределенно хмыкал, морщил брови. Тефан так и не понял, понравился он отцу или окончательно разочаровал его? Было неловко в его присутствии, хотелось, чтобы он поскорее уехал. Мальчик робко оглядывался на дядюшку, ища поддержки, а тот, внешне любезный, сидел в кресле бледный и напряженный.
Вечером, когда отец уже уехал, Тефан случайно услышал разговор князя Марлина с деревенским жрецом Храма Солнца отцом Хезером. Дядюшка угощал гостя чаем и рассказывал, как сильно перепугался визиту зятя.
– Думал, этот прохвост приехал забрать Тефи, – с горечью говорил он, судорожно сжимая в кулаки тонкие пальцы. – Верите ли, отец Хезер, я чуть с ума не сошел от страха! Что бы я стал делать без моего милого мальчика?…
– Да что вы такое говорите, Ваша Светлость? – утешал жрец. – Если за двенадцать лет он всего лишь дважды навестил свое дитя, зачем бы ему понадобилось забирать его с собой?
– Так то оно так, – кивнул князь, – да только Ярит не такой человек, чтоб можно было не опасаться его выходок. Я ведь рассказывал вам, как он выдавал замуж своих братьев? Вот – то-то же! Он ни перед чем не остановится ради собственного благополучия. Пошатнется его положение – может и единственным сыном пожертвовать! Выкупы за молодых омег дают огромные!
– Не дорос Тефи еще для замужества-то...
– Сейчас-то конечно, да ведь зять обычно с дальним прицелом планы строит: пока то да сё, сговор да помолвка, оно как раз и подойдет к нужному возрасту.
– А нельзя вам опекунство над молодым графом оформить, чтоб вы могли сами распоряжаться его судьбой?
– Увы, святой отец, – тяжко вздохнув, сказал князь. – Я подавал прошение в попечительское ведомство в Матаре, но получил отказ. При живом родителе нельзя стать полным опекуном, для этого необходимо получить согласие родного отца, а граф Ярит никогда этого не сделает. Поэтому и боюсь я за Тефи, сильно боюсь…
Тефан запомнил нечаянно подслушанный разговор и сделал из него свои выводы: отец был опасным человеком и желал ему, своему сыну, чего-то плохого.
А теперь он снова приехал. Неудивительно, что юный граф поднимался в гостиную в большой тревоге.
Глава 3
– Ну что ты, Тефан, встал в дверях, иди сюда и поздоровайся с гостями, – в голосе дядюшки юный омега уловил тщательно скрываемое напряжение. Князь Марлин тоже опасался нового визита его отца, и Тефи прекрасно знал причину этого страха. Он сделал три неуверенных шага и снова остановился. Оба приезжих альфы смотрели на него в упор, не отрывая глаз, и эти взгляды были неприятны, живо напомнив первый небольшой опыт посещения светских балов.
В свои семнадцать Тефи мало думал о таких вещах, как брак. Его не слишком волновала ни собственная внешность, ни дорогие украшения. И дядюшка, и он обычно одевались довольно просто, без излишней роскоши – в удобную добротную одежду. Омега жил в своем привычном маленьком мирке, любил заниматься живописью, был отличным наездником. Дядя учил его вести хозяйство, правильно заполнять учетные книги, быть справедливым и рачительным владельцем поместья, ферм и земельных наделов. Он словно бы подспудно подготавливал племянника к такой же жизни, какой жил сам, во всем привыкнув полагаться только на себя.
Однако, начиная с нынешней весны, когда князь Марлин начал говорить о выезде на светские приемы, в душе омеги поселилось беспокойство. Он чувствовал, что дядюшка переменился, стал чаще говорить о том, что он уже не ребенок и ему стоит приглядеться к молодым альфам и выбрать себе пару. Раз шесть он вместе с дядей посещал балы в Матаре, впервые почувствовав к себе интерес богатых отпрысков знатных городских семейств, словно обшаривающих его тело голодными алчущими глазами. От этих взглядов по коже бегали мурашки, но еще труднее оказалось вынести прикосновение горячих рук во время танцев и резкий запах ароматных отдушек, которыми было принято пользоваться в обществе, а также непривычные слуху деревенского жителя фривольные комплименты.
