Текст книги "Запах Вереска (СИ)"
Автор книги: Kapkan
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 54 страниц)
Ивон шипит и снова вонзает клыки в горло оборотня. Тот рычит и еще крепче прижимает его к себе. Настолько, что между ними не остается ни малейшего пространства. А пальцы продолжают свое дело и растягивают вход. Они входят глубже, не останавливаясь даже тогда, когда блондин начинает уже поскуливать и, отпустив шею брюнета, утыкается носом в его ключицы.
Больше ждать Кай не может. Он резко вынимает пальцы, не обращая внимания на сопротивление, выкручивает руки вампира и резко насаживает на крупную головку. Алые глаза распахиваются от еле сдерживаемой адской боли, и мышцы просто деревенеют. Оборотень не прекращает мелких толчков, пока полностью не оказывается внутри жаркого и узкого нутра. Хладный в его руках бьется и хрипит, пытаясь вытолкать из себя рвущую плоть. Но альфа не отпустит. Он хватает за горло мечника и, притянув его к себе, целует в искривленные от муки губы. Вылизывает соленую влагу, текущую по горящим щекам, и, словно прося прощения, нежно касается губами зажмуренных век. Кай держится из последних сил, сцепив зубы, чтобы не сорваться и не начать прямо сейчас вдалбливаться в желанное тело. Его держит осознание того, что это не дешевая девка из подворотни, а его ПАРА. Вечная, единственная и до боли любимая.
Сердце бьется как загнанное, а в ушах стоит звон сотен колоколов. Тянущая боль внизу постепенно утихает и становится терпимее. Стальной захват, сковывающий руки, исчезает и превращается в почти ласковые поглаживания. Ивон прикусывает губу и прислоняется лбом ко лбу своего альфы. Объяснений не надо. Они понимают друг друга с пол вздоха. Так было прежде и будет всегда...
Первый слабый толчок, и Ивон, шипя, вцепляется в крепкие загорелые плечи, оставляя кровавые полосы на них. Но это только раззадоривает Кая. Он целует жарко, страстно, отдавая всего себя, клеймя и забирая душу Ивона в обмен на свою собственную. Толчки усиливаются, и теперь уже оборотень вовсю натягивает на себя вампира. А стоит только поменять угол, как блондин вскрикивает и выгибается так сильно, что скоро сломает себе позвоночник. Он вцепляется в темноволосого мужчину и, скрестив ноги за его спиной, начинает сам насаживаться. Только бы еще раз ощутить эту волну дикого экстаза.
Для них нет никого. Мир просто сгорает в их жадных глазах, которыми они ловят каждое движение своих тел. Крики перемешиваются с рычанием, и им плевать, что такими темпами они сорвут голоса. Плевать на все... На войну, на друзей, на собственные семьи и на завтрашний день. Главное сейчас это страсть, которая кипит в них и на всех порах гонит к развязке.
Огонь жарко горит в очаге и золотит блестящую от пота кожу. На алых губах привкус крови и дрожь рваного дыхания. Пальцы переплетены так же крепко, как и нити их судеб. Они окутывают их и выжигаются на душе. Это крепче любого обета и клятвы. Никто не сможет их порвать, ни боги, ни смертные. В глазах одна бескрайняя страсть. Она окутывает с головой и не дает дышать.
Ивон дрожит всем телом и уже практически воет на одной ноте. Оборотень остервенело покрывает его грудь поцелуями-укусами, крепко прижимает к себе и толкается еще глубже и сильней. Балдея от собственного запаха на своей паре и наслаждаясь самым чувственным и самим прекрасным зрелищем на свете. Он не отрывает болезненно блестящих глаз от мечника и расцарапывает его лопатки. Блондин раненной птицей бьется в его руках и с совершенно бессмысленным взглядом откидывает голову. Рухни на них сейчас потолок, они бы и глазом не моргнули.
