Текст книги "Судьба изменчива, как ветер (СИ)"
Автор книги: Лана Танг
сообщить о нарушении
Текущая страница: 20 (всего у книги 33 страниц)
Ему и прежде было приятно прикасаться «к князю», но теперь, когда это делал он сам.... Новые ощущения не шли ни в какое сравнение с прежними.
– Ты красивый, – неожиданно сказал альфа, – и милый. А почему ты называешь меня на «вы»?
– Потому что вы из господ, а я…
– Сейчас война, Наст, – мягко сказал он, – я слаб и беспомощен, а ты мой добрый лекарь. Давай без церемоний, ладно?
– Ладно, – застенчиво улыбнулся он.
– Ответь честно, как ты находишь мою рану? У меня есть надежда?
– Рана не очень, – с горечью признался Наст, – но надежда есть всегда. Всегда, пока человек живет на свете. Я принесу супу, подождите немного…подожди… Антоний…
– Ты знаешь моё имя?
– Да, – кивнул омега. – Ваш сосед сказал, вон тот, слева. О, где ж он?
– Может, забрали в лазарет? – неуверенно предположил Антоний. – Или…
Наст испуганно посмотрел на «князя». Похоже, они оба подумали об одном и том же.
– Наклонись поближе, – неожиданно попросил раненый, – пожалуйста...
Омега послушался, и альфа поцеловал его в губы. Наст ошеломленно ахнул и задрожал, но не отстранился, и тогда «князь» поцеловал его снова…
Вокруг них была война и смерть, а они отчаянно хотели жить! Жить и любить…
Глава 8
Непривычные к упряжи коровы возмущённо ревели. Флат и один из легкораненых с трудом удерживали животных в узде, с тревогой наблюдая за окрестностями.
– Далеко еще до деревни твоей, молодой господин?
– Немного осталось, – отвечал Аликс. – Только не нравится мне тишина эта. Словно вымерло всё.
– Ладно, еще злодеев не видно…
– Но и наших никого. Ушли, что ли, все?
Дорога пошла в гору, к Лилиас-Миду. Потянуло гарью и ещё чем-то скверным, не то гнилью, не то падалью.
– Неладно здесь ребята, – шепотом сказал мужик, – мертвечиной наносит…
Коровы тоже почуяли нехорошее, заупрямились, рванули в сторону, замычали пуще прежнего. Флат с большим трудом удерживал телегу на дороге, вожжи натянулись как струна.
– Не сдержать мне их, – тоскливо пожаловался он, – перевернут телегу…
– Давай объедем, тут проселочная дорога есть, по лесу идет. Только дальше получится, дольше.
– Тише едешь – дальше будешь, – мужик охотно повернул коров к лесу. Животные успокоились, телеги пошли ровнее.
Возле самой усадьбы скверный запах усилился. Пришлось оставить повозки в перелеске и идти пешком.
– Аликс, как думаешь, что там случилось? – тревожно спрашивал у друга Нанси.
– Сейчас узнаем, – бодро отвечал тот, пряча за напускной бравадой охватившее его беспокойство. Все ли в порядке с дедом и отцом? Да не попали ли они к врагам?
Увиденное в усадьбе потрясло мальчишек. Хотя дом внешне не пострадал, выглядел он ужасно. Выбитые окна, загаженное крыльцо, поломанные деревья, вытоптанные цветники, а вокруг… Вокруг в беспорядке лежали тела убитых людей. Знакомых людей… Аликс узнал капитана Гори, унтера Криса… Особенно много павших около пруда. По всей видимости, враги налетели внезапно, без предупреждения… даже одеться не успели солдаты…
А отец? А дед? Что они сделали с его семьей? Со слугами, с отцом Нанси? Забыв об опасности, Аликс бросился вперед, с трудом сдерживая рвущийся наружу крик боли и отчаяния.
За оградой кто-то рыл яму. Заступ мерно вгрызался в мягкую землю, летели комья.
– Исидор? – Аликс увидел лакея. – Что здесь случилось? Сражение было? Где мой отец и дедушка? Где наши люди?
