Автор книги: Калис
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 83 страниц)
Короче, я уснула. И проспала все на свете, бес наверняка кричал, пытаясь меня добудиться, визжал, истерил, а мне было начхать. Кажется, он в конце концов обиделся, потому что когда я соизволила выползти из-под подушки и одним глазом взглянуть на зеркало, стекло было мутным и абсолютно мертвым. Я тоже чувствовала себя трупом, ходячим, судя по тому, что ноги не атрофировались. Но ощущение такое, словно я вчера смешала перри, маршалу и сливовицу и выпила это залпом, еще и не закусывая. Горло болело, тело повиновалось, но двигаться отказывалось наотрез, и мне хватило сил только на то, чтобы перевернуться на спину.
Круто погуляли. Я вчера успела с Джетом связаться, или мне пора искать новую работу? Блин, а собачка все еще на свободе бегает? Судя по тому, что лужи крови вокруг кровати не наблюдается, я вполне себе мыслю, пусть и не особо разумно, собачка не сунулась на оживленную улицу. Или ее ослепили мои сверкающие пятки, пока я улепетывала, что было сил? Вот по-хорошему – прогуляться бы к переулку и хотя бы так, с краю осмотреться. Но если песик там? Это вообще что за нечисть была? Явно не из простых бесов, те Танатосом выносятся только так, и щиты – несколько щитов, между прочим, не лопаются просто от приближения. Кажется, надо просмотреть конспекты с прошлого курса, где мы проходили классификацию бесов и нечисти, разделенной на категории. Бесы на категории не делились, они были либо низшими, либо высшими. Все, что оказывалось сильнее, уж создавало свою иерархию, и маги-зануды, посвятившие свою жизнь теории, написали много скучнейших трактатов на эту тему. Только и было хорошего в этих фолиантах, что иллюстрации. Кажется, издателю попался маньяк-художник – он обожал рисовать чудовищ, и чем страшнее, тем лучше. Когда я, еще в школе, случайно в библиотеке увидела такой фолиант, с неделю плохо спала. Так и чудилось, что вылезет из книги какой-нибудь гала, принявший вид девочки. На деле гала омерзительны на вид – у них полупрозрачная шкура, сквозь которую отчетливо видны их ярко-красные мышцы, а сама кожа сверху покрыта мерзко пахнущей слизью. О когтях и клыках я даже заикаться не буду. И хвост! У гала еще есть хвост, и он опаснее всего – стоит кому-нибудь коснуться этого треклятого хвоста, и можно заказывать гроб и сразу ложиться. Потому что спустя час человек сам покрывается этой слизью, и с него начинает заживо слазить кожа. При этом жертва не чувствует боли до тех пор, пока не начнут отваливаться куски мяса. И ведь гала, по мнению магов-зануд, относился всего лишь к первой категории, довольно слабой. Вот честно – мне на кладбище не было так страшно, как от иллюстраций!
На всякий случай я нарисовала, еле шевеля пальцем, сеть заклинания, снимающего похмелье, но эффекта не ощутила.
– Пьянчужка, – проскрипел соизволивший вернуться бес.
Я хотела показать ему кулак, но пришлось ограничиться языком. Бес фыркнул и повернулся спиной, демонстрируя не только длинный хвост с колючей кисточкой на конце, но и совершенно синий зад. Ярко-синий такой. Кожа бесов была скорее бледно-серого цвета, поэтому филейная часть тела выделялась отчетливо.
– Ждешь, чтобы я кинула в тебя чем-нибудь?
Ого, я скриплю похлеще беса. Кто сожрал мой голос? О… Я прислушалась к себе, пропуская реплику зеркала: «ключ» прочно закрывал замок, так что у меня фактически не было доступа к силе. Блин, я и сеть-то сплела благодаря остаткам, отложившимся в теле, а теперь вообще беспомощна, слабее котенка. Заходи и бери, кто хочешь. Не нравится мне это все, очень не нравится. С другой стороны, я прекрасно помню, как вчера «ключ» повернулся полностью, словно при приобретении магии, так что, похоже, я просто словила откат. Об этом нам тоже рассказывали – после использования слишком большого количества силы через какое-то время начинается откат. Маг не может пошевелиться, доступ к магии перекрыт, пока «ключ» сам не соизволит вновь повернуться. Если сила останется на нуле, «ключ» не отзовется до полного восстановления. Да блин! А если моя магия вернется только через неделю? Через месяц? Мне что, тут все время лежать?! Да вы обалдели, бесенята, я вам скажу. О, точно, а еще я могла просто помереть вчера из-за перерасхода магии. Я даже не знаю, какие перспективы меня больше радуют! Хотя ладно, не померла ведь, значит, жить буду. Кого покусать, чтобы вернуть магию? Нет, вот смогу встать, буду прилежно заниматься травничеством, обязательно. Кажется, Фаррелли вчера что-то бубнил о восстанавливающих отварах, весь вопрос: записала я это или нет.
