Текст книги "Запах Вереска (СИ)"
Автор книги: Kapkan
сообщить о нарушении
Текущая страница: 45 (всего у книги 54 страниц)
– Вы совсем мозгами двинулись?! Что за кретин решил поить меня кровью?!
А дальше идет сплошная нецензурщина. Да с такими оборотами, что краснеет даже Диана, а ее сыновья под таким впечатлением, что готовы сейчас же записать особо крутые обороты. Бушует Салливан минут двадцать. За это время он успевает вспомнить такую-то мать Валгири. Ее мужа, деда и козу, которая их кормила. Когда же он еще и, взбешенно сверкнув глазами, выходит прямо под солнце открытой галереи, то испуганно вскричавшая Диана и вскинувшийся Кайрен остаются шокировано стоять на месте.
– Может, меня и покусала какая-то сука, но это не значит, что я теперь не знаю, что должен жрать сырое или цедить чью-то кровь, – уперев руки в бока, возмущенно цедит Алан.
– Но ведь это невозможно, – изумленно выдыхает Диана, – это ведь был новообращенный! Ты должен был измениться!
– Зараза заразу не берет, – не отрывая от злого Алана мрачного взгляда, глухо произносит Кай и встает с места, – нам нужно поговорить.
– Нам не о чем говорить, – отводит глаза Алан.
– Ошибаешься. Теперь нам есть о чем говорить. Хочешь ты этого или нет, – отрезает альфа.
Он поднимается в свой кабинет, отлично зная, что Алан следует за ним...
Под пристальным взглядом Кайрена Алан чувствует себя не в своей тарелке. Он старается не встречаться с ним глазами и потому так увлеченно изучает окна за его спиной. А что? Работа изумительная, он и сам знает. Но ведь никто не запрещает ему восхищаться собственным великолепным вкусом. А вот альфа смотрит на него и кусает свои губы. Салливан ненавидит его за это, потому что он словно наяву чувствует на языке след на чужих губах.
– И кто на меня напал? – стряхнув с себя наваждение, спросил он и прислонился к спинке кресла.
– Мы пока не знаем, – сев на край письменного стола, скрестил руки на груди Кайрен, – что ты помнишь?
– Они хотели меня куда-то увести, – нахмурившись, задумчиво ответил Алан, – сказали, что их хозяин хочет видеть меня.
– Этого «хозяина» уже ищут.
– Еще лучше, – пожал плечами Алан и, оторвавшись от своего места, направился к дверям, – тогда я могу спокойно ехать. Мы выяснили, что я остался человеком и что эта ваша сверхъестественная хрень на меня не подействовала. Был рад встретиться, привет семье, но мне уже пора. В Нью-Йорке ждут дела.
Двери с грохотом захлопнулись прямо перед его носом, на прощание издевательски щелкнув замком. Плечи Салливана окаменели.
– И как это понимать? – не оборачиваясь, глухо и мрачно спросил он.
– Это как ТЕБЯ понимать? – не повышая тона, произнес Кай, – у тебя нет в Нью-Йорке никаких дел. Тебя там вообще не было весь этот год. Уж я-то знаю. На тебя недавно напал новообращенный, и это не может остаться без последствий. Ты не приходил в себя трое суток, и твое сердце дважды останавливалось. И в довершении, в тебе теперь не только яд этого ублюдка, но еще и моя кровь. Так что ты останешься здесь, пока Николас не обследует тебя. А до этого у нас еще один незаконченный разговор.
– Мы его давно закончили, и ты уже сказал свое мнение, – пытаясь успокоить медленно нарастающий гнев, ровно ответил Алан, – поэтому лучше открой дверь. Со мной все в порядке, и, если что, обследование Николас может провести и в своей клинике. У меня нет времени играть с тобой, Валгири. Надо еще собрать сумку.
– Ты больше не уйдешь из этого замка, – зарычал Кайрен и, отпустив свою магию, направился к так и не обернувшемуся к нему человеку.
Он не понял, что в ту же минуту, когда его сила коснулась Салливана, тонкая нить самообладания, и без того натянутая до предела, со звоном лопнула. Перед глазами Алана моментально потемнело, и тело охватил колючий холод. Он пополз по венам и, заморозив всю кровь, острыми осколками вонзился в разум. Заставляя его гореть и вспышками поднимать в сознании воспоминания.
