Текст книги "Запах Вереска (СИ)"
Автор книги: Kapkan
сообщить о нарушении
Текущая страница: 26 (всего у книги 54 страниц)
Молнии продолжали разрезать небо, словно острые ножницы. Каждый их «щелк» отдавался раскатами грома. Тяжелые капли воды барабанили по крышам и стекали по запотевшим стеклам. Осень уже наступала в полную силу тяжелыми свинцовыми облаками, нависающими над землей, и густым туманом, окутывающим древний лес. Ночи становились холодней и длинней. А дни сменялись со слишком большой скоростью. Слишком...
Очередная молния ударила совсем близко и на несколько мгновений озарила утопающую в темноте комнату. Алан все так же лежал на боку и, укрывшись теплым одеялом, бессмысленно смотрел вперед. Не нужно было быть гением, чтобы понять, где был до этого Валгири. Блондин и так знал, что на следующее утро, когда Джер во время завтрака подаст ему свежую газету, он на первой же странице увидит крупный снимок каких-нибудь обугленных развалин. Ниже же прочтет душещипательную статью о несчастном случае или теракте, унесшим несколько десятков жизней. А сам «несчастный случай или теракт» будет сидеть во главе стола и, безэмоционально слушая новости, пить свой кофе, в уме уже планируя очередной свой шаг. Он не обратит никакого внимания на всеобщее молчание и на сжатые кулаки подавленного Уолтера. Потому что для мальчишек это будет своеобразным уроком о том, что надо думать о последствиях своих поступков. При свете дня Валгири опять станет заносчивым ублюдком, плевавшим на мнение других и с легкостью рушащим чужие жизни, словно для него самого жизнь не стоит и ломаного цента. Напрочь стирая из памяти того Валгири, которого он видел этой ночью.
Язвительный, хитрый, умный и интересный собеседник. С низким, чуть хриплым голосом, с по-хищному бесшумными шагами и плавными движениями. Яркими глазами, напоминающими расплавленное золото, и такими же безжизненными, как этот бесценный металл. И шикарное тело, о котором можно было бы только мечтать. Крепкое, натренированное, тугие узлы мышц на руках, крепкая шея, впалый живот с таким прессом, с которого только и делай слепки. А еще загорелая кожа, исчерченная старыми шрамами и уродливыми рубцами по всей правой части торса. Когда-то очень давно это был несомненно самый красивый мужчина во всей Шотландии, но от того оборотня остался только этот искалеченный озлобленный зверь. Имеющий чуть ли не все в этом мире и в то же время потерявший все.
«Он все-таки умеет улыбаться», – вспомнив мимолетно изогнувшиеся красивые губы отстраненно подумал Алан.
В следующею минуту он зло цыкнул и, по самый нос укрывшись одеялом, мрачно прошипел:
– Мне для полного счастья на губы какого-то мужика заглядываться еще не хватало!
Только вот перед тем, как он заснул, в гаснувших мыслях успели промелькнуть и золотые глаза, полные свойственного их хозяину ехидства, и проклятые губы, кривящиеся в усмешке...
После ухода мальчишки Кайрен еще какое-то время продолжал сидеть за столом и невидяще смотреть на догорающий очаг. Слыша далекий вой грозы и мыслями бродя слишком далеко от дома. Все время возвращаясь к грядущим после сегодняшней ночи событиям. Отсчет времени уже дан, и осталось только правильно распределить сцены и роли, отведенные участникам. Амикус расколется и выдаст все тайны своего господина, а сам Кайрен займется одной из самых сладких из них.
Глупый, наивный хладный, решивший, что сможет что-то утаить от него. Валентин сам же выдал себя и свою пару. А в том, что она (или он) уже появилась, он не сомневался. Слишком рьяно дрался вампир для сломленного существа. Слишком суетился, ища слабости у него. Только Владыка позабыл, что их у него больше не осталось. Семья никогда не была слабой. Наоборот, она стала его силой, и за них он мог больше не волноваться. Малявки, от которых отказался Волчий Совет, тоже не тянули на звание слабого места. С годами он стал неуязвимым и намного мощнее. Чего Совет никак не мог ему простить. И пока отдельные личности пытались убить его, остальные пытались подложить под него своих «благочестивых» деток. Словно, разок переспав с одной такой шлюхой, он стал бы шелковым пуделем с отменной дрессировкой.