И еще, интересно, меня придут навестить? Хотя учитывая, что я и раньше прогуливала, когда не было настроения, то вряд ли. Вот если дня три не покажусь, тогда спохватятся. Или, если Эхри на пару с Капральшей сообщили Декану о вчерашнем, меня могут вызвать разбираться. А я не приду, потому что не могу пошевелиться. Красота! Пусть сами приходят и несут на третий этаж, на ручках, как принцессу в сказке. Хотя что-то мне подсказывает, Декан просто может пожать плечами и сказать, чтобы приползла, раз ходить не могу.
Удивительно, если честно, что меня до сих пор не исключили из Академии. Меня выгоняли с пар, заставляли чистить котлы (видимо, сейчас буду заниматься тем же), а я все равно ругалась с преподавателями, огрызалась на любое замечание, да еще и комендантский час нарушала беззастенчиво с первого курса. Собственно, я с Деканом познакомилась, когда меня поймали в час ночи. И это еще пораньше с работы ушла! Между прочим, Кеннет только год назад прекратил меня провожать обратно до Академии, а до этого твердо стоял на своем – несовершеннолетние девочки не должны одни разгуливать по ночным улицам (мне и сейчас до совершеннолетия еще полтора года, но разница между четырнадцатью и восемнадцатью годами существенна). Спасибо, что он в первую встречу понял: изображать отца бесполезно, я привыкла сама принимать решения и сама же отвечать за их последствия. Но провожать - хочет, пусть провожает, к тому же и мне веселее было идти обратно.
Поймала меня Рекка. Конечно, кто еще-то! Первый и последний раз, правда, но это просто судьба какая-то – чтобы Рекка начинала череду моих злоключений. Не всегда, но в школе, если она появлялась на моем пути, значит, скоро я во что-нибудь вляпаюсь. Наверняка, из-за собственной глупости или упрямства, но Рекка была, встреча состоялась, и как будто кто-то зажигал для бесов маяк – смотрите, смотрите, Элиш Тарлах, на нее нужно свалить неприятности, да побольше! Рекка схватила меня за руку, когда я за кустами пробиралась к заветному окну. У Академии вообще небольшой двор, шагов в семьдесят всего, наверное, по периметру, но растущие у высокой ограды кусты диких роз и деревья успешно скрывали некоторых особо хулиганистых студентов. Например, меня. А тут – Рекка, ну конечно. Она прочитала мне нотацию на тему «так себя вести нельзя», я поинтересовалась в ответ, почему это такая примерная библиотекарша сама гуляет во дворе во втором часу ночи. Ух, кажется, это был не тот вопрос, потому что на меня наложили заклинание немоты. Нас ему, между прочим, до сих пор не научили! А потом Рекка потащила меня к Декану. В час ночи, когда все нормальные люди точно спят. Декан (его вообще зовут Роланн Каллаган, но среди студентов не прижилось, а должность стала скорее именем собственным, своеобразным, хоть и странным прозвищем) спал. Я еще по дороге пыталась достучаться до здравого смысла Рекки, но, похоже, он давно собрал вещички и уехал в более благоприятные условия. Что испытывает человек, которого разбудили в час ночи (хотя нет, тогда уже перевалило за половину второго), поставили на пороге пигалицу с листьями в волосах и еще разоряются о наказании? Правильно, такой человек хочет послать всех далеко и надолго. Но Декан на то и был деканом, чтобы оставаться в своей должности даже в подобной ситуации, хотя я еще увидела, как он едва не прогнал нас. Сдержался, дед. Роланну Каллагану, по слухам, было хорошо за семьдесят, но он, видимо, решил пойти по стопам Салема Кровопийцы, потому что я бы не дала ему и пятидесяти. Хотя Декан явно начинал усыхать, он оставался длинным, как жердь, и смотрел каждый раз свысока, поглаживая короткую козлиную бородку. Я сама росточком не вышла, дай Небо, до груди ему достану, но когда Декан вот так смотрел сверху вниз, мне еще больше хотелось огрызаться на любые реплики. Вот и на пороге я набычилась, глядя на заспанного Каллагана исподлобья. Хотя пижама у него была забавная, с этим не поспоришь – в аленький цветочек. Редкий ингредиент, между прочим.