Все та же выжженная пустыня вокруг, и вой нестерпимой боли. Со скованными руками и ногами, в раскаленном ошейнике и кровавых ошметках за спиной. И одиночество долгое, бесконечное. На краю света, где бродят только безмолвные души. Без глаз, без ртов. Кричащие и шепчущие. Это его вечная тюрьма, его клетка, из которой нет выхода. Он может кричать годами, веками. Никто не услышит и никогда не придет за ним. Безвольный, бессильный, он никогда больше не поднимется, никогда не увидит свободу. Никогда, никогда, никогда....
– Никогда! – взбешенный крик вырывается из груди, и вместе с ним кабинет окатывает настолько сильной магией, что взрывает стекла в окнах, переворачивает стеллажи с книгами и, сметая всю мебель к стенам, отшвыривает не ожидавшего такого Кайрена в сторону.
Его вжимает в стену с такой силой, что вокруг уже глубокие трещины. Пол оседает и глухо скрепит. Замок трясет так сильно, что в столовой с грохотом падает люстра. Светильники нервно мигают, а во всех очагах замка огонь взрывается и жалит все вокруг. Замок стонет и воет так громко, что хочется зажать уши и забиться в самый темный угол. Слуги испуганно кричат и пытаются понять, что происходит. Маркус прижимает к себе шокированную жену и успевает только накрыть собой, когда окна рядом разлетаются на кусочки и их окатывает острыми осколками. Эдди и Уоли, перекинувшись, закрывают крыльями своих испуганных пар и пытаются понять, почему сошел с ума Блодхарт. Это не их дядя, но магия, рушащая все вокруг, похожа на его собственную. Но она намного темней, безумней и жаждет крови. Блодхарт стонет под ее когтями и выворачивается наизнанку. Лестницы рушатся, погребая под собой выходы. Оседает несколько этажей, и вся восточная стена с жутким грохотом складывается, словно карточная.
– Никогда! Больше никто никогда не вернет меня в эту клетку! – бешено орет Алан, и в его полностью голубых, лишенных зрачков глазах плещется вся тьма Бездны.
Кайрен смотрит прямо в ее адские недра и видит одно лишь безумие и жгучую ненависть. Полную, дикую и готовую утопить в крови весь мир. Он знает этот взгляд и знает, кому он принадлежит, но не может поверить. Разум отказывается осознать. А Алан полностью теряет себя. Вокруг него такой ветер, что закладывает уши, и огонь, тонкой прозрачной стеной окруживший и не дающий подойти.
Ему с трудом удается оторваться от своего места и двинуться к невидящему его Алану. Магия сбивает с ног, нещадно обрушивается и теснит со всех сторон. Но черный альфа, зло рыча, делает новый шаг. Сам не осознавая, в какую минуту начинает перекидываться. Вылезают клыки, удлиняются и чернеют когти. Черты лица расплываются и становятся жестче, уродливей, а в глазах горит тот же темный огонь. Кайрен знает этот прозрачно-голубой блеск глаз, потому что это глаза чудовища, живущего в нем самом. А теперь он словно смотрит в собственное отражение. Еще более древнее и сумасшедшее.
Шаг, еще шаг... Мимо летит кусок стены, а из-под ног уходит пол. Вокруг рушится Блодхарт, а он видит только исказившееся в злом оскале любимое лицо. Черные, вздувшиеся вены на руках, и блеск стали в растрепавшихся на ветру волосах. Магия нещадно жалит его и готова порвать на куски, когда он, не обращая внимания не ожоги на когтистых руках, сжимает запястья Алана и кричит, пытаясь быть услышанным сквозь тот хаос, который царит вокруг.
– Лио!
Три простые буквы, но это правильный ключ к сознанию. Правильное слово, как обжигающий удар, и руки, крепко сжимающие запястья. Это не раскаленный металл, но это настолько остро, что мощным кулаком обрушивается на сознание. А вместе с этими прикосновениями накатывает неконтролируемая лавина эмоций. Жарких, теплых и болезненных. Они стальными кольцами обвивают сердце и душат в своих тисках. Им нет названия и нет границ. Нет слов, которыми можно описать, но Алан чувствует все их.
