Текст книги "Запах Вереска (СИ)"
Автор книги: Kapkan
сообщить о нарушении
Текущая страница: 19 (всего у книги 54 страниц)
Уже когда Алан бежал в указанном направлении, в мыслях пронеслось, что если они выберутся из этого Ада, он похоронит свое гребанное благородство в самой глубокой дыре, которую только найдет, а после обязательно посетит доброго дядю психиатра. Что-то нервишки в последнее время шалят. Преодолев лестницу со скоростью спринтера, он прижался к стене, восстанавливая сбившееся дыхание, и нырнул в узкий длинный коридор.
– Ебаный трижды в рот суслик, – простонал Алан.
Навстречу неслись семеро охранников со сверкающими электрическими дубинками, поднятыми явно не в знак приветствия. Радовало только то, что на этот раз это были люди... Каждый по метра два с половиной, с габаритами, состязавшимися за звание самый-секси-антресоль, и с мордами, призванными повергнуть в шок любого. Только после Кайрена Валгири Алана больше никто не мог впечатлить.
Избежав первого поцелуя с тысячами вольт, блондин даже успел восхититься своими потенциальными убийцами. Мало того, что те всей этой гурьбой уместились в этом узком месте, так они еще и драться умудрялись. Длилось все это ровно до тех пор, пока Алан не нырнул между двумя мужчинами и не стырил с их поясов самые обычные железные дубинки. После этого дело пошло веселей, а коридор наполнился стонами боли, крепким матом и потрескиванием шокеров.
Блондин уходил от каждого удара. Изгибаясь и ставя блок за блоком, каждый раз, метко попадая в цель. Он чувствовал, как под каждым ударом ломаются кости, рвутся мышцы и тянутся жилы. С наслаждением разбив очередному нападающему челюсть и вывихнув другому плечо, он еле избежал удара в грудь. Шокер прошел в нескольких миллиметрах от жилета, и даже под ним американец почувствовал ток. Он извернулся и, ударив по внутренней стороне колен чернокожего верзилы, с разворота впечатал ногу в испачканное кровью лицо противника. Последнему не повезло больше всех. Тот получил по ребрам и жаркий поцелуй со стеной.
Через шестнадцать минут в коридоре остался стоять только тяжело дышащий и напряженно вслушивающийся в окружающие его звуки Алан. Кроме биения своего собственного сердца и стонов корчащихся на полу мужчин, он не слышал ничего. Словно не в нескольких метрах от него дрался Эдвард. Будто Уолтер и не взрывал ничего. Абсолютная тишина, от которой закладывало уши. Бросив короткий взгляд на разбросанные по полу шокеры, он невесело хмыкнул. Одно только это оружие отвечало на все вопросы. С такими-то толстыми звуконепроницаемыми стенами не удивительно, что никто не слышал устроенный ими концерт. У него не было сомнений, что НИЧЕЙ крик никогда и не был услышан наверху.
Окровавленные дубинки звякнули о грязную плитку пола, и Алан поднял пару шокеров. Предварительно проверив их и налюбовавшись на бледные искры, он произнес:
– А че? Вполне креативненько.
Совершенно не обращая внимания на вой, раздавшийся снизу после того, как он берцами прошел по валяющемуся на его пути охраннику, блондин подошел к железной двери. Мигающая красным сенсорная панель потребовала отпечаток руки.
– Нет, ты что, блядь, серьезно?! – рявкнул уже порядком злой парень, – где я тебе руку сейчас найду?!
Панель осталась невозмутима и непреклонно замигала еще ярче. Оглянувшись и окинув взглядом картину «отдыхающих», Алан хищно заблестел глазами разом как-то странно задрожавшему бритоголовому, державшемуся за раздробленное колено и ласково поманил пальцем.
– Кис-кис-кис, котик, – мужчина вздрогнул и еще больше расширил глаза.
– Нет, – прохрипел он.
– Даааа, – пропел Алан и хищной походкой направился к своей добыче, – будет больно, обещаю.
В эту минуту, когда он тащил к двери цепляющегося за все мужчину и слушал его мат, перемешанный криками, он чувствовал себя настоящим маньяком. Даже совестно как-то стало. Поэтому, когда дверь перед ним распахнулась, он с чистым сердцем огрел мужчину по голове тяжелой рукояткой дубинки. Однако, оказавшись в плохо освещенном помещении, язык онемел.