От этих мыслей Кайрен усмехнулся и, вылив остывший кофе в раковину, вышел из кухни. Миновав большую столовую и поднявшись на свой этаж, он на мгновение замер перед запертой дверью знакомой спальни. А уже через минуту двинулся дальше, в конец того же коридора, где были его собственные комнаты. Спальня встретила привычной тьмой и холодом постели. Причудливые тени на потолке, озаряющиеся молнией, вернули мысли к ехидной заразе, тихо посапывающей всего в нескольких метрах от него. Мальчишка и не знал, что даже сейчас сумел ворваться в мысли альфы. А тот думал и, склеивая в голове разные части пазла, пытался понять одного человека. Кайрен устало потер переносицу и, перевернувшись на живот, повернул голову в сторону стрельчатых окон.
– Хитрый змееныш, – скривился альфа и прикрыл глаза, пытаясь отогнать любые мысли о блондинистом американце.
Тот, вместо того чтобы уйти, еще прочнее засел в голове. Снова и снова вспоминая сцену на кухне, которую он застал, спустившись за травяным отваром. Голова гудела от боли, как и случалось во время грозы. Единственное, что спасало, был сбор трав от Эбота. Только вместо того, чтобы зайти, он замер на пороге.
Алан насвистывал какую-то мелодию и возился у плиты. Высокий, сильный, с перекатывающимися под чертовой узкой майкой мышцами. Чертовски красивый и безмерно раздражающий своими еле держащимися на бедрах мягкими пижамными штанами. А стоило тому подняться на цыпочки, чтобы дотянутся до полки, как майка задралась. Обнажив узкую полоску светлой кожи и блядские ямочки на пояснице.
Кайрен даже не понял, как оказался прямо за крепкой спиной. Очнулся он лишь тогда, когда почувствовал запах молодого тела и тепло. Заговорил он тогда из-за иррационального желания еще больше смутить парня. И, несмотря на колкие слова, ему это удалось. Альфа все еще чувствовал, как щекочет нервы от бури эмоций, которая обрушилась на него. Неловкость, злость, интерес, неверие и толика испуга. Салливан так резко обернулся к нему, что пряди растрепанных серебристых волос хлестнули по щеке. Было во взгляде этого человека что-то такое, что цепляло. Может, отсутствие страха? Или безграничная внутренняя сила, ведущая его по краю безумств? А возможно, и блеск сотни голубоватых молний, беснующихся на дне серебристых глаз.
В воспаленном от бессонницы сознании промелькнули знакомый разворот плеч и брошенный через одно такое плечо блестящий взгляд, идущий в комплекте с насмешливой улыбкой, замершей на чувственных губах. Словно созданных для влажных и пошлых поцелуев.
– Скройся, – неизвестно кому зло рыкнул раздосадованный Кайрен и прикрыл глаза. Обреченно ожидая, когда закончится очередная бессонная ночь
====== Боишься? ======
Еще до того, как мир стал таким, каким ты его знаешь,
Я встретил любимого, я ему принадлежал.
Мы путешествовали по солнечной реке.
Но он был одиночкой, всё было решено.
Единственным местом наших встреч стала ночь.
Когда светит солнце, он спит. Мы можем прятаться в тени.
Мы проводили время на склонах гор,
Но всё заканчивается, когда наступает утро.
И ты волк,
А я луна.
В бесконечном небе мы как одно целое.
Мы живы
В моих мечтах, волк и я.
Как много дней и ночей пройдет,
До того как ты увидишь каплю света, исходящего из моего сияния.
Ни один рассвет не сможет рассеять чары, опутавшие нас,
Пока земля не умрет вместе с солнцем.
И ты волк,
А я луна.
В бесконечном небе мы как одно целое.
Мы живы
В моих мечтах, волк и я...