Удержаться невозможно. Тело, истерзанное грубыми ласками и напряженное до предела, вздрагивает в его руках и после пронзительного крика обмякает. Это становится последней каплей для Кая. Он вцепляется зубами в плечо любовника и с глухим рыком кончает. Перед его глазами стремительно мелькают цветные круги, грудь ходит ходуном. Но опустить свои руки он не может. Ивон все еще сидит на нем и, зажмурив глаза, сыто вылизывает шею. Его когтистые пальцы зарываются в спутанные черные волосы и гладят кожу головы. Альфа сыто улыбается и, намотав на кулак серебряные волосы, отрывает от себя мечника. Лишь для того, чтобы снова начать вылизывать дрожащий кадык и влажным следом подняться к губам. Чтобы обвести их контур и по скуле прочертить дорожку к порозовевшему уху с заостренным кончиком. И пока вампир снова дрожит от новой волны возбуждения, вторая рука оборотня скользит вниз по груди. Царапая когтями впалый живот и намеренно задевая белые влажные разводы, выплеснувшиеся между ними, уверенно обхватывает вновь возбужденную плоть. Гладя по чувствительному краю и снимая первую каплю смазки, чтобы размазать по алой головке.
А в следующею минуту слышится дикий рык, и Кай оказывается лежащим на спине. Стоит взглянуть в пылающие алым сузившиеся глаза, как воспаленный мозг выдает, что это будет еще очень долгая ночь...
====== По следу времени ======
За слова песни большое спасибо моей дорогой бете. Без которой автор как без рук
Только имя твое я в кармане ношу,
никому не расскажу, не поведаю быль.
Пусть разум вечно твердит, что не достоин тебя,
Что слишком мало любя, жизнь тебе подарить...
И весь мир прахом разлетится, если ты ответишь – нет!
И вмиг навеки обратится лютой тьмою белый свет!
И сердце пламенем пылает, освещая пустоту,
В которой, по тебе скучая, я в беспамятстве бреду...
Только имя твое леденцом за щекой
Одинокий путь мой скрасит долгой зимой.
И вот я снова один, теперь уже навсегда,
Сам себе господин и покорный слуга.
Колизей – “Имя Твое”
Наши дни
Pov Алана
Нет, я, конечно, человек очень хороший. С таким терпением, которому позавидовал бы сам Иисус Христос. Однако... МАТЬ ВАШУ, Я ЖЕ НЕ ТИТАНОВЫЙ! Такими темпами я переселюсь на стройку у моста, лишь бы не видеть эту моделишку доморощенную. И дело здесь совсем не в том, что этот недомерок не упускал случая разложить себя перед старшим Валгири на любой горизонтальной поверхности в замке. Причем, каждый раз этим двоим удавалось «просто мистическим образом» вытворять всякие непотребности, когда я был рядом.
Ну, что тут можно сказать, если у ребенка бзик на доггерстве, то экскьюз, но это не ко мне. Вуайеризмом никогда не страдал. У самого довольно активная в этом плане жизнь. Чего только стоят женщины Волчьего Двора. Аж глаза разбегаются! Прекрасны настолько, что невозможно устоять. И чего этот придурок нашел в этом костлявом андрогине? Ни кожи, ни рожи. Да и семья мальчика-зайчика не жалует. Ох, как я их понимаю. Приставучий, наглый, одним словом – дешевая подстилка, которая возомнила себя гением. Плевал я на него с высокой колокольни, если бы ЭТО не начало в наглую совать нос в мои дела! А его папик ходит, как ни в чем не бывало, и скалится, зараза, когда видит то, что вытворяет его протеже гребаный.
*
Однако, если бы Алан узнал настоящие причины такого поведения Питера, то сильно бы удивился. Причина была одна. Двухметровая, сильно напоминающая шкаф с антресолями, вечно угрюмая и презрительно щурившая золотые глаза. А ведь все складывалось так хорошо. Ведь он уже заполучил одного из самых богатых мужчин на планете к себе в постель. Еще немного и этот глупец начал бы есть у него с руки, но все планы полетели в задницу, когда неожиданно новоявленный любовник кинул его, ничего не объяснив, и улетел в Шотландию. Терять такой лакомый кусочек Питер не собирался.