Именно так сейчас смотрели на него и эти двое: его отец и приезжий альфа. Они словно раздевали его, прямо здесь, посередине гостиной, желая заглянуть, что спрятано под одеждой. Тефи почувствовал себя неуютно, к щекам прихлынула краска смущения. Он неловко поклонился, намереваясь спросить разрешения удалиться, но тут граф Ярит вскочил с кресла и подошел к сыну вплотную.
– Мой мальчик, как ты вырос! Стал настоящим красавцем! – с воодушевлением воскликнул он, обнимая омегу за плечи. – И я, твой родитель, желаю тебе самой лучшей судьбы, какую только можно найти в нашем королевстве. Вот, познакомься, перед тобой всеми уважаемый в столице князь Саркис Эйден, глава одного из самых знатных и родовитых дворянских кланов.
– Очень приятно, я Тефан Уллиян, – не глядя на гостя, снова поклонился юноша. – Приехали к нам отдохнуть? У нас отличные места для охоты на птицу и мелкую дичь, но светских развлечений никаких...
– Сынок, я не хочу ходить вокруг да около, – прервал его родитель, – и сразу же желаю объявить тебе, что князь Саркис просит твоей руки! Это большая честь для нас, клан Эйден знаменит и славен! Я дал согласие, и ты поедешь с нами в поместье князя, расположенное здесь неподалеку. Тебе надо привыкнуть к будущему своему супругу, через полгода мы сыграем свадьбу! Ну как, ты рад, мой милый? Вырвешься из захолустья, будешь жить в столице, выучишь придворный этикет, и может быть, позднее, вступишь в свиту короля!
– Что? Я должен ехать с вами? Стать мужем старика? – Тефи попятился от графа. Его прекрасные глаза сверкали болью. – Я никогда не соглашусь, и вы не сможете меня заставить! Только мой дядя может приказать мне, но не вы! Вам я не подчинюсь, потому что...
– Тефи, иди к себе! – решительно поднялся с кресла Марлин. – Я сам поговорю с гостями! Простите, Ваша Светлость, – это князю Саркису, – племянник очень молод и несдержан. А вы, любезный зять, нельзя так резко, нужно помягче с сыном. Тефи, ступай, я позову тебя!
Испуганно, но и с надеждой взглянув на любимого дядюшку, Тефан пулей вылетел из гостиной, чуть не сбив отскочившего от дверей Теа.
***
Руди третий день подковывал лошадей на дальней конеферме.
– Я ничего не понимаю, – сердито бормотал он про себя, – зачем хозяин прогнал меня сюда, да еще так поспешно? Подковы исправные, до будущего лета вот как послужили бы. Нет, словно бес в него вселился – езжай да езжай без промедления, дело, вишь, очень срочное.
Летнее солнце пекло немилосердно. Руди отпустил очередную лошадь, потянулся за кувшином с чистой родниковой водой. Вдруг набежал легкий ветерок, ласково коснулся щеки, словно нежная ручка омеги провела по коже. Парень улыбнулся, вспомнив сокровенное, уже месяц лелеемое в мечтах мгновение…
…Он, как обычно, нёс за Тефи стульчик, мольберт и коробку с кистями. Граф внимательно смотрел по сторонам, выискивая натуру для будущего рисунка, со смехом рассказывал, как утром Теа, прислуживая за столом, нечаянно просыпал в чайник целую пригоршню соли и перепугался до смерти, опасаясь хозяйского нагоняя, а он слушал, наслаждаясь новым хорошим днем и близостью любимого. Казалось, в мире нет никого, кроме них. Он любовался его легкой фигуркой, изящным изгибом шеи, струящимся каскадом каштановых волос. Мечты вырывались из-под запрета, кружили голову… Вот его неведомый знатный отец признаёт в нём сына, он становится равным графу, и тогда…
– Ой! – Тефан споткнулся на неровной тропинке и чуть не упал.