Oh Land – “Wolf & I”
Утро было именно таким, каким Алан и ждал. Пасмурная погода за окном и не менее пасмурное настроение, царившее за столом во время завтрака. Единственные, кто вел себя так, словно ничего не произошло, были он и Валгири. Тот, как всегда, изучал за столом какие-то документы и тихо переговаривался с Маркусом. Диана лениво общипывала виноград и краем глаза следила за мрачными лицами сыновей, которых пытались подбодрить ни о чем не догадывающиеся Джулиан и Эрика. Алан мрачно усмехнулся этой картине и, цапнув из вазы румяное яблоко, встал из-за стола. Дела не собирались делаться сами.
Все это было утром, до того, как он ушел из Блодхарта на стройку лесных коттеджей. Старые каменные постройки реставрировали и достроили дома уже на имеющемся фундаменте. Все шло по плану. Стены и крыши построили еще в начале осени, а сейчас уже занимались внутренним строительством. Салливан планировал закончить третий коттедж до начала зимы. Только вот судьба, как всегда, шваркнула его своими безразмерными тыловыми полушариями.
Как так получилось, никто до конца не смог понять, но одна из стен коттеджа рухнула. Плохо обработанный фундамент осел, и в итоге пострадало четверо рабочих. Не смертельно, но нескольких тяжелых переломов не удалось избежать. Пострадавших срочно доставили в больницу Волчьего Двора. Алан сам поехал с ними, чтобы быть в курсе дел. Только вот принял их не Эбот. Блондину, честно говоря, было все равно в эту минуту, потому что только успели медики забрать пострадавших, как Алану позвонили и сообщили о втором обвале. Чертыхаясь и матерясь на довыебывавшегося прораба, пообещав оторвать тому не только руки, но и ноги, он помчался обратно. Но на этот раз пострадал только один человек – прораб, которого Алан гонял по всей площадке железной арматурой. На шестом круге у мужика сдохла дыхалка, и он все-таки получил пару раз от взбешенно орущего и матерящегося дизайнера. Испуганным рабочим только и осталось, что смотреть на растрепанного и злого американца.
Покончив с экзекуцией, Алан собственноручно пинками отволок того в больницу. После чего подписал чек и уволил к чертовой матери. Бросив презрительный и злой взгляд на бледного и мямлящего объяснения мужчину, он вышел из палаты и отправился к своим ребятам. Тех, кому досталось не так сильно, собирались выписать уже сегодня, а вот двух тяжелых пришлось оставить на несколько дней. Собственно, о них он и отправился поговорить с Эботом.
Медсестричка кокетливо улыбнулась ему и смущенно показала кабинет местного «Бога». Которого на месте не оказалось. Что, впрочем, не удивило Алана. Эбот частенько оставлял открытым кабинет и исчезал черт знает куда. Пожав плечами, блондин повернулся, чтобы выйти из комнаты, когда услышал странный скрежет и какой-то приглушенный шум...
«Урок был усвоен», – подумал Кайрен и хмыкнул, наблюдая из-под ресниц за мрачным взглядом Уолтера.
Старший наследник Валгири молчаливо закинул сумку с одеждой в багажник своего Ягуара и подошел к стоящему рядом с машиной Джулиану. Тот стоял, скрестив на груди руки, и с тревогой смотрел на своего парня. Русоволосый помощник дизайнера никогда еще не видел Уоли таким. Он и так знал, что причиной тому стала статья о теракте в газете. И внутренне он понимал, что для Уолтера это был не просто теракт. Но даже если бы он спросил, мужчина бы не ответил. Вместо того он бы просто сгреб его в охапку и, уткнувшись лицом в шею, промолчал. Так было и утром после завтрака, когда он попытался поговорить с ним. И дело здесь было не только в сегодняшнем утре. Было что-то намного глубже, что заставляло Уолтера мрачнеть с каждым днем. Он все время порывался что-то сказать, но всякий раз передумывал. А когда тему поднимал Джулиан, то тот только переводил все в шутку и начинал похабничать. Однако за все это время он больше не улыбнулся ему своими темными глазами.