С двух сторон вдоль стен были металлические клетки, а за ними... Алан почувствовал, как пол уходит из-под ног. Грязные, в изодранных лохмотьях, с совершенно дикими глазами и покрытые многочисленными ранами, ослабевшие и еле двигающиеся женщины, мужчины и даже дети. И у всех на шеях металлические ошейники, на которых светятся какие-то непонятные каракули. Стоило только сосредоточиться на них, как первоначальный шок прошел, оставив после себя клокочущую ярость. Настолько сильную, что почувствовавшие ее, отшатнулись в своих клетках, скуля и рыча.
– Гор Блэк! – старясь не смотреть на блестящие за решетками глаза, громко произнес Алан и прошел вперед, – Среди вас есть Гор Блэк.
Голос был искажен из-за маски, но слышен весьма ясно. Услышавший его оборотень вскинул голову и, уловив отвратительную вонь, от которой захотелось чихать, поморщился.
– Допустим, есть, а кто спрашивает? – закашлявшись, ответил мужчина и поднял голову.
– Твоя крестная фея, – произнесло нечто в заляпанной кровью одежде и выбившимися прядями серебристых волос из короткого хвостика, – малыш, не хочешь подсказать, как можно открыть Это? А то, пока Уоли и Эдди спустят свои задницы сюда, я успею состариться.
Малыш только художественно выпучил глаза. Его еще никто никогда не называл ТАК. А чудо тем временем было уже на пороге того, чтобы плюнуть и взорвать решетки. Потому что при всем желании он не мог открыть дверь, у которой вместо замка была гладкая поверхность с движущимися по кругу горящими письменами.
– Бля! Опять эти ваши сверхъестественные штучки! – наконец, не выдержал Алан, – я вам не Дэвид Копперфильд!
– Ты не сможешь его открыть, – уже напряженно ответил Гор и снова дернул цепи, – это может сделать только Дверл.
– Это что еще за крендель? – оставив в покое печать, подался вперед дизайнер.
– Он вампир, и эта клиника принадлежит ему. На наших дверях и ошейниках печать.
– Понятно, – сухо произнес Алан, – где искать уебка?
– Дальше по коридору, – брякнул удивленный мужчина и неверяще проводил взглядом человека, – Серьезно? Он Высший вампир, идиот! Лучше подожди Валгири!
Но ответом ему стал только треск шокера и мигнувший на мгновение свет, после чего послышался звук открываемой двери. Когда же дверь закрылась, из всех клеток послышался шепот. Сперва тихий, но с каждой минутой становящийся все громче. Кем бы ни было это существо, оно было совершенно лишено чувства самосохранения...
Профессор Амикус Дверл был как никогда близок к новому открытию, которое должно было изменить весь нынешний уклад мира. Вернуть былую славу Вампирского Двора и показать миру, кто его истинные хозяева. Столько лет исследований, потраченных сил и столько поражений, чтобы сегодня, наконец, найти давно утерянный секрет величия. Искра... Желанная и недосягаемая, она растворилась много веков назад. Намертво въевшись в род Валгири. Подарив этим безродным псам все свои тайны и возвысив их над всем миром. Но так и оставшись чужой для всех остальных. И теперь ОН нашел способ воссоздать ту последнюю кровь вампира, который носил ее в себе. Осталось совсем чуть-чуть.
Мягко улыбнувшись своим мыслям, мужчина наклонился к лежащей на крепком металлическом столе волчице. Оковы держали крепко, охватив шею, тонкие запястья и худые лодыжки. Волчица продолжала дергаться, пытаясь высвободиться, и рычала. Однако по щекам ее уже текли слезы. Она понимала, что ей больше не выбраться и что помощь не придет. Когтистая рука легла на выпирающий холмик живота и почти ласково погладила.
– Не плачь, дитя, – ласковый голос заставил всхлипнуть и зажмуриться, – ты послужишь великой цели и...