Они вкуса слез на губах. Сладкие поцелуи и тихий шепот под сенью старого леса. Обжигающие прикосновения жаркими душными ночами и глухие стоны на грани сорванного дыхания. Теплые объятия и рассветы, разделенные на двоих. Не пустые клятвы и красивые лживые слова, а безмолвное обещание вечности. Той самой, о которой мечтает каждая гребанная принцесса. Его боль, его наказание и проклятие. С самой первой минуты встречи. С первого взгляда золотых глаз. Одних таких во всем мире, во всем мироздании. Его приз, его благословение и сбывшаяся мечта. Это вся его звездная вселенная, запертая в одном мужчине, который принадлежит ему. Только ему... Сейчас, тогда и всю вечность.
Алан знает это, читает душу, раскрытую перед ним, и не позволяет утаить от себя ни одного закоулка, ни одной тайны. Он жадно пьет чужие эмоции и мысли, не в силах отказаться. Он чувствует за двоих и сходит с ума, не имея возможности выплеснуть хоть каплю из того, что переполняет его. И если это любовь, то она сжигает их обоих.
– Ты... ты... – голос дрожит, как и пальцы, которые судорожно и так нежно касаются глубоких шрамов на щеке.
– Лио? – у Кайрена самого руки дрожат и внутри такой хаос.
Он обнимает Алана и прижимает так сильно, как может. Тело в его руках потряхивает, и оно напряжено настолько, что это пугает. Кайрен держит его крепко, но не может избавиться от чувства, что теряет безвозвратно. Он не знает, откуда опасность, кто пытается отнять его лио, и от этого еще страшней.
– Не отдам! – глухо рычит он и скалит клыки, – никому не отдам!
Ему не хватает слов, не хватает воздуха. Его выкачали из комнаты, и теперь легкие жжет. Его жжет от недосказанных слов, от осознания. На губах замирают все признания и вымирают все звуки. Кайрен может только звать его и смотреть, как гаснет весь мир в прозрачных глазах, в уголках которых дрожат слезы. Они срываются по щекам в ту же секунду, когда опускаются веки и тело в руках ослабевает...
Всю сложившуюся ситуацию охарактеризовать никак иначе, как полный звездец, было невозможно. Блодхарт стоял полуразрушенный, от Гора не было новостей, звонили родители Алана, которым Уоли успел что-то наплести о срочной поездке в Лондон. Алан лежал в клинике Волчьего Двора и не приходил в себя. Кайрен тихо психовал и готовился душить Николаса, который начал уже психовать громко. А Маркус стоял в стороне и, смотря на все это, чувствовал себя, как последний подонок.
– Я сломал им жизнь, – тихо и потерянно произнес он, не отрывая взгляд от прозрачного стекла, за которым в палате на больничной постели спал бледный Алан.
– Ты не знал, что может случиться такое, – сжав руку мужа, ответила Диана.
– Дети, стая, ты. Абсолютно все поверили в его любовь. А я, его брат, до последнего не верил, – зло усмехнулся Маркус, – посмотри, чем обернулось мое «благородство». Алан лежит здесь, и мы не знаем что с ним, а Кайрен на грани. Ты сама знаешь, что с ним случится, если...
– Маркус, не надо, – обняв мужа, нервно прошептала хладная, – все будет хорошо. Николас все исправит, и с ними ничего плохого не случится.
– Это страшно, Ди. Бессилие страшно, – уткнувшись в ее растрепанные волосы, хрипло пробормотал оборотень.
И если у Маркуса была моральная поддержка, то у Николаса вместо нее был моральный прессинг со стороны весьма и весьма нервного альфы, у которого уже кончалось терпение. Но Эбот хоть и понимал, что сказать о результатах нужно, просто не мог этого сделать.
– Ты сегодня родишь уже?! – потеряв всякое терпение, рявкнул нависший над ним Кайрен.
– Есть две новости, – нервно кусая ноготь, напряженно произнес главврач, – с какой начать?
– Удиви меня и начни с хорошей, – оскалился альфа.
– Могу поздравить, мастер Алан явно не вампир и никогда им не станет. Ровно, как и оборотнем. Знаю, уже проверял его кровь на реакцию обращения. Вода просто вскипела в чаше, превратившись в пар, а кровь собралась в одну большую каплю.