– Почему виновница молчит? – осведомился он, когда Рекка наконец высказала все, что думала о моем поступке, и закончила с советами по наказанию.
Она только поджала губы и сняла заклинание.
– Меня лишили права голоса, – сразу выдала я. – Это запрещено Пактом о человеческих правах, который подписали пятьсот лет назад Рохстал, Читта, Ирра и пять заморских стран, включая даже такое маленькое королевство, как Хильдегард. Кроме того, мне не дали вернуться в комнату, а насильно притащили сюда. Разве можно так поступать с пятнадцатилетними девочками?
Можно, еще и не так, если честно, но сейчас об этом лучше не вспоминать.
Декан задумчиво потер подбородок, потеребил бороду, не сводя с меня глаз – сверху вниз, как будто лишай разглядывал. Ну ладно, не лишай, он никогда не смотрел презрительно на своих студентов, но мне все равно не нравился этот взгляд. Так что я только гордо вскинула голову, не собираясь уступать и отводить глаза первой. Декан хмыкнул.
– Будет мыть горшки после пар, – вынес он вердикт. – Доброй ночи, дамы.
И выпроводил нас, с тихим стуком закрыв дверь. Рекка, кажется, такого не ожидала. Я подавила нарастающую злость. Мыть горшки? Да вы шутите! Я вам уборщица, что ли? И предпочла сбежать в общежитие, пока библиотекарша не пришла в себя. Ей полезно так удивляться время от времени.
Потом я с Деканом встречалась часто, так что дорогу в его кабинет выучила наизусть. Не то чтобы мне не нравилось, что выходки сходят с рук – мне вообще-то платили стипендию, считая сиротой (точнее, брошенной родителями), но ведь в целом я не совершала ничего предосудительного. Кроме споров с преподами и нарушения комендантского часа, мда.
Блин, вот так пока лежишь, в голову приходит все, даже мысль, что пора менять жизнь. Не-не, такие глобальные планы надо строить на ясную голову, а не сейчас. Хотя я чувствовала, как возвращаются силы, но только и смогла приподняться, чтобы почти сразу бухнуться обратно на подушку. Бес в зеркале мерзко похихикал и сообщил, что время уже двенадцать часов. Прошло как минимум три пары, получается, впереди еще три. Я бы вообще порадовалась случайному выходному, но лучше бы он выпал по другой причине… Встану – первым делом после еды и приведения себя в порядок надо выяснить, что это была за собачка. Чую, мне крупно повезло, что я ушла оттуда живой. И что вчера было полнолуние.
Еще через полчаса я все-таки села и устало оперлась на стену. Надо бы прибраться… Первоначально комната была предназначена для двух студентов, но из-за малого количества учащихся половину комнаты просто замуровали. Откусили у каждого помещения по небольшому куску, а остальное скудно обставили – шкаф для одежды, книжный стеллаж, кровать и стол со стулом. Все остальное за восемь лет учебы притаскивали сами студенты. Полагаю, у большинства была куча вещей из дома, сувениры, посылки, какая-нибудь посторонняя мебель (наверное, когда дипломники съезжают отсюда, вещи приходится вывозить в огромных телегах), а у меня… ну, из дома мне не писали ни разу за эти десять лет. Я о смерти отца-то узнала совершенно случайно, когда встретилась в Гестоле с уроженцем Альси. Он не сразу меня вспомнил, а потом выразил соболезнование. Ладно, я не спросила, кто умер, просто грустно улыбнулась, и знакомый тут же пожалел, что мой отец оставил жену и детей одних. Я не плакала, смысла не видела. Если бы отец хотел меня найти, пойти против матери – мог бы попытаться, Гестоль не так уж и далеко от Альси. Но... на нет и беса нет, так что я вскоре выкинула эти мысли из головы.
Посылок нет, а моя комната все равно напоминает местную свалку. Хорошо, что не отходов, на свалку выливали неудавшиеся смеси для гомункулов, сломанных големов, какие-то железяки и огромные кипы израсходованных и прочитанных газет. Местное «Время Гестоля» быстро превратилось из новостной газеты в бульварную, откуда вытягивать правду приходилось долго и нудно. Все равно что в отходах тварей копаться. А у меня пол оказался застелен ровным слоем учебников и тетрадей. Хм. Я нахмурилась. Почему, кстати? Точно помню, что вон те книги были на месте. Какой бес их уронил?
– Эй, – окликнула я зеркало. – Кто-то был в моей комнате?
