Автор книги: Калис
сообщить о нарушении
Текущая страница: 54 (всего у книги 83 страниц)
— Следящие, — прохрипел неожиданно Брэндан и истерически рассмеялся, усилием полуповернулся в нашу сторону. Его глаза странно блестели, слишком ярко, словно его накачали настойкой полыньи. — Следящие придут за тобой, лунная! Они знают о тебе, много-много знают, и ты понесешь наказание за все!
Тайг резко надавил ему на голову, хрустнули шейные позвонки, и Брэндан вскрикнул, как раненый зверь, мешая стон и смех.
— Сообщил, значит, — выплюнул Ниалл и размял пальцы. — Вправить бы тебе мозги, Брэндан, да уже поздно, похоже. Что будем делать, Тайг?
Атмосфера резко изменилась: больше не было отчаяния и бессилия, Брэндан, сам того не желая, переключил и принял на себя все эмоции сыщиков, послужил громоотводом. Грань была пройдена, можно выдохнуть, жить и работать дальше, не оглядываясь назад, но лишь вспоминая о прошлом.
— Для начала в камеру. Десять суток за нападение на сыщика, — Тайг отпустил Брэндана, позволяя тому поднять голову, и Товас с Руаном вздернули его на ноги. Тайг жестко улыбнулся. — И позовите Хили. Скажите ему, что нужно свести метку сыщика.
— Нет! — Брэндан рванулся, на его лице отразился ужас. — Не смейте, нет! Из-за лунной, из-за бесовой лунной вы предаете себя, Рохстал, всех! Слышите! Вы умрете! Умрете!
Голос сорвался на визг, сыщики расступились, морщась, когда слюна Брэндана полетела в стороны. Он все силился вырваться, но в руках бывших напарников казался маленьким и жалким. Все проклинал меня, а мне… мне было по-настоящему жаль Брэндана, поддавшегося каким-то своим предрассудкам, и одновременно я чувствовала гордость — ведь остальные сыщики поверили и доверились мне, несмотря ни на что, а значит, есть во мне что-то не очень плохое.
Брэндана увели, хотя его крики были слышны еще долго. Судя по тому, как резко стих его истеричный визг, сыщики наложили заклинание обратного щита, и любой звук отражался на Брэндана. Если он не поймет этого в ближайшее время и продолжит кричать, то рискует оглохнуть.
Вот же бес, это только раннее утро субботы и впереди целый день.
Я вздрогнула, когда вспомнила, что Брэндан все-таки сообщил обо мне Следящим, и невольно стиснула рукав рубашки Алвы. Брэндан сообщил… Ни Кэл, ни кто-то другой, а Брэндан, этот глупый неуемный мальчишка! Вряд ли Следящие пробрались в штаб, но Гестоль — город не сильно маленький, и они могли связаться с Деканом. Если знают, что он инквизитор. Да даже без этого, им не обязательно что-то выяснять. Как они вообще выглядят, эти Следящие? Я невольно оглядела кабинет: нет, все свои, я знаю каждого как минимум в лицо.
— Элиш, — окликнул меня Тайг, — даже если Брэндан действительно рассказал, забей.
— Не могу, — я скорчила рожу и поспешно отпустила Алву, — если помнишь, Следящие…
— Забей, — твердо повторил Тайг. — Кэл в столице, и он что-нибудь придумает. Я свяжусь с ним. Да и сейчас у нас есть другое… дело.
Другое?.. О.
Забрать тело Матью и похоронить его.
Все снова примолкли, но теперь уже не злились. Печаль окутывала легким саваном, пока мы шли к выходу. Было решено, что едем в клинику все вместе. Когда я заикнулась о кладбище, Эрк только покачал головой.
— У сыщиков другие похороны, — глухо сказал он, пряча руки в карманы. — Очищение огнем. Прах к праху, только так и никак иначе.
Я не нашлась, что ответить на это, и последовала за остальными. Мы выезжали и раньше вместе на задания, но никогда еще полным составом не покидали сыск, оставляя лишь Дахи. Прохожие расходились, испуганно поглядывая на нас, переходили на другую сторону улицы, матери поспешно уводили детей, стараясь не попадаться на глаза. В собравшейся толпе я внезапно заметила Бриана Фоули с каким-то невысоким мужчиной, мальчишка смотрел во все глаза, пока мы не прошли мимо.