С детства усвоив, что деньги могут все, он прилагал все усилия, чтобы выбраться из той мерзкой нищеты, в которой рос. С матерью-алкоголичкой и отцом-размазней, который не делал ничего, кроме как часами запирался в своей мастерской и творил, по его словам, будущие шедевры. Неоцененный художник, плевавший на собственного сына. О, Питер хорошо помнил эти годы. Он не забыл работу официанта в ночном клубе, когда вкалывал как проклятый, чтобы прокормиться. И даже то, как там же встретил своего первого любовника. Богатый бизнесмен настолько потерял голову, что готов был выполнить любой его каприз. Питер дураком не был и не стал упускать такую возможность. После были другие, и из каждого он щедро тянул и дорогие подарки, и модные шмотки. Один из очередных ухажеров быстро раскрутил его, как молодую и перспективную модель. С такой-то его внешностью устоять перед ним было трудно. А потом появился Кайрен Валгири... Меньше, чем через час после знакомства в клубе, они уже кувыркались в люксе отеля Хилтон. В ту же ночь парень твердо решил, что этот мужчина должен стать бриллиантом его коллекции. Продолжительная череда нулей после единицы на банковском счету полностью окупали столь близкое и частое лицезрение уродливого лица и тела перед собой.
Питера порой даже передергивало от пристального взгляда холодных желтых глаз и ледяного оскала, от которого шевелились волосы на голове. Но все равно терять этот куш он не хотел. Поэтому и бросил все, чтобы приехать в гости к любовнику. Но здесь его ждал сюрприз. Который постепенно превратился в сущий кошмар.
Платинового блондина в грязном комбинезоне он заметил сразу. Весь измазанный и пыльный, он продолжал притягивать взгляд. Своими серо-голубыми глазами и той мужской силой, которая исходила от крепкого тела. А один взгляд на широкие плечи и скрещенные мускулистые руки заставлял скулить от предвкушения легкой, но жаркой интрижки на стороне. Вечером, на ужине, интерес к молодому дизайнеру только возрос, стоило тому только появиться в гостиной, посвежевшему и одетому в черное с ног до головы. Это был самый настоящий ходячий грех. Питер поедал его глазами ровно до тех пор, пока не увидел взгляд Кайрена. Долгий, пристальный и обволакивающий. Скрытый за полуприкрытыми веками. Весь вечер он смотрел на дизайнера, а тот и не замечал. Когда же наталкивался на глаза старшего Валгири, то морщился, словно съевший кислятину.
На все это можно было бы не обращать внимания, если бы на следующий день все не повторилось. Кай не сводил глаз с Алана. Где бы тот ни был и что бы ни делал, мужчина не отводил свой пронзительный взгляд. Что неимоверно бесило Питера. Особенно после того, как первой же ночью Кайрен вышвырнул его из своих комнат в гостевые. Что бы он ни делал, Валгири вел себя холодно. Ни разу не коснулся и не пришел ночью. Риск потерять выгодную кормушку возрастал просто с геометрической прогрессией. Так что, пришлось идти на крайние меры, чтобы показать, кто здесь главный...
Джулиан же прикидывал, на сколько хватит шефа, и, судя по всему, об этом думал не только он. Молодежь активно делала ставки. И пока Алан не разочаровывал своего помощника. Но был близок к провалу так, как никогда. Вежливые отказы от помощи перешли в раздраженные уговоры, а те – в категорические пресечения любой самодеятельности, которую пытался навязать канадец. В итоге, все это превратилось в холодную войну вперемешку с ненавистью и презрением. Однако ни разу за все это время канадец не смел переходить черту дозволенного, отлично зная, что в противном случае его просто выкинут, как не нужную более тряпку.
А тем временем еще одно крыло было закончено. Скоро должен был быть готов и мост. Дальше нужно было привести в порядок старую винодельню. Но к этому времени подобрались долгожданные осенние праздники. Поистине грандиозная ярмарка, которая должна была длиться три дня...
«Три дня, и все станет таким как прежде», – мрачно размышлял Кай и медленно шел по старым улочкам своего города.