– Молодой граф, вы вернулись! И Нанси тоже! – лакей бросил заступ и радостно захлопотал возле мальчишек. – А на нас злодеи вчера налетели, как раз когда солдаты наши тут отдыхали. Пальба была ужасная, крики и стоны! Я, каюсь, ничем не сумел помочь, в сарае спрятался. Всех перебили супостаты, остались ночевать и учинили пьянку. Боялся, дом спалят, но обошлось. Утром они ушли отсюда. Как все затихло, я и вышел. Решил убрать покойников. Жара. Мухи летают…
– Я тебя спрашиваю, где отец? – заколотил Аликс кулаками в дюжую грудь лакея. – Ты почему не отвечаешь!
– Не знаю, господин, но полагаю, с ним и Теа все в порядке. Я обошел весь дом и всю усадьбу, их нет среди убитых...
– А дед, мой дед? Он где?
– Его Светлость уехал в тыл, вместе с соседом, графом Стейном, – заторопился лакей сказать хоть одну хорошую новость. – Да вы не думайте плохого, молодой хозяин, Его Сиятельство и Теа наверняка на Выселки ушли. И вы туда ступайте, только вот злодеи лошадей угнали, всех, что оставались еще в нашей конюшне. Если устали, отдохните, я чаю вам налью, и из еды припрятал кое-что, а уж потом пойдете... А это кто еще идет? – Исидор снова ухватился за заступ. – Что за страшила? Ну-ка остановись, не подходи! Ты кто такой?
– Остынь, дядька Исидор, он свой, с нами приехал, – встрял до того молчавший Нанси. – Мы не одни, у нас там в перелеске две подводы, солдаты раненые, лекарь чужеземный...
– Солдаты? Лекарь? – изумился лакей. – Вы что же, тоже побывали в переделках? О, слава небесам, что с вами не случилось никакой беды! Езжайте прямо уж туда, на Выселки, раз есть у вас подводы, порадуйте отцов, уж как они за вас переживали. А ты, чужак здоровый, помоги мне мертвяков убрать. Как звать тебя? Флат? Вот и ладно.
***
На дороге у Выселок крестьяне соорудили заставу. На всякий случай, мало ли чего? Поставили тын из заострённых брёвен, навесили крепкие ворота, назначили дежурных.
– Увидите чего, шумите, мы настороже будем. Никого подозрительного не пускайте. Сменяться будем дважды в день, утром и вечером. Смотрите, не засните, – наказывал управляющий первой смене.
– Не беспокойся, ваша милость, не проспим! – отвечал кузнец Фрид, поставленный в карауле старшим. – Всё выследим! Вот только ружей бы где раздобыть, одними вилами много не навоюешь!
– Дай срок, будут и ружья, – усмехнулся управляющий, – а пока твоя задача одна – смотреть в оба!
Фрид и смотрел. Так уж получилось, что именно в его дежурство пришли из поместья граф Тефан с Теа и иноземным человеком Карлом, он же первым заметил и чуднЫе повозки, запряжённые коровами. Никого своих больше не ожидалось, поэтому Фрид решил проявить к неведомым седокам служебную бдительность. Нацепив поглубже картуз, он высунулся из-за забора и грозно закричал.
– Стой, где стоишь, пришелец, дальше хода нет! Скажи, откуда ты и кто такой, а то палить буду!
Старый кузнец не уточнил, из каких орудий намерен стрелять в незваных гостей, полагая это излишним. Главное – на испуг взять!
– Дядька Фрид, не пали, – донесся до бдительного стража знакомый голос Нанси, – это мы с Аликсом с войны едем, а с нами раненые да лекарь прибился.
– Ой, молодой хозяин! Вот не ждали! – вскричал кузнец, распахивая ворота. – Наши герои вернулись! Вот радость-то великая! Ваше Сиятельство! Нанси негодник! Едьте скорее, обрадуйте своих отцов!
***
В деревне первым увидел прибывших Теа. Не веря глазам, он бросил вёдра, которые нес в руках, и как вихрь кинулся навстречу мальчишкам.
– Нанси, паршивец, неужели ты? – Он едва не задушил сына в объятиях, потом отстранил его от себя и отвесил смачный подзатыльник. – Что ж ты удумал-то, а? Я чуть ума не лишился от горя?!