Вот и на этот раз. Уолтер сгреб его в свои объятия и, оторвав от земли, крепко поцеловал. Джулиан обнял его в ответ и раскрыл рот, позволяя наглому языку пробраться глубже. Вылизать и, пощекотав небо, посасывать с такой пошлостью, что на щеках появился румянец. И вместе с тем пытаться передать свою уверенность в ответ. Тяжело задышать и на прощание, лизнув опухшие губы, прижаться лбом ко лбу.
– Возвращайся поскорее, – хрипло произнес Джулиан, не отрывая глаз от темного, горячего взгляда.
– Не успеешь даже соскучиться, как вернусь, – заурчал Уоли и чмокнул в губы.
– Дурак ты, Валгири, – буркнул Джулиан, – я уже скучаю.
– Парни, я все понимаю, – вмешался недовольный голос закатившего глаза Эдварда, – но может, уже поедем, а? Быстрее уедем, быстрее вернемся.
– Кто бы говорил, – ехидно ответил недовольный Уолтер, – ты бы сперва Эри опустил.
На это Эдди было нечего ответить. Сам он все еще держал в объятиях свою невесту и честно пытался не растечься лужицей от ее горячих поцелуев и сюсюканий. А в стороне от них стояли родители и качали головами. Точнее отец качал, а мать умилялась и бормотала что-то о том, что у нее две такие классные будущие невестки. После этого Маркус прикрыл рукой глаза и пробормотал о том, что живет в одном доме с теми еще кадрами. Не было только Алана, но тот и не знал, что мальчики должны будут уехать в Штаты на несколько дней. Статус все-таки обязывал наследников заниматься делами семьи. Только вот Салливана с его пониманием и поразительным внутренним чутьем все равно не хватало сейчас Эдди и Уоли. Его муштра и очередной умный совет были бы кстати. Но блондин был далеко и весь в делах, а судя по ощущениям и благому мату, который они слышали даже отсюда, «дела» эти сейчас очень жалели о том, что вообще появились на свет.
Отпустив своих любимых, парни в последний раз подняли взгляд на стоящего у окна дядю и, склонив головы, сели в машину. Они уехали на несколько дней и совсем не по делам бизнеса. «Дело семьи» было намного важнее...
После них в Лондон уехали и Маркус с Дианой. Причем, это было решение самих весьма взбешенных родителей. Кайрен только хмыкнул и мечтательно подумал о том, что Волчий Совет будет рыдать после встречи с вампиршей. Сами виноваты. Никто не просил их требовать ответ за нападение на Дверлов и заострение отношений с человеческим правительством. Только не после того, как какой-то безродный крысеныш посмел покуситься на жизнь наследников Валгири. Все знали, чем это обернется, так что ничей скулеж сейчас не играл никакой роли.
Сам же Кайрен отправился к самому гениальному генетику во всем мире (надо заметить, что слова очень даже заслуженные), доктору Николасу Эботу, и к его новому «гостью». Тот, как и ожидалось, увлеченно пытал Амикуса, сопровождая каждое свое действие тихими и подробными объяснениями того, что ждет его дальше. Но даже воя от боли и почти теряя сознание, вампир продолжал молчать. Когда же он почувствовал присутствие альфы, то начал шипеть на него и пытаться вырваться. Однако бесполезно, потому что крепкие оковы из зачарованного серебра не давали ему даже двинуться с места. Прочно зафиксировав на хирургическом столе. Старый вампир корчился и плевался таким ядом, что даже Эбот присвистнул такому внушительному словарному запасу и той волне чистой ненависти, которую обрушил на Кайрена Амикус. А Кайрен продолжал молча стоять, прислонившись к косяку железной двери и затягиваясь сигаретой, жадно впитывать каждую каплю боли, что исходила от потерявшего за одну ночь весь свой клан вампира. Ослабевшего телом и сломленного духом.
– Очаровательное зрелище, – хмыкнул оборотень и, словно слизав с губ осевший на них запах древней крови, хищной походкой подошел к столу, – ну и какие же у нас успехи, Николас?
– Боюсь, мой лорд, что наш гость отказывается сотрудничать с нами, – с печальным взглядом вздохнул Эбот и вытер окровавленные руки о грязный передник.