Это самое «И» он уже не успел договорить, потому что резко обернулся, пытаясь уйти от удара. Но даже с такой скоростью он не успел и в следующую минуту орал от мощного удара тока, ударившего аккурат в сердце. После чего последовал резкий удар в лицо. Амикуса просто оглушило и отшвырнуло к плазменным экранам, на которых шла запись всего того, что происходило в лаборатории.
– Не реви, цыпа, – лихорадочно соображая, как отстегнуть девушку, произнес Алан, – сейчас все будет в наилучшем виде.
Но стоило найти нужную кнопку и открыть оковы, как глаза волчицы в ужасе расширились и она закричала:
– Сзади!
Алан не успел обернуться. Его просто подняло в воздух и впечатало в стену. Да с такой силой, что перед глазами все поплыло. Шокер выпал из рук. Стоило только двинуться, как голову пронзила резкая боль. В плечи вцепились когтистые пальцы и подняли его вверх. Еще раз с силой приложившись затылком, Салливан попытался сфокусироваться. Перед ним стоял взбешенный до предела вампир и уже тянул свою пасть к его шее.
– Как ты смеешь, ничтожество?!
Удар между ног и еще колено в нос дали понять, что очень даже смеет. Отшатнувшийся вампир зло зашипел и уже раскрыл рот, когда на его шее сомкнулся хорошо знакомый ошейник. Смазанные кровью руны мгновенно вспыхнули, возвращая взбешенному Амикусу человеческий вид. После чего его бесцеремонно скрутили и, опрокинув на собственный операционный стол, защелкнули замки.
– Тварь! – зарычала девушка и, довольно оскалившись, взяла в руки скальпель, – я тебя на шнурки пущу!
– Воу, воу, притормози, девочка, – вырвав из дрожащих рук блестящий металл и чуть не получив в глаз за это, блондин усадил ее на единственный уцелевший стул.
– Вы покойники! – между тем выкручивал руки и орал Дверл, – вас найдут! Тебе еще не поздоровится, сопляк!
Но Алан не слушал его. Он был настолько зол сейчас, что больше не контролировал себя. Он подошел к столику с хирургическими инструментами, поблескивающими своими чистыми металлическими боками. Рука скользнула по ним и, остановившись на кусачках, сжала сильней.
– Всегда хотел попробовать себя в роли дантиста, – произнес он, – думаю, из меня выйдет великолепный стоматолог.
Скальпель из зачарованного серебра легко рассек щеку до самых мышц и заставил заорать так громко, что стало слышно даже за дверью. В ту же минуту кусачки вцепились в клык и дернули с особой жестокостью. Новый визг заполнил комнату и заставил Гора за стеной матюгнуться. Ведь волк не знал, кто в данную минуту кричал там.
– Интересная реакция, – с неподдельным интересом произнес Алан и начал разглядывать творение рук своих.
– Раны, причиненные зачарованным серебром, затягиваются слишком долго, – прошептала девушка, не отрывающая глаз от истекающего кровью и кричавшего вампира.
Рот вампира был в крови, как и его лицо. Алан прислонил лезвие к другой щеке Амикуса и холодно произнес:
– Либо ты сейчас говоришь, как снять эту гребанную хрень с клеток, либо я тебе организую такую кардинальную смену имиджа, что ты уписаешься от полноты чувств, когда в следующий раз глянешь в зеркало. Ну?!
– Ты пожалеешь, что родился на свет! Я тебя из-под земли достану, выблядок!
– Ответ неправильный, – поморщился блондин и вырвал второй клык.
Новый вопль превратился в настоящий скулеж, сопровождаемый соплями и слезами. Взгляд на вампира вызвал неприятные позывы в желудке. Но Алан с упрямством осла щелкнул кусачками и потянулся уже к передним зубам горе-вампира, когда тот взвыл нечеловеческим голосом и прохрипел:
– Ладно, ладно!...
Алан мог поклясться, что более идиотского выражения на лицах Эдварда и Уолтера он никогда еще не видел. Те ворвались через секунду после того, как он выволок связанного и хрипящего вампира, захлебывающегося собственной кровью. И пока он кряхтел и пыхтел, эти придурки стояли и во все глаза смотрели на него и его пленника. Салливан обвел их цепким взглядом и не обнаружил никаких серьезных ран, кроме порезов и ушибов, которые должны были вскоре исчезнуть. Кивнув своим мыслям, он сунул под нос отшатнувшегося вампира шокер и нетерпеливо толкнул того к клетке Гора.