– Отец, отец, – радостно подпрыгивал Нанси, – не сердись, отец, мы с графом здорово воевали!
– Негодники! – захлебывался счастьем Теа. – Неслухи окаянные! Вернулись, слава небесам! Надо Его Сиятельство известить…
Но Тефан уже вышел из дома и стоял на крыльце, не в силах двинуться дальше. До боли сжав руками перила лестницы, он ровно и глубоко дышал, наблюдая за приближением Аликса. Ему хотелось по примеру Теа броситься к сыну, прижать к себе, побить, накричать, но он сдержался.
– Отец, – Аликс остановился двумя ступеньками ниже, потом, как взрослый, взял его руку и поцеловал, – прости меня.
– Ничего, милый, я все понимаю, – спокойно ответил Тефан, лаская взглядом смущённое и радостное лицо сына, но вдруг не выдержал, схватил за плечи и зарылся лицом в его пахнущие сеном волосы. – О, как же долго тебя не было!
Некоторое время они молча стояли, обнимая друг друга, потом Аликс осторожно высвободился из отцовских рук. Он не привык к столь бурным проявлениям его эмоций.
– С нами раненые, папа, – деловито сообщил он, – их надо устроить и накормить, особенно князя. Лекарь сказал, что рана его неопасная, но он потерял много крови, поэтому до сих пор без памяти. Он мой командир и спас мне жизнь в сражении. Кроме того, князь просто очень нравится мне – храбрый офицер и хороший человек. Я уверен, ты тоже полюбишь его, когда познакомишься с ним поближе.
– Полюблю, Аль? – Мягко улыбнулся Тефан.– Наверное, ты имел ввиду уважение? Ну, пойдем, показывай своего героя! А о каком это лекаре ты говорил? Вот тот человек с сумкой?
– Это Поль, отец. Тоже хороший человек, хоть и кареец. Ему не дали даже доучиться, призвали в армию с последнего класса лекарской школы, но он не хотел воевать и убежал от своих куда глаза глядят.
Солдаты, ехавшие на первой подводе, уже сошли с неё и теперь шли им навстречу.
– Здравствуйте, господин, – дружно поклонились они графу, – вы можете гордиться сыном – он смел не по годам и толковый разведчик!
– Вот князь Илай, отец, – довольный похвалой, Аликс подтолкнул Тефи ко второй подводе.
Граф подошел и взглянул на раненого, около которого суетился лекарь, поправляя сбившуюся набок повязку. Движения его рук видимо причинили офицеру боль, он слабо дернулся, простонал и открыл глаза. Некоторое время он растерянно озирался вокруг, потом взгляд его прояснился, сконцентрировавшись на Тефане.
В тот же миг Тефи узнал его, несмотря на трёхдневную щетину.
– Князь Илай, – прошептал он ошеломленным от неожиданности голосом, – Илай Эйден…
– Тефан Уллиян, – в тон ему ответил князь,– это действительно вы, я не брежу? – он перевёл взгляд на стоявшего рядом Аликса, – а это… ваш сын? Аликс ваш сын?
– Совершенно верно, – холодно кивнул Тефан, – это мой сын. Аликс Уллиян.
Мальчик растерянно смотрел то на посуровевшего отца, то на своего обожаемого героя. Нелюбезное выражение лица родителя обеспокоило его.
– Папа, вы что, знакомы с князем? – воспользовавшись паузой, робко спросил он. – Знакомы, да?..
– Не может быть, не может быть, – неожиданно пробормотал раненый, – такого просто не может быть... Я все никак не мог понять, откуда это сходство, но теперь все ясно... Но как же вы могли так поступить, Ваше Сиятельство? Никто другой на вашем месте... Я виноват, я очень виноват... О, если бы я только знал...
– О чём он говорит, отец? – недоумённо спросил Аликс. – Вам снова хуже, князь?
– Похоже, да, он бредит, – сдерживая волнение, нервно проговорил Тефан. – Раненому нужен отдых и хороший уход. Отнесите князя в мой дом, – отдал он распоряжение подошедшим крестьянам. – Пойдем, Аль, тебе нужно умыться и поесть.