Он знал здесь каждый угол, каждый дом. Каждого, кто жил здесь, и все о его жизни. И не было ни одного, кто бы ни поклонился ему, положив сжатый кулак на сердце. Тем самым признавая своего хозяина и защитника. Кай полной грудью вдохнул прохладный воздух и свернул на главную площадь.
Сегодня Волчий Двор был другим. Он расцвел миллионами цветов и нарядился в пестрые ленты. Возбужденный гул голосов и смех приятно ласкали слух. Ветер весело гулял вдоль улиц и приносил с собой пряный аромат свежей выпечки, перемешанный с разнообразными травяными запахами. Мужчины ставили столы и тащили длинные табуреты. Женщины возились с едой и гоняли непоседливых детей, пытающихся стащить сладости. Кто-то помогал ставить шатры, в которых очень скоро должны были появиться и гадальщики, и мастера со своими товарами ручной работы, и пекари. Ярмарка в этом году обещала быть с размахом. Целых три дня праздника и соревнований. Танцев у диких костров и песнями под сладостью самой крепкой медовухи во всей Шотландии. А в конце – Великая Охота, когда мать-луна позовет за собой и подарит наслаждение первой крови.
Но все это старший Валгири пропустит в очередной раз. Луна больше не зовет его за собой. Она не ласкает свое дитя и не горячит его кровь. Для этого есть Маркус. Он поведет всех остальных, а его старший брат покинет этот край на заре четвертого дня. Когда солнце первыми лучами коснется шпилей замка, он будет далеко от Шотландии. Куда он поедет на этот раз? Кто знает...
Занятый своими мыслями, Кай не сразу обратил внимание на звук мотора и гул голосов, который кого-то весело приветствовал. А когда вышел из церкви, то увидел детей, повисших на плечах у смеющегося Алана. Тот даже не успел отойти от машины, как маленькие проказники бросились к нему, а самые наглые полезли в его старенький джип. Тарахтел этот монстр так, словно в любую минуту готов был отойти в мир иной, но дизайнер упрямо продолжал ездить на нем.
Наконец, сумев выйти из плотного кольца мальчишек, блондин начал выгружать деревянные ящики из кузова. Параллельно ведя оживленный разговор с мужчинами, вызвавшимися помочь ему. Только завидев его, из своей пекарни вышла миссис Макмиллан и понесла на пробу свой знаменитый яблочный пирог. К слову, который не смел трогать ни один смертный, пока первый кусок не попробует ее любимый блондинчик. Женщина уже преклонных лет, с лицом заботливой мамочки, смотрела на чересчур похудевшего, по ее мнению, дизайнера и причитала. А этот наглец, увидев приготовленную для него сладость, засверкал глазами и чуть слюной не закапал.
Алан был на седьмом небе от блаженства. Выпечка была, как всегда, на высшем уровне. Так что, каждый новый кусочек сопровождался стонами и блаженной улыбкой. Ну не мог он по-другому! Что-что, а сладкое всегда было его непобедимой слабостью. Вот блондин и увлекся, совершенно не замечая понятливые ухмылочки мужчин, томные вздохи и румяные щеки девушек, да и некоторых парней тоже. Что говорить о старшем Валгири, которого он вообще не заметил. А тот смотрел удивленно и непонимающе. Когда этот паршивец успел стать настолько близким для всех вокруг?
Увиденное не оставляло никаких сомнений. В Волчьем Дворе Алана встречали как своего. На него смотрели как на часть семьи и подпускали ближе, чем любого другого. К нему тянулись и даже восхищались. За все это время дизайнер успел познакомиться почти со всеми из Волчьего Двора, и его перестали принимать в штыки. Главную роль в этом сыграло то влияние, которое он имел на отпрысков Валгири. Их доверие и дружба многое изменили.
Между тем, подготовка к празднику шла полным ходом. Работы были на время приостановлены, и рабочие сейчас были в городе. Причем, участвовали все. Начиная с простых жителей и кончая хозяевами. А энтузиазма у последних было много. Чего стоили Эрика и Диана, которые возились с цветочными гирляндами и украшали церковь. Удивительно, но святой отец выжил и даже не получил инфаркт. Зато шериф Джозеф еще долго отходил от розового нашествия на свой участок.