Молчаливый Хили встретил нас на крыльце, все так же ни слова не говоря довел до входа в морг и знаком велел подождать. Почти сразу два лекаря вынесли на носилках Матью, укрытого с головой черным покрывалом, и передали его нам. Эрк и Ниалл подхватили тело. Матью предстоял последний путь — за город, где его тело сгорит от магического огня, и останется только прах, который постепенно растворится в земле, станет почвой. Словно Матью будет поддерживать людей, что ходят на поверхности, не позволит им больше упасть. Множество человек лежат здесь, на кладбище, или просто обращенные в прах, и мы ходим по ним, ныне забытым, а они все держат и держат Гестоль, не позволяя распасться ему, как карточный домик. Картинка с тысячами людей под землей, которые упираются руками в поверхность, встала перед глазами так живо, что я не удержалась и посмотрела под ноги, чтобы убедиться: нет, никто снизу не лезет, нет ни ладоней, ни пальцев, ни тем более рук.
У дороги уже выстроились несколько кэбов во главе с похоронным — закрытый черный кэб позволял лишь разместить покойника, споровождающий должен был сидеть рядом с кучером на козлах. Только когда успели их вызвать?.. Или Хили позаботился? Солав не отводил взгляда, когда смотрел на нас, словно позволял бросить в себя камень, если кто захочет обвинить именно его в смерти Матью. Но сыщики переступили эту черту и вернулись назад, к привычной жизни, в которой больше не было их напарника.
За городом царило странное умиротворение. Гестоль лишь с западной и северной стороны был окружен лесами, сквозь которые и пролегали дороги до Альси, но юг и восток природа всецело отдала широким лугам и холмам. В лучах летнего солнца раскинувшееся перед нами поле казалось изумрудным морем, в котором на самой поверхности плавали разноцветные рыбы-цветы.
Кэбы свернули налево с главной дороги, огибая холм; я могла только догадываться, где пройдет церемония сожжения. Ни родителей Матью, ни кого-то посторонних с нами не ехало, спрашивать я пока просто не решалась. Возможно, так и нужно, чтобы семья сыщика не присутствовала на похоронах. Правда, не припомню я подобного пункта в договоре о приеме на работу, но, если подумать, меня это не касается. Лунных сжигают вне зависимости от профессии. Лунных нельзя просто хоронить.
Гестоль пропал из виду, скрывшись за высокими поросшими кустами холмами. Мощеная дорога сменилась песком, но вскоре мы въехали в редкий лесок, скорее даже предлесье, где молодые деревья нисколько не защищали от солнца. Несмотря на утро, уже припекало. Надеюсь, Матью… эм, не испортится. Странно говорить о трупе «не испортится». Словно о еде или недолговечной вещи.
— Элиш?
Я отлипла от окна, недоуменно взглянув на Тайга, и только тогда поняла, что мы уже остановились. Совсем близко — на расстоянии шагов пятнадцати — высился хвойный лес, так и манивший в тень. По правую руку все так же волновалось зеленое море, но кэбы остановились перед широкой песчаной площадкой, в центре которой кем-то был возведен каменный помост и приготовлено все для погребального костра. Оставалось лишь поджечь солому.
— Не видела, как сжигают людей?
— Видела, — я криво улыбнулась Тайгу, наблюдая, как Эрк и Ниалл несут тело Матью. — Еще ребенком из любопытства пробралась на похороны увечных младенцев. Их сожгли, предварительно, естественно, умертвив.
Тайг издал непонятный звук: то ли присвистнул, то ли цыкнул и сжал мое плечо.
— Тогда ты представляешь, как долго может гореть человеческое тело.
— Младенцы и взрослый человек — разные вещи.
— Разные, — тихо согласился он и устало улыбнулся. — Но все равно были живыми.
Я вздрогнула. О Небо, нашли, что обсуждать… Особенно сейчас, когда оставшийся на помосте Эрк почти нарисовал заклинание, готовый поджечь тело своего лучшего друга.
Мы встали ближе, и я сжала пальцы Тайга. Странное чувство. Не благоговение — не следует благоговеть перед мигом окончательной смерти, не восхищением (тем более), но что-то близкое к ним. Жуткое и… красивое. Золотая сеть слилась с солнечным светом, мгновенно взметнулось вверх магическое рыжее пламя, принявшееся тут же пожирать солому и дрова. Почти сразу запахло паленой кожей, а затем жареным мясом. Я уткнулась в плечо Тайга: замутило, пусть несильно, но при мысли, что там горит человек — такой же, как я, как все здесь собравшиеся, тошнота волнами подкатывала к горлу. Алва стояла позади всех, она обняла себя, как-то судорожно стиснула плечи, и я невольно потянулась к ней, желая поддержать вместо Кэла. Тайг не сразу выпустил мою руку, но, заметив, куда я стремлюсь, отступил.