– Ну? Чего стоим, кого ждем? – грубо произнес американец, – шевели гребенками, упырище!
К всеобщему удивлению, растрепанный и избитый вампир безропотно начал выполнять приказ. Посмел бы он не подчиниться под металл этого взгляда и удушающую убийственную ауру! Клетки открывались одна за другой, выпуская наружу изможденных пленников, которым приходилось помогать и которых нужно было поддерживать. Когда же с ними было покончено, Амикуса зашвырнули в одну из клеток. Под настойчивыми просьбами Гора Эдвард забрал все записи и жесткие диски из лаборатории.
Когда же они оказались наверху, то картина, открывшаяся перед Аланом, заставила того задохнуться от злости. От аккуратного английского газона остались только воспоминания. Весь восточный блок был взорван и при всполохах пламени напоминал декорации из фильмов про апокалипсис. Глубокие воронки, битые стекла, выжженный асфальт и горящие машины скорой помощи. И над всем этим резкий запах паленой резины и бензина. Целой осталась лишь жилая часть клиники, которая сейчас билась в истерике, уверенная в том, что это, по меньшей мере, террористический акт.
Салливан сорвал с лица порядком уже осточертевшую маску и зло заорал:
– МЛЯ! УОЛИ, КАКОГО ХЕРА ТЫ УСТРОИЛ ЗДЕСЬ?! ГОВОРИЛ ЖЕ, ЧТО БУДЕТ ТИХО И НЕЗАМЕТНО! ТВОЕ ТВОРЧЕСТВО СО СПУТНИКОВ, НАВЕРНОЕ, УЖЕ РАЗ СТО УСПЕЛИ СФОТКАТЬ!
– Я немного увлекся, – смущенно произнес Уолтер и поправил лохмотья, в которые превратилась его черная футболка и куртка.
– Мне нужно выпить, – покачал головой Алан, – а вам – достать еще одну машину! Нас слишком много.
Уже далеко за чертой Лондона, где их не могла достать всеобщая истерика, которой должны были взорваться утренние новости, Алан позволил себе откинуть голову и подремать на заднем сидении. Машину, как и прежде, вел уставший Эдвард, рядом опять сидел брат и задумчиво смотрел вдаль. Из головы не шла вся та информация, которую ему удалось стащить из личного кабинета Амикуса. Это было страшно, мерзко и отвратительно, но, судя по всему, вампирам было все равно, как поступать, лишь бы добиться своего, и, как оказалось, им удалось достигнуть многого. Доказательством этому стали Пожиратели. О них он только слышал из рассказов отца. Эти твари были из того периода жизни, о котором старались лишний раз не говорить, но он до сих пор помнил те глубокие и рваные шрамы, которые украшали плечо и лопатку отца. Они так и не исчезли с годами, и отец до сих пор не любил показывать их. Но сегодняшние монстры слишком сильно отличались от своих предшественников, которых создал Орден Мечников. Эти были слабее и злее. Их тела были слишком неуклюжими, а реакция медленнее. Словно неразумные детеныши, оскалившиеся на слишком большую для себя добычу. Пробная версия того, что Вампирский двор стремился создать, и об этом должен был узнать в первую очередь дядя. Как и о том, что Дверл пытался воссоздать кровь Ивона. Последняя новость обещала стать взрывом. И это на фоне всего того народа, который они сейчас везли в свой замок. Разговор обещал быть долгим...
Дом встретил горящим во всех окнах светом, целой батареей вылетевших встречать их слуг и домочадцев. Прямо перед главным входом уже стоял врач со своей бригадой. Уолтер успел только выйти из машины, когда, растолкав толпу, к нему подбежал запыхавшийся и испуганно разглядывающий его Джулиан. Растрепанный, с горящими щеками и лихорадочным блеском в глазах, внимательно рассматривающий их.
– Живой? – с дрожью в голосе, спросил он.
– Живой, – смущенно улыбнулся оборотень и с трудом сдержался, чтобы не сгрести в объятия мальчишку.