– Разве так бывает? – удивленно сел Кай.
– Нет, не знаю.
– Ладно, будем решать проблемы по мере их поступления, – потерев переносицу, раздраженно произнес оборотень, – а что за плохая новость?
– Я не знаю, ЧТО он вообще такое, – отрезал Николас.
– Что значит, не знаешь, ЧТО он такое?
– А то и значит. Его кровь изменилась. Структура ДНК уже полностью другая. Сложнее, богаче и не дает никаких совпадений в нашей базе. Я облазил архивы Вампирского Двора, перерыл исследования Амикуса и даже перевернул вверх дном базы людей. Но нигде нет такой второй. Ни одно существо даже близко не стояло с тем, с чем мы сейчас имеем дело.
– Укус новообращенного не создает новых существ. Это тебе не потомство от смешивания двух разных видов.
– Знаю, знаю. Но возможно, что это реакция на вашу кровь. В сочетании с укусом это могло привести к таким послед
– Не настолько. Николас, я не мог разделить с ним Искру.
– Что? – Эбот чуть со своего кресла не навернулся, во все глаза смотря на своего альфу.
– Что слышал, – процедил Валгири, – у него глаза голубыми стали.
– Милорд, у нашего мастера Алана глаза всегда немного голубыми становятся, когда он злится. Но это не значит, что он...
– Николас, они были без зрачков, – перебил его Кайрен.
Эбот шумно захлопнул рот и минут десять пытался переварить мысль, которая вертелась у Кайрена в голове уже несколько часов.
– Это невозможно, – прохрипел он.
– Сам знаю. Я поделился с Аланом своей кровью и дал свое благословение. Он был принят, понимаешь? Я не передавал ему Искру так, как это сделал Ивон со мной. Но я видел ее сегодня в Алане. Она смотрела на меня его глазами! Тот ебучий осколок, который все ищут до сих пор, заперт в нем.
– Это невозможно.
– Тебя заело?!
– Нет, но... Да, великие Небесные! Он человек, милорд, – не выдержал Николас, – по крайней мере, был до нападения. Человеческое тело слишком слабо, чтобы суметь сдержать в себе такую мощь.
– Сам знаю. Но я чувствую его и чувствую то, что сидит в нем. Слабо, но оно там.
– Мамочки, – зажмурился Николас, – вы хоть понимаете, что начнется, когда об этом станет известно?
– Война, – коротко и жестко произнес Кай.
Эбот долго смотрел на мрачного альфу и по его жесткому взгляду понял, что одно это короткое слово не может передать даже тот минимум, который их теперь ждал. После того как станет известно о том, что последний осколок Искры у Валгири, против них будет чуть ли не каждая собака. Даже дрязги с Ватиканом уйдут в сторону, потому что на кону встанет абсолютная власть. Ради заполучения ее вся эта свора объединится.
– Это самоубийство, – сняв очки, устало потер глаза старый врач, – нужно будет сделать еще заказ на оружие и яды. Бронетехнику поднимать будем?
– Будем, – кивнул Кай и положил руку на плечо Николаса, – а еще позвоним родителям Алана и перевезем их в Волчий Двор. Нельзя оставлять рычаги давления на нас. И потом, я очень хочу побеседовать с Робертом Салливаном о тайнах его семьи...
*
У Алана во сне хмурятся брови, и губы недовольно поджаты. На щеках здоровый румянец, а пальцы расслаблены. Его волосы разметались по подушке, и больше всего на свете Кай сейчас хочет коснуться их. Он хочет разгладить морщинку между бровей и поцеловать жесткую линию губ. Он хочет увести отсюда своего лио и спрятать в своем замке, где будет безопасно и тихо.
Но Блодхарт лежит в разрухе, в кои-то веке не из-за него. А Алан сейчас под наблюдением Николаса. И ему остается только сидеть здесь, рядом с постелью, и снова ждать. Походу, у них это вошло в злую привычку. Но Кайрен согласен ждать. Если в конце эти пальцы снова дотронутся до него, если снова погладят по щеке с той же нежностью, что и совсем недавно. Он подождет, ведь, в конце концов, он же смог дождаться этого мужчину.
