Текст книги "Запах Вереска (СИ)"
Автор книги: Kapkan
сообщить о нарушении
Текущая страница: 42 (всего у книги 54 страниц)
Не слушая больше слов друга, Салливан нажал на отбой и, кинув телефон на соседнее сидение, глубоко вздохнул. Впереди уже были видны огни города...
*
Утро на Роули-Роуд по всем меркам должно быть сегодня весьма шикарным. Роберт Салливан уверен в этом на все сто. Особенно когда, несмотря на солидный возраст, ему удается незамеченно проскользнуть мимо жены (в халате и тапочках, что, надо сказать, не совсем по этикету) в свой кабинет, спрятав за пазухой медовый (Джек Дениелс). А уже здесь, запереться и на два пальца налить сверкающую янтарную жидкость в граненый стакан. Аромат настолько прекрасен, что на заднем фоне слышится небесный хор ангелов. Утренняя газета, полностью свободный выходной, горящий камин и можно спокойно расслабиться. Он уже готов сделать вожделенный глоток, когда дверь от пинка с грохотом распахивается, встретившись со стеной, и в прихожую влетает торнадо с горящими глазами и зверским выражением на лице.
– Папа, твой сын педик и идиот! – гаркает упомянутый сын, из-за чего рука дергается, чуть не опрокинув содержимое стакана, – ты должен вычеркнуть меня из завещания!
– Роберт, если ты посмеешь вычеркнуть нашего сына, я подам на развод и оторву твои яйца! – орет со второго этажа горячо любимая жена.
– А ничего, что у меня даже завещания нет? – интересуется старший Салливан, а потом возмущенно добавляет, – и вообще, я еще слишком молод, чтобы думать о таких вещах!
Он смотрит на мрачное и помятое лицо сына и понимает, что тот сейчас в хреновом состоянии. Намного хуже, чем когда он забирал его вместе с дружками после грандиозной попойки, вследствие которой они, хрен знает как, оказались в пустыне посреди Австралии.
– Ты не шутил, – обреченно кивает Роберт и, увидев еще более потемневшие глаза Алана, залпом осушив стакан, садится обратно на диван.
Вскоре приходит и жена. Она смотрит на сына с печалью и тревогой, но не пытается подойти. Арнелия Салливан умная женщина и чуткая мать. Она знает своего мальчика, как облупленного и любит настолько, насколько только мать может любить свое дитя. И она отлично знает, что Алан сейчас в таком состоянии, что его лучше не трогать. Он должен выговориться, отпустить себя и тогда уже можно будет обнять и успокоить. А сейчас она достает еще два стакана и, налив виски всем троим, садится рядом с мужем. Алан с тяжелым вздохом опускается на диван напротив них и прикрывает глаза.
– А вот теперь с самого начала и помедленнее, – пытаясь переварить первое заявление горячо любимого отпрыска, произносит Роберт.
И Алана прорывает. Он рассказывает им обо всем. Утаивая лишь то, что почти все участники его истории – оборотни и вампиры. Чего отцу с матерью он точно никогда не скажет даже под пыткой. Он рассказывает о них с Кайреном. О том, как все это началось. О том, что он честно пытался остановиться, пытался игнорировать, но не получилось. Он говорит, захлебываясь словами. Впервые он настолько не сдержан, и Роберт понимает, что его мальчик не просто влюбился, он теряет голову. А потом Алан рассказывает об услышанном. Ему тяжело. Ему так тяжело и обидно, что начинает не хватать воздуха. С каждым новым словом перед глазами снова и снова встает сцена в кабинете Валгири, а в ушах звенят холодные, полные ненависти слова. К концу рассказа он сидит, вцепившись руками в волосы, а рядом сидит и крепко обнимает мать. Бутылка виски почти пуста, а глаза Роберта Салливана похожи на штормовое небо.
Его нахрен не интересует, какая у сына ориентация. Тот и без того столько тараканов имеет, что проблемы, связанные с ними намного серьезнее, чем то, с кем предпочитает делить постель Алан. Он безупречный сын, любящий и преданный. Ужасно ворчливый, но верный. С железной хваткой и крепкой волей. Умный, хитрый манипулятор, чем пошел явно в него, а вот своей красотой и бешеным нравом он точно пошел в мать. И вашу мать, это ЕГО МАЛЬЧИК! Он порвет этого Валгири на куски! Заживо в асфальт закатает!