Вместо этого он осторожно сжал в руке хрупкую ладонь и, поднеся к лицу, потерся щекой. Прикрыв от наслаждения глаза и тихо урча. Джулиан только прикусил нижнюю губу и подошел ближе. Он, не отрываясь, смотрел в темные глаза и видел в них бархат ночи. Он окутывал так мягко и нежно, что совершенно не хотелось сопротивляться. Такой теплый и нужный. Неважно какой, просто нужен, потому что без него тьма становится невыносимо холодной.
– От тебя пахнет гарью, – голос опускается до тихого шепота.
– А от тебя – домом, – так же тихо отвечает Уолтер, и губы нежно касаются, наконец, согревшихся пальцев.
А в глазах, что смотрят сейчас так открыто, отражаются все его мечты и надежды. Он похож на майское солнце, на пернатые облака, гонимые ветрами с северных гор. Он пахнет весенними дождями и ранними утрами, когда росой блестит сочная первая трава. Он – весь мир и отголосок той клятвы, что обещает вечный покой и любовь. Потому что он и есть его любовь.
Они так и стоят, не видя вокруг никого. Не замечая запрыгнувшую на своего Эдди-пупсик-тебе-нужен-врач Эрику, которая говорит с той же скоростью, с которой покрывает поцелуями лицо измазанного в саже и грязи Эдварда. Они не видят прислонившегося к дверце машины Алана, который уже готов пинками гнать от себя врача, который, получив от него убийственный взгляд, качает головой и уходит к остальным нуждающимся в нем людям. После этого только Диана, оглядев своих сыновей, усмехается и аккуратно накладывает мешочек со льдом к затылку благодарно простонавшего блондина. Она гладит его волосы и незаметно вытягивает всю боль. Он прикрывает глаза совсем ненадолго, но когда открывает, то уже с хитрой усмешкой смотрит на них. Словно знает то, что им все еще неведомо.
Чуть дальше от него Джереми дрожащими руками цепляется за крепко обнимающего его сына и пытается успокоиться. Гор мягко улыбается и, зарывшись носом в волосы отца, шепчет ему извинения и клянется больше никогда не огорчать. Металлический ошейник все еще причиняет боль, он сковывает его зверя и делает слабым, но теперь Гор знает, что ненадолго. Опасности нет, он снова дома, рядом с отцом и верной стаей, которая готова всегда прийти за ним, где бы он ни был. Они придут так же, как сегодня. Отец ласково треплет его волосы и рукавом джемпера осторожно вытирает новые капельки крови, проступающие на распухшей коже.
– Все будет хорошо, – уверенно говорит отец, и Гор верит.
Под старыми сводами этого замка, когда-то разрушенного и сожженного, но сегодня озаренного теплом и уютом, принесенным одним единственным человеком, который сейчас мечтает лишь о том, чтобы принять горячий душ и завалиться спать. Однако когда мысль вполне себе формируется, среди толпы, собравшейся перед замком, поднимается громкий шепот. Он становится все громче и отчетливей, превращаясь в имя, от которого многие начинают дрожать и скулить.
Кайрен...
Черный альфа входит во двор вместе со своими ребятами и удивленно рассматривает собравшихся. Двор полон чужаков, а от членов его собственной стаи за версту несет кровью и пеплом. Запах злит и заставляет оскалиться. Когда же он видит слишком хорошо знакомый ошейник на Горе, то злость превращается в иссушающую ненависть.
– Мне кто-нибудь объяснит, что здесь происходит? – рычит альфа, и пришлых оборотней чуть ли не ветром сдувает с его пути.
– А вот и звездец нагрянул, – закатив глаза, бурчит Алан...
Комментарий к Спрячем наши лица...
SOE
– Управление специальных операций
====== Ты не знаешь меня... ======
Почувствуешь в воздухе нездешние отзвуки,
И увидишь сквозь морок лжи,
Судьбы миражи.
Где руки сплетаются, где губы прощаются,
И в синий рассветный лед нас небо зовет.
Роса рассветная, светлее светлого,
А в ней живет поверье диких трав,
У века каждого на зверя страшного,
Найдется свой, однажды, Волкодав
Найдется свой однажды Волкодав
Дороги забытые, дороги разбитые,
Ложатся под стук копыт,
И сердце спешит.