*
Солнце медленно плыло к горизонту и красило небо во все оттенки алого. Пернатые облака плыли медленно, словно с большой ленью. В воздухе стоял оглушительный аромат цветов и дикого меда. Ветер качал верхушки деревьев и шумел в желтеющих листьях. И на Волчий Двор опускалось время веселья. Музыка лилась по многочисленным улицам и перемешивалась со смехом праздника. В своем пестром шатре гадалка обещала несметные богатства и неземную любовь. Молодые крепкие парни состязались в разнообразных турнирах и завоевывали призы для своих девушек. Кукольник собрал вокруг себя малышню и показывал очередную сказку о благородном рыцаре, спасшем прекрасную принцессу, сразившись с полчищами врагов. Кто-то гулял между рядов палаток торговцев и не сводил глаз от великолепных работ. Кто-то кормил с рук свою пару запеченными сахарными яблоками. А кто-то спешил на главную площадь, где музыка звучала громче всего.
Ночь наступала незаметно. Ступая по небу тихо и укрывая землю своей темной вуалью, чтобы зажечь на небе самые яркие звезды. Луна вынырнула из-за облаков и освятила серебром крыши домов. А в самом городе зажглись первые костры. Освещая огромную площадь и многочисленные пары, танцующие перед старой церковью. Город праздновал и веселился на славу. Оставив далеко позади свои повседневные заботы и распри. Этой ночью все плохое сгорало и превращалось в пепел среди алых языков пламени, тенями дрожащими на стенах.
А за всем этим издали следил Маркус. С какой-то грустной улыбкой, застывшей на губах. Его глаза быстро нашли обоих сыновей. Эдвард от уха до уха улыбался своей невесте и, бережно обняв тонкий девичий стан, кружился вместе с ней в танце. Уолтер не отходил ни на шаг от любопытного Джулиана и показывал очередную диковинку заезжего торговца. А русоволосый восхищенно рассматривал ее и делал усиленные попытки, чтобы не поднимать глаз на него. Ему нравился Уолтер, но почему-то он усилено скрывал это.
Вдалеке от других стоял Алан и с шерифом ставил фейерверки. Блондин был увлечен работой, но то и дело краем глаза смотрел на своего друга. Увидев в очередной раз покрасневшее и недовольное лицо Джулиана, он закатил глаза. Сомневаться не приходилось – Уолтеру опять удалось смутить его. Чем тот был явно очень доволен.
Наконец, убедившись, что на ярмарке все идет нормально, Маркус развернулся и, никем не замеченный, отправился обратно в замок. Волчий Двор праздновал, и их веселью ничто не могло помешать. Потому что это был праздник жизни. Бесценная возможность жить свободно и счастье, которое было подарено им много лет назад. Но за которое пришлось заплатить очень дорого. Цену эту он никогда не забывал. Он видел ее отпечаток в глазах своей возлюбленной жены и в истерзанной душе брата...
Стоило перешагнуть порог замка, как голоса развеселенной толпы остались далеко позади. А впереди была неплотно прикрытая дверь в малую гостиную. Где спиной к входу сидела на мягкой изящной кушетке Диана и немигающим взглядом смотрела в окно. Туда, где лежали густые леса, покрытые легким туманом и пронизанные холодом.
У мужчины защемило сердце. Он бесшумно скользнул к ней и, сев за спиной, крепко обнял, привлекая к себе. Зарываясь носом в длинные мягкие волосы и поглаживая хрупкие плечи. Но оторвать глаз от дороги, ведущей к лесу, Диана не смогла. Словно ждала, что скоро произойдет чудо, и все случившиеся окажется дурным сном. Что не будет горьких слез и нестерпимой боли. Что не будет разбитых жизней и окаменевших душ. Но каждый раз ее надежды рассыпались в прах. Поэтому оставалось только зажмуриться и, сжав до скрежета зубы, пытаться жить дальше. Пока рядом был ее Маркус и дети, она могла жить. Только с ними сердце не ныло и билось для любимых. Для того, кто сейчас так нежно обнимал ее и делился молчаливой поддержкой. Но тому, кто нуждался в ней больше всего на свете, ни она, ни Маркус не могли помочь. Да и никто другой тоже, потому что разбитое сердце можно склеить снова, но душу не вернуть никогда...