– Урррою! – низко, опасно рычит старший Салливан.
– Ну-ну, успокойся сыночек, – поглаживая взлохмаченную макушку Алана, тихо говорит мать, – я этому уроду глаза на жопу натяну, хочешь? Вон, папа тоже согласен. Хочешь, глотку ему вырвем? Только успокойся, маленький.
Алан обнимает мать и не знает, что ему делать: рыдать или смеяться. Отец уже готов достать ружье, и Салливан уверен, что, если даже скажет о том, что Валгири – оборотень, отца это не остановит. Маман тоже сверкает глазами, и, скорее всего, хватит одного слова, чтобы та сняла шкуру с Кайрена и подарила ему. И за что ему такое счастье? Наверное, в прошлой жизни он был святым, раз сейчас у него такие родители. И это не игра. Они и вправду принимают его таким. Они любят его, и этой любви так много с самого его рождения, что он просто не знает, как может быть иначе. Мать не кривит нос и не отодвигается от него, словно от прокаженного. Отец не кричит и не устраивает скандалов. По глазам видно, что он немного шокирован, но больше ничего не меняется. Да. Господи Боже! Он сейчас ведет себя, как отец малолетней дочери, которую обидел школьный мудак. Он смотрит на них и гадает: а была бы реакция той же, если бы они знали об истинной природе Валгири?
– Ничего не хочу, – со слабой улыбкой, которая совершенно не касается глаз, тихо отвечает он.
– Что собираешься делать? – цепко оглядев сына, спрашивает Роберт.
– Уеду. Может, проветрю голову.
– Когда?
– Сегодня вечером.
– Так скоро? – удивленно вскидывает брови Арнелия.
– Так будет лучше, мам.
– Не стой на душе ребенка, женщина! Он у нас мальчик взрослый и умный, знает, что делает.
Если бы... Он давно уже не знает, что делает. Может быть, величайшую ошибку в жизни или самую правильную вещь. Но решение он менять не собирается. О том, что Валгири явится забрать свою игрушку домой, он отлично знает. За родителей нет нужды беспокоиться. Те отлично могут о себе позаботиться. О своих врагах – тоже. Кем бы они ни были.
Они разговаривают до самого вечера. Говорит в основном мама, но это к лучшему. Ее голос успокаивает и отвлекает. Она рассказывает о подругах, о новом любовнике своего тренера по фитнесу, от чего отец ржет и говорит, что, видимо, педики сейчас размножаются воздушно-капельным путем. На что Алан и Арнелия синхронно закатывают глаза.
А уже вечером, когда он в своей комнате собирает вещи, приходит отец. Он ставит на его письменный стол толстый желтый конверт и, вздохнув, садится в кресло. В конверте два идеальных поддельных паспорта, билет до Дублина, кредитные карточки, на которых, Алан уверен, столько денег, что ему хватит лет на пять, если не больше. Две новые симки и чистый телефон, который невозможно отследить.
На удивленный взгляд сына Роберт хмыкает и пожимает плечами.
– Давно сделал. Есть еще два таких пакета – для меня и мамы. Думал, что когда-нибудь пригодится. Видимо, пришло время.
– Пап, – он даже не знает, что сказать, – прости меня, если сможешь. Прости, что разочаровал.
– Не мели чепухи, – раздраженно отмахивается бизнесмен и, встав с места, мягко сжимает предплечья сына, – ты – олицетворение всех моих трудов и мечтаний. И я безумно горд, что ты мой сын. А что касается твоих постельных предпочтений, то я как-нибудь переживу это. Только, ради Бога, не смей краситься и одеваться в женские тряпки. Мое бедное старое сердце не переживет этого.
– Папа!
– Что папа? И вообще, твоя голубизна не повод лишать меня внуков! Лучше думай, где их доставать будешь.
– Пап?
– М?
– Я люблю тебя, старый засранец.
– И я тебя, сына.