– Ты пожалеешь! – процедил тяжело дышащий вампир и дернулся в своих оковах, – тварь! Пожалеешь! Милорд найдет способ убить тебя! Ты сдохнешь в муках, Валгири! Скуля, как щенок!
– Да неужели? – насмешливо ответил Кайрен и, когтями вцепившись в развороченную грудную клетку, пропорол внутренности, – именно поэтому твой хозяин последние несколько сотен лет прячется от меня, как испуганная крыса? Поэтому он прячет свою ненаглядную пару даже от собственного двора? А ведь ты знаешь, где его слабость. Не знаешь, кто конкретно, ведь Валентин не доверят никому. После Анриса он больше никого не допускает к своим так бережно лелеемым тайнам.
От новой боли Амикус взвыл еще громче. Он изогнулся, почти встав на лопатки, и, выворачивая суставы, забил ногами. Стоящий рядом с альфой Эбот вздрогнул и, поведя плечом, поспешил отойти от своего альфы. Буквально задыхаясь от его давящей силы и садистского удовольствия, плескающегося на дне лихорадочно блестящих глаз. Что ни говори, а в такие минуты Эбот был просто счастлив, что не является врагом своего альфы. Он ясно видел, как теряет терпение Кайрен, и уже чувствовал, как дрожат инструменты, лежащие на столике рядом с ним. Свет над ними задрожал, а по стенам пошли первые трещины.
– Ты скажешь мне все, что я хочу знать, Амикус, – ласково произнес Кайрен и, поднеся ребро собственной ладони к лицу, прокусил до крови, – ты ведь так долго мечтал получить хоть каплю моей крови. Я сегодня очень добрый и дам такому хорошему мальчику то, о чем он так грезил. Хочешь знать какова на вкус Искра, Амикус?!
Вампир настолько потерялся в своей боли, что был на грани нового обморока, и потому почувствовал вкус сладковатой крови только после нескольких минут. А она уже текла по его венам, впитывалась по всему телу и покалывала под самой кожей. Наливая мышцы такой силой, что, казалось, разорвет его изнутри. Старый вампир захрипел и, закатив глаза, громко засмеялся от наполняющей его мощи.
– Глупец! – закричал сквозь смех вампир, и глаза снова налились алым, – ты сам только что наделил меня той же силой, что и у тебя!
– Ты так в этом уверен? – раздался ехидный голос Кайрена.
Он дернул и, разорвав свои оковы, вскочил со стола, каждым нервом чувствуя, как исцеляются все его раны. Только торжествующий Амикус не сразу заметил побледневшего Эбота, со страхом смотрящего на своего вожака. Оскал альфы стал еще более жутким. Его когти со скрежетом прошли по железному столу, а клыки удлинились. Он не отрывал глаз от напряженно замершего Дверла.
– Тебя никогда не удивляло то, что, даже имея сыворотку, сделанную на нашей же крови, вы не смогли отделить из нее Искру? – с таким же ехидством продолжил оборотень, – хочешь знать ответ на вопрос, над которым ты ломал голову столько лет?
А между тем забившегося в угол Амикуса начало колотить, как в лихорадке. Тело скрутило от новой боли и заставило, заскрипев зубами, рухнуть на колени. Только от этого не стало легче. Кожу начало печь. Мышцы вывернуло наизнанку, и послышался глухой хруст костей, потонувший в новом животном вое. Вампир забился на полу и, скрутившись от нового приступа, заскреб ломающимися когтями по бетонному полу.
– Потому что она живая, – как ни в чем не бывало ровным голосом продолжил златоглазый мужчина, – она чувствует, слышит и реагирует, как живое существо. И, признаться, у нее характер самой стервозной сучки в мире.
Слова оборотня с трудом доходили до развороченного болью сознания Амикуса. Словно невидимое животное вцепилось в его плоть, вампира таскало по полу и швыряло по стенам. Ломая кости и сдирая с него кожу, превращая в воняющий гноем кусок мяса.
– Скажи, где Валентин прячет свою шлюху, и все это прекратится! – рявкнул потерявший терпение Кайрен, и в ту же минуту Амикус заорал еще громче.