Ветер тихо колышет листву и бродит между белых колонн. Он шевелит траву и приносит яркий запах дикого вереска. Такого теплого и сладкого, что кружит голову. Лунный свет льется в витражные окна и пустые арки, он лениво ползет по мраморным плитам и серебром окутывает всю галерею со статуями ангелов. Здесь тихо и безмолвно, ведь шум, царивший снаружи, не может проникнуть сюда.
Огромный черный волк идет тихо. На мягких лапах он ступает осторожно, словно боится спугнуть покой этого места. Он минует всю галерею и тихо опускается в самом конце, перед огромной аркой, покрытой зеленым плющом и ведущей к скалистому обрыву. Прикрыв блестящие золотые глаза, он сворачивается клубком на полу. Ветер становится сильнее. Он врывается резким порывом и, срывая лепестки цветов, кружит их вокруг затихшего зверя.
Словно ласковые пальцы перебирают мех с проседью. Они касаются сжатых век и гладят большую морду. Так мучительно и сладко, даря долгожданный покой и только сильнее разрывая сердце. И он знает... Чувствует, что больше не один. Только не этой ночью. Когтистые лапы тянутся вперед, в поисках того, кто должен сейчас лежать здесь же, совсем рядом. Но стоит открыть глаза, как из груди вырывается самый отчаянный и тоскливый вой на земле.
– Я здесь... Ты слышишь? Здесь... Иви...
Хриплый шепот разрывает тишину и застывает в воздухе. Чтобы через секунду отдаться еле слышным:
– Люблю...
Таким родным голосом, что внутри все сжимается от той невыносимой боли, которую ничто не исцелит. Ему не нужен весь этот мир. Не нужны его дары. Только тот, кто касается еле ощутимо и шепчет тихо. Одно лишь имя, одно лишь признание. Возможно ли передать степень той разрухи, которая царит внутри? Нельзя... Как гнилая рана, которая не заживет, сколько не лечи. Он до сих пор помнит, какой нежной может быть шелк бледной кожи. Медовый вкус поцелуев, что могли подарить только эти губы. Кривящиеся в надменном холоде для других и такие чувственные для него. Целый огромный мир, который уместился лишь в глазах цвета грозовых облаков. И нежный шелест ветров, которым звучал только ЕГО голос. Теперь ничего этого больше нет. Мир – тлен, а люди всего лишь бледные тени. Тысячи, миллионы, среди которых он тщетно пытался найти своего Небесного. День за днем влача свое существование и пытаясь забыть.
Говорят, что время лечит. Оно смывает мутные разводы, в которые медленно превращаются воспоминания, и рисует на их месте новые узоры. Яркие, порой сложные, а порой легкие, как пернатые облака. Но это ложь. Красивая сказка, которой кормят глупцов, пытаясь утешить их. С годами становится только хуже. Сколько прошло этого самого «исцеляющего» времени? Триста, пятьсот или восемьсот лет? Годы не имеют ровным счетом никакого значения, потому что он сходит с ума так же, как и тогда.
У него есть только жалких три дня. Для того, чтобы прикоснуться хотя бы к тени. Чтобы на короткий миг, закрыв глаза, увидеть нежный изгиб губ, чтобы сосчитать мириады звезд в глазах и с упоением вдыхать запах диких цветов. Только три дня, чтобы в дуновении ветра различить еле уловимый вздох и услышать свое имя. Жить всего лишь семьдесят два часа... На краю самых ярких грез. А после этого снова разбиться о жестокую реальность. Где больше не осталось ничего. Только старый замок и его проклятый хозяин с окаменевшим сердцем...