Объятия отца крепкие и надежные. Плевать, что выглядит сопливо. Их семейка всегда была с приветом и вообще нестандартная. Может быть, именно поэтому они были счастливы? Он не говорит им, куда отправится. Так безопасней. Просто садится в такси и едет в аэропорт. На прощание поцеловав мать и обняв отца. Всю дорогу он думает о принятом решении и все больше убеждается в том, что прав...
Багаж сдан, билет вместе с паспортом на имя Джаспера Донавана в сумке. А в ладонях багряным переливается медальон, подаренный ему перед Рождеством. Семьдесят капель его любви и чужой лжи. Только теперь эти капли не обещание счастья, а жестокая насмешка и яд, который убивает его. Медленно и необратимо. Кулон покачивается на вытянутой руке прямо перед глазами и просто манит вышвырнуть в мусорное ведро, так же, как выкинули его собственное сердце.
Вместо этого он обматывает длинной цепочкой свой надрывающийся все это время телефон и оставляет на металлическом ограждении перед стеклянной стеной зала ожиданий. На дисплее горит имя Кайрена, но уже слишком поздно. Алан дежурно улыбается стюардессе и, протянув свой билет, идет на посадку.
Он не знает, что несколькими минутами ранее в аэропорт врывается Кайрен вместе со своими оборотнями. Они рыщут повсюду в поисках его следов. Гор заставляет диспетчера остановить несколько самолетов, но Алана нет ни на одном борту. А Кайрен, не переставая, звонит и, наконец, уловив тонкий, почти исчезнувший аромат своего человека, бросается сквозь толпу. Пытаясь не потерять последнюю ниточку в этой мешанине запахов и следов. Он всматривается в лица вокруг, но не находит того, кто нужен. Алан не отвечает, и с каждой минутой Кай все отчетливее чувствует, что теряет его. Он не хочет этого, не может без Салливана. Не слыша биения его сердца, не чувствуя его эмоций, альфа тонет в человеческом хаосе вокруг. И, когда он уже готов применить магию, возвращается бледный Гор. В его руках звенит телефон Алана. Он обмотан кровавым медальоном.
Кайрен слышит издевательский смех Бездны в голове...
*
О том, что Кайрен Валгири, очертя голову, сорвался из страны в ночь свадьбы своего племянника, скинув проведение ритуала с себя на своего брата, в Британии знает каждая собака. Волчий Совет обсасывает эту сплетню уже вторую неделю, во время которой черный альфа успевает хорошенько встряхнуть пять стран и довести до инфаркта еще парочку. Он, как одержимый, снова и снова кидается на малейшую новость о своем потерянном человеке. Он забрасывает почти все свои дела и ищет, но результатов нет, а кланы гудят словно улей. И вместе с ними взбудоражен и весь Вампирский Двор. Все горят желанием узнать о том человеке, из-за которого альфа Валгири так потерял голову. Но его тайну теперь хранят пуще прежнего, а те, кто знают, не смеют заговорить.
Кардинал-епископ Роберт Пелл сидит в небольшой уютной гостиной своей квартирки на краю Лондона (за что надо сказать спасибо Валгири) и наслаждается теплым дорогим чаем. Он смотрит на пылающие дрова в камине и размышляет о превратностях судьбы. В особенности той, что касается последних событий. Да, здесь уж точно от судьбы не уйдешь. А ведь он почти разгадал тот секрет, который так будоражит умы жаждущих власти глупцов. Ответ был так прост и находился прямо перед их носом все эти века. Ему не хватает лишь последних кусочков головоломки, чтобы сложить все вместе.
Эти самые последние детали приносит неожиданный дверной звонок и уверенность Томаса в том, что это могут быть только члены стаи Валгири. От этого его удивление и страх становятся больше, когда на пороге он видит трех неизвестных мужчин. Когда же он пытается захлопнуть дверь, ее просто перехватывают и, ухмыляясь, раскрывают шире. Один небрежный взмах руки, и пискнувшего парня буквально сметает на мягкий диван. Мужчины не спеша заходят внутрь, и один из них обводит взглядом жилище кардинала-епископа. Пелл напряженно следит за ними и, кинув предостерегающий взгляд на готового дернуться к телефону Томаса, качает головой.