Руди едва успел подхватить его. Бросив мольберт и коробки, он поймал графа за осиную талию, и омега почти свалился ему в руки. Выравнивая равновесие, кузнец наклонился, и щеки их соприкоснулись – совсем ненадолго, на единый неуловимый миг, но этого мгновения ему вполне хватило, чтобы почувствовать, какая нежная у Тефи кожа, какой возбуждающий приятный запах, как он очарователен, мил и желанен…
Волшебство закончилось, не успев начаться. Юный граф выпрямился и твердо встал на ноги.
– Какой же я неловкий, – несколько смущенно пробормотал он, – сам чуть не упал и тебя не уронил. Извини меня, Руди.
– Ну, что вы, Ваше Сиятельство, как можно извиняться по таким пустякам, – ответил он, пунцовый от только что пережитого волнения. Кинулся собирать рассыпавшиеся кисти, руки дрожали и не слушались. Граф начал помогать. Лучше бы он этого не делал!
Они одновременно потянулись к откатившейся в сторону кисточке, и альфа не выдержал – накрыл тонкие пальцы своей рукой и легонько сжал. Тефи строго посмотрел на него и нахмурился.
– Руди, что это значит? Что ты себе позволяешь?
Он не знал, что ответить.
– Мне показалось, у вас царапина, – наконец нашелся он, – вон там, около большого пальца…
– Да нет, всё в порядке, тебе действительно показалось. Видишь, ничего нет, – Тефан помахал растопыренной пятерней перед его глазами и вдруг заторопился. – Давай, укладывай кисти, да поскорей – солнце уже высоко, тени пропадут, а я ещё и пейзаж не выбрал.
– Слушаюсь, Ваше Сиятельство, – негнущимися руками Руди неловко застегнул коробку, да не до конца, стал поднимать её – она раскрылась, снова всё высыпалось.
– Ну что же это такое? – совсем огорчился юный художник.– Так хорошо всё начиналось, а теперь – нате вам! Да что ты меня всё сиятельством-то величаешь? Словно имени у меня нет!
…В совершенном отчаянии Руди плелся за ним в никуда – размечтался, дурак, расчувствовался, навыдумывал сладких прожектов, а Тефи и не заметил ничего, просто оперся на него, словно на кусок дерева, чтобы не упасть. Он едва дышал, держа в объятиях милое тело, а граф вон как решительно руку свою выдернул, словно неприятно ему сделалось. «А чего ты хотел? Кто ты таков, чтобы надеяться на какие-то чувства к тебе молодого хозяина? – издевался он над собой.– Что посмел о себе возомнить? Он – господин твой и видит в тебе лишь слугу, но никак не человека, которого можно полюбить!»
Кузнец знал, что несправедлив к Тефану, просто думая так, ему становилось легче…
***
– Чего эт-то ты разлегся тут, дурень? – на плечо ему резко опустилась чья-то ладонь. – Вот бы хозяин увидал, как ты тут прохлаждаешься!
Нить воспоминаний оборвалась. Руди резко вскочил на ноги, – перед ним стоял рыжий Теа, сверливший его насмешливым взглядом.
– Ты-то сюда как попал? – непонимающе спросил он.
– Выпросился у хозяина на кухне помогать, – хохотнул он, – ртов-то на конеферме теперь прибавилось, не справиться здешнему кашевару с работой.
– До сих пор вроде обходились, не голодали, – возразил Руди, – темнишь ты, Теа, как всегда, обманываешь. А ну признавайся, чего тебе тут понадобилось? За мной следить опять вызвался? Князю Марлину докладывать? Нечего смотреть тебе здесь, шпион, так что убирайся от меня куда подальше!
– Что ты, Руди, что несешь такое? – растерялся Теа. – Да разве бы я посмел?
– Опять врёшь, негодяй! – Глаза Руди загорелись недобрым огнем. – А я все гадаю, с чего это вдруг у хозяина в немилость попал, за что меня со двора согнали? Подковы у коней исправные, а какие постарше, так конюх и один бы заменил, без помощника. А теперь понял, наконец, в чём дело, дошло до дурака! Ты князю про меня наклеветал, вот он меня и невзлюбил, невинного!
