Текст книги "Запах Вереска (СИ)"
Автор книги: Kapkan
сообщить о нарушении
Текущая страница: 18 (всего у книги 54 страниц)
– И? Какой пиздец постучался к нам на этот раз? – с нарастающим беспокойством спросил Алан и успокаивающе сжал плечо Джера.
Эдвард молчал недолго. Он с тревогой посмотрел на блондина и мрачно ответил:
– Сын Джереми пропал.
– Что значит, пропал? – нахмурился Алан и тихо обратился к старому слуге, – Джер, ты не волнуйся так. Ну, мало ли, может, загулял? Дело-то молодое, сам знаешь, как бывает. Ну, может, с друзьями тусуется и просто шифруется от нас, чтобы уши не надрали?
– Нет, – помотав головой и сжав побелевшими пальцами стакан, хрипло ответил мужчина, – он не такой, Мастер Алан. Он хороший и очень ответственный мальчик. Он бы никогда не пропал бы так, не предупредив меня. Гор не отвечает на звонки со вчерашнего вечера. Он никогда не пропускает мои звонки... никогда...
Одного мрачного взгляда на отводящего глаза Эдварда и злого Уолтера хватило, чтобы понять, что те очень даже знают, куда делся парень. Стоило же слугам заботливо увести Джереми, как дизайнер больше не выдержал и припер к стенке брюнета.
– Не пытайтесь отмазаться, – жестко произнес блондин и скрестил руки на груди, – вы знаете, что с парнем и молчите. Скажите добровольно, или я на вас натравлю Эрику.
– Алан, – замявшись, начал Эдвард, – это не совсем...
– Эддииии, – угрожающе протянул Алан.
– Твою же мать, – проворчал Уолтер, – ты хуже нашего дяди. Не удивительно, что вы в восторге друг от друга.
– Оставим лирику, ближе к делу, – отрезал американец.
Ну, не понимал Эдвард, как получалось у этого, по сути простого человека так просто вить веревки из них. Обыкновенный хрупкий человек, чей ледяной взгляд заставлял их замирать и, не в силах вытерпеть его, выдавать все, как на духу. Ласковый и добрый, серебряный, полный тепла и понимания, а в следующую минуту с холодными морозными искорками, вспыхивающими на самом дне невозможных глаз, колючий, жестокий, властный. Этот человек был жутким коктейлем страстей и внутренней силы, заставляющей восхищаться, уважать и в то же время выпрямлять спину, потому что рядом с таким невозможно быть слабым. Он был из тех редких людей, кому их семья безоговорочно доверяла, и за которого готова была перегрызть глотку любому. Так что, обманывать его было глупо и себе дороже. Потому что ведь и вправду психанет, хуже дяди Ри.
– Если кратко, то Гор занимался некоторыми делами нашей семьи, – осторожно начал Эдвард, – настолько серьезными, что мы с братом на все сто уверены, что он влип, но знаем, где он сейчас конкретно.
– И вы решили поехать за ним, – закончил за него Алан.
– Да, – кивнул Уолтер и в подтверждение своих слов, обойдя диван, на котором сидел напряженный Джулиан, направился к дверям.
– Куда?! – рявкнул русоволосый парень и, словно клещ, вцепился в руку брюнета.
Даже не обратив на удивленного Уолтера никакого внимания, он подскочил с места и зло обернулся к Эдварду.
– Вы с ума сошли? – вкрадчиво произнес он, – это явно пахнет криминалом, лучше дождаться вашего отца и обратится в полицию.
– Будет уже поздно, – погладив напряженные пальцы парня, мягко ответил Уолтер, – и потом, малыш, что с нами случится?
– Хочешь подробный список? – проигнорировав ласковое обращение, прошипел Джи-Джи, – Ал, ну ты хотя бы скажи!
– Джи прав. Отпускать вас одних опасно, – серьезно кивнул блондин, но глаза его озорно заблестели, – поэтому я еду с вами.
– ЧТО?! – заорали вместе три голоса...