Пока же стая в безопасности. Семья временно переехала в их особняк. Николас уже вовсю обзванивает своих знакомых и вместе с Маркусом, Дианой и мальчиками активно готовится, по ощущениям, к целому концу света. А им обоим дан этот краткий миг покоя.
Телефон звонит неожиданно и заставляет раздраженно нажать на кнопку принятия вызова и выйти из палаты. На другом конце Гор. Кайрен подбирается, словно перед смертельным броском, и хрипло спрашивает.
– Что?
– Мы нашли их, – он спокоен и готов к новому приказу.
– Ты знаешь, что делать.
– Да, милорд.
Альфа отключается и медленно бредет по коридору назад, к уже знакомой палате. Но когда он открывает дверь, пол снова уходит из-под ног. Постель пуста, а ветер сквозь открытое окно колышет прозрачные шторы. Через секунду всю клинику и Волчий Двор оглушает взбешенный рев черного альфы...
Комментарий к Не покидай меня... Стрюн* – коммуна в губернии Согн-ог-Фьюране в Норвегии. Административный центр коммуны – город Стрюн.
====== La famille ======
Отвергнутый обществом
Пристрастился к трезвости.
Плод, рождённый от девы,
Ещё один Бог на Земле.
Да, такое у тебя воображение.
Ты говоришь, можешь прочесть мои мысли.
Остерегайся того, что можешь узнать
Ты, видимо, считаешь, что можешь стать таким, как я,
И видеть моими глазами
Но недруг ты мне
Ты веришь каждому моему слову?
Сочини свою правду и не стой у меня на пути.
Я тобой отвергнут, по твоей прихоти.
Я не Мессия, всего лишь отверженный.
Ангел или Антихрист.
Изобретённый тобой символ,
Жалкий, как твоё уныние.
Съешь таблетку и внемли мне.
Ты веришь каждому моему слову?
Соберись духом и отвали от меня подальше
Я тобой отвергнут, по твоей прихоти.
Я не Мессия, всего лишь отверженный...
Black Sabbath – “Pariah”
«Спи... Спи спокойно и смотри... Вспоминай, чувствуй... Только не открывай глаза... Спи... Спи и думай о нас. Мы знаем дорогу, мы покажем ее тебе. Ты только вспомни нас...»
Шепот льется вокруг. Он проникает глубоко в разум и превращается в монотонный гул. Он знает эти голоса, слышал сотни раз. Только у шепота нет лиц. Это неясные силуэты, дрожащие во мгле. Тысячи душ, окружающие его. Они смотрят на него и тянут за собой.
«Не бойся, не сомневайся... Ты только следуй за нами. Мы покажем тебе путь...»
Вокруг одна бесконечная выжженная земля и мгла. Здесь нет ни солнца, ни звезд, и время стоит всегда. У этого мира нет названия или народа. У мертвых нет имен, нет национальностей. У мертвых нет ничего. И он среди них. Он тоже похож на них. Словно потерянный, бродит среди пепельных барханов и пытается найти выход. Но у этого места нет выхода. Это его клетка, из которой не сбежать. О, он ненавидит ее создателей и, когда вырвется из нее, то уничтожит их самое совершенное творение. Он доберется до их бесценных людишек и утопит их мир в крови!
«Спи, спи, спи, спи... Смотри и вспоминай...»
Он стоит на самом краю Бездны и смотрит на существо в темном капюшоне. Кожей чувствует блеск холодных голубых глаз и острую усмешку. Он знает кто это, но не может вспомнить имени. Пытается найти в закоулках своего разума, но не может. Что-то внутри кричит, что ему нужно, во что бы то ни стало вспомнить. Оно маячит на самом краю сознания, но не хочет формироваться в одно слово. Он знает лишь одно – это беспросветная тьма. Порождение страшнее чудовищ, запертых на самом дне Бездны. А он знает, какие монстры там обитают.
«Я покажу тебе... Расскажу все, и ты вспомнишь... Мы, наконец, будем свободны и получим то, чего желали так долго. Ты только спи...»
– Кто ты? – срывается с губ крик.
– Я? – усмехается тьма.