– Папа, – сын хотел знать больше, – где ты познакомился с князем?
– Я жил в столице, правда, совсем недолго, и служил в свите брата короля, принца Амалия. Вместе с супругом князя Эйдена. Там мы с ним и познакомились.
– Но ты не обрадовался, когда увидел его, – не отставал сын, – вы что, были не в лучших отношениях?
– Тебе показалось, милый, – сдержанно ответил Тефан, – просто никак не ожидал его увидеть здесь. Пойдем же, расскажи мне обо всем! Я обещаю, что не накажу тебя за самовольное бегство из дома!
***
– Злодей, злодей пришел! Враг к городу подступил! – Надрывно голосил во дворе портомой Пирен. – Настал конец Матаре нашей!
– Что случилось, Пирен? Что ты так кричишь в такую рань? – высунулся в окно разбуженный шумом князь Дорен. – Раненых всех перебудишь!
– Да не всё ли теперь равно? – захлебывался криком портомой. – Сдадут Матару нашу, как есть сдадут, а сначала спалят дотла! А им куда, горемыкам? – кивнул он в сторону двора, – ни телег, ни лошадей, а неходячие они! Всё одно пропадут…
– Ты панику мне здесь не разводи, – строже сказал Дорен, – лучше скажи, выстирал ли бинты и рубахи? Перевязки требуются.
– Выстирал, как не выстирать! Только ни к чему это теперь. Воля ваша, но раз уж купец Луй свою лавку с утра открыл, и весь товар за бесплатно солдатам раздаёт, добра не жди! Конец света близок!
– Типун тебе на язык, – рассердился князь, – накаркаешь беды…
Он наскоро оделся и вышел во двор. Раненые привставали ему навстречу, тревожно озирались, спрашивали, что случилось. Князь улыбался, ободрял, хотя на сердце было неспокойно.
«Да, Пирен прав. Из семидесяти человек едва ли найдется пятнадцать ходячих. Если будет сражение, и враг ворвется…» – Дорен заставил себя не думать об этом, сдержанно вздохнул и пошел в сторону флигеля, где в летнее время спали младшие слуги.
– Лань, сбегай-ка на стены, погляди, правду ли сказал мне портомой, – толкнул он шустрого сынишку садовника, – неужели и в самом деле к городу подступили вражеские полки?
В ожидании ответа князь снова обошел раненых. За две недели он сроднился с ними, привык, многое узнал о каждом. «Беспомощные, словно дети малые. Что с ними станется, если Матару сдадут?»
С крыльца, осторожно держась за перила, спустился князь Марлин. Со вчерашнего вечера боль в ноге не давала ему покоя, не помогли ни растирания, ни пиявки. Он не спал почти всю ночь, и теперь сонно щурился, оглядывая двор и ходившего меж раненых кузена.
– Что ты так рано, Дорен? – удивленно спросил он. – Тоже лишился сна?
– Наш портомой кричал, что к городу подступили враги, – тихо ответил Дорен. – Я уж послал на стены мальчика, проверить так ли это.
– Враг подошел? – князь подошел поближе. – А Наст уже в город умчался, сказал, что надо срочно в лазарет! Неладное что-то творится с парнем, то натянутый, как струна, а то задумается, не дозовешься. И серьёзный стал, не в пример прежнего.
– Насмотришься на кровь да на страдания, поневоле переменишься, – тяжко вздохнул Дорен. – Ну где же Лань запропастился?
Далекий, но достаточно ясный гром артиллерийской канонады прервал его слова. Где-то гулко ухнуло, послышались крики. Вспорхнули напуганные непривычным шумом птицы, тревожно загоготали.
– Ну, вот тебе и ответ, – шепотом проговорил Марлин, – дождались решительного дня, кузен, дожили до сражения.
***
Наст помогал лекарю при операции, когда начался обстрел города. Земля задрожала, с потолка зала, наскоро переоборудованного под операционную, посыпалась пыль и какая-то труха, зазвенели стёкла.