Кожа его покрылась прогнившими язвами и на глазах начала сползать, оголяя белые кости. Старый вампир больше не выдержал, окончательно сорвав голос, и, дрожа всем телом, он потерял сознание. Кайрен медленно подошел к нему и, брезгливо пихнув носком ботинка изуродованную и безкожую голову бывшего профессора, снова закурил. Раздраженно цыкнув, он уже открыл рот, чтобы отдать очередной приказ Эботу, когда почувствовал знакомый запах. Неверяще замерев, он еще глубже потянул носом. Среди запаха крови и мочи он и вправду чувствовал этот треклятый запах полевых цветов, с нежной, еле уловимой ноткой вереска. И последовавший за этим запах шока и неверия. Досадливо заскрипев зубами, альфа резко обернулся и сразу же наткнулся на расширенные серебристые глаза и бледное, словно полотно лицо...
Честно говоря, Алан и вправду хотел уйти. Просто это его неугомонное любопытство опять заиграло. Дизайнер внимательно прислушался и через несколько минут опять услышал какие-то глухие звуки. Только откуда они шли? Алан задумался и, цепким взглядом окидывая кабинет главного врача, ходил по комнате. Именно поэтому, проходя мимо огромного стеллажа книг, он почувствовал странный сквозняк. Удивленно замерев, он подошел ближе и повел ладонью. Прохладный воздух лизнул кончики пальцев и окончательно уверил в том, что с этим стеллажом что-то не то.
– Нет, серьезно? – неверяще произнес Алан и, коснувшись одной из полок, с легкостью дернул на себя не до конца закрывшуюся тайную дверь.
Та легко открыла вид на арочный проход. Стоило Алану шагнуть вперед, как вдоль стен вспыхнули ровные ряды электрических ламп, освещая узкий длинный коридор, уходящий ступеньками вниз.
– Все страньше и страньше* – пробормотал Алан и, встряхнувшись, зашагал вперед.
Ступая медленно и тихо, стараясь оставаться бесшумным, он, наконец, добрался до более ровного участка коридора и, подняв голову, удивленно осознал, что сквозь решетки в потолке слышит гул главной площади городка. Но от этого внезапного открытия его отвлек очередной вой, от которого мурашки по телу прошли. По-хорошему надо было валить отсюда и вообще забыть все увиденное. Только когда Алан отличался благоразумием? Правильно, никогда! Поэтому он продолжил свой путь, уже на восьмой минуте своих блужданий поняв, что попал в настоящий лабиринт. С трудом сдержавшись и не выдав себя матом, он таки преодолел весь путь и оказался перед тяжелой дубовой дверью. Очень похожей на ту, что охраняла вход в фамильное хранилище под Блодхартом. Только в отличие от той, эта была в свежем и хорошем состоянии.
Салливан осторожно дернул за толстое кольцо и, открыв ее, скользнул внутрь. За дверью оказалась небольшая пустая комнатка с обитой зачарованным серебром стеной, половину которой занимало огромное бронированное стекло. Картина за ним была настолько сюрреалистической и сумасшедшей, что Алана пробило на нервную дрожь.
Вся камера была обита тем же серебром и обставлена явно по мечте маньяка-извращенца. Пыточные инструменты, окровавленные и лежащие на железном столике. Внушительная коллекция скальпелей на другом столе, и все на том же месте шприцы с какими-то ампулами с буро-красной жидкостью. Рядом с хирургическим столом застыл доктор Эбот в фартуке, больше подходящему мяснику. Рядом с ним сверкал клыками и когтями Кайрен Валгири, неподалеку от них, на полу, корчился и заживо разлагался смутно знакомый вампир.
Алан с трудом успел зажать рот рукой и утихомирить взбунтовавшийся желудок. Новый крик боли резанул по напряженным нервам, а последовавший за этим рык альфы вообще заставил задрожать колени. На памяти Алана, это было впервые, когда что-то смогло настолько пронять его.
– Скажи, где Валентин прячет свою шлюху, и все это прекратится! – рявкнул потерявший терпение Кайрен, и в ту же минуту вампир заорал еще громче.