– Добрый вечер, мистер Пелл, – блестя темно-карими с золотыми прожилками глазами, расплылся в хищной улыбке Кристофер Готфрид.
– Судя по тому, что ваши подчиненные все еще не разорвали нас, – не отрывая глаз от нагло ухмыльнувшегося оборотня и вампира за спиной Готфрида, осторожно произнес Пелл, – осмелюсь предположить, что вас послали не за нашими трупами.
– У нас другие планы на вас, мой дорогой кардинал-епископ.
Через пятнадцать минут после этого Маркусу сообщили о вырубленной охране и пропаже Роберта Пелла вместе с внуком. До Кайрена эта новость доходит меньше, чем через двадцать минут. Но, говоря откровенно, ему сейчас не до того. Он не спит уже вторую неделю, шерстит весь Нью-Йорк, но не находит ни одного следа. В аэропорту Кеннеди сообщают лишь, что Алан Салливан прошел посадку на рейс до Парижа. Гор вылетает первым же рейсом, но уже через сутки возвращается с пустыми руками. Тот же самый мистер Салливан не был зафиксирован ни в одном аэропорту ни Парижа, ни в любой другой точке Франции. Его волки знают это точно, потому что встряхивают лягушатников основательно.
После этого остается только один человек, который может знать, где Алан – Роберт Салливан. Которому их разъяренный альфа наносит весьма неожиданный визит. По крайней мере, в «Амариллис» явно не ждут мужика со зверским выражением лица, которого можно смело охарактеризовать как «преступный элемент: при поимке – застрелить к чертовой матери от греха подальше». За ним идут четверо таких же амбалов, с хищными глазами и фактурой, весьма мотивирующей на покупку памперсов. Вякнувшая было секретарша забывает родной язык под прессингом взгляда альфы. И то, как оперативно сотрудники скрываются с их пути, говорит о богатой практике. Гор уверен, что практику у этих милых мальчиков и девочек вел Алан.
Кабинет директора встречает тишиной и рабочей атмосферой. Обставленный со вкусом и практично. А за старинным столом из дерева и стекла, в удобном кресле, сидит более старшая копия их Алана. С модно подстриженными серебристо-белыми волосами, в которых белых прядей явно побольше будет. Упрямым подбородком и вполне узнаваемыми чертами лица. С морщинками в уголках губ и холодно блестящих за прямоугольными стеклами серо-голубых глаз. Мужчине уже за сорок. Одет он в дорогой элегантный костюм и, положив на стол бумаги, смотрит с явным недовольством. Одна рука лежит на столе, другая – опущена.
– Чем могу помочь? – голос такой же низкий, чуть грудной.
– Алан Салливан, – не отрывая взгляд от сузившихся глаз человека, мрачно произносит альфа, – мне нужен Алан Салливан.
– Боюсь, что его нет в стране и в ближайшее время не будет, – холод в голосе мужчины режет остро.
– Знаю, – кивает альфа, – поэтому и пришел к вам. Мне нужно найти его.
– Какие-то проблемы с заказом?
– Нет.
– Жалобы?
– Нет.
– Проблемы со страховкой?
– По личному вопросу.
– А для этого, сукин ты сын, он будет недоступен еще лет триста! – эти слова Роберт цедит сквозь зубы с таким презрением, словно поливает помоями.
Его голос не дрожит ни на минуту. Глаза становятся почти прозрачными. Нет никаких эмоций и мыслей. Абсолютный ноль, который вгоняет в ступор и заставляет всех их удивиться. Кроме Кайрена. Тот криво ухмыляется, не разрывая взгляда, и почти буднично произносит:
– Какая экспрессия! Я в восхищении. Ваш дражайший сынок сбежал от меня, не объяснив ничего. Не отвечает на звонки уже которые сутки, не объявляется ни дома, ни у друзей, ни на работе. Ну, и кто после всего этого сукин сын? Где он?
– Не знаю, – пожимает плечами Роберт и морщится, – а если бы и знал, то ничего бы не сказал. Я много чего о тебе слышал, Валгири. Только вот никак понять не могу, чем ты так привлек моего сына, что он посмотрел на такого урода. Всегда говорил малышу не заниматься благотворительностью.