– Что это? Что за безобразие? – оторвавшись от пациента, сердито закричал хирург на Наста, словно именно он был виновников в возникшей помехе. – Что происходит?
– Палят, ваша милость, – тихо проговорил помощник, продолжая удерживать в руках голову солдата.
– Слышу, – неопределенно буркнул лекарь, возобновляя работу, – слышу, малыш, не глухой. Похоже, развязка близка… Finita la commedia...
Иностранных слов Наст не понял, но непривычно ласковое обращение к нему сурового лекаря напугало до полусмерти. Грохот стрельбы усиливался, снаряды рвались всё ближе, а вскоре к пугающим звукам прибавился ещё и едкий удушливый запах дыма.
Раненые заволновались, один из ходячих бросился к окнам, закричал: «Пожар, пожар, горит всё!», возникла паника – кто ползком, кто на четвереньках пытались выбраться наружу, но только мешали друг другу. Пациент на столе дернулся, беспомощным взглядом окинул лекаря.
– Вы ведь не бросите меня, правда? – умоляюще пролепетал он, протягивая вперед здоровую руку. – Вы спасёте меня?
– Лежите смирно! – сердито прикрикнул лекарь. – Не мешайте работать! Юноша, не отвлекайся! Подай иглу!
Он уже почти закончил операцию, собираясь передать раненого Насту для перевязки, когда прямое попадание снаряда вдребезги разбило операционный стол. Наст как раз отошел за бинтами в маленькую боковую комнатку, примыкавшую к залу, и спасся чудом.
Страшный грохот поверг омегу в трепет. Забыв про бинты, он на секунду замер, потом бросился назад в операционную. Крик вырвался и тут же застрял в горле – кругом всё трещало, пылало, корчилось и стонало. На месте стола зияла большая дымящаяся яма, валялись щепки и обугленные куски плоти. Двери уцелели, но пройти через них было невозможно, – раненые сгрудились там так тесно, что отрезали сами себе все пути к спасению. Наст выбрался наружу через пролом в стене и секунду размышлял, не зная на что решиться. Беспомощные люди кричали, звали его на помощь, и он вернулся. Вытащил одного, второго, пошел было за третьим, но в этот момент с ужасающим треском рухнула крыша…
Расширившимися от ужаса глазами парень смотрел на пожарище, на расползавшихся в разные стороны раненых. Измученные легкие наполнились дымом, и он мучительно закашлялся.
«Антоний! Он же не может ходить!» – Наст молнией метнулся со двора, боясь оглянуться, чтобы не видеть отчаянных глаз солдат, которых бросал без всякой помощи на произвол судьбы.
«Мне всё равно не спасти их, – оправдывался он неизвестно перед кем, – а там в огне Антоний!», – он больше не раздумывал и бежал всё быстрее, не замечая, что движется наперерез толпе, в том направлении, откуда поднимались наиболее густые клубы чёрного дыма.
На улицах был сущий ад. Навстречу в беспорядке бежали люди, – омеги, дети, старики, за здоровыми из последних сил тащились увечные, лежачие же раненые, не способные к передвижению, провожали беглецов тоскливыми безнадежными взглядами.
– Куда ты, ненормальный? Сгоришь! – окликнул Наста высокий бородатый мужик с пикой в руках. – Обезумел, верно, от страху? Зачем лезешь в самое пекло? Поворачивай, пока не поздно, спасайся!
– Я не могу, – прошептал омега одними губами, – там мой Антоний…
***
«Князь» сидел не на обычном своём месте в углу двора, а гораздо ближе, у выхода. Он тяжело дышал, морщась от боли в раненой ноге, а мимо его ползли другие солдаты, в слабой надежде выбраться из опасного места, но сил измученных болью и недоеданием людей хватало ненадолго. Они все чаще останавливались, с ужасом слушали треск пламени, отчаиваясь и понимая, что им не убежать от него, не спастись.
– Антоний! – Наст кинулся к любимому и упал рядом с ним на колени.
– Зачем ты здесь? – прохрипел он. – Оставь меня, беги, нам не выбраться вместе!