Мы так и простояли вдвоем с Алвой, вцепившись друг в друга, обнявшись. Мы обе впервые столкнулись с этим, и в желании сбежать сумели отыскать силы в поддержке. Остальные стояли молча и неподвижно, только сжимались кулаки, и запах бил в ноздри, обманчиво намекая, что там, на помосте, просто кусок мяса. Жутко было осознавать, что запах этот в другой ситуации мог показаться аппетитным, но знание того, что сейчас сгорал Матью, сгорал еще вчера бывший живым человек, с которым мы смеялись, сражались бок о бок, прогоняя нечисть, помогало держаться.
Магический огонь пожирал тело вернее и быстрее обычного пламени, после него не осталось почти ничего, только прах на почерневшем камне. Когда он погас, Эрк вновь взобрался на помост, но какое использовал заклинание, я так и не поняла. Алву била дрожь, да и я чувствовала себя не лучше: хотела шагнуть, но куда там, едва удержалась на ногах. Рядом вдруг оказался непривычно тихий Тайг, обнял нас обеих, крепко прижимая, и затих, дыша куда-то в волосы. Молчание затягивалось, но нарушить его сейчас казалось неуважением по отношению не только к Матью, но ко всем, кого здесь сожгли за многие годы существования Гестоля.
В тишине Тайг посадил нас в кэб. В тишине остальные расселись по местам. В тишине, думая каждый о своем, мы отправились обратно в Гестоль, чтобы вернуться к привычной жизни.
Оставшийся день и воскресенье прошли, как в тумане. Я что-то делала, куда-то ходила, отработала свои смены и, кажется, даже спокойно разговаривала с Джетом и Лисом, но перед глазами по-прежнему стояли погребальный костер и сгорающий в магическом огне Матью. Наверное, я все-таки привязалась к сыщикам больше, чем предполагала первоначально. Не хотелось больше сбежать, по крайней мере, сейчас, когда некому было затягивать ошейник. Связаться с Кэлом я больше не пыталась: он все равно вернется, рано или поздно, а к тому времени я сумею подобрать правильные слова, чтобы и извиниться, и объяснить, как отношусь к сыску. Последнее делать было не обязательно, да и не хотелось, если честно, но пусть признание послужит маленьким бонусом к извинениям, сладкой плюшкой. А Кэл поведется, наверняка, даже помимо воли. Ему же хочется удержать меня… Подсластим горькую пилюлю, все равно Следящие скоро придут. А до тех пор — живем.
В понедельник я почувствовала себя новым человеком. В том смысле, что в воскресенье завалилась спать еще до девяти часов, отпросившись с работы, а утром проснулась раньше, чем требовалось, и с удивлением поняла, что не просто выспалась, но разум пришел в порядок.
Бес в зеркале только сонно захрюкал и завозился, увидев, что я поднялась.
— Рано, — забормотал он, — рано, рано, рано! На место!
— Совсем страх потерял? — лениво поинтересовалась я. Будет мне еще личный будильник приказывать, как же.
— Рано же! — взвизгнул он, тряся хохолком. — Слишком! Неправильно!
— Ну так спи, — я пожала плечами, принимаясь складывать сумку. Сегодня по расписанию первыми лекции по алхимии. Хорошо бы начали новую тему, поскольку до этого Каллаган мучил нас повторением и общеизвестными истинами, которые мы с Алеком с горем пополам, но вспоминали. С первого курса и тем более со школы забылось многое, а уж что для экзаменов учили, и вовсе после сдачи выветрилось из головы с ошеломляющей скоростью.
Бес только профырчал что-то и снова, как в старые добрые времена, повернулся ко мне задом. Ну и ладно, мое дело предложить, его — отказаться.
Предыдущая неделя закончилась, не верится просто. Казалось, что те короткие семь дней… нет, даже последние четыре дня растянулись на многие месяцы. То же ощущение, что преследовало меня в пятницу, теперь охватило куда больший срок и превратилось во что-то более тяжелое и длительное. И закончившееся, к счастью. Изгнание, откат, фальшивое всесилие, смерть и погребальный костер — все это слилось в одну непрерывную цепочку событий, в которой этой ночью была поставлена точка. Теперь страница перевернулась, началась новая глава.
Впрочем, печаль от потери никуда не ушла, она скорее стала похожа на легкую вуаль, которая точно истает по истечении времени, как проходит любое горе. Главное не закрываться в нем, как в раковине.
— Д-доброе утро!
Я вцепилась в перила в последний момент, чуть не оступившись на лестнице, и изумленно уставилась на первокурсника.
— Ты тут что делаешь так рано?
— И-иду на пары, — смутился Бриан, тут же опуская свои огромные глаза. — Р-решил… ну, пораньше…
— И когда ты заикаться начал?