Ярмарка, устроенная в Волчьем Дворе, была поистине грандиозной. Ее открытие вообще превзошло все ожидания Алана. Да, такой красоты он давно уже не видел. Как ни крути, а Нью-Йорк совершенно не предусмотрен для деревенских гулянок. Особенно таких масштабных. Например, когда какой-то остряк запустил фейерверки раньше времени и не туда, куда надо. Слава Богу, все обошлось, и никто не пострадал, но цветочный ларек рвануло знатно. Благо, пожар потушили сразу. А, в целом, вечер, можно сказать, удался. Если не считать хмурое и недовольное лицо мальчика-зайчика всем известного педофила-извращенца. Ну вот, стоило вспомнить этот выкидыш анатомии, как он сразу же появился. А где, кстати, его величество «я у мамы гей-мясник»? Чего-то не видать его уже вторые сутки.
Сам Алан даже удивился тому, что его заинтересовало исчезновение старшего Валгири. Ну, пропал. И что? Главное, что под ногами больше не путается и глаза не мозолит. Однако любопытство пересилило все. Поэтому сейчас он сидел за обеденным столом и задумчиво смотрел на пустующее место в его главе. И, если приглядеться, то можно заметить то напряжение, которое царит вокруг. В резких движениях обычно расслабленного Эдварда. В нервной и натянутой улыбке Эрики. Уолтер вон вообще водит вилкой по тарелке и за весь завтрак так и не проглотил ни кусочка. Но, возможно, это вызвано Джулианом? Помощник дизайнера сегодня был удивительно задумчив и тих. А стоило только взглянуть на Маркуса и Диану, как становилось понятно, что-то случилось точно.
– А где Ри-Ри? – капризно надув пухлые губы, спросил Питер и сел на свое место.
При его виде Диана скривилась, как при зубной боли, и отвела глаза. Маркус промокнул губы салфеткой и спокойным мягким голосом произнес:
– Кай уехал по срочным делам и, в любом случае, больше не вернется в замок.
– Почему? – вопрос вырвался до того, как Алан смог сдержаться.
– Остался только один день, – не отрывая от него чуть удивленный взгляд, ответил Маркус, – Кайрен проводит в Шотландии всего лишь несколько дней.
– Что значит, он уехал?! – не веря, воскликнул Питер.
– А то и значит, молодой человек, – с холодной усмешкой ответила Диана, – думаю, и вам уже пора.
Этого канадская фотомодель не ждала. Брюнет сперва побелел, потом посинел и, в конце концов, побагровел так, что любо было смотреть. Чем Алан нагло и занимался. Мальчишка за все это время успел ему много крови попортить. Например, своим хамским поведением и высокомерием. Что же касается Кайрена, то здесь блондин был в восторге. Никто больше не собирался мешать ему доделывать свою работу. Так что, бывшее плохим настроение возвысилось до небес. И пока Питти-крошка захлебывался своей желчью, Алан по-хулигански улыбнулся и, подхватив со стола яблоко, пожелал всем приятного аппетита. Он вышел из зала и, насвистывая веселую мелодию, направился к выходу из замка. Впереди был последний день ярмарки, и завтра рабочие должны были снова приступить к работе. А пока его ждал великолепный черный кофе в уютном ресторанчике мистера Олгбери и занимательная беседа с отцом Солмерсом. День обещал быть фееричным, и Алан от всего сердца надеялся, что так оно и будет. Но, увы, мечтам не было суждено сбыться...
С утра в Волчьем Дворе царил настоящий ажиотаж. Он длился до самого вечера. Однако этой ночью все было уже по-другому. На улицах все так же горели костры, и играла музыка. Но на устах жителей городка замерзла печальная улыбка. Одинаковая, словно нарисованная одной рукой. Не было больше ни веселого смеха, ни громкого шума веселья. Только звенящая тишина, которая накрыла Волчий Двор. И люди, в руках которых горели бумажные фонари. Они глядели на их мягкий свет, и глаза их становились более тусклыми. Словно неожиданная скорбь объединила всех их.
А с двенадцатым ударом огненное море колыхнулось, и сотни фонарей поднялись в воздух. Подхваченные ветром, они поднимались выше. Сотни маленьких огоньков, как вечная память и дорога на небеса. Светлая тропа, с которой не сойдет душа и не затеряется во мраке ночном.