Это такая пощечина, что не ответить просто невозможно. Даже у вечно спокойного Гора готова от бешенства сорваться крышка. Его парни уже хрустят пальцами и сверкают бешено глазами, но Кайрен даже не реагирует. Золотые глаза сужаются, а на губах появляется усмешка.
– Возможно. Но только если у твоего сына есть яйца, пусть сам скажет мне это в лицо.
Кайрен встает с места и раздраженно выходит из кабинета. Его волки идут следом и недовольно порыкивают. И Гор честно не понимает поведение своего альфы.
– Мы так и уйдем с пустыми руками? – возмущенно произносит он, – Алан – его единственный сын, и он просто не может не знать где он.
– Он не лжет, – не сбавляя скорости, произносит альфа.
– С чего вы взяли?
– Он чертовски похож на Алана, – хмыкает Кай, – он даже огрызается так же. А это значит, что они даже лгут одинаково. И сейчас это была не ложь. Роберт и вправду не знает где Алан.
– Что тогда будем делать? – выйдя из здания вслед за альфой, поинтересовался Гор.
– Искать, – кинув мрачный взгляд на горизонт, произнес старший Валгири...
– Вот это норов, – после ухода оборотней насмешливо произнес Кристофер и, ухмыльнувшись, опустился на край стола Роберта, – интересный экземпляр.
– Между прочим, этот «экземпляр» сделал больно Алану, – вытащив Colt “Magnum 500”, прикрепленный к задней части крышки стола, холодно отозвался Роберт.
– Перерезать ему глотку? – буднично поинтересовался Готфрид.
– И тогда Алан не переживет, – раздраженно ответил старший Салливан.
– Неужели все настолько серьезно? – нахмурился Крист, – они не могли успеть так сильно увязнуть.
Роберт вытащил одну из пуль и поднес к глазам. Идеальная работа и подходящая оправа для чистой смерти. Густой черный яд с алыми прожилками, который пульсирует в такт, словно сердце. Оно заперто в такой хрупкой прозрачной гильзе. В то время как ее металлическая шапка покрыта сплошными письменами на древних языках. Кайрен Валгири даже и не подозревает, как близко сегодня он был к своей смерти. Не придуманной и не мифической, а к самой настоящей.
– Кровь не вода, Кристи, – задумчиво произнес он, – она требует свое. Так что они увязли слишком глубоко. Я знаю, что у них там произошло, но это ничего не меняет. Алан не сможет уйти, он уже сделал свой выбор.
– И что будем делать?
– Следить и готовиться. Времени у нас мало. Как наш общий друг?
– Вместе со своим внуком размещен со всем комфортом, – кивнул Кристофер и, подойдя к высоким окнам, слегка отодвинул светлые жалюзи, – мечники пока еще ничего не знают. Ватикан – некомпетентные идиоты, которые идут по оставленным мной следам. Оборотни – пытаются не перегрызться, но в свете Валгири у них это выходит с трудом. Валентин ведет активные переговоры с людьми и волками. Очень хочу увидеть реакцию черного альфы, когда он узнает. О, еще недавно навестил старика. Передавал привет и сказал, что всегда будет готов принять нас, если что-то пойдет не так.
– Прекрасно, – довольно изрек Роберт и откинулся в кресле, – обожаю, когда все идет по плану.
– А я-то как люблю, – пропел Готфрид и, не отрывая взгляд от кого-то внизу, насмешливо прищурил блестящие глаза.
Гор захлопнул дверь машины за альфой и уже хотел отойти ко второй, когда неожиданно спину прожег чужой взгляд. Плечи закаменели, а цепкий взгляд моментально просканировал все вокруг. Ни одного намека на опасность, но чужое присутствие не исчезло. Оно окрасилось в легкий налет эмоций. Этого хватило, чтобы Гор резко развернулся и поднял взгляд на здание «Амариллиса». Тот, кто смотрел на него, даже и не подумал скрыться или закрыться. Жалюзи совсем незаметно колыхнулись на окнах последнего этажа, и Гору почудился хищный блеск чьих-то шоколадно-золотистых глаз...