Рука в железной перчатке с когтями тянется к капюшону. Ткань легко соскальзывает, открывая серебристо-белые длинные волосы и лицо... Это его лицо! Алан смотрит на насмешливый кривой оскал на собственных губах. Это его собственное лицо. Те же черты, те же скулы и те же морщинки у прищуренных глаз. Он смотрит в собственные глаза, лишенные зрачков и светящиеся почти прозрачной голубизной.
– Я не понимаю...
– Сложно, да? – голос тоже принадлежит ему.
Отражение подмигивает и наклоняет голову к плечу. Оно смотрит на него и читает его мысли. Видит всю ту кашу, которая сейчас царит там, и Алан чувствует, как у него подкашиваются от шока ноги. Это существо знает все о нем и даже не скрывает этого. Алану не хватает воздуха. Он чувствует, как задыхается, как ломит грудную клетку.
– Что, черт возьми, ты такое?! – отшатываясь, цедит он и чувствует холод металла на щеке.
– Я – это ты, а ты – это я, – ласково касается рукой и нежно говорит его отражение, – Я твое прошлое, настоящее и будущее. Все твои воспоминания, которые ты спас от НИХ.
– Я не знаю тебя, – ноги словно врастают в землю, и почему-то болит в груди, – я не помню тех, о ком ты говоришь.
– Ты вспомнишь нас, – прижавшись лбом к его лбу, говорит отражение, – ты вспомнишь, и я помогу тебе. Мы станем цельными, мы будем свободны.
Алан закрывает глаза и вслушивается в знакомый-незнакомый шепот у самого уха, сжимает в руках рваный черный балахон. На его губах вкус слез, а в груди все больше ноет от невыносимой потери. Они заперты здесь сотню веков, и выхода нет. Никто не придет, никто не услышит их криков. Покинуты на тысячу лет. Развеяны пеплом сожженных земель. У них нет имен, нет душ, и не бьются больше сердца. Они трупы без глаз, без ртов. Они прокляты на целую вечность, от которой не сбежать никогда...
*
Весь Волчий Двор стоит на ушах целые сутки. Вся стая всполошено ищет следы пропавшего Алана, но ничего нет. Кайрен взбешен настолько, что его боятся дернуть лишний раз. По его приказу за двое суток прочесывают каждый уголок Британии. Озверевший альфа хорошенько встряхивает весь Волчий Совет. Буквально доведя до истерики всех членов и дав обещание порвать на куски всех, если это дело их рук. Но результатов нет. Осведомители сбиваются с ног, собирая последние новости, опускаясь даже в самые злачные места. Уолтер и Эдвард доходят даже до британских спецслужб и обеспечивают нервным срывом всю военную разведку. И тут всплывает слух о том, что в Абердине* видели членов Ордена Мечников. Вопрос, как они пробрались в страну, чтобы никто об этом не узнал, остается на Маркусе. Пока Диана встречается с остальными присягнувшими им кланами, Кайрен ищет следы Мечников. Он выслеживает весь их маршрут и раскрывает всю подпольную сеть, которую он и его волки со смаком рвут в клочья. А после след обрывается в Мюнхене. Здесь в последний раз видели Ридэуса Вонаби.
Кайрен отлично знал, как работал этот вампир. Он никогда не оставлял следов и никогда не проваливал свои миссии. Все, кроме последних нескольких месяцев, когда его сперва вели за нос, как слепого котенка. А потом, когда Кайрен и его волки срывали одну операцию Мечников за другой. И это не считая весь тот молодняк Ордена, который Кайрен зверски вырезал и послал в подарок Ватикану. Это заставило их остановиться, но, видимо, они лишь залегли на дно, чтобы сейчас ударить его с той стороны, с которой Кайрен совершенно не ожидал. А он позволил им это. Во второй раз позволил забрать у него самое дорогое! Кай даже не сомневался в том, что это они забрали Алана. Иначе его исчезновение невозможно было объяснить. Он отыскал бы его везде, из-под земли достал бы. Но его скрыли от него настолько сильно, что он не чувствовал даже душу Салливана. Осталось только понять, как этим тварям удалось пробраться на их территорию совершенно незамеченно и так же уйти. Почему он, дьявол побери, не почувствовал их?!