– Так уж и невинного! – в свою очередь озлился омега. – Видел я, как ты молодого господина обнимал, распутник, как за руку держал! Тебя же, глупого, спасаю, наломаешь дров, да поздно будет, сдаст князь в солдаты и будешь десять лет лямку тянуть! Забыл свое место, простолюдин, возомнил, что тебе все позволено? Нашел на кого взоры кидать, лучше оглянулся бы вокруг, ровню себе выбрал, женился да и жил припеваючи! – в изменившемся голосе Теа вдруг прозвучала горячая мольба, юноша вскинул голову, ища взгляда альфы.
– Уж не себя ли в мужья мне предлагаешь? – изумился парень.
– А хоть бы и себя? – с вызовом ответил Теа, потом потупился и тихо, смиренно признался. – Люблю я тебя, Руди, давно и сильно, а ты и не смотришь на меня, словно я пустое место, только с господина Тефи глаз не сводишь. Жалко мне тебя, нельзя тебе по графу сохнуть. Не пара он тебе, и сам ты это знаешь.
Руди невольно вздохнул и ничего не отвечал, а Теа продолжил.
– Я тебе сейчас ещё новость какую расскажу! – торопливо заговорил он, словно боясь, что кузнец уйдет и не станет слушать. – Третьего дня граф Ярит в поместье приехал и с ним господин средних лет, важный, как индюк, расфуфыренный. Князь столичный, слышь, из самых знатных!
– Важна новость, князь столичный, – пожал плечами парень, – эка невидаль.
– Да я ж не рассказал ещё про главное-то! Князя этого нашему Тефану в мужья сватают! Только про это никто ещё не знает, господа между собой договариваются, а объявления никакого не делали.
– А ты откуда узнал, проныра? – пытливо вглядываясь в лицо горничного, спросил Руди. – Небось подслушивал, как обычно?
– Я случайно услышал…
– Знаю я твои случаи… Ну, а молодой господин что же? Рад или как?
– Ещё чего! Будешь тут рад! – загорячился Теа. – Ты бы видел его, князя этого, он нашему графу не то что в отцы, в деды годится! Тефи, как ему сказали о помолвке, вне себя из гостиной выбежал, чуть с ног меня не сшиб, еле-еле успел я в сторону отпрыгнуть. А господин Ярит настаивает на свадьбе и хочет Тефана с собой увезти, чтоб к жениху поскорее привык.
Руди помертвел и глянул на Теа диким взором.
– Когда Тефи уезжает? – непослушными губами еле смог выговорить он.
– Этого я не знаю, но дело точно решённое. Да ты что это в лице-то как переменился? Смотри, дурак, глупостей не наделай! Слышь, Руди, тебе говорю…
– Отстань от меня, липучка! Рассказал свою новость – и проваливай, откуда пришел! – Пошатываясь, парень поднялся, собрал инструменты и неровным шагом, словно слепой, побрел к полевой кузне.
***
Тефан влетел в конюшню и приказал конюху оседлать для него любимую кобылу. Тот молча поклонился и бросился исполнять приказание, но ускакать юный граф не успел, – возле ворот его перехватил князь Марлин.
– Я так и знал, что найду тебя здесь, – ласково дотрагиваясь до руки племянника, сказал он. – Куда собрался, милый? Остынь, давай поговорим спокойно, ты должен выслушать меня, – он мягко вынул из ладони Тефи поводья и привязал лошадь к коновязи. – Давай присядем, вон хотя бы там, в тенечке. Я знаю, что тебя волнует, но можно посмотреть на это и с иной стороны...