— Я-я не заикаюсь!
— Ну да, — я протянула руку. — Идем, что ли. А то мой тио сейчас выскочит, как бес из гнезда, и начнет сыпать всякими пошлостями. С какой радости все-таки так рано выходишь?
— Чтобы место занять, — он вцепился в мою руку, как в спасательный круг, и легко перепрыгнул через ступеньки, чтобы встать рядом. — Я вас давно не видел.
— Не надо ко мне на «вы», — посоветовала я, вновь спускаясь, — со старухой, что ли, разговариваешь?
— Н-нет!
Я покосилась на его руку, доверчиво сжимавшую мою ладонь. Совсем ребенок, вряд ли ему уже исполнилось четырнадцать. Или только-только исполнилось. И смотрит так серьезно. Смешной мальчишка. Ох, бес, он же лунный, совсем из головы вылетело! Мы, конечно, с ним поговорили после того инцидента, но проверить стоило.
— Бриан, — я остановилась, разворачивая его к себе, и мельком огляделась. Кажется никого, но на всякий пожарный… — Пойдем-ка за шторку.
Он послушно последовал за мной.
— Садись, — велела я, задергивая тяжелую портьеру. — Как твои дела? В качестве лунного, я имею в виду.
Он замер, вытянулся весь, и глаза как будто стали больше. Верно Алек его тогда птенцом назвал, только крылья не выросли еще. Бриан моргнул, заблестели слезы.
— Не плакать, — предупредила я и отрыла в сумке платок. — Держи. Ты же помнишь, что и я того же роду-племени?
— Тоже.. лунная, да, — он шмыгнул носом, скомкал платок. — Я помню, мы говорили об этом.
— Как тебя угораздило в Академию-то пройти? — в тот раз так и не узнала, а сейчас поговорить казалось правильным и разумным. Наверное, стоило уделять ему больше внимания, но сыск отнимал уйму времени. Какая удобная отговорка, конечно.
— Хочу… выучиться.
Последнее слово едва расслышала, Бриан опустил голову и пробубнил его себе под нос, не переставая громко швыркать. Выучиться. Жить нормальной жизнью.
— Похвально, — я хлопнула его по плечу, и Бриан едва не согнулся пополам. Он вскинул голову, обиженно заморгал, потирая плечо.
— А вы… вы сыщик?
— Ты. Ага.
— Но…
— Неудачное знакомство, — вдаваться в подробности не хотелось. Незачем ему знать, что есть такие интуиты, которые вцепятся, что не отдерешь. Захапают своими жадными ручонками, затянут — и все, прощай, спокойная жизнь. Некоторые люди как будто из Подземных залов выходят сразу, Кэл как раз из их числа. Когда он вообще собирается возвращаться?
— Понимаю, — Бриан опять опустил голову и наконец-то высморкался. — Тебя там насильно держат, да?
— Ну… у меня нет выбора, — я потрепала его по волосам. — Подними голову, Бриан. И главное — молчи, не выдавай ни словом, ни взглядом, что ты лунный. Помнишь?
Он серьезно кивнул и опять швыркнул носом, тут же неуверенно улыбнулся в ответ на мою невольную улыбку. Птенец, просто неоперившийся птенец. Будет здорово, если он все-таки расправит однажды крылья и сумеет вдохнуть полной грудью. Мда, кажется, вирус сентиментальности засел во мне крепко, да еще развивается.
Дальнейший разговор пришлось отложить: в холле послышались голоса, а значит, следовало поспешить в Академию, чтобы ненароком все-таки не опоздать. Я поманила Бриана, и он послушно подошел, пряча платок в карман.
— Я постираю и верну, — храбро заявил он, вытирая нос рукавом пиджака. — Честно.
— Хорошо. А теперь марш вперед, пока Алек нас не заметил, — мой драгоценный напарник как раз показался на площадке между этажами. Надо поторопиться.
Удивление на лице Алека оказалось просто бесценным. Вставать, что ли, каждый раз пораньше, чтобы лицезреть его изумленный взгляд, приоткрытый рот и полнейший ступор на полминуты. Красота!
— Тарлах, ты здесь ночевала, да? — выдавил он, наконец опомнившись.
— Нет, — я беспечно пожала плечами. — Просто решила, что надо вставать пораньше. Утро же хорошее.
— Ты больна, — заявил он, падая на соседнее место, и потянулся ко мне. — А ну где твой лобик…
— Руки убери, Маршейн!
— У меня имя есть, — тут же оскорбился Алек и фыркнул. — А вот ты все равно Тарлах и ей останешься!
— Это ты мне сейчас напророчил жизнь без замужества?