И ветры попутные не связаны путами,
И утро не станет ждать,
Нельзя опоздать.
Роса рассветная, светлее светлого,
А в ней живет поверье диких трав,
У века каждого на зверя страшного,
Найдется свой, однажды, Волкодав
Найдется свой однажды Волкодав...
Мельница – “Волкодав”
– Дамы и господа, – устало вздохнул глава семейства (а точнее заместитель главы) – Маркус – и опустился на деревянную лавку, – так продолжаться больше не может!
Семья была всеми своими конечностями только «за». Накал страстей в Блодхарте неумолимо приближался к очередной отметке «БЛЯ, СЕЙЧАС ОПЯТЬ РВАНЕТ!!!». Так что, все обитатели в это весьма милое утро собрались на кухне замка, чтобы решить, что делать и как жить дальше. И это ни в коем случае не было массовым бегством! Они совершенно не прятались и поминутно не бросали настороженные взгляды в сторону забаррикадированных дверей.
– А вдруг, пока мы тут, они опять подерутся? – встревоженно спросила Эрика и крепче прижалась к своему парню.
– Да, лучше бы подрались, чем все это! – зло рыкнул Уолтер и до треска сжал в руках кружку с ароматным кофе.
– Типун тебе на язык, – сверкнув глазами, проворчал Джулиан, и его передернуло, – мне и последнего их раза хватило.
– И что будем делать? – растерянно спросил Эдвард.
Семья тяжело вздохнула, а слуги молча поддержали. Ответа на этот вопрос не было. Шла третья неделя Холодной Войны...
Флешбэк
– ... Беспринципные, глупые, недальновидные, безмозглые идиоты! Какого... – взбешенные «бла, бла, бла» Кайрена Валгири были слышны если не во всем замке, так уж точно в большей его части.
В данную минуту вышеупомянутый индивидуум щедро полоскал мозги своих племянников, а те, опустив головы, молча соглашались со всеми словами. А резон возражать? Это то же самое, что переть против скоростного экспресса. Алана хватило всего лишь на семь минут. После, он просто поморщился и вернулся в огромную гостиную, где находились их «гости». Испуганно вздрагивающие после каждого рыка и насторожено косящиеся на натянутые улыбки Маркуса и Дианы. Эрика с Джулианом бегали вокруг пострадавших, пытаясь помочь каждому и четко исполняя каждый отрывистый приказ доктора Эбота.
В комнате царила неразбериха, а в воздухе витало нервное возбуждение вперемешку с резким запахом лекарств и каких-то настоев. Даже будучи человеком, Салливан чувствовал состояние окружающего его разношерстного народа. Но сил на что-то больше не было. Он просто опустился на мягкий ковер рядом с креслом и привалился к нему плечом. Прикрыв глаза и вслушиваясь в голоса вокруг, он глубоко ушел в мысли.
Весь их план удался по всем пунктам, если, правда, не считать то, что их все-таки спалили. Но это все цветочки, ягодки были впереди, и о них Алан, ох, как не хотел думать. И дело было совсем не в чересчур слабонервном дядюшке со стальными челюстями. Проблемой было то, что сделал он. Глупо было надеяться, что о его звонке не узнают. Уже часов эдак через пять (Алан очень надеялся, что благородный агент ФБР Роджерс сможет героически отстоять его задницу перед начальством. «Начальство» же может легко настучать папе, и тогда даже планетарная катастрофа покажется дохлым писком по сравнению с Робертом Салливаном) нагрянут по его душу. Интересно, он успеет рвануть в Антарктиду и прикинуться местным пингвином? Продуктивные мысли насчет побега прервал тихий шорох одежды и мягкий скрип кресла.
– Ты самый безбашенный человек, которого я когда-либо встречала, – раздался над головой женский глубокий голос.
– Мне об этом никогда не дают забыть, – губы расплылись в улыбке, и, распахнув глаза, блондин посмотрел в смеющиеся голубые глаза спасенной им волчицы.
– Ты спас нас, – успокаивающе погладила живот женщина и, поморщившись, дернула ошейник, который все еще был на покрасневшей шее.