– Я не поеду с ним, я убегу, он не найдет меня, – с отчаянием в голове воскликнул Тефи. – Дядя, скажите, почему я должен подчиняться отцовскому приказу и выходить за старика? Он ведь бросил меня, отдал вам на воспитание, а теперь я ему вдруг понадобился! Сколько ему заплатил за меня этот князь? Дядюшка, защитите меня, умоляю! Я буду слушаться, замуж пойду, за кого скажете, только не отдавайте…
– Не могу я, сынок, – печально ответил князь, – он родитель твой и имеет право распоряжаться твоей судьбой, любой судья признает его правым... Да слушай же, что говорю! Ты словно вмиг утратил все свои манеры! Я разговаривал с господами вчера и сегодня, они согласились отсрочить твой отъезд из нашего дома. Сейчас они едут в поместье князя и пробудут там до осени. Это время ты сможешь провести здесь, в Лилиас-Миду. Знаю, это недолгий срок, но все же лучше, чем немедленный отъезд. Ты успокоишься и привыкнешь к мысли о перемене жизни. На обратном пути в столицу господа заедут за тобой.
– Я никогда не привыкну, никогда! – Гневно выкрикнул Тефи. – Как я буду жить без вас, дядя? Без деревни нашей, без моих книг, без красок, без Руди?
– Руди из головы выбрось, – Марлин неожиданно переменился в лице, – дался тебе этот простолюдин! Скажи мне честно, ты же не влюблен в него? Нет? Слава Небесам! А привыкнуть – привыкнешь, человек ко всему привыкает, это поначалу только кажется, что невозможно. Пройдет неделя, другая – ты и думать про наше захолустье забудешь! В столице иная жизнь, блестящая, интересная. Князь Саркис видный вельможа, старинного уважаемого рода. Оденет тебя по последней моде, ко двору представит.
– Да что вы такое говорите, дядюшка! Наряды, столица, королевский двор! Не надо мне ничего! А пуще всего старика этого противного в мужья!
– Князь Эйден вовсе не стар, – возразил Марлин. – Как говорят, – стерпится, слюбится, может, ты еще и счастлив будешь в замужестве, кто знает! Мы ничего не можем сделать в этой ситуации, такая уж доля омег в нашем мире – терпеть и подчиняться. Миром правят альфы, они за нас все и решают.
– Но ты-то сам никому не подчиняешься, дядюшка! И замуж никогда не выходил!
– У меня были на то другие причины, милый, – тяжело вздохнул старший омега, – не будем об этом. И хватит зря гневом пылать, пойдем лучше чай пить, самовар давно на столе. Будь вежливым с нашими гостями, тем более что сразу же после завтрака они уезжают. И потом, если это тебя немножко утешит… Граф позволил мне сопровождать тебя. Надолго оставить поместье я не смогу, но пару месяцев поживу с тобой в столице, – князь с любовью и сочувствием глянул на племянника, поправил выбившуюся из узла прядь волос и продолжил. – Видит бог, как тяжело мне будет с тобой расставаться. Я ведь не зря тебя начал по балам возить, все надеялся, что кто-нибудь из городских альф тебе понравится, тогда бы я с легким сердцем тебя благословил и отца твоего не спросил, взял бы грех на душу ради твоего счастья. Но, увы, не пришла к тебе любовь… А теперь, что ж, надо смириться, так видно на роду написано. Хотя, кто знает, что нас ждет впереди, до осени все может перемениться, да так, что мы и подумать теперь не можем!
Глава 4
Князь Илай Эйден спешно собирался в полк. Натянул парадный мундир, захватил с собой денег, как давно уже делали все адъютанты наследного принца, собираясь на учения, ибо не было никакой уверенности, что прямиком с парада не отправишься в ссылку, оставил на столе заранее припасенное письмо к отцу, после чего крикнул денщику подавать легкую дорожную карету.
Полчаса назад он получил с нарочным приказ, написанный лично его шефом, наследником Альбертом. «Любезный князь, – писал принц своим мелким изящным почерком, – простите, что вынужден прервать ваш отпуск, мною же и назначенный. Его Величество намерен проводить показательный плац-парад по случаю прибытия карейского посла, а посему повелел мне незамедлительно прибыть в его загородную резиденцию вместе со всеми адъютантами для репетиционного построения. Вам надлежит быть на месте не позднее пяти часов пополудни. Настоятельно рекомендую не опаздывать!»