Алан смотрел на парящие в небе фонари и не мог оторвать глаз. Диана рассказывала ему о третьей ночи праздника. Когда Волчий Двор озарял темное небо так ярко, чтобы только одна единственная душа нашла путь к небесам. В память о далеком предке, который когда-то спас их и позволил жить свободно и счастливо. Заплатив за это слишком высокую цену. Его не забывали никогда, и каждый год устраивали эти трехдневные праздники. В дни, когда дикий вереск цвел особенно ярче.
И, черт возьми, это было прекрасно! Блондин моргнул и, наконец, оторвав взгляд от, несомненно, прекрасного зрелища, оглядел людей вокруг. Внутри шевелилось тревожное чувство. Словно что-то должно было случиться. Судя по ощущениям, не очень приятное. Доверять своей интуиции дизайнер давно уже привык.
На первый взгляд все в порядке. Эрика была с Эдвардом. Маркус усадил к себе на колени жену, и они не отрывали грустных глаз от неба. Уолтер стоял рядом с Джулианом и вместе с ним глядел на фонари. Причем крепко держась за руки.
«Интересно, а они заметили?» – ехидно подумал Алан и, резко обернувшись, наткнулся на лицо испуганной женщины.
Она тревожно оглядывала толпу и звала кого-то.
«Вот тебе и праздничек», – мрачно подумал Алан...
*
Луна плывет за рваными облаками и время от времени освещает мрачный лес. Уродливые тени пляшут под ее светом. Они запутываются в густых ветках деревьев и крадутся между оголившихся кустов. Холодной росой ложась на пожухлую траву и растворяясь в белом тумане. Ветер больше не гладит лицо, он колючим холодом пробирается под кожу и лижет кости. Лес не дремлет. Он полон жизни, но, к несчастью, сегодня здесь пахнет кровью. Тревожно ухнувшая сова взлетает со своей ветки, испуганная резким треском веток. Никто не хочет попасть в лапы к тем, кто сейчас бежит по звериным тропам. Их глаза светятся во тьме, и клыки скалятся, чувствуя чужой запах. Они мчатся вглубь леса по все еще свежему следу. Предвкушая, чувствуя то, как близка цель.
Маркус ведет стаю уверенно. Тело вожака напряжено и в любой момент готово броситься в бой. А в том, что он обязательно будет, оборотень не сомневается. Стоит повести носом, как тонкий нюх улавливает всех их. Они впереди, и среди них есть вампир. Именно он и заманил сюда девочку, которую сейчас ищут люди. А его цель здесь. Те, кто осмелился переступить закон и начать охоту на людей. Причем в их землях. Серо-бурый волк зол. Он скалится и обнажает крупные клыки.
Еще тогда, в городе, когда Алан привел к нему испуганную женщину, потерявшую дочь, он все понял. Ни один чужак не смеет войти в их город, но это не значит, что оттуда не могут выйти по собственной воле. И стоит только поманить глупое существо за собой сладким голосом, как устоять уже будет невозможно. А как это сделать, когда разум охвачен пеленой, а в ушах звенит сладкий голос? Вот и дитя не устояло. Но это всего лишь ловушка. Маркус чует ее всем своим нутром, он мотает головой и, зарычав, ведет стаю обратно...
Ребенка искали всем городком. Маркус с сыновьями и еще несколькими крепкими мужчинами отправился в северную часть леса. Непожелавшие остаться в стороне Алан и Джулиан отправились с шерифом. За короткое время лес уже был полон людей. Зовя девочку, под бледным лучом фонариков они искали следы. Каждые десять минут останавливаясь, чтобы прокричать имя, и вслушиваясь в тревожные ночные голоса. Но отклика не было.
– МЕРИОН!!! – закричал Алан и осветил пространство перед собой.
Кроме тревожного шелеста и людских голосов услышать ничего не удалось. Он уверенно шел вперед, совершенно не замечая того, что постепенно отдаляется от остальных. Голоса становились все глуше, а заросли впереди все гуще. Вдалеке тревожно каркнул ворон, и стая летучих мышей буквально вылетела на него. Блондин закрыл лицо рукой и еле успел пригнуться. Последним аккордом стал протяжный волчий вой вдалеке.