====== Я искал твое сердце ======
Постоянно задаешься вопросом: «Что он делает сейчас?»
И как же все докатилось до лжи?!
Порой мне кажется, что лучше вообще никогда
Не искать ответа на вопрос «почему».
Там, где есть желание,
Будет и пламя.
Там, где есть пламя,
Кто-нибудь обязательно обожжется.
Но ведь, получив ожог,
Ты не умрешь от этого.
Ты должен подняться и попытаться,
Должен подняться и попытаться снова,
Ты должен подняться и попытаться!
Да, да, да!
Забавно, каким обманчивым может быть сердце!
И далеко не пару раз...
И почему мы так легко влюбляемся?
Даже тогда, когда это неправильно.
Там, где есть желание,
Будет и пламя.
Там, где есть пламя,
Кто-нибудь обязательно обожжется...
Pink – “Try”
Весной Урал красив так, как, пожалуй, не красивы даже альпийские луга и леса. С каждым днем все меньше снега и солнце ласковее греет. Воды Велса беснуются, как проклятые, и воздуха так много, что им можно захлебнуться. Урал красив и тих. Его леса тянутся на многие мили и скрывают под густыми шапками деревьев дикие тропы. Земля пахнет первой травой и где-то далеко слышна кукушка. Ветер свистит среди каменных гротов и тянет с собой аромат цветущего боярышника.
И неважно, что, кроме этой природы, этот край еще и один из важных регионов России. Что здесь, как и везде, есть города и много людей. Что улицы полны шумных машин, что где-то гремят заводы и идет в гору чей-то бизнес. Кафе блестят своими вывесками, и модные дамочки демонстрируют своим милым (умрите жалкие сучки! Вадик мне таааакое колье подарил!) подружкам дизайнерские украшения от богатых папиков. Это не Москва и даже не Петербург, но и здесь, как и везде, каждый день люди встречаются, влюбляются, строят жизнь, а может, и начинают все с чистого листа.
Россия огромна, и каждый ее край не похож на другой. Родина поэтов и художников, королей бизнеса и обыкновенных людей. Люди здесь разные, разные и мысли. Умом Россию не понять. Ее надо понимать душой. Урал – частица ее души. Наверное, одна из самых прекрасных. С ней может сравниться только Тайга. Дикая, не тронутая людьми, живая и дышащая. Увидеть ее однажды – и невозможно не влюбиться в ее изумрудные леса и туманы, плывущие над рекой.
Только поселок Василек стоит далеко от Тайги. Он находится далеко за Уралом. Тихий, спокойный, со старыми домами с выцветшими крышами. Люди здесь живут уже которое поколение и знают друг друга в лицо. Здесь никогда не происходит ничего примечательного, ну, кроме пропавшей коровы или незаконного самогонного аппарата. За хозяином которого бабы полдня бегали, чтобы как следует «отлюбить». Мол, незачем совращать мужиков всякими непотребствами. Мужики дружно кивали, клялись, что ни капли в рот не возьмут и бегали тайком в сарай Трофимовича за тепленьким. Собственно, на этом и спалился дражайший бизнесмен Трофимович. Сразу прилетело скалкой от собственной жены.
А еще здесь есть кордон, куда летом приезжают поохотиться богатеи. Модно сейчас отдыхать в стране. Мол, Лондон и Париж уже приелись и стали скучнее. А русскому человеку подавай что-то новое. Экстрима мало, видите ли. Угу, в русской глубинке этого «экстрима» так много, аж девать некуда! А впрочем, каждому свое. Хотят почувствовать себя в объятиях дикой природы, поиграть в крутых рейнджеров, умеющих выживать везде (неделя без интернета и телефона – это просто нечеловеческие условия)? Так областная администрация не против. Особенно, если платят хорошо. Вот и посылают преспокойно к Лешему.
Есть в Васильке и такой кадр. Единственный егерь на кордоне. Лешего здесь знают все, и одновременно не знает никто. Откуда он пришел, как на самом деле зовут? Просто однажды встретил его участковый, когда поехал на кордон Васильевича проведать. А тот и представил, как свою замену, и сказал, что едет в Москву к дочке. С того дня Леший и поселился в старой добротной избе в глубине леса.