Но об этом не было времени нормально подумать. Время неслось с бешеной скоростью и совсем не желало помогать ему. Оно поджимало, и Кай чувствовал, как с каждой новой секундой все дальше от него увозили Алана. Все снова перешло на второй план, привычно оставив одну лишь цель – найти. Для этого черному альфе нужен был тот единственный, кто, в отличие от Понтифика, знал, где скрывается новый Магистр Мечников.
Гор нашел его и тайное укрытие Вампирского Двора в Сербии. Далеко в горах и скрытый старыми лесами, полными густой защитной магии Владыки. Она была отравой для его легких, но он дышал ею и зверел еще больше. Потому что был виноват в том, что не свернул шею этого ублюдка много веков назад. Что позволил его соплякам добраться до Алана. А теперь позволил похитить его. О, Кайрен был на той самой грани, которая так пугала Маркуса, но совершенно не собирался останавливаться.
Он и его волки пересекли всю дорогу за какие-то пятнадцать часов и оказались у подножия старинного особняка вместе с группой Гора. Который, увидев бледное и злое лицо своего альфы, догадался о случившемся. Если тот здесь, значит, с Аланом случилось что-то намного хуже нападения вампиров. Только это могло объяснить безумный блеск глаз альфы и его нахождение здесь, а не рядом с человеком.
Их здесь совершенно не ждали. Вампиры даже не почувствовали их прихода и потому оказались совершенно не готовы к нападению. Особенно со стороны оборотней, с которыми заключили крепкий союз. Когда же огромную гостиную буквально снесла неконтролируемая сумасшедшая магия, и потянуло запахом пепла, задрожали даже самые древние и сильные главы семей. Дерущегося, словно бешеный зверь, Валентина вообще отшвырнуло к стене. Он пробил ее своим телом и рухнул на мраморную лестницу. Ловя окровавленными губами ставший таким тяжелым воздух и пытаясь прийти в себя. По его спине пополз мороз, когда в давящей тишине раздалось опасное рычание.
– Где он?! – хриплым и полным ненависти голосом произнес полуобратившийся Кайрен.
– Какие люди и без приглашения, – язвительно процедил Валентин и, с трудом поднявшись, выпустил клыки, – как был животным, так им и остался.
– Помнишь свой Млэк-Алаин? – оскалился Кай, – а я помню. До сих пор помню, как ты рыдал и скулил как сучка, когда я вырывал твои крылья. Просто песня для ушей. И твои дивные сладкие племянницы. Такие нежные и невинные. Я все еще помню сладкий вкус их плоти.
– Тварь! – закричал взбешенно Валентин и ударил всей своей магией.
Не давая даже вздохнуть ни себе, ни врагу, он дрался, не чувствуя боли в сломанной руке. Уходя от когтей альфы и нанося все новые удары. Скалясь, как безумный, и совершенно потеряв голову от ненависти и накатывающих воспоминаний. Воскрешая в памяти бледные мертвые лица любимых. Запах пепла, который преследовал его всю жизнь, и багряные реки крови навечно умолкших улицах. Ненависть, черная, сжигающая его все эти годы, затмила полностью разум, заставляя магию бушевать и сорваться из-под контроля. Разнося все на своем пути и желая добраться до скалящегося Кайрена.
Валентин потерял контроль над ситуацией на одно лишь мгновение. Жалкие тридцать секунд, которых хватило, чтобы оказаться в самом эпицентре Ада, когда на лестницу выбежал бледный и испуганный Питер. С ужасом вскрикнувший, когда в миллиметре от горла его вампира прошли черные острые когти. Один полный отчаяния крик, который решил их судьбу, когда Кайрен резко поднял голову и, широко распахнув глаза, наткнулся на застывшего со слезами на глазах бывшего любовника. Один глубоких вдох, и он все понял.
– Нет! – вскричал в отчаянии Валентин и бросился наперерез рванувшему к лестнице Кайрену.
Его отбросило в сторону, а Питера вздернуло в воздух, пригвоздив к стене. Вся стая застыла, загнав резко остановившихся и переставших драться вампиров. Все время словно остановилось, повисая в воздухе тяжелым камнем. В преддверии уже известного приговора и бессильном ожидании его исполнения. А рычащий и кричащий Валентин только и мог, что извиваться под чужой давящей магией.
– Так значит, это был ты, – все еще не веря собственным глазам, хрипло произнес Кай.