Блондин дернулся от неожиданности и понял, что ему явно пора уходить, пока никто его не заметил. Он уже сделал шаг назад, когда вампир неожиданно затих на полу. Еще один шаг, и Валгири, презрительно скривившись, затягивается новой сигаретой. Еще один шаг, когда оборотень неожиданно замирает и резко оборачивается, в упор глядя на него. Алана словно со всего размаху бьют под дых. Он отшатывается, тяжело дыша, и, нащупав железное кольцо за спиной, вылетает за дверь.
Он несется по запутанным коридорам, не останавливаясь ни на минуту. Буквально влетая в кабинет Эбота и даже не обращая внимания на распахнутую тайную дверь, выбегает в коридор. Виртуозно огибая встречающихся на пути удивленных людей. Когда он, наконец, оказывается на улице, то не может никак отдышаться. Он все еще чувствует спертый воздух подземелья и тонкий железный аромат крови. В ушах звенит чужой надрывный крик, а перед глазами изуродованное тело.
– Как же меня задолбали эти ебанутые оборотни, – сквозь зубы цедит он и, запрыгнув в свой джип, давит педаль газа до упора.
Меньше чем, через десять минут он уже въезжает в пыльный двор замка. И, впервые бросив машину прямо перед главными дверями, он под удивленными взглядами ничего не понимающих слуг, несется в замок. Предварительно рявкнув на отшатнувшегося от него молоденького оборотня-слугу, он запирается в малой гостиной и, щедро плеснув себе крепкого виски, залпом осушает стакан. После второго руки перестают дрожать. После третьего мышцы расслабляются. После четвертого, Алан думает, что эта златоглазая сука все-таки доведет его до алкоголизма. Это он собирается сказать Кайрену, когда он придет сворачивать голову одному излишне любопытному американцу.
Но проходит час, другой, третий, а альфы все нет. Он не приходит даже к ужину. Сам же Алан рад этому. Потому что за это время он успевает взять себя в руки и перестать глушить виски. Под вечер он уже спокоен и расслаблен после горячего душа. Мозг не затуманен алкоголем, и нервы снова намотаны на кулак. За весь день слуги ни разу не трогают его, за что он очень благодарен. Надо бы извиниться перед ни в чем не повинным мальчишкой, но это будет потом. А сейчас он сидит на обложенном подушками подоконнике. За все это время только Джер осмелился нарушить его покой. Он молча заходит в комнату и, понимающе улыбаясь Алану, протягивает теплый шоколад с молочной пенкой и двумя кусочками сладкого белого зефира. Алан благодарен ему и, грея замерзшие пальцы о горячую кружку, думает, что Валгири жутко повезло с таким верным и добрым человеком. Но когда за Джером мягко закрывается дверь, мысли Алана возвращаются к жестокому и холодному взгляду Кайрена Валгири.
В нем нет ни капли света. Он соткан из грехов и боли, которой нет конца. Он пахнет кровью и ненавистью. В его блестящих глазах плещется безумие. Оно с каждым днем становится все более ярким и Алан теперь понимает, почему так боится вся семья. Старший Валгири и так ни отличается терпением, но чем больше проходит времени, тем неуправляемее он становится. Увиденное сегодня тому яркое доказательство. И чем дальше сумасшествие Кайрена, тем больше запутывается Салливан.
Да, его шокировало сегодняшнее. Да, он находит этого зарвавшегося уродливого мужика тупым истеричным козлом. И это явно не меняет его решения остаться до конца и закончить, наконец, этот чертов замок. Его бесит другое. То, что он понимает каждый поступок этого оборотня. Он не чувствует перед ним страха, только безграничную грусть и сочувствие. А ведь было время, когда он был другим. Алан не знает каким, но не таким чудовищем, как сейчас. Еще Алана неимоверно бесит собственное поведение. Ему ведь всегда было плевать на чужих. Что ему какой-то левый тип, которого он никогда больше не увидит после исполнения своего контракта. Но вот, поди же ты, на этот раз все по-другому. Его злит упрямство оборотня. Его тупая одержимость местью, которая на самом деле не может ничего исправить и не может вернуть того, кто давным-давно уже превратился в пыль. И ведь не остановится. Он уже ищет какую-то пару Валентина. Не зная, кто это, он все готов отдать, чтобы найти этого человека, а может и вампира или оборотня. Кто знает, кем окажется эта «пара». Салливан прекрасно знает, что Валгири сделает, когда все-таки найдет. Альфе будет плевать на то, что его жертва может оказаться невинной и ничего не знающей. Какая разница, ведь он, наконец, осуществит свою розовую мечту и отплатит Валентину той же монетой.