– Там был не только я, цыпа, – ответил дизайнер, но через секунду нахмурился, – почему эта фигня все еще на тебе?
– На этот вопрос тебе могу ответить я, – мягко прервав беременную девушку, произнесла Диана и накинула теплый плед на все еще подрагивающие плечи, – никто из нас не может в этом помочь им.
– Что это за хрень вообще такая? – не выдержал американец.
– Это – Капкан, – опустившись на мягкий пуф, ответила хладная, – он подавляет в нас нашу суть. Делает слабее и не позволяет перекинуться. Оно высасывает из нас силы, и потому замедляется регенерация. И именно из-за него блокируется связь с вожаками, что у оборотней, что у вампиров.
Алан даже вскочил с места, обеспокоенно глядя на укутанную в плед волчицу.
– Тем более, – возмущенно произнес он, – она же с ребенком! Эта штука может навредить им!
– Ал, мы не можем его снять, – виновато ответила Диана, – Капкан вяжется на крови. Если бы на нем была слабая кровь, то мы бы без проблем взломали его. Но он смазан слишком древней кровью, причем правящей. Если мы попытаемся снять его, то запертый внутри зверь может не выдержать и сойти с ума от боли. И так со всеми ими.
Молчавшая до этого девушка закусила губу и отвела глаза, но Алан успел увидеть, как увлажнились ее глаза. И это было несправедливо, черт побери! Он не для того спасал ее, чтобы сейчас позволить опять пострадать. Лихорадочно работающий мозг искал выход из сложившейся ситуации. И стоило только взгляду наткнуться на Гора, сидящего с забинтованной СВОБОДНОЙ шеей, как в дремучих извилинах вспыхнула лампочка.
– Кто снял с Гора ошейник? – не отрывая глаз от оборотня, спросил он.
– Кайрен, самый старший из нас и могущественный, – обреченно вздохнула Диана, – и перед тем, как ты полезешь под его клыки, хочу сказать, что Маркус уже все волосы себе повыдрал, споря за это. Ри отказался помогать.
– Почему? – искренне удивился Алан, – а где все эти волчьи лозунги типа «один за всех и все за одного»?
– Мы не его стая, – тихо произнесла молчавшая до этого волчица, – Черный Альфа никогда никому не помогает, не жалеет и не прощает.
– Ему не надоело амплуа плохого парня? – с поднимающимся раздражением процедил американец, – серьезно, опять возомнил себя одиноким бандитом со стальными яйцами из старых вестернов? Так я ему сейчас его этот вестерн кое-куда так глубоко засуну, что будет у меня национальный гимн пацифистов петь фальцетом. Вожак доморощенный!
– Алан, не надо, – еле успев ухватить его за руку, обреченно заныла Диана.
– Надо, дорогуша, – сверкнул сталью глаз блондин и, мягко убрав ее руку, решительно направился к кабинету, – пиздец как надо.
В ту ночь Диана сказала, что Кайрен вызверился на весь мир. Видит Бог, Алан понимал его и так, как, наверное, никто вокруг. Он понимал его склочный характер, его ледяное безразличие, даже жестокость и безумие, которое порой так живо плескалось на дне золотых глаз. Он понимал, почему старший Валгири перестал верить остальным оборотням и почему остался равнодушен к тому, что сотворили с ними. Но сегодня лимит его сочувствия был исчерпан. Все имеет свои границы и красиво в своих рамках. Месть на то и месть, чтобы никогда не забывать о ней, но если забыться, то она попусту превращается в жестокое преступление. И сейчас Кайрен Валгири собрался совершить одно такое против кучки измученных и беззащитных. Кого он здесь собрался карать своей (кто бы сомневался) справедливой дланью? Женщин, детей или юнцов, скулящих словно щенки, почуявшие огромного и опасного зверя?
Алан не был святым и маразмом в стиле «Пусть во всем мире будет мир» никогда не страдал. Он не сопливый мальчик-одуванчик и не розовая черлидерша, чуть ли не писающая от восторга, видя котят-зайчат-щенят и прочую умилительную туфту. Сила денег – это да, деньги вообще хорошая мотивация, как и власть, ну и прилагающиеся к ней хорошие связи. Проза жизни, что поделаешь? Только вместе с порой слишком паскудными чертами характера жила и жалость. Рядом с ней тихо трепыхалась маленькая искра совести, возросшая сегодня до слишком больших размеров, и, наконец, человечность. Чего было в нем, наверное, непозволительно много. Именно из-за нее он сейчас и собирался сунуться в пасть волка.