– Молчи, молчи, – как заклинание, твердил Наст, силясь поднять его. – Вставай, ты сможешь! Потихонечку…
– Ты разума лишился, – стонал «князь», – сам знаешь, что я не могу, оставь меня, оставь, беги. Кругом огонь, ты сгоришь из-за меня!
Наст не слушал, пристраивая на своем плече его левую руку. В правую он сунул Антонию толстую палку, которую подобрал где-то на улице, и настойчиво тянул его вверх, побуждая подняться. Отчаяние и страх за любимого придали омеге мужества и прибавили сил.
В глазах офицера мелькнула надежда. Он напрягся, опираясь на Наста и помогая себе палкой, встал на здоровую ногу. Некоторое время он неуверенно стоял, оценивая свои слабые силы, потом осторожно и неуверенно сделал первый шаг, вернее, скачок, второй, третий… Оказалось, что с помощью Наста он вполне мог передвигаться, ставя попеременно то палку, то здоровую ногу.
Так они и пошли, сопровождаемые треском горящего дерева, громом отдаленных ещё пушек, воплем и стонами сотен обречённых, остающихся в пламени приближающегося пожара на верную и неминуемую погибель. Порой клубы разноцветного густого дыма окутывали беглецов удушливым облаком, затрудняя и без того утомлённое дыхание, вызывая мучительный кашель и едкие слёзы на воспалённых глазах. Толпа жителей бежала от огня неведомо куда, омеги тащили за собой орущих детей, судорожно цеплявшихся ручонками за отцовскую одежду. Никто не знал, где и как идет сражение, взят уже город неприятелем или нет, людьми владело одно единственное желание – выбраться из тесных улиц, грозивших стать для них огненной ловушкой.
Наст выбивался из сил, но с завидным упрямством продолжал тащить Антония по запруженным народом улицам. Офицер тяжело висел на его плечах, каждый следующий шаг давался ему труднее предыдущего. Порой некуда было поставить палку, некуда шагнуть, так тесно сгрудились меж собой несчастные жители обречённого города.
Впереди показалась большая площадь, и толпа поредела. Наст облегчённо перевел дух, решив, что спасение близко, когда какой-то седой косматый старик с безумным взором налетел на них и сбил с ног. Омега покачнулся и упал первым, увлекая за собой раненого. Падая, «князь» немного придавил его, зато покалеченная нога почти не пострадала. От острой боли он снова потерял сознание, а очнулся оттого, что Наст отчаянно хлестал его по щекам, стараясь привести в чувство.
– Антоний, как ты, милый? – бессвязно бормотал он, выбираясь из-под его тела.
– Все хорошо, – с трудом переводя дыхание, прохрипел он. – Давай передохнём немного, здесь пока нет огня…
– Но это ненадолго, – возразил омега, – дерево сухое, пожар движется быстро. Надо идти, медлить нельзя…
– Я больше не могу, да и палка сломалась, – стонал раненый. – Ты тоже выбился из сил. Оставь меня и уходи! Тебе нет никакого смысла погибать из-за меня!
– Нет! – шепотом закричал Наст. – Не смей так говорить, не надо! Мне без тебя не жить… Мы обязательно спасемся, вот увидишь! Я дотащу тебя до площади, там безопасно!
С этими словами он поднялся, ухватил альфу за плечи и потянул вперед, твердо решив скорее умереть, чем бросить его посреди этого хаоса. «Князь» пытался помочь, отталкиваясь от земли здоровой ногой, но его действия только затрудняли Насту задачу, он пыхтел и задыхался, с каждой минутой слабея и теряя последние силы.
Идущие впереди люди вдруг замерли, подались назад и испуганно закричали, потом хлынули по сторонам, упали наземь. Пули засвистели, сразив сразу пятерых, не успевших укрыться.
– Сражение, сражение, впереди карейцы! Разбегайтесь, ложитесь!
Наст замер, слушая крики, потом, как в страшном сне, увидел слева множество солдат в чужой форме. Навстречу им бежали ополченцы, стреляя на ходу из ружей. Кругом падали убитые и раненые, стрельба приближалась к ним вплотную, и Наст, не задумываясь ни на секунду, бросился вниз и закрыл Антония своим телом.