– Рекомендую не опаздывать, – раздраженно бубнил Илай, трясясь в карете по столичным улицам, – Бог меня уберег, что не уехал к приятелям, а не то загремел бы в темницу за неявку к учениям!
После провала заговора против короля Теона, жизнь приближенных Его Высочества стала непредсказуемой и полной опасностей. Сам принц Альберт постоянно был окружен телохранителями отца, его никуда не выпускали одного, проверяя все, включая и личную почту. Он жил на положении не то пленника, не то заложника, охраняемый тщательнее, чем любой из преступников, совершивших не одно тяжкое убийство или разбойный грабеж среди бела дня. В темницу его пока не помещали, но жизнь под домашним арестом отличалась от тюремной только роскошными апартаментами и хорошей пищей. Личной аудиенции король сына не удостаивал, никаких конкретных обвинений не предъявлял, но сделал его жизнь адом, полным страха и неуверенности в завтрашнем дне.
В таком же положении оказались офицеры личного полка наследника и его адъютанты. За ними следили почти с такой же тщательностью, тут же докладывая в следственную канцелярию короля обо всем подозрительном. Многие были уже арестованы, некоторые после допросов отпущены, но большинство заточены в крепость и столичные тюрьмы. Илая не трогали, но молодой офицер встречал каждый новый день в большой тревоге. Положение его ухудшалось еще и тем, что отец, князь Саркис, также был замешан в готовящемся перевороте, пусть и косвенно. Илаю казалось, что король знает об этом, но почему-то выжидает с окончательным решением, возможно, уважая прежние заслуги перед королевством клана Эйден.
Две недели назад отец вдруг спешно уехал из столицы, оставив на столе не вполне вразумительное письмо о срочной необходимости посетить родовое поместье, расположенное где-то в западном захолустье. Молодой офицер понял намерения отца, тем более, что накануне тот отправил троих младших сыновей-омег в деревню к своему брату, – он просто хотел залечь на дно, переждав смутное время в тихом укромном уголке, куда, как ему, наверное, казалось, не докатятся бурные волны монаршего гнева.
Огромный дом семьи Эйден опустел, и эти две недели Илай уныло слонялся по пустым комнатам, не зная, куда деть себя от тоски и беспокойства. Слугам также передалось настроение молодого господина, и они ходили на цыпочках, словно тени, боясь неосторожным словом или стуком посуды нарушить царившую вокруг гнетущую тишину.
Когда началась жара, Его Величество по обыкновению переехал с двором за город, и на некоторое время офицеры получили передышку от маршей и никому не нужных парадов, поэтому принц и дал своим адъютантам небольшой отпуск. И вот теперь, так неожиданно, хрупкому равновесию снова настал конец, и что ждало их впереди, было известно одному Богу.
Улицы, по которым проезжал молодой офицер, поражали почти полным безлюдьем, и это несмотря на то, что взбалмошного непредсказуемого короля в городе не было. Жители боялись его соглядатаев, оставленных наблюдать за всем подозрительным и потому предпочитали отсиживаться по домам, выходя только на работу или по крайней необходимости.
В полк прибыл вовремя, хоть и одним из последних. Все стояли на плацу небольшими группами, переговаривались: в каком настроении король, здесь ли наследник, надолго ли учения?
К Илаю неожиданно подошёл Плат Гори – первый дворцовый сплетник. Маркиз славился тем, что знал всегда всё и про каждого, причем одинаково спокойно выдавал и возмутительную ложь, и абсолютную правду. Верить ему на слово было опасно, но зачастую его осведомленность оказывалась просто незаменимой.
– Князь, не уделите ли Вы мне немного времени для приватного разговора? – несколько вкрадчиво начал он.
Илай, как и большинство офицеров, недолюбливал болтуна, но портить с ним отношения было чревато, поэтому он изобразил самую любезную из своих улыбок.
– Разумеется, маркиз Гори. Чем могу быть полезен?
– Слышал я, ваш батюшка, князь Саркис, собирается снова жениться?..