На периферии мелькнула мысль, что это вообще не его дело. Оно не касалось его с самого начала. Он мог бы забить на все и равнодушно остаться в стороне и тогда, когда Эдвард сказал, что исчез какой-то Гор. Мог бы позволить сумасшедшему вампиру вспороть живот незнакомой и абсолютно чужой девицы. К тому же, еще и оборотня. Мог бы оставить их всех там и уйти, выбросив из головы тонкие, слабые пальцы исхудавших пленников, вцепившихся в прутья решеток, стоило ему лишь заставить вампира вскрыть замок одной из клеток. Так же, как и сейчас, мог развернуться и вместо того, чтобы идти к Кайрену отправиться к себе в комнату. Его бы никто не остановил и даже не осудил. Но он с упрямостью осла продолжал переть вперед и вляпываться из одной истории в другую. Потому что у Джера сердце не выдержало бы, если бы сын так и не вернулся. Волчица успела стать цыпой, назваться Эвой и мягко улыбаться, поглаживая живот, словно пытаясь успокоить еще не рожденное дитя. И он бы никогда не смог забыть те взгляды, которыми его сейчас провожали до двери кабинета. Они смотрели на него, словно он был их персональной последней инстанцией, после которой либо рандеву с Богом, либо еще с десяток рассветов впереди. От этого хотелось зябко повести плечом, потому что он не был всемогущим. Он был всего лишь человеком...
На бесшумно отъехавшую в сторону одну из дверных створок никто не обратил внимание. Парни так и продолжали стоять с опущенными головами, но упрямо сжатые губы и блеск глаз давали понять, что они все еще не собирались отступать. Видя это, Кайрен все больше распалялся, и в его голосе уже появились рычащие нотки, от которых даже Салливан на мгновение съежился. Он был конкретно так взбешен. И хорошо знающие характер дяди Уолтер с Эдвардом отлично понимали настоящую причину этого тайфуна.
Со стороны могло показаться, что Кайрен просто помешался на полном подчинении, но это было не так. Да, он терпеть не мог, когда кто-то ему начинал перечить или не подчинялся его приказам (не будем тыкать пальчиком в того, кого это касалось), но вместе с тем он поощрял лидерские замашки своих любимых племянников. Он желал, чтобы они со временем набрались опыта и в будущем смогли встать во главе стаи. Он не вмешивался в их личную жизнь, не давил на них и часто смотрел сквозь пальцы на самостоятельно принятые решения. Главным образом потому, что они всегда отчитывались перед ним и Маркусом. Будучи детьми младшего брата, они просто боготворили Кайрена и старались быть для него самыми лучшими во всем и всегда. Преданно служа стае и защищая каждого его члена. Братья никогда не принимали опрометчивых решений, и каждый их шаг был взвешен, продуман до мельчайших деталей. Так было всегда до последних событий, когда глупые мальчишки исчезли, никому ничего не сказав и забрав с собой половину семейного арсенала. Они обманули и его, и родителей, подложив морок на кровную связь, тем самым скрыв опасность, которой подвергли себя. Мало того, так они еще и этого глупого юнца потащили с собой. Плюнув на то, что это всего лишь хрупкий человек и ему можно с легкостью переломать шею. И это еще что. Вишенкой ко всему этому был устроенный разгром в Лондоне, за который у него будет отдельный разговор. Альфа решит эту проблему в два счета. Его клану и так плевать на мирный трехсторонний договор, который ему еще припомнят. Для Валгири война никогда не кончалась. Все бы ничего, если бы к этой сладкой вишенке не добавились сливки в виде того сброда, который они притащили с собой. Головная боль, связанная с этим отребьем, уже маячила впереди. Так что альфа был сейчас очень далек от любых милосердных поступков, если это не было связано со сворачиванием шей. Одна такая шея как раз появилась в зоне досягаемости.