*
Черный джип бесшумно скользил по ночной трассе в сторону Лондона. Позади были девятьсот пятьдесят километров дороги, а впереди уже виднелись призрачные огни города. В салоне было тихо и витало недосказанное. Эдвард молчаливо следил за дорогой и пытался удержаться, чтобы не вдавить педаль газа до упора. Они и так уже ехали на предельной скорости. Рядом сидел брат и рассеянно провожал взглядом проплывающий мимо пейзаж. А на заднем сидении Алан с кем-то переписывался с планшета, то хмурясь, то как-то ехидно ухмыляясь. Что бы они ни говорили, как ни уговаривали, дизайнер отмахнулся от их слов и, забрав ключи от машины, велел шевелить жопами. В итоге пришлось брать арсенал дражайшей мамочки и молиться, чтобы их не спалили до того, как они закончат со всем и вернутся обратно. Брать с собой пришлось только двадцать парней. Дядя, как на зло, опять ушел на «охоту» и увел десяток оборотней и вампиров с собой. Если бы они взяли с собой еще больше, Блодхарт и Волчий Двор остались бы без защиты, а так рисковать они не хотели.
На этот раз дело было намного серьезней. Гор давно уже не выходил на связь, и это весьма тревожило Эдварда. Намного хуже стало утром, когда он почувствовал, как рвется связь с бетой. Он чувствовал доводящую до безумия боль волка. Слышал, с каким надрывом тот выл, слепо пытаясь дотянуться хоть до кого-нибудь из их стаи. Собственный зверь сам сорвался с цепи и требовал найти мучившегося брата, помочь и защитить. Его беспомощность будила глухой рык в груди, заставляя заостриться зубам и удлиниться клыкам. Но даже так Эдвард все еще чувствовал Гора. Тот был все еще жив, но что-то подсказывало, что это ненадолго.
– Итак? – наконец положив в сторону планшет, деловито спросил Алан, – У Джера есть сын, и я об этом узнаю только сейчас. И почему до этого я его ни разу не видел?
– Гор не родной сын Джереми, – наконец оживился Уолтер, – двадцать лет назад Гора подобрал отец. Альфа его родной стаи сошел с ума и перегрыз всех своих волков. Выжил только Гор. Ему было десять лет, когда все это случилось, и тогда ему пришлось убить своего вожака. Мы приняли его в свой клан и попытались выходить, но он, как дикий волчонок, рычал и не давался в руки ни кому, кроме Джера. Он и его жена взяли мальчика к себе и вырастили, как родного. Через семь лет Вивиан умерла, и у Джера остался только Гор. Он души не чает в отце и выполняет любое его желание, стоит только Джеру озвучить его. Вот почему никто не верит, что Гор мог так просто уйти. Последние лет тринадцать он работает начальником безопасности отца. Кроме этого, он наша правая рука. Последний год он постоянно в разъездах и в последний раз был в Волчьем Дворе до твоего приезда. Перед своим исчезновением он как раз работал над одним очень важным делом.
– И каким же? – сузив глаза, спросил Алан и откинулся назад.
– Солсейрс Фармасьютикал, – не отрывая взгляд от дороги, напряженно ответил Эдвард, – официально это комплекс клиник и фармацевтических фирм, со своими собственными экспериментальными лабораториями. На деле же есть все основания полагать, что это не все. Солсейрс финансирует одна из вампирских семей.
– Около года назад, – продолжил за брата Уолтер и бережно стер каплю пота, скатившуюся по виску младшего, – начали пропадать и оборотни, и вампиры. Часть кланов подняла настоящий шум в волчьем совете на эту тему. Альфы искали своих бет, но все было безуспешно. Связь с ними рвалась, словно исчезнувшие были мертвы. То же самое было и у вампиров. Они не могли отследить своих потерянных. Совет хоть и пытался, но явно неохотно. Все это продолжалось до тех пор, пока один из знакомых отца, вконец отчаявшись, не явился к нам. У него пропала пара, и отец пообещал помочь. Дело поручили Гору, и он начал копать.
– И, судя по всему, до чего-то он все-таки докопался, – рассеянно ответил Алан, – если связь рвется, как мы его найдем?