Молчаливый, нелюдимый и одинокий. Сколько лет – можно лишь гадать. Волосы серебристо-белые, как и борода. Возможно, сорок или больше. Мрачное лицо и заострившиеся черты лица. Упрямая складка у губ и глаза такие, аж мороз по коже. Серо-голубые, красивые и бесконечно мертвые. Высокий, плечистый. С прямой спиной и таким телом, что половина баб слюни пускают каждый раз, когда он выходит из своего леса. А выходит он раз в месяц. Пополнить припасы и позвонить. Света в магазине локти всякий раз кусает, пытаясь подслушать, но у нее ничего не получается. У Лешего, словно глаза на затылке или нюх, как у зверя. Он ловит ее, и одного пристального взгляда хватает, чтобы ее смело ледяным морозом.
Их новый егерь – мужик видный и цепляет взгляд. Но каждую девицу, полезшую к нему с желанием приголубить и приласкать такого глубоко несчастного его, выставляют молча, не обращая внимания на истерические вопли. Леший ни на кого не смотрит. Ни на первых красавиц, ни на тех парней, которые даже не пытаются скрыть своих заинтересованных взглядов.
Он говорит редко и только по делу. Не водит ни с кем дружбу. Отказывается «культурно посидеть» с мужиками. Часто помогает Митрофановне с огородом. Рубит дрова для деда Клима и собирает лечебные травы для бабы Зины. Деревенские кумушки перемывают ему кости каждый раз, когда видят. Каждое их предположение одно другого фантастичнее. Осаждает их всегда баба Зина. Она умная женщина, прожившая на этом свете немало лет. Она видит и знает много чего. Недаром деревенская знахарка.
Она слушает этих глупых старых куриц и качает головой. Одна божится, что видела, как к Лешему по ночам сын кузнеца Яра бегал. Другая возмущается и рассказывает о потаскушке жене, которая сбежала от мужа, и теперь Леший горюет. Третья уже готова открыть рот, когда на нее голубыми глазами сверкает мрачная баба Зина. Сухими пальцами она стряхивает пепел своей самокрутки и щурится совсем по-лисьи.
– Нет у него души для других, – тихо говорит она.
– Почему это? – боязливо спрашивает четвертая и, видно, что с трудом сдерживается, чтобы не перекреститься, дура старая.
– Лесное чудище украло, – отрезает старая знахарка и захлопывает свою калитку перед белыми испуганными лицами.
Год... Он здесь уже целый год. Обжился, получил работу и, можно сказать, настоящий курорт. У него здесь нет ни имени, ни фамилии. Его история пуста, и нет никаких связей. Далеко, почти на краю света, как любят называть эту страну в Европе и Америке. Здесь нет ни одного знакомого лица и даже шанса повстречать таких. О, он хорошо позаботился о том, чтобы его никто не нашел. А в том, что его будут искать, не было никаких сомнений.
Джулиан надежный источник сведений. Алан звонит только ему и то только раз в месяц, чтобы узнать последние новости. Его и ищут по всему миру. Кайрен уже перетряхнул больше ста стран, но они не могут найти его следов. Его волки следят за родителями Алана и, возможно, даже за Джи-Джи, но пока что их ничто не выдало. Отслеживают все звонки и бесятся, потому что не могут ни отследить, ни прослушать только Джулиана. Никто не знает почему, а Алан подозревает, что в этом замешан крестный.
Они говорят о работе, о семье, погоде и еще о многом, но никогда о Кайрене Валгири. Только лишь раз Джулиан осмеливается заикнуться о его возвращении, но Алан еще не готов. И, возможно, что никогда и не будет. Потому что ему до сих пор плохо. Года должно было хватить, чтобы он забыл, наконец, чтобы продолжил жить, как и до встречи с Кайреном. Вместо этого Алан чувствует, как умирает с каждым днем. И он не может понять, почему так. Почему до сих пор в голове вертятся жесткие, полные ненависти слова альфы! Почему он видит этого проклятого мужчину в своих снах. Почему каждую минуту ждет черного волка, что выйдет из глухой зеленой чащи. Этого не будет, он знает. Ничего больше не будет. А сердце все равно в ошметках.