Бес сначала показал синий зад, но потом соизволил повернуться и распушил короткий хохолок между острых ушей.
– Нет.
– А книги?
– Пьянчужка, – повторил он и показал мелкие острые зубки, – сама снесла все. Пока до кровати добиралась.
Оу. Я тяжело вздохнула и снова прислушалась к себе. «Ключ» начинал тихонько поворачиваться, значит, вечером смогу встать. Есть хотелось неимоверно, но я сейчас не доползу до столовой на третьем. Только что кубарем да по лестнице с шестого этажа… Ага, и набью шишек.
Время ползло, а я максимум на что была способна, так это стечь с кровати. Бес хихикал, уже откровенно глумясь надо мной, и я просто каким-то чудом не запустила в зеркало железной кружкой. Только кулаком погрозила.
– Замолчи.
– Ты похожа на гусеницу, – заявил он, скалясь, – которая выглядит курицей.
– Да ты поэт, – изумилась я, удобно устраиваясь на полу рядом с кроватью и кутаясь в одеяло. – Эх, жаль, что писать не умеешь и живешь в зеркале. Бедненький.
Бес заткнулся, надулся и снова показал синий зад. Ну и… какой-нибудь другой бес с ним. Нечего смеяться над хозяйкой.
Наш курс попал на то время, когда повесили в каждой комнате зеркала с бесами. До этого пользовались солнечными часами или водяными, в зависимости от погоды, но зеркала работали лучше. Правда, приходилось мириться с противным характером бесов, которых разводили для этого специально (ага, бесов всю жизнь изгоняем, а тут разводим, обалдеть), но вытравить мерзкое поведение из мелких тварей не удалось. Зато их можно было обидеть, а максимум, как бы бес отплатил – не разбудил вовремя. Рядом с рамой висел короткий список заклинаний, которые можно было применять к зеркалу, не боясь нарушить вплетенные в стекло заклинания. Список действительно совсем короткий – три заклинания всего, но с их помощью возможно было заставить беса замолчать, сказать время, хочет он того или нет, и наказать, если совсем расшалился. Правда, я сейчас не могла ничего из этого использовать, но зато бес и так замолчал, он ненавидел, когда его жалели, да еще и с издевкой. Будет знать.
Выползти из комнаты я сумела только к вечеру. Игнорируя недоуменные взгляды малышей, добралась до столовой и съела двойную порцию риса. Только когда желудок в панике забурчал, сообщая, что еще немного, и он лопнет, я отвалилась от стола и довольно погладила живот. Просидеть почти целый день без еды – паршиво, а пары… А что пары? Переживем. Теперь надо бы добраться до шара связи на первом этаже и поговорить с Джетом. Жаль, у нас в комнатах нет личных шаров или хотя бы кристаллов, но они вообще дорогое удовольствие. Как правило – один шар на дом, а если с ним что-то случится, новый хозяева покупают уже за свой счет. Первые государство предоставляет в подарок.
– Ага, проспавшаяся Элиш Тарлах выползла на небесный свет.
Я непонимающе покосилась на подошедшего Алека.
– Что-что?
Староста расплылся в странной улыбке и подсел ко мне, не спрашивая разрешения. Я упрямо не пододвинулась, оставляя ему выбор: встать обратно или сидеть на самом краю. Алек и бровью не повел, оставшись на месте.
– Я староста, – сообщил он с таким видом, словно сам удивлялся, как его вообще занесло на эту должность.
– Поздравляю, – я хмыкнула, – только что узнал об этом?
– Не, – Алек махнул рукой. – Просто два месяца до конца семестра, скоро каникулы будут, три снежных месяца, все дела. Преподы трясут головами и требуют посещения своих лекций и практик.
– А, поняла. И раз ты староста, тебя снарядили выведать, куда же я пропала, – я понимающе закивала. – А почему с тобой дары не послали?
Алек шутливо испугался и быстро зашарил по карманам, потом развел руками.
– Слушай, они решили принести меня в жертву.
– Какая ужасная судьба! – я оскалилась и потянулась к его шее. – Тогда иди сюда, жертвоприношение ходячее.
Алек машинально отпрянул и все-таки упал на пол, слетел с шумом, умудрившись удариться коленом о стол и на брюки опрокинуть стакан с моим недопитым морсом.
– Все, – я скривилась, наклоняясь над ним. – Должен мне стакан морса.
Он только прыснул и расхохотался.
– Да ну тебя, Тарлах! Полстакана, вообще-то.
– Стакан, – возразила я, игнорируя косые взгляды ужинавших студентов.