– Она рвется только для волка, – криво улыбнулся Эдвард и сильней сжал руль, пытаясь следить за дорогой и не терять тонкую алую нить чужой жизни, – но не для полукровки.
– Мы полукровки, Алан, – напомнил Уолтер, – у меня сильна волчья суть, у Эдди же – вампирская, и она намного круче, чем у других. Он чувствует, как бьется сердце Гора, и идет на зов его крови.
– С каких пор вы, парни, занялись благотворительностью? – насмешливо спросил Алан, – я-то думал, что вы со своими соседями не в очень романтичных отношениях, чтобы заниматься поиском пропавших невинных чад.
– С тех пор, как дела семьи здесь стал вести отец. Его уважают и ищут связи с ним, – усмехнулся Эдвард, – а вот дядю Ри боятся, как огня. И не имеет значения, что со многими кланами у нас вполне дружеские отношения.
– Понятно, злой большой волк продолжает измываться над бедными, немощными щеночками, – притворно шмыгнув, проныл Алан, – Гринписа на вашего родственничка нету!
Как ни удивительно, но слова и шутливый тон несуразного блондина рассеяли то напряжение, которое царило в машине, и если учесть, что через включенную рацию их разговор слышали все остальные, нервный мандраж улегся. С того конца даже слышались улюлюканье и бесполезные попытки подавить рвущийся наружу смех. Слушая их, Уолтер только качал головой и про себя думал, что будь здесь Кайрен, то без лишних слов выкинул бы наглого блондина из машины на полном ходу. Либо Алан его довел бы до ручки еще до их импровизированной спасательной операции, на которую, если честно, он не хотел брать Салливана. Слишком хрупка была человеческая жизнь.
Это понимал и Алан. Находясь среди нелюдей, хоть и готовых прикрыть его собственной спиной и не дать пострадать, он все равно понимал, это мало что изменит. Когда дело дойдет до него, то те, к кому они сейчас ехали в гости с целым арсеналом не очень законного оружия, все равно учуют человеческий запах. Даже, если все выгорит, его легко смогут вычислить. Вот узреть однажды утром у себя на пороге чью-то клыкастую харю совершенно не хотелось. Он хоть и вполне уравновешенный человек, но не стоит лишний раз расшатывать бедные нервы. Так что, по прибытии в город он собирался попросить Эдварда ненадолго остановиться перед одним очень занятным маленьким магазинчиком под названием “Dr. Harris and Co”. После чего обязательно не забыть сделать один звонок давнему знакомому, чья помощь, как чуяла печенка и весьма любимая попа, им, ох, как понадобится после сегодняшнего...
*
Ночной клуб «Амброзия» на нижнем Уайл-стрите был, как всегда, шумным, буйным, диким и пьяным вдрызг. Сводящие с ума громкие биты музыки ввинчивались в виски с садизмом, присущему только роду людскому. Запах дорогого коньяка безвозвратно затерялся под вонью дешевого пойла, по ошибке носящего название «коктейль». Резкое мигание света, заставляющее прикрыть глаза и попытаться отстраниться от окружающего хаоса ночной жизни. Потные тела, изгибающиеся под алкогольными парами и еле уловимым запашком дешевого кокса. Зрачки расширены до предела, пульс стучит почти на двести, но в таком обдолбаном состоянии многим насрать, даже если сейчас здесь потолок рухнет или бравые служители закона вдруг решат нагрянуть с обыском. О, поверьте, ничего не изменится. Да и почему, ведь вон, за столиком, в окружении двух грудастых девиц пьяно кривит в улыбке свою поросячью морду сам инспектор Рэджелс. На другом конце зала молодой наследник рода Илларион Тар Аше, цедит молодую кровь из хрустального бокала. Он окружен своей свитой и цепким взглядом скользит по безликой толпе, выискивая очередную жертву на ночь. Но стоит ему только встретиться с рубиновым взглядом повелителя, как лед сковывает его. Но, браво, мальчишка и не подает виду. Он почтительно опускает голову и, дождавшись ответного легкого кивка, отводит взгляд.