Салливан и вправду старается. Он ладит с местными, сторожит лес, ловит браконьеров. Иногда выбирается в город. Почти не спит ночами и воротит взгляд от пытающихся заинтересовать его мужчин и женщин. Он много молчит и все больше уходит в себя. Сам скоро одичает в своих лесах, но это хоть немного помогает. Алан старается, ведь, в конце концов, свет клином на Кайрене Валгири не сошелся. Он искренне верит в то, что ему становится лучше, когда очередной звонок Джулиану рушит все.
– Он сделал мне предложение! – орет в трубку до неприличия счастливый Джи-Джи.
– Что? – Алан в таком ступоре, что чуть не садится мимо деревянной лавочки.
– Господи, Алан, ты в своей глуши совсем родной язык забыл?! – смеется друг, – Уоли сделал мне предложение! Свадьба через неделю, и ты должен прийти на нее! Ты мне обещал, черт возьми!
Джулиан тараторит без остановки и смеется громко. Он счастлив, как никогда прежде, и да, он любит Уоли, как сумасшедший. Но мозг Алана уже лихорадочно думает совсем в другом направлении. Неужели Уолтер наконец рассказал ему? Судя по тому, что самого Алана даже через телефон не обматерили за ложь и не устроили истерики на тему «о Боже, я трахался, как кролик, с настоящим волком, а ты мне даже не сказал!», Джулиан все еще в полном неведении насчет мохнатого секретика своего будущего мужа.
– Джулзи, – подбирая слова, мягко произносит Алан, – а скажи мне, Джулзи. Твой Уоли в последнее время тебе ничего такого не говорил?
– А должен был? – удивленно интересуется Джулзи, – если ты имеешь в виду о его бывших, то это уже пройденный этап, и меня совершенно не интересует, кто у него был до меня. Так что, да, я все знаю.
– Блядь!
– Что? Что ты там говоришь? Ни черта не слышно!
– Говорю, что просто охуенно счастлив! – по-зверскому выражению лица видно, НАСКОЛЬКО он счастлив, – так, когда свадьба?
– Через неделю и... Ал, ты – вся моя семья. Приезжай, пожалуйста. Я знаю, что ты не хочешь видеть его, но...
– Я буду, Джулзи, – мягко ответил Алан, – напьюсь до поросячьего визга, опрокину свадебный торт и дам в морду твоему жениху, как и подобает старшему братику невесты. Будешь в белой фате?
– Алан!
– А чулочки с кружевами будут?
– Умолкни ты, грязный извращенец! – возмущенно взвизгнул Джулиан и бросил трубку.
А вот Алану было не до смеха. Он вылетел из магазина, не обратив внимания на вопли Светы о позабытых пакетах с едой и нырнув в салон своего старого Виллиса, ударил по газам. Мотор громко заворчал, и машина сорвалась с места. Подпрыгивая на ухабах и несясь в сторону кордона...
Год... За этот проклятый год он успевает превратить в Ад жизни всех, кто окружает его. И вместе с ними Кайрен все глубже топит себя в крови и ненависти. Потому что он ужасно устал и отчаялся. С каждым новым днем надежда найти и вернуть себе своего человека тает. Он перестает надеяться.
Они не прекращают поиски все это время. Плевать на Ватикан с его новыми нападениями и на Мечников. Все дела, связанные с ними, он давно сбросил на плечи Маркуса и Дианы. А сам он вместе с Гором и своей стаей ищет Алана. Позади сто шестьдесят стран, и впереди почти столько же. Но нет никаких следов, никаких свидетелей. Молчат информаторы, ни одна камера не фиксирует лицо, даже отдельно похожее на Алана Салливана. Счета, зарегистрированные на его имя, остаются нетронутыми. Прослушка не дает результатов.
Кайрен срывается из одной страны в другую. Пытается отыскать по следу, по запаху. Он слушает миллионы сердцебиений и ловит столько же эмоций, но в этом хаосе нет той одной красной нити, что смогла бы привести его к Алану. На его зов отзывается одна пустота и холод. Ледяной мороз, который проникает под кожу и по венам добирается до самого сердца. От него так больно.