– Придурок безмозглый, – раздраженно произносит блондин и, зарывшись пальцами в собственные волосы, мрачно смотрит в окно, – упертый имбецил с мозгом размером с грецкий орех... причем оба... идиоты...
За окном идет дождь. Он тонкими ручейками стекает по холодному стеклу и шумит под сводами замка. Молнии причудливыми бледно-голубыми нитями вспыхивают в ночном небе и закладывающим уши грохотом взрываются прямо над крышами высоких башен. Они мимолетно освещают мрачный сад и темную полоску леса на горизонте. Осень вовсю разгулялась в Шотландии и приносит каждую ночь такие ветра, что гнет вековые деревья. А сегодня они еще более злые. Холодные, они дуют с северных гор и бьются в окна. Но стекла выдерживают, они только дрожат под ударами, но продолжают крепко держаться в рамах.
Алан выдыхает пар на них и, сделав очередной глоток, рассеянно рисует пальцем кривую рожу с острыми ушами. Он устало хмыкает и, теплее укутавшись в шерстяной широкий шарф, больше похожий на большую шаль, прислоняется лбом к стеклу. Тепло кружки в руках все еще греет руки и расслабляет. В комнате темно и удивительно тепло. Сон уже маячит где-то рядом, когда дверь неожиданно распахивается и в комнату врывается уличный холод, перемешанный с запахом дождя.
Алан вздрагивает и, резко обернувшись, встречается с горящим взглядом желтых глаз. Он даже пикнуть не успевает, как мужчина за одну секунду оказывается прямо перед ним. Блондин дергается назад и несильно задевает стекло. А альфа уже нависает над ним, уперев руки по обе стороны от его головы.
Кайрен промок до нитки. С его взъерошенных волос каплями падает вода, как, впрочем, со всей одежды. Он дышит отрывисто, словно пробежал несколько километров. А сердце бьется так глухо и быстро, что Алану кажется на мгновение, что это его собственное. Его глаза лихорадочно бегают по напряженному и бледному лицу альфы, а в мыслях сейчас такая каша, что самому непонятно такое волнение.
– Боишься? – хрипло шепчет Кайрен, не отрывая глаз от взволнованного лица и полуоткрытых, блестящих, словно после поцелуев, губ.
– Нет, – так же хрипло и тихо отвечает Алан, – и ты знаешь это. Ты слышишь мое сердце.
– Слышу, – сердце блондина и вправду начинает биться спокойней, – но не верю. Оно всегда бьется так. Я всегда слышу его. Каждую ночь.
Руки опять начинают дрожать, и это совершенно не нравится Алану. Он крепче сжимает кружку и продолжает скользить взглядом по лицу мужчины. Оно сейчас настолько близко, что даже без освещения он может разглядеть каждую черточку, ту сеточку морщин, которая залегла у глаз, и каждый шрам некогда прекрасного лица. Они уродливыми узорами тянутся до самой шеи и теряются под воротом промокшей черной водолазки. Он настолько близко, что под запахом мокрой кожаной куртки Алан чувствует запах самого мужчины. Крепкий, теплый, соленый от чистого пота и какой-то звериный. Его дыхание щекочет губы и странно волнует.
– Все-таки оторву голову нашему прорабу, – блондин отводит взгляд и пытается скрыть нервную улыбку за кружкой, – кинул нас со звукоизоляцией. А ты, волчара, перестань искать везде подвох, теория всемирного заговора лучше застрелится, чем подойдет к вам ближе, чем на пятьсот километров.