Вот так новость! Илай в изумлении округлил глаза, не сумев скрыть крайнего удивления, что, естественно, не укрылось от внимательно наблюдавшего за ним Плата.
– Что я вижу! Оказывается, вы вовсе и не знали об этом!? – хищно ухмыльнулся он.– Вот те раз, как же я неосторожен! Его Светлость князь Саркис голову с меня снимет, если узнает, что я нечаянно выдал его маленький секрет. Вы уж не подводите меня, хорошо?
– Оставьте ваши остроты до лучших времен, господин маркиз, – не выдержал Илай,– рассказывайте лучше всё, раз начали. Кто он такой, черт возьми, этот наглый омега? То есть, я хотел спросить, на ком мой отец собирается жениться? Какой-нибудь ушлый авантюрист, охотник за нашим состоянием, светский лев?
– Как раз нет, любезный князь, жених я полагаю, вполне добродетелен и в столь низменном намерении вряд ли повинен, чего не скажешь о его родителе, графе Ярите Уллияне. Уж он-то не преминет сорвать с вашего родителя солидный куш за своего деревенского девственника! – Плат неприлично хохотнул и сощурился.
– Что ты такое говоришь, маркиз? Разве у графа Ярита есть сын? Я полагал, что он старый холостяк.
– Ты плохо осведомлен, милый, – перешел на «ты» и маркиз Гори, – на самом деле он вдовец. Его супруг умер родами, а единственный сын воспитывается в провинции старшим братом-омегой покойного мужа. Брата зовут Марлин Берти, ты должен был слышать эту фамилию. Очень древний и уважаемый род, но после загадочной гибели родителей Марлина,Иво и Тони, семейное древо почти заглохло. Оставшись сиротой, Марлин спешно продал родительское поместье, где и произошло то несчастье, и переехал вместе с младшим братом к престарелому деду на запад. Спустя несколько лет он выдал братишку за Ярита, но сам так и остался одиноким, а позднее и вовсе перестал думать о собственном счастье, полностью посвятив жизнь племяннику.
– Странно все это, – пробормотал Илай. – Я обо всем этом слышу впервые. Почему же граф Ярит столько лет скрывал своего сына в какой-то глуши?
– Зачем ему было обременять себя заботами о ребенке, при его-то развратной жизни? – усмехнулся Плат. – Он и сейчас бы о нем не вспомнил, если бы не получил полную отставку с должности фаворита Его Величества, – маркиз огляделся по сторонам и перешел на шепот. – Теперь же, когда у него возникли серьёзные долговые затруднения, он и решил с помощью сына поправить пошатнувшиеся дела. Насколько мне известно, это проверенный и беспроигрышный способ выбраться из бедности, не раз им опробованный.
– Вот, значит, куда уехал отец, – побелевшими губами еле выговорил Илай, – а в письме написал, что в старое родительское поместье.
– Одно другому не помешает. Князь и в поместье своё завернет, и с женихом познакомится. Между вашими деревеньками не более двадцати миль.
– Какая нелепость! – продолжал Илай, почти не слушая собеседника. – Отец что, умом тронулся? Ведь не молоденький, на мальчишке жениться! Ну да может, Бог даст, не понравится он ему?
– Экий ты наивный, князь! Слышал, небось, мудрую поговорку: «Седина в бороду, бес в ребро?» В каждом возрасте сладенького хочется. А насчет вашего второго вопроса… зря надеетесь. Слышал я, Тефан Уллиян очень красив, да и есть в кого. Не был знаком с его родителем-омегой, а уж граф-то Ярит, сам знаешь, даже в свои сорок с лишком многих молодых затмит смазливым личиком!
– Да ты расскажи мне лучше про омегу, – перебил Илай, – каков он, какого нрава, воспитания? Говори всё, что знаешь!
– Вот тут я мало осведомлен, – пожав плечами, признал Плат, – живет затворником, нигде, дальше Матары, не бывал. Воспитание получил провинциальное, правда, весьма приличное. Дядюшка на него денег не жалеет. Парень, впрочем, неизбалованный, добрый и, полагаю, весьма наивный. Да он молодой совсем, ему только семнадцать исполнилось.