Да, Амброзия – это самый гнилой бар во всем Сити. Так почему сегодня ночью он здесь? Почему не сидит дома и строит очередные планы по охоте на проклятого альфу? Почему не оплакивает потерю молодого, еще только расцветавшего рода Россан вместе со своим двором? Его тянет сюда, и он никак не может понять, почему. Пока до него не долетает запах спелых вишен. Сладких, алых, как горячая кровь, мягких, словно кожа младенца, и терпких, как первый грех. Запах окутывает его с ног до головы и путает мысли. Он будоражит и заставляет вдыхать полной грудью, стараясь не потерять среди всей этой грязи. Настолько желанный, что сводит зубы, и клыки против воли лезут наружу. Он слышит, как кровь течет по теплым венам, бьется под тонкой кожей и гулким стуком сердца отдается в ушах.
Валентин больше не видит никого вокруг. Он не слышит ропот недовольной девицы, пытающейся удержать его рядом с собой. Его глаза опасно пылают алым, а черты заостряются, стоит только остальным вампирам пошевелиться. Они не понимают, что происходит. Почему их господин так странно смотрит, почему его сердце рвется на куски и в то же время пылает прежним огнем, что когда-то жил в груди. Они настороженно замирают, не в силах сдвинуться с места. Остается только безмолвно следить за мягкими кошачьими шагами, которыми это дитя ночи крадется к своей добыче. И кем бы ни было это существо, оно уже принадлежит ему.
Но через несколько минут Валентину приходится ускориться, потому что пьянящий аромат молодой крови насквозь пропитывается бессильной злобой. Она переходит в сковывающий душу страх и взрывается таким отчаяньем, что в груди зарождается взбешенный рык. Он следует по запаху, как по тонкой ниточке, сосредоточившись, боясь потерять и больше не отыскать. Она уходит через толпу танцующих и, свернув у барной стойки, идет к черному ходу. Здесь он может уже услышать резкое дыхание и отчаянные всхлипы. Выдержки после этого не хватает...
Все мужчины – козлы! К этой истине Питер приходит в очередной раз, когда приходит в себя в центральной больнице Лондона. Множественные гематомы, ссадины, сломанная в трех местах рука. Ему пришлось еще два месяца проваляться в больнице. В итоге, контракт проворонил, менеджер в истерике, любовника нет, и тело потеряло свой великолепный вид еще, черт знает на сколько месяцев. О, Питер ненавидел Кайрена Валгири. С каким же удовольствием он бы выцарапал глаза этому тупому животному, посмевшему поднять на него руку. Будь это кто-нибудь другой, то канадец лег бы в гроб, но утопил обидчика в грязи. Однако, это был Валгири, и, следовательно, стоило хорошенько все обдумать перед тем, как начать мстить этой твари. Потому что все знали, что с этим мужчиной шутки плохи. Всегда получающий желаемое, он мог с легкостью превратить в прах все достижения и сломать жизнь.
Стоило только вспомнить об этом чудовище, и боль опять пронзила все тело, превратившись в ужас, когда перед глазами живо пронеслись сцены из не такого уж далекого прошлого. Питер до сих пор помнил отвратительный треск собственных костей и совершенно безумную ухмылку на уродливом лице. Как же его угораздило связаться с этой мерзостью? Да, кто в здравом уме мог полюбить настолько уродливое животное? Как вообще можно было дотрагиваться до него и позволять прикасаться к себе? А он терпел столько времени и всего лишь для того, чтобы потом его выбросили, как половую тряпку. Заменили кем? Бездушным куском холста и мужчиной, который без отвращения во взгляде не может взглянуть. Питер бесился, потому что все пошло совершенно не так, как должно было. Теперь хотелось только запереться в гостиничном номере и хорошенько подумать обо всем. Он не собирался больше оставаться в этой долбанной дыре. Дом ждал в Нью-Йорке. Однако, не все планы идут так, как нам того хочется.