Он дернул испуганного Питера вниз, до крови ободрав его плечо и заставив вскрикнуть от боли. Питера швырнуло на пол, и тот начал отползать назад, не в силах оторвать полный ужаса взгляд от уродливого чудовища, которое когда-то было похоже на Кайрена Валгири.
– Вот это сюрприз, – оскалился Кай и перевел взгляд на бешеные глаза извивающегося Валентина, – не знаю, что делать. Ржать от комичности ситуации? Великий Владыка подбирает объедки со стола оборотней. Или рыдать от умиления? Великая любовь шлюхи и никчемного калеки. Обосраться от романтизма! А твой нежный, трепетный мальчик не рассказывал тебе, как я его пользовал, м? О, думаю, что ему будет, что рассказать. Не правда ли, малыш?
Питер побелел от ужаса и в отчаянии посмотрел на осатаневшего Валентина. Тот поймал его взгляд и, с трудом сглотнув ком в горле, еле слышно прошептал:
– Я знал... С самого начала все знал, но это ничего не изменило.
– Прости меня, – всхлипнул Питер и дернулся к нему, когда его, схватив за горло, подняли над полом.
– Нет! – широко распахнув глаза, заорал Валентин и еще больше задергался в своих путах.
– Тогда скажи мне: где Алан? – рявкнул взбешенный Кайрен.
– Я не знаю!
– Ложь! Твои ублюдки пришли за ним! Они пытались увести его и чуть не убили. Я знаю, что их послал ты!
– Я не хотел его смерти! Он нужен был мне живым, чтобы, наконец, избавиться от тебя. Но что-то пошло не так. И если ты потерял своего сопляка, то я в этом не виноват!
– Его увезли Мечники, и ты единственный, кто знает где они.
– Не знаю! Они ушли из своего замка много веков назад. Это ты вытравил их!
– Ты знаешь и скажешь, – тихим опасным голосом произнес Кай, – иначе наш дорогой Питер лишится своей нежной тонкой шейки.
– Я не знаю, – хрипло произнес Валентин, – отпусти его. Он не виноват в случившемся. Он ничего не сделал.
– Мне плевать. Ты знаешь, что я сделаю с ним. Ты ведь помнишь.
– Я клянусь тебе, чертов ублюдок! – закричал Валентин, но рука Кайрена не остановилась, медленно сжимая горло задыхающегося Питера, – ты ведь уже прочел меня! Отпусти его!
– Ты отнял у меня Ивона и чуть не забрал Алана, – мрачно и холодно произнес Кай, – третьего раза не будет.
Питер уже не видел полные животного ужаса любимые зеленые глаза. В его гаснущем сознании отпечатался лишь полный холодной концентрированной ненависти взгляд оборотня и вой, от которого содрогнулись стены особняка. Черные когти были уже в миллиметре от его груди, когда неожиданно раздался злой рык Гора.
– Чужие! – рявкнул он и молниеносно отлетел от взорвавшихся окон.
Вампиры были забыты в ту же минуту, когда фасад особняка буквально рухнул, и внутрь ворвалась целая толпа вооруженных до зубов бойцов в черной форме без опознавательных знаков. Чье появление сопровождалось целой стаей летучих мышей, закружившихся в вихре и выпустивших из себя вампиров. Именно они и попытались зажать стаю своей магией.
Их отбросило с такой силой, что двух вообще смело на улицу, а еще троих вообще под крышу. Первый же человек, посмевший поднять ствол на Кайрена, наткнулся на дуло Ruger SR9, наставленное аккурат между глаз. Ни одна мышца не дрогнула на лице Гора.
– Пристрелю, – совершенно спокойно произнес он.
– Уверен, что успеешь? – раздавшегося за спиной низкого, обволакивающего голоса он явно не ожидал.
Как и острого лезвия из зачарованного серебра у сонной артерии. Почему Кай медлил и до сих пор не свернул шею этому жалкому человеку, было неясно. Тот стоял и напряженно рассматривал людей. Настороженно принюхиваясь и чему-то скалясь. Гор верил своему альфе и доверил бы свою жизнь, даже не раздумывая, но вот конкретно ЭТА личность за спиной только что подписала свой смертный приговор.