– Вот это да! – присвистнул князь. – Стало быть я рискую получить отчима на шесть лет моложе меня самого! Слушай, Плат, и откуда ты всегда всё знаешь?
– Связи, – загадочно улыбнулся маркиз, – полезные связи всегда в жизни пригодны. Кто б вас просвещал, дураков, кабы не я? Так и померли бы в счастливом неведении. Да не переживай ты так, приятель, вашего богатства на половину Наймана хватит. Не обеднеете. – Он усмехнулся, сделал паузу, оглянулся. – А вон и полковник идет, сейчас построение объявят.
И точно, немедля прозвучала команда. Только успели выровнять строй, открылись ворота, и на плац вышел король в сопровождении принца-наследника. Офицеры повернулись в сторону высочайших особ и застыли без движения.
Его Величество шел скорым шагом и казался сильно не в духе. Его невысокая сутуловатая фигура рядом с высоким стройным Альбертом казалась почти карикатурной, злая гримаса искажала черты и без того не слишком привлекательного лица, он больше обычного шаркал левой ногой и на ходу что-то сердито выговаривал наследнику. Альберт наклонился к отцу, чтобы лучше слышать, это крайне не понравилось Его Величеству, он остановился, резко развернулся и заорал принцу прямо в лицо.
– Вы, как я вижу, совсем оглохли от шепотков заговорщиков, Ваше Высочество! Надобно вам показаться Вашему лекарю и незамедлительно, может быть этот олух сумеет прочистить Ваши уши, а иначе какой же из Вас будет в будущем король!
Альберт помрачнел и закусил губу. Это заметили все офицеры. Натянутые отношения Теона с наследником ни для кого не были секретом. Впрочем, король и не скрывал своей неприязни к сыну, постоянно прилюдно подчеркивая её.
– Ну а вы, молодцы! – обратился Его Величество к выстроившемуся воинству. – Что глядите невесело? Или служба не нравится?
Он быстро пошёл вдоль шеренги, пытливо всматриваясь в застывшие напряженные лица, и вдруг резко остановился напротив Илая. Под свирепым взглядом короля молодой офицер посерел лицом, непроизвольно вытянулся, вроде и дышать перестал. «Что он заметил во мне не так? Может, форму впопыхах не на те пуговицы застегнул? Недавно, рассказывали, одного капитана за такую оплошность в рядовые разжаловали».
– Ваш отец дома, князь? – услышал он неожиданный вопрос.
– Нет, Ваше Величество, в отъезде, – хриплым от волнения голосом ответил Илай.
– Крайне жаль, – теперь в глазах короля сквозило обвинение, словно именно он, Илай, был причиной отсутствия старшего князя Эйдена. – Он мне нужен для весьма занятного разговора. Немедленно свяжитесь с ним и передайте моё пожелание как можно скорее видеть его у себя!
«О, небеса, и что это за день сегодня? Все разговоры про моего родителя. Даже королю он понадобился! – думал Илай, глядя вслед Теону, шагавшему дальше вдоль строя. – Но зачем? Неужели на допросах кто-то из задержанных назвал его имя?»
– Князь, – прервал его размышления чуть слышный голос Альберта. Принц немного замедлил шаг и наклонился к Илаю. – После учений зайдите ко мне. Обязательно, это важно.
День показался взволнованному князю неимоверно долгим.
***
– Так вы действительно не знаете, князь, где сейчас находится ваш отец? – снова спросил Альберт.
Илай решил, что будет лучше ничего не скрывать.
– Еще нынешним утром я был уверен, что он в нашем поместье, Ваше Высочество, – ответил он, – но теперь…
– Что же теперь? Что изменило вашу уверенность?
Илай во всех подробностях пересказал недавний разговор с Платом Гори.
– Однако, – с улыбкой заметил наследник, – князь Саркис большой оригинал! Жениться на неизвестном провинциальном омеге, да в такое неспокойное время! Источник сведений, конечно, весьма сомнительный, а впрочем, что касается амурных дел, тут уж маркиз Гори любому даст фору…