Питер совершенно не собирался в ближайшее время шляться по клубам. Приключений с него и так хватило, да и рука все еще сильно болела. Хоть гипс и сняли, но мышцы еще ныли, особенно перед грозой. И он совершенно не собирался выходить из номера до дня вылета, пока не появился Жорж. Давний знакомый и весьма ветреный тип, сорящий деньгами так, словно весь Уолл-стрит не ел и не спал, и только покаянно работал на благо любимого дитя. А вот этой показушности Питер терпеть не мог. Но весьма артистичный француз с тонкой душевной организацией уже после одной весьма удачной пьянки записал его почему-то в свои личные жилетки для слез. Очередная неземная любовь, и божественный мужчина уже через неделю становился редкостным козлом, не достойным такого прекрасного его.
Вот и в этот раз, прилетев после очередного тяжелого разрыва, Жорж сперва утопил его в своих слезах и соплях, потом чуть ли не сломал ему поврежденную руку во второй раз. И, наконец, устроив настоящий бардак в уже собранном багаже, потащил упирающегося всеми здоровыми конечностями канадца в какой-то жутко отпадный ночной клуб. На деле всего лишь очередное шаблонное заведение. Полупьяные тела, изгибающиеся под музыку, и коктейли, льющиеся разноцветными реками.
С трудом пробившись к бару, Питер сел на высокий стул и, подозвав к себе пританцовывающего бармена, заказал коктейль. Он уже мало обращал внимание на ноющего рядом Жоржа. Тот горевал о своей «единственной-нежной-прекрасной-вечной» любви ровно до тех пор, пока не заметил очередную симпатичную мордашку на танцполе. Повздыхав и томно похлопав ресницами, он уже через пять минут отжигал в кольце крепких рук. Изгибаясь и чуть ли не потираясь всем телом о рельефное накаченное тело.
Питер оценивающим взглядом обвел зал и, поморщившись, отвернулся к бармену. Француза можно было больше не ждать. Самого же сегодня не тянуло на подвиги. В нем все еще клокотала глухая ярость. Он уже собирался встать, когда на соседний стул сел высокий блондин с медовыми глазами и, обворожительно улыбнувшись, заказал для него очередной коктейль. А после... Знакомство, перелившиеся в осторожный флирт, когда оба знают, что это всего лишь прелюдия перед тем, что последует дальше. И, наконец, сладкий дурман, разлившийся по венам и затуманивший разум. Подкосивший ноги и заставивший почувствовать себя настолько счастливым, что захотелось засмеяться в голос. А перед расплывающимся зрением маячит белозубая улыбка с чуть длинными клыками, и медовые глаза блестят алыми огоньками. От них мороз по коже и немота в пальцах. Питер слишком поздно понимает, что с ним что-то не так. Его уже поднимают на ноги и куда-то тащат. Он пытается вырваться, но мышцы деревенеют, и воля ломается. Мысли медленно исчезают из головы, и канадец с трудом, но сопротивляется. Словно со стороны он видит, как, совершенно не слушая своего хозяина, тело покорно следует за идущим впереди мужчиной. Тот мурлычет какую-то песенку и уходит вглубь запутанных коридоров клуба. Мужчина не оборачивается, он и так знает, что добыча сама, как по ниточке связанная, пойдет за ним, куда он ни прикажет.
Они петляют недолго. За очередной железной дверью пустующая подворотня. Люди проходят мимо, совершенно не замечая тех, кто сейчас там. Темные тени сгущаются и затмевают даже свет от последнего фонаря. По крайней мере, Питеру кажется, что в мире не осталось ничего, кроме этих горящих голодом глаз. Они оказываются слишком близко и пригвождают его на месте. Через секунду послушное тело швыряют о грязную и мокрую стену, и у шеи чувствуется чужое дыхание. Холодные до боли руки рвут одежду, с силой проводят по покрытой мурашками коже и до крови царапают ребра. Глаза в ужасе распахиваются, и Питер пытается закричать. Он не хочет этого. Ему до омерзения противно и страшно. Это животный ужас, сворачивающий внутренности. Никто не придет, никто не поможет и не услышит безмолвных криков, которые застревают в горле и душат его. Единственное, что остается – это глотать злые слезы и убеждать себя, что насильник уйдет, получив свое, и оставит его зализывать раны. Его кожу рвут и, с наслаждением постанывая, запускают пальцы в раны. Острые клыки вонзаются в шею и срывают с губ болезненный всхлип.
– Сладкий, сладкий мальчик.
Змеиный шепот бьет по натянутым до предела нервам и заставляет зажмуриться, чтобы не видеть склонившееся над ним чудовище с окровавленным ртом. Шатен уже на грани обморока, когда слышит рычание. Оно все приближается и становится громче. Стоит ему только раздаться, как его неудавшегося насильника отшвыривает в сторону, и тот, зло оскалив клыки, шипит. Он пятится назад и не отрывает глаз от противника. Питер лишь краем сознания понимает, что тело снова слушается его и падает на колени. Он отползает в угол и с ужасом смотрит на мужчину с горящими рубиновыми глазами. Стоит ему выйти под свет, как с трудом удается сдержать крик. Его лицо изуродовано острыми линиями и шрамами. Это не человек. Нелюдь, чудовище с длинными клыками и острыми когтями. Он через секунду оказывается прямо перед заскулившим блондином и, вцепившись ему в горло когтями, поднимает и швыряет в конец улочки. За этим следует то, что, Питер уверен, он не забудет никогда в жизни. Он слышит противный хруст костей и звук рвущейся плоти. Визги, хрипы заставляют зажать уши и закрыть глаза. Но даже это не стирает из памяти сцену того, как разрывает на куски блондина.
Ему надо сбежать отсюда, вызвать на помощь. Но ноги не слушаются. Он все еще сидит и вжимается в стену, когда на его дрожащие и обнаженные плечи опускается что-то теплое. Удивленно распахнув глаза, перед собой он видит мужчину с алыми глазами. Он укутывает его в свое длинное черное пальто и без слов поднимает на руки. Теплые губы касаются лба, и глубокий голос шепчет успокаивающие:
– Все будет хорошо...
Черный Бугатти тихо скользит по ночным улицам Лондона, не останавливаясь нигде. Водитель смотрит прямо и, повинуясь приказу своего господина, сворачивает с оживленной дороги. И всего лишь для того, чтобы не разбудить спящего в объятиях мужчины молодого паренька, завернутого в слишком большое для него пальто. На красивом изможденном лице алеют свежие царапины, и от него все еще пахнет кровью, но раны уже затягиваются. Они бесследно исчезнут под магией господина. А тот продолжает рассеянно гладить грязные темные волосы и с каким-то отчаянием прижимать к себе свою хрупкую ношу.
В эту минуту Валентину хочется завыть так, как никогда прежде. Ему настолько больно, что он согласен даже вырвать собственное сердце, чтобы только не чувствовать. Почему сейчас? Почему тогда, когда его мир уже подходит к той самой границе, когда снова должен рассыпаться в прах? Он бы пережил, видят Небесные, он бы смог. Но только не после этой ночи.
– Я не отдам тебя ему, – сквозь зубы шипит мужчина и крепче прижимает к себе свою Пару, – только не тебя.
И, словно в подтверждение, тонкие пальцы сильней сжимают его рубашку...
*
Одна из крупнейших клиник Солсейрс Фармасьютикал находится здесь, в Лондонском Сити. Это шестиэтажное большое здание на пересечении Роуз-стрит и Олсбри-авеню. Окруженное ровным газоном и аккуратно подстриженными кустиками. С приветливым медперсоналом и высококвалифицированными врачами. С виду весьма респектабельное заведение, специализирующееся на богатых пациентах. А еще с первоклассной охраной, нашпигованной датчиками движения, камерами слежения, не стоящими разве что только в туалетах. Целый корпус клиники был вообще чуть ли не засекречен круче, чем порошок, которым стирают трусы главы Пентагона. Двери с кодовыми замками, сверх которых сканеры сетчатки глаза и отпечатков пальцев. Что уж говорить о лабораториях, находящихся прямо под клиникой.
Руководство Солсейрс Фармасьютикал не зря тратило миллионы, щедро отправляя их в карман властей. Те преспокойно брали деньги и закрывали глаза на то, что творилось за высокими бетонными стенами с колючей проволокой. А здесь делались самые великие открытия детей ночи. Все новые и новые препараты, заменяющие кровь, делающие сильнее, поднимающие болевой порог, новое оружие, выведенные новые, доселе не существующие мутации. Вампирский двор был щедр, и не всегда его методы были легальны. Только за последние пять лет исчезло больше трехсот оборотней, вампиров и людей в исследовательских центрах Солсейрса. И очень скоро этим заинтересовались спецслужбы, но тайное расследование ни к чему не привело, кроме домыслов и недоулик, которые с большим трудом смогли собрать. Так что, официальных обвинений не последовало.
Всю эту информацию, а также подробные чертежи клиники и ее системы безопасности Уолтер и Эдвард получили в течение двух часов после въезда в город. Причем, их принес Алан, попивавший сейчас кофе и довольно насвистывавший очередную пошлую песенку. И при этом «благоухал» какой-то дрянью настолько сильно, что оборотни и вампиры, взвыв, забаррикадировались в машинах и отказались выходить, пока тот не перестанет измываться над их бедным нюхом. На все просьбы блондин только скалился очень уж знакомой улыбкой, от которой по спине проходил мороз. В комплекте со всем этим были поддельные удостоверения сотрудников SOE*, их нашивки и эмблемы.
Народ был под впечатлением и минут двадцать разглядывал жмурившегося от удовольствия Алана. На короткий и весьма глубокомысленный вопрос: «Бля?!», он ответил: «Всегда, пожалуйста». Больше ничего не добившись и глубоко задумавшись о не перестающем их удивлять дизайнере, Валгири начали готовиться. А уже через час в ухоженный двор клиники въехал черный джип с фургоном.
Вызванный же начальник безопасности застал вышедших из машин людей в черных военных одеждах с эмблемами Британских спецслужб. Чему была клиника обязана приезду данных лиц, мужчина не знал. Стоя рядом со своими ребятами, он уже открыл рот, когда перед ним нарисовался платиновый блондин крепкого телосложения и с цепкими холодными глазами.
– Отставить, сынок! – рявкнул он и сунул под нос ошарашенному мужчине какие-то бумаги, – мне твои слова, что сквозняк в жопе!
Что происходило дальше, словами описать Эдварду было трудно. Алан за несколько минут смог заговорить зубы мужчине так, что даже объяви дизайнер о вторжении инопланетян, ему бы поверили. И пока его слушали, развесив уши, Уолтер незаметно корректировал их память. Так что, очень скоро об их приезде помнил только начальник безопасности. Но и того с легкостью получилось устранить, стоило только занять место Алана. Секунда и мужчина пустым взглядом смотрел вперед.
– Ты не видел никого и ничего, – шепот лился в его уши и приятным туманом оседал в разуме, – Ты сейчас возьмешь своих ребят, развернешься и потопаешь в комнату охраны. Останешься там и будешь следить, чтобы никто не посмел выйти или войти. Все записи с камер ты сотрешь и больше не вспомнишь о нас. Понял, человек?
– Да, милорд, – бесцветным голосом ответил мужчина.
Алан некоторое время смотрел на спины охраны, а потом пафосным голосом выдал:
– Это не те дроиды, которых вы ищите. Уоли, а ты опасная конфетка!
– Я? – невинность в натуральном виде.
– Ладно, – скрывая улыбку за строгим тоном, произнес Эдвард, – хватит жеманиться, девочки! Нам нужен восточный блок. В пекло не лезть, обходиться без человеческих жертв по мере возможностей. А теперь за дело!
– Раскомандовался, – хмыкнул за его спиной Салливан и нацепил на лицо противогазную маску, прикрывшую всю нижнюю часть лица.
– Комплекс примадонны, – притворно печально вздохнул Уолтер и проигнорировал злой рык брата.
Далее уже было не до того...
Гор давно уже не вел счет часам. Он не помнил, как здесь оказался, не знал, как выбраться. Запертый по ощущениям где-то под землей, с десятками таких же, как и он сам. Но, в отличие от него, эти пленники давно уже потеряли всякую надежду на спасение. Они перестали сопротивляться, отлично зная, что каждый раз за неподчинение последует разряд тока и жестокое избиение. Не жалели ни женщин, ни детей. Вот и несколько минут назад явившийся к ним профессор Дверл, придирчиво осмотрев оставшийся в его распоряжении «материал», удрученно цокнул языком и приказал вытащить молодую беременную волчицу. Та скалилась, билась и кусалась, но ее скрутили и утащили, волоча за волосы. Они даже не обратили внимания на него, извивающегося в своих цепях и рычащего, как зверя. А он смотрел и не мог ничем помочь. Просто подвешенный за руки и за ноги в воздухе. Крепкие цепи уходили в пол и не позволяли двинуться с места. Проклятый ошейник натер кровавые раны на шее, которые никак не заживали. Пылающие на нем древние письмена всякий раз вспыхивали алым, причиняя адскую боль, если он пытался перекинуться. Только бы не сойти с ума, как остальные, не имея возможности выпустить на волю свое второе «Я». Гору осталось только ждать и надеяться, что найдут его все-таки раньше, чем психованный профессор осуществит свою мечту, в ярких красках описанную ему. А судя по ощущениям, ждать придется недолго. Спутанные длинные волосы упали на лицо и легко скрыли ядовитый оскал оборотня...
Если бы Алана попросили охарактеризовать нынешнюю их ситуацию, то он бы назвал ее пизданутым пиздецом локального масштаба. Когда на тебя нападает целая свора шипящих и рычащих типов с мордами а-ля «я прямиком с вечеринки Хэллоуина» – это одно. А когда из-за поворота налетает оживший папа Чужого, то ни один памперс не сможет вместить в себя всю «отвагу», решившую покинуть тело весьма нетрадиционным методом. И пока Уолтер, воодушевленный визгом сигнализации и ором паникующих людей, запертых в своих палатах лапочкой начальником безопасности, крушил восточный блок вместе с разбушевавшимися там вампирами, они с Эдвардом и еще десятью их ребятами проникли в подземные лаборатории. Только они не учли, что слетевшая с катушек система могла выпустить некоторых своих «деток». Данная же детка сейчас со своим братиком или сестричкой пялилась на них, как на породистый бифштекс, и, рыча, неслась к желанной кормушке.
Кто-то икнул, а кто-то совсем некультурно помянул чью-то мать. Эдвард только успел шокировано выдохнуть:
– Пожиратели, – кто это такие, Алан не успел уточнить.
Валгири оттолкнул его в сторону и в один прыжок оказался на пути взбешенных тварей. Моментально перекинувшись, он взревел, как безумный, и ринулся на них, а следом за ним и остальные. Алан всю обойму, полную аконитовых пуль опустошил в них, но тех не то, что не проняло, даже не тронуло. Так что, осталось только медленно пятиться и благоразумно не вмешиваться, чтобы не помешать. А посмотреть было на что!
Стены широкого коридора просто снесло в мелкие крошки, когда взбешенный Эдвард отшвырнул от себя одного из монстров и взялся за второго. Которого загоняли в угол члены его стаи. С потолка сыпалась штукатурка, железные двери, скрученные, разрезанные когтями, лежали на покрытом трещинами и дырами полу. Мигающий бледный свет бил по глазам. Вырванные с электропроводкой лампы очень близко познакомились с мордой второго монстра. Крики и вой били по ушам, запах крови витал в воздухе и уже выдал их местоположение. Очень скоро здесь должны были появиться еще двадцать вампиров. Он уже чувствовал их запах, так же сильно, как и биение сердца Гора. Тот был уже совсем рядом. Эдвард только злей оскалился и, отыскав взглядом Алана, закричал:
– Беги дальше по коридору! Лестница вниз и дверь слева!
Они не могли терять ни одной минуты. Морок, наложенный Эдвардом на всю клинику, должен был вскоре развеяться, и тогда народу на этой вечеринке ощутимо прибавилось бы. Причем, добавились бы весьма недоброжелательно настроенные клыкастые. Валгири просто не осталось ничего, как отправить вперед единственного человека в их разношерстной команде. Но даже думать не хотелось о том, что если он не успеет избавиться от всей этой мрази, то их дизайнер пострадает.
